«Эффект бабочки»
— А похоже на то… — я поднялась, принимая помощь, и встретилась с его взглядом, пока вода с шумом стекала по моему обнажённому телу, — что ты подсыпал в стакан наркотики. Повисло молчание… От него, от звука воды, капающей с меня, а главное, от серьёзности Ходжа, с которой он воспринял мои слова, на меня накатила очередная волна веселья. Поэтому уже спустя несколько секунд, я рассмеялась. — Я пошутила, Боже. Видел бы ты своё лицо… Наверное, мне просто нельзя смешивать алкоголь. — У тебя довольно своеобразное чувство юмора, — произнёс Ходж и расправил в руках полотенце. — У тебя тоже… твоя ночная «шутка» до сих пор у меня перед глазами. — Ответила я и подняла руки, чтобы он мог обвернуть вокруг меня полотенце. — Давай… вытирай, одевай и неси меня в постель. Ходж вытащил меня из ванны и опустил на пол, а после я почувствовала себя настоящей принцессой, потому что он и правда вытер меня, помог облачиться в одну из своих футболок, приятных до бабочек в животе, расчесал и высушил волосы. Всё это время я наблюдала за ним, удивлённо улыбалась, но послушно позволяла ему изображать из себя моего «папочку». Не будь я не в себе, я бы никогда не пошутила подобным образом, даже про себя, но сейчас… я была не в себе. Зайдя в спальню, я с разбега плюхнулась на идеально заправленную кровать. Она была ожидаемо холодной… ожидаемо для человека, который не танцевал на барной стойке час назад. Моё распаренное тёплое тело после ванны ощутило резкий кроватный холодок, что заставило меня тут же подскочить. — Давай вместе, — проговорила я, с опаской глядя на постель. — Я боюсь замёрзнуть. Я не видела, как Ходж отреагировал на мою внеочередную странность, поэтому описывать это вам я не буду. Ходж, который уже каким-то волшебным образом успел переодеться в одежду для сна… Или он переоделся в неё, когда ходил за одеждой для меня? …подошёл ко мне и аккуратно взял за руку, ступая на кровать вместе со мной. — Всё хорошо, иди ко мне. Я легла к нему в объятия и почти сразу по-собственнически забросила ногу ему на бедро. — Я не хочу спать, — проговорила я. — А чего хочешь? — Хочу разговаривать… о тебе. — Я подняла на него лицо и улыбнулась. — Это странно, но у меня ощущение, будто мы знакомы уже вечность… но при этом мне до сих пор известна лишь маленькая доля от необъятного целого. Может, поэтому мне немного обидно… Хоть я и понимаю, что люди не могут полностью открыться друг другу за пару недель. Ходж стал медленно гладить меня по голове, проводя пальцами между мягкими прядями волос. — Я очень хочу открыться тебе всецело, но… — Тебе не нужно ничего объяснять мне. Я понимаю тебя… больше, чем ты думаешь. — Что ты хочешь знать? Я слегка порывисто приподнялась, беря его за руку и садясь строго напротив. — Всё. Хочу знать всё… всё то, что ты уже готов рассказать мне. — В моих всё ещё «необычных» глазах заблестел азарт. — Давай, я буду спрашивать, а ты отвечать… Если не захочешь отвечать, то так и скажи. Я нисколько не обижусь. Ходжа позабавила манера моего текущего общения, и он улыбнулся мне, ответив кивком. — На скольки языках ты говоришь? — я задала первый вопрос, который внезапно возник у меня в голове. — Не считая английского. — На четырёх свободно: французский, итальянский, испанский и португальский. — Значит, ты не только всезнайка, но ещё и полиглот. — Они все принадлежат романской группе языков, поэтому не совсем. — Как ты научился играть и сочинять музыку? — без лишних комментарием последовал мой следующий вопрос. Ходж на мгновение задумался. — Играть учила мама, а вот научить сочинять музыку никого нельзя. Это талант, а не навык. С ним рождаются, а не приобретают его. Несмотря на мою возбуждённость и прекрасное настроение, мне стало немного неловко из-за того, что я вынудила его вновь говорить о своей матери. Я будто на подсознательном уровне чувствовала, насколько грустной и болезненной была эта тема для него. — Всезнайка, полиглот… привлекательный красавец… — я поочередно загнула три пальца на руке, — так ещё и талантливый виртуоз? Ходж усмехнулся и взял меня за руку, которой я отсчитывала его сверхчеловеческие достоинства. — Ещё вопросы будут? — он снова притянул меня к себе, но я проявила инициативу и изменила траекторию, усаживаясь к нему на бёдра. — Будут… Во сколько лет у тебя был первый раз? — я положила обе ладони ему на плечи, и они стали медленно спускаться по его торсу. — Только не нужно петушиться и сбавлять года. Мне нужна правда. — Петушиться? — Ходж недовольно нахмурился, хотя его губы выдавали никчёмную попытку спрятать от меня улыбку. — Предпочту воздержаться от ответа. — Нет! — я резко подняла ладони с его живота на шею. — Ты сама сказала, что я могу не отвечать, если не хочу, — Ходж положил свои руки поверх моих. — Сказала, но… — я недовольно надула губы, и мой нос несколько раз дёрнулся от негодования. Ходж ухватил меня за руки и притянул к себе так, что мои губы идеально напоролись на его. Мы стали целоваться, но мой вопрос, оставшийся без ответа, всё ещё висел в сознании. Я слегка оторвалась и проговорила: — В двадцать один… в день своего совершеннолетия? — моя догадка была маловероятной и от того смешной. Поцелуй продолжился, но это не помешало нам обоим рассмеяться. — В семнадцать? — успела произнести я между поцелуями. — Снова мимо, но горячо. — Ответил Ходж. — В любом случае, сексом это было назвать трудно. Наверное, сложно поверить, но я не всегда был таким умелым любовником. Его слова вызвали у меня громкий смех, но, вдруг, я почувствовала, что больше не хочу знать точный ответ, да и вообще говорить о его бывших девушках, даже о тех, которые не особо были впечатлены им, а он ими. Я молча слезла с него и вернулась туда, где находилась изначально — в его объятия. Укрывшись одеялом, мы ещё немного поговорили о нём, а после немного и обо мне. Когда дрёма уже почти завладела мной, я ещё сильнее придвинулась к нему, уперевшись лбом в щёку, и проговорила: — Не будь больше груб со мной, пожалуйста… Никогда.***
— Повтори, что ты хочешь?! — эмоционально переспросил Брайан, гневно отбрасывая кисть для рисования куда-то в сторону. Она небрежно упала своим красочным концом на абсолютно чистый холст. Гамма смешавшихся цветов вполне могла бы воссоздать на нём радужную палитру теней, но не сегодня… На белом фоне появилась однотонная клякса. — Хочу, познакомить вас с Кэтрин, как следует, — спокойно повторил Ходж, — и она хочет… Приготовишь нашу любимую утку в апельсинах по маминому рецепту? — Ты хочешь познакомить меня со своей девушкой, которую водишь за нос, прикрываясь чувствами к ней? Я правильно понял?! — шокированный Брайан не сводил непонимающего взгляда с брата. — Хочешь принудить меня тоже обманывать её?! Лгать и говорить о тебе совсем не то, что я думаю на самом деле?! Ходж тяжело выдохнул и подошёл к мольберту Брайана, встав напротив только зарождающейся картины. Акварельный минимализм был одним из любимых художественных стилей Брайана. Никто и никогда не смог бы отнять у младшего из Бейкеров способности выражать глубину в краткой простоте. — Неправильно. Всё вовсе не так… — начал Ходж, рассматривая братское творение. — Не говорить всей правды не значит лгать. Брайан усмехнулся в ответ на последние слова Ходжа, всем видом демонстрируя несогласие. — А как же тогда правильно? — Я не прикрываюсь чувствами, потому что… — Ходж заметно насупился, засунул одну руку в карман, а второй стал теребить свой галстук. Брайан сразу заметил изменения в поведении Ходжа. Откровенное волнение и эмоциональность заняли место привычной холодной сдержанности. — Как всегда прекрасно. — Ходж похвалил незаконченную картину и прошёл вглубь комнаты. — Ты не договорил. — Брайан последовал за братом и напористо заглянул ему в глаза. Минута безмолвного, но откровенного зрительного общения стала вечностью… Того самого общения, которое бывало между ними очень редко, а в последние несколько лет его не было и вовсе. — Я замариную утку. — Проговорил Брайан. — Жду после семи.***
С того момента, как Ходж позвонил и сказал, что вечером мы идём на ужин к его брату, нешуточное волнение завладело мной, а также значительно усложнило вторую половину моего рабочего дня. Первая половина была не лучше… Вчерашнее веселье оставило ощутимый след на моём физическом состоянии. Нетипичная разбитость, настойчивая апатичность и сложность концентрации внимания, игравшей важную роль в моей работе, жутко раздражали Питера, который и так последние несколько дней был сам не свой… Но ладно, не хочу сейчас ещё больше усложнять себе жизнь размышлениями о его одержимых предрассудках. Оставлю на потом, если, конечно, это «потом» вообще наступит. Дом Брайана был больше, чем я думала. Намного больше… Сплошной модернизм в виде броской ничем не декорированной асимметричности и ленточного остекления ещё больше усиливали мои впечатления об объёме этой архитектурной постройки. Правда, даже внимательная оценка, как фасада здания, так и его внутренней обстановки, не позволяли мне отвлечься от мысли, что хозяина этого места связывают со мной не самые тёплые воспоминания. Спасал лишь мой двойственный взгляд на всю эту ситуацию, ведь Брайан Бейкер был не только братом моего мужчины, но и нарушителем закона. Да, торговец специально хотел продать наркотик именно ему, но Брайана ведь никто не заставлял покупать его… Я просто делала свою работу. Да и могла ли я в тот момент подумать, что у меня завяжутся романтические отношения с его старшим братом? Конечно, не могла, несмотря на то, что моё подсознание грезило о них, возможно, с нашей первой встречи у той дурацкой кофе-машины… Хотя, может, если не было бы её, то всё могло сложиться совсем иначе… между нами, да и вообще. Что это? Очередное проявление теории относительности Эйнштейна? Механистический детерминизм? «Эффект бабочки» Лоренца? Если бы шестнадцатилетний сын офицера полиции Коры Вайс спал всю ночь вместо того, чтобы завоёвывать очередную награду в своей любимой компьютерной игре, то он был бы более бодрым и внимательным утром во время завтрака и не разлил бы воду на новую кофе-машину Коры, на которую она откладывала с трёх последних зарплат. Кора бы не разозлилась на сына, а что ещё важнее, выпила бы кофе дома, а не на работе из старенького подвисающего автомата, который ещё больше сыграл на нервах у негодующей миссис Вайс, отчего она бы не была столь резкой и не сломала бы купюроприёмник у кофейной доходяги. Тогда я бы внесла свои два доллара, всего за полминуты получила заветный кофе и не стала бы объектом наблюдения Ходжа Бейкера, а значит, он бы не подошёл ко мне и не предложил свою помощь… Конечно, наше знакомство в любом случае было неизбежным, но какое из чувств тогда бы легко в его основу? Может, тоже самое, а может… Всё это вполне может быть, даже Рэй Брэдбери писал о чём-то похожем… Даже? Я усмехнулась про себя, а улыбнулась наяву, когда Ходж уже провёл меня в столовую через большой и почти пустой холл. Или же мне ближе теологический фатализм, так как всё в этой жизни предопределено судьбой? Любое объяснение может оказаться правдой… Чьей? Моей? Кому нужна моя правда, если важна только истина. А она никогда не станет доступна ни для кого из нас, так же, как и мне никогда не станет известно об этой Коре, её сыне-игромане и тем более о её новой кофе-машине. — Добрый вечер. — Брайан вышел к нам из кухни с огромным блюдом в руках. На нём лежала только что приготовленная утка, покрытая аппетитной золотистой корочкой и сплошь обложенная дольками запечённого апельсина. «Вишенкой на торте» стала скромная веточка розмарина на самом видном месте. — Добрый, — с приветливой улыбкой ответила я, продолжая держать Ходжа под локоть. Брайан улыбнулся мне в ответ настолько легко и по-доброму, что моё чуднóе волнение как ветром сдуло. Я сделала лёгкий вдох и поняла, что это был не ветер, а дивный аромат, исходящий от блюда. — Как видите, я готов встречать гостей. — Брайан показательно приподнял выше свой кулинарный шедевр. — Располагайтесь, мойте руки и прошу за стол. Уже сидя за столом сгинувшая неловкость предприняла попытку вернуться, но хозяин ужина, вероятно, уловив моё настроение, всячески пытался этому помешать. Спустя полчаса пиршества, я уже успела сделать для себя определённые выводы касаемо всего происходящего. Во-первых, Брайан и Ходж — были полными противоположностями. И речь не о внешности, хотя и она не отставала. Речь о её содержимом: серьёзный, сдержанный, молчаливый и умеренный во всём Ходж и сидящий напротив душевный, открытый, тактичный и дружелюбный Брайан. Во-вторых, насколько Брайан был внимателен к своим гостям, а особенно ко мне, настолько же Ходж был внимателен к Брайану. Хотя его внимательность походила скорее на настороженность. Мне уже приходилось видеть Ходжа расслабленным и отстранённым от реальности, но сейчас он был до предела напряжён. В чём же была причина? У меня был лишь один ответ — волнение, которое он не мог взять под контроль. И в третьих… утка была чертовски вкусной! — Почему именно утка в апельсинах? — поинтересовалась я в процессе нашего непринуждённого общения. — Это любимое блюдо нашей матери. Она часто баловала нас им. — Тут же без какого-либо видимого и невидимого напряжения ответил Брайан. — А однажды, будучи подростком, я решил научиться готовить его именно по её рецепту. Я сделала ещё одну важную пометку для себя. Брайан совсем не разделял болезненности Ходжа в воспоминаниях об их матери. — Конечно, мне далеко до мамы, но вот Марта может приготовить подстать оригиналу, — продолжал Брайан, доливая мне в бокал вино. — Ты наговариваешь на себя, брат. — Неожиданно вступил в диалог Ходж. — Твоя утка ничуть не хуже. — Значит, ты просто уже забыл, как готовила мама. Брайан и Ходж сцепились в зрительной дуэли, на которую старший брат вызвал младшего. Скомканную тишину нарушил мой неуверенный голос: — Брайан, расскажите о своём творчестве… Ответ Брайана на эту просьбу занял следующие полчаса. Они пролетели невозможно быстро, потому что манера подачи им информации вынудила меня глубоко и заинтересованно провалиться в мир искусства… — А как дела у вас на работе? — Брайан в ответ проявил интерес и к моему делу. — Уже поймали того злодея, который решил скомпрометировать брата? Брайан разговаривал со мной, но почему-то неотрывно смотрел на Ходжа. — Нет… ему удалось улизнуть, но ФБР активно ищет его. — ФБР? Значит, вашего агентства это дело больше не касается? — Касается, но… — Не знаю, как вы, но ваш начальник вряд ли так просто отступится от этого дела. В нашу первую встречу он проявил довольно агрессивное желание докопаться до истины. Пока я искала в своей голове подходящий ответ, Ходж глазами прожигал в своём брате дыру, чего я совсем не замечала… либо не хотела замечать. — Да… Он и не отступился, но, к сожалению, я не могу распространяться о подробностях дела. — Серьёзно проговорила я. Теперь же безмолвный Бейкер начал гипнотизировать меня. — Неужели? — Брайан странно удивился. — Я всё понимаю, Кэтрин, и уважаю вас за столь профессиональный подход, а ваше начальство за рабочее усердие. Преступник должен сидеть за решёткой… Ужин прошёл намного лучше, чем я ожидала. Попрощавшись с Брайаном, я предложила ему нанести ответный визит, и мы с Ходжем уехали. По дороге мы разговорились… Хотя в основном говорила я, расхваливая утку Брайана, а также его познания в сфере живописи. — Ты сегодня какая-то бледная, — проговорил Ходж, когда моя восторженность взяла паузу. — Твоё усердное начальство не сильно тебя терроризирует? — Бледность — скорее последствие вчерашней вечеринки, а Питер… — я посмотрела на Ходжа, внимательно следящего за дорогой. — Может, не будем обсуждать его? Тема не из приятных, ты ведь и сам знаешь. — Знаю, поэтому и спрашиваю. Если он снова не даёт тебе спокойно работать, то… — Нет, в этом плане всё хорошо, он заметно остыл ко мне… Видимо, твои чары действуют не только на женщин. — Может, вам нужна помощь в расследовании? Я могу поговорить с агентом Доусон… — Питер и так ФБР покоя не даёт. Пытается активно участвовать в поисках Оушена… А ещё решил найти и лично переговорить с работниками его стриптиз-клуба, потому что уверен, что кто-то из них мог знать о его планах… а может, даже и о секретных лабораториях и складках. — Что? Прямо со всеми? — В первую очередь с теми, кто резко решил уехать из Нью-Йорка. — Произнесла я и попыталась сменить тему. — Ты говорил, что на этих выходных уезжаешь по работе заграницу… Куда, если не секрет? Я задала вопрос, на который он не спешил отвечать. — Ходж? — Да, прости… Ты что-то спросила? — Этот ужин с братом выбил тебя из колеи? Между вами чувствуется напряжение. — Мне жаль, что ты это почувствовала. — Я спросила, куда ты собрался лететь на этих выходных? — Я? — Ты… Твои планы так быстро изменились? — Я надеялся, — Ходж расплылся в улыбке, делая небольшую паузу, — что ты полетишь со мной. — Что? С тобой? — его предложение застало меня врасплох, исключительно в приятном смысле. — Я уже успел расхвалить тебе свой самолёт. Настало время доказать слова делом.