Странник

      Когда посох сломался, жизнь Хантера тоже сломалась. Он знал, что так всё и будет, конечно, он знал. Как иначе вообще могло быть? Дядя сделал всё правильно. Дядя просто уничтожил ещё один палисман. А палисманы – это дикая магия. Они опасны. Но это же был Флэпджек. Он не был опасным. Он просто не мог быть опасным. Это же Флэпджек, он не мог быть опасным, даже если он был палисманом, это ещё ничего не значило, верно? Он ведь просто не мог быть опасным!       Ну нет, что за глупости, конечно он был опасным, ведь Дядя сказал, что он опасен, а Дядя ведь никогда не ошибался и не врал, Дядя ведь столько лет защищал ведьм от дикой магии, как он мог ошибаться?!       Но Флэпджек…       Но Дядя…       – Ты разочаровал меня, Хантер.       Это сказал Дядя, и от этих слов внутри Хантера всё должно было умереть, как это случалось раньше, но почему же он не почувствовал этого? Почему единственное, что откликнулось на Дядины слова внутри него – это злоба? Ведь это же… Это же Дядя, он лишь заботился о нём, Дядя всегда заботился о нём.       Но Флэпджек…       Флэпджек тоже заботился о нём. И Флэпджек не мог быть опасным, что бы там не говорил Дядя. Стоп, нет, так нельзя думать, это же богохульство! Хантер ведь знал Флэпджека совсем недолго, и суток не прошло с тех пор, как он начал понимать палисмана… Но он бы что угодно на кон поставил – Флэпджек не был ни злым, ни опасным, ни даже диким. Он был…       Он был его другом.       А теперь он лежал на полу расколотой деревянной фигуркой. Хантер хотел к нему броситься, Хантер хотел взять его на руки и… На самом деле, Хантер не знал, что именно он хотел сделать, но он хотел сделать что-то. И он хотел помочь.       Но Дядя был против…       Но Флэпджек умирал.       Дядя…       Флэпджек…       Шаги Дяди прозвучали совсем рядом с ним, и Хантер инстинктивно напрягся, готовясь к боли. Он был виноват, что сразу не сообщил о палисмане, он должен быть казнён, как дикая ведьма, он должен был спасти Флэпджека, он должен был быть наказан.       – Дядя, прости меня, я не хотел, я-       – Хантер.       Дядин голос звучал совершенно бесчувственно, но Хантер знал – он злится, и сильно. Но ведь и сам Хантер злился. Непривычно-ярко, беспощадно злился. Боялся, но злился.       На Дядю.       Он впервые в жизни злился на Дядю.       Потому что Дядя сломал Флэпджека. Его палисмана. Его друга.       «Богохульство!»       – Ты больше не посмеешь звать себя Золотым Стражем.       Сейчас. Сейчас внутри Хантера всё точно должно было сломаться и умереть, ведь если он не был Стражем, то зачем он жил? Но внутри уже было пусто. Разве что…       Дядя ушёл, дверь в портальную комнату закрылась.       Разве что, если он смотрел на Флэпджека.       Потому что, когда Хантер действительно смотрел на Флэпджека, ему казалось, что ещё чуть-чуть – и его затянет в бездну. Не в ту, куда Дядя сбрасывает неудачников навроде него – в гораздо большую, тёмную и ужасную бездну.       Потому что, когда Хантер смотрел на Флэпджека, он хотел кричать. А Дядя ненавидел, когда он кричал.       Но Флэпджек умирал.       Но Дядя сказал, что это правильно.       Совершенно ужасная, дезертирская, преступная мысль вдруг появилась в голове Хантера.       Дяди здесь не было.       Здесь, в портальной комнате, помимо многочисленных аппаратов и мёртвых стен не было ни Дяди, ни кого-либо ещё. Только он, умирающий Флэпджек…       И кровь Титана.       Он ведь так и не успел отдать Дяде ключ, и он мог попробовать сделать что-то с его помощью! Он мог попробовать спасти Флэпджека!       А мог отдать кровь Титана Дяде, и он бы понял, что Хантер не так уж и бесполезен и всё ещё может служить ему Империи.       Он мог спасти друга, но потерять всё остальное. Или же спасти всё, но потерять друга. И, эй, он вообще не должен был даже думать о первом варианте! Это преступление! Это предательство! Это… Это совершенно не то, что он должен был, что он вообще мог сделать! Но не сделать этого он тоже не мог.       Клювик у Флэпджека ощущался, как кусок трухлявого дерева, и сердце Хантера испуганно сжалось, когда при попытке открыть его Флэпджек ничего не сделал (как он вообще мог что-то сделать? Он был всего чуть-чуть живее мертвеца!). Дрожащими руками Хантер вытащил из кармана заветный ключ.       Но Дядя…       Нет, сейчас нельзя думать о Дяде!       (Он не простит Хантера, и Хантер теперь тоже навряд ли простит себя)       Хантер вливает в рот Флэпджека синюю жидкость, но ничего не происходит. Кажется, тут был и третий вариант.       Теперь у него не было ни друга ни семьи, ни чего-либо из того, что у него когда-либо было. Он потерял всё.       Кажется, внутри что-то треснуло. Кажется, по этому чему-то прошлись трещинки. И кажется, это что-то вот-вот раскололось бы на части и рассыпалось. А вместе с ним рассыпался бы и Хантер.       Кричать хотелось до невозможного.       (Но как бы больно не было бы Хантеру, он помнил, что Дядя не любил его криков)       На фигурку Флэпджека упала капля воды. Потом ещё одна. И ещё.       «Я плачу» – отрешённо подумал Хантер. Да, кажется, это он плакал. Но почему же он этого не чувствовал? Почему он вообще ничего не чувствовал?       Хантер взял деревяшку-Флэпджека (как смешно можно заменить слово «труп») в руки. Спасти его было уже нельзя, но он должен был по крайней мере похоронить кардинала.       Но стоило ему только коснуться Флэпджека, то самое что-то-внутри вдруг изменилось. Хантер чувствовал, как оно тянется к палисману… Нет, как оно тянется к Крови. И Кровь ответила. Она прильнула к нечто-внутри, она будто бы пыталась связать его с собой, вместо нити используя чистую магию. Хантер мог бы оттолкнуть её, он сам не знал, как, но он мог. Это даже не было сложно – кажется, ему было бы достаточно просто отказаться связываться с Кровью. И всё. Делов-то.       Но Хантер всё ещё хотел кричать. Кричать и ни за что не отказываться.       И Хантер сам потянулся к Крови, – что-то-внутри потянулось – и, стоило им только соприкоснуться, вся портальная комната озарилась яркой вспышкой синего света. А всего через секунду в замке прогремел взрыв.       

***

      В Совином доме не было трупов. В Совином доме не пахло кровью и в нём совсем не было страха. Но в нём весела густая-прегустая пелена отчаяния и боли, и сердце Странника от этого готово было разорваться. Ну и от того, что Бета так ничего и не рассказал. Он вёл себя прямо-таки как заботливый старший брат: пока Странник сидел на диване, Бета заварил ромашку, накрыл дрожащего Калеба (который Хантер, но не совсем) и опасно трясущегося Кинга одеялками, даже неловко обнял Луз (хорошо хоть местный Хантер держался относительно спокойно). Такая забота от него… Раздражала. Странник запомнил Бету социально неуклюжим Хантером, чуть более агрессивным, чем большинство других.       То есть, он запомнил его мёртвым.       И теперь Странник злился (ну, насколько он мог злиться после пережитого неполный час назад). Потому что, какого чёрта?! Почему его друг оказался настолько к нему безразличен, что появился только сейчас, а не тогда, когда был нужен больше всего?! Почему он так ничего и не рассказал?!       Почему?!       Бета даже на него не смотрел!       Он (не)умер у Странника на глазах, он был его другом, он спас Странника, и Странник однажды спас его, а теперь он даже не мог просто посмотреть на него?!       Злобные мысли прервал Флэпджек, севший на плечо Странника.       «Бета сказал, что нужно подождать. Он всё объяснит!»       Вообще-то, он уже обещал всё объяснить. Так что лучше бы ему было сдержать своё обещание, иначе Странник убьёт его. И это не шутка.       Внезапно Калеб прекратил дрожать и безвольно упал. С Кингом, Луз и Хантером через секунду произошло то же самое. Даже Флэпджек вдруг опустился на пол. Тут должен был вмешаться Хути, который до этого плакал в прихожей, но и он был, кажется, без сознания.       – Что ты с ними сделал?       Бета сел на диван рядом со Странником, их Флэпджеки же разместились рядом.       – Сонная трава в чае. С ними всё в порядке.       – Ладно, хорошо. А теперь… Какого хрена?! Ты всё это время был жив? Почему не появился сразу? Как ты вообще выжил? Как победил Тварь?       Бета глубоко вздохнул, явно готовясь к чему-то, что вполне могло бы быть смертью.       – Я знаю, что у тебя много вопросов, но давай сначала доставим их в безопасное место, пока Тварь не вернулась, а потом я всё объясню, покажу и расскажу.       – …       – …       – Я хочу тебя ударить, но слишком рад, что ты жив.       

***

      – Как ты вообще нашёл это место?       Странник пожал плечами.       – Забрёл сюда однажды. Когда системы безопасности ещё не было.       – Но ведь она всегда была.       – Тебе кажется.       Ну, вообще-то, система действительно была всегда. Всегда, с тех пор, как местный Белос стал «коллекционером». Но не говорить же Бете, что именно Странник стал причиной появления самого доставучего Белоса среди всего их вида! За такое его и убить ведь можно…       – Ладно… Так мы просто оставим их тут?       – Ага. И записку надо написать. Что-то вроде «Металлюга, ты уж о них позаботься.» Он знает, что делать.       «Мальчик… Отдаёт их ему?»       Флэпджек всё время пребывания их в этом мире сидел у него на плече, съёжившись в маленький пернатый комочек.       – Если бы мы оставили их там, их бы убили. А этот муда… Этот Белос о них хотя бы позаботится. Ну а Луз с Кингом сплавит кому-нибудь хорошему.       Говорить это было лицемерно. Жестоко. И абсолютно мерзко – Странник предпочёл бы умереть, если бы ему пришлось быть на их месте.       Но если кому-то надо было защитить Хантеров, то лучше Металлюги в этом деле никого не было. Так что…       – Всё, пошли.       Он оставил всех четверых у дверей ненавистного замка и открыл портал. Бета двинулся за ним.       Так что они ушли.