спасите меня, прошу..."
Морозный холод, пробирающий до костей. Скрип низкой и ветхой калитки, - ее на одной ставне качает зимний ветер. Прямо на проходе в гнилой дом открыто и без стыда лежит мина. Вдалеке воют ищейки, раскидывая слюни из своих голодных и бешено рычащих ртов везде, где рыскают, сидя на поводке у хозяина. Вместо птиц в небе свистят летящие в землю снаряды, а вместо снега на сухих ветках лежат хлопья пепла. Вроде нет снежинок еще, но холодно. И дело даже не в отсутствии теплой одежды, а в странных погодных условиях, пришедших в теплые места вместе с военными действиями. Они негуманны. Они рвут своих врагов заживо, будь то рядовой армии или обычный мирный житель. Военное кровопролитие не щадит никого и заставляет вместо полезной еды есть землю с паразитами и корнями сорняков, чтобы не подохнуть с голоду. И пока бог войны с презрением и упованием глядит свысока на тянущиеся снизу тощие руки мертвецов, пока он этим не может насытиться, этому не будет конца. Сну помешали посторонние звуки. Там, со стороны коридора, буквально у двери соседней комнаты под номером 61, трутся нарики и прыскают оскорблениями, не забывая нагло долбить кулаками в дверь. Барбатос в испуге вскочил на кровати, оглядываясь по сторонам и выискивая одноклассника. Сяо тоже только что проснулся, сонно моргая, и сразу жестом приказал молчать. Минут десять топтались пять или больше нариков, о чем-то задорно хохоча и шкрябая бедную дверь ногтями, стучали, кричали, били и шуточно стенали, приговаривая оскорбления в сторону Венти и Сяо. Говорили, мол, вот они, педики, в одной комнате закрылись от чужих глаз, и дергали ручку закрытой двери безрезультатно. Как только им надоело, они перешепнулись между собой и ушли вниз. - Сяо... - Барбатос не был уверен, не слышали ли его громко колотящееся сердце в груди, не был уверен, что нарики точно ушли, и говорил шепотом. Был напуган. - Она мне снилась. - Что?.. - Девушка с зелеными волосами, которая выпала из окна, - взгляд Сяо был направлен в пустоту. Недолго живя тут, Барбатос сумел заметить, что ни кто-либо другой в этом лицее, будь то нарик или зожник, ни сам Сяо не отличались присущей обычному человеку правильностью и логичностью. Это словно жить в обществе сумасшедших и не являться их частью. Тяготит и расстраивает, но что поделать, если это место такое... - Она выпадала из окна снова и снова, циклично, а я вроде и мог что-то изменить, но просто сидел и смотрел. Я даже предположить не мог, что мог ее спасти, отговорить там, не знаю... и предпочел просто сидеть и смотреть за этим, как за цирковым представлением. - ... - Барбатос не знал, что ему говорить. Теперь его пугала ситуация и с нариками-будильниками, и со сном Сяо. - Она снилась мне всю ночь, разбилась тысячу раз... и продолжала бы разбиваться, если бы меня не разбудили, - и вдруг он резко решил сменить тему, а глаза его налились живыми эмоциями. - Ты напугался их, а, Венти? Барбатос молча закивал, медленно сползая с кровати. Надо собираться на занятия, но все же до сих пор их смысел не понятен. Хотя вроде тут за пропуски нарики на озеро утаскивают.. - Из-за того, что они в прошлый раз впервые за все время зашли в 61 комнату так внаглую, пока я спал, я решил закрывать на ключ и ее. А то мало ли, какие они мои секреты узнают, а я все просплю... вот, сегодня, похоже, снова вломиться хотели. - Ты... ты так легко все это говоришь, - Венти тихо мямлит, натягивая на тощие ноги брюки. Он еще побаивается, что нарики подслушивают, и не хочет, чтобы их безопасный дом обнаружили. Он единственный, кто может их защитить, и никакие закоулки лицеевских коридоров с ним не сравнятся. - Просто я привык к их выходкам. Свыкся с местной фауной, ахаха... - он нервно посмеялся и тоже начал одеваться, предпочитая оставить последующие сборы на учебу в гнетущем молчании.***
Когда она долетела, падая аккурат головой вниз, толпа зевак уже хихикала между собой. И девушки, и парни, все смеялись и гоготали, осматривая мертвое тело и говоря о упавшей, как о слабачке. И лишь одна брюнетка, пробираясь сквозь их высокие фигуры, сама низкая и со слезами на глазах, беспокоилась. Она плакала и от унизительных выкриков в ее сторону, и от такого ухода подруги. Не ожидала такой подставы. Барбатос раскрыл рот в шоке и ступоре, совсем не понимая, что нужно говорить, а Сяо смотрел. Смотрел пристально, словно заучивал происшествие до самой мизерной детали, и панике поддаваться не хотел. Он вроде ничего не чувствовал, а вроде обида за смерть антиноркового ученика сдавливала легкие, что аж вдохнуть нормально не давала. Даже девушки подвержены пыткам нариков... Это не первое самоубийство. Это наркотическое устройство довело до смерти многих бывших учеников, порядка десяти только за этот учебный год. Должно быть, именно поэтому таких выраженных эмоций, как в самый-самый первый раз, Сяо не испытывал. И не испытал бы, даже если бы сильно захотел. Ведь это же проклятый лицей. - Потому что она не сидела на норках, - Сяо всматривается в толпу, разглядывает их поведение. Они грубо, смеясь, хватают плачущую девушку за плечи, толкая вниз, на грязную пепельную землю, кричат унижения и иногда подпинывают ее тело и тело самоубийцы. - Почему ты так уверен? Может быть, ее подруга как раз и покончила с собой от того, что они вместе норки употребляют... - Я уверен в этом ровно настолько, насколько ты уверен в том, что они подруги. Барбатос замолчал, отведя взгляд. Он не понимал этой логики и того, что вообще говорит Сяо. Но раз он уверен в том, что погибшая не употребляла норок, то Венти не готов противиться и идти против своего единственного знакомого тут... - Думаю, ее проводят на озере через пару дней, - Сяо нарушил тишину только тогда, когда подошли вразвалочку к омертвевшему телу медицинские работники лицея. - Проводят?.. - Отправят вплавь вниз по реке. - Зачем?! Что за бред... - Чего ты у меня спрашиваешь? я сам задаюсь этим вопросом. Вроде для того, чтобы врагов страшить на севере. Телами умерших подростков в лицее. Негуманно. Устройство этого места не лучше военного фронта и его самого пекла бойни, где жестокость и агрессия сливаются воедино, пускают свои ядовитые шипы и отравляют каждого встречного!.. Это лоза. Сама стойкая и широкая, что ни на есть во всем мире, и вот она заплетается вокруг и тела новенького ученика, а его не спасет никто: ни он сам, застряв среди толстых стволов, ни его одноклассник, которого уже совсем давно самого все сдавило, ни учителя, посеявшие этот сорняк... только родители могут спасти своих уроженцев, и их помощь станет спасательным ножом. Они перережут лозу и спасут кого-то одного. Своего ребенка. И снова в этот день кого-то забирают. Не ту униженную зеваками брюнетку, и не Барбатоса, а уж тем более не Сяо. Последний с ней точно не знаком, но одаривает завистливым взглядом, наблюдая из-за угла за ней, и она, плача, обнимается нежно с родителями, в бреду твердит о своем чрезмерном счастье. Однако не повезло им немного не застать приезда английского дядьки, - не хватило двух минут, они на всех парах уехали на юго-запад, закляв это место о своем никогдашнем возвращении. И снова нарики толпились, иногда друг друга пихая, чтоб достался более лакомый кусочек, галдели и светили своими желающими веществ фонарями-глазами. Снова пошел пепельный снег, опустилась температура. Барбатос видел это зрелище не впервые. В самый первый учебный день в этом лицее он уже успел застать процесс раздачи веществ подросткам, уже видел лицо этого английского дядьки. Только в этот раз ухмылка его была нахальнее, а глаза бегали от человека к человеку еще быстрее. Его смуглые ручонки раздавали и принимали налево и направо, без разбора и пересчета, и почему-то он был уверен, что его никто не обманет, не искал подвоха в лукавых взглядах окруживших его маленьких людоедов. Конечно, какие из школьников выйдут умственные соперники, он же такой большой и грозный, и его должны все-все бояться. Он надует свой петушиный хохолок, приторно-горделиво подняв к верху голову, но будет опущен обратно на землю ударом подошвы светлокожего человека, ибо негоже бесправным настолько сильно наглеть добротой своего хозяина. - Ну вот, все же начали цену загибать, - услышал Сяо девичий голос со стороны отошедшей от общей массы пары из двух подружек. Одна из них уже размотала масляные тряпки и глядела на наркотик с грустным лицом. Ну что за обдираловка. - Давай предложим Аяксу устроить забастовку против этого? Если они увидят, что никто не покупает, то снизят цену как-то... - Ага, или вообще перестанут привозить, а другой покупатель будет брать это по этой же самой цене... лучше довольствуйся тем, что есть. Но если тебе жалко свои деньги, то можешь не покупать. Только про дружбу нашу тогда забудь, - вторая девушка вела себя безразлично, словно это не ее подруга, а случайная незнакомка с улицы. Она явно глядела на эту мямлю свысока, дружила с ней из жалости. Может, из-за этой черты ее характера или чего-то еще другие нарики из женского корпуса не любили с ней общаться или что-то типа, и тогда ей пришлось сдружиться с зожницей и насильно посадить ее на норки... - Стой, Сиен, не уходи!! - Воскликнула вдруг плакса и схватила отвернувшуюся подругу за руку. - Не буду я забывать про дружбу... но все же спрошу о забастовке у Аякса. Если мы будем копить, то купим больше, и тогда... - - Ты слышала вообще, что я тебе сказала?! Какая вообще разница, сколько денег тратится, если их зарабатываем не мы, а родители на еду дают, а? А если твои родители нищенки, то, будь добра, не мешайся со своими недопокупками под моими ногами. - П-прости, прости, Сиен. Да, что-то я бред говорю, прости, пожалуйста... забуду я эту идею, заброшу. У бывшей зожницы, похоже, двинулась крыша. Одиночество ее настолько погубило, что она стала употреблять. И еще зачем-то водится с этой заносчивой Сиен, хотя со своим мягким характером может с легкостью влиться в компанию девичьих нариков, там немало таких. Сяо видел всех насквозь. С помощью их разговоров и поведения он с легкостью мог примерно пересказать всю судьбу человека в этом месте. Он хмурился и тянул свои брови ниже, к переносице, гулял в своих глубоких мыслях, не беспокоясь о том, как его взгляд выглядит со стороны. В какой-то момент пара девушек заметила его, перешепнулась между собой, а после поспешила скрыться в дверях своего дорма. Сяо знал, о чем болтают за его спиной те, кто его не знают. Они уверены в том, что этот смотрящий насквозь незнакомец поехал кукухой из-за норок, потому и глядит так. Но Сяо такой не всегда, а только когда задумывается. Просто в этом обществе не только крыша съедет... - Они сбежали от твоего пристального взгляда. Ты все-таки маньяк? только честно, - Венти каким-то образом оказался прямо у одноклассника под боком. - Венти!.. - Сяо вздрогнул от неожиданности. Настолько был погружен в раздумия, что не заметил подошедшего знакомого? - Иди отсюда, нечего глазеть на распродажу. А то вон, твои обидчики. Не дай бог увидят тебя. - Не думаю, что тебя беспокоит именно мое благополучие, - внезапно тон Барбатоса стал каким-то странным, словно парень на слезах, но его лицо застыло в нетипичном спокойствии. - Хочешь узнать, где я был и почему не ходил с тобой? - Что-то не очень... - парень ежится, перестав глядеть из-за угла. На нем висит тонкий фрак, под которым только белая рубашка, а на дворе лицея давно не май месяц, мороз заставляет конечности подрагивать и покалывает нос. - А я думаю, что тебе точно понравится тот экспириенс, что я испытал! - Он разводит руками в сторону, показывая нечто огромное, и давит нервную, обиженную улыбку. - Ладно, удиви меня. Страшно, конечно, вдруг нарики что-то сделали с ним, и тогда перед учителем точно будет стыдно. - Сходил в корпус женского дорма, взобрался на третий этаж и стучал в закрытые на замок двери, пока не нашел ту брюнетку, подружку мертвой девушки. Последнюю, кстати, звали Коллеи, а открывшую дверь - Эмбер. Не представляешь, какая она милая и добрая, мне даже стало жаль, что она тут находится, - Барбатос слабо улыбнулся, вспоминая понравившийся ему разговор, но после продолжил, вернув серьезный вид. - Так, я отклонился. Мы поговорили о дальнейшей судьбе Коллеи, но я спрашивал так деликатно, чтобы случайно не обидеть... потом я спросил у нее про тебя, и она сказала, что знает тебя, ведь пару лет назад... У Сяо аж волосы на ногах встали дыбом, и он мгновенно перебил одноклассника. - Венти, давай в комнате потом расскажешь... не время для того, чтобы вспоминать прошлое. И тут, как назло, обернулась группа нариков из их класса. Точно заметили!.. - И предлагаю идти в дорм прямо сейчас. - Так интересно, что мне сказала Эмбер, ха? Удивительно, ведь произошедшее должно было оставить на тебе такой след, что хуй забудешь... - Похоже, парень напротив не заметил приближающихся к ним одноклассников. - Блять, Венти, говорю, пошли обратно в дорм, - в спешке Сяо грубо хватает знакомого за запястье, но тот противится и одергивает свою руку, все еще ничего не замечая. - Мне больно, - грубит он, отходя на пару шагов, чтобы быть полностью видным за углом. Конечно, тут он уже сразу замечает приближающуюся опасность, но слишком поздно. Как только в голове у него звучит испуганное "Блять", он видит: от Сяо уже и след остыл. Убежал, сверкая своими пятками... такое предательство, при этом гнусное и жалкое. Сяо трус. Сяо сбежал, оставив одноклассника самого по себе, хотя обещал защищать... не простит. Барбатос не простит его и уже подбирает аргументы. Точно съедет от этого труса. "Лишь бы не закончилось избиением..." - молится про себя парень, и старается улыбнуться, но получается криво, запугано. - О-о-о, кто это тут у нас? Решил понаблюдать, как делаются покупки норок? Не метайся ты так, я ничего плохого еще не сделал, - Скарамучча кладет свои худые, но сильные ладони на плечи новенького. - В последний раз в окно не насмотрелся? Может, еще раз хочешь попробовать норку?.. - тянет к чужому рту испачканную в масле ткань, похихикивая. - Нет! не надо... - Да ладно тебе, не переживай, все равно я урвал это, не заплатив. Не стоит бояться, что я потребую возврат долга, - он широко улыбается, поглаживая вздрагивающее плечо Венти. Они окружили. Их было где-то больше восьми, не считая Скарамуччу, и Барбатос был уверен, им не составит труда избить его прямо тут, под лицейским окном... - С какой целью ты подглядывал? М? Да еще и со своим дружком Сяо... я же просил тебя с ним не дружить, он плохой мальчик, - приторно грустно, от печального тона главного нарика хочется выть. - Если ты хочешь попробовать норку, но денег нет, как обычно бывает у новеньких, ты только попроси, - и он вновь улыбается. Пугает своей изменчивостью, своим тоном, своей манерой, своими действиями. Всем, чем можно, пугает. - Прогуляемся до озера, а, Венти? Ты только не молчи, мы же теперь приятели, верно? - Он кивает головой, как бы утверждая это, на самом деле не давая никакого права на принятие решения однокласснику. Скарамучча смотрит на своих подсосов, хмурится, дает им какие-то указания жестами и взглядами. Барбатос не чувствует себя в безопасности ни на грамм, наоборот, кажется, вот-вот от страха в обморок упадет. Конечно, все ведет к единственному исходу - он очнется у озера. Избитый, истекший кровью. Быть может, напичканный наркотиками, со сломанной рукой. Остается только надеяться на лучший исход. Парень даже готов простить Сяо, если тот спасет его, ну или хотя бы разделит эту участь... все-таки очень, очень, о-о-очень обидно...***
В тот день два года назад его избили прямо на главной площади, перед статуей Христа, перед входом в лицей, перед лицами сотни решивших выйти ночью учеников и десятка учителей ради невероятного зрелища. Обидчики кричали: - Что, подох твой защитничек, да?! Не за кого больше прятаться?!! Шел дождь. Это был сумеречный и поистине холодный весенний вечер. Везде были лужи, и их едва ли было видно, - тусклые фонари на длинных столбах не светили достаточно хорошо. Опавшая хвоя ели плавала в воде, прилипала к одежде, щекам, волосам сегодняшней жертвы нариков. Обидчики не жалели сил. Они замахивались, как только могли, желая отыграться по полной. Но их было только четверо. Остальная часть лицея же выстаивала вокруг глумливых ребят под черными зонтиками с фонарями в руках и, перешептываясь между собой, хихикала. Бывало, кто-то выкрикивал прямо оттуда бить посильнее и пожестче. Шел дождь. Нет, это был ливень, траурный, неживой. Он готов был затопить всю территорию. Учителя смотрели с безразличием, не собираясь останавливать драку. Им самим надоел Сяо. Заносчивый настолько, словно его добрый учитель Чжун Ли способен был быть с ним всю его жизнь и вечно защищать. Шел дождь. И вместо запаха пепла теперь присутствовали лишь ароматы крови Сяо и грязи, смешивающиеся между собой. Сяо кричал от боли и плакал, моля о пощаде. Сначала били по ногам, рукам, позже перешли на мягкий живот, а потом - на голову. Сяо не был уверен, терял ли он свое сознание от болевого шока или все-таки от обильной кровопотери. - Пожа-, - как-то начинал он, но его тут же со всей силы ударяли в лицо. Несмотря на это, он не смел заставить себя замолкнуть: - Пожалуйста, хват...- хватит, умоляю, ПОЖАЛУЙСТА. Они били и смеялись, что не дают униженному Сяо того, чего он так яростно просит. Дождь лил всю ночь, пока над Сяо неустанно глумились четыре одноклассника. Дождь тоже был против Сяо. Он захлестывал парню в рот, заставляя захлебываться, кидал капли-гранаты ему в лицо, в уши, в открытые раны, чтобы было больнее и неприятнее. Лицей не спал. Лицей был против Сяо. Его обитатели зыркали своими шальными, наркотическими глазами приятное взору избиение и только забавлялись. Христос был против Сяо. Со своего потрескавшегося пьедестала он мог свалиться и раньше, чтобы избавить сына своего от таких долгих мучений, но упал только когда Сяо, едва ли живого, забитого, уже поволокли по сырой и грязной земле, по лужам к озеру на утопление. В тот день за несколько часов Сяо сумел смириться с такой кончиной. Унизительной, болезненной и на сто процентов мокрой, когда его всей толпой под радостные гогот и аплодисменты закинули в воду. Сяо не умел плавать и отчетливо помнил, как сначала пошел ко дну, а потом течением стал уноситься на север.