Глава VI. Риверс.
17 декабря 2022 г. в 15:26
Эймонд слышал шелест листьев — там, в отдалении. Он звучал так громко и отчетливо, будто лес находился совсем рядом, стоило только протянуть руку и потрогать эти шуршащие лепестки. И ветер… у ветра был особый запах, свежий. Он бил в оконные ставни и шевелил его волосы. Полное умиротворение и тишина, прерываемая, разве что, легким шепотом древесной коры.
Свежий воздух ласкал его обнаженную кожу, зарывался ему в лицо и грудь, словно ласковое прирученное животное. Ему было спокойно. Даже когда он открыл глаза и яркий свет ударил по лицу, спокойствие не пропало. Зато усилилась боль в спине, под левой лопаткой. Эймонд огляделся: руки целы, ноги живы, сердце бьется, голова почти не болит. Его раздели почти полностью, повязали левую сторону спины и накрыли одеялом. Судя по всему, он находился в одной из башен Харренхолла. Несмотря на серое небо и выглядывающие из него тусклые лучи солнца, было светло.
Он повернул голову вбок. На стуле возле его постели сопел Дейрон, подперев голову рукой. По пальцам стекала слюна. Эймонд закатил глаза.
— Проснись и пой! — боль от сиплого крика отдалась в спину. Пришлось откинуться на подушки.
Дейрон вздрогнул и чуть было не упал на пол. Увидев, что брат очнулся, он радостно вскочил.
— Ты жив! Я сейчас позову мейстера…
Не обратив внимание на его недовольство, парень выскочил из комнаты и сразу же вернулся со стариком. Запахло противным запахом трав. Суетливый мейстер недобро зыркнул на него, но потрогал лоб и щеки. Все его движения были быстры; старческие руки носились перед глазом, что-то поправляя и убирая.
— Жара нет, слабости нет, все конечности двигаются, — говорил сварливый старик. — Я сменю повязку. Останется шрам.
— Мне не впервой, — пробубнил Эймонд, поворачиваясь спиной.
Мазь щипала, но было терпимо. Его обмотали свежими тряпками и оставили в покое.
— Нож ничего не задел? — спросил Дейрон, выглядывая из старческой спины.
— Нет. Он попал мимо, к сожалению, — съехидничал тот в ответ. От него так и несло недовольством.
Если этот старик сейчас же не заткнется, Эймонд повернется и выбьет ему все оставшиеся зубы.
— Что-то не так, Рийам?
Эймонд не увидел обладателя голоса, но узнал. Вкрадчивый хриплый тон имелся только у одного человека — Лариса Стронга. По спине пробежали мурашки. Мерный стук трости о каменный пол грубо нарушал наступившую тишину.
— Все так, милорд, — буркнул Рийам, обмакнув тряпье в тазике с водой. Похоже, появление лорда Харренхолла не заставило его усмирить пыл. — Из-за ваших проделок мне теперь возиться с обгоревшим бастардом. Убить бы его и все, чтоб не мучился.
Послышался скрип стула. Ларис сел, пристроив трость между ног.
— Пока я заставляю его жить, он уже умирает, — улыбнувшись, проговорил калека. — Это ли не милосердие?
Мейстер смолк и вышел, так и не ответив на вопрос. Эймонд улегся обратно на спину, сморщившись. Рядом и правда сидел Ларис Стронг. Месяцы войны не затронули его, скорее, даже возбудили в нем скрытые извращенные идеи и мысли. Его взгляд так и светился от предвкушения. Он склонил голову перед Эймондом.
— Прошу прощения за Рийама. Он не любит подчищать за нами, лордами, — тяжелый вздох выдал его раздражение. — Рад что вы очнулись, ваше высочество. Так просто вас никому не убить.
— Старуха Рейнис уже пыталась, — фыркнул Эймонд. — И эта ваша Крапива…
— Они в могиле, а вы нет. Это о многом говорит, — пытливый взгляд Лариса будто бы раздевал Эймонда: смотрел прямо в душу, в самые скрытые ее части.
— Сколько я спал? — спросил он.
— Сутки, — ответил Дейрон, встав позади Лариса. — Джейсон Ланнистер вместе с солдатами отнесли тебя в замок сразу же.
Словно в подтверждении его слов с улицы раздались громкие звуки армии Ланнистеров, расположившейся во дворе Харренхолла и за его пределами. Возможно, небо было серым не только из-за дождевых туч, но и из-за дыма и пепла, поднявшихся с обугленного леса. Или из-за зеленого взрыва дикого огня…
— Это вы использовали дикий огонь? — спросил он Лариса.
Тот словно ждал этого вопроса. Калека усмехнулся, склонив голову набок. Лукавый взгляд светился от счастья.
— Да, мой принц. Аддам Веларион был рад этому сюрпризу. Он попытался вылететь из замка, но мои люди подожгли горшки. Одна из башен, конечно, разрушилась, но ничего… зато бастард находится в темнице с сильными ожогами. И не только, — он повертел тростью в руках. — Скажите, как принц Кворен Мартелл отреагировал на наше предложение о союзе?
Эймонд вспомнил свисающие с копий головы послов и снова разозлился на дерзость старого ублюдка. Ларис не ждал ответа: он понял все без слов.
— Под пытками Аддам признался, что Рейнира предложила Дорну все Ступени в обмен на их участие в войне. Они хотят вторгнуться в Простор и разобщить наши армии. Поэтому принц Кворен Мартелл отверг наше предложение. Кстати говоря, в семье Рейниры пополнение — она родила девочку, насколько мне известно.
Ларис недобро сощурился, откинувшись на спинку деревянного стула. Трость с золотой гравировкой легко ложилась ему на руку. Тонкие скрюченные пальцы вертели ей, как хотели.
— Умер один сын Рейниры, но родилась дочь… правда же забавно?
Одноглазый не ответил. Ларис вкушал собственные успехи, сытился ими как кот мышью и придумывал новые козни. Он не знал, как Ларис вдруг оказался здесь, в Харренхолле, когда был в столице, да и знать не хотел. У мастера над шептунами тысяча и один секрет.
— Нужно предупредить Отто о возможном вторжении Дорна, — встрепенулся Дейрон.
— Я уже, мой принц. Не беспокойтесь. До него дойдёт весть и о вашем маленьком танце… — Стронг вдруг нахмурился. — Я узнал, каких драконов оседлали на Драконьем Камне. Увы, результаты неутешительны. Вермитор, Среброкрылая и Серый Призрак нашли своих всадников. А насколько мне известно, они одни из самых крупных драконов нашего времени. Не считая Караксеса.
Если на земле «зеленые» имели все преимущества в бою, то в небе шансы были не высоки. Это очень беспокоило Эймонда. У них были всего лишь Вхагар, Тессарион и Пламенная Мечта, которая сидела в Утесе Кастерли…
Но что если…
— Есть предположения, куда драконы полетят в следующий раз? — повернувшись к Ларису зрячей стороной, спросил он.
— В Долину. Лорд Арнольд и его сын Элдрик нашли сторонников при дворе Джейн Аррен и совершили переворот. Сейчас она находится в Лунной Камере. Везде идет ужасная неразбериха — некоторые вассалы Арренов встали на сторону Рейниры, а другие поддерживают юного Джейхейриса. Сир Элдрик старается как может. Его отец совсем выжил из ума, поэтому ему одному приходится сражаться с новыми врагами. Скоро вести о перевороте дойдут до столицы и тогда Рейнира пошлет всадников в Орлиное Гнездо, чтобы вызволить Джейн.
— Оповестите Хелейну. Мы будем ждать ее в Орлином Гнезде.
Дейрон нахмурился, но ничего не сказал. Эймонд был уверен, что сестра с ее драконом им еще понадобится.
— Как только я смогу встать, то сразу же вылетим в Долину, — снова поморщился Эймонд; зуд под лопаткой жестоко напомнил ему о нанесенной ране.
— Как скажете, мой принц, — кивнул Ларис Стронг и привстал с места, опершись на трость. — Да, и я бы хотел спросить, если вас не затруднит ответить.
— О чем?
— Ее величество леди Алисента добралась до Хайгардена?
Он прищурился, глядя на калеку снизу вверх. Лицо Лариса оставалось непоколебимым, даже немного насмешливым, но ерзающие на трости пальцы не смогли скрыть его беспокойства. Такое внимание к его матери могло бы насторожить Эймонда, но он отбросил эту мысль.
— Да, она в порядке. Была, пока не убили Эйгона.
Лорд Стронг задумчиво моргнул, благодарно склонил голову и снова улыбнулся.
— Убийца обязательно найдётся. Червяки скрываются в земле, но даже землю можно перерыть. Отдыхайте, мой принц.
С этими словами он проковылял до выхода и вышел. Мерный стук трости исчез, как только закрылась дверь. Они с Дейроном остались одни.
— Ты уверен, что нам стоит впутывать в это Хелейну? — осторожно спросил брат.
— Мы не справимся вдвоем с такой оравой драконов. Ей придется вступить в бой, — раздраженно бросил Эймонд, отворачиваясь к окну. Собственная беспомощность его бесила. — Оставь меня. Мне надо подумать.
Дейрон еще с минуту побыл в комнате и только потом ушел, оставив его одного. И снова этот шепот листьев, словно повязка на открытую рану. Стало спокойно и непринужденно на душе. Эймонд расслабился, вдыхая свежий запах. Напряжение исчезло. Остался только он и шелест листвы. Даже рана перестала зудить.
Сколько он так пролежал — он не помнил. Но стало вечереть. Разум помутился, а на его место пришел сон, который грубо прервал скрип двери. Сквозняк ударил по оконным ставням, заставив их захлопнуться. Эймонд вздрогнул, обернулся через плечо.
В дверях стояла девушка. В темноте так и не скажешь — служанка или шлюха. Вот она безмолвно подошла к прикроватному столику, поставила поднос с едой и зажгла пару свечей.
— Извините, что побеспокоила вас, — раздался ее глубокий низкий голос, бархатный. — Милорд приказал принести вам ужин.
Эймонд с трудом разглядел ее лицо — оно будто намеренно ускользало от его взгляда. Он успел заприметить лишь ее длинные чёрные волосы, бледную кожу и большую грудь, спрятанную под каким-то грязным балахоном, напоминавшим платье. Голова была прикрыта зеленым чепчиком. От нее несло свежим воздухом, листьями и чем-то лесным. Орехами?
— Мой принц желает что-нибудь еще? — насмешливо спросила она, аккуратно убрав руки в замок.
Пальцы у нее были пухлыми, а выглядывающие локти — нежными. Блеклый свет ласкал ее кожу, но не лицо.
Эймонд вскинул голову. Он будто разговаривал с призраком. Ему стало не по себе.
— Нет, — сглотнув, сказал он. Подивившись своей реакции на нее, он произнёс более твердо. — Иди.
— Жаль, — она будто бы нарочито вздохнула. — А я так давно ждала нашей встречи.
И в ее голосе прозвучала такая глубокая тоска, что он на миг застыл, вспоминая, где бы он ее мог видеть. Если бы она только подошла ближе, чтобы он увидел ее лицо, тогда бы…
— Кто ты? — его тихий вопрос смешался с шелестом листвы за окном.
Девушка наклонилась к столику. Ласковые зеленые глаза из-под пышной копны волос смотрели на него завораживающим взглядом, притягательным, как патока. Тонкие губы изогнулись в смешке, прорисовав четкие линии скул. Тепло, исходящее от зажженных свечей, окутало ее пухлые щеки, но не бледную кожу. На какой-то момент Эймонду почудилось, что он испытывает невероятное влечение к этой незнакомке, так внезапно ворвавшейся в его комнату.
— Мое имя Алис, — снова проговорила она грудным голосом. Чёрные брови изогнулись. — Алис Риверс, мой принц.
И, не спрашивая его разрешения, села на край кровати. Пухлые бледные колени, скрывавшиеся все это время под платьем, выглянули из-под подола, приковав к себе его оголодавший взгляд. Он сел, откинувшись на спинку кровати, ни на одну минуту не отводя с нее глаз, будто она могла ускользнуть.
Алис заметила, что заставила принца напрячься. Обольстительно ухмыльнувшись, девушка взяла его за руку. Ее пальцы были холодными, а хватка — сильной.
— Ты бастард, — прищурился он, придя в себя.
Руку не отнимал, да и Алис не спешила отстраняться. Ее зеленый, как листва, взор опутал его цепями.
— Может, бастард. Может, дочь Неведомого. А может и жрица Бога Света. Почем мне знать? — тряхнув волосами, прошептала она. Горячий шепот слился с жаром свечей. Они покрыли большую грудь нежно-молочным цветом. — Я служу дому Стронгов. Милорд Ларис доволен моей работой. И вы, надеюсь, тоже будете довольны.
Тонкая линия губ разъединилась, показав белые зубы. Алис дотронулась губами до его ладони и задержалась. Кажется, она что-то вдыхала. Потом посмотрела на него исподлобья.
— Вы боитесь меня?
И правда, боялся ли он? В ней было что-то такое, что заставляло неметь, стать рабом в ее руках. И никакой здравый рассудок не приводил его в трезвое состояние. Язык ответил за него:
— Да.
Алис хихикнула, выпрямившись. На короткой шее было ожерелье из каких-то листьев и камней.
— Я знала, что вы прилетите. Знала, что вас ранят. Я много чего знаю, — девушка прильнула к нему лицом. Их разделял всего лишь жалкий фут. — Видела ваш сапфир в огне. Он окрасился красным.
Ее запах дурманил его. Ему пришлось закрыть глаза, чтобы почувствовать лес — нутро леса — исходящий от нее. Кто она? Колдунья, дурманящая умы мужчин? Ведьма, насылающая порчи?
— Я же ответила, кто я, — раздраженно проговорила Алис на его незаданные вопросы и отвернулась. — Глупый мальчишка!
Голос сделался грубым и каким-то ветхим. Эймонд очнулся, туман перед ним пропал. Теперь он смотрел на руку, держащую его запястье, с отвращением. Парень сбросил ее, притянув девушку за ожерелье.
— Ты не похожа на простую служанку. Пошла прочь!
Он оттолкнул ее. Ее круглое лицо вмиг превратилось в злую труху: на лбу появились морщинки, пухлые щеки впали, зеленые глаза потускнели. Будто бы девушка начала быстро стареть. Но вот она вздохнула, и вместе с вдохом пришла и ее молодость.
Алис поправила подол платья, забрала пустой поднос и пошла к двери.
— Ты станешь королем, сапфировый принц, — загадочно проговорила она у порога. Обещающая улыбка вкупе с безумным взглядом заставила его вздрогнуть. Не осталось и следа от прежней очарованности. — Когда будешь готов узнать свою судьбу, приходи в богорощу. Старые Боги или Бог Света нашепчут мне тайну. Почем мне знать?
Она захохотала и ушла. Этот глубокий хохот остался в этих стенах, как пропитавшаяся кровь. Недаром Харренхолл называют могилой тысячи людей. Здешние стены повсюду из костей и праха людей, а люди — словно восставшие мертвецы.
Рана постепенно заживала. Через день Эймонд уже мог сидеть, а через пять — ходить без боли. Еще через неделю от нее осталась лишь толстая корка крови и синяк. Эймонд все порывался лететь, но ни мейстер, ни Дейрон не позволяли ему оседлать Вхагар. Они ждали, когда он окончательно выздоровеет и сможет совершить длительный перелет в Долину. Это раздражало его и не давало вдохнуть полной грудью. Его развлекали только солдаты Джейсона Ланнистера, остановившиеся в Харренхолле. По вечерам они сидели и играли в кости, пока оруженосцы рассказывали про страшилки, связанные с замком.
На вопрос Эймонда, встречали ли они загадочную женщину с зелеными глазами, все отвечали отрицательно. Никто никогда не видел Алис Риверс, и вряд ли она вообще существовала. Эймонд успел поверить, что она была лишь выдумкой его распаленного мозга, если бы однажды не встретил ее на лестничном пролете. Девушка тогда тряхнула густыми волосами и снова исчезла, лишь шепот листьев напомнил ему о том, что она на самом деле жива. Где и как она скрывалась все это время — он не знал, а все попытки найти ее и расспросить венчались неудачами.
Может, Алис была сумасшедшей, а он повелся на ее речи. Может, она вообще не видела никаких видений из будущего и насмехалась над ним. Этого Эймонд никогда не узнает. А если найдет — придушит за ее глупые игры.
Мейстер Рийам зашел к нему с утра, принеся новые повязки. К счастью, они больше не понадобились: он убрал старые тряпки, промыл рану и намазал чем-то пахучим.
— Вы полностью выздоровели. Синяки пройдут через пару недель, — проворчал он, обмакнув сморщенные руки в железный таз с водой.
— Благодарю, — сухо отделался Эймонд, застегивая пуговицы темно-зеленого дублета.
Старик посмотрел на него исподлобья. Опухшие глаза из-под тяжелых век смотрели высокомерно, но язык не поворачивался дерзить в лицо одноглазому принцу. Он только фыркнул:
— Лорд Стронг просил передать, что приглашает вас в гости к Аддаму Велариону. Это в пыточной, сразу за оружейной в конце двора.
— Я знаю, мейстер, — процедил тот. — Свободны.
Мейстер что-то буркнул под нос, закряхтел, поднимая таз, и вышел. Сутулый силуэт исчез за дверью.
Когда он ушел, Эймонд снова снял рубаху и осмотрел шрам в отражении пыльного надтреснутого зеркала. Красная корка, оставшаяся после кровоподтеков, криво вилась ниже лопатки. Он сморщился и оделся, скрывая шрам. Будет ему напоминанием всегда оборачиваться за спину.
Спустившись во двор, он минул вдоль длинных каменных стен. Недавно прошел дождь; земля под ногами размягчилась, превратившись в чавкающую грязь. Беспокойно ржали кони в стойлах. Повешенные — люди, оставшиеся защищать Харренхолл от нападения Джейсона Ланнистера — покачивались на веревках. Десятки гниющих тел стали сочной закуской для стаи ворон. Для Вхагар и Тессарион тоже припасли богатую наживу: запах горелого доносился даже досюда, хотя драконы находились в лесу, возле берега Божьего Ока.
Ларис Стронг ждал его у входа в подземелья. Колченогий поклонился принцу и пригласил спуститься с ним в темный подвал. Запах сырости ударил в ноздри, не говоря о вони крови и испражнений, впитавшейся в стены. Факелы распугивали крыс, снующих под ногами, но не обитавших здесь пленников. Сотни камер с железными прутьями тянулись с самого входа.
— Вы, наверное, спросите, зачем я предложил вам встретиться с Аддамом Веларионом, — промурлыкал калека, стуча тростью по каменному полу.
Эймонд взглянул на него. Тот снова улыбался, ковыляя рядом с ним. Пленники, сидящие по ту сторону решеток, испуганно шугались его тени и звука трости. Проходя мимо них, Эймонд замечал и веревки, и ошейники, и цепи на их телах; стоны и жалобные вздохи притягивали к себе любопытный взгляд принца, но ни на ком он не задержался так, как на свисающем с цепей Аддама. Короткие белые волосы — в нем была валирийская кровь, без сомнений — окрасились в красный, по всему телу были царапины и порезы.
— Чтобы выпытать все потаенные секретики моей дражайшей сестры, — удовлетворительно ухмыльнулся Эймонд, смотря на беспомощного бастарда.
И это его призвали для сражений с ними? Мальчишку, еще не познавшего жизнь и кровь? Рейнира настолько отчаялась, что раздает драконов кому попало.
— Все для моего принца.
Мастер над шептунами открыл решетки ключом. Те со скрипом отворились, заставив парнишку вскинуть голову. Красивое, но уставшее лицо сморщилось. Для пятнадцатилетнего юнца он был хорошо сложен и силен. На правой стороне тела краснели тяжелые ожоги — такие же, как у Эйгона. Эймонда невольно передернуло. Подойдя ближе, он заметил содранную кожу на пальцах и глубокие раны на ногах. Несколько клинков до сих пор терзали лодыжки, заставляя обливаться кровью. Сам Аддам уже был без сил, только цепи держали его, не позволяя упасть.
— Милорд, я привел вам новую компанию, — поприветствовал его Ларис, постучав тростью по полу. — Самого принца Эймонда Таргариена. Того, с кем вы хотели сразиться.
Аддам что-то прошептал, но они его не услышали. Тогда он сплюнул под ноги Эймонду, оставаясь свисать с цепей.
— Поднимите его, — приказал Ларис страже.
Они поставили пленника на ноги, закрепив на деревянном кресте так, чтобы он не заваливался вниз. Теперь Эймонд полностью видел лицо мальчишки. Вся правая сторона была покрыта ожогами. Валирийские черты прослеживались в его внешности, но не в повадках. Это был самый обыкновенный, нерасторопный и простой парень, который почувствовал себя владетелем неба и не спешил приземляться обратно.
— Вот ты какой, бастард Корлиса, — проговорил принц, обойдя его со всех сторон.
На Аддаме были только испачканные продырявленные штаны, но даже с ними тот чувствовал себя нагим под пронзительным взглядом Одноглазого. Он съежился, хоть и держал голову прямо. Над верхней губой кровоточила рана, поэтому, когда он открыл рот, на пол брызнули капли крови.
— Мне хватает и одного ублюдка. Зачем привели второго?
Голос — надтреснутый, сломленный. Неумолимые хмурые брови придавали его юному лицу сталь и величие, если бы не жалкий вид его тела.
Эймонд подошел ближе, вынув из его лодыжки один из кинжалов. Аддам стиснул зубы и зарычал, словно прибитый зверь. Принц намеренно причинил ему боль, чтобы посмотреть на силу воли этого дерзкого мальца. Что ж, она определенно у него есть.
— Мы хотим узнать, есть ли что-нибудь такое, о чем мы не знаем, — покрутив кинжал в руках, проговорил Эймонд. — Может, какой-нибудь план Рейниры… нападение, атака, убийство.
Тут он встрепенулся, подошел ближе, наступив на босую ногу пленника.
— Вы убили моего брата. Кто из вас вынес ему приговор?
Та ночь пронеслась в его памяти заново, как жестокое напоминание о том, что он допустил, позволил убить Эйгона. Сожаление — едкое чувство, снедающее изнутри. Оно бьет тебя снова и снова, пока ты не сдашься под ее напором. Но Эймонд боролся с ним.
Аддам зарычал и замотал головой. Из глаз брызнули слезы.
— Все что знал — уже давно сказал! Мне нечего скрывать!
— Вранье! — Эймонд наступил на вторую ногу, теперь уже резко и больно — так, что даже захрустели кости под его натиском. — Не может такого быть, чтобы сын Морского Змея и десницы шлюхи не был в курсе их планов.
Бастард был из тех, кто был предан делу душой и честью. Если даже Ларис не расколол его спустя недели, то вряд ли расколет и Эймонд. Но у Стронга оказалось больше рычагов давления, чем он думал.
— Подумайте о вашей матери, — с сожалеющим тоном произнёс калека. — С какими трудностями ей придется столкнуться, если вы не скажете все, как есть. Ей будет очень и очень больно… матери — святые женщины для нас, смертных. Они божество, они дар, они наше все. Подумайте о бедной Марильде, Аддам. Подумайте, сколько боли ей причините, если не раскроете нам ваши тайны.
Тот с невыносимой, душащей злобой стрельнул в него убивающим взглядом. Если бы он мог стать материальным, то обратился бы в тысячу стрел, готовых пронзить Стронга насквозь. К счастью, такими способностями он не обладал и ему приходилось только шипеть и извиваться.
Эймонд отошел. Аддам бросил ему в спину:
— Вы только и можете пытать и грозиться. В вас нет ни капли милосердия. Королева Рейнира была права — все младшие дети Визериса воплощение своей суки-матери.
Он засмеялся, харкая и булькая кровью. Этого Эймонд не мог вынести. Схватив кинжал, он занес его над глазом бастарда, готовый вырезать с корнем.
— Повтори! — рявкнул он; ярость клокотала в груди, как драконий рев. — Повтори, или я вырежу тебе язык!
Тот только усмехнулся, посмеиваясь. Похоже, Аддама забавляла его злость.
— Милорд, боюсь, вы не расслышали меня, — более сурово произнёс Ларис.
Он постучал тростью, приказывая принести ему шкатулку. Когда ее открыли, там лежало письмо и… отрубленная рука. Трупный запах несколько взбудоражил бастарда и заставил посерьезнеть. Кажется, он задрожал.
— Я же сказал, что за каждую несказанную тайну вашу мать будут ждать очень большие последствия, — расплылся Стронг в мерзкой улыбке. — Хотите прочитаю ее послание вам? Она писала его этой же рукой, — он вытащил обрубок мяса без омерзения или отвращения и потряс им перед пленником. — А потом я приказал ее отрубить. Вы узнаете это кольцо на пальце? Лорд Корлис подарил его, когда встретил ее. Я знаю, она вам рассказывала историю этого кольца.
Когда пергамент раскрыли, Аддам напрягся. Теперь пришла очередь Эймонда смеяться и властвовать над чувствами жалкого парнишки, усмехаясь неправильному выбору стороны. Рейнира посылала всех на убой, чтобы за ее корону умирали, а сама сидела на Железном Троне, не подняв и руку в защиту своих людей. Вот она — королева. Вот она — ее жалкая власть. А Аддам, как ее преданный пес, сомневался кого защищать: ее или собственную мать.
Эймонд сплюнул. Жалок тот, кто не может сделать очевидный выбор.
— Аддам, сынок, если ты получил это письмо… — Ларис начал читать послание тонким жалобным голосом, откровенно пытая его воспалившийся мозг. — …и если ты увидел то, что находится в шкатулке, то это значит…
— Заткнись! Закрой свой грязный рот! — отчаянно закричал Аддам, судорожно извиваясь на кресте. Цепи прочно держали бедолагу, а кинжалы, впившиеся ему в ногу, только еще больше его терзали.
Ларис замолк, наблюдая за его болью. Любопытный взгляд и спокойное лицо пугали Эймонда. Но это был Стронг. Еще хуже — это был Ларис Стронг, который способен на все.
Наконец Аддам успокоился, бессильно упав. Надломленный голос прошептал:
— Я расскажу все, что знаю. Только не трогайте ее.
— На это я и рассчитывал, — Ларис убрал пергамент и шкатулку, кивнув страже. Те вынули из него кинжалы. — А теперь поведайте нам все без утайки.
Ему понадобилось время, чтобы прийти в себя. Он осушил горло из кувшина с водой, сплевывая кровь, и только потом выдавил из себя:
— Рейнира предложила Дорну не только Ступени, но и Деймона. Именно он прилетел в Долину к Джейн Аррен, чтобы скрепить с ней союз. Но… сделал ей еще и ребенка. Леди Мисария доложила Рейнире о его делах в Долине.
Эймонд вопросительно выгнул бровь. Ларис пояснил:
— Мисария у Рейниры выполняет ту же роль, что и я. Одна из бывших любовниц Деймона.
— Когда Рейнира узнала об этом, — продолжил Аддам. — То разозлилась и предложила его Дорну как трофей за все те годы войны, когда он воевал с ними. Принц Мартелл был не против на такой размен. Сам Деймон про это не знает. Все это поведал мне отец. Вы не знаете, насколько стан «черных» разобщен. Каждый пытается урвать кусок власти для себя и своего честолюбия. После смерти принца Джекейриса Рейнира не находит себе места от горя. Все планы на себя взяли Люцерис и Корлис. До того, как я улетел, они думали над взятием Риверрана и хотели послать туда драконов. Возможно, замок уже взяли, пока вы ни о чем не знаете.
Колченогий подозвал к себе слугу, что-то шепнул ему на ухо и послал наверх. Потом хлопнул в ладоши:
— Вот видите, как мы можем друг-другу помочь, когда оба этого захотим!
Аддам неприязненно сморщился, скривив кровоточащую губу. Его сняли с креста и опустили на пол. Из-за отекших конечностей он беспомощно завалился на бок и лежал там в собственной крови, судорожно дыша.
— Я удовлетворил ваши желания. Теперь хочу безопасность себе, матери и моему брату Алину. Рейнира не успокоится, пока не убьет нас всех за то, что я предал ее.
— Король Джейхейрис Второй будет только рад принять вас в свои ряды, — улыбнулся Ларис. — Мы защищаем тех, кто сражается с нами. Не беспокойтесь, ваши мать и брат будут в безопасности. И дракон. Надеюсь, принц Эймонд не против оставить Морского Дыма в собственности Аддама Велариона?
Эймонд прищурился, глядя сверху вниз на бастарда. Он не внушал ему доверия или преданности. Мальчишка казался слишком правильным и упрямым, чтобы так просто перейти на сторону врагов. Но у них и так не было драконов, а лишний им точно не помешает.
— Морской Дым выбрал своего всадника. Не в моей власти решать, кто будет его хозяином. Но если ты, мальчишка, решишься предать нас, я буду убивать тебя медленно и мучительно.
Он склонился над ним. Лицо Аддама вытянулось в отвращении. Сколько было ярости в его фиолетовых глазах, сколько муки из-за своей беспомощности! Он понимал, что теперь должен будет сражаться на стороне тех, кого ненавидит. Наверное, его изнутри пожирало чувство собственной жалости. И поделом.
— Я буду за вашего короля не потому, что хочу, а потому, что меня вынудили, — прошипел бастард. — Рейнира не примет меня обратно. Единственное пристанище теперь для меня вы, как бы вам, принц, не было от этого отвратительно.
Сражаться с бастардами бок о бок ему не приходилось. От одной мысли об этом Эймонда передергивало.
— Рад это слышать, — он обнажил зубы в оскале и вонзил кинжал ему в ногу — в то самое место, откуда он его и взял. — Выздоравливайте, милорд.
Аддам вскрикнул, без сил откинувшись на пол. Эймонд оставил его нежиться с людьми Лариса Стронга, а сам вышел наружу. Подземелья ему не нравились — эти стены давили на него.
Уже во дворе он смог глотнуть свежего воздуха и избавиться от запаха сырости. Но и тут не было спокойно: то тут, то там сновали люди в латах и железе. Знамена Ланнистеров выдвигались из замка. Эймонд обнаружил Дейрона у оружейной, где тот точил меч.
— Куда собрался Джейсон? — нахмурился он.
Дейрон отвлекся. Он был серьезен и мрачен.
— Пришли вести из Риверрана. Войско «черных» осадили его.
— Драконы есть?
— Неизвестно. После того, как прибыл посол Талли, Ланнистер собрал военный совет и выступил из замка. Все уходят в поход.
Брат тяжело вздохнул, убрав меч в ножны. Он беспокоился, это было видно.
— Не бойся, твою нареченную не убьют, — отмахнулся Эймонд. — Еще успеешь жениться. Пока ты тут ножи точил, я был у Аддама Велариона. Джейн Аррен беременна от Деймона. И Рейнира это не одобрила.
У Дейрона глаза на лоб полезли.
— В таком случае дядя точно полетит в Орлиное Гнездо. Нам пора собираться, Эймонд.
— Вылетим завтра же. Собирайся. Хелейну встретим уже в Долине.
Он убежал. А вот у Эймонда было еще одно дело, которое он не закончил.
Богороща в Харренхолле была намного больше богорощи в Красном замке. Громоздкое чардрево с красной листвой стояло возле небольшого озера. Алые листья падали на поверхность прозрачной воды, от которой шел пар. Старый ствол с вырезанным ликом плакал красными слезами. Под ногами тихо шуршала листва. Зеленый мох обволакивал корни деревьев и обмякшую землю. Раскидистые ветки закрывали все небо; над головой Эймонда остались лишь кровавые лепестки.
Как он и ожидал, ведьма ждала его здесь. Алис купалась в озере, но, завидев принца, игриво нырнула, показав ему гибкую спину, и вылезла из воды. Длинные волосы прилипли к ее бледным пухлым грудям. На этот раз ничто не скрывало ее лица и тела. В ней была несвойственная ее телосложению грация.
— Я знала, что ты придешь, — сказала она бархатным голоском, усмехнувшись.
Она подошла к нему вплотную — вся мокрая, но теплая. От нее так и несло жаром. Либо это была она, либо пар, исходящий от воды. Ручка с толстыми пальцами взяла его ладонь и сильно стиснула. Удивительно, сколько в ней было и силы, и красоты одновременно. Зеленые глаза сощурились.
— Ты много что знаешь, — сказал он, отпрянув от нее. — Ты сказала, что давно ждала нашей встречи.
С ее длинных ресниц упали капли воды. Ее одежда лежала в футе от нее, но Алис не спешила одеваться, совершенно не стесняясь своей наготы.
— Давно. Еще с самого твоего рождения. Владыка имеет на тебя великие планы.
Он посмотрел на ее серьезное хмурое лицо и вдруг засмеялся. Эта девушка точно была фанатиком или сумасшедшей. Алис возмутилась:
— Не смей надо мной смеяться, глупый мальчишка! Бог света сказал, что сын Эймонда Одноглазого станет королем. Он поведал мне, что ты и сам будешь сидеть на Железном Троне с короной на голове.
Тут он посерьезнел. Алис усмехнулась, гордо подняв голову: ей удалось его заинтересовать. Девушка прильнула к нему голой грудью и взяла за шею холодной рукой. Он растворился в ее зеленом омуте глаз… тот обволакивал его загадочной магией. Ее шепот заставлял таять.
— Ты станешь великим воином и драконьим всадником, Эймонд Таргариен, — шептала она, словно шорох листьев под ногами. — У тебя в руках будет невиданная обыкновенному человеку власть. Но за всемогущество придется платить… твой будущий сын умрет от солнца. Твой брат погибнет на железной земле. Род Эйгона Завоевателя сгорит, и только тогда ты сядешь на Железный Трон, который ты так жаждешь.
Алис потянулась к его губам, но Эймонд вовремя очнулся и отпрянул от нее. Ведьма чуть было не упала обратно в воду.
— Что ты несешь… Какой сын, какой брат? — эти загадки будто насмехались над ним! Она насмехалась над ним!
Но Алис осталась серьезной. И эта уверенность в собственной правоте путала его: верить ей или нет?
— У тебя будет четверо детей, — холодно сказала она. — Подожди и увидишь это сам. Четверо, запомни. И только один из них станет будущим королем после тебя.
— Наш король — Джейхейрис, мой племянник, — зло бросил он. — Помимо него есть Мейлор, его младший брат.
— Это не проблема. Время жестоко ко всем. Я же говорю тебе правду. Владыка Света никогда не врет. Никогда не сомневайся в его силе, глупец.
Тут он не выдержал и схватил ее за шею. Девушка вытаращила глаза, открыв рот, как выброшенная на берег рыба.
— Никогда не играйся с Эймондом Одноглазым, — прошипел он, стискивая ее глотку.
Ведьма заскребла пальцами по шее, пытаясь высвободиться, но было тщетно: сильная хватка только больше удушала ее, в конце-концов выбив весь воздух из легких. Алис дернулась и закатила глаза. Впервые ее бледнота прошла — ее щеки порозовели. Чёрные волосы внезапно начали покрываться сединой, лицо — морщиться.
Эймонд убрал руку. Тело шмякнулось на землю. Буквально за пару мгновений ведьма постарела. Теперь это была не молодая девушка, пышущая красотой, а дряхлая сухая старуха. Магия, никак иначе.
— Хрень… — испуганно проговорил он.
Вытерев ладони, Эймонд огляделся по сторонам. В богороще никого не было. Он попятился подальше от трупа, позабыв о ее пророчествах. Все смешалось в одну кашу.
Кем бы Алис Риверс ни была, она так и осталась неразгаданным призраком Харренхолла. Никто не видел ее, кроме Эймонда Таргариена. Но пророчества, которые прозвучали здесь, сбудутся.
Владыка Света никогда не ошибается в своих изречениях. Ошибаются лишь носители его слова.