Горящий род

      Когда Вестерос был оставлен позади, Дейнис теперь видела только одно — бескрайнюю голубую пустошь. Узкое море простиралось до горизонта, и не было ничего, что напоминало бы о суше. Ни одного зелёного клочка, только море, солнце, становящееся с каждым днём всё жарче, и небо. Тоже, кстати, голубое.       Их огромная процессия растянулась почти на тысячу вёрст, двигаясь то медленно, когда появлялся штиль, то быстро, когда шли бури. С одной стороны Дейнис видела ведущий флот лорда Редвина с его виноградной лозой на парусах, следом за ним Баратеонов во главе с дедушкой Борросом. Он не захотел оставаться дома и решил на старости лет принять участие в очередной на его памяти войне. Зато лорд Эльмо Талли, мастер над законами и владетель Риверрана, передумал и отправил своего наследника Кермита с этой важной миссией. Оно и к лучшему — Эльмо, насколько знала Дейнис, страдал от алкоголя, а такие военачальники будут только тормозить дело.       Больше всех она огорчалась лишь Мейкару. Она, наивная, думала, что он останется дома, но он успел запрыгнуть на последний корабль. Даже здесь от него покоя не будет. Хорошо что рядом был Деймон — с ним можно было скоротать время за беседой. Кузен был полон энтузиазма с самого момента, как Эймонд включил его в отряд. Оно и понятно — юноше хотелось увидеть, что такое по-настоящему сражаться с мечом и вернуться домой победителем. А в этом ни у кого не оставалось сомнений: принц Эймонд внушал уверенность в их выигрыше.       И если Дейнис поначалу тоже чувствовала азарт и даже нетерпение влететь в бой, то с каждым проведённым днём вдали от дома её настигали неуверенность и страх. Да, было страшно, и ещё как, ведь им предстояло ступить на вражескую землю, о которой они ничего не знали, взять два города, в одном из которых обитает целая армия и вражеские драконы. Если завоевание Дорна в своё время прошло так утомительно и тяжело, то что же будет здесь?       Сначала драконы летели бок о бок с кораблями, сопровождая их сверху, но потом отделились и ринулись вперёд. И именно они, первые, приземлились в Равнинах — плодородных, благоухающих землях Пентоса, что простирались на много вёрст вокруг. И самое главное — здесь почти не было людей, а в их планах было как можно дольше оставаться незамеченными, пока они не узнают Пентос целиком и полностью, чтобы захватить его.       Корабли прибывали и прибывали, сворачивали паруса, спускали лодки с людьми и продовольствием. Десятки тысяч воинов строили лагерь, раскрывали шатры, разводили костры, хотя ночи здесь были более тёплыми и сухими, чем дома. Лошадей и железо перевозили отдельно, и это была отдельная морока — несколько десятков скакунов полегло от морской болезни. Самыми выносливыми оказались дорнийские лошади, каких любезно предоставила Дженнелин Айронвуд, когда корабли останавливались в Солнечном Копье, чтобы пополнить запасы.       Да и не только лошади полегли от долгого плаванья. Солдаты тоже жаловались на несварение и горячку. Боевой дух, сопровождавший их в начале пути, был сломлен. И только один Эймонд оставался непоколебим: пока корабли прибывали, а лагерь ширился, он думал, как лучше всего проникнуть в Пентос незамеченными.       Проснувшись рано утром от лязга стали и чьих-то бурных криков, Дейнис по привычке позвала служанку, но никто не откликнулся. Только потом она сообразила, что находилась не дома, а в шатре на соломенном тюфяке, что так колол её нежную, не привыкшую к неудобствам, кожу. Рядом стояла деревянная бочка с кувшином воды и её сумка с вещами — вот и всё её скудное имущество. Так и не скажешь, что она была принцессой.       Корабль с Мейкаром ещё не приплыл, поэтому она наслаждалась спасительными днями, но проводила их со скукой. Отец не пускал её в небо, боясь засветить драконов, да и в разведку тоже — она совсем не была подготовлена к ней, но позволял ей ходить по лагерю и присутствовать на советах.       Совет!       Ещё никогда в жизни Дейнис не одевалась так быстро, как сейчас. Она натянула на себя штаны из сукна, позаимствованные у Бейлы, и напялила мятый кафтан, сшитый ею наспех. Потом прыгнула в сапоги, все грязные от дорожной пыли и конского дерьма, и выглянула наружу.       Солнечный свет немилосердно ударил по глазам, заставив сощуриться. Вокруг кипела жизнь. Разноцветные палатки простирались то тут, то там, успевай только смотреть на знамёна и кое-как отличать их в ворохе из тел. Рядом высилась палатка отца — одна из больших и просторных, с гордо развевающимся штандартом с сапфировым драконом. Помимо неё здесь же расположились шатры Дейрона и Бейлы и большая часть стражи, что не смыкала глаз целыми сутками.       Тихо, чтобы не отвлекать говорящих, Дейнис проскользнула внутрь и скромно остановилась за спинами стоящих лордов. Здесь были все: начиная с Эймонда, Борроса и Дейрона и заканчивая виночерпиями. Чтобы что-то разглядеть, она встала на цыпочки.        — …разведка доложила, что поблизости нет никаких намёков на жизнь — Равнины абсолютно пусты, — доложил Гвейн Рокстон. Дейнис заметила его сразу же благодаря нашивке золотой цепи на груди. — Мы даже табунщиков этих… как их там…        — Дотракийцев, — напомнила ему девушка подле него — тонкая, русоволосая, длинноногая. Она всё время проводила под руку с Гвейном, и Дейнис всё никак не могла вспомнить её имя. Но вид у неё точно был грозным: кинжалы на поясе, лук и стрелы за спиной создавали впечатление настоящей воительницы.        — Да, спасибо, Луиза, хрен вспомнишь их ублюдские названия… так вот, даже следов дотракийцев не нашли, хотя они, вроде как, всегда орудуют здесь и кошмарят Пентос, требуя у города выкуп за то, что они впредь не будут трогать их земли. Судя по всему, все сухопутные дороги к городу закрыты.        — Остаётся только одна дорога, — Эймонд, выслушав доклад, провёл пальцем по карте. Дейнис вытянула голову в надежде хоть что-то увидеть. — Через Пентошийский залив. Порты они не могли закрыть, иначе бы обрекли город на голод и нищету. Торговля — то, чем они живут.        — Слушайте, да это пустая трата времени, — подал голос рыжий Кермит Талли. — Не проще ли сразу осадить город? У нас есть корабли и драконы. Нам не составит труда сжечь городские стены и пустить армию внутрь, а этого выродка Джоффри и его дракона сожрать с потрохами.       На этой фразе Бейла, стоящая в тени, еле заметно поморщилась. Было видно, что всё это её очень напрягало и не давало покоя. Неужели она до сих пор волновалась о судьбе её бывшей семьи? Дейнис задавалась вопросом, как эта женщина, всегда относившаяся к ней с теплом, могла скучать по тем, кто оставил её одну с врагом и покинул Вестерос на долгие годы. А ведь она очень долго была заложницей: сначала в Риверране, когда Рейнира отправила её брать замок, потом и в Королевской Гавани, где до знакомства с Дейроном она чувствовала себя чужой. За это время ни Рейна, ни Люцерис не попытались её спасти или вызволить.        — Прежде чем наступать ногой, ты должен проверить почву, чтобы случайно не оказаться в яме, — наставительно сказал Дейрон. — Мы не знаем, что нас там ждёт, а нападать вслепую всё равно что падать на пики. Да и что говорил Эймонд Стронг? Найти какую-то таверну…        — «Горелую бочку», — Эймонд развернул отдельную карту города. — Он сказал, что мы получим там все ответы на вопросы. Будем отталкиваться от этого.        — Значит самое сложное — это проникнуть внутрь.        — Гвейн, наши люди выяснили что-то о портах?       Рокстон почесал густую бороду, вспоминая:        — Сейчас городская стража досматривает каждую лодку. Торговля стала очень сложной: почти все товары изымают в казну города, — тут Луиза что-то шепнула ему на ухо, и он добавил: — Но очень лояльно относятся к живому грузу. Шлюхи, милые маленькие мальчики — всё это доставляет прибыль знатным хозяинам борделей. Они доплачивают страже, благодаря чему их груз не трогают, а самих торговцев беспрепятственно пускают в город.       На этих словах Дейнис поёжилась. В Пентосе действует запрет на рабство, но вряд ли маленькие девочки, служащие проститутками, приняли этот выбор добровольно. Она посмотрела на себя, на отца, на всех вокруг — все они были рабами войны, все они жертвуют чем-то, чтобы выжить. И быть шлюхой — на самом деле дар божий, чем страдать на поле боя.       Так бы она подумала, если бы боялась здесь находиться.        — Тогда нам нужен товар, — безэмоционально констатировал Эймонд, словно говорил не о живых людях, а о обычной лодке с посудой. — И люди, что проникнут в город вместе со мной. Одного или двух человек мне будет достаточно.        — Ты слишком узнаваемый, — покачал головой Дейрон. — Думаешь, там не знают, как мы выглядим?        — Перекрашу волосы и надену повязку, — отмахнулся Эймонд. — Сейчас не время переживать за внешний вид.       Дейрон закатил глаза. Дейнис думалось, что он уже не в первый раз сталкивался с братской легкомысленностью.        — В открытом море будет нетрудно захватить чей-нибудь корабль, — как бы невзначай подал голос Боррос Баратеон. — Я отошлю людей на поиски лакомой добычи.        — А я был бы не прочь вместе с тобой разыграть спектакль успешных торговцев, — Гвейн Рокстон шутливо снял с себя невидимую шляпу и отвесил поклон. Луиза подле него заливисто расхохоталась.        — Решено, — Эймонд ткнул пальцем куда-то в карту. — Донесите мне про все бордели, их владельцев и последние поставки товара: от каких перевозчиков, откуда они поставляют, с кем сотрудничают. На этом совет закончен.       С легким шепотком все начали разбредаться, постепенно покидая шатёр. Внутри остались только Эймонд с Гвейном и Дейнис, задумавшаяся над возможностью отправиться в разведку вместе с отцом.        — Напрягает меня отсутствие дотракийцев, — бурчал Эймонд, не отрывая уставшего взгляда от стола.        — Да хер с ними, бегают где-нибудь в своих степях. Ты лучше скажи, что мы делать-то будем после того, как проникнем в «Горелую бочку»?        — Разберёмся, Гвейн, разберёмся, — тут Эймонд поднял голову и заметил дочь в тени. — Дейнис, ты опоздала.        — Извини, — немного сконфуженно сказала она, смущаясь присутствия лорда Рокстона. Ей бы не хотелось, чтобы другие видели в ней несерьёзную и безответственную. — Ты серьёзно собираешься проникнуть в Пентос один? Это опасно…        — Ну, юная леди, он будет не один, а со мной, — вмешался Гвейн, снова почесав густую бороду. — Когда-то мы вместе воевали в Дорне. И оба вернулись живыми, на минуточку.        — Это было почти двадцать лет назад, — хмыкнул Эймонд, перед ним пронеслись лоскуты воспоминаний того тяжёлого времени. — Сейчас многое что изменилось…        — Да нет, почти всё так же: жара, пески, большая армия, только драконов на этот раз больше.       Дейнис смекнула, что, несмотря на грозный вид, Рокстон был ещё тем шутником и имел весьма весомое слово для отца. Пока они находились здесь втроём, она вдруг спросила:        — Я хочу с вами. В Пентос.       Эймонд тут же посуровел, отметая прочь все намёки на баловство.        — Нет, это исключено.       Но, как она и ожидала, Гвейн тут же вступился за неё:        — Это ты зря. Ей бы не помешала практика, иначе зачем ты её сюда взял? Будешь от всего оберегать? Я-то знаю, какого быть отцом.        — У тебя один сын и ни одной дочери.        — Ну и что? Мы оба отцы. Причём родственные: забыл, что с моим сынишкой твоя дочурка развлекается? У Беатрис будет побольше прыти, но на войне она никчёмна, — он улыбнулся Дейнис. — А у неё есть дракон и желание. Потом научится владеть мечом — и цены ей не будет. Бери.       Дейнис расправила плечи, чтобы казаться выше и уверенней. Мысль о том, что им придётся проникнуть в город под личинами торговцев под носом у городской стражи и самого Джоффри Уотерса, правителя города, её будоражила. Однажды её поход в город под прикрытием не удался, но то был Драгонфорт, а здесь целый Пентос.        — Ладно, — сдался Эймонд. — Но тебе тоже следует перекрасить волосы. Не хочу непредвиденных сюрпризов.       Она с готовностью закивала.       Первые приключения начались.                     Их корабль причалил к гавани. Выйдя на палубу из душной каюты, Дейнис вдохнула в себя солёный запах моря, новых людей и свежей рыбы. Чайки заполонили всё небо, голодно бросаясь на причалившие лодки с лоснящейся на солнце жирной рыбой в охотничьих сетях. Здесь было изобилие из кораблей, людей и городской стражи, которую Дейнис встретила не без страха. Она невольно тронула себя за волосы.       Былой серебряный блеск сменился на чёрную смоль, а её одежда — в открытый наряд с блестящими камнями и крупным жемчугом. Она крутила кольцо с морским коньком каждый раз, когда ловила на себе заинтересованные взгляды здешних жителей. Для них она просто трофей, для них она — то, что можно купить. Как и всё в этом городе.       Эймонд с матросами, которых они взяли со своих кораблей, убирали паруса. По его плечам волнами лоснились такого же чёрного цвета волосы. Легендарный сапфир скрывался под повязкой — впервые за столько лет. Сколько Дейнис себя помнила, отец никогда не скрывал свою рану, скорее, показывал её всем. На нём вместо синего кафтана плотно сидела узорчатая мантия. Закончив с кораблём, он завязал волосы на затылке и поманил Дейнис пальцем. Она послушно спустилась с ним на причал, пока Гвейн Рокстон, работая под видом усердного слуги, договаривался с местной стражей.       Патрульных, отвечающих за порядок в гавани, было заметно сразу. Это были не вестеросские солдаты, одетые в броню, варёную кожу да латы. То были иноземные воины, более гибкие, ловкие, поджарые. Вместо железа они носили золотые браслеты на мускулистых руках, вместо плотных штанов — белые султанки, а на голых ногах сандалии. Каждый держал острое копьё с алой бахромой, напоминавшую капли крови; столь тонкие наконечники так и манило желание вонзить их кому-нибудь в спину.       Чтобы их история была правдоподобной, каждому из них пришлось вникать в пентошийский диалект. Эймонду и Дейнис это далось легче: они знали валирийский, а вот Гвейну пришлось туговато. На родном языке они решили не говорить: учитывая нынешнюю ситуацию Пентоса и Вестероса, проявлять хоть какие-то намеки на связь с домом было бы недальновидно.       С нескрываемым презрением выслушав беглый, неумелый говор Гвейна, который указал на Эймонда, как на своего господина, один из стражников вальяжно подошел к нему и Дейнис. Мускулистая рука вонзила древко копья в землю в непозволительной близости с ними, и Дейнис пришлось сдержать каждый мускул своего тела, чтобы не вздрогнуть. А тот, видимо, этого и добивался. Бритая смуглая голова, что блестела на солнце, как полированная скорлупа ореха, наклонилась к ней, чтобы рассмотреть массивное ожерелье на ее тонкой шее. Грубый палец соскользнул с ключицы и намеревался отодвинуть шелковую ткань платья на груди, и Дейнис, боясь пошевелиться и сломать весь их план, уже смирилась со своей участью, как Эймонд перехватил стражника за запястье и что-то сказал на грубоватом, сиплом, чужом говоре. Дейнис разобрала пару слов.       «Она для вашего принца».       Суровый вид какого-то вшивого торговца должен был напрячь стражника, и тот уже намеревался сбить с него спесь, как, услышав эту фразу, вдруг расхохотался, показав все свои белые зубы. А вместе с ними смех подхватили и все остальные его товарищи. Дейнис переглянулась с отцом, но ничего не сказала, как вдруг тот же стражник резко чиркнул кинжалом по щеке Эймонда, разодрав повязку.       Гвейн за спинами солдат тихо охнул. Дейнис была готова защищаться и подавать сигнал кораблю, чтоб тот немедленно отчаливал и предупредил войско о взятии заложников, но ничего того, о чем она думала, не произошло. Патрульный только тихо выругался, спрятав глаза, что-то крикнул своим и, взяв копье, они все вместе поднялись на палубу, чтобы лично осмотреть товар.       Пока они бродили по каютам и оценивали шлюх, Дейнис достала из кармашка платок и обмакнула им тонкую царапину на щеке Эймонда. И, подняв взгляд, ужаснулась: вместо сапфира в его глазнице не было ничего. Вот почему те ушли. Сапфир бы сразу выдал его. Без своего камня он был… не таким, будто чужим, жутким. Казалось, в его голове была просверлена глубокая дыра прямо насквозь. Вот чего он лишился. Вот за что он боролся.        — Хватит, — видя, как Дейнис глядит на него округлившимися от страха глазами, он убрал ее руку и достал другую повязку, убрав увечье долой.        — Это, конечно, всё замечательно, — сказал Гвейн, когда стража закончила обход, подписала бумаги и выделила им место в гавани на сутки с полной оплатой. — Но не показалось ли вам странным, что он заржал, когда ты сказал про принца? С чего бы им смеяться над Джоффри, если тут всем поголовно мозги промыли…        — Надеюсь, пташки Стронга знают ответ на этот вопрос, иначе я зря лишился своих последних трехсот золотых… — пробурчал Эймонд. — Дейнис, ты еще можешь передумать и остаться на корабле. Мы вернемся завтра с рассветом и отчалим.       Она запахнулась в мантию, скрывая излишнюю наготу (или до сих пор дрожащие ноги), к которой пришлось прибегнуть, чтобы сойти за роскошную шлюху и сыграть роль искусительницы.        — Ну уж нет! Если ты думаешь, что я остановлюсь после такого, то ты плохо меня знаешь, — с напускной смелостью сказала она. — Идемте, на нас уже косо смотрят.       И зашагала по мощенной камнем дорожке, хоть и не знала, куда идти. Гвейн цокнул языком, признавая поражение Эймонда:        — Сегодня явно не твой день, дружище.       С горем пополам они нашли выход из гавани и углубились внутрь города. Дейнис старалась держаться подле мужчин, чтобы отвадить от себя всех любопытных. Тонкая ткань белого платья очень мешалась, особенно длинный подол, что каждый раз цеплялся за плоские сандалии. Не нравилась ей здешняя одежда, ой как не нравилась. Под мантией было очень жарко, но без нее ей будет ещё хуже из-за палящего солнца, от которого они, как могли, спасались под тенью домов.       Улицы здесь были очень узкими, а дома — кирпичные, невысокие. Почти в каждой улочке стояли прилавки, начиная от пахучих специй, словно красный песок, рассыпанный по плетённым корзинам, и заканчивая животными в клетках. Дейнис увидела странных больших кошек с чёрными полосами, пёстрых птиц со звонким голосом, миниатюрных обезьянок в смешных одеждах. Люди здесь были другими, жадными, говорливыми. Дейнис не успевала следить за их зазывными приглашениями отведать свежей икры или примерить золотые браслеты с драгоценными камнями. Куча запахов смешались в один — сладковатый из-за открытых медовых горшков, солоноватый из-за морской соли, которую добавляли в похлёбки, горьковатый благодаря горчичному порошку. Бананы, апельсины, яблоки, персики — что здесь только не найдёшь! Треску, кальмаров, мидий, и это ещё не весь список!       Дейнис, разинув рот, не могла оторвать взгляд от такого обилия интересных вещиц. С одной стороны улицы продавали зеркала, отделанные изумрудом и яшмой, с другой — массивные гребни с жемчугом. Прямо здесь же жарили щупальца кальмара и поливали лимонным соком. Запах стоял невероятный.       Они устремились к площади, мощенной мрамором и гранитом. Здесь не было прилавков. Здесь стояли торговцы людьми. Дейнис поёжилась при виде голодных и тощих людей с обгорелой кожей. На их запястьях и лодыжках висели тяжёлые кандалы. Грязные лоскуты, висящие на костях, не спасали бедняг от жары. Измученные жаждой, они жались к друг другу в надежде найти тень. Здесь были как мужчины, так и женщины с детьми. Даже с младенцами. Одна из несчастных мам успокаивала дитя, но его крики были настолько громкими и режущими слух, что их хозяин, разозлённый нарушенным покоем, крикнул и ударил их кожаной плетью. Женщина еле устояла на ногах; её спина обливалась кровью.       Сердце Дейнис облилось кровью вместе с этой бедняжкой. Как бы она хотела их вызволить, спасти, но Эймонд, словно предвидев её рвение, положил руку ей на плечо и повёл дальше. Она заглянула ему в лицо. Безразличие — вот, что она увидела. Хотела бы она испытывать то же, чтобы не чувствовать жалость и боль.       Внезапно солнце исчезло, и Дейнис услышала знакомые хлопанья кожистых крыльев. Закинув голову, она по привычке ожидала увидеть их драконов, но вместо Вараксеса или Сиракс над городом пронеслась бурая тень. В Пентосе был только один дракон — Тираксес.       Пока она наблюдала за драконом, что исчез за куполом главного здания, её чуть не сбили с ног слуги, несущие паланкин. Кто-то вовремя её оттолкнул, иначе бы она прямо сейчас распласталась по всей дороге.        — С-спасибо, — поблагодарила она, снова запутавшись в подоле мантии.       Её спасительницей оказалась незнакомка в полностью закрытой одежде. Ни лица, ни рук, но ног — она была в чёрном, как незаметная тень. Лишь ярко-красные глаза слепили взор. Девушка прищурилась, оглядев Дейнис снизу вверх из-за своего маленького роста, а потом растворилась в толпе, будто её и не было.        — Не отвлекайся, — осадил её Эймонд, оглядывая вывески на домах. — Нам туда.       Дейнис хотела было сказать про незнакомку, но побоялась, что отец снова начнёт причитать. Да и той уже след простыл. Со вздохом взяв подол в руки, она пошла за мужчинами.       Они проскользнули в узкий проход между косыми домишками и оказались в тихом районе. Остальной Пентос остался позади с его бешеным ритмом жизни и нескончаемым потоком золота. Здесь же всё затихло, будто остановилось время. Не было криков торговцев, смеха заводных обезьянок или ругани двух рыбаков, что не поделили прилавок. Кирпичные домишки превратились из ярко-красного цвета в тёмно-коричневый. Черепица на крышах почти раскололась, облезла вся краска. И пусть шум здесь отсутствовал, но людей здесь было столько же. Они не пытались привлечь внимание приезжих, чтобы втюхать им товар подороже, да и торговцами не выглядели. Вид у каждого был суров и неприветлив.       Дорожка криво вилась вперёд, пока не уткнулась в здание со скрипучей вывеской на ржавых петлях: «Горелая бочка». Они пришли.        — Гвейн, замыкаешь, — скомандовал Эймонд, откидывая капюшон назад.       Дверь открылась, колокольчик в таверне известил о приходе новых гостей. Вид с улицы не внушал Дейнис чего-то безопасного, и она уже было приготовилась к различным сюрпризам, но внутри оказалось не так уж и плохо. Здесь играла громкая музыка на наспех сооружённой сцене на противоположном конце зала. Окна, завешенные дряблыми шторами с дырами от голодных насекомых, приглушали солнечный свет, зато канделябры со свечами позволяли рассмотреть почти всех, кто тут находился. Деревянные столики с поломанными ножками пошатывались от ударов кружек, какие неистово отбивали ритм голосивших на сцене. Под мужской развязный хохот никто и не услышал, как в таверну заглянули чужеземцы.       Осторожно ступая, они остановились у длинной, запачканной элем и чьей-то отрыжкой, столешницы. Что забавно, стульями здесь служили бочонки. За прилавком стоял мускулистый хозяин таверны, весь мокрый от жара и духоты, с убранными белыми волосами в хвост и надетым фартуком на голый торс. Дейнис даже подумала, что он тоже валириец. Он протирал кружки, но, заметив новеньких, перекинул полотенце через плечо и облокотился на стол.        — Чего изволите в «Горелой бочке»? — с улыбкой спросил он.       Вот уж не думала Дейнис, что услышит родной язык!        — Может эля? — он шутливо покрутил в руках три стакана. — Или нашего фирменного яблочного сидра?       Колокольчик вновь зазвенел. Дейнис пришлось вытянуть голову, чтобы увидеть, кто это был, но на пороге никого не оказалось. Внезапно сбоку от неё раздался вкрадчивый женский голос:        — Они не вынесут твоё пойло, Монтерис. Налей воды.       Та самая девушка, что спасла её на дороге, сидела рядом с ней! Она сняла с себя чёрную маску, показывая лицо. По плечам разметались каштановые волосы. Красные глаза контрастом выделялись на бледной коже и тёмной одежде. Только губы, изогнутые в хищной улыбке, показывали два острых клыка, словно у кошки. Под одеждой, облепившей её тело, как вторая кожа, медленно вздымалась маленькая грудь, и кожаный ремень на талии подчёркивал округлые бёдра. Чуть прищурившись, Дейнис заметила по ножу на каждой стороне бедра, но не успела их рассмотреть, потому что незнакомка с ухмылкой отдёрнула плащ.        — Обижаешь, — сконфуженно буркнул хозяин таверны по имени Монтерис, приняв её слова близко к сердцу. У него было очень светлое лицо и большие голубые глаза. У таких людей легко читаются все эмоции. — Всем нравится мой сидр…        — Что у неё с глазами? — прошептал Гвейн, не отрывая любопытного взора от лица незнакомки.        — В жизни не видели красных глаз, лорд Рокстон? — съехидничала та, повернув голову в его сторону. На круглом лице сидел аккуратный маленький нос, тёмные хмурые брови и россыпь пышных ресниц. Ни одной морщинки, чистая упругая кожа, налитые соком губы. В её красоте было что-то иное, магическое, завораживающее.        — Не обращайте внимание на Амадею, она так со всеми новенькими, — выглянул из двери в соседнюю комнату другой мужчина с синими волосами и выбритыми висками. — Ваше высочество, рады приветствовать вас в нашем захолустье, — он отвесил поклон, и Дейнис невольно заметила на его голой спине длинные белые шрамы, словно от чьих-то когтей. — Он предупреждал, что вы явитесь.        — Если бы не удача, их бы схватили с потрохами ещё в порту, — фыркнула названная Амадея и запрыгнула на столешницу, свесив ноги.        — Ты опять ходила по городу посреди дня? — с недовольством спросил тот. — Тебе приказали не высовываться в самый разгар…        — Закройся, Гар, — она безразлично прервала его, чтобы не выслушивать очередную тираду, и вместо этого притянула его к себе, жадно поцеловав.       Синеволосый по имени Гар, как запомнила Дейнис, был от неё без ума. Злость сменилась на усмешку, и теперь они вместо ссоры с жаром пожирали друг друга. Монтерис устало вздохнул, убрав кружки под стол. Никто из них не понимал, что происходит.        — Я рисковал жизнями людей, чтобы прийти сюда за помощью, — холодно процедил Эймонд, вставая с места. — Если у вас нет того, что мне нужно, то мы прощаемся.        — Не спеши, одноглазик, — Амадея оторвалась от губ мужчины, прикрыв красные глаза от раздражения. — Ты получишь то, за чем пришёл.       Дейнис с застывшим сердцем посмотрела на отца, ожидая того, что он сейчас взорвётся. Но он сдержал себя в руках только потому, что в таверне они находились не одни. В единственном глазу плескалось отвращение. Не было сомнений, что Амадее ещё прилетит за её дерзость.        — Эй, Алко, подмени Монтериса! — крикнула девушка, спрыгивая на пол. — Спустимся вниз. Там нас никто не услышит.       Она повела их к той двери, откуда показался синеволосый. Из этой комнатки вниз вела пыльная лестница. Эймонд пошёл первым, подтолкнув Дейнис, пока Гвейн и Монтерис замыкали шествие с факелом в руках. Чем ниже они спускались, тем больше ощущался сырой холод. С потолка капало, образуя в углах лужи. От огня спрятались крысы. Вскоре они вышли в просторный подвал с кучей сложенных друг на друга бочек.        — Мы занимаемся их сбытом, — объяснил Гар. Сейчас, когда он стоял поближе, Дейнис смогла рассмотреть множество маленьких татуировок по всему телу, в особенности на спине, что скрывали уродливые шрамы. Поджарый, высокий, он походил на Эймонда, только вид у него был спокойным, серьёзным. — Просто прикрытие. В основном мы собираем для лорда Стронга слухи, доносы, информацию.        — А ещё убиваем, — Амадея села на бочку, манерно сложив ногу на ногу. — Этим и живём. Время представиться, — она указала на себя, снова хищно улыбнувшись. — Моё имя уже назвали — Амадея. Синеволосый — Гар, а хозяин таверны — Монтерис. Мы главные доверенные лица лорда Стронга.        — А нас вы, я так понимаю, уже знаете, — буркнул Рокстон, оглядывая тёмное помещение. — Хорошо вас осведомили…        — Мы знали, что вы прибудете именно сегодня, — мурлыкнула Амадея. — Мы знаем всё.        — Не совсем, — мягко поправил её Монтерис. — Браавос для нас закрыт, как и Вестерос. Рогаре выловили наших шпионов, когда узнали про Эймонда Стронга. Многие пожертвовали собой, чтобы помочь ему сбежать домой. А тут, в Пентосе, нас пока не нашли.        — Потому что бастард не старается, — с нескрываемым презрением фыркнул Гар. — Лисандро Рогаре сделал его принцем Пентоса только на бумагах, оставив здесь своих людей для контроля власти. Джоффри это не понравилось: он сжёг их всех, и не только сжёг, но и скрыл следы. Браавос не знает, что теперь Пентос абсолютно бесконтролен. Девица Рогаре, которую выдали за него, ещё не понесла, а из-за алчности и жадности Джоффри страдает простой люд, зато казна полнится. Дракон летает по всему городу и жрёт что попало, за ним никто не следит. Бунты горожан подавляет городская стража, которую вербуют из добровольцев. Помимо хорошего жалования они получают абсолютный контроль над людьми: бесплатные услуги в борделях, похлёбки, одежда, оружие. Они-то всем сердцем преданы Джоффри.        — Единственное, что его волнует, это вино и юные мальчики-рабы, — добавила Амадея. — Раз в месяц из Браавоса привозят новую партию и тайно отвозят в его дворец. Мальчиков — для его утех, а всех остальных для живой силы.        — Мы видели рабов на площади, — вспомнил Гвейн. — Когда рабство стало разрешено?        — Оно всегда было, только никто не придавал этому значения. Сейчас, когда границы размылись, многим знатным господам позволено иметь рабов, — Амадея скривила губы, её красные глаза вспыхнули. — Джоффри они нужны для производства скорпионов по каким-то новым изготовленным чертежам.       Дейнис и Эймонд украдкой переглянулись. Дело действительно плохо. Один болт может с лёгкостью убить маленького дракона, а если это будет новый, усовершенствованный, то в опасности будут все их звери.        — Сколько сейчас людей в городской страже? — после минуты тишины спросил Эймонд.        — Пять тысяч с лишним, — ответил Гар. — И их с каждым днём становится всё больше.        — Пять тысяч для нас не помеха. Опаснее всего скорпионы… — он оглядел всю троицу. — Каковы сейчас настроения простого люда?        — Они подавлены, — с лёгкой тоской сказал Монтерис.        — Злы и бессильны, — вспыхнула Амадея. — Этот город раньше был одним из самых светлых и безопасных. Теперь каждое твоё слово или действие подстерегает опасность. Захочется Джоффри повеселиться — он устроит публичные казни. Захочет состроить из себя добродушного повелителя — убьёт без лишних прелюдий. Он совершенно непредсказуем. А учитывая напряжение с Вестеросом, все боятся, когда он объявит войну.       В её словах сквозила злоба и беспамятная преданность людям и родному городу. Но что может сделать такой маленький и незаметный человек, когда против него стоит целая армия? Она нравилась Дейнис, хоть и была чересчур импозантной. Было в ней что-то, что заставляло верить и искренне ей сочувствовать.        — Сколько людей насчитывается в вашей сети? — спросил Эймонд.        — Более пятисот, — Гар взял какую-то книгу, спрятанную в бочке с зерном, и пролистал. — Если вызвать ещё парочку, скажем, из отставки, и ещё с десяток с пригорода, можем набрать ещё сотню. Здесь много людей ждали вашего прихода, принц.        — Мне будет нужен каждый ваш человек. Вы готовы пойти на риски?        — Это наша работа, одноглазик, — фыркнула Амадея. — Мы служим Эймонду Стронгу, а он — короне. Приказывайте.       Похоже, у Эймонда был план. И если он поможет без потерь взять Пентос и призвать Джоффри к справедливости — что ж, тогда пусть им помогут боги.

***

      Шли дни, проходили недели. То, что было задумано Эймондом, почти не несло никаких плодов.       Все дороги к Пентосу были перекрыты, рабов, которых ему поставляли, освобождали. К сожалению, проникнуть во дворец самого Джоффри не представилось возможным, поэтому ни рабов, ни чертежей скорпионов оттуда вызволить не получилось. Как бы ни старались пташки Стронга, но производство новых скорпионов шло настолько внимательно, что, на первый взгляд, никто и не подозревал, что в самом центре города велись опасные работы.       Зато им удавалось проникнуть на посты городской стражи и исследовать все городские стены, что, словно высокие лабиринты, протянулись вокруг всего поселения. Троица их новых знакомых выяснили самые уязвимые места и лазейки, которые возможно обойти и проникнуть в город. Как и все тайные ходы из дворца Джоффри. Было решено перекрыть их все, чтобы не дать бастарду сбежать на момент осады.       Следующим шагом было начать сеять в людях сомнение и страх. Дай народу испорченное зерно — и он восстанет против целого мешка. Крупинка за крупинкой, слух за слушком — и постепенно среди людей начали закрадываться мысли, способные свергнуть Джоффри с его пьедестала, а затем и всех «чёрных» вместе взятых.       Вспыхивал один бунт, потом второй, а следом третий. Люди требовали правосудия, люди хотели жить, а не обрекать себя на нищую жизнь только потому, что какому-то человеку свыше хотелось поиграть в бога. Даже рабы, находя в себе силы пойти против господ, вставали и яростно прокладывали себе дорогу на свободу.       Сначала это имело успех. Эймонд и все остальные надеялись, что смогут взять Пентос малыми потерями, и Джоффри сбежит сам, но он был либо глуп, либо чересчур смел. Горожан, что восставали против него, он сжигал сам. Давно дракон не сеял хаос. Крылатому чудищу хватило сил усмирить всех. Снова проснулся бессильный страх. Всё вернулось на круги своя.       Их план с треском провалился.                     Дейнис держала в руках деревянный меч, нанося соломенному чучелу глухие удары. Тот с треском скрипел, но стоял. Безликое лицо её раздражало, мозоли на руках болели. Было тяжко тренироваться под жарким пеклом в потной и липкой одежде и на голодный желудок. Отец показал ей пару стоек, но сразу же ушёл на военный совет, оставив её одну. Всё, что она могла — смотреть на других мальчишек и повторять за ними.       В очередной раз споткнувшись, Дейнис с раздражением зашипела и отбросила меч в сторону. Длинная коса больно ударила ей по щеке, когда она резко села на соломенный тюфяк. Сняв перчатки, она с сожалением оглядела грязные и красные пальцы. Раньше они были нежными и тонкими, а сейчас скопили всю пыль и превратились в уродливых червячков. Было трудно привыкать к неудобным костюмам, когда она всю жизнь носила платья, но у неё не было выбора: сама же вызвалась в поход. И переживала все трудности со стойкостью.        — Ты неправильно держишь меч, — над ней выросла чья-то тень.       Дейнис подняла голову. Маленькая фигурка, тёмные волосы, красные глаза — Амадея. Сюда периодически приезжали пташки Стронга с новыми доносами, и если раньше их встречали с затаившимся дыханием, то теперь — с плохим предчувствием. Последние новости они приносили только плохие.        — Он тяжёлый, — буркнула принцесса, смахивая с себя капли пота.        — Тяжёлый, — подтвердила Амадея, беря его в руки. — Потому что стоишь неправильно и направляешь вес в ненужные мышцы. А ещё не целишься.        — Ты что, опять следила за мной? — не без раздражения спросила та.        — Да, за тобой любопытно наблюдать, — хохотнула девица, покрутив меч. — Особенно, как ты корячишься с этим бедным чучелом. Походу не его побили, а тебя. Встань, я научу тебя.       Не всегда приятно, когда тебя отчитывает человек с подворотни, которого почти не знаешь, но её замечания были справедливы. Дейнис послушно встала и позволила поправить её стойку. Амадея была на голову ниже её, но в юркости и ловкости ей было не занимать. Она расправила ей плечи, выпрямила осанку, увела ногу назад, а корпус вперёд. Теперь деревянный меч не казался лишним грузом; совсем наоборот — он был лёгким, как пёрышко.        — И держишь ты неправильно, — Амадея расцепила ей пальцы и показала, как надо. — Когда замахиваешься, следи за тем, куда направлено остриё. Будет очень неприятно, если вместо чучела ты зарежешь саму себя.       Её усмешка резанула Дейнис по ушам. Такая маленькая, но такая вредная! И на вид она молодая, если вообще не её ровесница. Кто же она такая?        — Если хочешь спросить меня о чём-то — спрашивай, а не стой, — сказала Амадея, заметив её ступор.       Она села на тот же тюфяк и вытащила из кармана яблоко. Обнажив маленькие острые клыки, она впилась в плод и с аппетитом прожевала.        — Ну… — Дейнис замешкалась; она не рассчитывала, что та поделится с ней своими секретами. — Сколько тебе лет? Откуда ты? Ты говоришь на вестеросском без акцента.        — Я оттуда, откуда и ты. Только ты жила в Красном замке, а я в Блошином Конце. Мне столько лет, что я уже не помню свой дом и когда я была там в последний раз… — она вздохнула. — Я была на одном из кораблей, который проплывал мимо Ступеней, когда там орудовал Кормилец Крабов. Меня взяли в плен, а потом продали на рынке рабов, пока одним чудесным днём я не попала на службу к Эймонду Стронгу. Моя история долгая, дорогуша, настолько долгая, что не хватит целой жизни, чтобы её рассказать.       Дейнис опустила меч и с интересом села рядом с ней.        — Но Кормилец Крабов был жив десятки лет назад…        — Я и сказала, что мне много лет, — фыркнула Амадея. — Хочешь знать, почему я не покрылась морщинами от старости и не рассыпалась в прах?       Она безмолвно закивала. Было какое-то очарование в этой юной особе, которую Амадея превосходила и в возрасте, и в умениях. Для неё Дейнис — всего лишь принцесса, жаждущая признания окружающих, но меж тем первая собеседница, с которой она могла поделиться сокровенным.        — Я служу Владыке Света, — честно ответила она. — Когда я потеряла веру в жизнь, то помолилась ему. Он дал мне второй шанс, когда другие боги от меня отвернулись.        — Так ты… красная жрица! — Дейнис открыла рот от изумления. Она не видела людей, что служили Р'глору, но читала о них в книгах. — Вот почему у тебя красные глаза.        — Можешь называть и так, коль тебе угодно. Я служу ему, но по-своему. Здесь, в Пентосе, есть его храм. Я живу здесь пару лет, но этот город стал мне роднее всех. Люди здесь другие, жизнь другая, а пришли Рогаре со своей политикой и испортили здесь всё.        — Поэтому ты помогаешь нам?        — Нет, — Амадея засмеялась. — Поверь, мне глубоко насрать, какой король займёт Железный Трон. Я помогаю только своему дому. Пентос стал им.       Она вынула из потайных кармашков по маленькому кинжалу и каждый кинула в безвольное чучело. Они вонзились в круглую голову один за другим и заставили солому развалиться по тренировочному полю. Дейнис с восхищением захлопала в ладоши.        — Не я одна слежу за тобой, — заметила Амадея, кивая в сторону шатров.       Мейкар стоял в тени, сложив руки на груди. Он приплыл и обустроился в лагере не так давно, но Дейнис старалась не пересекаться с ним. Боялась разговора с ним. В глубине души она чувствовала, как он злится на неё за то, что она постоянно сбегает от него.       Увидев, что его раскусили, он фыркнул и ушёл.        — Это мой муж, — сказала Дейнис, разрисовав тупым концом меча песок под ногами.        — Не слышу любви в твоём голосе.        — Потому что я не люблю его.        — А он тебя?       Амадея внимательно заглянула ей в лицо. От столь пристального красного взгляда Дейнис стало не по себе.        — Любит, — прошептала она.       Лицо собеседницы переменилось. Она как-то задумалась, замолчала, что-то переваривая в голове, пока не сказала:        — Знаешь, милая моя, когда-то я любила человека, которому служила игрушкой. Он говорил, что без ума от меня, что подарит мне весь мир, стоит мне только попросить. Я слепо доверяла ему, а он взял моё сердце и изранил его в клочья. И, несмотря на всё, виноватой всегда была я, а не этот монстр.        — И как ты спаслась от него?       Амадея осклабилась.        — Тебе это знать необязательно. Но, поверь, теперь он является мне только далёким призраком. Это к чему я говорю… лучше иметь человека, который любит тебя без остатка, чем любить самой. Любовь всегда разрушительна. Она того не стоит. Сейчас, может, ты этого не поймёшь, но со временем ты вспомнишь мои слова.       Это серьёзное напутствие показалось Дейнис несколько угрожающим. Она с изнывающей душой вспомнила Мейлора и их последний разговор. Что может случиться за то время, пока она находится тут? Да всё, что угодно! Хотелось верить, что с ним всё будет в порядке и они скоро встретятся.        — А что же у тебя с Гаром? — вдруг вспомнила Дейнис, толкнув ту плечом. — Вы выглядите, как влюблённые голубки.        — С ним интересно, да и в постели горяч, но не больше, — отмахнулась та. — С Гаром и Монтерисом мы знакомы не один год и уже ведём себя, как семья. Они — всё, что у меня есть и всё, что у меня будет.       Амадея встала, выбросив огрызок яблока, и подала ей свою маленькую ручку в перчатке. Дейнис обхватила её.        — Вообще-то я приехала к твоему отцу со свежими новостями, а не вспоминать это дерьмо, — с напускным раздражением фыркнула девушка. — Покажи мне, где его шатёр.       Принцесса убрала тренировочный меч к остальным и повела гостью вглубь лагеря. Под жарким солнцем жизнь остановилась. Солдаты изнывали от духоты и скрывались по палаткам. Самые выносливые сидели у костров и готовили еду, а кто-то, чтобы скоротать время, делился на разведывательные отряды. Драконы вдали летали у воды, изредка пикируя в море за рыбой.       Стража, охраняющая покой отца денно и нощно, пропустила их внутрь шатра.        — Пап, к тебе человек, — тихонько окликнула Дейнис, неловко топчась у порога.       К ним обернулись.        — Ну наконец-то, — Эймонд, в своей высокомерной манере, окинул Амадею прожигающим взглядом, но та будто его не заметила.       Они протиснулись к расстеленной на столе карте. По сравнению с собравшимися здесь мужчинами, не считая Бейлы, Амадея выглядела настоящей коротышкой, которую без труда можно было смахнуть пальцем, как надоедливую пылинку. Только внешность была обманчивой. В этом маленьком, очаровательном женском теле сидел самый настоящий дьяволёнок.        — Джоффри ищет наше гнездо, — без предисловий начала она. — Кто-то донёс ему о шпионах Эймонда Стронга. Городская стража допрашивает всех и убивает без разбору. Твой план не работает, одноглазик, пора действовать, а не сидеть на месте.       Эймонду стоило усилий не прикончить её прямо здесь; вместо этого он вздул ноздри и сжал челюсти так, что заиграли желваки на бледном лице. Конечно, сапфир в глазу внушал менее ужасающий вид, чем без него, но, тем не менее, напряглись все.        — Каковы потери? — вместо этого спросил он.        — Триста горожан, сотня рабов, — невозмутимо перечислила Амадея. — Если так продолжится и дальше, наше гнездо вычислят и перебьют всех без исключений. Я не позволю моим людям погибнуть из-за твоей медлительности.        — Давайте поговорим с ним, — подала голос Бейла, до этого молчавшая. — Я уверена, если Джоффри увидит, сколько у нас людей и драконов, то сдастся добровольно.        — Он никогда не сдаст свой город, — с отвращением выплюнула Амадея, с прищуром взглянув на неё. — Это же твоя сестрица сейчас сидит с бастардом в Браавосе и греет задницу мечтами о Железном Троне?       Бейла хотела было занести руку для удара, но Дейрон вовремя остановил её. Амадея хмыкнула, возвращая внимание на Эймонда:        — С ним нельзя говорить — он понимает только слова насилия. Тебе ли не знать, что это значит.       Дейнис перевела взгляд с Амадеи на отца. Он не хотел брать Пентос огнём и кровью, боясь больших потерь, но разве был иной выход? Этот человек собственными руками прибрал Дорн и одним драконом посеял в пустынях хаос. Что ему до мельчайшего города и многотысячной армии за плечами? Даже Дейнис, прежде страшащаяся вступать в бой, была готова лететь, чтобы помочь бедным людям избавиться от тирании Джоффри.        — Я обещал королю привезти черепа их драконов, — нарушил Эймонд тишину. — Я выполню обещание. Начать сборы.       Боррос Баратеон, Кермит Талли и остальные лорды вышли, выполняя распоряжение главнокомандующего.        — Джоффри не явится, если увидит наших драконов на горизонте, — сказал он. — И, скорее всего, попытается сбежать.       Пентос кишел людьми. Целые толпы стекались на главную площадь, где на возвышении, под знаменем короля Джейхейриса, стоял одноглазый принц. Многие были наслышаны о калеке, некогда летавшем на самом огромном драконе мира; о калеке, что подчинил себе весь Дорн. Белые волосы, с которых смылась чёрная краска, не оставляли сомнений, что перед ними сейчас стоял сам Эймонд Таргариен. Сапфир дерзко блестел при свете солнца, демонстрируя бесстрашие своего хозяина. Или отчаяние.       Люди шептались. Люди боялись. Слухи о том, что в Эссос прибыла огромная армада вестеросского короля, разрастались с каждым днём благодаря шпионской сети лорда Стронга. Они сеяли хаос и волнения в толпах, в каждой семье, дрожащей за дверями своего дома, в детях, ещё не понимающих серьёзность взрослых дел, в рабах, осторожно молящихся за свое спасение. Те, кто хотел, пришёл сюда за ответами в надежде узреть человека, который подчинил себе великого дракона, будучи ребёнком. Сейчас это был мужчина с практически безграничной властью в руках.        — «Ему не нравится, когда простые людишки посягают на его величие. Когда мы соберем народ, требующий свергнуть его режим, он пошлёт стражу».       Эймонд краем глаза оглядел площадь. Огромные колонны из мрамора подпирали открытый купол, усеянный рисунками, вытесанными из камня, про зарождение Пентоса, его жизнь и обычаи, традиции и летопись всех легендарных магистров. Напротив, далеко на холме, среди кирпичных домишек и черепичных крыш, расположился богатый дворец Джоффри, Стронгового отпрыска. Наверняка он, сидя в золотых хоромах, даже не подозревал о войске прямо у себя под носом.       Улицы заполнились людьми. Городская стража, чувствуя неладное, начала пробираться к площади, но Эймонд предусмотрел и это: пташки Стронга под руководством Дейрона устраняли препятствия по одному — тихо и бесшумно. Это дало ему преимущество на пару минут.        — Я — Эймонд Таргариен, пришёл сюда призвать к ответу вашего принца от лица своего короля! — крикнул он толпе.       Тысячи голов устремили свои взгляды на него. Кто-то с надеждой, кто-то с недоверием, кто-то с мольбой. Простой люд, который обжирал Джоффри своими налогами и своими прихотями, превратился в животных в загонах, ждущих своей кончины. В мясо, используемое двумя сторонами в своих целях.        — Джоффри, прозванный в наших краях бастардской фамилией Уотерс, возит сюда рабов для каторжных работ, — продолжил он, видя, как распалил их дух. — Разве Пентос не подписал договор много лет назад о запрете рабства? Разве можете вы смотреть на этих бедняг, сидящих в цепях, которых он кровью и потом заставляет горбатиться на него в прекрасном дворце, где не знают ни бедности, ни голода?       По головам прокатился шёпот. Потом он перешёл на возмущённые крики. Эймонд вобрал в лёгкие всё негодование толпы, всю их ненависть, боль и горечь.        — «А когда народ почувствует власть в своих руках, Джоффри не успеет опомниться, как потеряет всё, что имеет».       И Эймонд был прав.        — Мы пришли сюда с миром и свободой. Не мы ваши враги, а он, что сидит в четырёх стенах с драконом и армией! — перекрикивая толпу, кричал он. Язык горел, лёгкие жгло, сердце стучало в такт людям, что внемлили его голосу и следовали ему. — Так найдите же в себе силы восстать и помогите нам сокрушить ублюдка!       Вместе с тысячами голосами в небе закричали драконы. Люди, услышав грозный рокот и привыкшие к тому, что за ним всегда следует огонь, начали в панике прятаться в домах и на улицах. Но это была всего лишь Сиракс. Она спикировала вниз, к площади, ломая под собой всю плитку. Эймонд взобрался к ней в седло и взлетел, чтобы не дать людям испугаться и передумать. Остальное дорешают пташки Стронга.       Меж тем вверху наворачивали круги остальные драконы. С высоты Эймонд видел как улицы города, так и его высокие стены, к которым быстрыми волнами начала стекаться городская стража в своих белых, ещё не запятнанных кровью, одеяниях. А далеко за ними, в открытом поле подходила конница. Гром тысяч копыт отдавался эхом среди всего этого хаоса. Тессарион и Лунная Плясунья спикировали к воротам, затворённым железными засовами, и пустили огонь. Дерево затрещало, кирпичные стены посыпались.       Люди внизу взбушевались, увидев, как за долю секунды был нанесён огромный урон стенам, и нашли в себе храбрость ответить своим самым злостным врагам по заслугам. Они кидали в них всем, что нашли под рукой, а те, кто умел сражаться, вступали в бой. Стража Джоффри, чувствуя, что не устоит перед яростью народа, начали отступать, как побитые собаки, ко дворцу. Люди заулюлюкали, провожая их язвительными ругательствами и победными криками. Но только Эймонд знал, что это было ещё не всё.       Впереди дворец сверкал золотым куполом. Роскошь мраморного убранства раздражала его взор, распаляла его ненависть. Как может отпрыск Рейниры продолжать жить, не ведая ни горечи, ни стыда за то, что сделала его семья? Он, возомнивший себя богом, думал, что ему всё дозволено.       Эймонд повернул Сиракс.       Пусть он узреет гнев настоящего Таргариена.       Дейнис, уверенно держась в воздухе, наблюдала за разгоревшимся бунтом внизу. Вараксес рычал и плевался огнём, желая вступить в потасовку, но она держала его за поводья и не давала спуститься вниз. Отец приказал ждать. Она будет ждать.       Сердце безумно колотилось. Она была уверена, что они выигрывали, но это происходило слишком быстро. Почему городская стража не оказывала никакого сопротивления? Почему отступила во дворец, оставив улицы Пентоса беззащитными? Дело было вовсе не в их количестве и не в страхе. Подобно тяжёлому мечу на поясе, тянувшему её вниз, внутри неё зрело плохое предчувствие.       Деймон и Кракен были рядом с ней: ему тоже было приказано оставаться в стороне. Но кузен так и рвался помочь родителям разрушать стены, чтобы дать их коннице проехать в город. Меж тем Серый Призрак, ведомый бастардом из Долины, Деннисом Сильвером, сжигал другие ворота. Прищурившись, Дейнис заметила, как стража на стенах начала копошиться.        — Деймон, смотри! — крикнула она кузену. — Что они делают?       Кракен подлетел ближе.        — Они что-то выкатывают, — взволнованно крикнул юноша. — Это скорпионы!       Огроменные деревянные строения не были похожи на всеми известные скорпионы. Деймон распознал их только по длинным болтам. Дейнис знала о строении этих опасных машин и знала, какой урон может нанести каждая стрела, попавшая в дракона. Только…       Скорпионы были созданы по новым чертежам и имели вместо одного болта целых три.       Дейрон и Бейла поняли это слишком поздно. Стрелы, выпущенные из нескольких скорпионов сразу, полетели на них остроконечным дождём. Раздались яростные и жалобные драконьи крики, пронизанные болью. Кракен громко закричал, захлопав крыльями.        — Я должен помочь им! — закричал Деймон и рванулся в бой, забыв обо всех предупреждениях, обо всех опасностях.       Дейнис в панике помотала головой. Серый Призрак тоже получил залп болтов, но быстро скрылся в небе, пока Тессарион и Лунная Плясунья сжигали всё подряд. Где же Сиракс? Где отец? Совершенно одна, отделённая от всех, Дейнис искала глазами последнюю помощь. И увидела Эймонда, летевшего в сторону дворца.       Он должен знать, что там ловушка. Он должен помнить, что дворец наполнен новыми скорпионами.       Но сидеть так просто она не могла. В пекло всё!       Дейнис развернула Вараксеса и рванула вперёд, пока по улицам города растекалась конница, словно бурлящая водами река, заполоняя всё вокруг телами лошадей и людей в доспехах. Все черепичные крыши смешались в одну, а красные здания превратились в сплошную кашу. Лишь впереди блестел яркий купол дворца, и только к нему стремилась Дейнис, чтобы предостеречь отца.       Внезапно Вараксес пошатнулся и истошно взревел. Дейнис чуть было не упала, но вовремя пригнулась к его спине. Ещё пара болтов пролетела мимо них, чуть было не задев её. Если бы не удача, сейчас бы на острие стрелы была её голова.        — Выше! — закричала она, с трудом вспоминая валирийский. Язык заплетался от страха.       Вараксес шумно застрекотал и ринулся вверх, но это не помогло им спастись ещё от одного болта, который пронзил его зелёное крыло. Дейнис чувствовала, как из него медленно вытекала жизнь и угасал прежний азарт.        — Тише, мальчик, тише, — исступлённо шептала она, ища место, куда бы она могла приземлиться и быть вне досягаемости скорпионов.       А дворец был так близко! Она не успеет.       Найдя отдалённый домишко, Дейнис опустила дракона и слезла сама. Вараксес болезненно рычал, пуская огонь от негодования и злости. Один болт впился ему в сухожилия под крылом, другой — в бок. И без того чёрная чешуя окрасилась багровой, будто чёрной, кровью.        — Потерпи, сейчас я их вытащу.       Она вцепилась в древко, но дракон безумно зарычал на неё, открыв пасть. Он стукнул хвостом по крыше, и та обвалилась. Дейнис от неожиданности упала и больно стукнулась локтём. Снизу раздались громкие мужские голоса, и судя по их приближающимся шагам, они направлялись к ним. Принцесса выглянула из-за крыши. Так и есть: целый отряд двигался к их спасительному дому.        — Лети! — закричала она дракону. — Лети, иначе тебя убьют!       Он не послушал и продолжил плеваться от боли. Тогда Дейнис, не мешкая, взялась за древко у него под крылом и заново рванула. Несмотря на тяжесть болта и скользкую древесину, болт вышел из сухожилий и выпал из рук. Вараксес в безумном приступе захлопал крыльями и взлетел, оставляя после себя лужи крови и проклятую стрелу с кусками чешуи.        — Вот так, мальчик… — Дейнис проводила его криво удаляющуюся тушу взглядом, позабыв о себе.       А голоса были всё ближе.        — Чего стоишь?! — за спиной раздался звонкий крик. — Они уже близко!       Амадея, вся зачуханная и заляпанная кровью, держала в руках ножи и озиралась по сторонам. Дейнис поначалу ужаснулась её страшному виду: чёрные волосы растрепанные, красные глаза и без того налились кровью, и было в её виде что-то безумное, что заставляло робеть в её присутствии.        — Ты как здесь оказалась? — удивлённо просипела Дейнис.        — Увидела, как тебя сбили, и побежала на помощь, — Амадея огляделась по сторонам в поисках путей отступления. Оценила расстояния между домами, лестницы и проходы. Её отрывистые движения больше не напоминали кошачью грацию, только желание выжить.       Стража Джоффри была прямо под ними. Дейнис высунула голову в дыру, которую проделал Вараксес, и увидела десяток людей, поднимающихся к ним. Она хотела было вытащить меч, чтобы дать бой, но Амадея её остановила:        — Мы будем бежать, а не драться.        — Бежать? — Дейнис усмехнулась чересчур злобно, нервно. — Куда? Отсюда некуда бежать!       Вместо этого Амадея кивнула ей на соседний дом через улицу. У Дейнис спёрло в груди.        — Будем прыгать.       Она сняла с себя кожаный пояс со сталью, оставив при себе только верные ножи.        — Я буду первой. Сбрось с себя всё тяжёлое и разбежись, чтоб не грохнуться вниз и не сломать себе шею.       И прежде чем принцесса успела произнести хоть слово, Амадея прыгнула и успешно приземлилась по ту сторону. Черепица успешно выдержала её вес.        — Прыгай! — приказала она.       Дейнис в спешке отстегнула меч и встала в стойку. В горле безумно пересохло, ноги дрожали. От страха ли, или от того, что по лестнице взбиралась сама смерть? Голоса стали ещё отчетливей, пока стража не ворвалась на крышу. Времени не осталось.        — Прыгай! — взревела Амадея.       И Дейнис прыгнула, заранее набрав скорость.       До этого за спиной у нее были драконьи крылья. Сейчас у неё не было ничего. Под ногами зияла угрожающая пустота; казалось, один неверный вздох, и она окажется там, в пропасти. Эти секунды полёта длились недолго, будто их вовсе не было. Она видела впереди землю и готовилась приземлиться, но тут паника накрыла ей глаза, застелила взор. Дейнис больно ударилась грудью о парапет крыши и схватилась руками, засучив в воздухе ногами.        — Я держу тебя! — Амадея и правда схватила её цепкой хваткой и стала её вытаскивать.       В эту минуту Дейнис чуть было не отдала богам душу. Но она справилась!        — Семеро, я жива… — зашептала она, понимая, что от страха не чувствует тело.        — Будешь жива, если мы как можно скорее сделаем ноги отсюда! — Амадея мигом подняла её и подтолкнула вперёд. — Бегом, бегом!       Стража позади них приготовилась прыгать за ними, но Амадея, изловчившись, кинула нож в одного из них и пронзила ему горло. Взяв Дейнис под руку, они вместе побежали по крышам, перепрыгивая с одной на другую, взбираясь по ветхим ступеням, застревая в черепице. Их безжалостно преследовали. Смерть дышала им прямо в затылок. Для Дейнис не осталось ничего, кроме бега, ничего, кроме крыш впереди.       Внезапно Амадея нашла лестницу, и они обе скатились вниз и растворились в кишащих людьми улицах, на которых шли ожесточённые бои. Конница короля Вестероса против городской стражи принца Пентоса. Но где же драконы?        — Они штурмуют дворец, — на выдохе проговорила Амадея, кивая вперёд.       Там, на возвышении, ворота были сломаны, а стены сожжены. Некогда блестящий купол покрылся пеплом и кровью. Люди кишели там, как черви в гнилой плоти, разрывая друг друга на куски. А в небе жёлтая Сиракс и неистовая Тессарион разрывали на части Тираксеса. Бурая туша ревела, плевалась огнём, но двое драконов, превосходящих его по размерам, без труда разорвали ему глотку и крылья. И Тираксес упал замертво, похоронив под собой ещё кучу сражающихся.       Громкие визги победы раздались над Пентосом, как безумный клич. Внезапно бои прекратились. Амадея и Дейнис переглянулись между собой и побежали в самое сердце боя. Повсюду валялись тела, ошмётки, чьи-то сгоревшие конечности. Во дворе Сиракс и Тессарион пожирали тушу Тираксеса, но остальных драконов заметно не было. Неужто кого-то действительно сбили?        — Расступитесь! — рычала Амадея, проталкиваясь вперёд.       Заметив впереди Гара и Монтериса, она бросилась к ним.        — …чтоб ещё хоть раз я вас оставила одних, идиоты! Вечно лезете в самую гущу…       Дейнис с трудом улыбнулась. Из неё выжали все соки, не осталось сил даже передвигать ногами. Ей хотелось только одного — увидеть в живых отца и Вараксеса.        — Дейнис, ты жива… — над ухом раздался тёплый мужской голос, и крепкие руки обняли её за талию, прижимая к себе.       Мейкар в грязи и крови держал в руках самую бесценную драгоценность в жизни. Дейнис со стыдом заметила, что совершенно забыла о нём во время битвы. Эгоистка!        — Ты в порядке? — Мейкар отстранился и осмотрел её.        — Да, я отделалась только ушибами, — тихо ответила она, стыдясь смотреть ему в глаза. В очередной раз видеть этот обеспокоенный взгляд, полный заботы и любви, у неё не было сил.       Вместо этого она вскользь окинула его взглядом. Одна рука у него была перевязана, на ноге алел свежий порез. Губа разбита, нос сломан, но ледяные глаза не лишились своего привычного холода, теперь уже растопленный ее присутствием. Мейкар устал: это было заметно по его дрожащим ногам, но он держал себя. Ради нее. А она ради него выдержала бы хоть минуту?       «Лучше иметь человека, который любит тебя, чем любить самой».       Дейнис понимала, что хотела бы видеть вместо него Мейлора. Только его, только ради него, только для него она жила, дышала и сражалась. Не Мейкар ей был нужен. И никогда не будет.       От этих мыслей ей стало еще горестней. Она отвернулась от него, не в силах больше думать о нем.       Здесь был и дедушка Боррос, и Кермит Талли, и Гвейн Рокстон с сестрой Луизой. Здесь были все, кто выжил в этой нелегкой битве. И всех их она была рада видеть. Вскоре приземлились Лунная Плясунья и Кракен, все раненные, но не мёртвые. Но где же Эймонд? Где отец?        — Принц Эймонд внутри, — заметив её недоумение, произнёс Мейкар. — С отрядом ищет Джоффри. Вся городская стража сосредоточилась здесь, чтобы отстреливаться скорпионами. Если бы не тайные проходы, которые обнаружили эти два дружка, — он кивнул на синеволосого Гара и Монтериса. — Мы бы не взяли дворец.       Из выбитых дверей меж мраморных колонн вышли люди. Все устремили взгляды на Эймонда, идущего впереди и тащившего за собой… Джоффри. Парень был полностью раздет, в золотых кандалах на руках и ногах. Он шёл, гонимый кнутом, еле-еле переставляя ноги и дрожа костлявым телом. Лишь густая тёмная шевелюра выдавала им истинную принадлежность отпрыска Рейниры.       Эймонд взял его за шкирку, как котёнка, и поставил на колени. Белые волосы были заляпаны кровью, а доспехи — остатками убитых бедняг. Он вытер сапфир тыльной стороной руки и обвёл глазом всех собравшихся. Найдя среди толпы дочь, он вздохнул и победоносно ухмыльнулся:        — Пентос наш!       Все разом закричали, присвистывая и барабаня по щитам. Это была нелёгкая победа, растянувшаяся на долгие месяцы. Но они справились. И взяли то, что им причиталось.        — Видишь, племянник, — Эймонд нагнулся к Джоффри, шипя ему в ухо, как змея. — Королевское правосудие скоро настигнет Браавос. Молись за брата, пока можешь.       Когда над городом вывесили знамёна короля Джейхейриса, он по-настоящему очистился от заразы и гноя.       И Пентос стал свободным.