Измерения

             Рука в волосах двигается почти невесомо, Антону приходится закрыть глаза и полностью сосредоточиться на этом ощущении, чтобы его уловить. Только для этого и ни для чего больше, уверяет он себя.       Сознание как-то в принципе не желало фокусироваться на чем-нибудь посложнее, чем это движение, посылая Антона и все его планы в далёкое эротическое. После нескольких дней работы в безумном темпе ему требовались только одеяло и сон. Всего остального как-то не хотелось.       Вот Антон и облюбовал диванчик в кабинете Гесера. Ну и что, что с Завулоном в наличии? Пусть терпят… раз Антон терпел.       Для чего только терпел — непонятно. То ли замученный и сонный вид Антона, то ли его действия убедили Великих его не трогать. Как минимум, пока.       Впрочем, думал он сейчас, они бы и не смогли получить от него хоть какой-нибудь внятный ответ, и Великие, кажется, тоже прекрасно это понимали.       Но было уже поздно выгонять его из кабинета (Антон просто бы не ушёл уже) — Городецкий растянулся на диванчике, очень нагло устраивая голову на чьих-то коленях. Хотя, известно, на чьих.       Завулон либо привык ничему не удивляться, либо у него были стальные нервы, потому что на наглое вторжение в его пространство Темнейший лишь фыркнул. И запустил пальцы в чужие волосы.       И тут то ли Гесер ничего не сказал, то ли Антон уже не услышал, проваливаясь хоть в какое-то подобие шаткого сна на чужих коленях. Ему, по большому счету, было плевать, где именно спать, поэтому худощавые колени не вызвали диссонанса в сознании, и тело радостно уцепилось за возможность поспать, пока оно в горизонтальном положении.       Если бы Антон всё ещё был на задании и его завалили бы на пол в бою, он прямо там и заснул бы.       Дышать было спокойно, да и находиться в кабинете Гесера, к удивлению, тоже. Великие обсуждали что-то отвлеченное по делу, неспешно и беззлобно огрызаясь друг на друга, а шум в ушах постепенно превратился в противный звон — Антон наконец почувствовал, как же сильно у него болела голова.       По кабинету разнесся запах каких-то трав, потом — коньяка. «Интересное сочетание», — хмыкнул Антон про себя. Ему надо было хоть на чем-то сосредоточиться, чтобы не заснуть, но, казалось, от этого становится только хуже. Или это чужие пальцы просто были настолько расслабляющими, что сами собой погружали в спокойный сон.       Антон попытался сосредоточиться на разговорах, на словах. Он слышал каждое из слов, но не понимал решительно ничего. Доходили только интонации, к которым он жадно прислушивался. Спокойные, тихие, такие, когда разбудить боятся. Но Антон же не спит. Не спит же?       Он с трудом открыл глаза, потянулся, лишь бы не упасть в какое-то уютное забытье снова. Двинул головою, из-за чего шея практически сразу же заныла. Видимо, он все-таки уснул на какое-то время, даже не замечая этого.       Завулон сверху что-то фыркнул, явно обращаясь к Гесеру, что-то ему прилетело в ответ — на самом деле, Антон не особо вслушивался, пытаясь прийти в себя. Пряди волос несильно потянули, но практически сразу же отпустили, почесывая где-то в том же месте.       Был бы Антон котом — давно бы заурчал. Слава Сумраку, он не был, поэтому с легкостью избежал возможного позора из-за такой нелепой реакции.       Он не знал людей, которым не были бы приятны поглаживания по голове, по крайней мере, он явно был не одним из них. Как раз наоборот. Поэтому и не давался никому в руки.       — Нет, это какое-то безобразие, — притворно возмутился Гесер, вырывая Антона обратно в реальность. Оставалось надеяться, что это начальник говорит не про него. А даже если и про него — ничего нового Антон из этой фразы не вынес.       Городецкий лениво приоткрыл один глаз (когда только закрыть успел.?), просто чтобы узнать, что там происходит, просто чтобы сделать хоть что-то, чтобы не заснуть снова.       Гесер подходил к ним с Завулоном, только не прямо, а немного вбок, к другому краю дивана. Антон даже не сопротивлялся, когда рука шефа подхватила ноги Городецкого под колени и немного приподняла их. С вскользь брошенной фразой: «Подвинься-ка».       Ноги держали на весу, пока Гесер не устроился, и не положил их обратно — прямо к себе на колени.       «Нет, все-таки сплю», — лениво подумал Городецкий, вытягивая ноги удобнее. Жилистая рука позволила этот маневр, впрочем, не собираясь отпускать чужую голень.       — Дай сюда, паразит, — Гесер легко перегнулся в сторону Завулона, отнял у него бокал с чем-то горячительным. Темнейший не сопротивлялся, легко отдал пойло. По логическому анализу Антона, это был коньяк, запах которого он уловил… какое-то время назад. Да и травами пахло вроде все ещё…       — И все-таки наглость это удел Светлых, — закатил глаза Завулон, беззлобно фыркая. Он упер подбородок в ладонь, выжидательно смотря на Гесера. Впрочем, Антон этого не видел, всё, что его интересовало, было связано с другой рукой Завулона, которая все ещё нежными движениями поглаживала макушку.       — Ты пришел ко мне, попросил у меня коньяк и мое время, но попросил без уважения, — процитировал Гесер с выражением. — И после этого, наглость — дело Светлое? Обязательно приму это во внимание, — сказал Пресветлый таким тоном, что сразу стало понятно: не примет. Антон невольно усмехнулся.       — Прими-прими, — проворковал Завулон. — Авось жить полегче станет.       — С тобой-то? Никогда не станет.       — А ты уже не против жить со мной?       — А ты так об этом мечтаешь?       Нет, Антон тут явно лишний… Как бы домой свалить…       — Городецкий, а ты чего подслушиваешь? Хочешь с нами? — наконец обратил внимание на лежачего Завулон.       — Жить? — опешил Антон, будто хотеть жить для него это что-то невероятное.       — Вообще-то я про коньяк, но жить тоже можно, — пожал плечами Темнейший, хитро глядя на Гесера. Тому стоило очень больших усилий не закатить глаза.       — Никакого коньяка, — возразил Пресветлый. Его горячая ладонь грела чужое колено. Антон печально вздохнул, Темнейший тихонько рассмеялся. — По крайней мере, пока. Алкоголь плохо сказывается на здоровье, тем более, когда оно ослаблено всякого рода истощениями. Все, что тебе сегодня положено — чаи лечебные.       Колено под головой дернулось.       — Скажи: «Хорошо, мам», — прошептал Завулон.       — Хорошо, мам, — послушно повторил Антон, глядя на Гесера.       Тот все-таки не выдержал, закатил глаза под аккомпанемент раскатистого смеха Темнейшего.       — А ты говорил — не слушается, — похихикивал Завулон, большими движениями трепля Антона по волосам. Несколько прядей свалились на глаза, Городецкий тряхнул головой, чтобы их убрать, но они вернулись туда, где были. Антон печально вздохнул, поднимать руку было слишком лень.       — Не там, где нужно, — пробурчал Гесер.       — Там, где нужно, там не хочется, да, Антон? — фыркнул Темнейший, любезно убирая упавшие пряди рукой.       Антон что-то пробурчал, зевая.       — Не отвлекайся, — обратился Гесер к Завулону. — Нам ещё решать, что с лицензиями делать.       — Очевидно, запретить навсегда, — сказал Завулон ехидно.       — Ни в коем случае, — притворно-ласково сказал Гесер.       — А я тут при чем? — нагло и сонно прервал Антон беседу.       — А ты тут лежишь и поэтому так или иначе являешься участником беседы, — ответил шеф.       — Раз так, то сбежать дадите? — потянулся Антон, дернув ногой и уже собираясь вставать. Делать ему нечего, кроме как лежать тут и слушать, как Великие бюрократией занимаются. Или чем они там занимаются…        Гесер требовательно сжал дернувшуюся ногу, не давая возможности двигать ею, пробегаясь пальцами по икрам.       — Конечно нет, ишь чего удумал, — ответил Пресветлый серьёзно. И ведь не поймёшь, шутит или нет. — Лежи спокойно.       — Ага, сам пришёл, подушки из нас сделал, теперь терпи, — подтвердил Завулон, зарываясь пальцами чуть глубже.       — Вы сами себя ими сделали, — запротестовал Антон, пытаясь унять мурашки от чужих прикосновений, которых становилось все больше с каждым движением.       Великие не ответили, позволив Антону перекинуть на них ответственность и переключившись на дело. На этот раз уже Завулон стащил из чужих рук бокал. Гесер обвинять в наглости его не стал.       Антону захотелось чего-нибудь выпить тоже, но он лежал в горизонтальном положении, и пить так было нельзя. К сожалению. Ну и ещё ему просто было нельзя. Если бы он выпил — он бы точно тут слег, завернувшись у шефа под боком калачиком до следующей недели, а именно столько, по мнению Антона, ему нужно было времени, чтобы выспаться.       Да и в принципе алкоголь сейчас не был потребностью, поэтому он оставил своё пьянство на некоторое время, позволяя себя раствориться в неторопливых касаниях. К тому же его там чай ждет…       Иногда, конечно, Антон напрягался, когда рука Завулона спускалась ниже, к шее, когда Гесер выше по бедру пальцами скользил, но расслаблялся каждый раз, когда руки неизменно возвращались туда, где изначально были заявлены, Завулоновы — на голову, Гесеровы — на колени.       «Так снова заснуть недолго. Надо бы домой…», — вяло подумал Антон, нехотя открывая глаза и слепо пялясь в потолок, пытаясь найти силы для пробуждения. Снова.       Он вздохнул, глянул на Гесера. Они с Завулоном прервали диалог.       — Дайте я пойду, а? А то засну, — несчастно заявил Городецкий.       Завулон только фыркнул, потянул за волосы мягко:       — Да засыпай, ты нам не мешаешь.       — Ага, наоборот, помогаешь, — подтвердил Гесер. Кивнул в сторону Темнейшего: — Этот сбежать не может от работы, он у тебя в заложниках. Так что спи спокойно и задерживай его дальше.       — Не хочу я с вами спать, — буркнул Антон, протирая лицо руками. Завулон сверху крякнул, потянул несильно за волосы, трепля их:       — Вот так вот, а мы сидели целый час его обхаживали. Нет, это несправедливо!       Антон напрягся. Просто потому что не мог этого сделать, потому что как-то резко стало неуютно вот так лежать, потому что, ну, правда, это неприлично, слишком открыто, да и более того — действительно нагло. Ему тут вообще, по хорошему, делать нечего. Кабинет начальника — для работы, а не для отдыха…       — Прекрати, — осадил Завулона Гесер, сжимая Антоново колено в каком-то странном жесте. Почему-то оно подняло волну тревожности изнутри.       — Я просто шучу, Антон, — мягко сказал Завулон, покачивая головой и аккуратно гладя Антона по голове. Сказал ласково: — Спи спокойно, нам ещё долго. А ещё магическое истощение лучше лечить физическим контактом.       — А у меня магическое истощение? Не чувствую, — признался Антон, откидывая голову и устало прикрывая глаза. Он действительно не чувствовал себя плохо, только уставшим.       — Спасибо, мы стараемся, — самодовольно улыбнулся Завулон.       Антон сдался, поворачивая голову и утыкаясь лбом в чужой бок.       — Если что, вы сами виноваты.       — Конечно. Мы же всегда во всем виноваты, — хихикнул Завулон, зарываясь пальцами в волосы и массируя скальп.       Антон угукнул, хотя уже не особо понимая, с чем соглашается, позволил векам налиться свинцом, а себе — раствориться в этом ощущении спокойствия и безопасности.       Уже как сквозь вату, за секунду до сна, Антон уловил тихое причитание Гесера:       — У него нет магического истощения.       — Тогда бы он ушел.       — И что с того? Тебе так хочется, чтобы тебя использовали как подушку?       — А тебе? — секундная тишина. И тихое, практически неслышимое: — Если бы ты был против, ты бы не позволил этому случиться.       Тихое «Да» от Гесера Антон уже не услышал, провалившись в уютный сон.