Падение Берлинской стены

POV Bill Я не знал, сколько сейчас времени, было совершенно наплевать на то, что сейчас, возможно, уже поздно, и все нормальные люди должны спать. Но только не я. Всего лишь лежал на холодной скамейке и просто улыбался тёмному небу, искал глазами созвездия. Вот, например, уже нашел Большую Медведицу, провел невидимую ниточку, которая соединилась в контур замысловатого ковша. И совсем не чувствовал подступившего к телу осеннего холода. Струны гитары подрагивали под давлением моих пальцев, даря тихую мелодию, нарушали тишину окружающего пространства. Вдоль дороги слабо светили фонари. И нет никого, кроме меня, гитары и мыслей. Я все еще вижу наши имена И снова сотри их Наши мечты были ложью И никаких слез по-настоящему Ты слышишь меня Разве ты не слышишь меня Приди и спаси меня Спаси меня Rette mich — tokio hotel Я запел буквально вполголоса, совсем тихо, чтобы сейчас не вышла какая-нибудь старая бабка из соседнего двора и не наорала на меня или, чего хуже, сдала в полицию за хулиганство и нарушение тишины. Сейчас это было бы совсем не кстати. Мне и так хватило ссоры с предками и Томом. Со всеми сразу… Зашибись, ну почему я все время влипаю во всякие проблемы? Прокрутив в мыслях все последние события, я невольно затрясся. — Ты вообще собираешься об учебе думать или нет? Почему мне все время звонит директор и жалуется на то, что ты паясничаешь и выглядишь черт знает как?! — мама влетела ко мне в комнату, нервно сжимая в руках телефон. — Мам! Я не виноват, что они все время до меня докапываются! — раздраженно воскликнул я, откидывая в сторону листы с текстами песен, поджав ноги на кровати. — А вот я ему сейчас покажу, как с родителями прирекаться! — следом за женщиной в комнату шумно ворвался Гордон, чем очень напугал меня. Отчим был просто в ярости. Я попятился к спинке кровати, отползая дальше. Черт, бутылка с газировкой, которую я так удобно пристроил между подушками, дернулась, и через секунду зеленая жидкость разлилась на одеяло и простынь. Глаза мужчины налились кровью от злости, казалось, он сейчас меня просто растерзает. Том? Где ты? Тооооом! Но Тома нигде не было, я не знал, где носит его задницу. Страшно. Я совершенно не мог себя защищать в таких случаях. Гордон подлетел ко мне, хватая за ворот футболки. — Сколько раз мы с матерью просили тебя не жрать в постели? Сам теперь стирать будешь! Я безуспешно пытался вырваться из цепкой хватки. — Ну ты погляди, милый, это же просто страх божий! — воскликнула мама. Я и не заметил, как она пробралась ко мне в рюкзак, выудив дневник, — одни «неуды»! И у Тома наверно тоже так, распустились совсем! — Ну, с этим балбесом у меня отдельный разговор, пусть только вернется, — прошипел мужчина. — Не… Не называй его так! — выпалил я, вырвавшись. — Что ты сказал, щенок? Смеешь еще зубки показывать? — Трюмпер состроил удивленную гримасу. — Не обзывай моего брата! И вообще не смей на меня кричать, ты мне не отец! — завопил я, о чем тут же пожалел, словив нехилую пощечину. — А ну-ка сейчас же извинись, Вильгельм! — кричала мать. — Я не Вильгельм! — терпеть не мог, когда меня называли полным именем. Потому что никогда это не предвещало ничего хорошего. — Да что ты, — ехидная усмешка Трюмпера, — посмотрите-ка, голосок прорезался! Да на тебя смотреть противно, ходишь как баба и красишься по полчаса в ванной! Ладно бы хоть учился нормально, но тут и зацепиться не за что, — мужчина отстранился и последовал к моему столу, — Ну ничего, я из тебя сделаю нормального мужика, а не фифочку сопливую. Я поднял голову, потирая место удара и увидел в руке отчима ножницы, которые он вытащил из моего канцелярского стакана. Сердце пропустило удар, а к горлу противным комом подступила паника. Нет, только не это! Не успел я ничего осознать, как мужчина больно дернул мою длинную челку и уже развел острые лезвия в разные стороны. — Нет, пожалуйста, только не волосы! Нет! — я затрепыхался, словно находился на горящей сковороде, пытаясь вырваться. Слезы хлынули из глаз от нарастающей паники и беспомощности. Том! Мама! Помогите! — Милый, ну, наверное, это перебор, — в нашу перепалку вмешалась мама. Слава богу! Шумно дыша, Гордон отстранился и бросил ножницы возле меня, гневно сверля взглядом. Слезы жгли кожу вдвойне от недавно нанесенного удара. К черту все! Дождавшись, пока родители уйдут, я ринулся из комнаты вон. Не хочу совершенно никого видеть и слышать! Наспех натянув полосатую кофту и кеды, я выбежал из дома не без сопровождения недовольных возгласов. Плевать. Сейчас мне нужно уединение и моя гитара, которая осталась, как назло, в гараже. Повернув ключом, я вошел в помещение, где в уши моментально врезался какой-то странный звук. Все еще пребывая в каком-то трансе, я повернул голову в сторону и малость охренел от того, что увидел: на небольшом диванчике возле двери мой любимый братец со спущенными штанами, широко расставив ноги, активно трахал какую-то девицу, восседающую сверху, жадно впиваясь в ее грудь. Блондинка запрокинула голову, шумно стонала и активно двигалась. Я буквально остолбенел и забыл вообще, зачем пришел. Ах да! За гитарой. Слава богу она стояла возле двери, и не нужно было идти дальше и «мешать» брату с его очередной однодневной пассией. Из-за своей неуклюжести я что-то случайно пнул, чем напугал занятую парочку. — Вышел отсюда нахрен! — заорал Том, стоило ему повернуться на источник шума. Вытаращив глаза, я мигом схватил гитару и выбежал прочь, закрыв за собой дверь. Какого хрена вообще происходит? Я прикрыл глаза, чувствуя, как сильно клонило в сон. Пальцы расслабились, а ноги почти выпрямились. Ночной ветерок колыхал волосы и заставлял слегка вздрагивать. — Билл? Я распахнул глаза и шелохнулся, когда услышал знакомый женский голос где-то рядом. Не приснилось же это мне? Повернул голову и увидел девушку, подбегающую ко мне. Плащ был накинут поверх черного спального костюма, и я немного поёжился — видимо, девушка уже спала, и наверное, я ее потревожил. Дурак. Сердце забилось чаще, когда я встретился с ее обеспокоенным взглядом. — Шарлотт? — Что ты здесь делаешь один в такое время? Тебе плохо? Где Том? Что случилось? — шатенка набросилась на меня с вопросами, и я видел, что тревожность в ее глазах неподдельна. Я приподнялся, приняв сидячее положение, и отложил гитару в сторону. — А ты? — честно, я был приятно удивлен увидеть здесь ту, благодаря кому в сердце расходились тучи, выпуская солнце из серых объятий. — Я первая спросила! Что ты здесь делаешь, Билл? И почему не спишь? — Шарлотт присела рядом, и я буквально почувствовал тепло, исходящее от ее тела даже через верхнюю одежду. Я коротко усмехнулся, тряхнул головой и даже не знал, с чего начать. — Ну как тебе сказать… Я просто не хочу никого видеть из своих домашних, если кратко. — А если не кратко? — девушка не спускала с меня глаз. И я рассказал ей все, что произошло. Даже легче стало. — Капец, мексиканские страсти какие-то… — Шарлотт заключила меня в объятия, отчего я залился краской и почувствовал себя… нужным? — Но ты же не будешь ночевать на улице, правда? — А ты-то почему не спишь? — мы оторвались друг от друга, и в слабом свете фонарей я заглянул в глаза девушки. Без макияжа она показалась мне еще интереснее и привлекательнее. — Да вот хотела уснуть, — шатенка развела руки в стороны, — потом смотрю, знакомый мальчик лежит на скамейке и проводит бесплатный концерт. Я оценила, — хохотнула она. — Ну вообще-то я всего лишь импровизировал. — Пойдем домой, импровизатор, — наставительным тоном ответила девушка и поднялась со скамьи. Я встал за ней, и мы последовали в сторону моего дома, куда мне сейчас хотелось идти меньше всего. Родители и Том наверное, были в ярости, когда пытались искать меня, но телефон я оставил в комнате. Угораздило же мне разозлить их троих практически разом. Везёт же! И меня посетила прекрасная идея. — Шарлотт? — тихо позвал я. — М? — Если ты не против, то может… прогуляемся? Брови девушки удивленно поползли вверх, но что-то мне подсказывало, что она мне не откажет. Я действительно не хотел расставаться и как ни в чем не бывало возвращаться домой. — Билл, сейчас ночь. И нам в школу завтра надо… — Ну пожалуйста! — Ну хорошо. Только недолго и тут рядом, чтобы мы потом нашли свои дома, — усмехнулась Шарлотт. Мы шли по дороге, вслушиваясь в глухое жужжание неизвестных нам насекомых, притаившихся в кустах, тихо разговаривая. Луна тонким серпом висела в небе и ясно светилась вместе со звездами. Красиво. Оторвавшись от созерцания темно-синего купола, накрывшим город, я повернул голову в сторону Шарлотт. Она забавно поднималась на бордюр, широко разводила руками и балансировала, как канатоходец. А затем спрыгивала и тихо смеялась. И ее приглушенное счастье передавалось и мне, оседая на сердце слоем меда. Я невольно задумался о том, каково Шарлотт жилось в детдоме и почему она так замкнута. Внутри меня все сжималось, когда она делилась историями своего тёмного детства. — Ну и когда я вернулась из класса хореографии, в столовой меня просто облили супом за то, что меня хвалили на занятии больше других, — произнесла Шарлотт настолько будничным и спокойным тоном, будто это и не с ней происходило вовсе. — А ты что? — напрягся я. — Ничего. Просто остальные начали ржать, а воспитательница просто взяла за руку и отправила в душ. А когда я мылась, то дети выключили свет и заперли дверь. Круто, да? — девушка горько усмехнулась. — Послушай, — нервно сглотнул, — прошлое осталось в прошлом, и я рад, что ты сейчас живешь как другие ребята, рад, что у тебя все есть… Просто перелистни эти черные страницы своей жизни и иди вперед, — я убрал со лба мешающую челку. — Хах. Это да. Богатенькая тетушка, шмотки, сладости, но в этом списке нет того, о чем я больше всего мечтала и уже никогда не верну — моя семья. Точнее, материнская любовь. Отца-то у меня и не было никогда. Тетя классная, но она не относилась ко мне как к дочери и никогда не будет. Скорее, как хозяйка к питомцу, как опекун к типичному приемышу, как я. Не родное, не мое, но надо. И я это уже приняла, — заключила Шарлотт. Так позволь же мне любить тебя. Хотя бы как друг. — Я уверен, что она тебя любит. Даже очень. Но я хочу, чтобы ты знала, — в случае чего, мы с Томом всегда рядом. Не зря же судьба снова свела нас, — подмигнул. — И я этому очень рада, Билл, — девушка в очередной раз спрыгнула с бордюра, и я свободной рукой взял ее за запястье, поддерживая. Какие бы нелепые слухи о моей ориентации не расползались по школе, я твердо был убежден в том, что мне нравятся девушки. Особенно та, которая шла рядом. Я переставал видеть в ней друга, отчего в груди все ныло. И ничего не мог сделать. Я просто хотел быть рядом с ней. Всегда. С моим Маячком в смешной красной панамке и скакалкой в руках. Оберегать, защищать, что еще делают парни? Даже если она оттолкнет меня и будет избегать, как в прошлый раз. Я встрепенулся от того, как что то коснулось моих волос. Холодное, маленькое и влажное. Затем увидел, как асфальт стал быстро покрываться небольшими темными точками. — Блин, дождь! — вскрикнула Шарлотт. — Черт… У меня нет зонта, бежим! — я взял девушку под локоть, и мы отскочили от дороги, побежав куда-то по узкой тропинке вниз. Небо окрасилось в светло-розовый цвет из-за внезапно нахлынувших туч, которые не жалели дождевых капель, их поток усиливался с каждой секундой. Мелкие росинки ярко светились под уличными фонарями, мельтешили белыми бусинками. Раздавшийся гром и шум усиливающегося дождя заставил нас подскочить на месте и ускориться. И света стало меньше. — Где мы? — тихо проговорила Шарлотт, потирая лицо, мокрое от дождя. Я осмотрелся вокруг и совершенно не знал, что ответить. Здесь намного темнее, а ориентировался на местности я плохо, как назло. Похоже, мы потерялись. В глазах девушки поселилась паника, и я должен немедленно что-то придумать. Одежда противно прилипала к телу, по волосам катились крупные капли, сползая на ресницы, что заставляло меня щуриться и часто моргать. — Ну, я не думаю, что мы ушли далеко, — я остановился, внимательно осматривая местность, в которую мы случайно забрели. Деревья, заборы… Как же противно затекала вода за шиворот! Холодно! Девушка остановилась чуть впереди меня и обхватила себя руками. Тучи, сгустившиеся над нами, взрывались осенним гневом природы с запахом сырости. Шарлотт как-то странно покосилась на меня, и я невольно вздрогнул. Становилось вдвойне холодно из-за ветра и прокатившихся по телу волн мурашек. Черт, думай, Билл, думай! Еще минута, и она накинется на меня за то, что благодаря мне мы теперь находимся непонятно где. — Смотри, там можно укрыться! — сквозь проступающую белую стену дождя я разглядел какое-то сооружение с большим козырьком. Я ринулся к цели, взяв Шарлотт за руку. Наступая на мокрую траву и размякшие листья, я почувствовал холод в ногах. Ну всё, мои кеды можно смело выбрасывать. Забежав в импровизированное убежище, мы выдохнули. Не стоять же на ветру и не ждать, пока промокнешь до последней ниточки. — С… спасибо… — тихо промолвила моя спутница, дрожа и постукивая зубами. Холод продолжал неприятно покалывать тело под слоем промокшей одежды, и я понял, что нужно что-то предпринять. Дождь и не собирался заканчиваться, все небо затянулось светло-розовой пеленой, закрыв ясную луну и звезды. Прислонив гитару к трухлявой деревянной стене, я подошел ближе к Шарлотт и, расстегнув кофту, прижал дрожащее тело к себе так, чтобы ткань толстовки укрыла нас обоих. А так даже теплее. — Ай… — послышалось где-то в районе шеи. Я и не заметил, как дождевые капли с моих волос, превратившихся в непонятные черные сосульки, стекали вниз прямо на лицо Шарлотт. Я тут же убрал их назад, оголяя лоб, чтобы не доставлять излишний дискомфорт своей спутнице. Я и так виноват… — Сейчас дождь кончится, и пойдем домой, — тихо произнес я, аккуратно поглаживая Шарлотт по мокрым волосам. И соврал. Не хотел, чтобы он заканчивался. Конечно, я не мазохист, чтобы стоять под дождем и ждать, когда на следующий день проснусь с высокой температурой, но… Сбивчивое дыхание девушки в районе моей шеи пробуждало во мне различные чувства. Сейчас рядом с ней никого нет, кроме меня. Пусть я последний балбес, который случайно свернул с дороги и потащил за собой подругу, пусть моя любимая полосатая кофта промокла насквозь, но я не терял надежды укрыть хрупкое девичье тело от осеннего холода. Когда тонкие руки сомкнулись на моей спине, я уже и думать забыл про холод. Только нежность, только теплые моря и лучи южного солнца согревали изнутри. Я прикрыл глаза, вслушиваясь в гневный шепот бури. Потянулся губами к мокрой макушке, упиравшейся в мой подбородок. — Прости, что я такой дурак... — Ты не дурак. — Правда? — я слегка приподнял ее голову. Девушка улыбалась, и в слабом свете, пробивающимся сквозь густую растительность, глаза поблескивали белым огоньком. Я посмотрел на тяжелую деревянную дверь, которая слегка приоткрылась и громко заскрипела из-за ветра. Девушка встрепенулась. — Тише, все хорошо, — успокоил я, поглаживая узкую спину. — В этой хижине кто-то есть? — Шарлотт подняла на меня глаза, полные тревоги. — Да нету там никого. Может, зайдем внутрь? Или хочешь мерзнуть? — я приблизился к лицу Шарлотт, убирая со лба мешающие мокрые пряди. А ливень все шел и шел… — Ты уверен, что сейчас оттуда не выйдет какой-нибудь сумасшедший с топором и накинется на нас? — на полном серьёзе заявила Шарлотт. — Ну что за глупости, — я не смог сдержать смешка, — где ты таких кошмаров-то набралась? Не бойся, я тут, между прочим, – выпрямился. Доля ответственности на моих плечах все же лежала. И если что пойдет не так, я действительно не дам в обиду свою подругу, каким бы «сопляком» меня не считали. Взяв в одну руку ладонь девушки, во вторую — гитару, я неспешно двинулся вперед. Отворив ногой дверь, я увидел, что хижина совершенно пуста. На полу валялись только кучи опавших листов, сено и какие-то ветки. Доски скрипели под ногами. Складывалось впечатление, что это заброшенный сарай. Я держал Шарлотт позади себя. Мало ли, что могло случиться. Удостоверившись, что нам ничего не угрожает, пристроил инструмент к стене и закрыл дверь, чтобы не пускать ветер. Если бы не маленькое окошко под потолком, пропускающее слабый свет, то совершенно ничего не было бы видно. Сняв с себя кофту, я накинул ее на плечи Шарлотт, которая стояла возле двери не двигаясь, словно запуганный зверек. — Билл, ты с ума сошел?! Ты же замерзнешь! — запротестовала она. — Тебе сейчас это нужнее, — я лишь коротко усмехнулся и кивнул. — Ну а ты? Нет, я не могу так, — девушка поторопилась снять плеч мою кофту, но я тут же остановил. — Не нужно, правда. Холодная мокрая футболка неприятно прилипала к телу, но я не подавал виду, что испытываю дискомфорт. Осмотрев еще раз помещение, в котором мы оказались, я заметил в углу кучу какого-то хлама. Слава богу в этой хижине было теплее, чем на улице, не свистел ветер под мокрой одеждой и дождевые капли не щекотали нас. — Может, присядем? — предложил я. Ноги ужасно болели. — Давай. Пробираясь через лежащие на полу ветки, я аккуратно шел впереди, осторожно наступая. Девушка послушно шла за мной, несмело ухватившись за мое влажное от дождевой воды запястье. Наконец-то мы пристроились на чем-то мягком. Это был стог сена, присыпанный листьями. Здесь и заночевать можно при большом желании. Хотя, я же не один… Стоп, о чем я думаю? Я прислонился спиной к стене, вытянув ноги, чувствуя долгожданное расслабление. Шарлотт, сидя рядом на коленках, задумчиво смотрела куда-то в сторону двери. Наверное, боялась монстра, который сейчас зайдет с улицы и нас убьет. Синий свет дождливой ночи слабо обрамлял силуэт девушки — такая напуганная, сжавшаяся в комочек, с прилипшими ко лбу волосами. И в моей полосатке. Забавная… Любимая. — Иди сюда, — позвал я, раскинув руки. И тут же она пристроила макушку у меня на груди, обвив руками плечи. Зябко, сыро, противно от прилипающих к телу тканей, но все это казалось мне ничтожным в данный момент. Я был счастлив. Невероятно счастлив. А чему? Что помешал Шарлотт нормально уснуть, мы убежали из дома, попали в ливень и теперь находимся в какой-то странной хижине? А ведь всему моя вина. Впервые радовался собственной неуклюжести и таланту находить проблемы на одно место... Эту ночь я точно не забуду. — Билл, — послышался тихий голос где-то внизу. — М? — А как там в твоей песне было-то? Чего-то там про муссон… Что через него надо пройти… А дальше как? — Шарлотт подняла голову и посмотрела на меня. Я немного растерялся и не сразу понял, что она имеет в виду. — А к чему такой вопрос? — я улыбнулся уголками губ. — Ты когда-нибудь думал, что это станет правдой? Или ты все знал заранее? Про муссон, про ливень, и про все прочие природные катаклизмы, из-за которых мы сейчас сидим здесь, а не спим в своих теплых кроватках? — девушка шутливо прищурилась, и мы оба засмеялись. — Честно, не думал. Но зато теперь у этой песни появилось определенное настроение… — легкое чувство вины снова заскребло на душе. — И все-таки, ну как там было-то?.. — Шарлотт снова прижалась ко мне всем телом. Я прикрыл глаза и тихо запел знакомый, сто раз отыгранный в гараже с Томом мотив: Я должен пройти через муссон За миром До конца времен Пока не перестанет идти дождь Против бури На краю пропасти И если я больше не могу, я подумаю об этом. Когда-нибудь мы побежим вместе Через муссон durch den monsun — tokio hotel На последних строках я сжал крепче холодную ладонь девушки. — Красиво… — выдала она, — Только мы уже пробежали вместе через твой муссон, — тихий смешок. А буря за окном все не стихала. Капли барабанили по крыше синхронно с ударами моего сердца. И мне совсем не хотелось спать. Наверное, выброс гормонов счастья уже перевалил за суточную, нет, даже годовую норму. Мы смотрели друг на друга. Наверное, очень долго. Я не знал, сколько именно. Но понимал, что снова совершу глупость. POV Charlotte Как же Билл все-таки круто поет. Муссоны, дожди, муссоны… Иначе и не опишешь данную обстановку. Свет в окошке стал ярче из-за усилившегося ливня. Брюнет смотрит на меня почти не моргая, и снова щеки пылают румянцем, я это чувствую. Он так близко. В вымокшей футболке со странным названием какой-то группы, с блестящим от капель дождя лицом, убранными назад длинными темными волосами, которых он чуть не лишился. Пара прядей все же выбились и легли юноше на один глаз. Я и не сразу заметила, что Билл не смыл свои любимые черные тени, и из-за дождевой воды они немного скатались. Красивый. Очень красивый. Наверняка в нашей школе уже есть девочки, которые по нему тайно сохнут, но попадают в сети его старшего братца. Для Тома подцепить девчонку — вообще не проблема. А вот Билл… Вроде близнец, а будто совсем другой человек. Что со мной? Почему я так завороженно на него смотрю? Нет, нельзя. Нельзя, нельзя, нельзя, он же мой друг. Только друг... Мысли начинают крутиться бешеным вихрем, когда изящная наманикюренная рука касается моего лица и сокращает расстояние между нашими губами. Пять секунд, три секунды… Ноль. Кладу руки на шею Билла, очерчиваю линию скул, зарываюсь в мокрые волосы. Вожу по плечам, мокрой спине. Влажный подол футболки слегка приподнялся и открыл моему взору бледную полоску кожи в синеватом свете. Мелкие удары током прошибают тело короткими разрядами от касания холодной влажной бусинки пирсинга в языке Билла. Не заставляйте меня проснуться. Хочу еще… Хочу. Каулитц углубляет поцелуй, подается вперед, как ласковый котенок. Его руки аккуратно сбрасывают с моих плеч кофту, расстегивают единственную пуговицу плаща, ныряя под него. Касаются выступающих лопаток, плавно ложатся на талию. Прижимают к себе. Скольжу губами по щеке, забирая остатки небесных слез, нежно сцеловывая. Затем веду к скуле, к ушку, оставляя маленькие поцелуи, вдыхаю носом запах мокрой кожи, дождя и глинтвейна. Смесь, которая уносит в другую реальность, отрывает мои ноги от земли. Я лечу. Высоко-высоко над этим миром. К бледным звездам, к розовым тучам, к ясной луне. Губы спускаются ниже, дарят ласку шее. Парень блаженно закрыл глаза, запрокинул голову, давая мне больше пространства, чтобы зацеловать каждый участок бледной молочной кожи с россыпью мелких родинок. Пальцы юркнули под футболку, легонько касаясь напряженного торса. Первый приглушенный стон слетает с уст Билла и сносит крышу окончательно. Он стонет так же красиво, как и поет. Боже, о чем я думаю… Парень не дает мне продолжить, перехватывая мои губы, впивается в них новым поцелуем. Водит ладонью по лицу, поглаживает щеку большим пальцем. Нежно, неторопливо. Второй спускается ниже и кладет на талию, аккуратно проникая под прилипший к обнаженной груди спальный топик. Миллионы мурашек. Пальцы пересчитывают каждый позвонок под расстегнутым плащом. И грянул гром. Я распахиваю глаза и замираю на месте. Как много лет назад. Мне дают подзатыльник за то, что я выкрала сладости из сумки злой воспитательницы, кричат, сердятся. Больно толкают, падаю. Начинаю плакать. Бегу, захлебываясь слезами. Бегу, бегу, бегу… В свой домик! Время останавливается, вокруг — белая пустота. Я моргаю и вижу перед собой мальчика в полосатой футболке, сидящего в песочнице. Он улыбается. Поднимает к солнцу маленькие ручки. Вижу его в маленьком зарешеченном окошке, отчаянно пытаюсь выбраться. — Что с тобой? — голос парня бьет по затылку, и я камнем падаю на землю. Подступивший к горлу ком противно стоит, мешая сказать хоть что-то вразумительное. В голове лишь тревога. Беги. Беги и не оборачивайся. — Это неправильно, — выдох. Дрожащие руки. Холодно. Оставив возле себя кофту Билла, судорожно поднимаюсь и бегу к двери. И мне теперь не страшен дождь, который так и не прекращался. Сейчас надо бежать. — Стой! — слышу позади себя. Не останавливай. Лучше не надо. Бегу по мокрому асфальту, наступаю в лужи. Куда бегу? Дальше. Дальше, дальше от себя, убивая ни в чем не повинные молодые росточки молодых чувств, нещадно закатывая их в серый асфальт. Интересно, а видно ли, как под дождем плачет человек? Появись, моя луна, прогони злые тучи. И снова оно, сзади. Серое, твердое и высокое, закрывающее меня от остального мира. Там, где ты — восток, я — запад. Я там, где солнце теряет свой свет и ложится за темным горизонтом. Не беги за мной, мой друг, ты не сможешь, не догонишь, не согреешь. Слезы жгут кожу, оседают горьким комом в горле. Я не чувствую. Перед глазами яркая таблица с надписью, как в зависшем компьютере: Ошибка. Невозможно удалить данный файл. Ошибка. Ошибка. Ошибка.