Плакса

      То, что у Пети не в порядке с головой Гром, конечно, осознал полностью во всем этом… прекрасие, грубо говоря. Он с самого начала понимал, что с ним что-то не так, но чем больше они говорили, чем больше искренности Петя давал Игорю, тем больше все это пугало Игоря. Пугало тем, что столько дряни могло поместиться в одном человеке. Даже Игорь, со своим отсутствием эмоциональнго интеллекта, как-то сразу догадался, что Петя оценивает себя как вещь, а еще считает, что он должен страдать, и что Игорь его изнасилует, а потом — бросит. Весь этот прекрасный букет крутился у Игоря в голове по кругу все время, пока он пил у участка кофе и пытался осознать Петю во всем его прекрасном многообразии психологических проблем и травм. Юля жаловалась, что Игорь какой-то весь покореженный, но Юля, вероятно, просто не знала Петю… Игорю было очень сложно справляться с этим одному. Ему нужно было кому-то выговориться и получить совет, как с Петей лучше быть, как вести, что говорить, но Игорь не имел никакого морального права кому-то что-то рассказывать о Пете. Так и вышло, что Игорь Гром остался один на один с тем, с чем понятия не имел, что делать. Пете хотелось помочь, но тот ясно дал понять: я не дам тебе это сделать. Ну хоть согласился к врачу этому сходить…       Игорь выкинул стаканчик в урну и тяжело выдохнул. Угораздило же влюбиться именно в него. Но Игорь все равно не жалел несмотря ни на что. Петя был прекрасен, просто по-своему. В конце концов, он здорово брал себя в руки, умел держать ситуацию под контролем, мог защитить себя, так что это нормально, что в каких-то моментах Петя был… таким. Слабым. Уязвимым.       Игорь вернулся в участок. Полдня он бегал по Питеру, надеясь, что это очистит его мысли, но ничего не очистилось. Все время он думал о Пете, о том, как к нему правильно надо подходить, что говорить и как вести. Он все еще считал, что, пока Петя настолько его боится, то им не стоит оставаться наедине в квартире. Ведь в кафе или улице Петя не будет думать о том, что его изнасилуют… Или будет? Но предлагать Пете не сидеть у него в квартире было опасно для здоровья, при чем психического, при чем Игорева. Потому что Петя снова сделает те самые глаза и спросит у Игоря, не собирается ли он его бросать. Петя вообще был уверен, что Игорь его обязательно бросит. А еще Игорю казалось, что даже если он просто будет отказываться от посиделок дома, то Петя тоже начнет что-то подозревать.       Игорь сходил с ума.       Заполняя протокол, он услышал шум и поднял голову. В участок ворвался Петя в экипировке, что-то крича в лицо одному из своих подопечных. Игорь хмыкнул. Так со стороны посмотришь и не скажешь, насколько хрупкое у Пети сердце. И сознание. Игорь Хазиным невольно залюбовался, красивый такой, растрепанный весь, недовольный и злой.       Раздав всем команды вдобавок к говну на лопате, Петя поправил мокрые от пота волосы и, заметив Игоря, пошел к нему. Игорь ему улыбнулся. Да, с Петей было очень сложно и трудно, но Игорь не жалел, ведь один вид Пети грел его и заставлял улыбаться. Может, истинные в самом деле существуют, и конкретно его истинный прямо перед ним. Или Игорь просто был влюблен, как школьник.              — Привет, — сказал Петя, подойдя к столу. — Че на сообщения не отвечаешь?       — Ответил уже, — улыбнулся ему Игорь. — Утром работы много было.       Петя насупился, полез за телефоном и, приподняв брови, кивнул. Вот же ж недоверчивый его…       — Ну ладно, ты прощен.       — Вот уж спасибо, — улыбнулся широко Игорь.       — Сходим сегодня куда-нибудь вечером? — внезапно предложил Петя.       — Ты же к врачу идешь.       — Ну не буду же я у него пять часов сидеть. Сеанс на пол шестого, к часам семи должен освободиться.       — Я… Петь, я сегодня не могу.              Петя удивленно на него посмотрел, выглядя так, будто отказ Игоря его глубоко ранил. Будто бы Игорь не просто сказал, что не может именно сегодня, а вообще больше не сможет. Никогда.       — Почему?       — Меня на ужин сегодня позвали… — неуверенно начал Игорь, думая, как бы объяснить Пете, к кому он собрался идти на ужин. Он как-то до сих пор не рассказал об его отношениях с Прокопенко — как-то повода не было, а теперь, так внезапно…       Но Петя, кажется, не хотел никаких объяснений.       — Ну ладно, — сказал он с таким взглядом, что Игорь понял: совсем не ладно. — Я пойду, мне бумажки надо заполнить.       — Подожди, — Игорь схватил его за руку и встал. — Я иду на ужин к Федору Ивановичу и тете Лене, и…       — К кому? — вытаращился на него Петя, закашлявшийся.       — Я тебе хотел рассказать, но все забывал. Мы с ним… хорошо общаемся. Вот. И иногда я к ним прихожу на ужин и…       — И ты мне не говорил? Охуеть! Теперь понятно, почему тебя до сих пор не уволили!       — А должны? — улыбнулся Игорь.       — Ну, честно говоря, если б ты мне не нравился настолько, я бы ставил на то, что тебя уволят, а так… каждый раз на то, что нет.       — И ты в этом участвуешь? — изумился Игорь. — Петь, тебе не стыдно?       Петя рассмеялся.       — А должно? — он подмигнул ему. — Ладно, удачи на ужине.       — Постой, я не договорил. Давай… ты потом тоже придешь? Я тебя познакомлю с ними. Ну, ты с Прокопенко конечно уже знаком, но надо ж тебя представить не как Петра Юрьевича, а как Петю.       Петя уставился на него во все глаза, ничего не отвечая, видимо думая, что Игорь над ним шутил. Проморгался, качнул головой.       — Игорь, ты че? Не пойду я никуда. Зачем?       — Затем, что они мне давно весь мозг выклевали, какой я дурак один хожу. Друзья появиться не успели, так Прокопенко новую песню завел: про любовь. Вот, успокоится.       — Дядь, ты чего? Какая любовь?       — Обычная. На начальных стадиях. И если ты, Петь, в шоке от того, что у меня серьезные намерения, то не уверен, что нас тогда двоих будут устраивать эти отношения.       Петя раскрыл рот, засмущавшийся, и Игорь понял: Петя вовсе не был против серьезных намерений. Он просто так привык, что он всегда простой любовный интерес и хороший секс, что, встретившись с таким отношением, просто растерялся.       — Я рад, что у тебя серьезные намерения, — буркнул Петя. — Ну не знаю, Горь, это как-то глупо… Мы с тобой неделю вроде как вместе, а ты меня вот так представлять? Сегодня «вот Петя, хочу с ним семью», а через неделю «а ваш Петя мне все мозги выебал, так что Пети больше нет».       Игорь нахмурился и спросил:       — Ты в бронике?       — Конечно, — растерявшись, ответил Петя.       Игорь нахмурился, подался вперед и смачно ущипнул Петю за бедро. Тот аж вскрикнул, привлекая внимания людей. Петя недовольно сощурился, потирая бедро.       — Ты что, с ума сошел? Че творишь?       — А я тебя каждый раз щипать буду, когда такие глупости будешь говорить, что я тебя брошу.       — А ты мне и не можешь обещать, что не бросишь, — спокойно сказал Петя.       Игорь хмыкнул.       — Могу. Я не могу обещать, что буду всегда тебя любить… в таком смысле, но то что не брошу — обещаю. И обещаю, что буду рядом несмотря на то, в каких отношениях мы будем состоять. Понял?       Петя насупился весь и только брякнул:       — У тебя пальцы железные. Синяк, наверное, оставил.       — Вот и отлично, напоминать тебе будет.       — Да иди ты, — цокнул Петя.       — Ну так что? Придешь? Просто прямо скажем все как есть, без обещаний завести ребенка через семь лет.       — Не знаю, Горь… Подумать надо.       — Хорошо, я тебя не заставляю.       — Я напишу, как закончу. Там решим. Ок?       — Ок, — улыбнулся Игорь. — Удачи тебе у врача.       — Она пригодится, — тяжело выдохнул Петя и, забрав шлем со стола, развернулся, уходя. Игорь посмотрел ему в след, улыбнулся и сел обратно, склоняясь над протоколами.       Игорю, на самом деле, очень хотелось познакомить Петю с тетей Леной и представить Прокопенко Петю не как работника, а как… как нечто большее. Не просто потому, что Игорю хотелось орать всему миру о Пете, ему просто казалось, что это и Пете пойдет впрок. Игорю казалось, что тому очень не хватало человеческого тепла и доброты. У Игоря с этим были проблемы. Он мог обнимать и целовать, но понимал, что не выглядел как кто-то шибко светлый и добрый. Но тут… тут, у них, все совсем по-другому. Ему думалось что Пете понравится и он хотя бы на немного почувствует себя как дома. Так же, как тут себя чувствовал Игорь.       Смотря, как тетя Лена суетилась над столом, накрывая, он сказал:       — Я… кхм, хотел сказать, что я бы хотел вас сегодня с кое-кем познакомить.       Тетя Лена замерла, Прокопенко тоже немного растерялся. От Игоря таких слов ждешь меньше всего. Сильнее всего, конечно, но услышать их все равно не ожидаешь.       — Кого? — спросил Прокопенко, немного растерянный. Игорь не спешил знакомить, например, с ними своих друзей (в количестве двух штук), так что, вероятно, дело обстояло серьезное.       — Ну… как бы… Не знаю, как это описать, — неловко начал Игорь.       — Игорь, — ласково сказала тетя Лена, улыбаясь. — Неужели нашел кого-то?       — Да, — кивнул Гром, чувствуя, как краснели щеки.       — Да неужели, — лукаво улыбнулся Прокопенко, потирая усы.       — Ты позвал к нам на ужин? — разулыбалась тетя Лена.       — Да, но… у него сегодня сеанс у врача, и он может затянуться, и не ясно, успеет ли он, но…       — Мы подождем! — заверила тетя Лена и резко села, забыв что хлеба, может, надо принести, или компота, или картошки. — Ну давай, рассказывай? Кто он? Сколько ему? Где работает?       Игорь поджал губы, собираясь с силами, и сказал:       — Федор Иванович его хорошо знает, — усмехнулся он, подняв на него взгляд.       Прокопенко потер усы и кивнул.       — Допустим. Кто-то из наших?       — Петя, — улыбнулся ласково Игорь, даже одно упоминание его имени вызывало в нем тепло в самой груди.       — Хазин? — растерялся Федор Иванович. — Да ты что…       — Ага, — кивнул Игорь.       Тетя Лена немного призадумалась, а потом сказала:       — Мне, наверное, неважно, почему ты так смотришь, Федь и…       — Да ты бы знала, что за Петя, Лен…       — Какая разница? Ты посмотри, как Игорь весь разулыбался от его имени!       Игорь смущенно опустил взгляд, чувствуя, что вел себя как школьник.       — Да я не против Пети, — отмахнулся Федор Иванович. — У него просто… прошлое тяжелое было и особняком как-то держался… я и ожидать не мог, что вы… вместе.       — Я тоже, — улыбнулся Игорь. — До сих пор в шоке. А вы… вы знаете?       — Конечно. Отец мне его все рассказал, — хмуро проговорил Прокопенко.       — Мальчик-то хоть знает, что вы оба что-то о нем знаете такого? — нахмурилась недобро тётя Лена.       — Не надо мальчику знать все, — усмехнулся Прокопенко. — Да и не мальчик там, двадцать шесть годиков ему, майор уже, строит всех во всех отделах. Я аж нарадоваться не могу, когда смотрю на них. Слышат голос Хазина — тут же все затихают, порядок на столах наводят, красота же! А в наркоконтроле как красиво работать-то стали! Щелкают дела как орешки! Ты б его видела, Лен, высокий, стройный, красавец. Хазины вообще породистые, а он в отца пошел.       Игорь весь разулыбался, слушая, как Прокопенко хвалил Петю.       — Так что я даже в шоке, что Петька выбрал нашего оболтуса.       — Эй! — возмутился Игорь под смех тети Лены.       — Ну а что? Петька всегда с иголки весь, красавец, а ты снова стоял, в прихожей дырку в носке прятал.       Тетя Лена рассмеялась чуть громче, прикрыв рот рукой, видимо, сочла, что смеяться не стоило, но удержаться не смогла. Игорь буркнул:       — А он никакой дырки не видел.       — Ну хоть ему ты соизволил не демонстрировать данное произведение искусства.       — Игорек, не злись, — ласково сказала тетя Лена. — Уверена, он тебя полюбит и с дыркой на носке.       Игорь тяжело выдохнул и потер лицо. Да уж, хорошо, что Пети сейчас рядом нет, а то бы Игорь не выдержал и его смеха над этим.       — Ну куда денется, — фыркнул Игорь.       — Мы его подождем, — сказала тетя Лена и резко встала, чтобы принести еще один набор посуды.       Федор Иванович подмигнул Игорю, сказав:       — А тебе-то Петька сильно нравится?       — Я бы сказал, что излишне, — усмехнулся Игорь.       — А ему-то как?..       — Тяжело, — прямо сказал Игорь, не скрывая правды ни от себя, ни от Прокопенко.       Федор Иванович понимающе кивнул и выдохнул. Да, другого ожидать не приходилось.       К семи Игорю позвонил Петя и тот оживился. Ужин еще был в самом разгаре, значит, Петя еще успеет прийти! Ему очень хотелось познакомить их, особенно с тетей Леной, она уже заочно была от него в восторге.       Игорь поднял:       — Привет, ну как? — выслушал внимательно, губы поджав, осознавая, что на ужин Петя не придет. — Петь… — замолк, когда Петя попросил его не утешать. — Ладно, хорошо, понял. Тогда отдыхай.       Сбросил вызов, поджав губы, немного расстроился, что сегодня не выйдет.       Тетя Лена посмотрела на него с легким сожалением:       — Не придет?       — Сказал, что плохо себя чувствует и хочет сидеть в уголке и смотреть в стену…       — Это ж к какому врачу он ходил? — изумился Прокопенко.       — Да там… По своим проблемам. Неважно.       Тетя Лена понимающе на него посмотрела и кивнула. Игорь допил оставшуюся в рюмке водку и сощурился. Он еще по голосу Пети понял, что тот не придет. Говорил тихо, слабо, таким уставшим был. И в конце концов Петя сказал: «меня так прополоскало и до сих пор полощет, сил ни на что нет, хочу лежать лицом в подушку и надеяться, что задохнусь». Игорь хотел бы быть рядом сейчас с ним, погладить его лицо и плечи, поцеловать в лоб, перебирать его волосы. Утешить его собой, но понял, что и его сейчас Петя видеть не хочет. Игорь не знал, нормально ли это, после психотерапевта таким выходить. Вроде ж наоборот должно быть? Пете легче должно стать, а не вот так…       В итоге, пообещав, что Петя придет на следующий ужин, Игорь, попрощавшись, ушел. Идя по промозглой улице, он достал телефон и решил все-таки написать Пете.       Игорь.       Петь, ты там как вообще? Или мне лучше тебя не трогать?       Петя ответил спустя долгие две минуты.       Петя.       Хочу обнимать тебя сто часов. Приедешь?       Игорь поджал губы, не зная, как реагировать. Он же… он же только недавно решил, что им не стоит оставаться один на один, но если Петя просит… Может, Игорю просто надо слушать Петю? Делать, как он просит? Может, это единственно правильное решение?       Игорь.       Да, уже иду.       Петя.       Пасип.       Игорь выдохнул и ускорил шаг, сам не замечая, что к Пете едва не бежал, чувствуя себя, словно подросток, желая скорее увидеть его. И пока шел, сменяя шаг на бег, думал о том, что неправильно за Петю решать такие вещи. Ведь, если бы Петя постоянно бы его боялся, он бы не использовал его… ну, как гнездо. Значит, он чувствует с ним в безопасности, он чувствует, что Игорь мог его защитить. И даже в таком состоянии он думал о нем, об Игоре.       Звоня в звонок у двери, он подумал: бля, я потный. И с дыркой на носке. Стало немного неуютно. Он поежился.       Дверь открылась и Петя посмотрел на него уставшим взглядом, весь белый.       — Петь…       Игорю договорить не дали. Петя схватил его за ворот пуловера и затащил в дом. Дверь захлопнулась. Петя тут же прильнул к нему, крепко обнимая. Игорь так и замер, а после осторожно погладил Петю по спине. Игорь был холодный, только что с улицы, пах невесть чем, а Петя все равно к нему жался, только его хотел, обнимал так, что ребра ныть начинали.       — Петь, мне раздеться ж надо…       Петя что-то промычал, но чуть отстранился, давая Игорю выпутаться из его объятий. Игорь спешно снял кепку, куртку, начал снимать обувь, и быстро спрятал дырку. Ну честное слово! Дырка! На носке! Надо купить новые носки. Но Пете не было дела до этой дырки, стоило Игорю выпрямиться, как он снова вжался в него, крепко обнял и тяжело выдохнул. Игорь выдохнул так же тяжело и взял Петю под бедра, усадив на свою талию. Петя обхватил его ногами и руками и так и повис. Игорь усмехнулся и пошел в спальную, ложась на кровать, гладя Петю по волосам, пока тот лежал сверху, уткнувшись носом в его шею.       Петя тихо промычал:       — Тебе не тяжело?       — Нет.       Петя чуть поерзал, попыхтел и посмотрел Игорю в глаза.       — Как прошел ужин?       Игорь улыбнулся и резко перевернулся на бок. Петя вскрикнул, когда свалился с него, а Игорь подгреб его себе под бок, обнимая, давая Пете удобнее устроиться. Тот заерзал, закопошился, как потревоженная кошка, а после, удобнее улегшись, наконец успокоился. Игорь гладил его лицо, глядя на прикрытые глаза.       — Хорошо прошло. Я рассказал про тебя, Петь.       Петя поднял на него взгляд.       — Правда? И что… что он сказал?       — Очень сильно тебя хвалил во всех возможных выражениях. Он тобой гордится, кажется. Что ты работаешь хорошо, и что вообще — самое прекрасное, что случалось с нашим участком.       Петя смущенно покраснел, глаза странно заблестели от похвалы. Он скромно улыбнулся.       — Я рад, что он мной доволен.       — Ага, — Игорь провел пальцами по его волосам. — Тетя Лена очень хочет тебя увидеть. Ну конечно, Федор Иванович так тебя расхвалил, что я снова чувствую себя недостойным.       — Глупости, — сказал Петя. — Он не знает, как тебе натерпеться придется.       — Глупости, — повторил его слова Игорь. — Я ничего не терплю, — он поцеловал его в лоб. — Ты придешь на следующий ужин?       — Я… да. Да, если меня хотят видеть.       — Очень, — заверил его Игорь. — А у тебя-то как все прошло?       Петя тяжело выдохнул и вместо ответа уткнулся лицом в его грудь. Игорь молча гладил его по волосам, уже решив, что Петя так и не расскажет. Игорь бы не стал его заставлять.       — Половину сеанса я рассказывал, а другую половину рыдал. Я-то готовился к тому, что мы сразу начнем с того, что меня в два ствола выебали вперемешку с другими предметами, а я как-то… начал с того, что пришел только потому, что партнер попросил. Он тут же начал в этом направлении копаться, я ему рассказывал… всякое. И понимаю, что и хорошего рассказать нечего, одно дерьмо. И этот внезапно: а расскажите мне, какие у вас есть хорошие качества? А я сижу, думаю: какие, блять, хорошие качества? Откуда они у меня с моей жизнью? Нихуя у меня нет, только говно в голове. И так хуево стало на контрасте с моим рассказом… Сижу, глаза на мокром месте, а этот такой: «слезы во время терапии это нормально». Вот и прорвало, блять, дамбу…       Игорь внезапно прижал его к себе ближе. Он ощутил такое всепоглощающее сострадание к Пете, такое желание вырвать из него эту боль, и эти ужасы, избавить его от этого мрака. Он нежно погладил Петю по волосам.       — Петь, ну что ты такое говоришь? В тебе много хороших качеств, Петь. Если бы ты был в самом деле плохим, меня бы тут не было. Ты и работник хороший, и человек. Работаешь добросовестно, порядок помог немного навести — они хоть документы стали ровно оформлять. И еще вон какой ты улыбчивый у меня, и сильный очень, а еще ответственный, что ли. Ласковый еще, я знаю, это не относится, наверное, к хорошим качествам, но для меня это очень хорошее качество. Понимающий еще, и ты много сделал для того, чтобы я вообще был тут. Очень сильный, Петь, в самом деле — ты меня восхищаешь. Умный еще очень, смекалистый, на ходу все продумываешь! Мне твои как-то на перекуре рассказывали, — Игорь сам удивился тому, как его понесло, но он в самом деле считал Петю хорошим человеком — неважно, что было в его прошлом — и мысль, что Петя в себе ничего хорошего не видел, его… как минимум крайне удивила. — Упорный, целеустремленный.       — Дядь, помолчи, пока я снова не заплакал, — рассмеялся Петя. — Ну вот, ко всему послужному списку, я ещё и плакса.       — Мне кажется… это потому что до этого ты вообще не плакал… — внезапно сказал Игорь, а по удивленному взгляду Пети понял, что угадал. — Просто так кажется… Когда долго держишься, потом крыть начинает со всего.       — Мне то же самое врач сказал… — удивленно проговорил Петя. — Меня так… меня так крыть начало только как с тобой познакомился, прикинь? Он там че-то плести начал про… да ерунду всякую. А ты, Горь, что, тоже? У тебя так тоже было?       Игорь внезапно обнаружил, что откровенничать готов не был. Он поджал губы и неопределенно повел плечом. Петя тихо хмыкнул.       — Вот значит как, товарищ майор? Вам все как на духу надо рассказать, а сами язык в жопу, да?       — Петь…       — Я шучу, — усмехнулся Петя, пнув его кулаком в плечо. — Меня пиздеть тебе никто не заставлял. Захочешь — сам расскажешь. Ок?       — Ок, — кивнул Игорь, перебирая Петины волосы. — И спасибо за доверие. Мне… странно, наверное, но льстит будто бы то, что ты такой… только при мне.       — Клише это сопливое, — насупил нос Петя.       — И очень романтичное, — уверил его Игорь.       — И очень романтичное, — выдохнул Петя и уткнулся лбом в плечо. — Мы с врачом поговорили и выяснилось, что я от тебя просто осуждения не ожидаю, прикинь? Вот так… С отцом-то все детство как было… Плачешь? Иди на хуй, значит, ты со своими соплями тут никому не сдался. Истерика? Запрут в комнате, ремнем отходят, потому что «говорим мы только со спокойными». А это так странно было… — задумчиво протянул Петя. — Я мелкий такой, плачу, потому что мне плохо, а отец… вроде как близкий мне человек, которого я люблю — любил — безусловно, бьет меня и делает мне еще больнее… я не понимал, почему, но считал себя виноватым.       Петя растерянно моргнул. Воспоминая снова вызывали в нем то детское непонимание и беспомощность, что были и в тот момент, с которыми он до сих пор не знал, как бороться. Повисла тишина. Игорь смотрел на него во все глаза, даже не зная, что сказать. Казалось, что для Пети вся пережитая боль была такой нормой и такой аксиомой, что он мог о ней так спокойно рассказывать, будто бы… будто бы больше она ничего для него не значила. Но каждая подробность, каждый новый факт о жизни Пети все еще ранил Игоря. Ему казалось, хуже быть не может — и оно тут же становилось еще хуже.       — Петь… Это ж пиздец какой-то, — проговорил Игорь, сбитый с толку. Петя пожал плечами. А Игорь и не знал, что думать. Ему тоже было нелегко, ему пришлось похоронить отца, но его хотя бы любили, и Игорь никогда — никогда — не испытывал страха перед отцом. На самом деле Игорь до сих пор был глубоко благодарен отцу, что он все сделал для того, чтобы Игорь жил с четкой уверенностью — что бы не случилось, ему помогут. А Петя… А Петя-то жил, выходит, один. И в ситуациях, когда больно и страшно, Пете не к кому было обратиться, ведь ему сделают еще хуже. Игорь уцепился за одну единственную мысль. — А мама?       — Что мама? — не понял Петя. Лицо его ничего не выражало, будто бы он в самом деле ничего не чувствовал к этой ситуации. Игорь не верил этому равнодушию. Петя попросту выглядел так, будто бы был не здесь вовсе. Не с ним. Не с собой.       — Ну… она тебя, наверное… защищала как-то?       Петя криво улыбнулся.       — Че, ты уже придумал красивые сцены, как она меня обнимает, плачет и молит отца остановиться? — Петя положил голову на подушку, прикрыв глаза. Внезапно улыбаться перестал. — Она любила меня. И сейчас, наверное, любит, и даже сильнее, чем раньше, потому что сейчас меня легче любить. Но еще больше она любила не спорить с отцом и не мешать ему. Она ну… просто выходила из комнаты.       Игорь в конец выпал. От представления, что мог чувствовать ребенок, брошенный собственной матерью с человеком, который причинял физическую боль… Блять, да Петя вообще никому верить теперь не должен был! А Игорь должен был целовать землю, по которой он ходил даже за те крупицы, которые Петя ему давал.       — Не строй эту рожу, — попросил Петя. — Уже все норм.       И Игорь полностью осознал: нихера не норм. Это тотальное равнодушие и безразличие, которыми от Пети сквозило, значили что-то очень, очень, нахрен, плохое, но Игорь не понимал, что именно.       Игорь только и смог сказать:       — Ты, наверное, будешь очень долго к врачу ходить…       — Намекаешь, что я больной? — усмехнулся Петя.       — Ну а что, здоровый, что ли?       — Ну спасибо тебе, Гром, — цокнул Петя.       — Ну в самом деле… Мне кажется дети, после такого… Ну, им это даром не проходит. Да и ты весь…       Прервался, не зная, как сказать. Ломанный он весь, покореженный, неправильный. Болезненный.       — Весь… не знаю, будто бы… кривой, что ли.       Петя рассмеялся.       — Игорь, лучше молчи.       — Да ты понял, Петь, че смешного? Я ж о тебе волнуюсь.       — Ну я к врачу хожу, что от меня еще требуется? Прикладываю все возможные усилия.       — Молодец, — похвалил его Игорь, поцеловав в уголок губ. Петя чуть извернулся и мазнул своими губами по его, прикрыв глаза, прильнув к нему теснее. Игорь положил ладонь на его щеку, и Петя тут же накрыл тыльную сторону его ладони своей рукой. — Петь… — едва не в губы прошептал ему Игорь. — Я… Ну, ты думаю заметил, что я не тонкая романтическая личность из стихов и…       — Ну да, это было бы трудно не заметить, — усмехнулся Петя.       — Я просто хочу сказать… что, наверное, я тебя могу как-то ранить и сам этого не понять.       — Боги, — Петя закатил глаза. — Я взрослый мужик, не тонкий мальчик и не звенящая снежинка и…       — И твоя жизнь и дня не была счастливой и прекрасной, тебе хуево и тяжело, и тебя легче ранить, чем кажется.       Петя поджал губы, недовольный, что Игорь такое ему в лицо говорил. Петя всю жизнь с собой боролся, всегда пытался быть крутым и независимым, всегда себя переламывал, прятал, а тут ему такое так просто в лицо заявляют, мол, тебе все еще может быть плохо, тебя могут ранить. Видел Бог, Петя так устал от того, сколько раз его ранили, что теперь, если это случится еще раз, его вырвет.       — Ну отлично. Молодец, провел глубокий личностный анализ. На уроке литературы научился, да? На стишках тренировался? — огрызнулся Петя.       Игорю было не до шуток. Он только сказал, уверенно и сухо:       — Я просто хочу тебя попросить, чтобы ты сразу говорил, когда я веду себя как мудак. Я запомню, пойму и больше так делать не буду.       Петя насупился. Ему не нравилось такое к себе отношение, хотелось подъебок, подколок и ссор по глупостям, но в то же время он понимал, что если попросит об этом, то сам не выдержит. У Пети все это время не было дома, семьи и отношений. Было бесконечное поле боя, где надо держать оборону и нападать. И сделать такое же поле боя из Игоря… было бы неправильно.       — Ладно, — кинул Петя сухо. — Поживем, увидим, после врача я сам кого ранить смогу, понял?       — Уверен, ты и без того это делаешь, — серьезно сказал Гром и Петя поверил. Прильнул доверчиво щекой к его шее и закрыл глаза. Игорь широко улыбнулся, поцеловав его волосы.       Игорь прекрасно видел, как плохо пришлось Пете и Игорю хотелось ему помочь, но он-то чудесно понимал, что мог только хуже сделать, поэтому легче было предупредить, что он может что-то криво сделать, но не со зла, его просто сразу одернуть нужно, он поймет.       Нежно погладив Петю по волосам, он прижал его голову к своей груди. Тот лишь доверчиво к нему прильнул и закрыл глаза. Сквозь подступающий сон пробурчал тихо:       — Только посмей под утро свалить…       Игорь и не собирался.