POV Charlotte
Я никогда не любила начало учебного года. Все как безумные носятся по коридорам, сбивают друг друга с ног, учителя нервничают из-за еще не устоявшегося расписания, ученики после долгих каникул долго не могут вникнуть в учебный процесс. И все это – один большой хаос под названием школа. Слава богу, настал выпускной год, и я с радостью выпорхну из этого заведения. Помимо школьных экзаменов мне так же предстоит и окончание художки, где так же нужно сдавать экзамены. Надеюсь, я преодолею это все... От школы никак не откреститься, работа мне нужна, чтобы выжить, художка – любимое дело, в котором я могу быть собой и обретать желанное спокойствие.
Девчонки возле шкафчиков собрались в небольшую компанию и стали активно обсуждать свои летние каникулы, кто ездил в Швейцарию, кто еще куда, а затем разговоры пошли про пару новеньких парней. Повернув ключом в своем шкафу, я положила туда учебники, которые только забрала из библиотеки.
– Привет, – ко мне подошла Агнет.
– Ой, привет, – я повернулась к рыжеволосой подруге.
– Будеф? – с набитым ртом прошепелявила она и протянула мне конфету.
– Хах, спасибо, – отказываться я не стала. И была очень рада видеть приятельницу в хорошем расположении духа, – ты же раньше не любила сладкое.
– У нас Хаген любитель, и родители еще недавно сладкий подарок купили. Говорю – давай-ка делись! – хитро прищурилась она.
– А ты делишься со мной, да? – я положила конфету в сумку и закрыла шкафчик.
– Ага! Тебе от Хагена привет, кстати.
– Ну спасибо! Ему тоже от меня передай, – не осталась я в долгу.
– Сегодня же день рождения Тома и Билла, не забыла?
– А они-то здесь причем? – фыркнула я, моментально сникнув. Что-то в сердце зашлось при упоминании их.
– Первое сентября же!
– Я уже их поздравила, – коротко ответила я.
– Ну вот и молодец! Я кстати, тоже. Только вот Том ничего не ответил. Занят, наверно. Может, у них концерт... Или репетиция, – с досадой ответила Агнет.
– Ты до сих пор по нему сохнешь? – прямолинейно спросила я. Подруга заметно смутилась, но тут же выдохнула.
– Не знаю... Наверное, да. Я уже не уверена, – послышалось тихо. С грустью.
– Прости, не хотела тебя задеть, – совесть неприятно загрызла изнутри.
– Забудь, – отмахнулась Клауферсон, – Кстати, кстати, их недавно по телеку показывали, ты видела?
– Давай закроем эту те...
– Ооо, а ты у нас еще кто? – рядом послышался смешок, а затем голоса парней из нашего класса.
Я не успела договорить, как рядом снова загоготали. Закрыла шкафчик, и мы с Агнет синхронно повернулись в сторону шума – наши верзилы окружили неизвестного лохматого черноволосого парнишку, который точно так же стоял возле своей ячейки и явно не понимал, чего от него хотят. По всей видимости, он новенький, так как раньше я его нигде не встречала.
– П-простите, а вы не подскажете... – низко пролепетал незнакомец.
– Чего тебе подсказать, крашеный? Туалет с мылом в конце коридора, можем тебя умыть, не бойся, – усмехнулся главный задира нашего класса, Рихтер, и тут же обратился к другу, – Шульц, это по твоей части.
Шульц едко хмыкнул, и в следующую секунду вся стопка книг выбилась из рук парнишки и разлетелась по полу. Новенький, растерявшись, тут же присел на корточки и стал собирать упавшие учебники, а мне стало до омерзения стыдно за этих идиотов. Мотнув головой, я позвала Агнет за собой.
– Может, отойдете от него? – встряла я, и усмешки с противных рож одноклассников тут же стерлись.
– Не то что будет, Этингер? Будешь так же защищать этого фрика, как Каулитца? Ты ж его вроде отшила, – ехидство в голосе Рихтера разожгло во мне огонь ярости, и я незамедлительно пихнула кулаком парня под ребра. Теперь превосходство за мной – очень люблю смотреть, как «противник» корчится от боли. В этом могу поблагодарить свой детдомовский опыт – жизнь научила постоять за себя и даже поднимать руку на мальчишек.
– Не то мыло окажется у вас всех сами знаете где, – шикнула я.
– Пойдемте парни, она реально ненормальная, – зашушукалась компания, после чего исчезла с поля зрения. Рихтер кое-как выпрямился и пошёл вслед за друзьями, одарив нас полным ненависти взглядом.
Агнет присела на корточки рядом с парнишкой и помогла собрать ему выбившиеся из книг листы.
– С... Спасибо вам, – несмело произнес черноволосый и выпрямился во весь рост, – а вы не подскажете, 11 «С» это куда? В расписании совсем ничего не понятно, – он испуганно и неуверенно посмотрел на нас.
– Оу, так это тебе с нами, пошли, – доброжелательно отозвалась Клауферсон и повела парня буквально под руку в сторону класса. К сожалению, времени на разговоры уже не осталось, и мы даже не успели узнать имени этого загадочного незнакомца.
Уроки и речи учителей на манер «вы теперь выпускной класс, на вас равняется вся школа» с первых же минут меня страшно утомили. Мы даже не успели как следует наболтаться с Агнет, как провели лето... А я так хотела услышать о большом медведе, который Карл выиграл в тире для маленького Хагена. И рассказать о том, как я с источенным до уголька карандашом терялась в эскизах на пару с Эми. И как только представилась такая возможность на первой перемене, наш настрой перебил невесть откуда появившийся голос.
– Привет, девчонки! Еще раз спасибо вам, – сзади к нам подошел парень, которого мы «отбили от нападок».
Мы с Агнет переглянулись и поприветствовали его.
– Я – Рем. А как зовут вас? – парнишка натянул улыбку во все тридцать два и оперся на нашу парту.
– Я – Агнет, – она пожала ему руку.
– Кстати, можете называть меня Реми!
– Как крысу из «Рататуя»? – подколола рыжая, и они синхронно засмеялись. Однако Рем ничуть не смутился.
Я же замерла в оцепенении, разглядывая его. Короткие волосы обильно налакированы и подняты «ежиком», вокруг глаз черные тени, пухлые губы растянулись в мягкой улыбке. Узкие штаны подчеркивали его стройные ноги, а большущая кожаная куртка висела на его худощавой фигурке, как на вешалке. Я сглотнула, прежде чем открыла рот в немом вздохе. Он так похож на... Какого черта?
Очнулась я от того, как перед глазами замахала чужая рука.
– А вот эту молчаливую девушку зовут Шарлотт, – Агнет несильно пихнула в бок, отчего я дёрнулась.
– Ой, очень приятно, – я пожала его прохладную ладошку, усеянную большими кольцами. А на запястьях много кожаных браслетов и побрякушка с буквой «R». Только черного маникюра не хватало.
– Спасибо еще раз. Ты занимаешься карате? – искренне изумился Рем и чуть покрепче сжал ладонь. У него тоже карие глаза, стоило мне в них взглянуть и снова застыть, как каменное изваяние.
– Нет, просто все обидчики должны получать по заслугам, – стушевалась я.
– Здорово! Я никогда не встречал девчонок, которые умеют драться, – радостно отозвался он.
Всю оставшуюся перемену мы втроем проболтали с этим парнишкой. Точнее, в основном только Агнет и он. Я тактично молчала и слушала их. Из рассказов Рема я поняла, что он прибыл со своими родителями из Лойтше. У него есть младший брат Дэниел, и они оба увлекаются музыкой. Рем любит сочинять стихи, играть на синтезаторе, и даже однажды у него получилось написать песню. И судя по внешнему виду брюнета, он точно так же любит нестандартно одеваться и краситься. Надо встряхнуть головой еще раз и перестать видеть в нем Билла.
Мои губы дрогнули грустной улыбкой, сзади донеслись шорохи. Видимо, паренек решил сменить место и уселся позади Агнет, завалив свой рюкзак на парту. На нем тоже миллионы значков и всякой громыхающей дребедени по типу брелочков и дурацких побрякушек. Классный руководитель поприветствовала нас и представила классу нового ученика. Рем Лайохт. Вот ты каков. Он с придурковатой улыбочкой обвел нас всех взглядом, а реакция мальчишек не заставила себя ждать – судя по цыканию Рихтера и его дружков, у них появился новый «педик» и груша для битья в виде насмешек. И про мое «предупреждение» они успешно забыли. Ох, Реми, держись. Я знаю этого парня без малого час, а мне уже хочется его защищать от едких насмешек и подлянок. Хотя, мне абсолютно индифферентно. Или же это происходит по инерции?..
Выдохнув еще раз, я принялась записывать конспект. Уроки быстро пролетели, а вот разговоры с нашим новым другом не стихали. Реми много рассказывал о себе вплоть до любимого вкуса чипсов, сериалов и книг.
– Ой, а вы читали Гарри Поттера? – с жаром поинтересовался Рем, когда мы уже застегнули рюкзаки и направились к выходу.
– Я, если честно, нет, – ответила я, – больше люблю философские труды. Или книги по художеству...
– Вау, ты художник? – во все глаза вытаращился он, – теперь я понял, что ты не профессиональная каратистка! У тебя очень красивые руки.
– Особенно когда они в марком сером графите, о-о-очень красивые, – парировала я.
К нам присоединилась Агнет и тут же оттянула внимание Рема на себя. Изумрудные блестки в ее глазах выдавали неподдельный интерес к этому юноше. А зная подругу, один из этих изумрудов мог запросто лечь на парнишку со всем известными намерениями. Я даже усмехнулась своим мыслям. Вот я злорадная. Главное, чтоб в этот раз подруга была внимательна, а то я снова буду ужасно переживать. Рем излучал добродушие и остроумие одновременно, весело шутил, отчего Агнет была в полном восторге. Ну вот, я снова почувствовала себя каким-то третьим лишним.
Мы попрощались на крыльце с Ремом и Агнет. Вот это да, они даже пошли вместе в одну сторону. А третий лишний в моем лице последовал в другую. Возле качелей в школьном дворе меня уже ждал Эми. С такой родной, приятно пронзающей сердце улыбкой, и букетом цветов в руках.
Когда я подошла к нему, тут же ощутила тепло его губ на своих. Приобняв меня за талию, мужчина мягко погладил по ней.
– С первым днем учебы, моя муза, – уголками губ улыбнулся Мейендорф.
– Нашел, с чем поздравлять, – усмехнулась я, – ну, спасибо.
Мы последовали в сторону Клостербергегартен, чтобы прогуляться после школы и просто поговорить по душам, как это всегда и бывало. Во время таких разговоров я ощущала, как из меня уходят черные облака негатива и очищается внутренний мир...
Дорога, ведущая к скверу, была усеяна мелкими листочками, которые уже не держались на ветвях деревьев. Я подняла глаза к небу и провожала быстро проплывающие по нему облака. Эммерих последовал моему примеру. А затем мы синхронно заулыбались. Все-таки я верила в то, что между нами существовала душевная связь. И дарила спокойствие и пристанище, в которых я так нуждалась.
***
POV Bill
Белая дверь разделяет словно рай и ад, закулисье и сцену, мир тишины и мир неистового безумства.
– Работаем, – Том набрал побольше воздуха в лёгкие и шумно выдохнул.
Микрофон переходил от одной моей ладони к другой, в глазах немного двоилось. Опять это чертово волнение, от которого я с переменным успехом пытаюсь тщательно избавляться. Сегодня мы выступаем в родном Лейпциге, что немного успокаивало, но в то же время и дико тревожило. Мы с Томом давно не были на своей так называемой малой родине. Здесь остались наши обожаемая тетя и бабушка, но на концерте их, к нашему с Томом сожалению, не было – мол, слух уже не тот, трудно выдержать такую звуковую атаку и стоять два часа среди потных прыгающих тел.
Брат, поправив ремень Gibson'a и потуже надвинув кепку, выбегает к зрителям. Следом – Георг. За ним – Густав, который за минуту до этого раздражающе стучал палочками о реквизитный ящик. Я, как обычно, самый последний. Вдох и выдох. Сердце пропускает удар, в голове разливается жар – с какой песни мы начинаем?!
Моя память имела неприятное свойство так некстати отключаться, но услышав первые аккорды, расслышал мотив Übers Ende der Welt. Выбегаю на сцену, видя перед собой сотни довольно верещащих зрителей. Музыка из динамиков орет так, что закладывает уши.
Мы перепробовали все.
Здесь кончается свобода.
Теперь мы должны пройти
Сквозь эту стену.
Не стой на месте
И тогда не увидишь бездну.
Внимание! Приготовься и беги!
Перед нами разверзлись небеса.
Мы вместе убежим
На край света...
Публика снова гремит, девчонки с первых рядов тянут ко мне свои руки через невысокое ограждение. Игнорируя охрану, все равно пихаются, сражаясь за «место под солнцем». И я, вновь доверившись той неведомой внетелесной силе, проворачиваю «смертельный» номер – спрыгиваю со сцены и пробегаю вдоль первого ряда, дав каждой девчонке пять. Моя рука прошлась по целой линии жарких и влажных ладошек, и когда я заново вскочил на сцену, с досадой заметил, что с моего запястья пропал браслет. Вот черт! Он был одним из моих любимых, кожаный с черепушкой, но теперь достался нашим поклонницам в качестве трофея. Крики стоят невыносимые.
– Привет, Лейпциг! – ответный визг стал еще громче, – Как дела?
Толпа взревела и вскинула руки.
– О боже, как вас много! – довольно улыбаюсь, ходя по сцене взад-вперед, – Мы безумно рады выступать здесь. Спасибо вам всем. Желаю классно оторваться вместе с нами этим вечером! Следующая песня –
Spring Nicht!
Я кричу в ночь тебе:
Не бросай меня на произвол судьбы,
Не прыгай
Огни не поймают тебя,
Они тебя обманывают.
Не прыгай
Вспомни о себе и обо мне
Тот мир внизу не имеет значения
Прошу, не прыгай
Зрители делают из рук волну и машут мигающими светящимися палочками, поднимая их вверх. Помню, когда я показал этот текст Тому и просил его пробежаться, подобрать что-нибудь звучное, он налетел на меня с расспросами наподобии «Билл, что с тобой?! Куда ты собрался прыгать? У тебя от расставания совсем мозги поплыли?». Мы даже сняли клип. Так называемая острая социальная тема молодежи жарко отозвалась в сердцах наших поклонников, и этот клип еще больше вывел нас вперед после релиза альбома.
– Спасибо, – выдыхаю полушепотом, обращаясь к залу.
Смотрю на множество счастливых голов под собой и вновь пропадаю в ватном пространстве – чувствую внутри себя такую серость и глухоту, что все вокруг потонуло в тишине. Слышу только удары сердца.
Гиря приятной, но колющей усталости тяжело свисает с ног, и я не придумываю ничего лучше, как сесть на край сцены и приняться за следующую песню.
Я верю в тебя
Ты всегда будешь для меня святой
Ты разбиваешь холод,
Когда начинаешь говорить
Каждым твоим дыханием
Ты меня спасаешь
Мы обязательно увидимcя
Когда-нибудь снова
Дыши дальше,
Если можешь
До того как море тоже
Развергнется под тобой
Я верю в тебя
Том с Георгом подходят ко мне, Густав перестает с бешеной силой терроризировать барабаны. Некоторые строки толпа допевает за меня..
Я тону
Я тону
Я удаляюсь от тебя
... Я верю в тебя
Музыка бьется эхом за пределами моего вакуума. Жар пронзает тело насквозь, стоит мне облизнуть пересохшие губы, смазав весь блеск. Софиты слепят. Фанаты визжат и радостно хлопают после песни, а затем поднимают на задних рядах большой плакат с нашими фотографиями и надписью
Alles Gute zum Geburtstag, die sexy Zwillinge der Welt!
Кожу щиплет от выступившей испарины. Грустная улыбка расползается по лицу. В этот момент я беру брата под локоть и поднимаю вверх его руку, оторвав от гитарного грифа. От покалывания в ногах я шатаюсь, чуть ли не упав на Тома. Черное пространство в моих глазах плывет, уши закладывает от разразившихся в зале визгов.
***
Когда с автограф-сессией было покончено, мы с Томом, пробираясь через толпу визжащих возле концертного зала поклонниц, сели в машину с тонированными стеклами. Густав, Георг и Йост расположились в другой машине.
– Да, мам, спасибо! Да, тетя Рени и бабушка тоже звонили еще перед концертом. Погостить? Ох, мы уже завтра двигаем в Мюнхен, не получится, наверное. Что? А, нет. Спасибо! Да, отец тоже звонил, – Том во весь голос разговаривал по телефону, раздражая мои и так заложенные после концерта уши, – дать трубку Биллу? – Том поглядел на меня. Машина как раз остановилась на светофоре.
Я предвкусил третий за день разговор с матерью. Первый – в шесть тридцать утра. Второй – перед концертом. И вот, сейчас третий. Я устал так, что, кажется, даже разговаривать уже не смогу. А брат наоборот, как батарейка с бесконечным зарядом, охотно болтал и еще настраивался на афтепати.
– Передаю трубку мелкому! И Гордону привет, кстати! На, держи, – Том приглушённо добавил последние слова и тыкнул телефоном буквально мне в грудь.
От мамы я еще раз услышал превеликое множество различных поздравлений и приятных слов наподобии «Сынок, ты уже такой взрослый, желаю тебе всего самого лучшего, надеюсь мы скоро увидимся». Поболтав с родительницей ещё немного, я загасил вызов и на что-то случайно нажал. Сообщения. Интересненько.
Систер
06:20 – С днем рождения 1!
06:30 – С днем рождения 2!
06:31 – Хоть вы оба придурки, но праздник-то никто не отменял!
Я
06:32 – Ну спасибо, хахаха
– Эй, ты чего там шаришься? А может, у меня тут пикантные разговоры с подружками! – брат опомнился и вырвал из моих рук телефон, состроив обиженную гримасу.
– Да нужны мне твои подружки! Я случайно, – попытался реабилитироваться после своеобразного «прокола» я, тихо усмехнувшись.
– Ага, знаю я твое случайно! Я тебе однажды свой компьютер уже одолжил, и несколько файлов почему-то были в корзине, – продолжил брат, – все время куда-нибудь крашеными пальчиками своими нажмешь, а мне потом восстанавливать!
– Знаю-знаю, какие файлы ты там сохраняешь, – подколол брата я, а он забавно надулся, отвернувшись к окну, – а кстати, ты до сих пор общаешься с... – продолжил после небольшой паузы.
– С Шарлотт? Да, общаюсь. По крайней мере, она мне как сестра и хороший друг, – невозмутимо ответил Том, подперев подбородок кулаком.
– Ну и черт с ней, – тихо буркнул я себе под нос.
Мы приехали в гостиницу. Компания в лице нашего продюсера, басиста и барабанщика добралась до места назначения быстрее нас. Мы же какое-то время простояли в пробках... И только я, поднявшись на этаж, собирался пойти в номер и отрубиться как следует, встретился с «препятствием».
– Эй, а ты куда? – Том зашуршал позади меня джинсовыми трубами и, подойдя ближе, взял за руку и повёл за собой в обратную сторону.
– Это ты куда меня тащишь? – воспротивился я, с трудом перебирая ногами. Брат довольно резво ринулся вперёд и остановился возле двери с номером 348.
– Это сюрприз!
– Что?
– Братишка, если ты думал, что сейчас ты пойдёшь спать как ни в чем не бывало, то ты ошибаешься! – Том свободной рукой постучал по деревянной поверхности, – Георг, твою мать, ты там уснул что ли, эй! – постучал сильнее.
За дверью послышалась возня, а затем шуршание пакетов и голоса. Видимо, Георг там был не один, а с Густавом. Йост сразу же после концерта куда-то уехал, перед этим наорав на кого-то по телефону, решая организационные вопросы.
– Сейчааааас, твинс, пара секунд! – донесся через дверь голос Листинга.
– Том, что за дурацкие шутки? – устало простонал я, еле стоя на ногах. Веко дернулось, губы поджались. А он стоит и не двигается, сжимая мое запястье. Ну что за наказание, а не брат?
Дверь открылась, и в проем протиснулась довольная русая голова Георга.
– За-а-аходите!
– Йоу, чувак, че так долго? – Том шутливо ущипнул басиста за бок и завел меня в номер.
Повернув за угол, мы со старшим подскочили на месте и поморщились от хлопка и разноцветных пролетающих перед глазами точек.
– А-а-а! – вскричал я.
– С днем рождения! – навстречу выбежал довольный Густав, держа в руках игрушечный пистолет с конфетти.
– Густав, бля! – брат согнулся напополам от раздирающего его смеха и дрожащим пальцем указал на меня, – Билл, ты бы сейчас видел своё лицо! – и засмеялся.
– Тебе смешно, да?! – возразил я, положив ладонь на грудь.
И оглядел номер: на шторах висела большая растяжка «С днем рождения», на полу валялись конфетти, журнальный столик был уставлен тарелками с фруктами, орехами и тремя бутылками алкоголя. Так вот что за сюрприз нам был приготовлен!
Георг налил нам всем игристой шипучей жидкости, и мы радостно ударили свои стаканчики о стаканчик друг друга.
– Ну, за вас, парни! Добро пожаловать во взрослую жизнь! Скажу честно, это – полнейшее дерьмо, – саркастично выдал Георг с полуухмылкой, заедая алкоголь орешками.
– У-у-у, тоже мне учитель по жизни! Билл, пей давай, что ты как девчонка на свиданке ломаешься! – громогласно заявил Том.
Я отпил немного шампанского и снова почувствовал тянущую меня вниз усталость.
– Спасибо, парни. С вами не соскучишься, – я отцепил от веточки одну виноградину и погрузил в рот.
– Сегодня же ваш праздник! Ну, давайте еще выпьем, – Густав приподнял над столиком свой стакан.
– А торт будет? – поинтересовался я.
– Хах, бля! Торт! У нас будет кое-что получше, чем торт! И поэтому сейча-а-ас, – по интонации Тома я понял, что этот неугомонный парень с пропеллером в одном месте что-то задумал, – мы собираемся и дружно идем в клуб! Все, без исключения! В том числе и ты, Билл! – Том нахмурил брови и указал на меня пальцем. Затуманенные глаза с пьяным огоньком и скошенная на макушке кепка выдавали то, что брата уже взял нужный градус.
Я аж поперхнулся.
– То-о-ом! А ты спать вообще не хочешь? Сейчас уже вечер. А нам в другой город ехать!
– Би, да хорош тебе быть таким правильным! Расслабься ты, ну! Сегодня твой день, – встрял Листинг, а затем переметнул взгляд на Тома, – ну и твой тоже. У нас концерты, турбас, гостиницы, концерты, гостиницы, турбас, а с Йостом хер куда выберешься, он за нами как мамка следит.
– Во-о-о-т, Гео прав, Гео, дай пять, – протянул мой брат и ударился ладонями с Листингом, – а щас Йост свалил, поэтому мы куда идем? Правильно! В клуб! Я знаю тут один, туда точно всякий сброд не пускают!
Том осушил свой стакан и хлопнул по коленке.
– Да окей, окей, сдаюсь, убедил! – я поднял ладони в примирительном жесте.
– Какой ты у меня хороший братишка, только занудствуешь иногда. Проведем день нашего совершеннолетия как надо! – Том сгреб меня в охапку, сильно обнимая за плечи. От хватки брата мои кости даже тихо хрустнули. Парни усмехнулись, глядя на нас.
– В клуб с симпатичными девчонками, между прочим! – вставил свои пять центов Гео.
Густав тихо хохотнул, раскусывая орех и запивая шампанским. Я всегда поражался его молчаливости и здравомыслию. Пуститься во все тяжкие и творить безумие – точно не про него. Все-таки мы с парнями такие разные, но идеально друг друга дополняем, как в музыкальной группе, так и по жизни.
Клуб оказался недалеко от нашей гостиницы. Переговорив с вышибалами, Том быстро все решил и подтолкнул нас вовнутрь. Моему взору предстало небольшое помещение с тусклым красно-фиолетовым освещением и низкими диванчиками. На танцполе во всю резвилась довольная толпа, бармены суетились за стойкой, разливая посетителям коктейли. А музыка... Боже, второй раз за день такой атаки на свои уши я не выдержу!
– Том, мать твою, куда ты нас привел! – в груди тут же поселилось чувство некой опасности, когда я оглядел пространство еще раз.
– Че? Расслабься, брат! Здесь круто! – ответил он, перекрикивая музыку и подтолкнул меня вперед. Ох, видимо, придётся смириться.
Густав и Георг тут же метнулись к барной стойке. Яркие разноцветные огни бегали по стенам и освещали танцпол. За аппаратурой крутился диджей, ставил заводную музыку. Я терпеть не мог, когда она била в буквальном смысле слова по мозгам. Наши концерты я в счет не беру, там атмосфера совершенно иная – комфортная, родная. А тут – сборище пьяных «танцоров», которые наверняка завтра не вспомнят, где были, проснувшись в каком-нибудь вытрезвителе.
Мы с братом подошли к бару, и вместе с Гео и Густавом заказали по коктейлю. И еще раз выпили за наш праздник, проглотив до невозможности крепкую жидкость. Горло обожгло моментально, из-за чего я прокашлялся. Тепло заволокло изнутри, затем стало потихоньку гасить мой протест.
– Ну как тебе? – брат похлопал меня по плечу, расплываясь в глуповатой улыбке.
– Ага, нормально, – взаимно улыбнулся я, заказав второй коктейль с каким-то странным названием.
На ценники я не смотрел, так как теперь мы могли позволить себе все что захотим. Круто ведь? Круто! Но, правда, имея полный кошелек, причем собственный, я ощущал внутри себя уничтожающую черную пустоту. Громкая музыка вновь пронзила затылок, и я закрыл уши руками. Я потянулся к соломинке, чтобы отпить еще немного ядовито-кислого мохито, и обернулся – все трое моих друзей уже подхватили себе спутниц на вечер, сидя на диванчиках. Том обжимал симпатичную блондинку в коротком платьице, шепча ей что-то на ухо, Густав разговаривал с другой девушкой и даже не касался ее. Георг и его новая знакомая пили из двух соломинок один коктейль и играли в гляделки. Я тихо усмехнулся себе под нос и с досадой поморщился от вкуса – мой мохито кончился, и остался лишь пресный лед на дне.
Музыка сменилась, и брат потянул девчонку за собой. Вот зрелище – исполняя пьяный танец, Том бесцеремонно положил ладошки на ее нижние «округлости» и довольно ухмыльнулся. Она что-то проворковала ему на ухо и потащила за руку. «Chill out zone» – гласила табличка над дверью, за которой скрылись мой брат и эта девушка. Видимо, он заслужит хорошее поздравление. Я положил еще одну купюру на стойку в обмен на дозу текилы. И, кажется, вошел в азарт – никто не подойдет и не подействует на нервы, не отнимет драгоценный коктейль, приговаривая различные морали.
Я свободный, живущий искрой бунта. Молодой, красивый и готовый покорять новые вершины. Я – Билл Каулитц. Тот, кто совершил фатальную ошибку, доверяя всем вокруг. Наивный, глупый мальчишка. Дарил свою любовь, получая в ответ лишь осколки сердца, смешанные с грязью. Всегда бросал вызов всему миру и шел против правил. Предвкушал борьбу, где больше всего боялся терпеть поражение. Борьба всегда была частью нашей с Томом жизни – нас то и дело подкалывали и высмеивали в ненавистной школе. Когда мы уехали, я спокойно выдохнул, будучи благодарным судьбе. Больше никаких разборок. Никаких уроков. Никаких насмешек. Но Том умел дружить с остальными учениками и даже быть авторитетом в компаниях, я – нет. Ну и черт с ними всеми! Я предоставлен сам себе и не нуждаюсь ни в чьей дружбе и заботе. Я буду бросаться против течения и следовать по своему пути, который добровольно избрал...
Текила заканчивалась. Меня постепенно уносило.
– Мартини драй, пожалуйста, – рядом со мной на высокий стул села девушка в красном костюме, приоткрывающем деликатные зоны.
– Один момент! – отозвался бармен и встряхнул в руке бутылку.
Я подвинулся к соседке вполоборота и стал разглядывать: русые по пояс волосы, две больших серьги-колец в ушах, тонковатые, чуть поджатые губы и выразительные серые глаза. Получив свой коктейль, она чуть дернулась, невольно являя свое едва прикрытое декольте в глубоком V-образном вырезе пиджака. Подцепив яркими губами соломинку, она метнула взгляд в мою сторону, вероятно заподозрив, как я откровенно на нее пялюсь.
– Ммм, привет, – весело протянула она, обращаясь ко мне, – меня Катрин зовут. А тебя?
– Билл, – в груди стало еще горячее, уровень жидкости в моем стакане становился ниже и ниже и плавно катился ко дну в прямом смысле слова.
– Билл? Ого, я подумала, ты девушка! – ее брови удивленно поползли вверх, из открытых губ забавно вывалилась соломинка.
– Я парень, – шикнул в ответ, сжав ладонь в кулак.
– Прости, Билл... Может, составишь мне компанию на вечер? Ты очень симпатичный... – чуть пища, мурлыкнула она. Глаза блеснули голодным огоньком в свете стробоскопов.
Ноготок девушки прошелся по моему плечу, облаченному в кожаную ткань куртки. А почему бы и не провести вечер своего совершеннолетия, как надо? Это самое то, чтобы забыться и вновь поддаться искушению. Но на этот раз я буду умнее – сбегу первым. И больше не вернусь.
– Конечно. Может, потанцуем? – я протянул ей свою ладонь, и девушка с радостью повела меня в середину танцпола.
Я был уже изрядно пьян и ощутил, как усталость мучительно берет свое. Покрутившись, девушка прижалась спиной к груди, положа мои ладони себе на бедра, заставив поглаживать. В затуманенном алкоголем мозгу словно прозвучала тревожная сирена – вот так сразу? Однако отступать «подруга на вечер» не собиралась – терлась ягодицами о мой пах, явно выжидая от меня решительных шагов.
Рвано выдохнув, я сжал ее ягодицы в ладонях, отчего Катрин резко развернулась и одарила меня диким, страстным поцелуем.
– Котик, ты так напряжен... Я хочу тебя... расслабить, – прошептала она мне на ухо и повела в сторону чилл-аута.
И уже будучи одурманенным, я послушно последовал за ней. Русая ловко отворила дверь и впустила меня внутрь. Впившись вновь в губы, услышал тихий стон, пропадая в волне накатывающего на меня удовольствия. Алкоголь во всю взыграл в крови и призывал к действиям. Девушка запустила руку в мои волосы и закинула на меня бедро, продолжая целовать. Привкус терпко-сладкого мартини осел на губах. Сняв с меня кожанку, она подтолкнула чуть вперед, заставив попятиться и упасть в просторное мягкое кресло.
– Ох, котик, вижу, ты готов, – томно протянула она.
Я задышал чаще, ощутив тесноту под ширинкой. Катрин облизнула верхнюю губу и присела передо мной на колени, расстегивая ремень. Ясно мыслить я перестал тогда, когда холодок прошелся по области ниже пояса, освобождённой от одежды. Хитро улыбаясь, девушка провела рукой по моему возбужденному достоинству. С губ сорвался приглушенный стон, рот открылся в надежде поймать резко пропавший из комнаты воздух. Волна жара прошибла мое тело – русая вобрала в рот сразу, без прелюдий, чем тут же подарила мне запредельное удовольствие. По шее струйкой стекал пот, и, яростно вцепившись в затылок девушки, на вздохе я приказал ей не медлить. Неконтролируемо подавался вперед, прижав ее голову теснее к паху.
– Ох, черт... Да, давай... Быстрее, – бессвязно шептал я, шумно застонав и морщась от щиплющего шею пота.
Погружаясь в жаркий рот, зажмурился, предчувствуя скорую разрядку. Кончив, шумно выдохнул и замутненным пятном увидел перед собой кашляющую девушку. Она утерла губы от семени, а я самодовольно улыбнулся.
Почти задыхаясь от висящей в комнате духоты, зажмурился вновь и услышал возле себя шорох. Седце билось где-то в горле, борясь с поглощающей меня усталостью. На столике были рассыпаны три белые дорожки, рядом лежали пара скруток из газетных бумажек.
– Что ты делаешь... – замыленным взором различил, как Катрин поднесла к носу одну скрутку и втянула «снежок». Жадно вдохнув, расплылась в безумной улыбке.
– Получаю удовольствие. Хочешь?..
Подтянув боксеры, я подвинулся ближе и проделал такую же манипуляцию. Ноздрю и горло обожгло с непривычки, голова спустя несколько мгновений погрузилась в наслаждение. Мутная дымка пробежала передо мной сизым облаком, сменившись яркими красками и заставив широко распахнуть глаза.
– Нравится? – хихикнула девушка позади, обхватив мои плечи. Сладкая эйфория поплыла от низа живота к мозгу и начала уже буйствовать по всему телу.
– Очень, – я улыбнулся и повернулся вполоборота. Так искренне, будто не хотел портить момент. Разум и остатки здравого смысла помахали мне ладошкой, улетев в другой мир, и принесли с собой покалывающий тело кайф. Сердце учащённо забилось, качая прилив энергии по артериям и разнося его по телу.
Верил ли я в какие-то потусторонние силы, отрицал ли их существование, не знаю – мысли крутились в сознании стремительным полотном, взрывались, как маленькие бомбочки, уступая место вновь появившемуся неистовому желанию – русая подо мной шумно кричала, царапая острыми ноготками ковер от моих резких вторжений. Не щадил, не жалел, не нежничал – вколачивал в пол податливое тело с соблазнительными формами. Стоны девушки приятно ласкали слух, когда я замер, войдя на всю длину. Упиваясь своим превосходством, вторгался в девушку снова, сильно сжав ее бедра, делился нерастраченной болью и жгучей изнутри обидой.
На себя. На весь мир. На ту, кто разбил мое сердце так, как машину об столб, превратил в груду бесполезного металла.
– Еще, еще... – требовала русая.
Я рвано выдохнул, закусив губу от подступающего к горлу наслаждения, и сейчас дело было не в алкоголе или снежке. Они, конечно, сделали свое дело, но все же стояли позади обуревающих меня потерянности и отчаяния, к которым я обычно возвращался в гостиничном номере после концертов. Сделав еще пару грубых толчков, почувствовал, что разрядка близка – и мы кончили практически одновременно.
Смешно и больно. Меня резко пронзил дикий холод, хотя в комнате стояли нереальная духота и запах секса. Дурной снежок окутал еле живые остатки разума, заставив судорожно сглотнуть горькую слюну. Смешно и больно – находиться здесь, голым ниже пояса и теряться от кайфа и отвратительного чувства юмора судьбы. Смешно и больно – ловить на себе прикосновения холоднее настоящего снега. Как же быстро плывут передо мной контуры окружающих предметов. Мне чертовски захотелось пить. В горле встал тошнотный ком, в глазах помутнело. Тяжелые ледяные руки забирали мои силы, а затем бросили в беспробудный сон...
oh, death is a party, invite all your friends
