***
Вскоре на всю столицу прогремела первая свадьба — Деймона и Лейны. Когда-то с такими именами вступали в долгий и вряд ли счастливый брак их дальние и давно умершие родственники. Тогда свадьба праздновалась скромно и в узких кругах. Порочного Принца никто не жаловал, и все удивлялись, почему нежная леди Лейна Веларион решила за него выйти. Сейчас же в брак вступили двое влюбленных близнецов, близкие брат и сестра, опора друг друга. Церемония проводилась в Великой Септе под сводами стоящих кругом богов. Божьи лики снисходительно смотрели на молодых, и было в их каменных изваяниях что-то такое, что заставляло думать, будто за ними, смертными, действительно наблюдают боги. И сердце, и разум трепетали от этой мысли, полной духовного благоговения. Деймон и Лейна поклялись друг другу в верности и долгой любви, скрепили союз накинутым на хрупкие плечи невесты плащом из тяжелой парчи и шелка и навсегда запечатлели себя в истории долгим, страстным поцелуем. Громкие аплодисменты тысячи гостей обдали молодоженов восторгом и восхищением. Все были счастливы. Плакал даже Дейрон, а вот Бейла держалась изо всех сил. После церемонии десятки карет со знаменами королевской семьи и остальными подданными отвезли всех в Красный замок под бурные крики горожан. Деймон и Лейна же оседлали Кракена и Жемчужину и пролетели вокруг столицы долгий обширный круг, чтобы каждый, кто наблюдал за сегодняшней свадьбой, запомнил этот день на всю жизнь. Пиршество длилось семь дней и семь ночей — так захотел сам король. Столы ломились от количества блюд, залы — от множества гостей и слуг. Лютни не замолкали, бочонки с вином не затыкали, а ночью почти никто не смыкал глаз и, опьяневшие, предавались греховному разврату. Красный замок кипел от роскоши, и никто не думал о плохом. Пока не настала очередь второй свадьбы. Дейнис надела на шею Визерры тяжелое ожерелье из янтаря и изумрудов. Большие камни переливались на теплом свету свечей. В руках они были гладкими, отполированными, блестящими, а на костлявой шее подруги с непривычки висели как неприлично крупные груши. Визерра смеялась с этого, ведь раннее ей не доводилось надевать такие украшения и уж тем более ходить в них на глазах у всего света. Но, несмотря на чрезмерный блеск и легкую нерасторопность, она выглядела счастливо. Ее длинные белые волосы Дейнис расчесала и заплела в толстую косу, а меж волос нацепила маленькие заколочки-капельки, которые бренчали от каждого сделанного шага. Когда платье цвета морской волны (под стать морскому коньку Веларионов!) с пышными рукавами и множеством завязочек с горем пополам было надето, Дейнис принялась за подол и ворот. Все должно было быть чистым и опрятным. Завязать там, натянуть потуже тут, поправить здесь. Дейнис была сосредоточена так сильно на своем деле, что не заметила, как Визерра ее позвала. — Извини, я прослушала, — Дейнис виновата потупилась и взглянула на подругу через зеркало, которое стояло перед ними, демонстрируя пышность радостной невесты. — Я говорю, что перед Веларионами нужно выделиться, — Визерра взяла из позолоченной шкатулки, подбитой бархатом, перстни и примерила каждый из них. — Они — самый богатый дом в Вестеросе после Ланнистеров. Их ожидания на эту свадьбу будут очень высокими. Думаешь, я достаточно хорошо оделась для них? И покрутилась. Пышные юбки задели и чуть не уронили зеркало. У платья был глубокий вырез на груди, но Визерра, худенькая по природе своей, не могла похвастаться округлостями фигуры, и этот вырез смотрелся, скорее, неуместно, чем роскошно, как задумывалось изначально. Дейнис критически оглядела его. Визерра испугалась: — Что? Что-то не так? Я порвала платье? — Нет, ничего страшного, — Дейнис взяла с кресла длинную фату и накинула ее на голову подруги, прикрепив шершавую ткань золотыми заколками с морскими коньками. Вырез скрылся, а фата поверх платья смотрелась как еще одна пышная юбка к дополнению остальным. — Теперь намного лучше. Вот теперь ты готова. Они обе взглянули на свои отражения. Визерра, вся при параде, нетерпеливая и возбужденная, не могла оторвать от себя взгляд. Девушку, которую она видела в отражении, было не узнать. То была не Визерра — бастард Дейрона. То была леди Веларион — будущая правительница Дрифтмарка и Высокого Прилива. Роскошь и богатства будут для нее привычным делом. С этим титулом ей даровалась счастливая жизнь, полная перемен и любви, полная надежд и мечт. В Визерре ликовал ее маленький ребенок, потерпевший крушение пару лет назад, когда его честь была опозорена. Клеймо бастарда теперь не было таким зловещим. Впрочем, Веларионы и сами были бастардами, но на какую гору они поднялись и возвысились! Теперь такой шанс представлялся и Визерре. Дейнис была очень рада за нее. Быть частью всего этого было для нее не только праздником, но и страхом перед своей собственной свадьбой, которая зловеще к ней приближалась. Мрачные мысли так и лезли в голову, ладонь от проклятого удара по Мейкару до сих пор зудела, а сердце сжималось в тиски от тоски по Мейлору и неразделенных чувств. Но, чтобы не омрачать своими мыслями голову Визерры, Дейнис старалась улыбаться. Получалось очень вымученно. — Рэйтан влюбится в тебя с первого взгляда, если до сих пор этого не сделал, — сказала она, удовлетворенно смотря на проделанную работу, которую Визерра не смогла отдать служанкам. — У тебя золотые руки, — та осмотрела себя еще раз и, полная любви, обняла ее. — Спасибо тебе! — Осторожно, платье помнешь! — скрывая зов ревности, воскликнула Дейнис. После свадьбы подругу будут ждать другие дела и обязанности, и про нее она совсем забудет. Да и она недалеко уйдёт: тоже будет думать о муже и детях, а ей очень этого не хотелось. Конечно, Сумеречный Дол будет ей хорошим домом, ведь она гостила там много раз, когда навещала Визерру, но ее родной Драконий Камень ничем не заменишь. Не будет и взбалмошной Ширы с ее проделками, ворчливого Мейгора, заботливой матери и утренних посиделок с отцом. Будут беседы с Дейроном и Бейлой, игры с Деймоном и Лейной и ночи с Мейкаром… Дейнис всю передернуло от этих мыслей. — Ты вся бледная, — тревожно заметила Визерра, прикасаясь ладонью к ее лбу. — Опять об этом думаешь? — «Я думаю об этом каждую секунду своей жизни», — тоскливо вещало ее сердце, но разум ответил: — Нет. Не сейчас. Не сегодня. Только не тогда, когда ее лучшая подруга и сестра выходит замуж. К ним в дверь постучались: — Миледи, карета уже подана! Визерра вспорхнула как птица. Радость пропала с ее лица, появился страх. Дейнис успокоила ее тихими словами. Всю дорогу до Великой Септы Визерра ерзала и ломала пальцы, смотря через окошко на простолюдин, собравшихся, чтобы поприветствовать новых молодоженов. Конечно, народу было не так много: Веларионы не всем внушали доверие, а бастард Дейрона, демонстрирующий похоть и пороки высшей знати, и подавно, но Визерре на это было все равно. Леди Бейла успокаивала её как свою дочь, несмотря на то, что та была ей совсем чужой по крови. Эта женщина имела грозный вид и острый язык, но с детьми она обращалась нежно и ласково. Такое же круглое лицо, как у Деймона и Лейны, и такие же короткие белые волосы придавали ей толику молодости и живости. На ней был черный костюм, и Дейнис на миг показалось, что Бейла едет на похороны, если бы не одна деталь: тетя всегда носила черный и красный. На любой праздник, на любую свадьбу, в любой день — оттенки семьи, в которой она выросла. Вызов это или всего лишь преданность? — Успокойся, все будет в порядке. Это всего лишь церемония, она не продлится долго, — уверяла Бейла, поправляя платье Визерры. — Не смотри на толпу, смотри на жениха. — Я волнуюсь не об этом, — замялась та. — А о том, подхожу ли я ему. Я же никто… вдруг они передумают? — Не передумают, — серьезно вмешалась Дейнис. — Иначе живыми они оттуда не выйдут. Визерра посмотрела на нее округлившимися глазами и тут же прыснула. И Дейнис засмеялась вместе с ней, хотя свои слова шуткой не считала. Отец уж точно не оставит от них и мокрого места, если те откажутся проводить церемонию. И Бейла, судя по всему, тоже. К Веларионам она относилась пренебрежительно. Для нее этот род прервался на Рейнис и Корлисе, которых она любила, а возведенные в титулы бастарды имели от них только внешность да титулы. Словом, незваные родственнички успели насолить всем. — Дейнис, ты уже приготовила платье на свою свадьбу? — деловито спросила Бейла, внимательно вглядываясь в лицо невестки. Девушка поняла, что тетя хотела спросить не об этом. Разве Бейла будет интересоваться платьями и украшениями? Она была создана отнюдь не для этого. Боевая принцесса всегда метила ровно в цель — что в стрельбе из лука, что в беседах. Ее вопрос прозвучал скорее как: «Готова ли ты к браку с моим пасынком?» Наверное, Бейла была единственной из взрослых, кто видел Дейнис насквозь. И, не дожидаясь ее ответа, она вновь спросила, поглядывая в окно: — Мейкар после прогулки в Драконье Логово пришел недовольный, заперся у себя в покоях и до сих пор не выходит. Я слышала, что ты тоже там была. Не расскажешь, что случилось? Я хоть и не его мать, но тоже за него переживаю. Он мне как родной сын. — Я все понимаю, но это наше с ним личное дело, — Дейнис сказала это как можно мягче, чтобы не вызвать в Бейле приступ ярости. — Большой мальчик, сам справится. Прозвучавшая ирония в ее голосе заставила Бейлу усмехнуться. Так они и доехали до Великой Септы, где их давным-давно поджидала городская стража и остальные гости. Знамена с золотым драконом и морским коньком развевались на высоких штандартах. Дейрон посчитал нужным не менять знамя погибшего брата и оставить его себе. Скоро и Дейнис примет плащ с золотым драконом на свои плечи и навсегда избавится от голубого цвета ее отца. — Ты прекрасна, — Дейнис поцеловала Визерру в щеку, прежде чем уйти. — И этот день прекрасен. У тебя все получится. — А кто это тут у нас стоит такой красивый? — воскликнул Дейрон, протиснувшись в толпе к их карете. Он поднял Визерру как маленькую девочку и покрутил, распушив все её юбки. — Моя дочурка, мое солнышко! Ты такая красивая! Дядя был очень счастливым. Что на свадьбе своих младших детей, что сейчас он плакал почти навзрыд, и только Бейла удерживала его от чрезмерной сентиментальности. Ее эмоции ограничивались скупой улыбкой и одобрительным взглядом. Совершенно разные люди, как они вообще нашли с друг другом общий язык, учитывая то, что их связывало в прошлом? Дейрон был соучастником в смерти Рейнис и сам же убил Деймона, а Бейла пришла к нему во время его самой сильной скорби и стала новым смыслом жизни. Правду говорят — любовь удивительна. — Ну пап, ну не при всех же, — Визерра попыталась спастись из его медвежьих объятий. — Платье, осторожно с платьем! Дейнис почувствовала себя лишней в их тесном уютном кругу. Эймонд никогда не позволял себе таких нежностей, как дядя. Каждую его похвалу она заслуживала долгими и упорными силами. То, что Визерра получала такую любовь так просто, было для нее удивительной вещью, далекой от ее привычных взглядов, и оттого на душе становилось обидней. Она оставила их одних и поспешила подняться по ступеням к массивным дверям в септу, чьи купола блестели на закатном солнце. Ковровой дорожкой был расстелен путь до алтаря, где брачующихся поджидал септон в своем белом парадном обличии и Рэйтан Веларион. Юноша завел руки за спину и смотрел себе под ноги, игнорируя любопытные взгляды и шепотки. Аддам и Алин вместе с Корлисом подбадривали его своим присутствием, хотя по их виду и не скажешь, что они были рады свадьбе. Не привыкшие к вниманию, они жались друг к дружке и прерывали беседы со всеми, кто их поздравлял. Особенно холодно они поприветствовали Эймонда, который подошёл к ним, заведя руки за спину. Длинные волосы спускались ему на плечи и поясницу и выглядели единственным ярким пятном на его тёмно-синей одежде. Тяжёлые перстни сверкали на его пальцах, но ничто не могло затмить почерневший сапфир. — Поздравляю, — усмехнулся он, смотря прямо на Аддама. — Вы не могли найти невесту лучше, чем бастарда. Подобное притягивает подобное. Алин вздыбил ноздри, готовый накинуться на него с кулаками. Его сын Корлис, неуверенный, что правильно расслышал принца, только потупился. Зато Аддам, как обычно невозмутимый и спокойный, кивнул и внезапно закашлялся вместо ответа. Эймонд смотрел на него хищно и жадно, пожирая глазами сотрясающееся от кашля тело. Что-то в этом взгляде Дейнис не понравилось. Довольный беседой, Эймонд развернулся и наткнулся на дочь. Он подозвал её к себе кивком. Та, за пару недель привыкшая к толпе и шуму, спокойно пересекла зал и оказалась подле него. Стук её каблуков о гладкий мраморный пол смешался со здешним смехом и молитвами. С высоты купола на них смотрели статуи семерых богов, и чем дальше от толпы они отходили, тем тише становилось в святой обители. В конце-концов они остались наедине, прерываемые, разве что, треском пламени множества свечей. — Почему ты так недоброжелателен к ним? — осмелилась спросить Дейнис, дотрагиваясь до огоньков. — Ты не представляешь, какие игры намечаются у нас под носом, моя дорогая, — сказал он, останавливаясь у скамьи. Она вспомнила про разговор Корианны и Аддама в Драгонфорте и хотела было рассказать отцу про это, но то, что она увидела, заставило Дейнис удивиться. Эймонд взял свечу, зажёг её тоненький фитилёк и поставил к другим, остальным свечам — малым и большим, свежим и уже догорающим, ярким и тусклым. И в его взгляде было столько тоски, что Дейнис вновь отмела от себя разговор, который она хотела начать. Что же вызвало в отце такую волну сожаления? Неужели он до сих пор сокрушался по поводу Мейгора и его выходки? — Присядь со мной, — попросил он, убирая руки в замок. Она послушно подчинилась. — Когда я был маленьким, твоя бабушка часто рассказывала мне о богах и о том, что они за нами присматривают, — его голос, казалось, отдалялся по пустынному залу, улетал высоко-высоко и растворялся в свечах. — Они любят тех, кто следует их вере, и карают тех, кто этого не делает. Порой мне кажется, что всё то, что случилось с нашей семьёй, это моя расплата за мои грехи. Дейнис слушала его завороженно, но не смогла не заметить: — Какие грехи, отец? В наше время их не должно быть, иначе в мире не найдётся святого человека. Каждый лжёт, грабит и убивает, а если не делает ничего из перечисленного, то придумывает что-то похуже. — Твоя мать святая, — сказал он. — И умерший брат, который так и не открыл глаза. Ты и Шира. Может, даже Мейгор, в чём я очень сомневаюсь, — усмешка на миг озарила его лицо, но она тут же сникла. — Давным-давно я отрёкся от веры. Тогда я был глупым и самонадеянным; пошёл на Дорн в одиночку, потерял многих и прежде всего себя. Но сейчас я готов сражаться за неё, ведь без веры не будет и нас. — Ты говоришь загадками. — Скоро ты всё узнаешь. Праздники не могут длиться вечно, — он обернулся к толпе. — Надень сегодня синее платье. Тебе идёт этот цвет. Внезапно шум умолк. Церемония началась. Они вернулись к остальным. Дейрон уже вёл дочь под руку. Все не отрывали взгляд от прекрасной невесты. Даже Дейнис, кажется, начала замечать, как слёзы пытаются вырваться наружу при взгляде на любимую подругу. Все затаили дыхание, когда Дейрон передал её жениху. Голос септона, как божий голос, прозвучал над всеми ними. Рэйтан Веларион надел на плечи Визерры плащ, расшитый морскими коньками и жемчугом, произнёс клятвы и поцеловал новоиспечённую жену. Визерра, вся раскрасневшаяся, заулыбалась во все зубы. Зал взорвался аплодисментами и криками. Дейнис заликовала вместе со всеми, но, когда она повернулась к отцу, его на месте не оказалось. Он исчез. Неприятное предчувствие закололо где-то меж ребёр, но она не дала ему распространиться как заразе. Подчиняясь всеобщему восторгу, Дейнис поздравила подругу, когда оказалась такая возможность, и множество кортежей отправились обратно в Красный замок, чтобы отметить ещё одну удачную свадьбу. Пир, как и все остальные, проводился под сводами тронного зала, который, в отличие от многих, вмещал в себя всех приезжих гостей от мала до велика. Слуги как всегда вносили подносы без передыху, их спасали только танцы, на которых вся знать прыгала и скакала под весёлую музыку. Трубачи и флейтисты еле-еле переводили дух, чтобы закончить первую мелодию и начать вторую, а когда толпа не получала того, чего хотела, то возмущённо ревела и топала. Король сидел во главе королевского стола. На этот раз Джейхейры и сына не было, но остальная семья, как всегда, была в сборе. Визерре и Рэйтану выделили место рядышком, чтобы зрители имели честь поздравить молодожёнов. Пришёл даже Мейкар, который до этого запирался в покоях, но особой радости сводной сестре не выказывал: наверное, его единственным облегчением было то, что она скоро уедет из его дома. Дейрон же вовсю пировал и принимал похвалы других лордов и сиров. Леди Лейна шептала секреты замужества на ухо сестре, и те вместе хихикали. Не было, разве что, семьи Эймонда. Джейхейрис на радостях забыл, что являлся королём и главой государства и веселился как мальчишка. Он громко кричал в беседах, пытаясь перекрыть весь остальной шум, но его голосу было несвойственно говорить громогласно и чётко, и его слова, как ветер, улетали прочь, никем не услышанные. Пил он довольно много, но не пьянел, потому что Отто втихую приказал слугам разбавлять его вино водой. Ел зато с удовольствием и всё подряд, но за эти недели жирных, подсоленных, перчёных и жареных блюд он так и не набрал веса. Отто внимательно следил за его языком и каждый раз останавливал, когда Джей начинал говорить лишнее, из-за чего король сразу сникал, подобно ребёнку. Он, разодетый в бархатный дублет с изумрудами на плечах, камзоле, отделанном позолотой, любил хвалить своих гостей. Особенно сильно он распалялся о наряде Веларионов. Бледный Аддам выслушивал его похвалу тихо и стойко; Джей даже не заметил, что лорд держался рукой за живот — тому явно было плохо. Шесть коротких тонких пальцев были усеяны массивными перстнями янтаря, рубина и яшмы, которые он крутил от нечего делать. Корона Завоевателя сидела как влитая на его голове и придавала величие болезненному королевскому стану. Ему подали очередной бокал вина, а он и не заметил, как случайно его обронил. Виночерпий начал усиленно извиняться за свою неуклюжесть, но король только беспечно взмахнул рукой, оглядывая зал. В центре танцевали молодожены — юные дети, красивые, может, даже влюбленные. Как здорово наблюдать за тем, как появляется новая семья! И совсем неважно, что член этой семьи являлся сыном предателя. Мейлор, в отличие от брата, не пил. Ему удалось сбагрить жену и остаться здесь одному, чему был очень рад, ведь теперь он сможет говорить с благородными сирами о грядущем турнире и строить грандиозные планы по полёту на Север — там он ещё не бывал, а Криган Старк пообещал показать принцу красоты Винтерфелла и охоту на оленей в Волчьем лесу. Была бы воля Джейхейриса, он бы тоже полетел туда на Шрикосе. Давно он не летал… — Эймонд задерживается, — буркнул Отто, смотря на двери. — Может, он вовсе не придёт, — сказал Джей, беспечно пожав плечами. — Он будет только рад не почтить своим присутствием Аддама и Алина. — Ты его совсем не знаешь. Насолить Веларионам проще, придя на их торжество и испортив его, а не не явиться и дать им вдоволь насладиться моментом. Вторя его словам, прогремели трубачи. Появилась долгожданная семья с Драконьего Камня. Музыка и пения не стихли, но любопытные взгляды с танцующих обратились к опоздавшим. Визерра и Рэйтан застыли, не закончив партию. Джею пришлось вскинуть голову, чтобы увидеть пришедших через множество макушек. И каково было его удивление, когда вместо обыденных зеленых и золотых цветов, ставшими символом их победы, он увидел голубой и синий. Дядя и вся его семья была одета в оттенки легендарного сапфира. На Эймонде — дублет, расшитый серебряными узорами и голубыми каменьями — то алмазами, то аквамаринами; на поясе бренчало Черное Пламя. Он шел, убрав руки за спину, вздернув голову, демонстрируя залу себя. Все знали о его громогласной победе в Дорне и то, что за ней последовало — долгие годы регентства и жизни взаперти острова. Эймонд приехал в столицу завядшим, но, словно по весне, расцвёл и оживился. И это чудо сотворили с ним отнюдь не свадьбы. Краем глаза Джейхейрис глянул на Веларионов и Ланнистеров, чья верность вставала под сомнение. Подле Эймонда чинно шествовала леди Марис. Её черные волосы были убраны на макушке, длинное пышное платье открывало вид на плечи и ключицы. Мерцание жемчуга в волосах и на шее делали её кожу белой, как снег. Но розовый румянец не мог скрыть волнение, которое она испытывала, глядя на зал. Принцесса Дейнис была в синем, подчёркивающим её фиолетовые глаза. Зато Шира взяла самое яркое платье лазурного цвета. Принц Мейгор, казалось, был отдельно от всей семьи — настолько хмурым и мрачным он выглядел. Он не разделял чувства девушек, неприлично глазеющих на него, и не интересовался тем, почему они все здесь собрались. Гости расступились перед ними: что скажет король? Но король и сам был в восхищении, а то и вовсе потерял дар речи. Эймонд с легкой ухмылкой подошел к столу и встал напротив Джея, чуть склонив голову: — Мой король. Следом за ним кивки и поклоны повторили Марис и дети. Джейхейрис приветливо улыбнулся им. — Без вас пир был бы скучным, — беря новый бокал вина, сказал он. Гости вернулись к своим делам, а Эймонд и его семья расположились за столом. Шепотки и голоса долго не стихали. От такого внимания даже Дейнис потеряла дар речи. Поэтому отец попросил одеться в синий? Но зачем? Она искоса взглянула на него, но увидела только не слезающую с его лица улыбочку, с которой он ходил последние пару дней. Ей бы хотелось думать, что публичный выход устраивался для потехи отцовского самолюбия, а не чего-то большего… Визерра и Рэйтан, чей танец так резко прервался, вернулись на свои места. Дейнис виновато потупила взгляд при виде подруги. Это её заслуженное торжество, а она взяла и испортила его! Как же стыдно. Алисента не оценила демонстрацию сына и вовсю шипела в ухо Эймонду: — Мы должны выглядеть сплочённо, а не порознь! Я смолчала, когда ты взял свой личный герб, но при всех… — Успокойся, мама, — сказал он, смотря в сторону. — Мне просто надоел зелёный. Музыка заиграла громче прежнего. Пир продолжился, как ни в чём ни бывало. Дейнис тихонько сидела за столом, перебирая кружевные рукава платья. Она искоса глазела на Мейлора, который о чём-то оживленно говорил собеседнику. Её тайные гляделки прервал внезапный силуэт. Она подняла голову. Мейкар. — Позвольте пригласить вас на танец, принцесса, — проговорил он, подавая ей руку. Сердце противилось так сильно, что Дейнис, кажется, сжала губы. Она смотрела то на его руку, то на зал. Отказать ему она не могла. — Ступай, Дейнис, — подтолкнула её бабушка. — Не чахни на стуле. Глубоко вздохнув, она подала ему ладонь, и тот сжал её так резко, словно не хотел расставаться. Но внешне Мейкар как был замкнутым, молчаливым парнем, так и оставался. Волосы цвета жидкого серебра с рыжим отливом отлично сочетались с его светло-серым дублетом. Сегодня он был при параде и, казалось, соревновался с Визеррой за внимание. Они упорхнули в центр зала вместе с остальными парочками. Тонны цветных тканей вперемешку с драгоценностями завертелись перед глазами Дейнис. Она переставляла ноги в такт барабанов, кружилась под тонкое звучание игривой флейты и переводила дух, когда бард повышал тон голоса, пытаясь перекричать зал. Все её движения были легки; она плыла как бабочка, расправив синие крылья — подолы её юбок. Касания к Мейкару были мимолётными и почти не чувствовались. Ей удавалось подглядывать за ним во время танцев. Он выглядел очень сосредоточенным и не упускал возможности прикасаться к её шее и корсету, стискивающим рёбра, словно выжимая из неё всё дыхание. — Я не забыл твою пощёчину, — вдруг сказал он, когда музыка чуть утихла, а они застыли в футе друг от друга. — Я на это надеялась, — со злостью сказала та, отпрянув от него. Но Мейкар был куда изворотливей и прижал её спину к своей груди. Рука опускалась от плеча до пояса, смакуя тело сквозь одежду. Горячий шёпот обжёг ей затылок и заставил покрыться мурашками. — Я всегда любил тебя, Дейнис, даже когда вы с Визеррой выгоняли меня из комнаты, чтобы пошептаться о своих девчачьих секретиках, когда не звали с собой в порт, когда оставляли меня одного в замке, — следуя напеву, они синхронно сделали шаг вперёд. — Ты всегда была доброй и никогда не говорила мне гадостей, но никогда не позволяла быть к тебе ближе. Она на мгновение удивилась этому признанию. У неё и мысли в голове не могло возникнуть, что Мейкар с детства испытывал к ней что-то большее, чем братскую любовь! Но это и разозлило её. — Ты не меня любишь, — прошипела Дейнис, когда музыка вновь слила их воедино. Ей пришлось взять его за затылок — так требовал танец. — Ты любишь мысль доставлять мне боль за то, что я тебя презираю. Ты вымещаешь на мне злобу за детские годы. Стань, наконец, мужчиной, а не будь маленьким мальчиком! Музыка прервалась, танцы закончились. Дейнис с удовольствием стряхнула с себя его руки и кинулась к столу. Мать встретила её с тревогой, но Дейнис проигнорировала её и села на своё место, жадно глотая ртом воздух в надежде забыть эту дикость. Джейхейрис взял наполненный до краев кубок и встал с места. Вслед за ним встали все гости, кроме Эймонда. Дейнис была рада этой паузе: не придётся ни с кем дальше танцевать. — Я хочу начать с моих личных поздравлений! — торжественно сказал он, повернувшись к Визерре и Рэйтану. — Моя прекрасная кузина, жемчужина очей моего дяди, я безмерно счастлив быть гостем и свидетелем твоей свадьбы, — Визерра зарделась румянцем от его слов. — Сир Рэйтан, не обижайте её, иначе столкнётесь с яростью наших драконов, — зал посмеялся, и только Эймонд загадочно глядел куда-то на стол. — Наконец-то спустя столько времени два великих дома скрепились нерушимым союзом. Выпьем же за них! Все дружно осушили кубки, и только Эймонд не сделал и глотка. Дейнис медленно переставало это нравиться. Отто что-то прошептал ему, но тот только отмахнулся. — Однако это не все, что мне хотелось бы сказать, — продолжил король. — Я имею честь назвать новых юношей, которые пополнят ряды Королевской Гвардии. Сир Корлис Веларион, сир Титос Ланнистер, подойдите ко мне и принесите присягу верности. Теперь зал накрыла могильная тишина, и только смешок Эймонда прервал её. Вот чего ждал отец. Дейнис оглянулась сначала на него, потом на Веларионов, которые застыли от изумления как и все остальные, потом на Ланнистеров, чьи лица начинали кривиться в гневных гримасах. Только что король вызвал ярость сразу двух домов. Дейнис прикинула в мыслях: Корлис был единственным сыном Алина, а Титос — Тиланда Ланнистера. Значит ли это, что Джейхейрис только что лишил наследников сразу двух отцов и могущественных лордов? Без сомнений. Но если в преданности Веларионов ещё можно было усомниться, то причём тут Ланнистеры? — Это возмутительно! — крикнул Алин Веларион, выйдя из-за стола. Король растерялся от такого напора: никто не предупреждал его, что реакция зала окажется именно такой. Вместо него подал голос Эймонд: — Вы хотите поставить под сомнение приказ короля? — Заткнись, кусок дерьма, иначе я выпотрошу все твои кишки! Стража с двух сторон стола напряглась, выставив вперёд щиты. — Вы только что оскорбили его высочество при королевской чете и всего зала, сир Алин! — крикнул Отто дрожащим голосом. — Вы только что лишили меня сына! — парировал тот. — На каких основаниях Корлис должен вступить в Королевскую Гвардию?! Его брат, Аддам, попытался его остановить, но вместо этого сильно закашлялся и сжал живот от невыносимой боли. Только из-за этого Алин усмирил свой пыл и кинулся к нему. — Да, на каких основаниях и мой сын должен вступить в Гвардию? — подал голос Тиланд; держался он хладнокровней Велариона, но намного опасней. Теперь стол Ланнистеров полнился не людьми, а львами, готовыми растерзать новую добычу. Леди Джоханна Ланнистер вся вытянулась и сверкала изумрудами на точёной шее как двумя львиными глазами, не хватало только когтей и клыков. Титос Ланнистер испуганно вжал голову в плечи. Лореон, лорд Утёса, демонстративно кинул полотенце в чашу с супом. Все его сёстры разом подтянулись на своих местах, а Дальтон Грейджой и железнорождённые громко завыли. — А не ваш ли сын недавно хвастался красивым мечом и славными боевыми умениями? — подал голос Ларис Стронг, постучав тростью о пол, привлекая внимание. Он, как и все советники короля, сидел неподалёку, поэтому сразу привлёк взгляд всего зала. — Это хороший для него способ показать свои силы на практике, если только они не ложные. — Ложное тут только ваше присутствие, милорд! — враждебно подал голос лорд Лореон, вставая из-за стола. — Я удивляюсь, как его величество не замечает ваших чёрных деяний, направленных на разрушение государства! — Это смелое заявление, милорд, — улыбнулся Ларис. — Сможете ли вы его доказать? Дейнис потерялась: теперь зал загалдел наперебой. Больше всего она переживала за Визерру, ведь теперь она Веларион, и их проблема теперь и её тоже. — Тишина! — рявкнул Отто, хотя это должен был сделать король, но тот и сам испугался такой реакции и ни слова не смог сказать. — Это решение его величества. Он счёл нужным включить молодых бойцов в свою стражу. Если вы сомневаетесь в его выборе, то это о многом нам говорит. Зал тому свидетель. Это заставило всех замолчать. Титос, бедняжка-хвастун, явно не ожидал, что его же слова заставят отречься от наследства и принять обеты. Корлис весь поник, хоть и пытался выглядеть ободряюще ради отца. В конце-концов они оба склонили колени перед королём и повторили за Кристоном Колем слова клятв. Встали они уже белыми гвардейцами. Аддам Веларион нашёл силы встать из-за стола и с помощью брата демонстративно пошёл к выходу. Рэйтан бросился следом, и Визерра поспешила за ним. Дейнис нагнала её у дверей. — Визерра, постой! Та обернулась к ней с тревогой на лице. — Мне так жаль, что твой праздник испортился! — Дейнис взяла её за руку. — Аддам уплывает обратно? Вы покидаете столицу? — Ты сама всё видела, — горько сказала она, медленно, нехотя убирая свою ладонь. — Его величество оскорбил мой дом и отнял сына у Алина. Мы не можем здесь оставаться. Я должна быть с мужем. Как быстро Визерра прониклась своей новой семьей и как резко она забыла о своей настоящей… Дейнис было больно наблюдать за её переменами. Неужели это конец их дружбы? Визерра, видимо, подумала о том же, отчего виновато опустила взгляд. Её окликнул Рэйтан. — Прощай, Дейнис. И она покинула её. Упорхнула как птица и сказала «Прощай», будто они больше никогда не увидятся. Дейнис осталась у порога совсем одна, смотря ей вслед.***
На следующий день после пиршества Веларионы покинули Королевскую Гавань. Говорили, когда Аддам залезал на Морского Дыма, то спотыкался и падал. Вслед за ними уехали и Ланнистеры, включая Тиланда, на кораблях Дальтона Грейджоя. Нанесённое им оскорбление они не смогли разжевать и проглотить. Было ли это хорошим актёрским мастерством или действительной обидой на короля? Отто нисколько не жалел о содеянном и довольствовался маленькой победой. Наконец-то столица очистилась от предателей. Оставалось лишь пожинать плоды. Настала очередь третьей свадьбы — Ширы Таргариен и Мейлиса Селтигара. По этому поводу Эймонд приготовил дочке сюрприз в надежде приободрить перед церемонией. Шира не была радостной и счастливой — ей было тоскливо и грустно. С Мейлисом она так и не подружилась, хотя мальчик очень хотел найти с ней общий язык. Эймонд приоткрыл дверь в покои дочери. Служанки суетились вокруг неё как рой пчёл, примеряя на ней все украшения мира, сглаживая складки пышного лазурного платья со спущенными плечами и оборками на подоле, закреплёнными бантиками. Её пушистые волосы волнами спускались по плечам и открытой спине. Увидев принца, девушки застыли, поклонились и выбежали. — Шира, я принес тебе подарок, — попытался сказать он ласково, но получилось несколько неловко. Стройненькая и маленькая, она стояла возле зеркала и теребила нежную ткань рукавов. Услышав его голос, она вздрогнула от неожиданности и обернулась. На ее лице растянулась скупая улыбка. — Какой, папа? Он потряс продолговатую шкатулку, подбитую бархатом, и жестом пригласил ее сесть на кровать. Шира волновалась и не скрывала этого: каждое ее движение было скованным и ломким. Несмотря на свои мальчишеские повадки, сейчас она была истинной леди, но такой печальной… Вся в мать. Тогда он несмело приобнял её за голые холодные плечи с маленькими веснушками — даже, кажется, и они сникли. — В последние недели из тебя и слова не вытащишь, — сказал он, хотя прекрасно знал причину её бед. — Я не уверена, что хочу замуж, — осунулась она. Худое личико сделалось еще худее: прорезались скулы, впали щеки. — В этом нет ничего страшного. Все женщины это делают, рано или поздно, даже мужчины. Ты знаешь, что брак — твой долг. Шира вскинула на него голову, нахмурив светлые брови и сморщив веснушки на носу. — Знаю. Но я боюсь не брака, а того, что не смогу дать Мейлису то, что он от меня хочет — любви. Может в будущем у нас с ним что-то случится, и он начнёт искать утешение в других женщинах, а я так и останусь, как мама — одна. Эймонд напрягся и убрал руки. В ее голосе не слышался укор — о нет — только горечь. — Я до сих пор люблю твою мать, несмотря на то, что когда-то был с другой, — прозвучало как оправдание. Самое глупое, смешное и ужасное оправдание. — Но у вас уже не такие отношения, как раньше. Дедушка, лорд Боррос, рассказывал мне о том времени, когда ты прилетал в Штормовой Предел. Он говорил, что вы были такими влюбленными, что не отходили друг от друга. Шира спрятала глаза, увидев, как посерьезнел отец от ее слов. Ей хотелось провалиться сквозь землю, потому что она знала — еще одно неверное слово, и он взорвется. Он никогда не признавал своей вины. Ни разу. Но вот Эймонд вздохнул, спрятав лицо в ладонях, и сидел так с минуту. Потом посмотрел на нее с таким сожалением, с каким ни разу на нее не смотрел. Даже сапфир в глазу, придававший его лицу тень ужаса, вдруг поник. — Прости меня, Шира, — он поцеловал ее в лоб. — Я не думал, что наши с Марис отношения так повлияют на тебя. Из-за меня каждый из вас вырос неполноценным. Мейгор не знает, что такое ответственность, Дейнис была заперта долгие годы на острове. Ты же не можешь отделаться от мысли, что в твоей жизни будут те же самые отношения, — он мотнул головой. — Нет, Шира. Я обещаю, что твой брак принесет тебе только счастье. И если этот Селтигар не оправдает твоих ожиданий, я убью его. У меня в этом богатый опыт. Шира вдруг рассмеялась, обняв отца за шею. Её кудряшки мягко касались его лица и рук, как бараний пушок. Он зарылся в них, вспоминая тот день, когда Шира впервые увидела свет. Он никогда не забудет вымученную родами Марис, лежащую на кровавых простынях, её мокрое, но такое счастливое лицо и маленький кулёк на руках. — Если так произойдет, то я сама это сделаю, — сказала она, отстраняясь. — Выколю ему глаз. Это заставило его улыбнуться. — Горжусь тобой. — Так что за подарок ты мне хотел подарить? — её глазки загорелись новым огнём. — Ах да, забыл, — он открыл перед ней шкатулку. Там оказался длинный кнут, отделанный серебром и жемчугом. — На случай, когда у тебя появится дракон. Шира бережно достала предмет и погладила блестящую, гладкую рукоять, словно держала самое хрупкое сокровище в мире. — Это самый лучший подарок, который я когда-либо получала, — прошептала она. — Я буду беречь его… Девочка спрятала его в тумбочку. Пришли служанки и продолжили готовить невесту к выходу. Эймонд ещё раз взглянул на неё в свадебном наряде вблизи, чтобы навсегда запомнить ее такую, и вышел. На церемонии Шира выглядела очень воодушевленной и храбро смотрела на своего суженого. Эймонд оставил её у алтаря, не боясь, что Шира потеряется или передумает: после их разговора она была смела как никогда и принимала ласку Мейлиса не как упрямица, а как его жена. Как оказалось, у них нашлось много общего — они оба любили драконов. На свадебном пиру, когда, казалось, молодые должны были танцевать без ног, они сидели и долго разговаривали, пока замок праздновал за них. Прошла ещё одна неделя пиров и празднеств. Теперь настала очередь Дейнис. Это событие она ждала со страхом. Когда наступил этот злосчастный день, принцесса была не в духе — всё вокруг неё её раздражало, выводило из себя, бесило. Слуги топтались перед ней и не давали проходу, превратив её покои в настоящую гардеробную, где было не протолкнуться. Она надеялась, что у неё получится позавтракать в одиночестве, раз отец к ней не пришёл, но из-за подготовки её надежды накрылись медным тазом. Вместо этого ей всучили новое платье и принялись натягивать корсеты. Приходила и матушка, чтобы проследить за процессом и не дать Дейнис окончательно утонуть в ворохе платьев. Именно Марис помогла ей сделать прическу. Хоть она и скрывала свои истинные чувства, но дочь всё равно видела, как ей было грустно расставаться со старшей любимицей, которую она ждала и лелеяла всей душой. — Ты так прекрасна, — умилилась Марис, смотря на неё. Голубое платье сидело на ней идеально, и хоть оно не было таким же пышным как у Ширы, но в нём прослеживалась утончённость. На макушке локоны были собраны в розу, сцеплённую заколками. Открывался вид на голую шею. Здесь ей дали кулон из сапфира — тяжёлый и блестящий, размером с настоящий кулак. Дейнис оценила своё отражение в зеркале. Всё было идеально, только она сама не была рада и еле сдерживалась, чтобы не заплакать. Ей очень не хватало Визерры. Подруга бы поддержала её и дала дельных советов, но сейчас её тут не было. Она наслаждалась жизнью в новом доме со своим мужем. — Выше нос, — Марис приподняла её подбородок. — Расправь плечи. Ты готова. Та натянуто улыбнулась. Матушка оставила её одну — скоро подъедет карета, начнётся церемония, потом пир, и не останется ни минуты свободного времени наедине с собой. Скоро её жизнь свяжется с Мейкаром — человеком, которого она не любила и уже успела возненавидеть. Своим долгом она обрекала себя на погибель. Она взглянула на дверь. Ей хотелось надеяться, что Мейлор спасёт её, заберёт из плена, посадит на дракона и увезёт её далеко-далеко за Узкое море, где его брак не будет им помехой! Но в дверь так никто и не постучал. Мейлор не придёт ей на помощь. Глубоко вздохнув, она подняла тяжёлый подол своего платья и направилась к выходу. Так чего зря терять время и оттягивать неизбежное, если это рано или поздно случится? На удивление, дорога была быстрой. Народ, как и три свадьбы назад, встречал новых молодожёнов криками и восторгом. Марис помогла ей подняться по ступеням к дверям септы, где её уже ждал отец в своём незабываемом тёмно-синем кафтане. Когда гости рассосались по обширному залу, а Мейкар — отдалённый силуэт подле септона — занял своё место, Дейнис взяла отца под руку. Расстеленный ковёр на мраморной плитке помогал держать равновесие в неудобной обуви. Шлейф её платья был настолько длинным, что она боялась оступиться, чтобы в нём не запутаться. Эймонд, в отличие от неё, шёл смело и решительно. Дейнис же было неловко от всех взглядов, устремлённых на неё как на интересный предмет роскоши. Мать смотрела на неё ободряюще, сестра оценивала обстановку, брат и вовсе на неё не глядел. Бабушка Алисента гордо провожала взглядом внучку, а дедушка Боррос одобрительно оценивал работу ткачей. Король с королевой тоже были тут и, затаив дыхание, наблюдали за очередной церемонией. Джейхейра выглядела сонливой, зато Джейхейрис радовался больше всех остальных. Дейрон был счастлив не меньше, ведь он женил своего сына и наследника. Но больше всех она ждала Мейлора. И, увидев его позади всех, Дейнис затрепетала. Её друг ободряюще кивнул ей, улыбаясь, как обычно, широкой улыбкой. Девушка отдала бы всё в жизни, лишь бы она обращалась только ей одной. — Не забывай про нашу тайну, — шепнул Эймонд, когда они оставили гостей за спиной. — Про твои сны никто не должен знать. Она кивнула. Отец подвёл её к септону и отошёл. Мейкар, весь при параде, не мог оторвать от нее голодного взгляда. Дейнис это ужасно смущало. Пропустив нудные слова септона мимо ушей, она встрепенулась только тогда, когда Мейкар надел на неё свой плащ, а зал затих, ожидая её слов. У неё был шанс отказаться, повернуться к Мейлору и сказать, что она любит только его, но… Ему самому её любовь не была нужна. Как и она сама. Он считал ее своей подругой и никем большим. У него был сын и еще один ребенок в утробе леди Элспет, так для чего же была нужна ему Дейнис? Ее молчание начало нервировать толпу. Люди зашептались. Мейкар нервно оглядывался по сторонам и уже был готов прошипеть ей на ухо, как она дрожащим голосом заставила всех замолчать: — Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моим лордом и мужем, — и даже не взглянула на монстра, с которым заперлась в одной клетке. Обратная дорога перед ней закрылась. Выхода не было. — Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моей леди и женой, — спешно вторил ей Мейкар. — «Не смотри на него, не давай ему повода», — говорила она в мыслях, оборачиваясь к нему для злосчастного поцелуя. Но все же посмотрела. И увидела победоносный всплеск на его лице. Он выиграл. Завоевал трофей, словно в тяжелой войне, а она пала и проиграла, отдала себя ему на растерзание. Он грубо схватил ее за затылок и притянул к себе, чтобы прикоснуться к ее губам, но она вовремя отвернулась. Мейкар поцеловал воздух. Эту оплошность никто не заметил кроме септона, но он ничего не сказал. Септа взорвалась от счастливых и радостных криков, а Мейкар, разозленный ее выходкой, глухо зарычал. Дейнис, как ни в чем ни бывало, скупо улыбнулась, повернувшись к всему залу. Она пыталась демонстрировать свою силу, но ей казалось, что она показывала только свою боль; на груди, пачкая платье, мысленно растекалось кровавое пятно от проткнутого насквозь сердца. И плащ, которым одарил ее супруг, казалось, пытался ее задушить. Ее взгляд, полный надежды, был обращен только к одному человеку — Мейлору, но тот потерялся среди толпы, а его беловолосую макушку Дейнис увидела только в тронном зале на пиршестве. Вся эта музыка была ей не нужна. Танцы перед глазами только раздражали ее, а еда и вовсе казалась постной. Она не слышала фальшивых поздравлений Кассандры Баратеон, которая подошла к ней, чтобы снова поглумиться; благо после уезда леди Джоханны она не была так смела и держала себя в руках. Поздравления королевы Хелейны она тоже приняла с равнодушным лицом: она не была так близка с ней, чтобы благодарить ее искренне, да и сама Хелейна не стремилась сблизиться с племянницей. Бейла, понимая всю ситуацию, не стала подходить, зато сдерживала порывы Мейкара прямо сейчас провести проводы — за это Дейнис была ей благодарна. Ей бы хотелось еще чуть-чуть побыть собой, пока она не вступит в новую семью. — Эй, голубка! Она обернулась на любимый голос. Мейлор шел прямо к ней. Ее сердце вновь оживилось и затрепетало, будто она не умирала от безысходности последние пару часов. — Мейлор… — вымолвила она, спасаясь одним его именем. Он покружил ее в воздухе как пушинку, игнорируя недовольный взгляд Мейкара. Тот уже собрался встать и помешать принцу забрать его трофей, но Бейла грубо посадила его за стол так, что тут чуть ли не упал. Это дало Дейнис шанс увести Мейлора в другой конец зала. — Ты такая взъерошенная, — заметил Мейлор, когда они скрылись за очередной колонной. — С тобой все хорошо? — Да, все в порядке, просто я не хочу, чтобы кто-то нас слышал, — о, неужели она скажет ему о своих чувствах? Неужели признается в своей сокровенной тайне? Да, она хотела этого, и плевать, если Мейлор не ответит взаимностью. Ей будет достаточно того, что он будет знать. — Мейлор, мне стоит кое-что тебе рассказать, — призналась она. — Это может тебя удивить. — А это не может подождать до завтра? Просто мне кажется, что твой новый супруг меня сейчас разрежет на кусочки, — посмеялся он, глядя на стол. — Плевать на него, — Дейнис взяла его за руки, как делала всегда, когда хотела запечатлеть его касания на себе. — Пообещай, что не будешь на меня зол. Мейлор, кажется, совсем сконфузился, но кивнул. Вся эта ситуация его дико смущала. И вот, когда Дейнис собралась с мыслями чтобы признаться ему, им помешал человек, которого она ждала меньше всего. — Сынок, леди Элспет стало плохо, — проговорила Хелейна, застав их наедине. Она немигающим взором взглянула на их сцепленные руки и процедила: — Ей нужна твоя помощь. Сейчас же. В массивном платье цветов Арренов, с пышными рукавами и юбками, королева Хелейна выглядела весьма отличительно от всех Таргариенов вместе взятых. Она одевалась на манер долинцев: носила пушистые шерстяные вороты из беличьего меха, подбивала плащи кроличьим пушком и брала с собой кожаные перчатки от ветра. Причёски её всегда были в строгости, каждый волосок прилегал к волоску, а на макушке была пусть и не корона, но диадема из жемчуга и слоновой кости. Всё это придавало ей холодный вид, как ледяной снег в горах Долины. Дейнис не виделась с тётей так же часто, как с Дейроном. Однажды они встречались на именинах короля в столице, но после — не виделись ни разу. На нынешних пиршествах они с Хелейной даже не перебрасывались фразами. То, что она подошла к ней прямо сейчас, явно в плохом расположении духа, насторожило девушку. Мейлор при виде матери нахмурился: так сложилось, что её отношения с первыми детьми были натянутыми, и Дейнис прекрасно знала из-за чего. — Пусть позовёт мейстера, — сказал он, отмахнувшись. — Он поможет ей больше, чем я. — Она требует только тебя, — в тон ему ответила Хелейна. — Ты её муж, не забывай, что она в положении. Несмотря на нежелание помогать Элспет, Мейлор всё же смирился с желанием матери его выпроводить. — Дейнис, поговорим в другой раз, хорошо? — одобряюще проговорил он с кислой улыбкой и растворился в толпе. Она тоскливо посмотрела ему вслед, пока не вспомнила, что Хелейна стояла рядом и всё видела. Тогда девушка неловко прочистила горло и вознамерилась уйти, но голос тёти остановил ее на полпути. — Я советую тебе держаться подальше от моих детей, Дейнис. Она обернулась к ней, недоумевая, почему Хелейна ей это говорит. Возможно, она просто ослышалась? Не может же родная тётя запретить ей общаться с роднёй. — Почему? — Дейнис натянула уголки губ. — Я хорошо поддерживаю отношения с его величеством, королевой и Мейлором. Хелейна, передвигаясь плавно, будто юбками скользила по воздуху, остановилась напротив неё. Её взор не предвещал ничего хорошего, а сморщившиеся складки между бровей только придали ей злостный вид. Дейнис поняла, что намеревалась сказать королева ещё до того, как та открыла рот: — Твой отец, случаем, не скрывает твой странный дар? Может, ты видишь вещие сны или зреешь в прошлое? — испытующе спросила она. Дейнис невольно бросило в холодный пот. Она знала о её снах. Хелейна пусть и была в некотором роде пророчицей, но, как девушка слышала, её видения были не такими, как у неё — яркими, полными красок и чувств. — «Она не уверена наверняка», — поняла принцесса. — Я не знаю, о чём вы говорите, тётушка, — Дейнис подняла подол платья, чтобы уйти. — И из-за ваших странных суждений я не намереваюсь прекращать общение с кем бы то ни было. Хорошего вам вечера. Последнее слово осталось за ней, и это несказанно порадовало Дейнис до того момента, как король во всеуслышание объявил о проводах. Победоносная улыбка спала с её лица при виде подходящих к ней мужчин. В ворохе их тел она высмотрела только то, как Мейлор вёл жену к дверям. Дейнис хотелось крикнуть ему вслед, но было поздно. С неё мгновенно снимали одежду на пути к спальне. Многочисленные юбки попадали на ступени винтовой лестницы. Изящные браслеты с громогласным звоном катились прочь. Ткань трескалась от напора сильных, мужских рук. Её брали со всех сторон и даже не заботились о её застывших слезах. Под пьяный хохот мужчин и хихиканье женщин, принявшихся за Мейкара, они оказались в заранее подготовленной спальне, где балдахин кровати казался ей эшафотом, а простыни — тяжёлой веревкой на её шее. С неё сняли всё лишнее, и как будто с тела упал лишний груз. Она осталась только в лёгком полупрозрачном платье. Без всего этого обрамления она чувствовала себя голой. Прикрыв себя руками, она оглянулась на Мейкара. Тот хохотал в пьяном угаре с какой-то девицей — та снимала с него штаны. Дейнис стало вдвойне неприятно. — Можешь идти, — сказал он и хлопнул ту по бедру. Под её заливистый хохот они остались наедине, где в воздухе витал аромат свеч, а окна, запахнутые тяжёлыми портьерами, не впускали в комнату ночную прохладу. Мейкар налил себе ещё вина и, чуть ли не спотыкаясь о ковёр, сократил спасительное расстояние между ними. Он навалился на Дейнис всем телом, и ей оставалось только вдыхать в себя его мерзкий перегар и прикасаться к липкому телу. — О чём вы там шептались? — прошипел он пьяно, заковывая её голову в ловушку из своих рук. Его не валирийские простые голубые глаза горели гневом и животной похотью. Дейнис не смотрела на него, сохраняя к нему презрение и ненависть. Однажды она уже дала ему отпор, даст и сейчас! — Не твоё дело, — она грубо высвободилась из его хватки. — Ты пьян. Поговорим, когда протрезвеешь. — Ну уж нет! — взревел Мейкар грудным рыком. — Теперь ты моя, и со мной разговаривать так не будешь! Ей стало страшно от прилипшей к его лицу крови. Мейкар сжал её плечи и прильнул губами к её закрытому рту. Не чувствуя её желания, он распалился ещё больше и разомкнул девичьи уста языком. Отторжение стучало в голове Дейнис, пока супруг обшаривал её изнутри, хозяйничал так, будто её тело принадлежало только ему и никому другому. Руки сжимали её грудь сквозь одежду, пока не разорвали платье на лоскуты. Нежная белая кожа, которой не касались руки мужчины, начала покрываться синяками и его укусами. Он щипал её за соски, не слыша её истошных криков и молебных шёпотов; кусал за шею, словно хотел испить её крови; сжимал бёдра так, что становилось невыносимо. — Мейкар, прекрати! — беспомощно и безнадёжно кричала она, царапая его спину в попытках отстраниться. — Ты делаешь мне больно! Встречное сопротивление Мейкар закончил одним движением — он кинул её на кровать и навалился всем телом. Дейнис ослабла под его диким, необузданным порывом. Голубке перевязали крылышки — теперь она не смогла выпорхнуть из клетки. Её охотник, её смерть развела своей жертве руки и не то целовала, не то кусала беззащитное манящее взор тело, не замечая жалобных стонов. Дейнис попыталась сжать ноги, чтобы он не смог проникнуть между ними, но её сил не хватило и на эту попытку — Мейкар со всеми удобствами пристроился сверху. Она зажмурилась: не будет смотреть на это. Не будет! Но вот внизу, после первого резкого толчка, вспыхнула боль, да такая, что из горла раздался мучительный стон, но он затерялся в волосах её мучителя. Эти рыжие локоны станут ей ненавистны до конца дней. Мейкар не останавливался и только наращивал темп; долбил её в кровать изо всех сил. Он вскинул голову от наслаждения, когда на простыни брызнула девственная кровь, а Дейнис вывернулась от боли внутри. Сжимая её бёдра, он кончил быстро и с протяжным воем удовольствия грохнулся на постель. И уснул сразу же. Дейнис поднялась дрожащими руками и спустилась на пол. Ноги её совсем не держали и подкашивались каждый раз, когда она пыталась встать. Между ног она чувствовала не только горячую густую кровь, но и грязь, смешанную с мужским семенем. Его семенем. В порыве истерики она начала оттирать себя оборванными лоскутами платья, валявшимися на полу, но кровь шла, а она была так слаба, что её не хватило на это. Слёзы обиды и горечи лились рекой, заставляли её задыхаться. На это она себя обрекла, следуя долгу. Стоило ли оно того?