Агония
Я нажала на кнопку «стоп» на лежащем на столе диктофоне и подняла воодушевлённый взгляд на Елену. Она задумчиво сидела в своём кабинетном кресле и смотрела на устройство. — Нужно показать запись нашим психологам, — нарушила молчание Елена, — его манера общения с тобой вызывает интерес. — Это я вызываю у него интерес, — проговорила я и убрала диктофон в карман пиджака. — Я это почувствовала ещё с нашего первого разговора, но если так, то… посудите сами, разве это не причина думать, что он знает меня в реальной жизни? — Возможно… но ещё возможно, что так он пытается затуманить твою бдительность, и это просто манипуляция. — Либо метод угрозы… ведь он прямо сказал, что личная жизнь - лучший рычаг давления. — Либо он просто психопат. — Продолжила Елена. — Такой вариант исключать тоже нельзя. В любом случае, эта запись - доказательство того, что на Оушене это дело не закончилось. Оно было необходимо для отчёта о твоей проделанной работе, на основе которого я смогу назначить тебя расследовать это дело дальше. Я улыбнулась, а, возможно, даже засияла от счастья. Елена сразу заметила мои эмоции, но разделять их со мной не спешила. — Надеюсь, рабочий азарт не ослепил твой рассудок, Кэтрин, и ты осознаёшь всю серьёзность того, чем планируешь заниматься. — Елена, я не боюсь… Хотя, возможно, это глупо и эгоистично, и я должна бояться, ведь мой друг сейчас по следствием из-за меня, а мне дали ясно понять, что это не станет концом, если я не остановлюсь. — Я продолжила говорить, но уже менее спокойно. — Но разве я могу остановиться?! Так я и всё Управление станем марионетками в руках этого подонка, как ей стал Питер. — Смелый энтузиазм - это похвально, но он не должен превращаться в одержимое геройство, хорошо? Я молча и послушно кивнула, как делала это почти всегда, когда Елена просила меня о чём-то. — Кстати, о Питере. Мне будет сложно провернуть все эти делала в обход него. Он всё ещё начальник отдела… Но я очень постараюсь. — Разве его нельзя никак отстранить? — то, что Питер до сих пор занимал свой пост, меня изрядно раздражало, поэтому я нервно заёрзала на стуле. — Елена, он не просто испугался угроз от неизвестного номера и отказался от расследования. Питер шпионит за мной и докладывает обо всём своему новому преступному начальству. Это пособничество! — Кэтрин, я верю тебе, но этого недостаточно, чтобы я могла отстранить или уволить его. Пока что доказательство пособничества - только твои слова. Все знают о том, какие отношения сложились между вами, и в каких отношениях находимся мы с тобой. Ты сама понимаешь, как будет выглядеть это обвинение, если я бездоказательно сниму с должности такого преуспевающего специалиста. А что ещё важнее, так это то, что к ответственности его всё равно не привлечь. Если бы была запись первого разговора, всё было бы иначе. — Он позвонит снова. Я не знаю наверняка, но почему-то я в этом уверена. — Так вытащи из него то, что тебе нужно. — Думаю, у меня недостаточно опыта в подобных переговорах. Я не могу манипулировать им. На каждый мой вопрос он либо отвечает встречным, либо совсем не то, что я хочу услышать, а после я каким-то волшебным образом неосознанно сбиваюсь с пути и начинаю говорить то, что хочет услышать он. — Я положила локти на стол, свела руки в замок и упёрлась в него лбом. — Когда он впервые позвонил, я не должна была говорить, что знаю о программе, и тогда бы Изекил, возможно, успел бы расшифровать её до конца и не стал жертвой в его руках. Он спровоцировал меня ответить ему чем-то неприятным, а я поддалась… Мне стыдно за это, и я чувствую себя глупой и виноватой. — Не стоит сильно переживать из-за этого. Ошибаются все. Опыт нарабатывается годами, а этот человек, судя по всему, достаточно умён и хитёр, чтобы первоклассно жонглировать людьми. — Ошибаются все, но моя ошибка может стоить Изекилу очень дорого. Мне не нужно было вообще просить его о помощи! — Кэтрин, при всей моей любви к Изекилу, он вовсе не ангел. Его деятельность противозаконна, а значит, наказание имеет место быть. Наши коллеги из кибербезопасности уже занимаются этим делом, и если выяснится, что его хакерские проделки не сопряжены с преступлениями более серьёзного характера, то с хорошим адвокатом он отделается исправительными работами и штрафом. Я вдруг задумалась над словами своей крёстной, ведь они всегда имели смысл. Большего внимания заслужили слова про адвоката, которого у Изекила наверняка не было. Спустя секунду я оживилась и поднялась со стула. — Я попробую ему помочь. — Надеюсь, решение разумное… и законное, — улыбнувшись, проговорила Елена. — Более чем. Выйдя от Елены, я направилась в свой кабинет. Он был небольшим, но светлым и довольно обособленным от всего прочего коллектива. Мне это нравилось, потому что там я всегда могла побыть в тишине. Оказавшись внутри, я подошла к окну и распахнула его. День был солнечный и свежий. Ночью прошла уже почти летняя гроза. Я сделала глубокий вдох, сняла с себя пиджак и опустилась на стул. В этот момент на мой телефон пришло уведомление. Оно было от банка, обслуживающего кредитную карту, которую открыл для меня Ходж. Там была очередная слащавая благодарность, наверное… Я не успела прочитать и смахнула его, чтобы взглянуть на фоновые обои. На них были мы с Ходжем на ранчо Елены. Она сфотографировала нас около жеребцов перед нашей конной прогулкой. Причём мы с ним в тот момент не знали об этом, поэтому эта фотография получилась самой живой: Ходж обнимал меня и целовал в щёку, пока я улыбалась, без оглядки принимая его объятия. Приятные воспоминания вскоре переросли в волнительное переживание, которое не переставало терзать меня. Ходж изменился, и я ясно видела и чувствовала это, но он продолжал игнорировать мои попытки разделить с ним его проблемы. Нет, мне не было обидно, мне лишь всё сильнее становилось страшно. Видимо, мне по жизни суждено наблюдать за тем, как страдают мои любимые люди, без возможности помочь. Стало тяжело продолжать смотреть на экран телефона. Хотелось не смотреть, а слышать, поэтому я решила отвлечься и открыла ящик в столе. В глаза сразу бросилась ещё одна фотография, и на ней тоже был Ходж. Эта та самая фотография, которую я увидела на совещании через сутки после нашего знакомства. Я взяла фото в руки и посмотрела на него. Так странно… тогда я и подумать не могла, что этот человек станет всем для меня. Это было так недавно, но так давно. Казалось, будто прошла вечность. Судя по всему, это была фотография из какого-то журнала: строгий и безукоризненный внешний вид, который по нашим совместным утрам был совсем не такой, серьёзное волевое лицо, которое улыбалось мне бесчисленное количество раз, а после я успевала поцеловать его до того, как улыбка покинет его губы, и эти глаза… сейчас на фото передо мной они были уверенными, холодными, глубокими… но это смотрел не мужчина, который любит меня. Этих глаз больше не существовало, были другие… живые, тёплые, блестящие, полные желания и восторга… но грустные, уставшие, отражающие сомнение. Неужели любовь ко мне делает их такими? Вернувшись к столу, я вытащила из него коробочку канцелярских кнопок и подошла к небольшой доске у стены. Она была абсолютно пустая, белая, чистая, но после я зацепила на неё в верхнем левом углу фото Ходжа. Он был только в углу, но доска больше не была пустой, не была белой, не была чистой. Теперь она делала то, для чего была создана. Взяв в руки маркер, я вновь вернулась к столу и достала оттуда небольшую папку. В ней я собирала копии самых важных документов по делу «4М». Я открыла её и вытащила всё бумажное содержимое, а спустя полчаса оно уже висело на доске в виде моей собственной карты расследования… Прямо, как в голливудских детективах. Правда, красными нитками для вязания я решила пренебречь, их у меня не было, да и вязать я не любила. Нитки заменили нарисованные красным маркером стрелки. Я обвела взглядом свою инсталляцию и начала внимательно изучать её: • Вечер, когда подставили Брайана Бейкера… Кстати, как он? Я обещала ему ответный ужин. Я нахмурилась, осуждая себя за несобранность, и тут же переключилась обратно на работу. • Подставили скорее его старшего брата… Это вечер нашего знакомства у того кофейного автомата в участке. Какая-та дурацкая машина стала причиной моего счастья. Такими темпами вы никого не поймаете, агент! • Подставил Оушен, так как Ходж - его конкурент, поэтому это логично. Перед тем, как это стало ясно, была вся эта канитель: • с таинственным курьером… • дилером Риком Хоупом… • и зашифрованными IP-адресами, через которые осуществлялась продажа таблеток. Один из них до сих пор неизвестен… Почему? Я нарисовала большой знак вопроса около надписи «IP» и перевела взгляд ниже на записку, оставленную Оушеном в его стриптиз-клубе. Кого он имел в виду? Может, это просто манипуляция для отвода глаз, ведь Оушен вполне может оказаться членом этой кучки итальянских паяцев, а может… Нет, не может. На Оушена нас вывел Рик, его человек, который быстро переметнулся на сторону ФБР, когда на горизонте замаячила амнистия. Допустим, Оушен - член наркогруппировки, генеральный дилер. Он пропадает из виду, когда возникает угроза, а его сообщники закрывают продажу наркотиков, чтобы залечь на дно и переждать бурю. Всё стихает, пока Питер… Я не стала писать на доске имя моего бывшего начальника, а вместо этого нарисовала червяка. Самый настоящий червяк… Наглый грубиян, не знающий ничего о том, как нужно ухаживать за девушкой. А эти его сальные волосы, по его мнению, придают ему брутальности, сообщая самкам о высоком уровне тестостерона? И при всём этот он не понимает, почему за полгода я ни разу не согласилась на свидание, хотя звал он меня на него чуть ли не каждый день. После сотого отказа он окончательно отдался токсичной агрессии в мой адрес, а вскоре появился Ходж, который на фоне любого мужчины заметно выделяется, а уж на фоне Питера… Да их даже сравнивать как-то неловко, словно они вовсе не представители одного человеческого вида. Ходж умный, дьявольски красивый, сексуальный, внимательный, заботливый, добрый, образованный, воспитанный, галантный, бесконечно щедрый, понимающий меня, как никто другой… почти во всём. Взять хотя бы наш секс… я забываю своё имя, когда он доставляет мне удовольствие… властные руки сжимают мою кожу, пламенные губы оставляют багровые следы на моем исступлённым теле… а его тело… Я неосознанно прикрыла глаза, отдаваясь визуализации своих воспоминаний. От этих мыслей стало жарко, и даже свежий воздух, проходящий через открытое окно, не помогал. Каждая женщина мечтает о таком любовнике, но чаще всего находит его не в человеке, как я, а в электрических приборах, купленных тайно в Интернет-магазинах. Я усмехнулась, осознавая, что фанатично боготворю своего возлюбленного, а также, что вновь отвлеклась от рабочих рассуждений. Хотя в этот раз осуждения не было. Продолжим… • Питер абсолютно точно узнал то, что ему никак нельзя было узнать. Что-то, что очень сильно потревожило спокойствие этого… Я не могла понять, как мне называть его. Под какой маской он прятался? Логично предположить, что он - лидер, а значит, вряд ли бы примерил на себя маску дзанни… Ладно, «ублюдок в маске» пока что сгодится. Для пущей корректности и хладнокровности - «аноним». Питер стал опасен, поэтому последовали угрозы. Но почему старший спецагент так легко поддался им? И самый главный вопрос… Не надёжнее ли было избавиться от него, чем постоянно присматривать и надеяться на его послушание? Ответ лишь один - он, конечно, ублюдок, но не убийца. Означает ли это, что он продолжит не быть им и решать проблемы по типу того, как решил одну из них с Изекилом? Полагаться на положительный ответ слишком опрометчиво. На доске было нарисовано уже больше десятка вопросов, самые жирные стояли рядом с червяком. Они были еще жирнее, чем он. — Этот ползучий подонок ещё шпионит за мной! — недовольно прошептала я. Неожиданно я задумалась, продолжая рассуждение… Стойте-стойте… если аноним звонит Питеру с того же неизвестного номера и говорит тем же голосом, то как Питер имеет с ним обратную связь и сообщает о результатах своих наблюдений? Вряд ли это будет другой номер, без голосового маскарада. Слишком опасно, как и любой другой способ связи с помощью телефона или Интернета… Но тогда как?! Почтовые голуби? Телеграф и азбука Морзе? Связной? — Анонимный связной. — Проговорила я вслух, ведь этот вариант показался мне самым правдоподобным из всех. Я оставила надпись «обратная связь» рядом с безногим животным и добавила ещё три жирных вопроса, а затем перевела взгляд дальше по цепочке на надписи «Бригелла» и «Изекил». • Проклятая маска обставила моего друга, а её босс - меня, защищая важную информацию. Расшифровка программы неизбежно дала бы ответы, нужные мне и опасные для него, поэтому допустить он этого никак не мог… поэтому Бригелла вышла на Изекила, ловко провела и вскрыла его чёрный аккаунт, вываливаю заинтересованной публике всё его содержимое. Что было, если бы Изекил успел завершить начатое? Он бы убил его, до того, как тот успел бы передать информацию мне? А если бы успел? Голова стала болеть, и я, наконец, ощутила воцарившуюся прохладу в кабинете. Эти утопичные вопросы действовали на нервы… А вернее, отсутствие ответов на каждый из них. Откуда он вообще узнал, что Изекил не успел завершить начатое? Разве Бригелла могла вычислить это наверняка? Возможно, стоит узнать об этом у Изекила. Мои каракули на доске с прикреплённым бумажным реквизитом были сосредоточены по кругу. Центр доски был всё ещё пустой, поэтому я тут же нарисовала в нём большой круг, а внутри сделала ещё одну надпись:КТО ТЫ?
Я засмотрелась на круг, но вскоре тело пробил лёгкий озноб. Переведя взгляд на фото Ходжа, ставшее началом моего занимательного творчества, я отвлеклась, чтобы закрыть окно. Хотя попутные мысли и не думали покидать меня. Стоит ли рассказывать Ходжу обо всём? С одной стороны, аноним абсолютно точно заинтересован в нашей с Ходжем связи, что может иметь свои последствия, если Ходж не будет введён в курс дела. Но с другой стороны, мне не хочется заставлять его волноваться за меня, он и так сам не свой. Наверняка у него какие-то проблемы с бизнесом, а тут ещё свалюсь я со своими наркоторговцами-психопатами. Я повернулась к столу и взяла с него телефон. Гудки были недолгими. — Привет, это Кэтрин. — Привет… Я в курсе, сразу записал твой номер. Что-то случилось? — Нет, всё хорошо. Звоню узнать, как ты, и пригласить сегодня на ответный ужин, который обещала. Конечно, если ты ещё ничего не запланировал. — Спасибо, я в порядке, а на счёт ужина… Повисла неловкая тишина, но она продлилась недолго. — Ходж ведь тоже придёт? — Да… конечно. — Я… — Брайан, послушай. Сейчас у Ходжа не лучшее время, он стал сам не свой. Думаю, какие-то проблемы на работе, но он отказывается делиться ими со мной, а мне очень тяжко, что я не могу никак поддержать его, поэтому подумала, что ужин с братом сделал бы это вместо меня. — Кэтрин… — Брайан, пожалуйста. Я знаю, что вы не в лучших отношениях, и я также знаю, что не имею права влезать в них, но… — Хорошо. Я приду… потому что обещал тебе. Скинь время и адрес. — Спасибо… адрес, думаю, ты и так знаешь. — С чего бы мне знать, где ты живёшь… а, или ты уже… — Нет, но я хочу сделать Ходжу сюрприз, поэтому ужин будет у него дома. Брайан недовольно выдохнул в трубку, но покорно принял мои условия.***
Обеденный «Сириус» готовил очередную вечеринку на заказ и, судя по интерьеру, это была вечеринка в стиле киноленты «Матрица». Много чёрного, зелёного, кожаного и вездесущие официанты в латексе. Ещё это походило на съёмочную площадку для будущего киношедевра порноиндустрии. Когда появился Доминик и начал командовать дюжиной девушек, которые репетировали какой-то странный танец, сходств стало ещё больше. Я решила сразу подняться к Ходжу, поэтому просто прошла мимо «режиссёра» к лестнице, но его строгий голос догнал меня уже у самой первый ступеньки: — Мистера Бейкера ещё нет. У него встреча до двух. — И тебе добрый день, Доминик. Он бросил на меня не очень дружелюбный взгляд, завершил свою придирчивую речь в адрес недостаточно синхронных движений одной из танцовщиц и подошёл ко мне. — Таким людям как мистер Бейкер лучше заранее сообщать о своём намерении совершить визит, — проговорил Доминик. — Я… — Он не сидит целыми днями без дела в своём кабинете. Деньги, которые он зарабатывает, с неба не падают, агент, так что… — Доминик! — я прервала его душещипательное выступление. — В чём дело? Я тебя чем-то обидела? — Ты разве ещё не в курсе? — Доминик вновь недовольно посмотрел на меня. — Мы с Лиз расстались. — Как?! — я неподдельно удивилась сошедшей на меня, словно лавина, новости. — Почему? То есть… Лиз мне ничего не сказала. — Так себе подруга, да? — Доминик усмехнулся и зашагал в сторону бара. Я машинально последовала за ним. — У вас разве не принято рассказывать всё друг другу… вплоть до содержимого штанов ваших мужчин? Доминик устало присел на барный стул и попросил Юджина налить ему минеральной воды. — Ч-что? — я не понимала, как реагировать, да и что вообще нужно говорить в таких ситуациях, поэтому из меня вываливались эти дурацкие переспрашивания. — Ты всегда так многословна? Неужто именно поэтому мистер Бейкер так запал на тебя? — Доминик вновь усмехнулся, но с каждым разом его смешки становились всё злее. — Хотя это на него похоже. Шибко разговорчивые мисс его раздражают. Поведение Доминика меня удивляло. Он впервые был латентно агрессивным по отношению ко мне, поэтому это натолкнуло меня на определённые мысли. — Ты так говоришь со мной, будто вы расстались из-за меня? Доминик звонко рассмеялся. — Конечно же, нет! Юджин подал ему стакан и посмотрел на меня. — Вам налить что-нибудь? — Нет, спасибо. — Я благодарно улыбнулась бармену, а затем перевела уже серьезный взгляд на Доминика. — Мне жаль, что так вышло, но если ни ты, ни даже Лиз не считаете нужным что-либо объяснять, то это ваше дело… Могу ли я подождать Ходжа здесь? У меня к нему есть важный разговор. Доминик допил свою минералку. — Миссис Бейкер здесь можно всё. — Он прыжком поднялся со стула. — Располагайтесь и чувствуете себя, как дома. Доминик взял за края своё воображаемое платье, отвёл одну ногу назад, касаясь пола кончиком кожаной туфли, и исполнил грациозный реверанс. — Всё никак не избавишься от привычки кланяться перед кем попало? — раздался голос позади меня. Я обернулась и встретилась со слишком неестественной улыбкой мистера Макграта. Позади него шла Кассандра, отстранённо копаясь в своём телефоне. — Ох, простите, мисс Хилл! Вы ведь совсем не кто попало. — Добрый день, — сдержанно поздоровалась я. — Мог бы наклониться и пониже, Доминик, — добавил мужчина. — Всегда отдаёте предпочтение прозрачному сарказму вместо традиционного приветствия? Или этого достойны лишь избранные вроде меня? Я ответила ему на его хищную улыбку не менее хищной надменностью на лице. — Если ждёте своего амура, то можете продолжить это делать в его кабинете. Могу вас проводить. — Леон исполнил пригласительный жест в сторону лестницы. Уже поднимаясь по ней, он вновь заговорил: — Признаться, я даже завидую Ходжу. Не каждый мужчина может похвастаться такой терпеливой и доверчивой девушкой. — О чём вы? — мы закончили с подъёмом и вскоре оказались около нужной двери. — Говорите прямо, мистер Макграт… если есть, что сказать. Леон открыл дверь, впустил меня в кабинет и зашёл следом. — Далеко не любая девушка так быстро и легко поверила бы своему мужчине, ночевавшему под одной крышей с первой любовью, что у них ничего не было. — Думаю, что это вас не касается, — произнесла я, садясь в кресло напротив стола. — И вам даже неинтересно, откуда я об этом знаю? — Нет. — Леон продолжал стоять у меня за спиной, а желания поворачиваться у меня совсем не было. — Мне достаточно информации, что Ходж не будет обсуждать ни с кем нашу с ним личную жизнь, поэтому выводы напрашиваются сами: ваш осведомитель - мисс Осборн, а это дело всё ещё вас не касается. — Как же хорошо вы знаете своего возлюбленного. — Леон всё же сдвинулся с места, направляясь к дивану. — Наверняка уже успели изучить его вдоль и поперёк, не оставляя в его распоряжении даже крошечный секретик. Не боитесь, что такими темпами он окажется под вашим скромным каблуком? — Заразились ревностью от делового партнёра? Надеюсь, ваша - исключительно дружеская. Леона позабавил мой ответ, и он даже издал некое подобие смеха. Хотя, возможно, это он и был, ведь я раньше его никогда не слышала. — Так старательно пытаетесь прикрываться нелепым женским юмором, что забыли ответить на мой вопрос. — А вы забыли, что спустя минуту это по-прежнему не вашего ума дело. Леон поднялся и подошёл ко мне, опираясь на край стола рядом с моим креслом. — Мисс Хилл, почему вы воспринимаете мои попытки пообщаться с вами в штыки? — Не поверите, но у меня к вам тот же вопрос только с точностью да наоборот. — Я непонимающе приподняла брови, переводя взгляд на него. — Почему вы воспринимаете моё нежелание обсуждать с вами свою личную жизнь в штыки? Если уж ваш друг этого не делает, с чего бы это делать мне? Леон начал злиться. Он стоял близко, поэтому это было слишком заметно. Возможно, триггером стало слово «друг». Возможно, слово «если». А возможно, оба. — Может быть, мы с моим другом и не обсуждаем сколько раз за ночь и в каких позах он имеет тебя в своём пентхаусе… Терпеть его хамство желания не было, поэтому я тут же поднялась и захотела продолжить своё ожидание там же, где и начала. Бармен мне показался куда более приятной компанией. Я сделала лишь шаг, но Леон грубо схватил меня за плечо, останавливая. — Но зато между нами нет никаких секретов. А между вами? — Леон оскалился. Широко и мерзко. — Ты же заметила, что в последнее время он изменился? Стал дёрганным и раздражённым… Так вот я знаю причину, а ты? Я молчала, но по моему расстроенному лицу ответ читался и без слов. — Так я и думал… Я бы мог рассказать тебе по секрету, но, к сожалению, это не твоего ума дело, агент. Дверь кабинета открылась. Это был Ходж. Его напряжённый взгляд сразу упал на нас, а точнее на руку Леона, с силой сжимающую моё плечо. Правда, смотрел он на неё всего лишь секунду, так как, почуяв угрозу, она моментально опустилась вниз. — Мы тебя заждались, друг, — Леон как ни в чём не бывало, улыбаясь, подошёл к Ходжу. — Оставляю возлюбленных наедине. Мужчина обошёл Ходжа и покинул кабинет. — Что это было? — спросил Ходж, приблизившись ко мне. — Он нагрубил тебе или сделал больно? Я посмотрела на него. Сегодня он снова был сплошь в чёрном, как в нашу первую встречу, но если тогда он блистал на его фоне, то сейчас… меркнул. — Что с тобой? — проговорила я, не переставая внимательно бегать глазами по его лицу. — Ты не ответила мне. Я подошла и взяла его за лицо, бледное и заметно исхудавшее. Сейчас об его острые скулы можно было легко порезаться, а серые глаза казались чуть ли не белыми на фоне тёмных кругов под ними. — А ты - мне! — я резко сбросила руки, позволяя страху перерасти в гнев. — Хватит мне лгать! Судя по его лицу, вмиг ставшему напряжённым и сосредоточенным, мой выпад ему не понравился. — Не кричи на меня. — Я буду кричать на тебя, если на то есть причина! — Ты не будешь кричать на меня с каким-либо «если» или без него! — Ходж ответно повысил голос, но всего лишь на несколько слабо ощутимых делений. Я обошла его и села на диван, закрывая лицо ладонями. — Мне страшно, — глухо произнесла я. — Я люблю тебя, но не знаю, что с тобой творится. Я не видела, но почувствовала, как он присел рядом со мной, а затем моему колену стало тепло от его ладони. — Зачем ты пришла? Я опустила руки и вновь взглянула на него. Не знаю, как это произошло, но перед моими глазами вдруг возникло одно воспоминание из детства, но… я отогнала его раньше, чем оно успело стать красочным и заставить меня вновь ощутить ту боль. — Зачем я… — я прикрыла глаза, голова начала пульсировать. — Кэт, — Ходж оказался ещё ближе и обнял меня. — Всё хорошо, слышишь? Он гладил меня по голове и спине, пока я безвольно поддавалась, положив голову ему на плечо. — Нет, не хорошо, — наконец, я мягко отстранилась. — Ты снова пил? Не спал? Или может… Я остановилась и отвела от него взгляд. — Давай обсудим это вечером. Сейчас у меня мало времени, а я пришла по делу. — Я слушаю. Что за дело? — Мой друг попал в беду. Он хакер и занимался безобидным киберсталкингом с целью заработать. Ему нужен хороший адвокат, и тогда, возможно, наказание будет менее суровым. Я взяла Ходжа за обе руки и слегка сжала. Пока он наблюдал за мной и будто анализировал каждое моё движение, я не сводила глаз с его груди. — А попал он в неё из-за меня. — Как это понимать? — Я попросила его помочь мне, но эта помощь обернулась против него. — Какая помощь? Я знала, что должна всё рассказать ему от начала и до конца, но сейчас я не была готова к этому. — Я обещаю, что всё расскажу тебе, но чуть позже, а ещё… я умоляю тебя помочь. — Кэтрин, тебе не нужно умолять меня. Не умолять, не даже просить. — Ходж поднял обе мои руки и поочерёдно поцеловал. — Достаточно просто сказать, что тебе нужно, и я дам тебе это. Всегда. Его слова вновь взорвали мою эмоциональную шкалу, поэтому я мгновенно забрала у него свои руки и вцепилась ими в его шею, притягиваясь вплотную. Наши губы слились в поцелуе, рваном и голодном. Затем такими же стали и объятия, но уже по его инициативе. — Я люблю тебя, — проговорил он и размножил наш поцелуй по всему моему лицу, неизбежно возвращаясь к губам. — Я люблю… люблю тебя, моя Кэтрин… Он не унимался повторять эти слова вновь и вновь, а я не унималась растворяться в них, веря ему всецело и отвечая теми же чувственными словами и лаской. Возможно, мы бы могли заняться любовью на том диване, но всё закончилось на ослабленном галстуке и на его руке у меня под блузкой, потому что в дверь постучали, и мы мгновенно оторвались друг от друга. Это был Доминик с какими-то важными документами и напоминанием, что у Ходжа вечером ещё одна встреча. — Я буду ждать сегодня у тебя дома, если ты не против, — проговорила я, когда Ходж проводил меня к выходу. — Как я могу быть против? — Ходж поцеловал меня в лоб и напоследок добавил. — Я свяжусь с адвокатами и дам им твой контакт. Объяснишь им всё и договоришься о встрече. Мы распрощались, но не сразу, а после пятиминутных объятий и нескольких проникновенных поцелуев. Обозлённый взгляд Ходжа упал на бар, около которого стояли Леон и Кассандра. Они что-то обсуждали и смеялись вполне натурально. Хозяин клуба бесшумно оказался рядом, вынуждая их моментально затихнуть и стать серьёзными. — Юджин, дай мне льда. — Произнёс Ходж, а после посмотрел на Леона. Бармен быстро начал исполнять просьбу своего начальника. — Ещё раз коснёшься её, и я сломаю тебе руку, — добавил Ходж, забрал ледяное ведёрко и направился обратно в кабинет.***
— Что значит не помогать тебе готовить? — с обиженным удивлением произнесла Марта, но продолжила завязывать на себе поварской фартук. — Марта, я очень благодарна тебе, но я бы хотела, чтобы ты тоже стала гостем на этом ужине. — Кэтрин, мне будет намного комфортнее быть твоим гостем, если ты позволишь мне помочь тебе со всей этой кухонной головной болью. Убеждать в чём-то Марту было не легче, чем её излюбленного работодателя, поэтому я решила не тратить на это время и силы. Лучше использовать их для приготовления замысловатого основного блюда. — Как же я рада, что тебе удалось уговорить Брайана прийти сюда и уже во второй раз сесть за семейный стол с братом, — начала Марта, нарезая помидоры черри для салата. — В первый раз я пообещала ему ответный ужин, а он пообещал прийти на него, — ответила я и заложила в духовку большое глубокое блюдо с кулинарной кульминацией этого вечера. — Как бы там ни было раньше бы Брайан не то, чтобы сесть за стол, он бы даже не ступил на порог этой квартиры. — Марта… — я задумалась, всматриваясь в мастерски отточенные движения кухонным ножом в руках экономки. — Почему они… Я тут же застопорилась и завершить свой вопрос так и не решилась. Мне очень хотелось узнать причину их ссоры, но правильно ли будет спрашивать об этом кого-то третьего? — Почему они что? — переспросила Марта, останавливая нарезку и переводя внимание на меня. Я изобразила внезапное удивление. — Марта, я забыла купить вино! — Не переживай об этом, у Ходжа свой винный магазин в баре. — Марта улыбнулась мне и указала на его огромный бар около стены. — Уверена, он не будет против. Выбирай, что хочешь. Я выбрала красное сухое «Brunello di Montalcino» из знаменитого итальянского сорта винограда Sangiovese. Это был совет Марты, который я благодарно приняла. Брайан оказался очень пунктуальным и явился ровно в восемь часов вечера. То, что Марта составит нам компанию, его очень порадовало. То, что Ходжа ещё не было — тоже. В ожидании хозяина Марта успела уже три раза разогреть ужин, а Брайан поделиться со мной десятком увлекательных историй из его творческого пути. Мы говорили исключительно об искусстве. Меня это ничуть не угнетало, а, наоборот, вызывало неподдельный интерес. Между делом я решила навестить свой шкаф с одеждой в гардеробной, чтобы переодеться из рабочего костюма во что-то более подходящее. Выбор остановился на белом атласном платье с корсетом на бретелях и короткой юбкой солнце клёш. Смело, но не вульгарно. К тому же его выбрал и купил Ходж, поэтому оно не могло ему не понравиться. Спустя два часа, когда планируемый ужин уже приобрёл статус позднего, Ходж, наконец, явился. — Кэтрин? — произнёс Ходж, проходя в гостиную. — Она и не только, — ответил Брайан, привлекая внимание брата в сторону столовой. — Брайан? — Ходж так впечатлился визитом брата, что полностью проигнорировал присутствие Марты, стоящей позади. — Сюрприз, — я подошла к Ходжу сзади и взяла его за руку. Я хотела продолжить своё приветствие, но вдруг заметила, что его рука слегка дрожала. Сам же он выглядел не лучше, чем днём, но ещё более нервным и раздражённым. — Время для ответного ужина? — натянув улыбку, произнёс Ходж. — Благодари Кэтрин… и Марту. Тут-то Ходж заметил Марту и ужин на столе, а после и оглядел меня. — Прекрасное платье, уже давно хотел увидеть тебя в нём. Я уже успела растерять былой энтузиазм, позволяя настроению испортиться, поэтому просто скромно улыбнулась. — Лазанья? — спросил Ходж и медленно опустился на стул, беря со стола красиво сложенную белую салфетку. — Я готовлю её чуть ли не с самого детства, да и вы с Брайаном любите итальянскую кухню, — я села рядом с Ходжем и повторила все его жесты с салфеткой. — Марта помогла выбрать вино из твоей коллекции. Ходж странно уставился на меня, а Марта быстро подхватила диалог. — Любят - это ещё мягко сказано, Кэтрин. Они с детства жили в атмосфере итальянской культуры, и это касалось не только кухни. — Марта начала ухаживать за молчаливыми мужчинами, накладывая им закуску. — Мистер Бейкер рассказывал, что его дед иммигрировал в США в 1908 году, построил бизнес буквально на пустом месте, но тем не менее, когда началась Первая Мировая война, он вернулся на Родину и без всяких сомнений пополнил ряды итальянского фронта. Он воевал на северной границе и принял участие в битве при Трентино в 1916 году. Тогда Италия потерпела поражение, а он был тяжело ранен. Все думали, что он умрёт, но его это нисколько не беспокоило, так как синьор считал такую смерть более, чем достойной. Правда, умер он всё же два года спустя в Чикаго от испанки. Вскоре за ним последовала и его жена, красотка-американка, на которой он женился вскоре после демобилизации. Эпидемия пожалела только их годовалую дочурку, которая выросла и уже в восемнадцать лет своим дивным голосом покорила Бродвей. Через два года она вышла замуж за простого клерка, и у них родилось аж девять детей. — Ничего себе, — удивилась я, прерывая повествование Марты. — В современном мире это представить сложно. — Жалко, что тебе сложно представить это, дорогая, ведь Ходж, наверняка, тоже хочет много детишек. — Марта, наконец, тоже заняла свой стул и тут же поймала на себе взгляды всех присутствующих. Брайан усмехнулся, а после добавил: — Мама рассказывала, что он был не совсем простым клерком, Марта… может, поэтому бабушка родила ему столько детей. Ходж продолжал молчать и гипнотизировать свой салат, но слова брата заставили его отвлечься и перевести не самый добрый взгляд с кубиков сыра на Брайана. — Да, всё верно. Он был вовсе не простым, а самым преуспевающим в той компании, где работал. — Разъяснила Марта. — Я бы могла рассказать про каждого из девяти Бейкеров, но тогда мне придётся снова разогревать лазанью. Ходж посмотрел на всё ещё закрытую бутылку вина и потянулся за ней и штопоров, лежащим рядом, чтобы открыть. — Самое важное, что девятого она родила уже в сорок пять лет. Это был мальчик, которого назвали Винсентом. — Марта посмотрела на меня и улыбнулась. — Именно его старший сын украл твоё сердце, милая Кэтрин. — Разбойник какой, — Брайан вновь усмехнулся, а Марта недовольно цыкнула. — Я думал, Кэтрин сама отдала его тебе, Ходж. — Сама, — проговорила я и посмотрела на Ходжа, который словно выстроил невидимую стену между собой и этим столом. Он продолжил разливать вино по бокалам, а затем настало время лазаньи. Марта помогла разложить её по тарелкам, попутно интересуясь у Брайана его делами на любовном фронте. Конечно, не все её вопросы были самыми тактичными, но для неё эти двое мужчин были то же, что и родные внуки, поэтому этого никто не заметил. Все попробовали моё блюдо. Все, кроме Ходжа. Весь ужин я незаметно следила за ним, не забывая внимательно слушать Марту и Брайана. Ходж ограничился вином, парой красных оливок, одной улыбкой после рассказа Марты о том, как однажды Брайан разрисовал граффити отцовский гараж, а Ходж сказал, что это сделал он, но, конечно, ему никто не поверил, ведь он совсем не умеет рисовать. Когда лазанья в его тарелке уже остыла, он стал теребить свои манжеты всё чаще и чаще, постепенно переходя на ножку бокала. Ходж водил по ней указательным пальцем, поступательно, но с переменным ритмом. Все его немногочисленные движения стали резкими и раздражёнными, поэтому догадаться, что ужин не оказал на него должного влияния, было несложно. Сложилось ощущение, что наше застолье стало для него мукой, и он не может дождаться, когда все разойдутся. — Ладно, раз уж мы разговорились, то может, мне продолжить свой рассказ о братьях и сёстрах мистера Бейкера? Судьба каждого из них заслуживает внимания. — Марта, лучше расскажи о маме, — попросил Брайан. — Думаю, что Кэтрин уже устала от твоих рассказов Марта, — внезапно и с заметной агрессией произнёс Ходж. Мы все разом посмотрели на него. — Вовсе нет, я бы с удовольствием послушала о… — А я бы нет, — грубо прервал меня Ходж и схватил свою вилку. Он отломал прибором кусочек лазаньи и быстро съел его, а затем сказал: — Вкусно, но это не лазанья. Рецепт неправильный. — Ходж сделал глоток вина и поднялся из-за стола. — Мне нужно отойти. Он не сбросил, а буквально выбросил салфетку с колен на стол и направился в сторону прочих комнат. — Кэтрин, он придирается. Лазанья чудесная, — утешительно проговорила Марта. — Я тоже отойду на пару минут, а после можем перейти к чаю. Торт, что я принёс, очень вкусный. — Брайан последовал вслед за братом. Когда он дошёл до нужной двери, то постучал два быстрых раза и один с интервалом. — Открывай давай и не заставляй меня пожалеть ещё больше, что я сегодня здесь. Дверь открылась, но не сразу. Ходж впустил брата, и Брайан с интересом оглядел комнату. — Мамина библиотека теперь здесь, значит? — Что тебе нужно? — Ходж прошёл глубже, встав перед Брайаном. — Снова пришёл полакомиться моими мозгами, о блаженный брат? Как ты вообще ступил на эту грешную землю? Совесть не мучает? — Хватит ёрничать. Что с тобой происходит? — Брайан говорил спокойно, но настойчиво. — Это всё последствия той каши, что ты заварил с Управлением? Ходж спиной отступил к своему столу и присел на него, а затем тихо рассмеялся. — С каких пор тебя это волнует? — Раз уж я тут, то игнорировать твоё ублюдское поведение я не собираюсь. Я-то к нему уже привык, но она… — Печёшься о моей девушке? — Мне жалко её, только и всего. Она беспокоится о тебе, попросила меня прийти, устроила этот ужин в надежде, что так она сможет поддержать твою лживую задницу, а ты плюёшь на это, как последний козёл. Это так ты её любишь? — Заткнись и не смей говорить мне то, чего не знаешь! — Ходж внезапно разозлился. — Если будешь и дальше обвинять меня, то можешь проваливать и продолжать жаловаться своим картинам, что твой брат живёт на моральном дне. Я уже по горло сыт твоим осуждением! — Ты что-то принимаешь, ведь так? Не нужно лгать мне, как и ей, это слишком заметно. — Брайан приблизился и посмотрел на слегка вспененного Ходжа. — Думаешь, она… агент УБН… этого не видит? — Видит. Она хоть и ослепла от любви, но не до такой степени. — Значит, так ты решил бороться с муками совести? — Брайан улыбнулся, но эта улыбка была вовсе не счастливой. — Если честно, это последнее, чего я ждал от тебя. — То, что ты хоть что-то ждёшь от меня, уже прельщает. — Не обидно будет попасться так глупо? — Эх, любимый мой брат, не нужно недооценивать меня, как и отец. — Ходж снова стал весёлым. — Дурак… Отец был просто строг к тебе, потому что возлагал свои мерзкие надежды, которые ты успешно оправдал. Ещё, конечно, его бесила твоя малейшая схожесть с мамой, а их было немало. Было… — Что ты хочешь от меня, чёрт возьми?! — Ходж разозлился пуще прежнего, подскакивая со стола. — Ненавидеть тебя, когда ты сильный и смелый, намного легче, чем когда ты… такой. Брайан указательно повёл рукой вдоль Ходжа. — Я тебя тоже люблю, — ответил Ходж и направился к двери. Торт и правда оказался вкусным, а Ходж стал более спокойным. Неужели разговор с братом так подействовал на него? Вскоре вечер подошёл к концу. Я сто раз поблагодарила Брайана и Марту и проводила их… А после засобиралась и сама. — Куда ты собралась? Разве ты не останешься со мной? — Не чую нужды, — проговорила я и подошла к сумке, складывая туда телефон и ключи. — Зато я её чую. — Ходж последовал за мной и оказался строго позади. — У нас уже неделю не было секса. Надеюсь, ты не думаешь, что мне достаточно твоих обнажённых фотографий и салфеток в прикроватной тумбочке? Я всё ещё стояла к нему спиной. Стояла, стою и буду стоять. — Плохие фотографии? Могу сделать новые. Я взяла сумку и направилась на выход, но он тут же остановил меня, беря за локоть. — Ты никуда не пойдёшь. У меня нет и не будет другой женщины, а значит, изволь удовлетворять мои потребности. Я раздражённо усмехнулась в ответ на его потребительское отношение ко мне. — Я не шлюха, чтобы удовлетворять тебя лишь по зову твоего члена. Убери руки, я хочу уйти. — Тогда удовлетвори меня как моя любимая женщина, — он отпустил мой локоть, ловко перехватывая меня за талию и рывком прижимая к себе. Ходж зарылся лицом мне в волосы и сделал громкий вдох. — По зову любви… Его рука, держащая меня, опустилась к бедру и забралась мне под юбку. А вторая - не менее нагло легла на грудь, напористо сжав её. — Это по зову любви ты лжёшь мне? — прошептала я, когда он отбросил мои волосы с плеча, обнажая шею для поцелуя. Он поцеловал меня три томных раза. — Я не хочу сейчас разговаривать. Идём. — Ходж взял меня за руку и повёл в спальню. Как только мы оказались там, он сбросил с себя пиджак, забрал у меня сумочку и положил её на одно из кресел. Усадив на край кровати, он присел передо мной на одно колено и начал расстёгивать мои босоножки. Только все эти действия не сопровождались ни лаской, ни нежностью, ни заботой. Они были чёткими, уверенными и не самыми терпеливыми, отчего я почувствовала не должное возбуждение в предвкушении близости, а смятение и даже дискомфорт. Мне стало грустно от того, что я всё ещё была способна испытывать эти чувства рядом с ним, ведь мне казалось, что они остались в прошлом. Ходж взял сброшенную с меня обувь и отставил в сторону. Я поднялась, и он развернул меня к себе спиной. Молния на платье побежала вниз, и Ходж спустил с моих плеч бретели, вынуждая платье упасть к ногам. То же случилось и с моим бельём. Когда он раздел меня и уложил на кровать, я начала наблюдать, как раздевается он. Ситуация очень напоминала наш первый раз… только сейчас внутри меня были не восторг и желание, а пустота. Неизменным было лишь его тело. Красивое, сильное, возбуждённое… но тело. Просто тело. Ходж приблизился и сразу же притянул меня на себя, разворачивая спиной. Подхватив под бёдра, он захотел войти в меня, но я быстро остановила его и выбралась из ощутимо грубых объятий. — Я не хочу так. — А как ты хочешь? — его недовольство повисло между нами. Подсев к нему ближе, я заглянула в глаза. В темноте был виден лишь их блеск. Я плавно положила ладони ему на плечи. — Хочу по-настоящему. — Мои руки поднялись к шее и волосам на затылке, начав слегка массировать их. — Не обижай меня ещё и этим… пожалуйста. Я приподнялась и примкнула к его телу, начиная поцелуй, и уже с первым движением его губ, я поняла, что он услышал меня. Моя спина ощутила постельный холод. Ходж навис надо мной и, не переставая целовать страстно и чувственно, взял то, что хотел. Он обнял меня и начал двигаться быстрее. Огненные поцелуи переместились мне на шею, а руки ненасытно сдавливали ягодицы, грудь, кожу на бедре, шее, плечах… Восторг и желание вернулись, и я захотела увидеть его лицо перед своим, но вместо того, чтобы поддаться на мою немую просьбу, Ходж ещё сильнее прижал меня к себе. Настолько сильно, что я больше не могла пошевелиться. Желанная страсть в считанные секунды превратилась в грубость, чувственность - в агонию, а за ними последовала боль. Чем он был быстрее и сильнее, тем пронзительнее она становилась, въедаясь в мои виски. — Ходж… — я начала стонать, но не от наслаждения. — Мне больно. Он не слышал меня, продолжая и совсем не думая останавливаться. Когда я это поняла, то стала отталкивать его от себя, переходя на крик: — Прошу, прекрати! Ты делаешь мне больно! Наконец, я достучалась до него, и он резко отстранился от меня, тут же подскакивая с постели. Он был в ярости, но вместо того, чтобы начать крушить всё вокруг, подошёл к пустой стене и обречённо уткнулся в неё лбом. Физическая боль стихла на фоне нарастающей тревоги… пусть это зовётся тревогой. Я взглянула на его напряжённую спину, и мне до безумия сильно захотелось подойти и обнять его. Я сделала только одно движение на постели, чтобы подняться, как он вдруг заговорил: — Машину можешь забрать завтра. Её отремонтировали. Он отстранился от стены, повернулся и быстро подошёл ко мне, садясь на колени перед кроватью… и передо мной. — Прости меня. Всего два слова, а после он порывисто поднялся и ушёл в ванную. Я покосилась на захлопнувшуюся дверь, а когда послышался звук открытой воды, я уверенно последовала за ним. Приоткрыв дверь, я увидела его, стоящего перед умывальником. По его лицу стекала вода. Капли медленно падали на головы змей на его груди, но, не собираясь на том останавливаться, устремлялись ещё ниже вдоль обнажённого торса. — Выйди и закрой дверь, — проговорил Ходж, продолжая смотреть на себя в зеркало. — Нет. — Я сказал, выйди и закрой дверь! — закричал он и бросил гневный взгляд на меня. — Я сказала, нет! Он рассмеялся, и я подошла к нему. — Что смешного? — Я. Он развернулся ко мне, и теперь я ясно видела всё, что творилось по ту сторону него. — Что с твоими глазами? — А что с ними? — он странно улыбнулся мне, удивлённо приподнимая брови. — Зрачки намного шире, чем должны быть. — Ты стоишь передо мной голая. — Ходж оглядел моё сплошь нагое тело. Не менее и не более нагое, чем его. — Какие же они ещё должны быть? Он продолжал улыбаться мне, пока мои глаза не наполнились слезами. Его мимика сошла на нет, а в моих глазах больше не осталось места, поэтому слёзы покатились по лицу. — Велаксин, — произнёс он и вернулся в спальню. Там он достал из кармана своего пиджака какую-то бумагу, пока я прошла вслед за ним. — Антидепрессант. Мой врач выписала мне… Дилатирует зрачок… Тремор, бессонница, нервная возбудимость - возможные побочные эффекты от препарата. Вот рецепт. Ходж протянул мне назначение. — Зачем тебе это? — спросила я, смотря на бумагу. — Кэтрин… У меня сложная работа, и иногда я от неё сильно устаю, а спасаться нудными сеансами психотерапии и прогулками по лесу у меня нет ни времени, ни терпения. — Разве эти таблетки не вызывают привыкания? — Если соблюдать режим дозирования, то всё будет хорошо. Ходж вернул бумагу на место, а после вытащил из того же кармана что-то ещё. — Совсем забыл, что купил подарок для тебя, — в его руках был очередной бархатный футляр. Он подошёл и открыл его передо мной, тут же вытаскивая золотой кулон на короткой цепочке. — Я давно не дарил тебе ничего подобного. Кулон был в форме… конечно, в форме сердца, изящного и сияющего россыпью серебряных алмазов. Ходж обошёл меня и зацепил подарок на моей шее. — На нём гравировка… «Ходж и Кэтрин вместе навсегда». Я невольно усмехнулась. — Спасибо. — Что? Думаешь, это так банально и по-мальчишески? — Вовсе нет, от тебя это совсем не банально, да и ты уже давно не мальчишка. — Иногда мне так не кажется. Ходж отбросил ненужный футляр на кресло и, слегка задумавшись, произнёс: — Кэтрин, давай уедем? Он внимательно посмотрел на меня, выдавая полную серьёзность сказанных им слов. — Я сделаю лишь один звонок, и уже завтра мой самолёт будет готов. — Ты хочешь уехать или сбежать от чего-то? — спросила я и вернулась к кровати. — Сбежать? — его вновь что-то рассмешило. Он подошёл ко мне и взял за руку. — От себя ведь не сбежишь, да? Я отрицательно покачала головой и приблизилась, заманивая его в поцелуй и позволяя ему исправить наши впечатления об этой ночи. И он исправил… Так, что она стала бесконечно особенной для нас обоих. Настолько особенной, что мне показалось, словно она также стала последней.***
— Старший спецагент Коллинз, — Тейт окликнул Питера, скучающего в коридоре полицейского участка. — Детектив Маршалл? — Не зайдёте на минуту? Питер принял приглашение детектива и зашёл в комнату дознания. По её периметру стояло несколько человек: я, Елена, Эндрю, агент Доусон… да-да, это дело касается Оушена, а значит, касается и ФБР. Тейт занял свободную нишу около одной из стен, а Питер захлопнул за собой дверь, посмотрел на человека, сидящего за столом по центру, и произнёс: — В чём дело? — Мистеру Вайсману есть чем поделиться с нами касаемо дела «4М», старший спецагент, — ответила Елена и указала на молчаливого и поникшего Изекила. — Мне то что с того? Я больше не занимаюсь этим делом, поэтому искренне не понимаю, зачем вы меня сюда притащили. — Я решила, что вы всего лишь приостановили расследование до того момента, как у вас появятся причины его продолжить, разве нет? Питер посмотрел на меня, занявшую один из пустых тёмных углов комнаты. — Нет. У меня сейчас много работы по другим делам. Назначьте кого-то другого. — Агент, давайте решим кадровые вопросы позже. Вы начальник оперативного отдела, а я - ваш. Так что отставить возражения. Выслушайте мистера Вайсмана вместе с нами, пожалуйста. Питеру не понравился приказ Елены, но он покорно повиновался. — Мистер Вайсман, прошу, — Елена дала Изекилу дозволение начать своё повествование. Изекил нервно сжал джинсы на ногах и снял с себя очки. — Перед тем, как меня атаковал вирус этого хитроумного хакера… вернее, я сам разрешил ему это сделать… не специально, ведь если рассудить честно, я знал о таких штуковинах. Правда, лично никогда не встречался, но ведь всё однажды бывает в первый раз, — Изекил расстроенно усмехнулся и потёр правый глаз. — Мистер Вайсман, давайте перейдём сразу к делу, — поправила его Елена. — Конечно… В общем, я успел до конца расшифровать их защитную программу. Расшифровка записана в виде троичного кода и сохранена на моём центральном компьютере в Патерсоне… Возможно, если компьютер доставят в участок, я смог бы предоставить вам эту информацию… и я очень надеюсь, что моё содействие не останется незамеченным. — Спасибо за информацию, мистер Вайсман. Можете не переживать… Если добытая вами информация действительно сыграет важную роль в этом деле, то Управление обязательно передаст все детали вашему адвокату, и тот сможет использовать их в суде как смягчающие обстоятельства. Изекил довольно улыбнулся, а Елена обратилась к Питеру. — А теперь вернёмся к кадровому вопросу, который так беспокоил вас, старший спецагент Коллинз. Вчера я дала запрос в Арлингтон, чтобы просить разрешения назначить одного из молодых агентов расследовать это дело вместо вас. Сегодня я получила положительный ответ, поэтому теперь это расследование возглавляет специальный агент Хилл. Моей же обязанностью было уведомить вас об этом. Елена перевела взгляд с Питера на меня. — Когда устройство доставят, мы вам сообщим.***
Дом Изекила находился в спальном районе Патерсона. В пяти кварталах от того дома, где жила я. Знакомые улицы и фасады зданий навевали приятные воспоминания из детства, но в какой-то момент каждое из них перерастало в глубокую печаль. Любая рана заживает, но после неё всегда остаётся шрам. Иногда он слишком болезненный. Салону служебной машины Управления до салона моей новой машины, конечно, было далеко… Во всех смыслах этого слова. Но последняя была слишком приметная своей привлекательной дороговизной, чтобы использовать её для подобных дел. Отряд оперативников, который так же как и я уже полчаса наблюдал за домом моего друга, рассредоточился по местности, не теряя хорошую видимость нашего объекта. Когда я засмотрелась на соседский газон, оснащённый красивым дворовым освещением, из-за ближайшего поворота вышел мужчина, и, судя по его внешнему виду, это был какой-то бездомный. Он шёл прямо к дому Изекила и, дойдя, остановился у пустых мусорных баков. Затем он открыл их и стал искать там что-то. Слишком шумно, слишком долго… Заканчивать он явно не собирался, поэтому я сделала лишь один звонок, и уже спустя минуту один из оперативников под видом случайного прохожего добровольно-принудительно предложил бездомному продолжить поиски на соседней улице. Снова стало тихо. Даже слишком… Именно поэтому моя настороженная подозрительность выросла в несколько раз. Настолько, что у меня закралось сомнение — имеет ли это всё смысл? Как только я подумала об этом и нервно сжала автомобильный руль, мой телефон зазвонил. Мне даже показалось, что звонок прошёлся эхом по всей этой безлюдной улице. — Привет, не отвлекаю от важных дел такого важного агента? Слышал, тебя назначили командовать всем этим цирком. Поздравляю. — У тебя командовать цирком получается намного лучше. — Конечно, ведь, если бы им командовал я, то придумал что-то получше, чем эти кошки-мышки около дома твоего друга. Он ведь ничего не расшифровал, да? Это же просто глупая провокация неопытного агента, получившего возможность поймать плохих дядь, чтобы доказать свою значимость? — Почему спрашиваешь, если так убеждён, что это глупая провокация? Или не так уж и убеждён? Голос молчал, но в окружающей тишине я слышала его почти бесшумное дыхание. — Почему замолчал? — Слушаю твой голос. Он мне нравится. — Мы следили за Питером, чтобы узнать, как он передаёт тебе информацию, но ответа мы так и не получили. Хотя раз ты в курсе, что Изекил спрятал у себя в компьютере способ поймать тебя, означает… — Это означает, что тебе рановато браться за такие сложные дела, детка… Если бы на его компьютере действительно было то самое, о чём ты говоришь, ты бы сейчас не тратила время и не сидела, как мышка в засаде, а пошла бы в дом, скопировала информацию с компьютера и отвезла бы её своим умным, но не очень, коллегам, чтобы, как можно быстрее заполучить желаемое. Разве я не прав? — Рано или поздно ты ошибёшься, и я обязательно использую это против тебя. — Скорее поздно. Не боишься, что все твои друзья сядут в тюрьму, пока ты будешь дожидаться моей ошибки? Хотя, возможно, кто-то из них уже отсидит и выйдет. Можно будет попробовать сесть снова. — Если я мышка, то, по-твоему, кошка - это ты? — Скорее, кот. Умный и голодный… С удовольствием бы съел тебя. Вдруг, его голос разбавили далёкие звуки сирены. Он замолчал, а звуки становились всё отчётливее, а вскоре они стали доноситься ещё и с улицы. Я тут же посмотрела в лобовое стекло и увидела спешащую по тихой улице машину скорой помощи. Вызов оборвался. Скорая промчалась мимо меня, а после мой взгляд упал на чёрный BMW в сотне метров от меня. Он медленно выехал с парковочного места и поехал вдоль улицы. Шестое чувство подсказало мне давить на педаль газа, что я и сделала, попутно отдавая команду своей оперативной группе продолжать следить за домом. Стоило мне сократить расстояние с BMW до пары десятков метров, как я сразу определила, что он стал ехать быстрее. Впереди была развилка. Он поехал прямо, а я свернула. Почему? Потому что, кто может знать этот город лучше, чем человек, который в нём родился и вырос. Мой план нагнать его удался. Он стоял на светофоре вместе со старым красным Кадиллаком, за рулём которого сидела седая старушка, а по её радио ощутимо громко играла песня Roxette «The Look». Я встала прямо за Кадиллаком. За оставшиеся пятнадцать секунд красного, я успела: а) записать номера BMW и сбросить их Тейту. b) обратить внимание, что стёкла BMW не менее чёрные, чем он сам. c) понять, что эта дорога - выезд из города. d) вспомнить, что у этой группы есть множество чудесных песен, но моей самый любимой была «Listen To Your Heart». Загорелся зелёный, у старушки заиграла именно эта самая песня, а шины BMW задымились, когда его таинственный водитель стартовал. Я нервно засигналила водителю Кадиллака, который настолько сильно увлёкся голосом Мари Фредрикссон, что забыл следить за цветом светофора. Реакции не последовало, поэтому я тут же обогнала фанатку поп-рока и помчалась следом за интересующим меня автомобилем. Спросите меня - уверена ли я, что водитель этого автомобиля именно тот, кто мне нужен, и я отвечу: «да». Спросите - почему, я отвечу: «не знаю». Каким-то чудесным образом я нагнала его, но попутные машины не давали сделать это настолько близко, чтобы спровоцировать его остановиться. Чем ближе я была, тем сильнее он давил на газ, пытаясь оторваться. Вскоре мы выехали на автостраду, и в ту же секунду мне в голову пришла идея, от свершения которой я никак не могла отказаться. Конечно, она была опасной, но сейчас меня это не волновало. Девять лет назад власти Нью-Йорка решили построить в этом районе ещё один мост через реку Хакенсак, но проект было решено приостановить, хотя мост был отстроен уже наполовину. Знал ли об этом архитектурно-транспортом факте таинственный водитель? Понятия не имею, но проверить можно… Главное, не пропустить нужный поворот, а заодно не перепутать его с сотней других. Я стала вести себя агрессивно на дороге, но другого выхода не было. Необходимо было вынудить BMW свернуть там, где мне нужно. Наконец, поравнявшись с ним, я перешла к откровенному дебоширству и, резко вывернув руль, ударила кузов машины. Затем ещё… и ещё. Он никак не отвечал мне и, казалось, совсем игнорировал эти грубые нападки. Следующий и самый сильный удар пришёлся именно в тот момент, когда мы подъехали к нужному повороту. Водитель BMW совсем не желал поддаваться моим путеводным намёкам, отчего… Ничего?! Не желал, но поддался, ведь иначе ему пришлось бы таранить меня, а мне - металлический столб билборда. Мы заехали на мост и вновь поравнялись. На мосту горело всего три дорожных фонаря. Один из них осветил большое деревянное ограждение с надписью:МОСТ НЕ ДОСТРОЕН
ДОРОГИ НЕТ
BMW попытался дать задний ход, но я вновь не позволила ему совершить задуманное, а он вновь не позволил себе ехать напролом. Мы протаранили предупреждение, а впереди стал виден конец моста. Настало время остановиться. И мне, и ему… но никто и не думал этого делать, пока… Я резко нажала на тормоз, позволяя ему вырваться вперёд. Он также затормозил в паре метров от обрыва. Я ловко развернулась и поставила свой автомобиль поперёк дороги, чтобы не позволить ему прорваться. Он также развернулся, оказываясь передом машины ко мне. Тогда я выскочила из машины, вытаскивая из кобуры пистолет. Яркие фары вынуждали меня щуриться, но я не переставала делать мелкие и неуверенные шаги вперёд. Следующее решение приняло себя само. Я навела прицел на переднюю шину и нажала на курок. Прогремел выстрел, а затем второй — по второй шине. — Медленно выходи из машины с поднятыми руками! — прокричала я, осознавая, что мой бронежилет остался лежать на сиденье в машине. Я направила пистолет на лобовое стекло на стороне водителя и застыла. — Кто теперь из нас мышка?! — вновь выкрикнула я. Снова стало слишком тихо, а это не сулило ничего хорошего. Я прислушалась. Внизу бушевала река. Видимо, истории было суждено повториться, поэтому шуршащую тишину нарушил звук нарастающей сирены. Только теперь это была сирена моих бывших коллег. Я обернулась в сторону вселяющего надежду звука и увидела вдалеке полицейские проблесковые маячки. Неожиданно загнанный в угол BMW оглушительно просигналил, привлекая моё внимание к себе. Далее последовало два коротких подмигивания фарами, и… Машина резко сорвалась с места и помчалась на меня, вынуждая опустить пистолет и сделать несколько испуганных шагов назад. А после… Он также резко затормозил и дал стремительный задний ход. Фары потухли, а через секунду машина полетела в пропасть...