Горящий род

      Тишина.       Джейхейрис лежит в постели, задрав голову к потолку. За окном уже давно взошло солнце, накрыв столицу пеленой дня, но тяжёлые портьеры на задёрнутых окнах не пропускали ни капли света, чтобы не мешать королевскому челу отдыхать и искать силы во снах. Джейхейра подле него тихо посапывала, её платиновые волосы хаотично раскидались по мягким подушкам длинными локонами. Шелковистыми. Джей погладил их, как бы возвращая далёкие воспоминания из детства, когда они расчёсывали друг другу волосы.       Теперь гребень удручённо лежал на столе нетронутым. А сестра спала на своей части кровати безмятежно и почти по-детски, ни о чём не беспокоясь. Джей тихонько любовался ей, в глубине души завидуя тому спокойствию, которое она внушала. Потом перевёл взгляд вниз, на её живот, невольно представив, как держит на руках новорождённого, вдыхает его запах, гладит пушистую головку с белыми волосиками.       Но мысли жестоко возвращаются в реальность. Сейчас он встанет, слуги снова оденут его в зеленую парчу с золотом и накроют на стол. Он снова будет есть ту же постную пищу и снова проходить по кругу каждодневный обряд государя. Так было нужно королевствам. А ему?       Он долго смотрел в потолок, где в самом верху висела массивная люстра и догоревшие свечи. Вечером слуги придут их менять на свежие, чтобы они вновь догорели и их снова сменили. Такова судьба свеч — гореть. Порой ему казалось, что быть свечой куда лучше, чем королём — ты просто горишь, пока не расстает весь воск.       Джей моргнул. До его ушей начали долетать крики за окном, которых он ранее не замечал — настолько глубоко он задумался. Устало опустив ноги на ковёр, он прошаркал до ставен и задёрнул портьеру. То, что творилось внизу, заставило его мигом проснуться.       За стенами Красного замка толпились люди. Узкие улицы, распростёртые по всей столице, были наполнены кишащими телами. Они кричали. Кого-то требовали? Может, так они приветствовали вернувшихся? Джей с надеждой взглянул на порт, но вернувшихся кораблей там не оказалось.       За дубовыми дверьми раздались шаркающие шаги и глухой, осторожный стук.        — Ваше величество, к вам лорд Ларис Стронг, — через дверь оповестил его Кристон Коль.       Джей накинул на голое, худощавое тело халат и тихонько вышел из спальни, чтобы не будить сестру.       В комнате его ждал невозмутимый мастер над шептунами, опираясь на свою верную трость. Как всегда спокойный, вечно непоколебимый. Ссутуленный настолько, что был ниже короля на две головы, но это не мешало ему выглядеть выше в глазах других, имея при себе целую сеть дознавателей и шпионов. И если он объявился в королевских покоях так внезапно — значит, что-то действительно случилось. И люди за окном были тому причиной.        — Извините за прерывание вашего сна, ваша милость, — он склонил голову. — Но вы срочно нужны на Малом совете. По всему городу начались беспорядки из-за сборщиков податей и не только…        — Я увидел, — не без раздражения заметил Джей. — Пошлите за Отто.        — Я послал сира Титоса, ваше величество. Десница скоро будет.       Король в спешке оделся и, под мерный стук трости Лариса об пол, спустился в зал совета. Его сопровождал молчаливый сир Кристон. Ларис шёл несколько медленно, из-за чего Джею постоянно приходилось замедляться и идти ему в такт. По срочному зову здесь были собраны все, недоставало лишь Борроса Баратеона, воевавшего за Узким морем и десницы. Вот только что здесь делала Хелейна — Джей не знал.        — Лорд Стронг меня оповестил о бунтах, — сказал он, недовольно кидая взгляд на Хелейну, взволнованную не меньше него. — Что случилось? До этого люди не возмущались, когда приходило время платить в казну.        — При бывшем мастере над монетой остались его сборщики, — подал голос старик Бартимос Селтигар, с этих пор занимавший место Тиланда Ланнистера. — Вы подписали указ об отмене налогов на заморские товары и приезжающих торговцев из других гаваней, но сборщики не были об этом уведомлены и содрали ежемесячные выплаты с людей.        — Вы что же, не проконтролировали своих новых подчинённых и не проверили бумаги, оставленные сиром Тиландом? — негодующе проговорил Джей.       Селтигар виновато склонил седую, полулысую голову:        — Все документы и записи он увёз, когда покинул столицу, ваше величество, а проверять сборщиков я не стал, потому что думал, что они прекрасно знают ваш указ. Так или иначе это моя вина, простите меня.       Джей нервно обошёл длинный стол, за котором собрались все ему доверенные люди, и посмотрел в окно, осторожно задёрнув портьеру. Там, внизу, толпились люди. Они ломились в замок, яростно кричали, заполоняли все улицы. Казалось, столица превратилась в настоящее море из людских грязных потоков.        — Ещё они возмущены тем, что их деньги идут на спонсирование нашей армии, — тихо сказал Ларис. — Они требуют, чтобы мы закончили войну.       Услышав это, Джейхейрис вскипел.        — Закончили войну?! — гаркнул он, оборачиваясь. — Как мы закончим, если её начали не мы?! Это исключено! Не бывать этому!       Его костлявые руки задрожали под натиском злости, обуреваемой его телом и сознанием. Он трясся, понимая, что в очередной раз допустил оплошность — и всё из-за своего легкомыслия. Был бы он хорошим королём, он бы не дал Тиланду вводить новые налоги, которые потрясли и без того скудные припасы населения. Был бы он хорошим королём, он бы проверил всё до мелочей. Был бы он хорошим королём, люди бы не возмущались.       Но он допустил все эти ошибки. Он виноват. И ему отвечать за свои поступки.       Джей обернулся к двери, ожидая увидеть на пороге Отто и его всегда трезвую голову. Разум десницы поможет ему пережить этот ужас, даст наставление, совет. Он обязательно решит, что с этим делать. Но его всё не было, а терпение Джея иссякало. Люди за окнами, казалось, начали кричать ещё громче, будто пытались достучаться до государя через кирпичные стены Красного замка.        — Надо послать городскую стражу унять беспорядки, — подала голос Хелейна с несвойственной ей грубостью. — Заставить людей разойтись по домам. Любой переполох должен караться.        — Я согласен с вами, ваше высочество, — кивнул Ларис, смотря на короля исподтишка. — Это лучшее решение, которое мы можем вынести. Подстрекателей к бунту мы повесим для всеобщего страха.        — Нет, — твёрдо проговорил Джей.        — Это всё, что мы можем сейчас сделать, — Хелейна в отчаянии подошла к сыну, но тот отступил от неё.        — Я не стану вешать их только за то, что они пострадали от моих рук, — прошипел король, глядя на мать и Лариса горящими глазами. — Я выступлю у Великой септы и принесу моему народу извинения. Им будут возвращены все деньги, которые сборщики успели у них изъять.        — На улицах опасно, ваше величество, — заметил Кристон Коль. — Я категорически против того, чтобы вы выходили за пределы крепости.        — Боюсь, главнокомандующий прав, — со свойственной Ларису обманчивой мягкостью проговорил он. — Когда народ зол — он неуправляем.       Джей был в шаге от того, чтобы остыть и послушаться мудрых слов советников, но посмотрев на столицу ещё раз, он понял, что иного выхода, как лично объяснить королевскую оплошность, у него нет.        — Они послушают меня и поймут, — заверил он скорее себя, чем их. — Пусть городская стража собирает всех у септы. Готовьте карету.       С волнением под рёбрами, комком в горле и нервно бьющимся сердцем он вытер о штаны потные ладони, когда ехал с кортежем по улицам собственного города. Горожане, толпившиеся у ворот замка, были согнаны к септе. Их было много — даже слишком много, такое количество он видел, когда много лет назад короновался в Драконьем Логове. Тогда он был маленьким мальчиком, не думавшим, что столкнётся с такими последствиями своего правления.       Перед его каретой люди в домах закрывали ставни окон и запирали двери. Дети, выглядывающие из щелей, смотрели волком. Везде был разбросан мусор, уныло выглядывали лужи после дождя и помои. Джей прикрыл окна кареты шторой, нервно теребя шестой палец. По обе стороны от кареты ехали его белые плащи, которые защитят его при любой возможности. Почему же внутри засел такой животный страх? Теперь и ему идея выступить перед всей столицей начала казаться абсурдом.       В его окошко постучали.        — Ваше величество, вы всё ещё можете передумать, — раздался спокойный голос Кристона. — Это не будет считаться трусостью, только разумностью.       Джей не ответил.       Чем ближе они подъезжали к септе, тем громче становился шум. Движение замедлилось: они попали в самую гущу толпы. Гвардейцы и стража разгоняли людей от королевской кареты, чтобы ни одна рука не дотронулась до государя. Джей краем глаза смотрел, как горожане с удивлением отступали, давая ему дорогу. Внутри него всё закипело бурным котлом: он делает всё правильно; он усмирит их!       Когда толпу растолкали, ему открыли дверь. Джей собрался с духом и вышел наружу, поднявшись на ступени септы, чтобы оглядеть всю заполнившуюся людьми площадь. За ним возвышался купол, он чувствовал спиной богов, обволакивающих его своим холодным, немым присутствием. Бабушка Алисента часто говорила о богах, когда он был маленьким. Она уверяла его, что они смотрят и наблюдают за судьбами королей.       Он надеялся, что теперь на него смотрели десятки глаз его предков, сидевших на Железном Троне до него.       Со всех сторон от него встали белые плащи, городская стража охраняла его кортеж и не давала простолюдинам подняться по ступеням к нему. Тысячи глаз были обращены только на одного короля без короны. Он оставил её дома, оделся в самые непримечательные ткани и убрал всё золото, чтобы казаться ближе к своему народу. Там, вдали, возвышался Красный замок, а по другую сторону — Драконье Логово. Его внезапно посетила мысль сбежать на Шрикосе далеко-далеко, но он оставил её.       Король он или нет? Или мальчишка, скорбящий по отцу и покинутый всеми?       Джейхейрис выпрямился. Короткий локон волос спал ему на глаз, и он смахнул его быстрым движением дрожащей руки. Увидев, что люди таращатся на его увечье, он убрал за спину ладонь и крикнул:        — Сегодня… — голос его подвёл, предательски надломился, из-за чего по рядам пошёл насмешливый шепоток. Джей нахмурился и продолжил: — Сегодня мы столкнулись с неприятной ситуацией, которую ни один король не должен допускать. За это я прошу у вас прощения.       Слова разлетелись по домам, улицам, проникли в уши собравшимся, заставили лицезреть своего государя, что все эти годы скрывался за стенами крепости и не показывался народу.        — Для нас настали тяжёлые времена: на пороге нашего дома стоит война, которая собирается забрать жизни многих, — его лёгкие набирались воздухом, слова снимались с языка легко и уверенно с каждой минутой. — Вы знаете, каково это — терять близких. То, что случилось почти двадцать лет назад, не должно повториться вновь. Я делаю всё возможное, чтобы в Вестерос не ступила нога предателя, но без вас я не справлюсь. Не я ваш враг, а тот, что сидит за Узким морем. И мы должны противостоять ему вместе!       Воодушевленный собственной речью, он наблюдал, как меняется настрой толпы. От гнева и несправедливости осталась только горечь и понимание. Многие закивали, соглашаясь с его словами. На какой-то миг он понадеялся, что смог достучаться до них, пока в лицо не прилетел тухлый томат.        — Враг, о котором ты говоришь, не обирает нас! — крикнул какой-то голос с желчью. — Может, нам стоит сменить короля на нового?!       Джей вздрогнул. Он стал отчаянно искать подстрекателя, но все лица смешались в одно, а толпа вновь зашевелилась — теперь уже уверенная в правильности брошенных слов. Он медленно смахнул с себя остатки тухлятины, не до конца веря в то, что это происходит с ним. Городская стража уже собралась было убить невидимого виновника, но Джей поднял руку и закричал:        — Но я не обираю вас! — он совсем растерялся; пытался перекричать людей, пытался быть услышанным. — Я верну все деньги, которые были собраны, я обещаю!        — Не верим!        — Они тебе нужны, чтобы обеспечивать твою армию!        — Зря мы короновали тебя, надо было поверить Люцерису Велариону!        — Долой узурпатора с трона!       В него стали кидаться помоями, пачкая дорогую парчу и нежный шёлк, белоснежные волосы и бледную кожу. Кристон Коль и белые плащи закрыли его от толпы. Разгневанная волна понеслась на его карету. Испуганные лошади встали на дыбы, топча тех, кто попадался им под копыта. Городская стража стала размахивать мечами и булавами, пытаясь усмирить и не дать им выместить свой гнев на государя. Гвардейцы же взяли оцепеневшего Джея под руки и побежали с ним в септу. Но не тут-то было: им преградили путь.       Мечи вылетели из ножен. Затрещала сталь, засверкала белоснежная броня. Мечи беспрекословно и жестоко вонзались в брюхо смельчакам, что собирались причинить королю вред. На плитку и мрамор попадали бездыханные тела, обливаясь кровью. Джей в испуге открыл рот в немом крике, встав в ступор.       Кругом ревела война — настоящая война, только между государем и его подданными. Стража отрубала головы, но люди не кончались — они были как единое существо, конечности которого вырастали каждый раз, когда их отрезали. Они сносили всё на своём пути, с кровожадной жестокостью терзали защитников короны, поднимали с земли камни и били, били головы, снимали шлемы, выхватывали мечи. Кто-то вооружился топорами и палками, кто-то выливал вёдра с помоями и бросался конским навозом.       Руки Джея дрожали. Он прирос к земле, боясь пошевелиться.        — Ваше величество, нам надо бежать! — его тряс Кристон, от его былого спокойствия не осталось и следа. Он пытался привести государя в чувства, но тот стоял. Стоял и смотрел, как жестоко и кроваво его же народ расправлялся с золотыми плащами.       Люди, потеряв интерес к разобщённому стану стражи, обратили внимание на него и понеслись целым потом из грязных, диких тел.        — Ваше величество! — кричали ему в ухо.       А он никого не слышал. Круглые от страха глаза смотрели только вперёд, на бегущую толпу голодных гиен.       Его потащили. Окоченевшие ноги волоклись по ступеням, больно отбивая лодыжки. Он пытался очнуться, и очнулся, когда кто-то схватил его за ногу и потянул на себя. Он больно стукнулся подбородком о мрамор и упал на живот. Белые плащи рубили всех, кто прикасался к их государю. Кристон лично прокладывал дорогу до короля, от его меча на землю падали и головы, и руки. Кровь хлестала из ран, брызгая на лицо Джея. Он почувствовал на языке противный, металлический привкус.       Десятки рук вцепились ему в одежду и начали рвать её на куски. Липкие пальцы впивались ему в волосы и рвали их, царапали кожу, били ногами в рёбра.        — Нет, пожалуйста! — жалобно кричал он; из глаз брызнули предательские слёзы. — Я — ваш король, ваш король! В чём я провинился?!       Он плакал, прикрывая лицо руками. Словно маленький ребёнок, он съёжился в спасительный кокон и лежал, пока его пинали и били, раздевали, вгрызались в тело. Кто-то выхватил его шестипалую руку и крикнул, что есть мочи:        — Глядите, вот его шестой палец! Мерзость, плод инцеста! Отрезайте его!       Джей в панике закричал, но его крик утонул в пучине ненависти и жестокости. Его грубо перевернули на спину, вытянули шестой палец и впились лезвием в самый сустав. Кровь хлестала фонтаном, а бессильный король мог только извиваться и захлёбываться в молебной истерике. Потом онемело всё тело, поэтому он не почувствовал, когда его лишили частички себя.        Рычание людей было настолько громким, настолько невыносимым, а мрамор под ним таким холодным, что боль, получаемая от отрезанного пальца, была с ними не сравнима. Вонючие запахи дерьма и крови смешались в один, а к ним до кучи добавилась и вонь мочи: от страха Джей намочил в штаны.        — Ха-ха, да он же обмочился, король, блять! — противно хихикнул кто-то.       Слёзы застилали ему глаза, он не видел, что происходило вокруг, но он знал, что его точно спасут! Кристон Коль не оставит его здесь! Золотые плащи справятся с бунтом! Они все ответят, все!       Но ни Кристон, ни стража не приходила к нему на помощь.       Зато пришла она.       Драконий визг пронёсся по всей площади, заставляя горожан в страхе разбежаться кто куда. Земля затряслась, в воздухе почувствовался невыносимый жар. Джей выглянул из своего кокона, с трудом приподняв голову. Пламенная Мечта, ломая хвостом здания, а когтистыми лапами — плитку, сжигала толпу. Самый большой дракон из всех живущих, сверкая голубой чешуёй и изогнутыми вверх рогами, жестоко топтал и сжигал людей. Под её лапами тлели сотни трупов, пока на площади перед септой никого не осталось.       Пламенная Мечта вытянулась во весь рост, обволакивая крыльями саму септу и улицы вокруг неё. А позади шло подкрепление из Красного замка.       Джей бездыханно лежал на этом же холодном мраморе, бессильно и убито, прижимая к себе раненую руку. Он наблюдал помутневшим взглядом, как Хелейна сползла со спины дракона и понеслась искать его. Материнское сердце искало своего первого сына и нашло на ступенях в крови посреди трупов.        — Джей! — испуганно взвизгнула она, поднимаясь к сыну. — Он здесь! Несите его в карету!       Последнее, что он видел, были её обеспокоенные глаза и слёзы страха. Потом он провалился во тьму.       Очнулся он от боли в руке, да такой страшной, что было больно шевелить пальцами. Голова гудела так, будто её засунули в чугунный колокол и ударили со всей силой, оставив в ушах неприятный звон, а в глазах — размытые силуэты. Увидев, что над ним кто-то нагнулся, Джей испуганно застонал и попытался пошевелить телом, чтобы уйти от возможного обидчика. В носу до сих пор застыл запах крови, который преследовал его сознание, заставлял жаться от воспоминаний о том проклятом дне.        — Всё хорошо, Джей, — раздался отдалённый женский голос. Ласковый, тёплый. Он не видел, кто говорил, но ему было от него так приятно, что он невольно расслабился и позволил зрению сфокусироваться. — Всё в порядке, ты в безопасности. Мы увезли тебя в замок, ты у мейстера.       До его болящей челюсти дотронулась холодная ладошка, и место подле него кто-то занял. Потом раздались шаркающие шаги — видимо, мейстер Орвиль вовсю готовил настойки, — и всё затихло.       Силуэты начали вырисовываться в разбитом сознании короля, и он увидел у кровати Хелейну и Джейхейру. Сестра, севшая рядом, с облегчением взяла в руки его бессильную здоровую ладонь, так как другая была перевязана тканями и целебными мазями. Он вспомнил об отрезанном пальце и вытянул шею, чтобы рассмотреть своё уродство. На глазах снова навернулись слёзы.       И это с ним сделали его же люди, его народ! Синяки на теле от пинков, испачканное одеяние в плевках и дерьме было ничто по сравнению с отрезанным пальцем!       Голова заболела то ли от осознания этого мерзостного происшествия, то ли от боли, которая возвращалась в его тело, безукоризненно зная дорогу. Джей откинулся на подушки и понял, что не видит своих волос.        — Они вырвали их клочьями, — процедила сквозь зубы Хелейна, отвечая на его немой вопрос. Она была зла: пламя жестокости резвилось в её сиреневых глазах. — Мейстеру пришлось сбривать твою голову полностью, чтобы обработать раны от укусов и царапин.        — Как они только посмели? — тихонько всхлипнула Джейхейра, закрывая лицо руками.       Раздались голоса. Сестра встала с постели, позволив матери увести её обратно в покои: не стоило ей волноваться, нося в животе дитя. За ними в башню вошёл Ларис Стронг, стуча тростью. Он сел на стул подле королевской кровати и опустил голову на сложенные руки. На его лице ничего не было: ни сочувствия, ни мести, ни слёз.        — Хвала Семерым, что вы живы, государь, — сказал он медленно, отчётливо лавируя словами. — Вы озарили этот день, как солнце — землю. Мейстер Орвиль, оповестите всех, что государь жив. Пусть все знают, что жизнь Джейхейриса Второго ещё не закатилась за горизонт.       С этими словами преданный мейстер ушёл, предварительно оставив кувшин свежей воды на столике. Джей понял, что во рту всё предательски пересохло. Ларис понял его без слов и наклонил государеву голову так, чтобы тот смог испить из стакана.        — Сколько… — голос Джея был надломленным, хриплым — он разодрал горло, когда кричал. — …я спал?        — Неделю, государь. Неделю мейстер боролся за вашу жизнь, и вот вы здесь. Благодаря королеве Хелейне и её дракону толпу обуздали, а виновников наказали через сожжение. Бунты подавили, сборщикам отрезали головы и повесили на пики. Кого не спасли — так это Кристона Коля. Его забили толпой. Ещё пару белых плащей пострадало. Через своих пташек я узнал, что Тиланд Ланнистер не предупредил сборщиков об отмене налогов. Намеренно или случайно — это ещё предстоит выяснить. Но я знаю точно — подстрекатели на площади добивались вашей расправы. Возможно, это был ещё один ход Люцериса.       Джейхейрис глядел в потолок вдумчиво, сверля глазами нависшую над ним люстру и узорчатый орнамент драконов под потолком. Он думал, думал и думал. «Они убили Кристона, они растерзали его, они забрали жизнь лорда королевской гвардии». Это притупляло боль в теле, в отрезанном пальце, но не в воспалённом мозгу.        — Вы сказали, что это был ещё один… ход, — прошептал он, осторожно поворачивая голову. В горле бурлила ярость — за себя и Кристона, который много лет служил его семье верой и правдой, который много лет защищал его бабушку, затем мать, а после сестру и его. — Что случилось ещё?       Ларис тяжело вздохнул, покрутив в руках трость с набалдашником в виде жука.        — Вашего десницу, государь. В тот день, когда произошла вспышка недовольных, мы обнаружили его окровавленное тело на лестнице в свою башню. Голова Отто Хайтауэра размозжилась о ступени, на которых было пролито вино. Королевский гвардеец Титос Ланнистер, которого я послал за десницей, после этого бесследно исчез.       Это ударило Джея под дых. Он потерял в лёгких весь воздух.       Его десницу убили. Убили Отто Хайтауэра!       Здоровая рука сжала в пальцах простыни, вымещая на них всю боль потери. За пару дней он лишился верного защитника и деда, который помогал ему во всём с самой его коронации. Если это не война — то что?       Сражение на арене без правил.

***

      Растянувшийся по всему берегу лагерь зашевелился перед готовящейся бойней. Из палаток выбегали солдаты и наспех нацепляли кольчугу и латы, чистили мечи и готовили стрелы с арбалетами, молились Семерым за благополучную победу. Дейнис наблюдала за бегущими туда-сюда людьми, нервно теребя кончики волос, заплетенные в косу. Внутри неё всё съёжилось. На ней в свете огня до блеска сверкал начищенный панцирь из чёрной эмали, а в ножнах висел новый меч — прошлый-то она потеряла в Пентосе, когда бежала от преследователей.       Пусть она и выглядела точно воительница-завоевательница Висенья или Рейнис, но таковой она себя не чувствовала. Дейнис знала, что они победят, она была уверена в своём сне, но какой ценой они это сделают?       Под предводительством главнокомандующих воины строились в строй, чтобы сесть на корабли. Для высадки в Браавос им нужно попасть в лагуну, а сделать это можно только одним способом — проплыть через Титана, который был защищён как сотни замков одновременно. И только когда они это сделают, им останется только найти места для высадки и оккупировать город.       План звучал, казалось бы, очень просто, но уже на первом этапе их будут ждать большие потери, если они не управятся с Титаном. Сейчас у них было пять боеспособных драконов. Вся надежда была на них.        — …не могу поверить, что она так поступила! — сокрушался голос Дейрона.       Дейнис навострила уши, увидев неподалёку дядю и Мейкара, о чём-то переговаривающихся. Дейрон казался очень разбитым, тогда как его сын отнюдь не позволял себе хоть толику эмоций. Он, стоящий в латах и с булавой в руке, превышал отца в плечах и силе. Один удар этой самой булавой, и от Дейрона не останется и мокрого места.        — Ты знал, на что шёл, когда женился на ней, не успело тело моей матери остыть, — в ответ холодно бросил Мейкар. — Бейла всегда была за них. Мне жаль, что ты понял это так поздно. Может сейчас у тебя появятся мозги и ты прикончишь её, как только мы возьмём город.       С этими словами Мейкар отвернулся и столкнулся взглядом с Дейнис. Его взгляд был суров, но при виде жены потеплел. Сломанный нос после Пентоса зажил, но шрам от удара всё равно остался. Он неспешно подошёл к ней, убрал выбившийся локон волос ей за ухо.        — Эймонд уже сказал, что будешь делать? — спросил он, сдерживая порыв насильно оставить её здесь, в безопасности.        — Да. Мы с ним сожжём их корабли, чтобы дать вам проход в лагуну, — не смотря на него, ответила Дейнис. На его прикосновение её тело отозвалось незваными мурашками. Ей было неловко, что она застала его за семейными разборками. — И только потом полетим в город.       В его голубых глазах что-то блеснуло, но он сказал лишь только:        — Будь осторожна.        — И ты.       Словно обычные приятели они обменялись пожеланиями и устремились кто куда: один к берегу, другая к драконам. Дейнис поняла, что привыкла к его почти незаметному присутствию в своей жизни, привыкла, что за ней всегда следили два холодных глаза, привыкла, что за её спиной всегда стояла опора. И, может, она не любит и никогда не полюбит его так же беззаветно, как Мейлора, но всё же она могла дать ему любовь друга и товарища.       Корабли со знамёнами золотого дракона отплывали от берегов, гордо качаясь на волнах. Тысячи огней спустились на холодные чёрные воды, словно светлячки, освещавшие себе путь. И лишь далёкие звёзды холодно поблескивали на промозглом синем небе.       Дейнис потерялась в куче знамён. Баратеоны под стягами оленя выстраивались ровным шагом, чтобы сесть на корабли. Талли уже вовсю расправляли паруса. Дома Простора под цветниками и яркими полотнами пели бодрые песни, чтобы снять с себя сонливость. Среди них она заметила Гвейна Рокстона и его сестру Луизу, развлекавшихся с лютней. Каково было её удивление, когда она заметила и пентошийскую троицу, бодро певшую какую-то песенку.        — На приступочке песочек, откусите дерьма кусочек! — хохотала Амадея, гарцуя перед солдатами с ножами. — Бог Света поведал мне, что сегодня — последний день для Браавоса!       Принцесса поёжилась.       Проходя мимо Лунной Плясуньи, которую привязали цепями к земле, Дейнис невольно пожалела её. Тоскливая драконица хоть и издавала злобные рычания, ломала деревья позади себя длинным хвостом и бодалась жемчужными рогами, но ничего кроме этого не предпринимала. Она чувствовала боль Бейлы и полностью отдала себя ей.       Дейнис любила тётю. Всё её детство Бейла относилась ей как к родной, а когда она перебралась в Сумеречный Дол после свадьбы, то тем более считала её своей дочерью. То, что она переменила сторону, чтобы спасти детей своей сестры, говорило об её эгоизме, недальновидности и состраданию к тому, кто этого не заслуживал. Но она выбрала свою сторону, а значит, выбрала и последствия.       Рядом с Кракеном, понурив голову, стоял Деймон. Бедняжка шмыгал носом и гладил морду дракона. Он пытался изо всех сил скрыть, как плачет по матери, но у него не получалось.        — Деймон, — Дейнис подошла к нему, осторожно дотронувшись до плеча. — Ты должен собраться. Нам скоро вылетать.       Парень обернулся к ней, смахнув с глаз слёзы, и безмолвно кивнул. Он понимал, на что обрекла себя Бейла. Но надежда в его глазах не угасала.        — Скажи дяде Эймонду, чтобы он не казнил её, — попросил он. — Пожалуйста, Дейнис. Пусть он лишит её дракона, но позволит остаться живой.       Как бы ей не было его жалко, она не могла пойти против отцовского слова. И по её взгляду Деймон всё понял. Она оставила его одного.       Вараксес беспокойно размахивал крыльями. Дейнис проверила седло и поводья и только потом взобралась ему на спину. Отец закончил с остальными делами и присоединился к ней, оседлав Сиракс. Он заплёл волосы на манер дочери, нацепил панцирь с тёмно-синими чешуйками и надел перчатки.        — Держись рядом, — приказал он, смотря вниз, на Дейнис, с высоты Сиракс. — Сперва облетим Титана и сожжём скорпионы, потом разделимся: ты со мной к кораблям, остальные в город. Всё ясно?       Она кивнула. Эймонд этого и ждал.       Когда драконы были осёдланы, всадники без энтузиазма ринулись в небо. Оно приняло их как своих детей, позволив драконьим крыльям раствориться во тьме, а ветру — шевелить их волосы. Внизу раздавались крики солдат и горны, кричащие в такт барабанам. Сиракс взревела в промозглую темень, чтобы там, впереди, проснулся город. Один лишь Титан стоял не дремля, и его глаза горели так же яростно, как исторгался огонь из пасти драконов.       Корабли широким строем ринулись к бережно охранявшемуся городу. С высоты Титана начался обстрел горящими стрелами, а с островов, огибавших лагуну, метали масляные снаряды. Противник давно был готов к осаде, но и войска короля Джейхейриса храбро принимали удар на себя.       Над головой Дейнис пролетел дракон. Она не сразу его заметила, но поняла, что это была Тессарион — кобальтовой чешуёй она слилась с ночным небом и стала похожа на невидимое чудище. Из-за вспоротых крыльев ещё в Пентосе она летела очень медленно. Серый Призрак помогал ей сжигать катапульты и всячески защищал от летящих стрел. Но не от болтов скорпионов. Как только их железные стрелы ринулись в небо, драконы сразу дали дёру.       Это очень, очень замедлит их ход.       Дейнис и самой пришлось увернуться, когда один из болтов пролетел в опасной от неё близости. Она устремила Вараксеса высоко в небо, покуда стрелы под прямым углом не могли достать до неё.       Внизу, сквозь лёгкий туман, вовсю гремело сражение. Барабаны и горны не замолкали и ревели ещё пуще, когда враг начал превентивный обстрел. Паруса горели, какие-то корабли и ладьи тонули, но их места занимали новые, готовые к бою. Катапульты заряжались масляными бочонками и летели к ногам Титана, где скопилась половина армии Браавоса. Его флот со знаменем дома Рогаре гордо плыл навстречу.       Она увидела Сиракс, неуловимо сжигающую скорпионы, обустроенные на Титане. С огромной высоты в воду попадали люди и обломки строений, но сама статуя не сдвинулась с места. Дейнис пустила Вараксеса к ней. Его первый залп пришёлся Титану в ноги и превратил в пепел не только людей, но и целый оружейный склад. Она победоносно крикнула, продолжив сжигать остатки защиты, но не уследила, как попала под прицел.        — Слева!       Дейнис обернулась. Перед ней пронёсся красный клубок — Деймон на Кракене. Маленький дракон юркнул между ней и скорпионом, спрятавшемся в Титане, и сжёг его горячим пламенем. Кракен радостно заворковал и стащил когтистой лапой одного из лучников, сожрав его с потрохами.       Чтобы не задерживаться в опасной близости от скорпионов, они улетели под Титана и окунули в пламя корабли врага. Благодаря небольшим размерам, им удалось не только потопить добрую часть флота, но и улететь почти нетронутыми. Сиракс или Серый Призрак не могли бы пролететь из-за длинных крыльев, поэтому они орудовали в открытом море.       Когда Титан превратился в сплошную горящую глыбу, и сверху по их флоту никто не стрелял, драконы ринулись в город. Сотни, почти тысячи кораблей проплыли в лагуну, но теперь началось новое испытание — высадка. Все гавани были закрыты и забаррикадированы местными лодками и каракками, из-за чего их войска не могли подплыть ближе. С высоких зданий города начался новый обстрел, только теперь скорпионов было куда больше. Не успевали корабли подплывать к островам, как их паруса и борта получали горящими залпами из катапульт, и это не говоря уже о припасённом городском флоте, который только и ждал ближнего боя.        — Дейрон, бери двоих и летите в город! — скомандовал Эймонд драконьему отряду. — Высадите наших и уберите с крыш скорпионы. Дейнис, ты со мной к флоту.       Она хотела крикнуть, что могла бы помочь дяде, но горло пересохло из-за жара и запаха горящего мяса в носу, из-за которого ей становилось дурно. Испачканная в пепле и саже, она просто кивнула и проводила удаляющихся Тессарион, Серого Призрака и Кракена. Сейчас им как никогда понадобилась бы Бейла!       Два флота столкнулись носом к носу. С одного борта на другой перепрыгивали солдаты, расправляясь с одними и спасая других. Лязг мечей и копий гремел повсюду. Если сейчас она пустит огонь, то сожжёт не только чужих, но и своих. Чтобы не совершить столь жестокую оплошность, она полетела вдаль, где корабли врага, нетронутые, подходили и подходили.       Было шумно. Было жарко. Она чувствовала, как по её шее стекали капли пота и ошпаривались о горячую чешую драконьей спины. Дейнис привыкла к смерти и её счастливым объятьям, в которых засыпали противники. Это даже стало для неё большим, чем обыденность — частью её жизни.       И убивать тоже стало частью её жизни.        — Дракарис!       Вараксес раскрыл пасть и обдал пламенем мачты. Те со скрипом свалились на соседние палубы и разорвали паруса, замедлив ход. А Сиракс довершила начатое, превратив их в пепел.       Впервые она видела отца таким холодным, со сжатой челюстью и прищуренным глазом. Он ловко орудовал поводьями, направляя Сиракс то туда, то сюда. Ему не приходилось каждый раз приказывать ей пускать пламя — она чувствовала, когда это от неё требовалось. Словно одно существо, они прилетали и улетали, разворачивались в воздухе и оказывались во вражеском тылу, смахивали хвостом людей с бортов в море, где они тонули под обломками. Жестоко и быстро они расправлялись с врагом, и не было никого свирепей их.       Дейнис летала подле, скрываясь под боком большого дракона, чтобы пикировать и набрасываться незаметно. Из-за летевших болтов ей часто приходилось набирать высоту и кидаться вниз со всей скоростью, чтобы тяжёлые строения не успели развернуться. Сиракс была не столь изворотливой, и одним болтом ей уже попали в сухожилие, но только разозлили ещё больше.       А кораблей, казалось, меньше не становилось.       Руки в перчатках немилосердно жгло от раскалённых перепонок Вараксеса. Поясница устала держать спину ровно, чтобы — не дай Семеро! — не заваливаться в бок и не упасть. Дейнис пристегнула бы себя цепями, но это замедлило бы её движения и сковало бы полностью. Под доспехами её тело уже готово было свариться заживо — настолько в воздухе было горячо, как в чугунном котле.       Сжигая корабли, она думала только об одном — о своём сне, о тысячах погибших людей, о разрушенном городе. Пока всё складывалось вполне себе удачно, но когда их армия устанет, когда кораблей почти не останется… всё станет намного тяжелее.       Она оглянулась в сторону города.       Их армия высадилась в Браавосе, как только остальные драконы сожгли препятствия на их пути. Они затопили гавани огромными волнами под знамёнами короля Джейхейриса, облепили узкие улицы, мощёные камнем и гранитом площади, каменные мостики, обречённые на разруху порты. Здесь не было ни единого местного жителя: все попрятались по своим домам и боялись выглядывать из окон, чтобы ненароком не попасться под горячую руку страшным вестеросцам.       Тут были только одни солдаты — и это городская армия Браавоса. Она сразу бросилась захватчикам в глаза благодаря разноцветным волосам, которые переливались в огне множества факелов яркими красками. Щиты их были украшены тонкими атласными ленточками, шлемы с разномастными узорами и гравировками гордо сидели на головах воинов. Вместо мечей они держали секиры и тяжёлые булавы на поясе.       Ровным строем они перекрыли проход осаждающим и приняли бой. Под боевые горны две армии столкнулись между собой. Стяги со знамёнами растворились в кишащей телами толпе. Предсмертные крики, булькающие в крови, заставили Дейнис отвлечься.       Она повела Вараксеса в сторону, разворачиваясь от летевшей в неё стрелы. Сиракс уничтожала все корабли подряд, но из-за болта в плече её движения замедлились. Дейнис прикрывала раненое место собой, и вместе, одним огнём, они пролетали над рядами браавосского флота.       Вскоре лагуну затопили обломки сожжённых кораблей и каракков. Тысячи людей беспомощно барахтались в надежде на спасение. Кто-то взбирался на борт — таких счастливчиков было мало, да и то их сразу сбрасывали в воду, предварительно заколов. Их флот пострадал не меньше вражеского — сломанный снарядами, разбитый о рифы, он так же безмолвно погружался на дно.       А в горны всё трубили и трубили.       С высоты тёмного неба Дейнис и Эймонд оглядывали учинённый хаос.       Там, впереди, на узкой площади с разрушенными статуями, с дикой яростью схлестнулась Тессарион во главе войска с вражескими скорпионами. Место было крайне неудобным для захвата из-за маленьких мостиков и канав, зато удобным для обороны. Дейрон палил по городской страже как мог, но вместо этого загонял войско всё глубже в ловушку.       По другую сторону города, где возвышались купола Железного банка и дворца Рогаре, уже вовсю гремели победоносные сражения. Территория перешла под их контроль, но банк и дворец не давались так просто — там скопилась почти вся армия Лисандро. И потери там были невероятные.        — Нам надо разделиться! — крикнула Дейнис отцу. — Я полечу к Дейрону!       Он раздумывает несколько секунд, но всё равно кивает: выбора у них не было.       Отец и дочь разворачивают драконов в разные стороны и несутся на помощь. Большая часть улиц была безопасна для полётов — скорпионы на крышах либо сожгли, либо поломали вместе с домами. От большинства островков не осталось и живого места: там, где раньше расцветали цветы, теперь оставались ошмётки пепла; там, где раньше были украшенные улицы, теперь стоял только затхлый запах смерти и трупов. Местные жители хоть и заперлись по своим каморкам, но не были защищены от вторжения. Солдаты, с целью поживиться, ломились к ним в дом и чинили разруху. Драконы не смотрели куда пускать огонь и тоже обдавали пламенем всё вокруг.       Мостики, соединяющие островки, поломались. Вода хоть и до этого была мутно-зелёной, но теперь стала бурой, словно в водосток сбросили все отходы. Дейнис зажала себе нос, чтобы не вдыхать эту вонь, из-за которой ей становилось плохо. Внутри неё скудный ужин настойчиво требовал выхода.        — «Держи себя в руках», — напомнила она себе. — «Сейчас не время для нытья!»       Но слабость по всему телу немилосердно давала о себе знать.       Внизу, в заполненных людьми переулках, шли ожесточённые бои. Среди мрака и скудного света, падающего с факелов и городских фонарей, Дейнис различила своих соратников со стягами золотого дракона, окроплённых кровью. Невыносимо и отчаянно две стороны дрались не на жизнь, а на смерть. Несмотря на численное превосходство вестеросцев, городская стража Браавоса имела преимущество в знании местности и тайных троп. С канав и каналов тоже шли обстрелы — там спрятались вражеские лучники, отстреливаясь в темноте.       Недолго думая, Дейнис направила Вараксеса к воде и прошлась по всему водостоку. Пламя дракона разрушило мостики на две части, и кирпич с камнем посыпались прямо на головы лучникам, погрузив их в мутную воду. Внизу раздались радостные крики. Принцесса вспорхнула в небо, чтобы вкусить свою маленькую победу и найти Тессарион во мраке ночи. Но не успела она броситься в путь, как тут же почувствовала тряску. Вараксес болезненно закричал.       Она выглянула со спины, но нигде не разглядела скорпионов. Её накрыла волна паники. Задрожали и без того потные руки, еле-еле держащиеся за поводья. Дейнис натянула их на себя, заставляя дракона взлететь выше, но Вараксес ни в какую. Его охватила такая злоба и ярость, что он принялся сжигать всё подряд, бесконтрольно и слепо. Из-за подстреленного крыла он косил в сторону и кружился от боли.       Под его залп попали чьи-то дома. Раздались крики людей — как с одной стороны, так и с другой. К счастью, огонь не был столь сильным, как у Балериона, способным сжигать камень и железо — только людей.        — Успокойся! — кричала Дейнис, пытаясь его выровнять.       Неуправляемый дракон — хорошая мишень. И, словно кто-то прочитал её мысли, откуда ни возьмись пролетели ещё три болта. Она проследила, откуда они были выпущены, и поняла, что под брезентом на крыше был целый городской отряд, заряжающих скорпион новыми стрелами.       Дейнис повернула Вараксеса, и тот увидел своих обидчиков. Словно грозовая молния, он понёсся на них, не разбирая дороги, и пальнул горячим огнём. Деревянное сооружение разломалось на части, а люди, не успевшие спрятаться, нашли свою смерть. Наконец дракон успокоился и, не слыша никакие приказы лететь на подмогу Дейрону, приземлился в самое сердце бурлящего сражения и начал сжигать ровный строй браавоссцев. При приземлении под его лапами расплющились в лепешку трое несчастных и столько же погибли от его хвоста. В тусклом свете факелов он стал похож на неуловимое чёрно-зелёное чудище с кривыми рогами.       Увидев подмогу в лице их дракона, главнокомандующий войском Кермит Талли повёл их вперёд и начал теснить врагов к канавам, поглощённым огнём. И если часть из них спрыгнула в воды и потонула от тяжести доспех или обломков, оставленных от мостов, то другая сплотилась и перешла в наступление. Несмотря на отсутствие своих покровителей, они сражались храбро и до последнего вздоха.       Видя, как дракон мучается от причиняемой ему боли проклятым болтом, Дейнис слезла с седла и попыталась ухватиться за древко. В прошлый раз вытащил из него стрелу отец, а что сейчас сделает она? Наконечник так глубоко засел в мышцу, что при каждой попытке из раны хлестала горячая, алая кровь. Дракон опустил шею, застонав от нескончаемого зуда в крыле.        — Потерпи, — от натуги запыхтела принцесса, но древко выскальзывало из её рук. Тогда она сняла перчатки и взялась повыше.       И — о чудо! — свершилось невозможное: болт вытащился! Вараксес с облегчением расправил крылья.       Пока не появились новые скорпионы, Дейнис поспешила к нему в седло, но не заметила, как сзади к ней подкрался один из браавоссцев и грубо спихнул её на землю. Она больно ударилась спиной о плитку и застонала. В глазах закружились белые звёзды. Он навис над ней с мечом в руках. Дейнис потянулась к своим ножнам, но он остановил её ботинком, наступив на пальцы. Кажется, какой-то из них хрустнул. Она вскрикнула.       Вараксес, услышав её восклик, повернул к нему рогатую голову и закричал, чуть не сбив того с ног.        — Усмири своё животное! — крикнул мужчина, поднося к её горлу лезвие меча.       Дейнис посмотрела на него с ненавистью и прошипела:        — Драконы не подчиняются людям, кусок дерьма.       Он в бешенстве заскрипел зубами и вскинул руку для удара. И плевать он хотел, если умрёт заживо, зато зарежет одну из всадников. Так он думал, пока в его затылок не прилетел кинжал. Мужчина застыл, меч выпал из его рук, и тело упало прямо на грудь Дейнис, изливаясь кровью. Она в спешке столкнула его с себя, но успела запачкаться в горячей, густой жидкости. Рукоятка ножа выглядела очень знакомой, когда она вытащила его из бездыханного тела.       Обернувшись в сторону, откуда он прилетел, Дейнис заметила бегущую к ней Амадею. Каково было её облегчение, увидев хоть какое-то знакомое лицо! Алые глаза воительницы горели то ли огнём, то ли кровью. Сама она успела изрядно попотеть и устать, судя по грязной, где-то порванной одежде.        — Что ж твой дракон не сжёг его, дорогуша? — хмыкнула Амадея, беря ножик. — Если бы не я, ты бы сейчас валялась здесь вместо него.       Дейнис благодарно потупила взгляд, посмотрев на Вараксеса. Он припал к земле и жёг остальных.        — Он не мог, иначе бы спалил меня вместе с ним, — она пнула тело и прижала руку к груди. На ладони отпечаталась подошва его сапога, а один из пальцев и вовсе был неестественно вывернут. Тут Дейнис вспомнила свой сон, в котором видела мёртвого Гара. — Где твой отряд?        — Мы вместе, — Амадея кивнула в сторону сражающихся. — Сначала мы держались войска Баратеона, но нас разделили. Большая часть полегла прямо в гавани. Те, кто смог пробраться, соединились либо здесь, либо ушли брать Железный банк и дворец Рогаре.        — «Дейрон!»       Дейнис спохватилась, вскидывая голову наверх. Тессарион не было видно.        — Мне нужно срочно лететь. Ты не видела Дейрона?       Она мотнула чёрной копной волос.       С противоположной стороны раздался стук копыт. К ним навстречу неслась браавосская кавалерия, а сверху зарядили новыми залпами свежие скорпионы. Один из болтов вонзился прямо перед Вараксесом, и дракон гневно сжёг его, прежде чем оттолкнуться от земли и улететь с рассеченным крылом.        — Твою мать, их слишком много, — Амадея оценила масштабы вражеского подкрепления и посмотрела на их скудные остатки. — Зря, зря ты приземлилась.       Затаив дыхание и спрятав весь страх, Дейнис вытащила из ножен меч, несмотря на сломанный палец и ноющую боль внизу живота.        — Мы не справимся, — откуда ни возьмись появился Гар, смазавший кровь с щеки. — Надо бежать, пока не поздно.        — Некуда бежать, — осадила его Амадея. — Где лорд Талли?        — В бою. Нас осталась пара сотен, а их — пара тысяч.       Времени для паники не оказалось. Городская армия настигла их так быстро, что не дала сосредоточиться и сменить тактику. Теперь не они теснили, а их. Кони топтали людей заживо и навсегда погребали их среди прочих валяющихся трупов. Браавоссцы доставали копья и насаживали на них людей так же умело, как если бы это были обыкновенные куски мяса. Исторгшиеся разом голоса боли и страха ударили по ушам Дейнис.       Вот что значит настоящая война. То, что она видит с неба, оказывается ещё хуже, чем она думала. Здесь не было драконов, не было спасительного неба, и солдатам приходилось надеяться только на себя и уповать на богов.       Дейнис не дали времени, как, впрочем, и всем остальным, и жестоко бросили её в самую гущу битвы. Она потерялась среди людских и животных тел. Вся грязь и разруха смешались перед её ликом одним пейзажем. И боль, что драла её внутренности, оказалась самым ярым врагом из всех.        — Сзади! — крикнула ей Амадея сквозь лязг мечей.       Дейнис отреагировала почти сразу, схватив меч и занеся его для удара. И она ударила бы, если бы мимо не пронеслась лошадь и не задавила врага замертво. Тогда она стала мотать головой по сторонам, опасаясь удара в спину. Коса хлестала её по щекам каждый раз, когда она мотала головой. Она не сражалась — она защищалась. Из головы вылетели все приёмы, которым её учил отец. Что делать? Как быть? Она вздёрнула подбородок, чтобы высмотреть Вараксеса в небе, но вместо этого увидела приближающуюся Тессарион.       Дейрон пролетел над ними, подпалил изрядную часть браавосской конницы и улетел дальше. Где-то вдали занимался рассвет, окрашивая тёмное небо в жёлтые краски. Как же так? Почему они до сих пор не выиграли, когда вот-вот должно было взойти солнце?       Кобальтовая чешуя Тессарион блеснула среди светлеющего горизонта, и тут дракон взревел. Кожа Дейнис покрылась мурашками. Болт попал зверю прямо в шею, и Дейрон начал снижаться.       Откуда ни возьмись раздался другой пронзительный рёв, и на поле битвы влетела Лунная Плясунья. Жемчужные рога сверкнули при свете солнца настоящим серебром и затерялись среди облаков.       Бейла освободилась и пришла им на помощь! Если она успеет к Дейрону, то дядя будет в безопасности.       Застывшая среди битвы Дейнис стала удобной мишенью. Её сбили с ног прежде, чем она успела занести меч. Ударившись о жёсткую землю животом, она потеряла весь воздух в лёгких и на какой-то момент почувствовала, как задыхается от яркой вспышки боли. Тело парализовало, и пока она корчилась, пытаясь прийти в сознание, из её руки выбили меч и намотали на кулак волосы. Дейнис сглотнула стон и слёзы, наворачивающиеся на глазах.       Её ослепил луч солнца. Свет, попавший на лезвие меча, вонзился врагу прямо в лицо. Не медля ни секунды, Дейнис оттолкнула его ногой в брюхо и попыталась встать, но тут же навзничь повалилась назад. Она почувствовала между ног что-то горячее, и поняла, что это была кровь.                     Эймонд пронёсся мимо величественной мраморной статуи, расположившейся прямо на площади у дворца Рогаре. Огромный купол, обволакивающий колонны великолепного здания, почернел от сажи и пепла. Повсюду валялись мёртвые люди и стяги с золотым драконом. Дома, попавшие под драконий обстрел, развалились на части, будто Браавос был не городом, а бумажным макетом, который порвали избалованные руки ребёнка.       Занимался рассвет, а победа, к которой они стремились, не спешила идти к ним в руки. Эймонд потерял счёт времени, но он так устал, что не различал ни своих, ни чужих. Крики застыли у него в ушах как нечто обыденное, привыкшее. Пепел, горелое мясо и трупы — вот что он видел, когда закрывал глаза.       Острова и лагуна, огибающая Браавос, превратились в настоящие руины — уродливые и страшные. Пролетая мимо них, Эймонд не видел ни единой живой души. Все собрались здесь, у Железного банка и дворца. Все силы были брошены сюда. Большая часть их армии уже полегла и сколько поляжет ещё, прежде чем они победят?       Он рванул Сиракс ввысь. Юркий Кракен бросался на скорпионы сверху и сжигал их последние ряды. Эймонд был не прав, когда не принимал Деймона в расчёт: юный принц был весьма храбр, несмотря на ночную неприятность. Серый Призрак тем временем приземлился на крышу банка и длинной кривой шеей сжигал её колонны. Храмы, бордели, таверны — всё полегло от его грозного огня.       Ворота и стены разрушались снарядами из катапульт. Городская стража противника сражалась на последнем дыхании, но их становилось слишком мало для достойного сопротивления. В конце концов убили и их, чтобы расчистить путь до дворца и, наконец, взять его под контроль. Последние ряды противника пожгла Сиракс, прежде чем Эймонд посадил её на купол. Громкий рёв известил всех их о том, что главная вотчина Рогаре была взята, а враг был убит.       Жёлтая чешуя Сиракс окрасилась в золотой, когда солнце вышло из-за горизонта и медленно поднялось в серое от пепла и дыма небо. Её огромная тень отбросилась на половину поверженного города, извещая всех о громогласной победе.       Но как такового сладкого вкуса победы Эймонд не чувствовал — только гарь на языке.       Он увидел вдали Тессарион. И увидел, как в ее глотку вонзился болт. Дракон поверженно упал навзничь.        — Брат!                     Дейнис схватилась окровавленной рукой за меч, превозмогая слабость и желание упасть замертво. Ей хотелось рыдать, и плевать ей было на эту войну и их победу. Не успела она подняться на дрожащих ногах, как снова завалилась на землю.        — Вставай, не смей раскисать! — раздался голос Амадеи у неё над ухом, и чьи-то руки подхватили её вверх.       Она слабо подняла голову. С двух сторон её поддерживали она и Гар, а где-то позади среди толпы затерялся Монтерис. Втроём они пересекли открытую местность и спрятались за угол какого-то обшарпанного дома.        — Ты истекаешь кровью… — вздохнула Амадея, заметив под её доспехами алые пятна. Она посадила её на холодный булыжник, разыскивая хоть одну лошадь, на которой они могли бы уехать в сторону их войск.        — Я ударилась о землю животом, — простонала Дейнис, смахивая с потного лба прилипшие волосы.        — Мы победили, — вдруг подал голос Гар, смотря в сторону Сиракс на дворцовом куполе. Его глаза победоносно загорелись. — Мы победили!       Не успел он воскликнуть, как арбалетная стрела пронзила его правое плечо. Амадея толкнула его под крышу здания. Со всех сторон понабежал простой люд, до этого боявшийся высунуться из своих домов, пока на улицах шли ожесточённые бои. Теперь, когда войска поредели, а им уже нечего было терять, они подхватили оружие поверженных солдат и ринулись на них новой волной.        — Ну и мрази, — прошипел Гар, вытаскивая болт. На грудь хлынула кровь, и он бессильно прислонился к стене. — Мы их от тирании спасаем, а они так благодарят.       Амадея оторвала со штанины приличный кусок и поспешно перевязала его рану.        — Поменьше слов — побольше дела, дорогой. Где твоё чудище, Дейнис, когда оно так нужно?       Она вскинула голову. Утреннее небо было чистым — ни одной птицы, ни одного дракона. Девушка почувствовала тошноту, в глазах задвоилось, и, больше не силясь сражаться с самой собой, она заплакала и взмолилась всем богам, которые могли слышать её в этот момент.       Свежих сил противника становилось всё больше. Амадея и Гар одним слаженным дуэтом орудовали ножами и булавами, отсекая им головы и конечности. Но они выдохлись, и силы были почти на исходе. А Дейнис ничем не могла им помочь, понимая, что внутри неё всё кололо от невыносимого спазма. Согнувшись в три погибели, она медленно теряла течение времени.       Рядом с ней посыпалась черепица от чьего-то грубого приземления. Жаркое дыхание в затылке заставило её обернуться. Морда Вараксеса уткнулась ей в спину. Дракон медленно спустился на землю, раскидывая хвостом собравшуюся толпу простолюдин. Увидев дракона, большая часть разбежалась восвояси.        — Прилетел… — шмыгнула Дейнис носом, с облегчением смахивая слёзы.       Амадея с Гаром поспешно взяли её под руки и помогли сесть в седло — точнее, навзничь взобраться на спину, ведь сесть прямо у неё не получилось из-за боли. Дейнис лишь только ухватилась за поводья и жаркую чешую в надежде на то, что она не сорвётся вниз.       Не успел Вараксес оттолкнуться от земли, как с другой стороны улицы показались новые горожане, напавшие им со спины. Несколько стрел вонзились Гару в поясницу и плечи, и тот упал замертво. Амадея громко закричала — и этот крик был несравним с криком страха и ярости. Дейнис, силясь что-то разглядеть в пелене боли, посильнее ухватилась за поводья, чтобы приказать Вараксесу остаться.        — Нет, стой, мы должны им помочь! — прошептала она одними губами, думая, что кричит.       Но дракон её не услышал и взлетел, оставляя внизу одну Амадею с кучкой их воинов против целой озверевшей толпы.       Солнце слепило в глаза. Клубы дыма поднимались вверх витиеватыми узорами. Прохладный утренний ветер шевелил волосы на макушке, но не утолял жажду заснуть и проспать, пока этот хаос не исчезнет. В сознании пропало всё: и сражения, и мёртвая Тессарион, и мёртвый Гар. Она даже не знала, куда нёс её Вараксес, но он точно куда-то приземлился, и чьи-то руки сняли её с седла.        — Дейнис! — до неё пытался докричаться какой-то голос. Силуэт и лицо размазались, раздвоились, из-за чего она не могла на нем сосредоточиться.       Лишь яркий лик солнца, поднявшийся в небо, приятно ласкал липкую, грязную кожу, но и он в конце концов исчез во тьме.