Горящий род

      Эймонд Стронг, который был послан в Эссос с тайным заданием, но пропал на несколько месяцев, вновь отправил письмо. Юноша действительно был сыном Лариса Стронга, иначе было не объяснить, как тонко и быстро он выяснил все мотивы и действия Люцериса Уотерса и Лисандро Рогаре. Пользуясь шептунами отца, он отправил письмо тайными каналами из Браавоса через Узкое море прямо в Королевскую Гавань, а сам сел на корабль и отчалил обратно домой, пока люди Рогаре его не поймали.       Отто был прав — Стронг писал о захвате Пентоса. Месяц назад в торговом городе на западном побережье Эссоса шли выборы нового принца. И им стал Джоффри Уотерс, третий и последний отпрыск Рейниры от Харвина Стронга. С помощью влияния Рогаре на магистров Пентоса они даровали Джоффри титулы и формальную власть. Настоящим же правителем был Лисандро Рогаре. И немудрено — за последнее десятилетие он поднял свой престиж почти во всем восточном континенте, усилил армию и поднял горы золота в Железном Банке.       Этим письмо не заканчивалось. Он выдал своих подросших дочерей замуж за Эйгона и Визериса, безвозвратно объединившись с «черными» кровью и клятвами. Что до Висеньи — про нее ни слуху, ни духу. Девушка, которой недавно стукнуло двадцать лет, пропала.       Он не забыл упомянуть и про Люцериса, главного соперника за Железный Трон, и Рейну, его супругу. В браке у них родился сын и двое дочерей — Эйгор, Риелла и Мейлисса.       Эймонд также писал, что видел Арракса, Тираксеса и Утро в небе над Браавосом. Драконы выросли и стали больше. Грозовое Облако, дракон Эйгона, молниеносно догонял их. Что до Визериса, то у него тоже вылупился дракон, по слухам, названный Рограксом, но его, как и других особей, Эймонд не видел. Опять же, основываясь на слухах и доносах, еще один зверь принадлежал Висенье, а второй — Эйгору, сыну Люцериса.       Но драконами все не заканчивалось. Юноша упомянул про Джейн Аррен — ту самую женщину и правительницу Долины, которая некогда поддержала притязания Рейниры на престол, но сбежала во время битвы над Орлиным Гнездом. Ранее она была беременна от покойного принца Деймона и, скорее всего, успешно родила. Неизвестно, где она скрывалась, но возможно, что общими усилиями с Люцерисом она захочет вернуть себе власть в Долине. А это значило, что Джейн скрывалась где-то в Браавосе.       Помимо Джейн Аррен ходили слухи, что в Браавосе подняли знамена с розой Тиреллов. Но откуда в Эссосе быть наследнику сгинувшего дома? Последними его представителями были Джансия Фоссовей и ее сын Лионель, крошечный младенец, но и она, и он погибли у Хайгардена много лет назад. Джансия перерезала себе горло, когда ее схватили люди Хайтауэров, а Лионеля изуродовали так, что было не понять, был ли это он или другой ребенок на самом деле.       Возможно и не был, раз Рогаре осмелились поднять давно забытые стяги Тиреллов. Возможно, младенца тогда спасли и перевезли в Эссос под защиту влиятельного Лисандро, чтобы в будущем вернуть себе Простор. Так или иначе Джейхейрису и всем его людям было не понять, что правда, а что ложь. Но одно они знали точно — битва неминуема. И после пышных торжеств, которые должны пройти, они будут думать, как уничтожить заклятых врагов.       Было решено переждать. Они не знали Эссос настолько, чтобы слепо отправить туда свои войска. Следовало выслушать вердикт Эймонда Стронга.       Подготовка к свадьбам шла успешно. Письма с приглашениями были разосланы во все концы света. Весь город был украшен знамёнами и флажками, гирляндами и драпировками, свечами и лампами, дивными выдумками, необычными представлениями, и все дороги были очищены от слякоти и грязи, палок и всякой скверны. Теперь кирпичные домишки с накренившимися балкончиками и крышами смотрелись весело и свежо. На главной площади и у Великой Септы стояли цветы в расписанных узорами вазах. В коридорах и под высокими потолками вывесили знамена тех домов, которые будут иметь честь соединиться узами брака под крышей Красного замка. Не преминули добавить и знамена Веларионов, хоть Эймонд и противился: после нанесенного ему оскорбления он бы и видеть их не хотел.       По полу расстелили длинные ковры. На кухню свезли более тысячи голов рогатого скота, более двух тысяч кур, перепелов и индеек. Целые телеги с яйцами, мешками муки и зерна ехали из Хайгардена, Утеса Кастерли и Риверрана. Фрукты, овощи, заморские продукты плыли из самого Ланниспорта, Белой Гавани и Солнечного Копья. Арборские и дорнийские вина лились рекой, эль и медовуху тащили целыми бочонками на мулах. Рыба, моллюски, креветки, укрытые в деревянных ящиках с морской водой, плыли из полноводных точек королевств, чтобы угостить короля и его семью своим богатым урожаем.       Столько скопления народа не видел никто! Простолюдины дивились драконам, собравшимся в столице — никогда до этого Драконье Логово так не полнилось. Каждое утро было начато с гула рогов, приветствующих родовитых гостей короля.       Сначала прибыли Веларионы. Лорд Аддам даровал королю крупный перстень из нефрита, инкрустированного серебром, а королеве — ожерелье из крупных жемчужин. С ним приехал Рэйтан, будущий муж Визерры, Алин и Корлис, его сын. Рейнис и Нейрис остались дома. Наверное, Аддам не хотел нервировать и без того обозлившегося Эймонда присутствием девушек. Визерре же Рэйтан лично вручил роскошную диадему из янтаря и яшмы, чтобы продемонстрировать не только свои богатства, но и могущество дома Веларион. Визерра была рада без памяти.       Не отставали и Селтигары. Лорд Бартимос некогда был одним из сторонников «чёрных» и поддерживал притязания Рейниры на престол. Когда Эймонд убил её, а флот Простора застал врасплох флот Корлиса, уничтожив его корабли, Бартимос присягнул на верность королю Джейхейрису. И вот уже последние десятилетия вёл тихую, обыденную жизнь. У него был сын Клемент, а у Клемента — Мейлис, будущий наследник Клешни. И за этого Мейлиса собираются выдать Ширу.       Девочка на приезд своего жениха отреагировала негативно: не пошла встречать, отказывалась от прогулок с ним, даже не хотела вместе завтракать. И чтобы бедняга Мейлис не делал, то всегда получал в ответ «нет». Эймонду пришлось очень постараться, чтобы заставить дочь хоть немного обратить на него своего внимания. Но всё шло безуспешно.       Пожаловали и Аррены — лорд Элдрик, вдовствующая королева Хелейна на Пламенной Мечте и их сын Дейгон на Солнечном Огне. Вот кого король хотел видеть меньше всего, но не позвать их было бы ужасным оскорблением. С собой лорд Элдрик, который оставил противный след в воспоминаниях Эймонда, привез охотничьих соколов и вручил королю, принцам Мейкару и Деймону. Из Долины также прилетел Деннис Сильвер верхом на Сером Призраке — драконий бастард, который принимал участие в войне на стороне Рейниры, а после поражения у Орлиного Гнезда перешёл к противнику, предав свою королеву. Он очень сдружился с Арренами, а когда Элдрик предложил ему один из замков, то вовсе остался жить в Долине вместе со своими сыновьями. На свадьбы его пригласили исключительно потому, что у него был дракон, и забывать о его дружбе в будущем не следовало.       Следом прибыл Бриндон Хайтауэр, сын и наследник Отто. Во время отсутствия отца он управлял Хайгарденом и за эти годы заново отстроил замок после того погрома, в котором убили Рейнис и погребли Мелеис. С собой он привез с десяток телег дичи и роз, выращенных в садах Хайгардена.       Из Риверрана пожаловал Кермит Талли, сын и наследник лорда Эльмо, мастера над законами. Поскольку смерть жены и дочери Илизы слишком сильно подорвала здоровье Эльмо, у него не было сил ездить в Риверран, поэтому землями управлял Кермит, такой же рыжий, как его погибшая сестра, но, к счастью, не болезненный. Он сверкал не только здоровьем, но и невиданным никому умом и проницательностью. Мужчина сразу же стал душой компании. В подарок своему любимому племяннику Мейкару, который так походил на бедняжку Илизу, он даровал ему лук из секвойи.       Из Штормового Предела же пожаловали дочери Борроса Баратеона — Кассандра, Флорис и Эллин. Со смертью их матушки, леди Эленды, замком некому было управлять: лорд Боррос все время находился в столице, занимая пост мастера над войной, поэтому выбор пал на его старшую дочь Кассандру. Она денно и нощно готовила своего сына, Борроса Младшего, к трону Штормовых земель. Конечно, полной властью Кассандра не располагала — в замке находились подопечные лорда Борроса, которые контролировали власть, но это не мешало скверной характером и духом женщине называть себя правительницей Штормовых земель.       Как родная тетя всем детям Марис, своей сестры, Кассандра должна была преподнести символические подарки Дейнис и Шире. Она так и сделала — предоставила племянницам сундуки, но вот что было в сундуках… Только пергамент, чернила, перья да какие-то потрепанные книжки.        — «Ваша мать любит писать», — сказала леди Кассандра с усмешкой. — «Будем надеяться, что ее талант передался и вам».       Увы, вражда двух сестер как началась почти два десятка лет назад в Штормовом Пределе, так и продолжалась и по сей день. Марис пыталась с ней помириться, но все было без толку: время сделало Кассандру сквернословной и желчной. В побеге за славой и властью она отвергла от себя не только Марис, но и остальных сестер. И своего сына она растила точно таким же.       Из Утеса Кастерли тоже приехала вся семья Ланнистеров. Леди Джоханна, покойная супруга Джейсона, уже была в Королевской Гавани на коронации Джейхейриса вместе с маленькими детьми. Теперь же они все повзрослели. Высокий златовласый юноша — ее сын Лореон, правитель Запада. Стройные и высокомерные леди все на одно лицо — его сестры: Сирелла и Элспет. Третья, Тишара, была на Железных Островах, а четвертая, Люсия, была отдана замуж за сына Кригана Старка и находилась в пути. После таинственного убийства Джейсона Ланнистеры перестали посещать столицу. Отто и Эймонду вовсе казалось, что они не прибудут, но не тут-то было. Лореон, как вежливый и галантный юноша, невозмутимо подарил королю и королеве золотую посуду, а обручившимся — дорогую парчу и бархат. Казалось, что Ланнистеры совершенно забыли свои обиды, но это было только на первый взгляд.       Если бы они про них забыли, то с ними бы не было кораблей Дальтона Грейджоя. Его приезд изумил всех. Никогда не было такого, чтобы сам Грейджой пожаловал в столицу без злых умыслов. Корабли с черными парусами и золотым кракеном заставили всех испугаться. Железо и меха, в которые были одеты железнорожденные, и вовсе привели всех горожан в невообразимый ужас. Сам Дальтон был высоким и крепким мужчиной, волосатым там где надо и не надо. С заплетенными в косу бородой и волосами, он больше походил на зверя, чем на человека. А на голой груди носил железный доспех с нацепленным на поясе топором.       В войне Джейсон Ланнистер успел присмирить Железные Острова, и впоследствии два дома скрепились узами брака. То, что Дальтон Грейджой прибыл вместе с Ланнистерами, не предвещало ничего хорошего. И все это осознавали. Ланнистеры бросили вызов королю.       Долгая дорога заняла у гостей прямиком из Дорна. Леди Дженнелин Айронвуд, нынешняя правительница самого южного королевства Вестероса, прибыла в сопровождении супруга Кайла Мартелла и сына — принца Оберина. В столице она была в первый раз, и чтобы скрепить союз Дорна и короны, длившийся почти два десятка лет, она привезла с собой выращенную в Дорне породу прекрасных лошадей. Эймонд до сих пор вспоминал о них с дрожью: почти летящие скакуны были слишком строптивые для них, северян. На юге же дорнийцы управлялись с ними легко и просто. Но король принял подарок с улыбкой и поблагодарил Дженнелин за визит.       Остальные гости замка относились к дорнийцам с осторожностью. Они хоть и жили мирно долгие годы, но предрассудки, закладываемые двумя народами на протяжении столетий, были слишком крепки. Эймонд же, который уже бывал на юге, был единственным, кто их не боялся и сопровождал Дженнелин и ее сына в прогулках по городу, показывая красоты своего дома теперь ей.       И, наконец, последними, кто пожаловал в столицу, были Старки. Лорд Криган и его сын Рикон вместе с супругой Люсией Ланнистер прибыли по морю. В подарок королевской семье Криган вручил больших борзых и меха — соболей, горностаев, белок и зайцев.       Королевский двор полнился именитыми гостями до отвала. Город ликовал вместе с правителями. Простолюдины радовались праздникам, потому что знали, что какие-то крохи с королевского стола достанутся им. И никто не вспоминал о стягивающихся за Узким морем врагах.

***

      Дейнис подмяла под себя книгу. Тяжёлый томик с историей Семи Королевств был слишком тяжёлым для её колен, поэтому ей приходилось каждый раз его поднимать, чтобы не затекли ноги. Сидя под раскидистыми кронами яблоней, она наслаждалась пением птиц и тишиной сада. Мягкая трава щекотала ей ноги и ладони. Ей бы никогда не хотелось прерывать этого умиротворённого и спокойного момента, которого скоро может и не быть.       После того пророческого сна кошмары ей больше не снились, и снов она больше не видела. Будто всё угрожающе затихло перед бурей. И это не могло не беспокоить её. Отец последние недели ходил мрачный и молчаливый, а это значит, что что-то точно успело произойти. К сожалению, политическими делами он с ней не делился.       Она перелистнула страницу, откидываясь на шершавую поверхность ствола дерева. Пожелтевшие, испещрённые временем листы были тяжёлыми и пахли пылью. Рисунки почти обесцветились, посерели, утратили свои краски, но чернила, много раз переписанные мейстерами в Цитадели, ещё сохраняли чёткость.       «В сто третьем году король Джейхейрис Первый скончался в своей постели. Ему было шестьдесят девять лет. Его тело предали огню, а останки погребли на Драконьем Камне. Все Семь Королевств оплакивали смерть Старого короля, пока на престол не взошёл его внук, Визерис Мирный».       Дейнис взглянула на портрет, достаточно пожелтевший и потускневший. Лишь линии лба да подбородка выглядели ярче остального, но и это не дало ей полностью воспроизвести портрет своего деда. Отец никогда не показывал его и не рассказывал о нём. Почему-то для него эта тема была больной и раздражительной. Зато бабушка Алисента отзывалась о покойном супруге по-доброму, но тоскливо.       «Правление Визериса Мирного продлилось долгие-долгие годы. И хоть король посеял смуту во всем Вестеросе, в народе его принято считать…»        — Дейнис, наконец-то я тебя нашел!       Она с раздражением отвлеклась от чтения и вскинула голову, тут же изумившись. К ней шел Мейлор, сверкая лучезарной улыбкой. Ее сердце пропустило бешеный удар и бросило в холодный пот. Ей стоило больших усилий оторваться от него и встать на ноги. Как же он не вовремя! Ей так не хотелось, чтобы он ее видел! Он наверняка знает, что она скоро выйдет замуж. Все эти недели Дейнис избегала встреч с ним, потому что боялась его реакции. Ей было неведомо, разозлится он или, наоборот, обрадуется. Хотя чему тут радоваться… подруга выходит замуж за нелюбимого человека только из чувства долга, подобное событие не должно выглядеть счастливым.       Но Мейлор, казалось, совсем об этом не переживал. Высокий, выше и сильнее ее во всем, он поднял ее на руки и закружил как пушинку.        — Голубка, ну и стоило от меня столько бегать? — хохотал он звонким голосом, от которого кружилась голова — он был сладким, как патока, и тягучим, как птичье пение. — Мы же друзья! А друзья никогда не оставляют друзей в беде.       Он опустил ее обратно на траву, и ноги невольно подкосились под платьем. Чтобы удержаться на них, ей пришлось перевести дух.        — Я… извини, — ее голосок, как писк мыши, вровень ему не стоял. — Я так по тебе скучала!       Дейнис все никак не могла оторвать от него взгляд, любуясь Мейлором вблизи: до этого она его почти не видела, занятая подготовкой к свадьбе и прочими глупыми занятиями. Он так вырос и возмужал после их последней встречи! Но глаза — фиалковые озорные бусинки, продолжали светиться лукавством и радостью, как в детстве. Именно за этими глазами Дейнис всегда следовала и подчинялась, внимала им и позволяла руководить ее разумом. И сейчас ей казалось, что она тонет с головой в их фиалковом цвете.       Если бы у нее спросили ее идеал — она бы незамедлительно назвала Мейлора. Друга, который прошел с ней через все невзгоды. Всего лишь друга…        — Я тоже по тебе скучал, голубка. Визерра сказала, что тебя можно найти здесь, вот я и пришел. Подумал, что ты опять захочешь сбежать от меня и спрятаться в своем гнездышке. Но не тут-то было! Я поймал тебя и теперь не отпущу, даже не надейся.       От его слов в душе затеплилось знакомое чувство трепета. Но оно тут же разбилось о стену разума: если он не злится на неё за скорую свадьбу, то он молчаливо одобряет её. И улыбка снова пропала с её лица. А что она от него ожидала? Что он расторгнет её свадьбу? Что откажет отцу и дяде Дейрону в браке? Как глупо.        — Зачем ты меня искал? — уныло сказала она, склоняясь за брошенной книгой. Тело отказывалось уходить от него. — Я сейчас очень занята, мне не до твоих затей.        — Как зачем? — изумился Мейлор, прислоняясь к дереву и отрезая ей все пути отступления. — Мы с тобой давно не виделись. Ты чего губы надула, голубка?       Она просто не могла на него злиться… Это «голубка» нежило её, как тёплое солнце в холодную зиму. Дейнис снова зарделась розовым румянцем. И всё равно он искал её, хотел провести с ней время…        — А как же Элспет? — уклончиво поинтересовалась она, припоминая ему о супруге, которая тут же вызвала в ней вспышку ревности. — Она в положении и наверняка нуждается в твоём внимании, как и твой сын.        — С ними ее мать и сёстры, им не до меня, — отмахнулся тот. — Я привязан к ним на всю жизнь, а ты скоро улетишь в своё новое гнёздышко, из которого я вряд ли тебя заберу.       Мейлор забрал у неё тяжёлый томик и бросил на пенёк. Дейнис хотела было возмутиться такому небрежному отношению к старым книгам, но его горячие руки отвлекли её от возмущений. Они были такими же, как у Мейкара, только нежными и родными. На запястьях он носил тяжёлые золотые браслеты, напоминавшие кандалы. Однажды она спросила у него, почему он их носит, и Мейлор ответил: «Это мои цепи. Я ношу их, чтобы помнить о том, что я привязан к государству». Был бы Мейлор свободным, он бы давно улетел отсюда.        — Помнишь, ты говорила о своём самом большом страхе? — спросил он, хитро смотря на неё.        — Это о каком же?       Он обернулся на холм Рейнис, на котором сверкало своим огромным железным куполом Драконье Логово. Дейнис вздрогнула.        — Нет, я не…        — Так, спокойно, голубка, — Мейлор мягко удержал её подле себя. — Не пугайся. Ты так сильно боишься драконов, что я просто не могу не попытаться развеять твои мнимые страхи. Поверь, они совсем не страшные. Они — наша стихия. И пока ты не уехала отсюда, я хочу подарить тебе свадебный подарок — полёт в небе. Ты никогда не забудешь это воспоминание, даю тебе слово.       Он улыбался мягко и лучезарно, и на душе становилось спокойно. Мейлор был надёжным. Он всегда выручал её и принимал вину на себя, даже когда она лажала перед отцом. Он никогда не желал ей плохого. И она доверилась ему — ему и этим улыбающимся губам, которые так любила.       Скоро она уедет отсюда в свою клетку. Так если есть возможность расправить крылья в последний раз, то почему бы ею не воспользоваться?       Дейнис согласно кивнула ему, и Мейлор радостно повёл её к тайному выходу из сада. Они вылезли из сделанного кем-то в кустах проема, прошли, держась стены, и вылезли через арку к выходу из замка. Здесь все заросло плющом и дикими деревьями. Со стороны это место скрывали высокие макушки деревьев из сада, так что казалось, будто здесь ничего не было. Здесь же их поджидал слуга с плащами.        — А ты, как я вижу, подготовился, — заметила она, надевая на себя накидку. — Что, если бы я отказала?        — Ты бы не отказала, — самодовольно хохотнул он, беря лошадь под узды. — Только не мне.       Он посадил её в седло и запрыгнул сам. Дейнис отдала бы всё в жизни, лишь бы чувствовать позади себя его грудь — мощную опору, которая помогала ей удержаться в седле.       Вместе они проехали, скрываясь от глаз городской стражи, все дальше и дальше по Ткацкой улице, мощеной камнем. Прилавки с шелками и льном, муслином и сукном, привезенными с разных концов света, сверкали разными цветами и узорами; под соломеными крышами висели куски животной кожи, уже обработанной и гладко отполированной. Люди здесь были шумными — в воздухе пахло предвкушением скорых торжеств. Наверняка многие головы задавались вопросом, сколько денег потратил король и сколько он потребует еще после окончания свадеб. Но, конечно, все сейчас предпочитали радоваться счастливым дням и не думать о том, что ждало их после. Счастье короля — счастье народа. И пока королевская чета наслаждалась устроенными праздниками, все ликовали.       Дейнис, после устроенной Корианной сцены в Драгонфорте, еще не оправилась от людского внимания. Отец сказал, что ей пора показаться на глаза всему народу, но страх сковывал ее всю. И прямо сейчас она прижималась к груди Мейлора, придерживая капюшон на голове одной рукой, а другой держа поводья. В хаосе множеств лиц никто не мог ее разглядеть. Никто не мог крикнуть, что она ведьма, что в корне было неверно. Но Дейнис все равно не хотела, чтобы они глядели на нее. Не сейчас, когда она была с ним.       Он сжал ее руки так сильно, что она перестала чувствовать пальцы. Ветер бил ей в лицо, и на глазах появлялись слезы. Ей хотелось бы думать, что от счастья. Верный конь несся галопом до Драконьего Логова как черная тень — и вот они были уже внутри, куда их пустили драконоблюстители, давно поджидавшие Мейлора.        — Вы сегодня запоздали, ваше высочество, — сказал шутливо один из мальчишек, который учился искусству драконоблюстителей. — Можно узнать, кто с вами? Вряд ли драконы обрадуются присутствию чужого.       Дейнис сжалась. Он сказал это так, будто она не являлась членом семьи Таргариенов. Ну конечно, мальчишка же не знал ее.        — Со мной принцесса Дейнис, дочь Эймонда Одноглазого, — Мейлор заботливо снял с неё накидку и передал её этому же мальчишке. Тот застыл, увидев её белые волосы. — И она не чужая, она мой друг, как и ты. Запомни её хорошенько.       Он говорил беззлобно, скорее, журил за неосведомлённость, но, чтобы не потерять лояльность принца, слуга всё равно извинился и поклонился его спутнице, поспешно удалившись. В этом и был весь Мейлор — он относился ко всем как к равным себе, но никто, кроме него, не мог переступить устоявшиеся традиции млеть перед королевской династией.        — Пойдём, Церера внутри, — Мейлор снова взял её за руку, словно родитель защищал беспомощного ребёнка. Дейнис и была таковой — за стенами дома, на свободе, она была лакомым куском для каждого.       Здесь она находилась во второй раз, в первый её приводили, когда она была ещё малышкой. Дейнис высоко вскинула голову, безропотно следуя за Мейлором. Огроменный потолок купола доставал, наверное, до самого неба. Просторная площадь пылилась костями сожжённых завтраков драконов, и драконоблюстители, тихо снующие в отдалении, убирали останки. Здесь даже не горели факела — людям приходилось довольствоваться светом из приоткрытых дверей Логова. Под потолком закручивались вытесанные из камня балкончики — матушка когда-то говорила, что все они были заполнены до отвала, когда короновали Джейхейриса. Дейнис и представить не могла, что здесь были такие большие скопления людей…       Чем дальше они проходили, тем отчётливей чувствовался запах горелого мяса. Мейлор, уже привыкший к такому, шёл беспечно, а вот Дейнис пришлось зажать нос пальцами. Теперь внутри прослеживалось предательское чувство страха.        — «Ты не боялась, когда шла следом за Широй!» — напомнила себе она. — «Так чего же страшишься сейчас? С тобой Мейлор!»       И её пришлось с трудом подавить в себе испуганный восклик, услышав бренчания цепей. Мейлор сжал её ладонь.        — Похоже, мы разбудили других жителей, — сказал он, кивая в тень.       Оттуда блеснула белая чешуя. Потом показался красно-чёрный хвост. Из темноты высунулись две морды — одна серебряная, с растопырившимся кожаным воротником на затылке, вторая красная с кривыми клыками. Драконы, как две змеи, шипели и пускали ошмётки огня. Цепи не давали им ступить и шагу. К счастью, они были достаточно маленькими, чтобы проглотить её.       Дейнис застыла, глядя на зверей круглыми от страха глазами.        — Это Жемчужина и Кракен, — успокоил её Мейлор. — Драконы Деймона и Лейны. Они сами по себе безобидные, так что трогать не будут. Идём дальше.       Она кивнула, следуя за ним вглубь Логова. Холод каменных стен колол пальцы. Под ноги попадались либо камни, либо обглоданные кости — им то и дело приходилось запинаться и обходить их. Их дыхание, слившееся воедино, сближало их перед ликом опасностей, спрятанных в темноте.       Вот они увидели Сиракс, спрятавшую морду под крылом; Вараксеса, сидящего рядом. Он грозно склонил рогатую голову и раскрыл пасть — как и его хозяин, Мейгор, дракон был настроен враждебно ко всем. Ни разу в жизни Дейнис не подходила к нему настолько близко.       Тессарион встряхивала кобальтовую голову, избавляясь ото сна. Пламенная Мечта была почти незаметна — её голубая чешуя сливалась со здешним пейзажем, но она была такой большой, что было трудно её не увидеть. Одна только её голова занимала половину пространства! Когда Дейнис проходила мимо неё, она почувствовала, как её ноги обожгло тёплое драконье дыхание. Следом открылись большие блюдца глаз, хищно уставившись на незваных гостей. Дейнис от неожиданности подпрыгнула:        — Мейлор, она не спит! Она смотрит на нас!        — Да брось, она так обленилась, сидя в Долине, что даже не встанет, — шутливо бросил Мейлор, беря её за плечи. — Самое интересное нас ждёт впереди.       Он был прав — Пламенная Мечта проводила их взглядом, а потом, как ленивая кошка, перевернулась на другой бок и заснула, оставшись в темноте большой чёрной глыбой.       Яркая чешуя Солнечного Огня выделялась среди общего мрака, а его рожки, словно два луча света, смешно затопорщились, когда дракон поднял морду. Серый Призрак же, которого Дейнис видела впервые, удивил её кривой шеей.        — В битве у Орлиного Гнезда, когда принц Деймон с другими всадниками прилетели за твоим отцом, Вхагар прокусила шею Серого Призрака, защищая Тессарион и Дейрона, — объяснил Мейлор. — Призрак чудом остался жив, но кости срослись криво. Смотри, даже на чешуе остались следы от клыков Вхагар.       Мимо Лунной Плясуньи, что встретила гостей дружелюбней, чем все остальные, Шрикос и Моргула они прошли тихо и незаметно. Один Морской Дым находился от всех в отдалении, как изгнанник. Дейнис даже стало жаль его.       И вот они нашли саму Цереру, что забилась в самый укромный уголок. Вблизи она была ещё красивей, чем в небе, и могла поспорить с Солнечным Огнём за звание самого прекрасного дракона.        — Нас ждёт ещё один полёт, Церера, — сказал Мейлор на валирийском, гладя её блестящую розово-жёлтую чешую. — Встречай новую гостью.       Дракон тряхнул головой, и звон цепей заставил всех остальных обитателей пещер проснуться. У Цереры была миловидная морда с оттопыренным красным гребнем от макушки до хвоста. Кленовидный кончик хвоста постучал по земле.        — Она так здоровается, — поспешил объяснить Мейлор, щекоча шею дракона, словно тот был домашним животным — совсем не опасным и прирученным. — Давай, подойди, она не укусит.       И, не дожидаясь Дейнис, сам подтолкнул её к Церере. Она зажмурилась — всё равно боялась смотреть в глаза зверю, но руку вытянула. Тёплая морда прикоснулась к её пальцам, обнюхала, а затем обдала горячим жаром. Тихий рокот, походящий на гортанное мурчание, исторгся из её глотки. Дейнис подавила восторженный восклик.        — Хорошая девочка, — похвалил Мейлор; она сперва не поняла, к кому он обращался, но спрашивать постеснялась.       Он снял железные цепи с шеи дракона. Церера свободно отряхнулась, избавляясь от стального натиска, и расправила крылья. Даже они были своеобразные, странные — словно большие паруса, они тянулись с перепонок передних лап до хвоста. Наверное поэтому в полёте дракон мог совершать разного рода кувырки — с такими крыльями это было не помехой.        — Ты знаешь, как взбираться в седло? — спросил Мейлор, с восхищением глядя на Цереру, будто видел её в первый раз. Иной раз Дейнис казалось, что он никого не любил так сильно, как своего дракона.        — Нет, — тихо и стыдливо призналась девушка, замявшись.        — Странно такое слышать от дочери человека, который имел самого матёрого дракона в мире, — усмехнулся он. — Ничего, я научу. Хватайся за ремни седла и потом подтягивайся. Вот так, умница!       Церера опустила спину насколько могла. Дейнис молилась всем богам, которые услышат её в этой драконьей яме, лишь бы она не сорвалась с её спины и не разбилась. Она впервые трогала драконью чешую — горячую и гладкую. Ей пришлось потрудиться закинуть ногу через седло.        — «Знала бы — не надела платье!»       Дракон встал, тряхнув крыльями. Дейнис испуганно воскликнула и вжалась в седло. Мейлор засмеялся, взобравшись следом с невообразимой лёгкостью. Он взял поводья в свои сильные руки, прицепил Дейнис ремнями и задорно воскликнул:        — В небо, Церера! — его валирийский смешался с гортанным мурчанием зверя.       Дракон разбежался, оттолкнулся от земли и… Дейнис зажмурилась, боясь посмотреть вниз. Вся скованная страхом, она замертво вцепилась в седло и не отпускала. Мейлор мягко разжал её окаменевшие пальцы.        — Открой глаза, Дейнис! Смотри! — крикнул он сквозь ветер.       И она послушалась его. Церера летала под самым куполом. Внизу оставались драконы, протянувшие к ним морды. Они обиженно кричали и взмахивали крыльями, тоже желая отправиться в полёт. У неё закружилась голова от такой большой высоты, но это было ещё не всё! Мейлор был бы не Мейлором, если бы не показал ей город.       Церера полетела к воротам и сложила крылья к телу. Словно стрела, она свистнула наружу и оказалась в небе. Солнце ослепило глаза всадникам и окрасило чешую дракона нежными, розовыми бликами. Её красный гребень, проходящий вдоль всего хребта, стал кроваво-алым. Церера купалась в лучах солнца и любви народа.       С высоты Дейнис увидела далёкий Красный замок, возвышающийся на холме Эйгона. Его яркий кирпич выделялся среди серых и бледных хижин и крыш. На холме Висеньи возвышалась Великая Септа — меньшая по габаритам и не настолько приметная. И везде расстилался ковёр из домишек и людишек, карет и повозок, танцоров и купцов. Церера летела, ведомая направлениями ветра. Её паруса-крылья плыли по воздуху, словно она была летающим кораблём.        — Как же здесь красиво! — воскликнула Дейнис, оборачиваясь к Мейлору через плечо. Страх упасть совершенно пропал. — Теперь я понимаю, почему ты так любишь летать!        — Ты не видела самого главного, голубка! — засмеялся парень.       Ветер шевелил его белые волосы, заставлял их падать ему на лоб и глаза-фиалки. Дейнис невольно залюбовалась им, поэтому не сразу заметила, как Церера ринулась вниз. Дракон камнем падал на черепичные крыши домишек. Её сердце рухнуло в пятки.        — Мы сейчас разобьёмся!       Вместо этого Мейлор потянул на себя поводья, и Церера пронеслась в футе от крыш, снова взмывая вверх. Люди внизу засвистели и захлопали. Дейнис выглянула со спины — и впрямь, горожане так радовались представлениям Мейлора, будто летали они, а не он. И ей захотелось когда-нибудь заслужить такую же преданную любовь.       Воодушевлённые и радостные, они пролетели Черноводную, осмотрели все шпили замка и вернулись обратно в Драконье Логово. Мейлор мягко опустил дракона на землю, спрыгнул и помог Дейнис слезть. Спускаясь, она запуталась сапогами в длинном платье и чуть было не упала, но тот подхватил её за спину и поставил на ноги. Его касания отдавались по её телу приятной дрожью.       Драконоблюстители увели Цереру, явно недовольную тем, что полёт завершился так скоро. Дейнис на прощание погладила её уже безо всякого страха.        — Спасибо тебе, Мейлор, — искренне поблагодарила она его. — Это было чудесно. Я и не думала, что летать — это так здорово!        — Всё для тебя, голубка, — улыбнулся он и подмигнул: — Обязательно приезжай сюда почаще — буду катать на Церере.       Он невольно напомнил ей о скорой свадьбе с Мейкаром, и радость как рукой сняло. Она вся поникла, как завядший цветок. Скоро она выйдет замуж и навсегда уедет в Сумеречный Дол, а Мейлор останется здесь… с женой и детьми. У неё тоже будут дети, но… не такую судьбу она себе хотела. Совершенно не такую.        — Ты чего? — нахмурился он.        — Мой жених, — буркнула она. — Мейлор, я не хочу…        — Дейнис, вот ты где!       Громкий и грозный восклик человека, которого она хотела видеть меньше всего, заставил её содрогнуться от вернувшегося страха, чувства неизбежности. Эйфория от полёта прошла, она приземлилась обратно, но земля выбила из неё весь воздух. И Дейнис предстала перед Мейкаром покорённой и разбитой.       Тот шагал широко и быстро. Полы плаща немилосердно бились о его ноги при каждом сделанном шаге. Всегда злое лицо смотрело на них двоих, как на нашкодивших детей. И если Дейнис вся сжалась, то Мейлор вот уж точно не испугался кузена, наоборот — миролюбиво заулыбался.        — Дейнис, ты почему сбежала из замка? — требовательно спросил Мейкар, смотря на неё из-под полуопущенных век, как делал всегда, когда злился. — А если бы с тобой что-то случилось?       Он по-собственнически осмотрел её. Дейнис очень хотелось отдёрнуться от него, всем своим видом выказать ненависть к его неуместному поведению, но не могла. Он — её будущий муж, разве можно было так с ним говорить? И Мейкар с удовольствием пользовался её покорностью.        — Со мной всё в порядке, — сказала она, пряча глаза.        — Она была со мной, — выступил Мейлор, мягко похлопав кузена по плечу, словно он был его самым близким другом. Мейкар посмотрел на его руку без всякого энтузиазма. — Ты зря волнуешься, Мейкар.       Тот глубоко втянул в себя воздух. Быть спокойным в присутствии брата короля для него было непосильной ношей. Но он нёс её достойно. Натянув на себя учтивую улыбку, принц поклонился ему и грубо притянул к себе Дейнис.        — Извините, ваше высочество, за столь грубое вмешательство. Я всего лишь беспокоюсь о моей невесте. Если бы она меня предупредила, то я был бы спокоен.        — «Да как ты вообще узнал, что меня нет в замке?» — хотела было возмутиться Дейнис, но промолчала.       Мейлор посмотрел на них, медленно снимая перчатки. Было невозможно предугадать, что он думал. Мейкар стоял в напряжении, сжимая её за талию так сильно, что она начала задыхаться. Внутренне Дейнис молилась, чтоб Мейлор спас её от его хватки и сказал пару ласковых, чтобы навсегда отвадить его. И, возможно, он бы так и сделал, если бы что-нибудь к ней чувствовал.       Вместо этого он просто пожал плечами и улыбнулся ей:        — Ну что ж, тогда не буду вам мешать. До встречи, Дейнис.       И ушёл. Оставил её одну наедине с этим тираном.       Её сердце разбилось на куски от разочарования и обиды. Он даже не обернулся на неё! Неужели Мейлор настолько к ней равнодушен, что не заметил её истинных чувств? Её принц не мог так поступить, нет…        — Раз вы уже полетали, — пренебрежительно сказал Мейкар. — И провели время с этой чудовищной ящерицей, то…        — Не называй её так! — Дейнис впервые подняла на него голос; в ней проснулась абсолютная, обжигающая злость. — У неё есть имя!        — Мне плевать, как её зовут. Ящерица есть ящерица, — раздражённо фыркнул тот. — Карета уже ждёт нас, пойдём быстрее.       Дейнис вырвалась из его стальной хватки и взвилась пуще прежнего. Ей хотелось расцарапать его лицо, толкнуть на землю, сделать всё, чтобы он перестал относиться к ней как к своей вещи. Хотелось задеть его за живое.        — Ты такой озлобленный, потому что не имеешь собственного дракона, да?       И она это сделала.       Мейкар открыл было рот, чтобы сказать что-то в свою защиту, но тут же закрыл. Вместо этого в его голубых глазах полыхнул жестокий огонёк. Его всегда задевало то, что у Деймона и Лейны вылупились яйца, а его так и не проклюнулось.        — Ты переходишь все границы, Дейнис, — процедил он. — Извинись, и я забуду то, что ты сейчас мне сказала.        — Извиниться?! — крикнула она так, что её голос пронёсся по всему Логову, заставив цепи драконов забренчать. — Это ты должен извиниться за то, как ты ко мне относишься! Я не твоя вещь, Мейкар, и никогда ею не стану даже после свадьбы!       Вылив на него весь накопившийся яд, Дейнис бросилась к выходу из Логова. Мальчишка, который встречал их с Мейлором, подал ей накидку, но она совершенно про неё забыла. Ноги несли её прочь, прочь отсюда.        — Дейнис, постой! — Мейкар крикнул ей вдогонку, но она пропустила приказ мимо ушей.       Он нагнал её у ступеней, грубо схватив за локоть:        — Я сказал тебе остановиться!        — Кто тебя просил меня искать? Кто просил тебя всё портить?! Я ненавижу тебя, Мейкар Таргариен, ненавижу! Я никогда тебя не полюблю, даже не надейся!       Гнев застелил ей глаза, прокатился по её венам, сделал из неё дикарку. Она отвесила ему звонкую пощёчину. Наслаждение, которое принёс ей удар, заставил её ужаснуться. На щеке Мейкара остался чёткий красный след. Дейнис испуганно прикрыла рот руками. Тот этого не ожидал. Наконец-то он посмотрел на неё как на равную — не как на вещь.       Не дожидаясь момента, когда он очнётся, Дейнис спустилась со ступеней и села в карету. Сердце стучало так бешено, что чуть ли не выпрыгивало из горла.        — Езжайте, — приказала она.        — А как же его высочество? — высунулся кучер.        — Он найдёт себе другую карету, — холодно ответила Дейнис, отсекая все возражения. — Я приказываю вам ехать.       Старик послушно хлыстнул коней, и колёса застучали по неровной, грубой дороге. Цокот копыт был единственным, что она слышала. Рука, которая ударила Мейкара, больно саднила. Но чувство удовлетворения было несравнимо с этой болью.                     Дейнис вернулась в свои пустые, чуждые покои. Кровать была застелена новыми простынями, на столике лежали свежие фрукты и закуски, горели новые свечи. Из окна дул прохладный ветерок, и она закрыла ставни, чтоб не замёрзнуть. Как назло вид выходил прямо на Драконье Логово, из которого она вернулась расстроенная и несчастная, чем когда уходила. Полёт с Мейлором подарил ей незабываемые ощущения, но присутствие заносчивого, глупого Мейкара всё испортило.       К ней постучались.        — Войдите, — сказала девушка, убирая перчатки.        — Привет!       Из дверного проёма высунулась белая головка Визерры. Подруга сияла не только снаружи, но и изнутри, будто в неё посадили тысячу светлячков. На ней была диадема, которую подарил Рэйтан Веларион. Дейнис заметила без зависти и злобы, что Визерре не шли такие роскошные украшения. Она привыкла видеть её в простых одеяниях, какие придавали подруге невинный, чистый вид. Сейчас же она стала какой-то другой. Наверное, на неё сказывалось влияние Веларионов.        — Здравствуй, проходи, — Дейнис пригласила её внутрь. Сейчас ей очень недоставало компании.        — Я слышала, что ты была с Мейлором, — робко сказала подруга, пряча руки за спину. Она виновато потупила глаза.       Дейнис сразу смекнула, что к чему, и выгнула бровь:        — Теперь я поняла, как Мейкар узнал, где я нахожусь.        — Прости, прости, прости! — Визерра надула губы совсем по-детски. — Он так ко мне прицепился, что я просто не могла не сказать ему! Сама же знаешь, каким упрямым он бывает, просто жуть!       На неё невозможно было злиться.        — Ничего, уже неважно, — Дейнис вздохнула, присаживаясь в кресло у потухшего камина. После полёта ноги были совсем ватными, да и волосы все растрепались. В таком состоянии ругаться было непростительно.       Подруга, видя её поникшее состояние, поставила на стол подарок, который она прятала. В плетёной корзинке лежали пышные булочки, только-только из печи, с мёдом и клюквой, и горшочек с тёплым молоком. Аппетитный запах заставил их животы заурчать.        — Булочки по тому самому рецепту принцессы Бейлы, — сказала Визерра, всё ещё робко переминаясь с ноги на ногу. — Попросила кухарку испечь. Всё как в детстве.        — Бейла намазывала одну сторону клюквой, а другую мёдом, чтобы было кисло и сладко одновременно, — Дейнис невольно перенеслась в прошлое, вспоминая просторную кухню Сумеречного Дола и Бейлу, заляпанную в муке, которая всегда выгоняла всех слуг, когда ей хотелось похозяйничать одной. — Ты однажды добавила слишком много клюквы, и твои булочки было просто невозможно есть!       Визерра восприняла ее слова как знак прощения и, радостная, села рядышком, отламывая пышные угощения. Надкусанная булка в руках, на голове — тяжёлая и роскошная диадема. Что может быть нелепей этого? Дейнис посмеялась этим мыслям.        — Ты чего хихикаешь? — Визерра сначала не поняла, над чем та смеялась.        — Ты так и будешь сидеть с этой короной на голове? — давясь молоком, хохотнула Дейнис.        — Ах, эта…       Она с трудом отцепила от волос массивные драгоценные камни и положила подарок на стол.        — Мне приходится её носить, чтобы не обидеть Рэйтана, — объяснила она, недовольно косясь на злосчастную диадему. — Мне очень важно, что он обо мне подумает. Вдруг разозлится? Вдруг откажется от свадьбы? Этот брак выгоден моей семье, я просто не могу опозориться и потерять такой великолепный шанс.        — Так он тебе не по нраву? — сочувствующе спросила Дейнис. — Рэйтан.        — Нет, что ты! Он очень хороший молодой человек, приятный и милый. Он устраивал мне пикники на его личном корабле «Морская Звезда». Сказал, что научит меня искусству моря. Рэйтан такой же как я, может, только чуточку смелее. И я счастлива, что выхожу за него замуж.        — Но всё равно боишься, что свадьба расстроится.       Теперь и тёплое молоко, и вкус медовой клюквы холодил язык. Есть совсем расхотелось. Воспоминания детства разбились о жестокую реальность. Побыть в мечтах совсем не удавалось.        — Дейнис, я кое-что тебе не рассказала, — вдруг тихо призналась Визерра, скатывая мякоть булочек в шарики. — У подруг не должно быть секретов, а я утаила от тебя один. Мне очень стыдно…        — «Я тоже скрываю от тебя мою самую сокровенную тайну», — хотелось сказать ей, но она только томно вздохнула и взяла подругу за руку, как делала всегда, чтобы утешить и успокоить её. Стыд заставлял Дейнис трещать по швам.        — И какой же? — ее мягкий вопрос придал Визерре уверенности.        — В пятнадцать лет я переспала с торговцем из порта, — было видно, что говорить об этом было не только грязно, но и невыносимо. — Он был взрослым, старше меня на пару лет. Узнав о том, что мой отец Дейрон Таргариен, он стал проявлять ко мне знаки внимания, дарить подарки, обещать увезти за Узкое море, где, по его словам, у него был большой дом и богатства. Я была наивной дурой и поверила ему.       Её голос задрожал от несправедливости и ненависти к самой себе. Дейнис, наверное, было знакомо это чувство предательства. Сегодня она испила его сполна. Только ей было больно внутри — там, где-то в глубине своих чувств, а Визерра, по натуре своей энергичная болтушка, хранила всё в себе. И не могла никому об этом рассказать, потому что боялась навлечь гнев и позор на свою семью.        — Почему ты сразу мне не написала? Почему не приехала на Драконий Камень? — Дейнис постаралась говорить без осуждения. — Ты же знаешь, что я всегда тебе помогу.        — Всё происходило так быстро и… После того раза он начал меня избегать, говорил, что у него не осталось денег, а ему нужно было возвращаться. Он попросил меня принести ему богатые безделушки, чтоб он смог продать их. Я отдала ему все свои украшения, какие-то взяла у Бейлы и Лейны, до сих пор стыдно… А потом он уплыл, и я больше никогда его не видела. Он просто мной воспользовался и обобрал. Поэтому я боюсь, как бы Рэйтан об этом не узнал и не отказался на мне жениться. Если эта правда всплывёт, то я навсегда останусь обесчещенной. Отцу и так хватило того, что я родилась вне брака, больше я не хочу его позорить.       Дейнис сжала её запястья. Её боль передалась ей, и будто всё то, что пережила Визерра, она почувствовала вдвойне.        — Мне так жаль, — сказала она, вытирая её набегавшие слёзы. — Как ты хранила такой секрет все эти годы?        — Не знаю, Дейнис, и не хочу об этом вспоминать, — она скрыла все следы печали платком и снова заулыбалась, словно этого разговора никогда не было. — Сейчас у меня есть Рэйтан и шанс начать всё заново.       Несмотря на внешнюю слабину, Визерра всегда восхищала ее внутренней силой духа. Именно она всегда подначивала ее на любые авантюры, никогда не могла усидеть на месте, придумывала столько разных приключений на ее дни рождения. Эта милая хохотушка была ей дороже прочих — она была ее семьей. И злость, и обида, и печаль, которые пришлось ей пережить, Дейнис проглотила как яд. Как жаль, что она не смогла узнать этот секрет раньше. Как жаль, что она не может рассказать ей о своей сокровенной тайне.        — Хотела бы я так цепляться за надежду быть счастливой, — вздохнула Дейнис, вспоминая надёжную грудь Мейлора, его крепкую хватку, которой сейчас ей так не хватало.       Как ей было хорошо, когда они были в небе, и как невыносимо, когда он покинул её. Если сердце трепещет от одного только взгляда, неужели это и есть та самая злосчастная любовь, от которой чуть не погибла Визерра? Та самая, которая сейчас заставляла ее задыхаться.        — Похоже у меня тоже есть от тебя секрет, — прошептала она. — Я люблю Мейлора.

***

       — Ну что, девочки, вы готовы?       Голос матушки заставил Дейнис отвлечься от своих внутренних споров. Она попыталась сфокусировать взгляд на своем отражении в зеркале, но не смогла — ее образ замыливался перед глазами из-за обильного света свечей в лампадках и блестящих драгоценных камней, обрамляющих ее шею и голову. Эта поддельная роскошь, блеск богатств, тяжелая парча, в которой она сидела — все раздражало ее, все отягчало ее думы.       Они собирались на торжественный пир в тронном зале, куда пригласил король весь свой двор и приезжих гостей. Дейнис не хотелось никуда идти, но отказаться и уж тем более сослаться на плохое самочувствие она не могла — мейстер бы быстро распознал ее неумелую ложь. Пришлось смириться.        — Мы точно не можем остаться здесь? — в очередной раз захныкала Шира, поправляя накрахмаленный воротничок платья.        — Нет, Шира, не можем, — Марис отвела ее руки и занялась воротником сама. — На это торжество нас пригласил король. Мы не можем ему отказать — все-таки, мы его почетные гости.       Настроение у всех троих было натянутым и унылым, несмотря на роскошь нарядов и веселые украшения в покоях. Казалось бы, все должно было радовать, предвкушать скорые пиршества, множество знакомств, приятные танцы и музыку, но это все меркло перед их мыслями. Каждая думала о своем, каждая о чем-то переживала. Дейнис — о Мейлоре и Мейкаре, Шира — о своем женишке-Селтигаре, а матушка… никто не знал, о чем думала Марис. Ее всегда спокойное лицо ничего не выражало, каждый мускул был подконтролен ее разуму и не давал чувствам взять вверх.       В последнее время она только и делала, что контролировала подготовления к свадьбам дочерей. Всем смыслом ее жизни будто бы стали праздники, которые должны были пройти безупречно, без единого изъяна.       Вот она села на стул, аккуратно подмяв подол пышного темно-синего платья. Все это Марис сделала с изяществом, которому училась всю свою жизнь.        — Я понимаю, как вам сейчас тяжело, — сказала она, щелкая по носу Ширы; ее улыбка была измученной. — Брак — это всегда изнурительный труд. На вас ложится ответственность перед будущими мужьями, обязанность продолжить род, воспитать достойных наследников. Мы, женщины, посвящаем этому всю свою жизнь. Такова наша доля.       Она пригласила девочек присесть рядом. Маленькие морщинки в уголках ее рта и глаз придавали заметный вес ее словам. Эта женщина прожила достаточно, чтобы судить о всех изъянах брака. И повидала многое, чтобы предупредить дочерей о неизбежном.        — В твоем возрасте, Дейнис, я уже родила тебя, — сказала матушка, поглаживая дочь по открытому плечику. Ее движения были медлительными, убаюкивающими. — А в твоем, Шира, моя мать родила меня. Теперь пришла и ваша очередь. У вас есть достаточно времени, чтобы узнать своих будущих супругов — такой роскоши не было даже у меня. Когда прилетел ваш отец, нас с сестрами предупредили о браке. Родители, конечно, рассчитывали выдать за него старшую дочь Кассандру, но получилось так, что он выбрал меня. Я знала о слухах, которые о нем ходили. В молодости ваш отец был очень… эксцентричным человеком.       Она запнулась — кажется, вспоминала о чем-то с тусклым проблеском улыбки на лице. Дейнис внимательно наблюдала за ее переменами и внутренне трепетала, как мать рассказывала об отце. То ли с любовью, то и с ненавистью. Их брак был странным, а любовь — противоречивой. К сожалению, все эти годы она видела только страдания родителей, и ей даже в голову не могло прийти, что эта женщина когда-то была по-настоящему счастлива. А ведь много лет назад она могла смеяться так же задорно, как ребенок, радоваться маленьким подаркам, жить без забот и обязанностей.        — Его было невозможно не бояться, но, почему-то, я была единственной, кто этого не делал, — продолжила Марис, отсекая от себя все воспоминания. — Это было нашим долгом — жениться ради наших семей. Мы научились уважать друг друга, ладить, привыкали к своему присутствию. Даже если сейчас вы уверены, что не будете счастливы в браке, то со временем вы поймете, что даже в таких отношениях можно найти любовь и взаимопонимание. А когда у вас родятся дети, то появится самый ценный смысл жизни, поверьте мне на слово.       Дейнис дотронулась до ладони, которой ударила Мейкара тогда, в Драконьем Логове, и обожглась об собственную кожу. Нет, она никогда не сможет наладить с ним общение, никогда не посмотрит на него так, как на него. Брак будет ее клеймом, ее печатью, ее несчастьем. Ведь тот, кого она вожделеет, уже был женат.       Ободряющая речь матери должна была поднять их дух, но вместо этого только заставила расстроиться.        — Эй, ну вы чего? — Марис чмокнула каждую в макушку. — Выше нос, не всё так плохо. Мейкар и Мейлис вполне хорошие люди, я уверена, что с ними у вас не возникнут неприятности.        — А ты папу до сих пор любишь? — вдруг спросила Шира. — После всего того, что он сделал…       Ничего не дрогнуло на лице Марис. Она была непоколебимой, словно скала. Дейнис не могла догадаться, о чем она думала на самом деле.        — Да, — коротко ответила женщина. — Потому что он подарил мне вас. Вы — мое самое главное счастье, не забывайте об этом никогда. А теперь пойдемте, нас уже заждались. И держите…        — …голову так, чтобы на вас оборачивались, — хором сказали девочки.        — Ты повторила это уже раз сто, — фыркнула Шира.        — Впервые в замке столько людей. Вы всегда должны быть начеку, — без шуток предупредила Марис. — Не болтайте ничего лишнего, на вопросы отвечайте коротко, а если будут чем-то интересоваться — направляйте их ко мне. Несмотря на крепкие союзы, мы не можем никому доверять, кроме семьи. У каждого под этой крышей свои мотивы и желания, а в стенах — уши.       Вместе они вышли в сопровождении слуг.        — Мы забыли Мейгора, — вдруг вспомнила Шира.        — Он должен скоро подойти, — сказала Марис, осматривая коридор. — Я пошлю за ним.       В последнее время брат не только не появлялся в замке, но и вечно куда-то сбегал. За эти пару недель Дейнис его почти не видела. Отъезд Беатрис слишком сильно по нему ударил, и Мейгор, чтобы выразить свой протест, делал все назло отцу. Только страдала от этого мать.       Они вышли из одного крыла, поднялись по винтовой лестнице под большими сводами массивных потолков. Разноцветные знамена развевались им вслед; еле слышно бегала прислуга, бренча посудой; игривый свет свечей провожал их теплым и ярким ореолом до тронного зала.       Когда двери распахнулись, трезвое сознание Дейнис растворилось в невыносимом шуме. Бренчание столовых приборов, разговоры, крики, хохот, игра на арфах, трубах, флейтах, голосистое пение певцов и бардов — все это смешалось в одно сплошное месиво. Люди в камзолах разного крова, нашивках, украшениях вынуждали Дейнис то и дело кивать головой в знак приветствия, чтобы — не дай Семеро! — никто не оскорбился.       В одной стороне зала она заметила знамена Ланнистеров и красный бархат, величие золота. В другой — темные одежды Баратеонов, сдержанный тон, серьезные манеры. Просторцы танцевали, стучали по столу кубками, выливая на пол остатки вина и медовухи. Дорнийцы сидели тихо, опасаясь лишнего внимания: они еще не вписались в здешние правила и культуру. Среди них Дейнис заметила леди Дженнелин, о которой была наслышана, — в отличие от других, она была в черном закрытом платье, будто на похоронах. Северяне, несмотря на внешнюю суровость, подпевали музыкантам не хуже просторцев, а долинцы с речниками поладили настолько, что было не отличить, кто из них кто.       С высоты за людьми наблюдали каменные статуи-колонны бывших королей: Эйгон Завоеватель, Эйнис, Мейгор, Джейхейрис, Визерис и Эйгон, ее дядя. Это давало Дейнис уверенности в том, что за ними присматривали души умерших предков. Шестеро королей, шестеро покровителей. Когда-то седьмым станет Джейхейрис. А после него Эйнар, его дети, внуки…       Они отыскали место за главным столом, где расположилась вся семья короля. Джейхейрис возглавлял почетное место вместе с Джейхейрой. Первый был очень радостным, о чем-то без умолку говорил то Эймонду, то Дейрону. Королева же молча жалась в стул, держа на коленях своего семилетнего сына, наследника Железного Трона. По этому случаю Эйнара приодели в самую дорогую, блестящую парчу, нацепили на него чулочки и вычищенные ботиночки. Мальчик открывал рот, когда Джейхейра подносила ему ложку супа, и хлюпал бульоном, пуская пузыри. Казалось, что шум его нисколько не заботил.       По правую руку короля была семья Эймонда, по левую — Дейрона. Дейнис отыскала свое место между Алисентой и матушкой. Бабушка, не утратившая прежней красоты, покрылась только серебристой сединой и морщинами. Время сделало ее суровой в политике и мягкой в семье.        — Присаживайся, милая, — она щелкнула пальцами, чтобы слуга отодвинул Дейнис стул. — Марис, добро пожаловать. Шира, золото мое, снова ты за свое! Не бросайся ложками!       Пока Алисента журила младшую внучку, Дейнис быстро оглядела зал. Ее сердце бешено стучало: боялось столкнуться взглядами либо с Мейлором, либо с Мейкаром. К счастью или к сожалению, ни того, ни другого она не увидела. На какое-то время она успокоилась, и ужин начался для нее с хорошей ноты.       Заиграла веселая мелодия, застучали в барабаны, загудели волынки и лютни, извещая всех о торжественном начале пира.       Три ряда слуг одни за другими выносили в зал свежие кушанья. Приносили баранину с запеченной картошкой, курицу в остром соусе, жареных перепелов и их яйца всмятку в маленьких золотых подставочках, тушеные помидоры с говядиной и грибами, большие порции креветок в жестких сухарях и плавленном сыре, щук без костей, нанизанных на вертела и поданных с листьями петрушки и шалфея, щупальца кальмаров, закрученных на пирожных из водорослей. Пироги с голубями, миногами, яблоками, грушами, мясом и овощами, душистыми цветами и фруктами вывалили на больших расписных подносах с золотым драконом — знаменем короля. Сладкие булочки, политые мёдом и вареньем, так и ловили на себе голодные взгляды детишек. Творожные печенья, лимонные пирожные, лепешки с репой и салатом подавали отдельно. Вместе с тем прикатили бочонки с медовухой, элем, арборским и дорнийским вином, которое так любезно привезла леди Дженнелин Айронвуд.       Всё это вывалили на столы. У Дейнис разбежались глаза в разные стороны, а ведь этот ужин всего лишь первый! На носу целых четыре свадьбы, что же будет ждать их дальше?       Она снова взглянула на двери, но теперь не из страха, а из надежды увидеть там Мейлора. Её тоскливый взгляд поймала Алисента.        — Накладывай репу, милая, — улыбалась она, одним лишь безмолвным кивком приказывая слуге наложить на тарелку принцессы всё, что она захочет. — Не стесняйся, бери всё. Если хочешь что-то другое, я прикажу кухаркам приготовить тебе блюдо лично.       Дейнис скромно улыбнулась, пряча лицо от проницательной бабушки: не хватало, чтобы она узнала о предмете её мечтаний. Ей достаточно Визерры, которая заголосила на неё так, что затрещали стены. Она уж точно не ожидала, что подруга влюбится в женатого мужчину, да ещё друга детства по совместительству, с которым они все делили пелёнки.        — Не стоит, бабушка, мне всё здесь нравится, — сказала она, беря поднос с жареными куриными крылышками. — Его величество хорошо постарался. Этот ужин достоин всяких похвал.       Несмотря на старания Дейнис самостоятельно наложить на свою тарелку еды, Алисента всё равно приказала слуге сделать это за неё.        — Негоже пачкать руки, это дело слуг, — беспрекословно сказала она, и Дейнис замолчала: с бабушкой спорить бесполезно. — Ещё бы люди здесь думали так же, как и ты, то пир был бы вдвойне полезен. Сейчас же это поле для политических игр и интриг.       Её сварливый голос опустился почти до шёпота. Раньше бабушка не вела себя так заносчиво, но с возрастом в ней всё больше просыпался скверный характер. Последствия войны и долгих лет регенства, не иначе.        — Матушка, ты слишком переживаешь, — вдруг сказал Эймонд, сидящий рядом. До этого он ни слова не проронил и молча вёл вилкой по тарелке. — Ещё ничего не началось, а ты уже думаешь, кто из них будущий изменник короны.       Отец поднял голову, чтобы оглядеть зал своим единственным глазом. Когда он так делал, то в груди Дейнис всё переворачивалось от внутреннего беспокойства. Тот кошмар всё ещё стоял у неё перед глазами. Даже слугу, любезно наливающего вина в кубки, он прогнал, чтобы не мозолил перед глазами.        — Эти разговоры лучше вести не здесь, — так же прокашлялся Отто. Несмотря на внешнюю беспечность, он выглядел напряжённым. — Наслаждайтесь ужином.       Игра слов и гляделок прервалась. Они замолчали и натянули улыбки перед гостями, которые с любопытством наблюдали за королевским столом. Дейнис, чтобы отвлечься, принялась за блюда. Мимолётно, останавливаясь выпить вино или медовуху, она осматривала каждого приезжего. То, что она заметила, привело её в лёгкое недоумение.       Тётушка Хелейна, несмотря на статус матери короля, сидела так далеко от него, насколько было возможно, почти на самых помостках. Лорд Элдрик Аррен распылялся соседу о каких-то подвигах, что смущало сидящих рядом гостей. Сир Дейгон Аррен, их сын, стоял с группкой детей. Дейнис была мало с ним знакома чтобы судить о нём, но за всё пребывание в Королевской Гавани она видела, с каким успехом Джейхейрис игнорировал своего сводного брата. Неприязнью и была обусловлена обстановка за столом.       Дейрон и Бейла склонились к друг другу и о чём-то хихикали как малые дети. Дядя совсем не изменился, несмотря на домашние заботы и воспитание детей. Годы не уморили его настолько сильно, как Эймонда. Да и леди Бейла выглядела свежо и молодо. Заметив Дейнис, она любезно улыбнулась ей. Если раньше Бейла внушала всем настороженность и недоверие в связи со своим шатким положением, то сейчас все воспринимали её как свою. Кроме Эймонда: он как считал её лишней, так и продолжал. Зато к племянникам, Деймону и Лейне, он относился с любовью. К слову, о них.       Дейнис вытянула шею, чтобы высмотреть за всей этой кутерьмой из тел и голов кузенов. Визерра помахала ей с набитым ртом, а Деймон и Лейна, оба беловолосые, оба коротко стриженные и оба одетые в чёрные одеяния, беседовали о чём-то с Дейгоном Арреном и остальными.       Шира, уже наевшаяся и разгорячённая новыми знакомствами, поспешила выйти из-за стола и присоединиться к ним. По пути её поймал какой-то мальчишка. Судя по нашивкам красного краба, это был тот самый женишок сестры — Мейлис Селтигар, который не оставлял попыток подружиться с невестой. Шира, увидев его, сложила руки на груди, но уходить не стала. Слова матери возымели над ней успех.        — Сходи прогуляйся, Дейнис, — настоятельно прошелестела Алисента над самым её ухом. — Глядишь, и женишок твой появится.       Она несколько похолодела. Бабушка всё-таки заметила её настроение, но хвала Семерым за то, что она подумала про Мейкара.       Но стоило ли гулять по «полю политических игр и интриг», как выразилась Алисента? Тем более, когда Дейнис почти никого не знала из гостей. Она, конечно, уже привыкла к столпотворению и почти не замечала всеобщего шума, но страх сделать что-то не то всё равно укоренился где-то внутри.        — Бабушка права, Дейнис, — кивнул ей Эймонд, как бы разрешая дочери встать из-за стола и уверяя её в том, что всё в порядке. — Сир Корвен, не могли бы вы сопроводить её высочество?       Королевская гвардия в ярких белых плащах рассеялась по всему залу. Кристону Колю и Корвену Баратеону выпала честь охранять королевскую чету у Железного Трона. Тот самый гвардеец, который сопровождал Отто на Драконий Камень, стоял так незаметно и тихо, как столб, что Дейнис его даже не заметила, когда садилась за стол. И оттого покрылась лёгким румянцем смущения.        — Буду иметь честь, — послушно кивнул сир Корвен, заведя руки за спину. Его доспехи с белой эмалью были безупречно вычищены и блестели при свете свечей.        — Ступай, дорогая, — Эймонд вернулся к тарелке и оставил дочь на своего друга.       Спешно кивнув, она вышла из-за стола, придерживая тяжёлые полы её голубого платья с золотыми оборками из тесьмы. С сиром Корвеном ей общаться не доводилось, но, по словам отца, он был хорошим гвардейцем, а по словам матери — хорошим братом. Да и лицо у него, вроде бы, доброе… Дейнис смущалась смотреть на него, ведь для этого ей бы пришлось запрокидывать голову, поэтому она могла видеть только его белый плащ и доспехи.        — Куда бы вы желали пойти, ваше высочество? — поинтересовался Корвен, обернувшись на неё.        — «К себе в покои. А ещё лучше к Мейлору», — хотелось сказать ей, но она промолчала.        — Мы можем просто прогуляться в отдалении от всех?       Идти прямо в толпу ей хотелось меньше всего. Особенно с королевским гвардейцем. Про неё и без того ходят слушки, и подогревать их ещё больше ей не хотелось.        — Конечно, — с готовностью кивнул Корвен, даже не удивившись её странному желанию. — Вы идите вперёд, а я буду сопровождать вас сзади.       Так они и пошли, скрываясь в тени цветных полотен и холоде стен. Из открытых окон немного дуло, но это только освежало разум Дейнис и помогало ей сосредоточиться на гостях. Алисента уже высказалась о своём недоверии, но к кому именно? Кто мог плести интриги за спиной короля?        — Дейнис, Дейнис, иди сюда!       Ей помахал Деймон, который увидел кузину. Лейна, Шира, Мейлис, Корлис, сын Алина Велариона, и ещё парочка детей столпились вокруг Дейгона Аррена, который что-то им показывал.        — Что вы делаете? — спросила Дейнис, присоединяясь к их кружку.       Дейгон, горделиво выпятив грудь, демонстрировал всем клинок с отточенной, острой и тонкой сталью. Валирийская. Рукоять клинка была инкрустирована драгоценными камнями и какими-то узорами. Гордости и высокомерия Дейгона не было предела:        — Матушка подарила его мне! — говорил он, манерно растягивая слова. — Ранее он принадлежал её мужу, деду Визерису и всем королям до него. Теперь он мой!       Светлые волосы обрамляли его овальное бледное лицо, и голубой сюртук выпячивался, словно грудь индюка. Не хватало только висящего хохолка на лице, тогда Дейгон бы действительно походил на него. В этом он был точной копией своего отца.        — Разве он не должен теперь принадлежать Джейхейрису? — заметила Шира, с неприязнью и завистью смотря на кузена и его дорогущий, оттого ценный подарок.        — Нет, глупая девчонка! — он посмотрел на неё как на какую-то дикарку. — Мать подарила его мне, значит он мой по праву!        — Ты забываешься, Дейгон, — вмешался Мейлис Селтигар, который поспешил отстоять честь своей невесты. Это заставило Дейнис улыбнуться. Мальчишка и впрямь был милым.       Только Шира не разделила его вмешательство, закатив глаза.        — У меня тоже есть клинок! — разделяя восторг Дейгона, сказал Корлис, вытаскивая кинжал вдвое меньше и менее изящнее. — Отец подарил на мои пятнадцатые именины. Обещал, что в следующий раз будет валирийская сталь!        — Вы что, мечи обсуждаете? — вдруг подошёл к ним более взрослый и солидный парень. По красному бархату и золотым нашивкам Дейнис поняла, что это был один из Ланнистеров. Заметив, что дети его не узнали, он ухмыльнулся и отвесил поклон. — Прощу прощения за мои манеры. Сир Титос Ланнистер, сын Тиланда Ланнистера, мастера над монетой.       Дейнис даже не знала, что у Тиланда есть дети. Из всех Ланнистеров она видела только Лореона, нынешнего лорда Утёса, и его многочисленных сестёр, в том числе и леди Элспет. Как-то раз она разговаривала с женой Мейлора, но у неё осталось неприятное послевкусие, поэтому ко всем Ланнистерам её отношение было скептическое.        — Да, смотри! — Дейгон показал ему кинжал, пытаясь похвастаться богатством перед и без того богатым Ланнистером.       Естественно, реакция Титоса была предсказуемой: откинув золотую шевелюру, он вытащил из-за пояса меч с рукояткой из золотого льва. Дейгон, загнанный в угол, только недовольно поджал губы и заткнулся. Все выразили своё восхищение кроме Дейнис, которая не захотела поддерживать бесполезное детское хвастовство.        — Принцесса… Дейнис, верно? — Титос посмотрел на её, убирая меч в ножны. — Вам что, не понравился мой меч?       Она смутилась, явно не ожидая, что он обратит на неё внимание.        — Нет, он… Он прекрасный, сир. Простите мне моё незнание, я не интересуюсь холодным оружием.        — Оружием нужно не интересоваться, а восхищаться, — самодовольно посмеялся Титос; Дейнис стало неприятно и боязно. — Но вы, леди, конечно же предпочитаете забивать свою голову бесполезными платьями и украшениями.       Дейгон, который минуту назад возмущался, теперь прыснул. Мейлис и Деймон переглянулись между собой. Корлис, казалось, был тут единственным, который наблюдал за всем разговором с глупой, доброжелательной улыбкой. Лейна, тихая и ранимая девочка, только сжалась. Зато Шира не сдержала язык за зубами:        — Так думают только идиоты, — дерзко заявила она. — В отличие от вас, болванов, мы имеем мозги на что-то большее, чем просто красоваться оружием, которое никогда не будет пущено в ход.       Титос покранел от гнева.        — Да как ты смеешь так разговаривать со мной, девчонка?! Ты знаешь, что сделает с тобой мой отец, когда узнает о твоих словах?!       Шира сделала шаг вперёд, утыкаясь ему чуть ли не в грудь. От такого напора Титос попятился. Её веснушки горели яростью.        — А ты знаешь, что сделает мой отец, когда узнает о твоих заявлениях?        — Довольно, Титос, — позади них раздался строгий голос.       Тиланд Ланнистер, несмотря на внешнюю холодность, смотрел на сына с разочарованием и злостью. Тот вжал голову в плечи, но не смог сдержаться, чтобы не посмотреть на Ширу с ненавистью.        — Прошу прощения за моего сына, ваше высочество, — извинился Тиланд, когда сын ушёл восвояси. — Он выпил. Вино быстро мутнит рассудок.        — Держите его подальше от выпивки, если не хотите, чтобы с ним что-то случилось.       Откуда ни возьмись появился Ларис Стронг, стуча своей тростью. Он ковылял, заметно морщась и сильно ссутулившись. При виде него Тиланд весь подобрался:        — Благодарю за совет, милорд. Кто, если не вы, знает о несчастных случаях и их последствиях?       Мастер над шептунами только учтиво поклонился, пряча на лице опасные искорки. Если Дейнис не показалось, то они только что обменялись незаметными намёками. Наверное про это говорила бабушка — о тайнах и недомолвках.       Мужчины обменялись поддельными кивками и растворились в толпе. Дейгон, потерявший поддержку нового товарища, поспешил ретироваться.        — Надеюсь, он больше не будет хвастаться своим кинжалом, это так утомительно, — устало протянула принцесса Лейна, молчавшая всё это время. Девушка по натуре своей была тихой — в этом они с Дейнис были похожи.        — Ты устала? — Деймон заботливо взял её за плечи. — Пойдём за стол.       Шира тоже не стала сидеть на месте и убежала танцевать. Мейлис пошёл за ней как пёс на поводке, а Корлис Веларион вернулся к семьё. Там, за столом, Визерра и Рэйтан мило облюбовали укромные местечки. Так и распался их кружок.       После стычки с Титосом Дейнис не хотелось натыкаться на других гостей. Она нервно сжала рукав платья, осматривая зал в поисках укромных мест, в которых она могла бы скрыться.        — Ваше высочество, с вами всё хорошо? — поинтересовался Корвен Баратеон, склоняясь над ней.        — Да, — пролепетала она. — Простите за то, что вам приходится стоять здесь со мной. Ваша задача — защищать короля, а не меня.       На это мужчина улыбнулся. У него была широкая улыбка, короткая щетина, обрамляющая подбородок и шею. Несмотря на свой строгий и даже угрожающий вид, Корвен вёл себя вполне любезно и мило.        — С королём сир Кристон и многие другие, а с вами никого. Да и я рад оказать услугу вашему отцу.       Они прошли дальше, наблюдая за столами, растворяясь в шуме и пьянке. На них никто не смотрел — кто будет обращать внимание на отдалённые уголки зала? Пользуясь незаметностью, Дейнис осмотрела стол северян. Бородатые, как медведи, они опьянели настолько, что падали на собственные тарелки. Криган Старк, верховный лорд Севера, казалось, был единственным, кто к питью не притронулся. В зале же, вместе с остальными, танцевал его сын Рикон с женой — леди Люсией Ланнистер. Под платьем она скрывала округлившийся живот.        — Сир Корвен, — вдруг спросила Дейнис, не оборачиваясь. — Вы знаете что-нибудь про леди Люсию?        — А как же, — задорно отозвался тот. — На людях она тихая, а дома ведёт себя как хозяйка Винтерфелла и Севера. Лорд Криган очень возмущён её поведением, но молчит.        — А что Рикон?        — Он так любит жену, что закрывает на это глаза. Знаете, это даже семейное. Её сёстры недалеко ушли от неё. Поговаривают, что леди Сирелла Ланнистер переспала со всеми слугами из Утёса. Собственно, поэтому у неё одной из всех сестёр до сих пор нет супруга.        — А вы, я вижу, любите сплетни, — обернулась она к нему, шутя.        — Я же должен знать, кто находится рядом с королём. Приходится идти на такие уловки.       Оставив северян, они продолжили путь. Хайтауэры вовсю пировали. Лорд Бриндон о чём-то беседовал с Гвейном. Застать вместе двоих братьев было почти невозможно. Бриндон возился с делами Простора, Гвейн — с делами столицы, но оба скучали по временам, когда всего этого ещё не было.       С Баратеонами дела обстояли намного лучше: тёти Дейнис — Флорис и Эллин — вовсю развлекались со старым лордом Борросом. Смешной шут-карлик болтал головой и показывал забавные трюки, чем веселил их всех. Леди Кассандры среди них Дейнис не обнаружила, зато нашла её за столом Ланнистеров, о чём-то шепчущейся с леди Джоханной — тёткой сварливой и высокомерной.       Её укололо любопытство. Эти двое очень уж любили общество друг друга, а во что выльется эта дружба в будущем — никто не знал. Чтобы подслушать их разговор, Дейнис подошла поближе и скрылась за очередной колонной.        — …не обращает на неё внимания. Немудрено, что он нашёл себе дорнийскую любовницу, — шипела Кассандра. — Ты посмотри на неё — ни капли смелости! Если бы мой муж позволил себе такие вольности, он бы давно лишился члена.        — Мой покойный супруг тоже имел любовниц, — продолжала в такт ей Джоханна Ланнистер, сияя блеском дорогой парчи и бархатом. — Но ему хватило мозгов не приводить их и своих бастардов в наш дом и уж тем более жить вместе с ними.       Женщины скривили губы наподобие усмешек. Дейнис поймала их взгляды — они смотрели прямо на королевский стол. Марис уткнулась в тарелку, изредка бросая фразы Алисенте или Бейле. Эймонд, сидящий дальше от неё, что-то чертил на столе королю и Дейрону. Между ними ощущалась холодность. Неудивительно, что две сплетницы решили затронуть именно эту тему.       Но Дейнис не собиралась терпеть хамское поведение к своим родителям.       Корвен Баратеон, предвидевший её вмешательство, остановил девушку, дотронувшись холодной перчаткой до её плеча. Ей пришлось обернуться.        — Вы уверены, что хотите вступить в перепалку? — предостерегающе прошептал рыцарь. — Может, будет лучше, если мы пойдём дальше?        — Ну уж нет, — она взялась за подол платья. — Вы, конечно, простите меня, сир. Леди Кассандра ваша кузина, и вы вправе злиться на меня, но никто не смеет копаться в грязном белье моей семьи.        — Я не об этом, — хмыкнул он. — Кассандре давно нужно преподать урок, но Джоханна… она сожрёт вас с потрохами и не подавится. Эта женщина правила Утёсом, Ланниспортом и Западом долгие годы, с ней лучше не связываться.        — Мне в лицо она ничего не посмеет сказать. Будьте спокойны.       Баратеон смирился и пошёл следом, прикрывая спину Дейнис своим грузным телом.        — Миледи, — принцесса натянула на себя любезную улыбку, хотя внутри разрывалась от желания ударить их обеих, как Мейкара. — Надеюсь, вы наслаждаетесь пиршеством?       Джоханна и Кассандра встали и поклонились, переглянувшись между собой. Женщины явно не ожидали, что тихая девчонка удостоит их вниманием.        — Всё великолепно, ваше высочество, — шурша складками платья, ответила Джоханна. — Не хотите к нам присоединиться?        — Не имею удовольствия, — вперив в неё пронзительный взгляд, Дейнис почувствовала растекающуюся смелость по венам. Обратив внимание на Кассандру, она пропела: — Тётушка, вы, кажется, прибыли сюда вместе с сыном. А где же ваш супруг? Неужели вы оставили его в Штормовом Пределе наедине со служанками? Как недальновидно с вашей стороны. Будьте осторожны, вы уже не в той форме, чтобы тягаться с молодыми и красивыми девушками.       Кассандра вспыхнула, её толстые губы задрожали от гнева. Дейнис впервые видела её такой и невольно почувствовала удовлетворение.        — Смею заметить, вы тоже без своего жениха, ваше высочество, — подала голос Джоханна Ланнистер, щуря глаза. У неё было хищное, по-настоящему львиное нутро. «Съест и не подавится». — Ему плохо? Что-то случилось? Может, я смогу прислать ему своих служанок, чтобы скрасить его вечер и помочь выздороветь?       Это было вызовом. Это было красноречивой пощёчиной. Дейнис поначалу растерялась, но разве она могла оставить эту дерзость без ответа? Ведь это будет означать только одно — победу Ланнистеров. Она тревожно задумалась и вспомнила то, что поведал ей Корвен.        — Можете послать леди Сиреллу, — сложив руки, Дейнис преспокойно осмотрела зал. — Ваша дочь знает в этом толк, не так ли?       Только чудо спасло Дейнис от тирады Ланнистерши: двери в зал открыли. Принц Мейлор шагал с супругой под руку, явно недовольный тем, что опоздал на ужин и пришёл вместе с ней. Весь его сморщенный вид говорил о неприязни к беременной Элспет. Дейнис затрепетала, надеясь, что он заметит её, но принц прошёл мимо и поднялся к столу.       Это не ускользнуло от коварного взгляда Джоханны. Львица надменно поджала тонкие губы со сморщенными складками в уголках и склонилась над Дейнис как коршун, готовый вонзить когти в свою добычу.        — К несчастью для вас, леди Элспет уже этим занялась. Его высочество, конечно, не принц Мейкар, но он вполне доволен её компанией.       Стоило признать своё поражение на поле словесной битвы. Тут Джоханна её раскусила. Дейнис слишком не хватало опыта, чтобы скрыть чувства и выдала их всем.        — Так что, вы всё ещё не хотите присоединиться к нам? — Кассандра не преминула поддеть племянницу, чем вызвала замечание от Корвена.        — Кузина, хватит себя так вести. Ты выглядишь как стервятник, честное слово.        — Тебе лучше не открывать рот в присутствии высокородных дам, рыцарь, — брызнула та желчью. — Стой себе и молчи — от тебя требуется только это.       Корвен послушно замолчал, склонив голову. Теперь и стыд обдал Дейнис с головой. Если бы не её напыщенная самоуверенность, он бы не получил оскорбление в лицо, а она не выдала себя коварной Ланнистерше.        — «Глупая, глупая Дейнис, не умеешь думать», — выругалась она на саму себя и, чтобы не получить очередную порцию скрытых угроз, вернулась за стол.        — Спасибо, что сопроводили меня, сир, — не без уныния поблагодарила его принцесса. — Только теперь леди Кассандра вас, кажется, ненавидит.        — Пустяки, — отмахнулся тот, вставая подле ступеней Железного Трона. Даже сейчас при тусклом свете свечей его мечи выглядели запредельно страшно. — Она всегда такой была, мне не впервой. Из всех её сестёр только ваша мать меня жалует.        — А как же ваша остальная семья?        — Это сложно назвать семьёй. Возможно, когда-нибудь в другой раз я расскажу вам о ней. Сейчас вас заждался отец, — и кивнул в сторону стола.       Эймонд и впрямь ждал её. Дейнис попрощалась со своим новым знакомым и поспешила к отцу.        — Ты разговаривала с Джоханной, — заметил он, украдкой смотря по сторонам. — Что она говорила?        — Она и Кассандра говорили про тебя с матушкой. И разговор был не самым приятным… я попыталась указать им на их место, но они…        — Не смей поступать так опрометчиво, — сурово скривил он губы, и от этого Дейнис сжалась. — На Драконьем Камне мы вольны делать всё, что нам захочется, но здесь надо быть осторожными. Скажешь не то слово — и у наших врагов будет причина вонзить нож в спину.        — Ланнистеры разве нам враги?       Он замолчал, понимая, что взболтнул лишнего. Дейнис же вспомнила напряжение между Тиландом Ланнистером и Ларисом Стронгом. Здесь было что-то нечисто, но отец ничего не хотел ей говорить.        — Просто будь бдительна в следующий раз, — на этом он вернулся к столу.       Ей ничего не оставалось, как сделать то же самое. В мыслях она ждала скорейшего окончания этого странного, неприятного ужина с его неприятными гостями.       Первой ушла королева Джейхейра с сыном, сославшись на усталость. Женщина и впрямь выглядела слабо и болезненно. С её отсутствием пир продолжился. Блюда всё приносили и приносили, вино лилось реками и даже не хотело заканчиваться. Дейнис выпивала и украдкой глядела на Мейлора, чем-то раздражённым. Она смекнула, что дело в леди Элспет. Она ласкалась к нему, пыталась обратить внимание супруга на неё.       Несмотря на беременность и набранный вес, девушка сверкала статью так же, как её мать. У неё были удивительно длинные золотые локоны, вытянутая шея, точёный подбородок. На груди сверкали большие рубины размером с яблоко, в ушах — тяжёлые серьги. И смех — громкий, заливистый. Элспет смеялась от каждой глупой шутки, чем обращала на себя взоры всего зала. Дейнис хотела бы оказаться на её месте, хотелось быть такой же яркой и запоминающейся. Хотелось быть женой Мейлора. Увы, этому никогда не сбыться.       Вот двери в тронный зал снова открылись, и на пороге — о боги! — показался Мейгор, пьяно шатавшийся с кувшином в руках. Вот он неосторожно ступил, и кувшин разбился вдребезги. Музыка прекратилась. Звук отодвинутого стула Эймонда пронёсся эхом. Даже Джейхейрис отвлёкся от своих бесед и попытался осторожно посадить Эймонда обратно за стол, но тот смахнул королевскую руку и зашагал к пьяному сыну.        — Играйте же! — зашипел Отто притихшим музыкантам, и песни продолжились. Все вернулись к своим прерванным делам и беседам, будто ничего этого не было.        — Он же сейчас его убьёт! — охнула Марис, вставая следом, но Алисента в спешке усадила её за стол.        — Пусть разберётся сам. Нам не нужно лишнее внимание.       Дейнис проводила боязным взглядом спины отца и брата, пока те не скрылись за дверьми.       Эймонд впечатал сына в стену, и тот с грохотом свалился на пол, путаясь в собственных ногах. Разочарование — нет, ненависть — затуманила рассудок им двоим.        — Ты понимаешь, что сейчас сделал?! — прошипел Эймонд, беря его за грудки. — Ты осознаешь, что ты натворил?!       Но вместо ответа изо рта Мейгора полился и ужин, и всё выпитое наружу. Он отпустил сына, и тот свалился в свои же испражнения.        — А что я… сделал? — откашлялся он, вытирая лицо. — Всего лишь пришёл повеселиться с моей любимой семьёй… Разве это запрещено?        — Заткнись! Просто заткнись!       Он не мог смотреть на этот позор, не мог выносить и мысли, что воспитал своего единственного сына таким беспечным и безответственным. Мейгор слишком сильно напоминал ему о брате, и эта схожесть была настолько яркой, что Эймонд отвернулся, лишь бы не вспоминать пьянки Эйгона и его походы по борделям.        — Ты такой из-за Беатрис? Нет, правда, ты всерьёз убиваешься по какой-то девчонке? — его начала охватывать нервная истерика. Он искренне не понимал Мейгора и его многолетнюю неприязнь к нему. — Или из-за расстроившейся помолвки с Рейнис Веларион? Плевать на этих Веларионов, я найду тебе невесту достойнее.        — Какой же ты мудак, папа, — Мейгор отряхнулся и попытался встать, но постоянно поскальзывался и падал. Эймонд попытался помочь ему, но тот оттолкнул его. — Отвали!        — Раз ты не понимаешь меня по-хорошему, то может поймёшь по-плохому. Стража, уведите его в покои и не выпускайте оттуда — ни на гулянки, ни на ужины, ни куда бы то ни было ещё без моего разрешения.       Мейгора взяли с двух сторон, но тот заорал в пьяном угаре:        — Я и сам могу идти! Уберите свои ссанные руки!       Домашний арест не удержит его надолго, но по крайней мере приструнит. Других способов Эймонд просто не знал. Насколько он помнил, Эйгона останавливали арестами, укрывали все запасы вина в замке, накладывали запреты, но всё было без толку. Мейгор же перенял упрямство отца — единственную его черту — и теперь пытался ему досадить. Будто боги наказывали его через сына за то, что когда-то, много лет назад, он не спас брата от руки убийцы.        — Ваше высочество, вам письмо, — слуга вынул из рукава маленькую бумажку.       Эймонд с раздражением взял её. Не вовремя всё это.        — От кого?        — Милорд Стронг просил передать.       Окинув весточку с недоверием, он увидел печать с морским коньком. Веларионы? Откуда письмо Веларионов у Лариса? Он хотел было спросить об этом слугу, но того уже и след простыл. Пришлось ломать печать.       Но содержание ему не понравилось. Первые изменники короны дали о себе знать.