Любовь зла

      

Графин с апельсиновым соком

      Я долго мечтала о подобном сне. Глубокий, спокойный, защищённый. Моё подсознание чувствовало защиту. Она исходила от тёплого тела моего мужа, к которому я плотно примыкала, пока спала. Эта сильная, но расслабленная во сне грудь, эта…       На всю спальню раздался звонок. Телефон Ходжа валялся на кресле и усиленно будил нас. Ему частично это удалось.        Ходж зашевелился, но когда увидел, что я спала у него на груди, то аккуратно освободился, укладывая мою голову на подушку. Я ворочалась, но не просыпалась. А когда он отключил назойливый звонок, то сразу же провалилась обратно в глубокий сон.       Ходж вышел из спальни. Он был сонным, но серьёзным, а также зачем-то решил перезвонить. Не прошло и двух гудков, как на противоположном конце звонка появился голос.       — Мистер Бейкер, о подобных вещах нужно предупреждать! — голос принадлежал Доминику, и тот был искренне недоволен.       — И тебе доброй ночи. Ты разбудил меня, поэтому неплохо бы извиниться, для начала, — ответил Ходж всё ещё заспанным голосом, а после даже зевнул.       — Что?! Вы издеваетесь? Леон чуть с ума не сошёл, а досталось, конечно же, мне! Почему вы ничего не рассказали?       — Во избежании неприятных форс-мажоров, связанных с разглашением того, что разглашать не следовало.       — Вы о чём?       — Сейчас задавать вопросы буду я, а ты на них отвечать. Расскажи всё, что произошло.       — Наши самолёты остановили перед самым вылетом. Мы с Леоном контролировали погрузку, всё шло прекрасно, пока не появились ФБР, а вместе с ними и генеральный прокурор по штату Нью-Йорк, этот заноза Оливер Спаркс. Кажется, о нём упоминала покойная агент Миллер.       Ходж только усмехнулся в трубку.       — Смеётесь? Судя по тому, что они нашли в погруженных ящиках, вы обо всём знали.       — Прокурор ожидал увидеть что-то другое?       — Значит, знали. Конечно, разве могло быть иначе. Думаете, это дело рук Елены? Он её дружок, и она могла специально пойти с вами на сделку, чтобы вы собрали весь товар в одном месте, а после взять вас с поличным при отправке.       — Что сказал прокурор? Он упомянул о Елене? — поинтересовался Ходж.       — Нет, но если не с её подачи, то с чьей ещё он обо всём узнал?       — О том, когда и где будет осуществляться отправка знали немногие, в том числе немногие и из наших людей.        — Елена, Кассандра, Леон, Дон Герреро… Кэтрин?       — Нет. Она знала только о сделке, но не о её деталях. Прокурору понравился наш груз?       — Не сказал бы, он очень расстроился из-за того, что не смог конфисковать несколько десятков тонн арабской соли для ванны. — Доминик недовольно фыркнул в трубку. — Когда вы успели подменить товар? Я собственными глазами видел, как всё загружали в эти самые ящики?       — Тебя больше интересует, как я это сделал, а не где теперь находится товар?       — А вы скажите? Сомневаюсь. Выходит, я в ваш круг доверия не вхожу, — обиженно заявил Доминик.       — Не обижайся, но сейчас я не верю никому. С трудом даже себе самому, потому что любая ошибка может стоить нам чьей-то жизни. Молодец, что звонишь не со своего телефона, а со специального.       — Я по-вашему идиот? И я обиделся… Леон, кстати, тоже. Он пламенно жаждет встречи с вами, и не уверен, что он не захочет заехать вам по лицу, а я буду его удерживать. — Повисла странная пауза. — Ой-ёй, мистер Бейкер, он зол, и он хочет с вами…       Голос Доминика резко прервался, но появился голос Леона. Громкий и агрессивный голос:       — Какого чёрта происходит?! Где товар и где носит твою задницу?!       — Доброй ночи, Леон.       — Пошёл в чёрту! Отвечай на мои вопросы, засранец!        — Ты получишь ответы, когда придёт время. Товар в безопасности, остальное позже, я хочу спать, поэтому поговорим, когда я вернусь.       — Что?! Ты…       Ходж бросил трубку, и вернулся в спальню, но уже в дверях заметил, что я не сплю, а молча сижу на кровати.       — С кем ты разговаривал? Что-то случилось? Звонили из Нью-Йорка? — тревожно поинтересовалась я.       Ходж прошёл к кровати, вновь ложась рядом.       — Да, звонок по работе. Всё хорошо, не переживай и ложись, — Ходж лёг на подушку и развёл обе руки в стороны, жестом призывая меня лечь обратно к нему в объятия.        — По работе среди ночи, — я проигнорировала его приглашение, но всё же легла, отворачиваясь от него, — той самой работе.       — Кэтрин…       Я ничего не ответила и не обернулась. На удивление, он тоже не трогал меня, и вскоре мы вновь уснули.        Моя жизнь перевернулась. Ещё вчера я была мисс Хилл, живущей страхом, что моё будущее страшнее прошлого, а сегодня… Сегодня утром, стоя перед туалетным зеркалом в банном халате, я смотрела на совсем другую женщину. По крайней мере, мне хотелось в это верить. Что изменилось? Не многое, но настолько значимое для меня, что я действительно поверила в то, что все трудности, которые сопутствуют мне по жизни, решаемы. Их может решить не мисс Хилл, а миссис Бейкер вместе со своим любимым мужчиной, который готов умереть ради неё. Теперь я это знала наверняка, потому что видела. Видела и узнала, что же на самом деле является моим самым большим страхом.        Я пристально смотрела на своё отражение, подмечая всё ещё глубокие синяки под глазами, заметную худобу и тусклый взгляд. Губы немного потрескались, поэтому я потянулась к маленькой баночке с бальзамом. Слегка смазав губы, я вновь увлеклась собой в зеркале, но на этот раз я присмотрелась к своему животу. Неужели внутри меня растёт жизнь? Такая маленькая, такая ранимая и требующая защиты, заботы и здоровья от меня. А что даю я? Переживания и слёзы… Нет, стоп! Жизнь изменилась, я больше не должна плакать. Я рядом с любимым мужчиной, а внутри меня растёт результат нашей любви. Теперь я могу его не только почувствовать душой, но и погладить…       Я развязала халат и встала боком, проводя пальцами по своему животу. Он был плоский и даже немного впалый. Срок ещё совсем небольшой, поэтому пока что я совсем не ощущаю своего положения физически. Возможно, за исключением… Мои руки переместились на грудь. Она стала больше. Незначительно, но я всегда подмечала малейшие изменения со своим телом. Я запахнула халат и направилась к выходу из ванной, но открыв дверь, я вздрогнула и застыла на месте, чтобы успокоить мгновенно ускорившийся сердечный ритм.       — Кэт, я напугал тебя? Прости, я не хотел. — Около двери стоял Ходж. Давно ли, я не знала. Зачем, я тоже не знала.       Он подошёл ко мне и откинул влажные волосы с плеч за спину, бережно поправляя воротник халата.        — Завтрак уже накрыт. Надеюсь, ты найдёшь на столе то, что тебе хотелось бы съесть. — Ходж встал напротив меня, продолжая гладить мои плечи через халат. — Я бы хотел, чтобы ты немного поправилась. Для твоего здоровья. Этот вопрос сильно меня беспокоит. Понимаю, что дело не в питании, но может быть, пока мы вдали от Нью-Йорка, среди пальм и белого песка, твой аппетит усилится.       — Может быть. — Я улыбнулась ему и коснулась ладонью его груди. Он был одет в белоснежную льняную рубашку с приоткрытой грудью и в брюки того же покрова. Белое? Как же непривычно видеть этого мужчину в этом цвете. — Ты беспокоишься обо мне?       — Конечно, тебе кажется это странным?       — Нет, но в последнее время, помимо ласки и заботы, я получала от тебя и совсем противоположное отношение.       — Ты знаешь, что стало тому причиной. Сейчас её больше нет, поэтому я готов утопить тебя… — он внезапно прервался, потому что усмехнулся в ответ на мои расширенные и испуганные глаза с упрёком внутри, — утопить тебя в любви, трепетных поцелуях, бережных объятиях и бесконечной нежности.       — Это связано с моим положением? — поинтересовалась я, конечно же, осознавая, что не будь я беременная, то его отношение ко мне мало бы изменилось.       — Это связано с нашей любовью. Миссис Бейкер заслуживает только любовь, как и тот, кто растёт внутри неё. — Ходж спустил руки мне на талию и, подцепив пояс халата, притянул ещё ближе. — Наша икринка должна получать всё, в чём нуждается.       Подобные милости всегда столь забавно звучали от Ходжа. От высокого и статного Ходжа с мускулами и щетиной, с красиво уложенными волосами каким-то специальным гелем, который вместе с запахом его дорогих духов создавал особенный и завораживающий меня аромат.       — Икринка? — я не смогла сдержать заливистого смеха в ответ на его слова.       — Пока что да, но очень скоро она вырастет, вылезет из тебя и начнёт требовать еду и заботу.       — Ходж… — я потянулась и упала ему на грудь прямиком в открывшиеся объятия, продолжая улыбаться. — Ты рад, что всё так вышло?       — Ты про нашу свадьбу?       — Про всё. Про свадьбу, про ребёнка. Ты рад, что всё случилось именно сейчас, именно так. Ты думаешь, это правильно… сейчас?        — Да. Я буду рад этому в любое время. Я уже говорил, что мне всё равно когда, где и почему, важно лишь, чтобы это было с тобой. Да, я счастлив. Только с тобой я чувствую свою жизнь как жизнь, а не как что-то монотонное и без каких-либо перспектив на счастье. Без тебя у меня его не будет, а значит, я сделаю всё, чтобы мы сохранили, что имеем, на долгие годы. Сохранили и приумножили.       — Ты хочешь большую семью? — поинтересовалась я, продолжая крепко обнимать его. — Хочешь, чтобы я родила тебе много детей, как твоя бабушка?       — Хочу, чтобы ты была здорова и счастлива, и мне всё равно, сколько для этого у нас должно быть детей. — Ходж повёл меня к нашей спальне, где в гардеробной уже были развешены и идеально выглажены наши вещи.       — Что будем делать после завтрака? — спросила я, заинтересованно подбирая себе наряд.       — Наша яхта у причала, наш автомобиль у ворот дома, личный пляж в нашем распоряжении. Выбирай.       — Мы могли бы покататься на яхте вдоль берега? Здесь ведь есть, что посмотреть?       — Конечно, вечером можем поехать в город. Там есть несколько отличных ресторанов, танцы и живая музыка. Уверен, что скучно нам не будет.       Я надела лёгкое белое платье, под стать своему мужчине. Мои волосы Ходж собственноручно высушил и красиво упорядочил локоны на спине. Он так трепетно заботился обо мне, словно я нечто бесконечно ценное и хрупкое, отчего я могла лишь с затаённым дыханием и без лишних слов принимать его заботу.        На завтраке я неожиданно для себя же опустошила все тарелки с морепродуктами. Лангустины и осьминог заслужили особого внимания. Ходж же ограничился любимыми устрицами и капрезе, не забывая довольно наблюдать за тем, как ела я с буквально зверским аппетитом.       — Раньше здесь не было ни этой кровати, ни гамака, — произнесла я, когда заметила немного переоборудованную палубу на носу яхты.       — Решил по-быстрому подготовить её к нашему маленькому путешествию, — ответил Ходж и присел на большую кровать, застеленную белым покрывалом, а после потянул меня к себе так, что мне пришлось присесть к нему на колени.       Яхта шла вдоль солнечного песчаного берега уже на полном ходу. Солнце стояло в зените, ведь после ночи любви и будучи на отдыхе мы проснулись довольно поздно.       — С нами на судне тренер по дайвингу, поэтому если хочешь, мы можем погрузиться и поплавать с рыбками. Мы будем вместе, поэтому бояться нечего.       — Я и не боюсь, — улыбчиво ответила я и обвила его шею обеими руками, — с тобой я ничего не боюсь. К тому же, я отлично плаваю.       — Не терпится взглянуть на это.       Я приблизилась к нему и легко коснулась его губ своими, а после мой взгляд переместился на пальцы у него на шее. На одном из них был надет символ нашего брака – золотое кольцо с аккуратной полосой сверкающих алмазов. Изнутри на ювелирном изделии находилась гравировка с именем моего любимого мужа. На кольце Ходжа было куда меньше камней, нежели на моём, но гравировка была идентичной – с именем его любимой жены. Моим именем.       Когда я вернула своё внимание на его лицо, то остановилась на глазах. Они были большие, непривычно тёплые, внимательные и, как всегда, прозрачно серые. Я переместила кисть к его щеке и провела по ней подушечками пальцев.       — Ты красивый, знаешь это?       Он улыбнулся мне лишь губами и стал ещё красивее. Эти ямочки на его улыбающихся щеках. Эти линии на губах и смеющихся уголках. Этот лукавый блеск в глазах…       — Знаю, — ответил Ходж.       — Ты пользуешься этим, да?        — Иногда.        — Ты хотел сказать «всегда»? — я коснулась пальцами его губ, продолжая подмечать привлекательные детали его внешности, — ты красивый, и порой эта красота настолько выразительная, что меня это…       — Пугает?        Я задумалась глубже, чем думала, поэтому ничего не ответила на его вопрос.        — Боишься, что я красивее тебя? Марта говорит, что женщина не должна уступать мужчине в красоте.       — Что?! Считаешь, что я уступаю тебе в красоте? — моя рука упала с его губ на грудь. — Я никогда не считала себя красивой. Считала обычной, как все. Ни лучше, ни хуже.       Я не заметила, когда именно его рука переместилась ко мне под платье на бедро, но сейчас она ласково гладила кожу на нём.       — Кэт… — Ходж сделал один из любимых жестов – погладил меня по волосам, останавливаясь на пояснице. — Ты самая красивая женщина из всех, кого я когда-либо видел. Твои янтарные глаза под длинными ресницами околдовали меня, как только я впервые заглянул в них. Твоя бархатистая кожа тает под моими руками, а я хочу всё больше и больше касаться её. Твои губы…       Ходж провёл большим пальцем по моей нижней губе и пленительно улыбнулся.       — Я обожаю твои губы. Обожаю целовать их, сминать их, кусать, ощущая какие они мягкие, горячие, сладкие и в то же время нежные, словно лепестки самого прекрасного цветка. Обожаю чувствовать твои поцелуи, они способны вылечить любой мой недуг. Обожаю… я могу вечность целовать тебя…       С этими словами, которые уже успели стать соблазнительным шёпотом, Ходж накрыл мои губы чувственным поцелуем. Каждая его похвала в адрес моих губ достойно отразилась в этом поцелуе. Мы целовались, как любовники. Это важное отличие, поцелуй супругов не столь страстный, не столь спелый. Он, скорее, трепетный, а трепет исходит из обещания и надёжности. Я научилась различать эти поцелуи. Сейчас я тоже чувствовала обещание. Обещание испить из меня всю любовь, заставить меня дрожать от наслаждения.       — Твои волосы… — продолжал Ходж, отвлекаясь от коротких поцелуев, на которые размножился один долгий и страстный . — Думаю, ты сама знаешь, какие особенные чувства я испытываю к твоим волосам.        Ходж притянулся ещё ближе. Да, такое было всё ещё возможно… Он прижался носом к моему виску, с которого спадали пряди волос.        — Твоя грудь… — Ходж спустил руку мне на грудь, забираясь пальцами под лиф платья. Свои губы он разместил на моей шее. — Мне впервые в жизни так важна женская грудь. В ней всё идеально, особенно кожа. Она как шёлк. Её форма, контуры, мягкость и упругость. Мои ладони, губы, глаза боготворят её.       — Что-то ещё? — с сияющей улыбкой спросила я.       — Ноги.       — Что же с ногами? — я коснулась его волос и начала играть с ними.       — Люблю лежать между ними, — Ходж покрывал влажными и медленными поцелуями мою шею. — Люблю ласкать тебя между ними, люблю твои стоны, когда я между ними.        Я закрыла глаза от медовых поцелуев и слов, которые их сопровождали. Что ж… Я люблю этого мужчину, и когда я задумываюсь о том, на что способна ради этой любви, то мне становится страшно. Но всё же пусть страх останется в Нью-Йорке, а здесь я хочу лишь любить.        Ходж оторвался от моей шеи и плеч, когда я медленно подняла его лицо на себя.        — А что же скажешь о себе?       — Разве мужчине принято готовить о себе? Для этого есть женщины.       — То есть ты не можешь сказать о себе ничего хорошего? Почему же? Потому что ты считаешь это хвастовством, или же потому что ты не веришь в это хорошее? — на этот раз мой вопрос вовлёк Ходжа в раздумья.       — Я… — произнёс он, глядя прямиком в мои требовательные глаза.       — Умный? — спросила я.       Он улыбался, но молчал, а я начала водить горячими ладонями по его шее, про себя отмечая, насколько она была напряжена сейчас. Хочу, чтобы он расслабился.       Я уверенно встала с него и, пока он ничего не понял, наклонилась и начала расстёгивать его рубашку.       — А как же дайвинг? — Ходж ожидаемо неправильно понял мои действия.        Я сняла рубашку и отложила в сторону, а после слегка приподняла юбку своего платья. Под его вопросительным взглядом, я залезла на кровать, усаживаясь к нему на бёдра чуть ниже паха. Его я оставила в неприкосновенности, а после обеими руками велела Ходжу лечь спиной на постель.       Он слушался меня, слушался и прислушивался к каждому моему движению. Если я скажу, что Ходж отлично чувствует меня на каком-то сексуальном уровне, если такой, конечно, существует, то это не будет ложью. Уверена, что он уже понял, чего я хочу, поэтому расслабился и развёл обе руки по поверхности белого покрывала.       — Массаж? — спросил Ходж.       — Эротический, — ответила я.       — Это как?       — Сейчас узнаешь.       Я начала водить руками по его обнажённому торсу. Он был, как камень. Казалось, у Ходжа не было ни грамма жира, хотя это физически невозможно.       — Сколько ты занимаешься, чтобы поддерживать такую фигуру?       — Нисколько. Я таким родился. Богатство, дарованное природой.       — Ты врёшь. Марта рассказывала, что ты часто занимаешься в своём спортзале в пентхаусе.       — Занимаюсь чем?       — Обнимаешься с гантелями.       — Ерунда, всё дело в сексе. Он тонизирует все мышцы и не позволяет терять форму.       Мужские грудные мышцы приняли мои релаксирующие движения. После шея и напряжённый затылок, в который вновь вплелись мои пальцы.       — Ты умный… — я наклонилась и поцеловала его грудь, — сильный…       Следующим движением я коснулась его соска кончиком языка и начала описывать его контуры. Ходж наблюдал за мной, отчаянно стараясь контролировать уверенно зреющее возбуждение.       — Заботливый, красивый, чуткий… — я провела языком с груди до пупка, продолжая руками массировать его плечи. Его мышцы пресса начали дрожать, когда я поцеловала низ живота.        — Я хочу тебя… — произнёс Ходж, но мне было плевать на его желание, отчего я резко отстранилась.       — Повернись на живот, — скомандовала я, и он сразу же выполнил моё указание. Я начала массировать мышцы спины, всё ещё не забывая про шею.        Он не видел, как я спустила с груди платье, поэтому когда я вновь нагнулась к нему, касаясь сосками его лопаток, он ощутимо напрягся. Это в мои планы не входило, а даже совсем наоборот, поэтому я опустилась ещё ниже, продолжая нежно сминать руками его плечи, тереться сосками об кожу на спине и…       — Кэт… — прошептал он, переходя на глухой стон, когда я вобрала в рот его ухо, оставляя мочку на «десерт».        Снова отпрянув, я перевела массаж на ягодицы. Такие твёрдые и напряжённые.       — Расслабься…       Он усмехнулся, а затем потянулся рукой куда-то вниз и сделал странное телодвижение, напоминающее движение морского котика на берегу.       — Что это было?       — Лежать на каменном члене не очень удобно.       — Расслабься, — повторила я, и переключилась на поясницу. Здесь находилась парочка эрогенных точек, ответственных за кровообращение органов таза.        Ходж уже давно закрыл глаза и, наконец, начал получать удовольствие от малейшего моего движения.       — Ты украла мою идею сексуальной прелюдии. Надеюсь, масло ты использовать не будешь, — будто под гипнозом проговорил он, — иначе мне придётся тебя арестовать и наказать.       — Секса не будет, иначе тренер по дайвингу останется без работы.       — Не переживай за него. Он получает деньги даже сейчас… Распивая кофе с моим младшим шкипером.       — С младшим? Есть ещё и старший?       — Да, — Ходж улыбнулся шире, чем прежде, — это я.       Я молчала, задумавшись над его словами, а через несколько секунд мои руки застыли у него на лопатках.       — В чём дело? Устала? Назад дороги уже нет, любимая жена. Твой эротический массаж удался, и я уже готов перейти к его завершающей части.       — То есть по-твоему любое наше занятие заканчивается сексом?       Да, я всерьёз задумалась об этом. Чем мы с ним ещё умеем разбавить наш досуг? В последнее время мы лишь ссоримся, выясняем отношения, занимаемся любовью и… Стойте, мы смотрели фильм, а потом… Неудачный пример.        — Кэтрин?       — Похоже, что да.       Ходж захотел вновь повернуться на спину, и мне пришлось встать с него, садясь рядом и встречая его упрекающий взгляд. На моём лице он долго не задержался, потому что Ходж начал исступлённо разглядывать мою всё ещё обнажённую грудь. Чтобы он не отвлекался, я быстро вернула лиф платья обратно.       — Тебе не кажется, что в наших отношениях пропала романтика на фоне всех этих ужасных событий, и… — неуверенно проговорила я. Конечно же, я не смотрела ему в глаза. — Всё стало так…       — То есть ты решила, что наша первая брачная ссора должна быть из-за того, что мы часто занимаемся сексом?       Ходж недоуменно приподнялся с кровати и взял свою рубашку.       — Стой, что? Пропала романтика? Если что, мы здесь именно за ней. А секс… — Ходж надел рубашку, оставляя её расстегнутой, а после поправил растрепавшиеся после массажа волосы на голове. — Кэтрин, мы оба молоды и любим друг друга. Было бы странно, если бы мы целыми днями пили чай и играли в домино.       — Нет, я говорю не об этом. Я не жалуюсь на секс, но с тех самых пор, как ты открылся мне, всё стало так…       — Как?! — сдерживая зреющее негодование, спросил Ходж.       — Не знаю, но стало как-то… — я поднялась и подошла к нему, чтобы застегнуть рубашку. — Как тебе сказать…       Я одна за одной застёгивала прозрачные пуговицы, пока он молча и настороженно наблюдал за мной.       — Вяло.       — Что? Вяло?       Тут-то я не выдержала и рассмеялась, поднимая взгляд на него.        — Всё, ты остыл? Теперь можем идти плавать, а секс оставим на потом, — я развернулась и направилась к полностью открытой части палубы. — Прикажи своему младшему шкиперу «сбросить якорь».       — Вы жестокая женщина, мисс Хилл, — обиженно проговорил он, смотря мне вслед.       — Я больше не мисс Хилл, — уже стоя под палящим солнцем ответила я и огляделась по сторонам.        Лазурная вода ослепительно блестела в солнечных лучах. Слева виднелся бесконечный горизонт, а справа недалекий песчаный берег с пальмами, мелкими яхтами, деревянными лодочками и редкими людьми.       Обойдя палубу, я нашла специализированную площадку для купания с небольшой лестницей сбоку и оранжевым спасательным кругом. Словно по заказу, яхта медленно остановилась, а рядом со мной появился Ходж. Сплошь голый.       Мои брови поползли вверх, а уже через секунду он нырнул в воду, словно какой-то гимнаст. На меня полетели наглые брызги, поэтому я закрыла лицо руками и сделала неуверенный шаг назад.       — Сейчас день, а до берега не так уж и далеко, чтобы плавать голиком, — проговорила я, когда он вынырнул и начал с улыбкой смотреть на меня.        — Я жду тебя. Не бойся, нас никто не увидит. До берега далеко, а мои ребята сидят в нижней каюте. Они не выйдут оттуда, пока я не разрешу.        — А если кому-то захочется в туалет?       — Разве минута стыда не стоит спасённой жизни? — ответил Ходж, продолжая плавать на месте.       — Что?! — от удивления я чуть было не свалилась в воду.       — Шутка. — Он громко рассмеялся и подплыл ближе. — Там есть туалет. А ещё мой бар с элитным алкоголем, кубинские сигары, домашний кинотеатр и игровая приставка со спутниковым выходом в Интернет. Им не будет скучно, а вот мне уже скучно. Раздевайся и прыгай ко мне.       Я зачем-то повернулась к нему спиной, сбросила с плеча одну из бретелей, затем вторую. Медленно, но верно я сняла платье, под его жадным взглядом. Я его не видела, но ощущала каждой клеточкой своего тела. Моя спина вот-вот сгорела бы от такого наглого зрительного натиска.        Оглядевшись, я сняла обувь и бельё, а после моих плеч коснулись мокрые холодные руки. Завизжав, я вздрогнула и резко дёрнулась в сторону, но Ходж обнял меня, притягивая к своему мокрому телу, с которого стекали солёные капли.       — Не бойся, это всего лишь я.       Я пылала от злости, а сердце было готово выскочить из груди.        — Не пугай меня.       — Извини, — на этих словах он вновь оказался в воде, а я села на бортик, с которого планировала плавно опуститься в воду. Ходж подплыл ко мне и помог осуществить задуманное, придерживая за талию. Он был таким нежным и чутким…       Вода была холодная, поэтому я тут же обхватила его за шею и начала дрожать, крепко прижимаясь к его груди.       — Ты чего? Холодно?       — Д-да, — мои губы вмиг посинели.       — Нужно двигаться. Кажется, ты говорила, что отлично плаваешь. Составишь компанию в заплыве вокруг яхты? Победитель получит приз.       — Ч-что за п-приз? — я выдыхала рваные слова ему в губы.       — Выиграй и узнаешь.        Ходж отпустил меня, и мы начали плыть. Первую минуту это совсем не походило на соревнование, но затем мне полегчало, я согрелась и дерзко оторвалась, даже не оглядываясь назад. Я плаваю с пяти лет, так что не думаю, что у Ходжа есть шансы обойти меня.       Я не заметила, как он перешёл на кроль. Это был не мой стиль, но зато во всём мире именно он был признан самым скоростным. Обогнув яхту и оказавшись в её тени, где не было палящего солнца и уже не было Ходжа, я остановилась. Мне вдруг стало не по себе. Возможно, я переоценила свои силы и наоборот недооценивала влияние беременности на моё общее состояние. Я продолжила плыть, но уже без былого энтузиазма.        — Эта яхта больше, чем я думала, — недовольно прошипела я, всё ещё проплывая по теневой стороне. — Бросил меня здесь одну, лишь бы выиграть. Кого? Молодую беременную жену… Самовлюблённый придурок.       Вдруг в метре от меня что-то зашевелилось на поверхности воды, и я в одно мгновение успела испуганно отплыть ближе к яхте.       — Думала, я бросил тебя?       — Ты прекратишь уже пугать меня?! Я жду ребёнка, если ты ещё помнишь! И да я так подумала! Ты на всё способен, лишь бы победить.        Я надула губы и уже хотела плыть дальше без него, но он одним движением преодолел расстояние между нами, хватая меня за запястье.       — Я добыл сокровище для моего сокровища, — произнёс Ходж и достал из-под воды большую перламутровую раковину. Даже без прямых солнечных лучей она отливала чарующими оттенками бирюзы и изумрудного. Помимо цвета она была прекрасна и своим диковинным строением – множество угловатых, но сглаженных водой отростков и вершина в виде лабиринта.       — Это… Ты что нырял на дно?!       — Здесь не так глубоко, как кажется. Футов двадцать, не больше, но зато дно… Мы должны опуститься вместе.       Я улыбнулась и потрогала раковину, но внезапно моя улыбка исчезла.       — Ходж, ты должен вернуть её на дно. Это наверняка чей-то дом, или какой-то маленький моллюск испугался большого и страшного человека и спрятался в самой глубине раковины.       — Не бойся. Я давно ныряю и умею определять жилые раковины. Здесь никого нет, так что прими мой подарок и не капризничай. Если устала, хватайся за меня.        Я не устала, но всё же повисла у него на спине, словно на дружелюбном дельфине. Раковину я забрала, чтобы ему было удобно плыть.       — Плыви, мой любимый дельфин.       На удивление Ходж доплыл до нужного места быстро, будто совсем без груза за спиной.        Я положила раковину на яхту и захотела выбраться из воды следом, но Ходж снова придержал меня, притягивая к себе в объятия.       — Не наплавался? У нас ещё дайвинг.       Он почему-то молчал, но неотрывно смотрел мне в глаза.       — Как ты выплыл тогда? — неожиданно спросила я. — Тогда… на мосту.       — Дождался, пока машина заполнится водой, затем выбил боковое стекло.        — А течение?        — Было тяжело, не буду врать, но я думал о том, как поцелую тебя, когда снова увижу. Это дало мне сил, поэтому я вывихнул плечо, пока добирался до берега против течения.       В моих глазах появилось беспокойство, а перед глазами та самая бушующая река внизу, на которую я стояла и смотрела с края моста, пока его автомобиль погружался в воду.        — Я хотела прыгнуть следом, знаешь? Не знаю почему, но я помню, что ощущала себя странно. Это была тревога.       — Не прыгнула и слава Богу, потому что тогда бы мне пришлось спасать нас обоих. Не знаю, чем бы это закончилось, и как бы тогда мы провели сегодняшний день.       — Если бы я знала, что там ты, то прыгнула бы.       — Чтобы убить меня? — Ходж говорил такие странные слова, но всё же улыбался мне.       — Чтобы спасти, а потом убить.       — А потом? — насмешливо спросил он, а я горько улыбнулась ему в ответ, содрагая капли морской воды на губах и щеках. — Чтобы простить и любить?       Солнце светило прямиком на меня, но лишь сбоку, поэтому я могла держать глаза открытыми, позволяя лучам превратить их из золотисто-карих в просто золотые или даже жёлтые.       — Чтобы простить и любить, — утвердительно повторила я.       Он приблизился и поцеловал меня, уверенно, но чувственно. Мои ноги под водой самовольно обхватили его торс, а руки – шею и плечи, пока мы непрерывно целовались, требуя друг от друга всё больше и глубже с каждой секундой.       — Я обожаю твои глаза. Готов пропасть в них навсегда, — быстро произнёс Ходж, оторвавшись от меня.       — А я в твоих. Обожаю их… — ещё один короткий перерыв страсти, потраченный на слова любви.       — Я люблю тебя, — прошептал он, увлекаясь моей шеей. Он целовал её и не стеснялся оставлять алые следы на мокрой коже, трогал грудь, постепенно переводя на неё уже агрессивные поцелуи.       — А я тебя… — отвечала я, — люблю… бесконечно сильно… до невозможности сильно…       — Я хочу тебя. Вернёмся на кровать?       — А… — Ходж укусил мою грудь до приятного спазма, отчего я чуть было не забыла про его вопрос. — А… как же дайвинг?       — Плевать, потом. Я умру через минуту, если не возьму тебя. Спаси меня.       Он поднял меня на бортик яхты и запрыгнул следом. Не прерывая сумбурную страсть, мы оказались под душем с пресной водой, которая быстро смыла с нас морскую соль. После желание обладать друг другом стало лишь сильнее.       Не помню как, но вот мы сплошь голые и мокрые повалились на кровать. Мои пальцы метались между его спиной, плечами и волосами на голове. Разорвав очередной глубокий поцелуй, Ходж спустился к груди. Взявшись за неё обеими руками, он щедро наградил её жадными поцелуями.       — Какая же ты сладкая… Я сейчас сойду с ума. Хочу съесть тебя изнутри. Сядь на меня.       Я приподнялась и села на него. Дальше инициатива вновь перешла к нему. Ходж схватил меня за бёдра и притянул их к своему лицу, начав ласкать меня между ними чувственными губами и ненасытным языком, который стал глубоко и нахально проникать в меня.       С моих губ начали срываться звуки наслаждения. Ресницы и каждая мышца на моём лице дрожали от божественного удовольствия. Мои руки нашли опору в виде спинки кровати, потому что иначе бы я просто упала от бессилия перед судорожными импульсами, пронзающими низ моего живота. Они стремительно усиливались, распространяясь по всему телу, и вот тогда я начала непроизвольно вырываться, но Ходж настойчиво удерживал меня, до красноты впиваясь в мокрую кожу на моих ягодицах и лишь ускоряя свою оральную ласку.       Всё что я могла это оторвать пальцы от кровати, откинуться назад и, опираясь на его пресс, начать усиленно мастурбировать ему. Пожар страсти разгорался с нешуточной силой. Похоть поглотила меня, как и его, поэтому я ловко развернулась, вопреки его хватке, и наклонилась лицом к возбуждённому паху. Мою руку сменил мой рот, не менее настойчивый и беспощадный, чем его. Волосы мешались, поэтому пришлось придерживать их. Губы стали такими горячими от моих сумасшедших поступательных движений головой, что казалось вот-вот поплавятся. Гореть, так вместе…       Началась настоящая вакханалия… Мы вытворяли с телами друг друга нечто такое, отчего уже через какой-то короткий промежуток времени я впала в сексуальный транс и выпала из реальности, продолжая дрожать в его руках.       В один из неясных мне моментов, я снова оказалась под ним. Широко разведя мои ноги, Ходж прижался ко мне и оказался внутри. Его движения беспорядочно менялись с плавных и глубоких до сильных и быстрых, до коротких и рваных. Каждое из них сопровождалось подходящим нападком на мои губы, но иногда мы просто гипнотизировали друг друга из-под мокрых ресниц. Я тонула в его глазах, а он в моих. Я тонула и без устали стонала. Пронзительные, страстные, жалостливые, кричащие стоны сменяли друг друга, пока Ходж не менее эмоционально приближал блаженное завершение.       В финале одного из убийственных поцелуев, от которых я чуть было не потеряла сознание, он прикусил мои губы, но отпускать не собирался. Мне было больно, я чувствовала, но сейчас боль отошла на задний план, потому что все прочие эмоции, словно цунами, выплеснулись из меня. Я приступообразно дрожала и кричала, превращая одеяло под нашими телами во что-то безнадёжно мокрое и смятое. Дождавшись и своей награды, Ходж перенял мою дрожь на себя и зарычал мне в губы, постепенно переходя с диких укусов на сладкие поцелуи. Он ласково целовал меня, наблюдая за медленно растворяющейся гримасой удовольствия на моём лице.       — Помнишь тот вечер в Сириусе? — Ходж обнимал меня, лаская моё бедро, закинутое поверх его. Моя голова лежала на его груди, а яхта уже вновь двигалась куда-то вперёд.       — Какой?       — Который ты устроила в честь дня рождения детектива Маршалла.       — Помню, и что? Я тогда сильно напилась, а после ты отмачивал меня в своей ванной.       Ходж переместил руку с ягодицы на поясницу, а я подняла лицо вверх, чтобы вопросительно взглянуть на него.       — Ты тогда не напилась.        Я молчала в ожидании продолжения, но он почему-то не хотел торопиться с ним. Зато с удовольствием разглядывал моё лицо.       — В моём стакане, из которого ты выпила скотч, был кокаин. Ты приняла его и…       Он не договорил, потому что я агрессивно приподнялась, отталкивая его от себя и с силой ударяя в обнажённую грудь.       — Козёл! — злостно произнесла я и захотела встать с кровати, но он остановил меня грубой хваткой за колено. Колено?! Вот же! Другого места не нашёл, больно же.       — Кэт, не стоит горячи…       Он снова не договорил, потому что его прервала моя злая пощёчина. Я замахнулась и подарила ему её, а она звонким яростным хлопком разлетелась, возможно, по всей яхте.       — Ещё раз прикоснёшься ко мне, и я убью тебя! — я разозлилась и очень сильно. Конечно! Этот подонок отравил меня своей гадкой дрянью, а я даже ни о чём не подозревала! Скотина.       — Какое заманчивое предложение. Я бы посмотрел на это, но твоё нынешнее положение такие эксперименты не приемлет.       Я попыталась повторить пощёчину для пары, но в этом раз он был наготове, поэтому схватил меня за руки и повалил обратно на постель. Навалившись сверху, он обездвижил меня и безнадёжно прижал мои руки по обе стороны от головы. Я дёрнулась и головой, и бёдрами, и грудью… Безуспешно. Оставалось лишь глубоко дышать и испепелять его адским пламенем в моих глазах.       — Мы сейчас ссоримся по правде или это ролевая игра с элементами БДСМ? — нахальничал он. — Я уже давно хотел рассказать тебе об этом, но всё не было подходящего момента.       Я молчала. Не хочу говорить с ним… Скотина.       — Мне показалось, что сейчас самый подходящий момент.       — Умереть? — вырвалось у меня.       — Моя кошка показала когти? — он нагло улыбался без толики раскаяния, вместо того, чтобы хотя бы извиниться. Я даже не прошу вставать на колени и читать мне сонеты на протяжении нескольких часов. — Если ты ждёшь, что я буду извиняться за это, то не трать зря свои и без того шаткие нервы, любовь моя. Наркотик в стакан мне подсыпал Леон. Я был против и не собирался его принимать, но ты сама подошла и выпила мой напиток, да так быстро, что я даже не успел тебя остановить.       Я отвела взгляд в сторону, чтобы больше не слепнуть от его мерзкой улыбки голливудского секс-символа. Обижаться на него меньше после услышанного я и не думала. Да, это в прошлом, и да, в чём-то он прав, но… Да, ну его!       — Обиделась?       Я игнорировала его, смотря в окно на синюю гладь океана. Тогда он внезапно приблизился, чтобы поцеловать меня, но я резко отвернула голову. Ходж предпринял ещё с десяток попыток поймать мои строптивые губы, но я начала быстро дёргать головой из стороны в сторону, словно дурацкий болванчик. Это вызвало у него смех.       — Ладно, обижайся, но у нас дайвинг. Хорхе уже наверняка нас заждался.       Хорхе, наш тренер по дайвингу, и Ходж уже пятнадцать минут трещали по-испански, пока я сидела рядом на палубе, обиженно поедая виноград.       — Хочу черешню, — громко и с упрёком произнесла я, встревая в их душещипательный диалог.       Ходж прервался и посмотрел на большое блюдо со спелой черешней, стоящее немного сбоку от меня. Ничего не говоря, он приподнялся, взял блюдо и поставил его прямо передо мной.       — Перехотела. Хочу манго. — Манго на столе не было, поэтому Ходж подозвал официанта и велел нарезать на стол манго… Да побольше.       — Tu esposa es hermosa, pero dañina. Yo también quiero casarme… pero ahora no quiero, — проговорил Хорхе, приветливо улыбнувшись мне.        — Está embarazada y enojada conmigo, — отвечал Ходж.       — ¿Por qué estás molestando a tu esposa embarazada? No es bueno. Cuando mi esposa estaba embarazada, no le cortaba el mango en la mesa, me regaba con crema y me echaba en su plato. — Слегка возмущённо, но всё ещё шутливо продолжал диалог Хорхе.       Ходж почему-то рассмеялся, а я уже перехотела манго и снова взялась за виноград.       — Dijiste que estabas planeando casarte, — весьма сомнительно произнёс Ходж.       — La segunda vez. Con mi primera esposa estoy divorciada. Tenemos dos hijas, viven con ella en Sevilla, — ответил Хорхе.       — Без косточек нет? — дальше капризничала я.       На этот раз Ходж проигнорировал меня, продолжая разговор с Хорхе.       — ¿No tienes miedo de bucear con ella? Te ahogará, y luego no te dejará dormir en la cama. — Веселье Хорхе и не думало заканчиваться.       — Ella es inofensiva como un pequeño ratón, y estamos locamente enamorados unos de otros. Esta noche tenemos una cita, después de la cual dejará de resentirse, — ухмыляясь, проговорил Ходж и бросил на меня слишком довольный взгляд.       — Los ratones llevan plaga y mierda, — вперемешку с вульгарным хохотом произнёс Хорхе.       Через полчаса мы оделись в костюмы для погружения, а Хорхе снарядил нас аквалангами. Ходж тщательно проверил оба акваланга и только после помог надеть мне один из них. Я всё ещё обижалась, но решила выбрать нейтральную модель поведения, пока мы готовимся к погружению, а также когда мы окажется под толщей морской.       Хорхе начал перечислять все правила, которые нам обоим необходимо знать для погружения… на английском. С сильным акцентом, но всё же! Почему он и раньше не говорил по-английски в моём присутствии. Ходж одобрил подобное неуважение ко мне, и это причина обидеться на него ещё сильнее. Скотина.       Оказалось, что во время беременности дайвинг противопоказан, но Хорхе убедил нас, что глубина нашего погружения будет незначительна, поэтому она никак не сможет навредить ни мне, ни ребёнку на любом сроке. Я ему поверила, потому что Ходж поверил, а ещё отметила, что теперь до берега было значительно ближе, чем раньше.        Ходж ощущал холодок между нами, поэтому был бесконечно внимателен ко мне. Он помог мне мягко окунуться в воду, а после, держась за руки, мы стали погружаться под воду. Перед моими глазами открылся подводный мир невероятной красоты. Ходж был прав, и это дно достойно подобного внимания со стороны каждого гостя этих живописных берегов.  Хорхе всегда был впереди и словно вёл нас по какому-то туристическому подводному маршруту. Морские жители встретили своих гостей радушно. Разноцветные рыбки проплывали буквально между нами. кораллы и место скопления водорослей мы оплывали стороной.       До поверхности было всего-ничего, наша глубина не увеличилась, но я вдруг ощутила что-то странное. Видимость ухудшилась, стало холодно даже в костюме. Кислорода хватило бы ещё на полчаса, но дышать стало сложнее. Я дала знать Ходжу, и мы сразу же поднялись на поверхность. Оказавшись около яхты, Ходж помог мне вылезти и сбросить акваланг, но когда я сняла с лица маску, то из моего носа хлынула кровь.       — Кэтрин… — Ходж тут же оказался напротив и начал беспокойно осматривать меня, пока Хорхе уже нашёл для меня салфетку. — Тебе плохо?       — Уже хорошо, в воде стало не по себе.       — Хорхе, что могло стать причиной? Мы ведь плыли почти на поверхности. — Ходж сел напротив меня, выражая самое искреннее волнение, пока я держала салфетку около носа с запрокинутой головой.        — Друг, не волнуйся ты так, у новичков бывает. Девочка худая, хрупкая, сосуды в носу тонкие. Даже десять футов не было.       Хорхе отправился разбирать наши акваланги, а Ходж бережно взял меня на руки и понёс в каюту. Внутри он помог мне снять мокрый костюм, разделся сам, снова осмотрел меня, а по дороге в ванную произнёс:       — Кэтрин, может быть, мне отвезти тебя к врачу?       Я встала под душ и включила приятную прохладную воду.       — Ходж, это просто кровь из носа. Ты слышал Хорхе? Он сказал, что такое бывает. Всё хорошо… только не думай, что я перестала обижаться на тебя.       — Не думаю. Давай отдохнём, а вечером поедем в город? Дашь мне шанс загладить свою вину?       — Ты же говорил, что тебе не за что извиняться.       — Возможно и так, но я не хочу тратить наш отпуск на глупые ссоры.       — Я тоже не хочу, но ты виноват. Ты не должен был допускать подобное. И раз не хочешь ссориться, то тогда не надо было мне рассказывать об этом. Лгал сразу, лгал бы и дальше. Ты привык это делать, — я нанесла на тело ароматный гель для душа.       — Я ведь уже говорил, что не потерплю малейшей лжи между нами. И мне есть ещё, что тебе рассказать.       — Надеюсь, после твоей очередной правды мне снова не поплохеет… Долго ты будешь там стоять?       Я посмотрела на него из душевой кабины и дала знак глазами присоединиться ко мне. Он тепло улыбнулся и принял приглашение.       Уже после заката мы причалили к какому-то густо населённому порту. Оказывается здесь были дороги, поэтому нас забрал автомобиль и повёз вдоль берега и живой изгороди из пальм и прочих экзотических растений.       На вечер я выбрала коралловое коктейльное платье с обнажёнными плечами и подходящие блестящие босоножки на шпильке в форме ножки бокала. Волосы остались свободными и аккуратно прикрывали мои плечи. Я отказалась от любых украшений, кроме двух колец, слишком значимых для меня.        Всю непродолжительную дорогу Ходж держал меня за руку и был внимательным ко мне пуще прежнего: постоянно смотрел на меня, трепетно сжимал руку, очаровательно улыбался, а когда я отворачивалась поправлял волосы на плече, целуя оголившийся его участок. Я уже и забыла, что он может быть таким нежным. Неужели этот мужчина и тот… грубый, резкий, грозный и, можно сказать, опасный даже для меня – это один и тот же человек.       Ходж помог мне выйти из машины, и мы прошли к прибрежному ресторанчику. Нас приветливо встретили сразу двое хостес и провели на красивую террасу, выполненную из белого камня и живой ползучей зелени. Где-то рядом играла тихая живая музыка, напоминающая джаз.       В романтическом освещении от горящих свечей я не сразу заметила, что здесь было несколько столиков и самый дальний был занят другой парой. Девушка, молодая брюнетка в вызывающем блестящем платье с декольте, подчеркивающим её искусственную грудь. Подобного в её образе был слишком много, но всё же прекрасно подходило её паре – маленькому и буквально круглому мужчине в белом костюме-тройке. Его уложенные гелем волосы ярко демонстрировали две симметричные залысины около лба. Ещё у него были маленькие, будто крысиные, глаза и усы. Первое, что пришло мне в голову при виде этого мужчинки… Нет! Снова эта мафия! Какой-то высокопоставленный соратник Дона Корлеоне с мешками денег вместо подушек и наверняка итальянским акцентом.       Девушка гладила его пухлую руку, лежащую на столе. На её руке было навешано несколько переливающихся вычурным богатством браслетов. В другой руке она держала бокал с белым вином и иногда попивала из него своими утиными губами, не забывая слишком фальшиво улыбаться эллипсоидному кавалеру.       Я задержала взгляд на круглом пузе мужчину, обтянутом рубашкой с пуговицами, которые, казалось, вот-вот оторвутся и выстрелят при его следующем вдохе. Вдоволь насмотревшись, я посмотрела на Ходжа… Не всем так везёт, как мне. Всё-таки форма «денежного мешка» немаловажна. Круглее, не значит, богаче. Я бы могла подумать, что внешность не главное, и этот не очень привлекательный мужчина может оказаться вполне себе хорошим человеком, но почему-то в эту минуту мне казалось совсем наоборот. Его похотливая улыбка, наглый блеск в мелких бегающих глазах и эти усики…       Ходж шёл совсем рядом, всё ещё держа меня за руку. Шёл и беззаботно оглядывал помещение, но когда почувствовал мой пристальный взгляд, то сразу же ответил улыбкой. Ходжу бы пошли усы… Да что там! Ему пошло бы буквально всё. Ничто на свете не сможет испортить его красоту. Но ведь дело не только во внешности. Представьте два прозрачных резных графина из дорогого хрусталя, они переливаются и блестят в солнечных лучах, но в один из них налит апельсиновый сок, а в другой – помои. Будет ли приятно смотреть на графин с помоями? Он блестит, он красивый, но его содержимое напрочь отбивает желание продолжать смотреть и тем более испить из него. А как же графин с соком? Его блеск лишь повышает аппетит и тягу делать жадные глотки один за одним. Ходж и есть этот самый графин, и я могу бесконечно пить из него. С каждым разом он лишь слаще… Кажется, я больше не обижаюсь на него. Хотя обижалась ли я вообще?        Когда мы подошли к нашему столику, и Ходж уже захотел отодвинуть для меня стул, из-за спины меня окликнули:       — Кэтрин?!       Мы с Ходжем синхронно обернулись, и я поняла, что оклик принадлежал той самой девушке за дальним столом. Да, она заорала на всю террасу.       — Кэтрин Хилл?!       Я понятия не имела, откуда эта девица знает меня. Даже стало неудобно, но когда она поднялась из-за стола и подошла ближе, то я узнала её.       — Эбби? Эбби Блэйк?       Она радостно застучала каблуками по террасе и оказалась ещё ближе к нам. Смотрела она почему-то не на меня, а на Ходжа. Даже не знаю почему.       — Я ожидала встретить здесь любого из моих знакомых, но только не тебя, мышка Хилл! — я в момент подогревала. О мой Бог, какая нелепость! Как была пустоголовой идиоткой, так и осталась ей. — И я уже давно не Блэйк!       Она полезла обниматься, и мне пришлось сделать вид, что я испытываю взаимное счастье, встретив её здесь.       Эбби «уже давно не Блэйк» Блэйк – моя одноклассница, победительница школьного конкурса красоты среди выпускниц, королева зимнего, весеннего и прочих бесполезных баллов, которые постоянно проводились в моей школе и на которые я никогда не ходила. Самая популярная девушка в школе, слишком любвеобильная и бесконечно лицемерная Эбби! Скажите, что данный сюжет слишком банальный и до невозможности киношный? Считайте, что этот заранее бездарный фильм основан на реальных событиях. Сцена один, дубль первый...       — Какими судьбами тебя занесло на Багамы? — если она говорит со мной, то какого чёрта она улыбается Ходжу? — И кто твой улыбчивый кавалер? Не представишь?       Ходж улыбался ей в ответ, но только я знала, что это была за улыбка. Перевод прост: «Кэтрин, что происходит, и почему хирурги сделали ЭТО с её лицом?»       — Эвелина?! — очередной клич, но теперь он принадлежал её спутнику… Эвелина?!       — Да, любимый? Подойти на минуточку. Я встретила свою школьную подружку. — Подружку?! Да, я терпеть её не могла. Она увела у меня друга! Не парня, а друга. На парней у нас, к счастью, вкусы не совпадали. По крайней мере, так было раньше… Он пал жертвой чрезмерной выработки эстрогена и начал бегать за ней, поставив крест на нашей дружбе.        Мужчина скинул с колен салфетку и поднялся. Правда, с трудом. Он подошёл к нам, внимательно глядя на Ходжа. Снова на него…       Он встал между Эб… Эвелиной и Ходжем. Теперь-то я смогла сполна разглядеть его. С фоном ему явно не повезло, и я не про мою «подружку». Я посмотрела на обоих мужчин, и мне вдруг внезапно стало весело.       — Милый, это Кэтрин Хилл, мы с ней учились вместе в школе в Джерси, и её…       — Ходж Бейкер. Кто же из манхэттенской элиты не знает его в лицо. Долларовый миллиардер, завидный холостяк, владелец немногого, но самого прибыльного, и, как ни странно, это не нефть. — Слащаво ухмыляясь, произнёс мужчина и протянул Ходжу руку. Элита? Это он про себя?       — Ох, вы знакомы?! Какая неожиданность! — продолжала восторгаться брюнетка.       Ходж молча пожал мужчине руку.        — Да, с этой минуты. Адам Пристли. Моё имя наверняка вам знакомо, а теперь и я сам.       Ходж напряг память, а Адам, очевидно, не планировал отпускать руку Ходжа, пока тот его не вспомнит.       — Адам Пристли – президент и главный акционер «Pristley Energy». — Ответил Ходж, и его рука обрела свободу. — Хотелось бы внести поправки в свою лестную биографию. Я больше не такой уж и завидный и совсем не холостяк.       Ходж демонстративно положил руку мне на талию, что сразу привлекло внимание наших незваных компаньонов.       — Кэтрин, моя супруга и, как я понял, по совместительству одноклассница вашей… — Ходж оборвал фразу, чтобы Адам смог представить нам свою спутницу, но его ожидания не оправдались. Она представилась сама.       — Эвелина Салермо, — я видела, что Эвелине стоило усилий, чтобы продолжать улыбаться нам, а не выдирать свои нарощенные ресницы от негодования, ведь Адам не был её мужем. Ни мужем, ни даже женихом, ведь такая нелепая смена имени совместно с не менее нелепой сменой фамилии, которая наверняка не настоящая, буквально кричали о том, кем они с Адамом приходятся друг другу… Никем.       Эбби протянула Ходжу руку, чтобы он приветственно пожал её, только вот я знала, что она хотела иного. Поэтому её кисть находилась выше положенного, тыльной стороной вверх, а пальчики нетерпеливо покачивались.       — Приятно познакомиться, — Ходж и не думал целовать её руку, поэтому, как и ожидалось, ограничился лёгким рукопожатием. — К слову, о владениях. Порой самым прибыльным не нужно владеть, достаточно просто быть рядом, не так ли?       Ходж притянул меня к себе ещё ближе, а я охотно следовала каждому ему движению.       — Кхм… присядите за наш столик? Раз уж наши девочки были лучшими подругами в школе, то мы могли бы весело провести время. — Предложил Адам и поправил тугой ремень на брюках…. Лучшими подругами?!       — Какая прекрасная идея! — поддержала Эвелина, почти что пища от радости.       Мы приняли приглашение, а наш столик остался пустовать. Надеюсь, не на весь вечер.       — Как там идут дела у ОПЕК? — поинтересовался Ходж, когда мы с ним сделали заказ – мидии в белом вине для него и в сливочное соусе для меня.       — Спроси у аравийцев! Эти засранцы решили выкачать из бедной Земли всю нефть! — негодующе ответил Адам, а после они с Ходжем разговорились на тему бизнеса.        Я мало что понимала из того, что они обсуждали, хотя бы потому что даже не пыталась вникнуть. Меня больше интересовала Эвелина «больше не Эбби Блэйк» Салермо и то, как она смотрела на Ходжа. Она так нагло заигрывала с ним глазами, глупо хлопала ресницами, даже предложила подлить вино, а когда он согласился, то поднялась, обошла стол и нагнулась к его лицу всем своим силиконом. Видимо, её сильно разозлило то, что я не беру с него денег за секс.       Когда Эбби стало скучно, она нагло перебила Адама и произнесла:       — Мальчики, вы сильно увлеклись друг другом, совсем позабыв о своих дамах. Я заскучала. — Эбби театрально надула губы и вновь засмотрелась на Ходжа. — Ходж, расскажите нам, как вы познакомились с мышкой Кэтрин?       — Мышкой? — переспросил Ходж.       — Да, у Кэтрин в школе было такое прозвище. Ведь она старательно избегала людского внимания.        — Как странно. Никогда бы не додумался назвать Кэтрин мышкой. Она на неё совсем не похожа, — ответил Ходж, а я не сдержала усмешки. — Нас с Кэтрин свела её работа. Она уже полгода служит в УБН, а я однажды попал в одну неприятную ситуацию, и исключительно с помощью Кэтрин смог благополучно её разрешить.       — Что такое УБН? Компьютерная компания? — спросила Эбби, на что мы с Ходжем ответили синхронным смешком. Какая же дура...       — Уф, федеральное агентство?! Времени зря не теряешь, Ходж. Сегодня жена – спецагент, а завтра решишь податься в конгрессмены, — шутил Адам, разрезая свой кровавый стейк на тарелке.       — Выходит, вы женаты совсем недавно? — решила подметить Эбби.       — Выходит, — коротко ответил Ходж, и наш ужин подоспел.        Мидии были вкусными, и Ходж ел их слишком аппетитно. Наверное поэтому Эбби уже сделала в нём дыру, при том, что я, его жена, сидела между ними.       — У Кэтрин в школе было мало друзей, но я очень хорошо помню одного умника… Кэти, как там его? Такой высокий зануда в очках, — проговорила Эбби. — Его ещё звали как-то странно…       Холод мощной волной прошёлся по моему затылку, а после спустился на поясницу и ступни. Я заметно побледнела.       — Изекил! Точно, так его и звали. Таскался за тобой по пятам вплоть до выпускного класса.       Перед глазами возник облик Изекила в одну из ваших прогулок до дома после школы. Мы часто пропускали автобус, чтобы обсудить в пути несколько важных вопросов. Таких как, например…       — Простите.       Я резко поднялась со стула и зашагала в сторону уборной, хотя я даже не знала в какой именно она стороне. Когда я зашла в главное помещение этого ресторана, более шумное, людное и освещённое, облик Изекила в моей голове сменился на другой. Тот самый, который я увидела в своём багажнике. Вот теперь мне и правда стало плохо, но я всё же отыскала туалет. Залетев в одну из кабинок, я незамедлительно очистила желудок от своего вкусного ужина. Не заметив, что Ходж уже безмолвно стоял позади меня, так как сразу пошёл следом, я метнулась к умывальнику и дрожащими руками открыла кран с холодной водой, чтобы умыться.       — Кэт, прости, — произнёс Ходж и подошёл ко мне, протягивая сухие полотенца. — Не стоило соглашаться на ужин с ними, и сегодня, видимо, не мой день, потому что каждая моя попытка повысить твоё настроение заканчивается неудачно… И ты снова голодная.       — Хочу вернуться и проткнуть её силиконовые подушки вилкой для арбуза, — гневно произнесла я и выбросила мокрые салфетки в урну под умывальником.       — Для моллюсков тоже подойдёт.       — Видел, как она смотрит на тебя? Она всегда была шлюхой, теперь это ещё и написано у неё на лице.        — Расслабься, я смотрел только на твои подушки. Они натуральные, и смотрятся намного сексуальнее.       Я усмехнулась, поправляя лиф платья и волосы.       — Она завидует мне, и с большим удовольствием сменила бы кавалера на вечер, — бурчала я.        — Согласен. По мне так в ней нет ничего из того, что хотя бы на секунду могло бы привлечь моё внимание. Не знаю, как Адам клюнул на неё, так ещё и тратит на неё свои миллионы. — Ходж протянул мне мою сумочку, которую я забыла у столика, а он заботливо о ней не забыл. — Хотя постой, ни в одной женщине во всей Вселенной нет ничего подобного, потому что всё это принадлежит только тебе.       — Хватит подлизываться, — он развеселил меня своим поведением поддакивающей лучшей подружки. — Во всём виноват ты и только ты.       — Я?       — Да. Это ты красив, сексуален и харизматичен, как Бог, и заставляешь меня нервничать в присутствии любой женщины, потому что буквально каждая из них спит и видит, как засунуть свой маникюр тебе в штаны.       — Ты так уверена, что я не ощущаю того же, когда вижу тебя в компании другого мужчины?       — Это ты о ком?       — О ком угодно. Твоё декольте действуют на мужской мозг, как нейротоксин.       — То-то ты стал таким невыносимым. Ты сегодня слишком много смотрел на мою грудь, вот мозг и расплавился.       — Кэтрин… — Ходж развернул меня прямиком на себя. — Я клянусь тебе, что в моих штанах есть место только для твоих нежных рук, поэтому тебе не стоит тратить даже мгновение на ревность, которая, не скрою, мне очень приятна. Только вот она мне совсем не нужна, если заставляет тебя переживать. Я выбрал тебя. Я люблю тебя. Я женился на тебе. Ты беременна от меня. И я счастлив.       Ходж обнял меня, слегка укачивая в своих объятиях, как маленькую обиженную девочку.       — Прости, что видел, как меня стошнило. Это совсем несексуально, — пробормотала я, опираясь ему в грудь.       — Только не для меня. Ты прекрасна в любое время дня и ночи и при любых обстоятельствах.       — Давай уйдём? — прошептала я, пытаясь успокоиться. Мой макияж безнадёжно расплылся по лицу, поэтому уйти мы могли, кажется, только в наш временный дом на этом острове.       — Хорошо, но я не сдамся, пока хотя бы одна из моих затей на сегодня не заставит тебя улыбаться.       Мы вернулись домой, и Ходж распорядился, чтобы нам приготовили ужин. Пока мы ехали, я вновь ощутила пустоту в желудке, поэтому не отказалась бы подкрепиться.       Тем временем, я решила принять душ, но когда закончила с вечерним туалетом, то обнаружила, что наша спальня тёмная и пустая.        — Ходж?       Ответа не последовало, поэтому я быстро сбросила с себя полотенце и облачилась в приятное для кожи трикотажное платье небесного цвета. Правда, во мраке комнаты все преимущества этого платья не были заметны. Быстро зачесав мокрые волосы назад, я вышла из спальни.       В широком холле с высокими мраморными потолками царила та же самая атмосфера кромешного мрака и тишины, но я не сдавалась.        — Ходж, ты где? Если ты ещё раз меня напугаешь, пощады не жди, — громко проговорила я в темноту. Вновь стало не по себе.       Уже напряженно пройдя в гостиную с арочным проходом в центре холла, я ощутила свежесть. Она шла из открытых балконных дверей. Я ещё не успела изучить весь дом, поэтому я не знала, что именно находится за ними, но, прислушавшись, я догадалась, что там был выход к океану.        Поднялся ветер, и белый тюль начал гулять из стороны в сторону в широких открытых дверях. Со стороны улицы исходил какой-то свет, похожий на лунный, или не похожий…       Я попыталась разглядеть его получше и подошла ближе к двери, несмотря на порыв ветра. Вдруг света стало меньше, потому что по ту сторону тюля внезапно возникла высокая тень. Это был человеческий силуэт…