Без меня будет лучше

Джейн Робертс не помнила как пришла на работу. Сразу за подъёмом и кормежкой ребенка последовал забитый битком автобус, холодный ветер у дайнера, чистка униформы - чтобы менеджер не спалил, что она носит ее уже какой день – первый заказ, первый кофе за день и вот наконец... — Блять! — вскрикнула девушка, ошпарившись о плиту на кухне. — Опять спишь стоя, Робертс? — последовал крик менеджера. — Ко мне в кабинет. Живо! Похлопав тщетно ресницами в попытке разглядеть перед собой хоть что-то помимо духовки и жирного повара, который все еще норовит ухватить ее «случайно» за задницу, Джейн бросает попытки и, уже со слегка приподнятой головой – еще не дай бог врежется в кого-то – идет в кабинет. Кабинетом это помещение, правда, будет тяжело назвать, но бывшие официанты, что доросли до уровня управленцев, просят называть его именно так, а себя – начальниками. — Садись, — бросает один из них, даже не посмотрев на девушку. Для него она очередная простушка из Маршалла, которая либо сопьется, либо сторчится, поэтому легче всего будет... — Ты уволена, Робертс. Джейн сначала не сразу понимает, о чем идет речь. Она все еще спит или уже нет? — Что? — Что слышала. Можешь забирать свои вещи прямо сейчас. Оклад тебе все равно вчера выплатили, а за сегодня... ну ты уж не обессудь. В голове тут же промелькнули пару статей о незаконном увольнении, выплате оклада за несколько месяцев вперед и судебных тяжбах, если девушка на это согласится... только вот где взять адвоката, который возьмется за такое геморройное дело? Тем более он может потребоваться и на развод с Джимом, что будет сложнее сделать, чем получить гроши с работы. — Это из-за ухода пораньше на той неделе? — менеджер уже указал ей на дверь, но продолжение разговора, по ее инициативе, могло спасти положение. Хотя бы на пару дней. — И на прошлой, и на позапрошлой, — мужчина тяжело вздохнул, садясь поглубже в кожаное кресло. — Робертс... Джина, верно? Джейн не стала его поправлять. — ... я знаю как вам всем тяжело: у Мойры ребенок в первый класс скоро пойдет, Ребекка вон собралась рожать третьего... про Дебору я вообще молчу. Джейн Робертс всегда выгораживала свою подругу перед начальством, как и Дебора ее... но сейчас она не в том положении: еще не хватало, чтобы обе потеряли работу в один момент. — Поверь, у тебя еще не самое плачевное состояние, — поджал он губы, явно наученный опытом. — Слышал за углом, на Скотсвилл-роуд, открылась еще одна заправка, рядом с химическим заводом. Им могут потребоваться кассиры, уборщицы... — Я поняла, спасибо, — перебила его девушка, поняв, что ловить тут больше нечего. За свои неполные 20 лет Джейн Робертс, казалось, перепробовала работать во всех закусочных и заправках Маршалла, оставалось лишь в соседний Лонгвью попробовать устроиться хоть кем-то. До которого полчаса ехать на машине, ну пиздец! И где теперь достать машину, когда Джим ушел? Ушел, а от него все еще тянется шлейф проблем. Выходила она из закусочной, теперь уже в последний раз, еще до заката. Они с Деборой договорились, что та посидит с Джейсоном до конца смены – то есть до позднего вечера. Конечно ситуация плачевная, зато можно купить в магазине через дорогу холодного пива, замороженную пиццу, чипсы, и провести вечер в компании единственной подруги и телика: еще успевает на «Вечернее шоу Джонни Карсона» или даже «Голливуд Пэлас». Девушка даже не помнила когда в последний раз смотрела эти передачи не в повторе, пыталась конечно, но засыпала, едва задница касалась мягкого дивана после тяжелого дня в закусочной. Путь обратно не такой монотонный как на работу: Джейн пусть и переживает о зарплате, которую она еще вчера спустила на долги, но решает подумать об этом завтра – сегодня они с Деборой будут праздновать долгожданное увольнение, ведь сами бы вряд ли на это решились. Работать в дайнере отвратительно, хоть и выбор невелик. Возможно подруга тоже захочет уйти и они вместе уже подыщут что-нибудь стоящее. От остановки до дома Джейн шла проговаривая про себя то, что скажет Деборе. Воображала как та отреагирует и тут же начнет поносить на чем свет стоит начальство. И Джейн Робертс, которая еще в автобусе пригубила чутка пива, будет довольна случившимся. Ведь «все, что ни делается, — к лучшему»? Так ведь? «Все будет хорошо», повторяла она как мантру. Не то, чтобы она всегда работала, но становилось на пару минут легче, пока рука не дотянется до сигарет или чего-то покрепче. В гостиной вовсю работал телевизор, служил скорее фоном. Дебора всегда так делала, когда уходила подмывать Джейсона или укладывать его спать. Но в этот раз ребенок вовсю таращился в тот самый телевизор, не забыв при этом покусывать старую резиновую игрушку. — Ты что тут делаешь, малыш? — спросила она его, раздеваясь. По графику, сейчас должен быть послеобеденный сон. Но видимо что-то изменилось. Этим что-то оказались охи вздохи, которые девушка наконец услышала, когда убавила громкость телевизора. Доносились они из ее спальни и Джейн с ужасом представила какого на этот раз хмыря ее подруга притащила в дом. Да еще в разгар ухода за Джейсоном. Раньше она такого себе не позволяла. Девушка аккуратно положила ребенка в люльку, оставив белый шум на фоне. Про себя думала: закатить сейчас истерику, ворвавшись в их интимный процесс, или дождаться, пока они «закончат» и тогда спокойно спросить? Джейн не отличалась терпением, всегда казалось, что мир как-то медленно существует, а люди вокруг откровенно тупят. Дебора не отличалась верностью и чистотой, но никогда бы не поставила жизнь ее ребенка в опасность. Что это, порыв внезапной страсти? Или ее, не дай бог, там насилуют? Все эти мысли побудили Джейн Робертс, вооружившись отцовской битой, что всегда украдкой стояла возле дивана, медленно пойти в сторону комнаты, дверь которой оказалась приоткрытой. Благо еще позавчера она помазала петли и теперь, когда слегка толкнула ее вперед, та уже не скрипела. И хозяйка дома смогла вовсю разглядеть свою голую и, по всей видимости, обдолбанную подругу, что скакала на не менее голом и не менее обдолбанном Джиме Колчеке. — Вы что блять, ахуели? — смогла лишь выдавить из себя женщина, так и застывшая в боевой готовности с битой в руках. Парочка тут же отклеилась друг от друга. «Подруга» слезла с вялого и до ужаса некрасивого члена, о котором сама Джейн ни раз ей рассказывала, а бывший муж поспешил прикрыться. Деборе повезло меньше, она схватилась за валявшийся на полу коврик, пытаясь закрыть интимные места. — Джейн, это не то, о чем ты думаешь! Боже, как же глупо это звучит. Звучало в детстве, когда папа застал маму за изменой с соседом. Звучало в отрочестве, когда Джим ей впервые изменил. Джейн Роберт предал уже третий человек, который все еще пытался оправдаться этой тупой фразой. А о чем тут еще думать? — Проваливай из моего дома, — процедила через зубы она, покрепче сжав биту. Дебора не стала спорить, быстро подобрала с пола вещи и, одеваясь по пути, вылетела, словно пуля, из спальни. Которую сейчас Джейн готова была скорее сжечь, чем попытаться убраться после такого соития. И сколько таких было? Давно они так резвятся? За ее-то спиной? — Ты тоже, — указала бывшему на дверь девушка, но парень лишь запрокинул руку за голову, оголяя потные и заросшие подмышки, показывая всем своим видом, что никуда не собирается. — Не, малышка, не сейчас. Дай мне отдохнуть... — Я тебе не малышка! — Ну Джейн, — простонал Джим, совершенно никак не смущаясь сложившейся ситуацией. Его бывшая все еще стояла перед ним с битой, готовая в любой момент снести бошку или хотя бы тот же член, что он так упорно пытался скрыть одеялом и скрещенными ногами под ним. — Я устал, пару дней ночевал у друзей. Посплю пару дней, а потом мы помиримся и... — Мы не помиримся, — продолжала перебивать Джейн, в очередной раз поражаясь его тупости. Он лежит голый с еще натянутым на член презервативом, от него несет выпивкой и все теми же дешевыми сигаретами, омерзительным потом и чем-то еще дерьмовым, и он находится в ее кровати. В ее, черт подери, собственной кровати, она пару дней назад поменяла простыни и наволочки, чтобы валяться на выходных с Джейсоном! С их общим и единственным ребенком! — Убирайся, — повторила вновь Джейн, понимая, что Джим не Дебора, ему придется повторить ни один и ни два раза – Колчек не был самым умным человеком в ее жизни. Даже наоборот, одним из самых тупых. Парень тяжело вздыхает, привык, что она не отказывает, что все прощает. Так и должна поступать ведь идеальная жена, все понимать, все принимать. А измена... что измена-то? Она лишь брак укрепит. Сейчас-то вон какая жизнь тяжелая у всех. Уж лучше так, чем воевать например. — Иди-ка сюда, — ласково притягивает к себе, несмотря на то, что девушка сопротивляется. Бита падает звонко рядом с кроватью, а хрупкое тело на кровать. Джим прижимает жену к матрасу – по-своему мнению, все еще настоящую, а не бывшую – аккуратно, как может, заламывает руки, пока она извивается в его, так называемых, объятиях. Все это выглядит милым, для него. И ужасным, для нее. Впивается в губы, через пару секунд кусает их, чтобы она успокоилась. Джейн все еще чувствует аромат ванильной помады Деборы, которую та давала ей когда-то понюхать. Но теперь на своих губах. Становится отвратительно и мерзко. — Отпусти, — пытается сквозь поцелуи сказать она, но получается тщетно. А в голове складывается наконец пазл. Почему он так часто на работе задерживался? Почему резко нашел «каких-то друзей» и начал с ними ездить на «футбольные матчи», которые раньше ненавидел? Почему гинеколог вдруг обнаружил у нее хламидии, которых отродясь не было и которые она все еще не вылечила? — На работе наверное подцепили, — сказала она тогда. — Если вы говорите, что замужем и не изменяете. Гинекологи ведь не скажут, что вам тоже могут изменять. Тем самым задевая не только ментальную безопасность, но и физическую. Теперь все стало ясно. Спасибо, Дебора. — Отпусти! — кричит она уже вовсю, но он ее будто и не слышит. Кричит не только Джейн, но и Джейсон в соседней комнате. Плачет, ревет белугой, телевизор больше не спасает. Джим ничего не слышит. Лишь посильнее вдавливает девушку в кровать, прижимается к ней всей тушей, давит ногой на живой, а локтем на грудь, перекрывает доступ к кислороду, пока все еще целует. Нет, уже не целует. Уже давно кусает и не дает рту раскрыться. Джейн остается только скулить через выступившие слезы и сбивчивое дыхание. Пытается ногами сбить его в сторону, не получается. Пытается свободной рукой достать до чего угодно рядом, но ее тут же перехватывают и также прижимают. Она даже не замечает, как его рука в один момент оказывается около ее горла. Из которого все еще проступает стенание, пусть и не такое сильное. А потом и на нее горле. Рука сжимает горло как тонкий прут, как худую соломку, которую разломать в два счета, даже не надо стараться. Как маленькую птичку, что застряла в клетке. Из которой уже не выбраться. Вслед за правой рукой, горло начинает сжимать и левая. Джейн все еще пытается сопротивляться, пытается безуспешно разжать его пальцы, добраться до слишком высоко поднятого лица, до толстой кожи груди, которую ногтями не проткнуть. И каждое старание забирает все еще больше воздуха из легких. Доступ к кислороду перекрыт. В голове пульсирует мысль, бьет по вискам «надо что-то делать», «это ненормально», «он не отпустит». Конечно они и раньше практиковали всякие извращения с придушиванием, старались внести новые изменения. Но это уже не то, это другое. О чем потом читаешь в газетах и смотришь по телевизору. В штате Техас новая жертва домашнего насилия. — Отпусти... — произносит девушка уже про себя, говорит лишь своим видом, своими испуганными и красными глазами, но он все также не видит и не слышит. Тело все также нависает над ней, ноги давят, руки сжимают горло, а пальцы пережимают проступившие вены. В прошлый раз ей хватило тюбика крема, чтобы замазать синяки. В этот раз тюбик потребуется лишь патологоанатому. Джейн понимает – наступил тот самый момент. Когда жизнь проносится перед глазами перед концом. Когда видишь свет в конце тоннеля. Когда прощаешься со всем, что есть на этом свете и в последний раз закрываешь глаза. «Нет!» все еще пульсируют слова по вискам. Девушка не понимает, откуда они берутся. Это не ее голос, и не его. Незнакомый, ранее никогда не слышала. Просто голос, просто внутри, в голове. Который заставляет все еще бороться, все еще что-то делать. И за ним приходит мысль как можно спастись. Джейн закрывает глаза. Закатывает их перед этим, чтобы выглядело правдоподобным. Опускает руки, пытается расслабить тело и задержать дыхание. Которого и так уже не осталось. Если этот план сработает, она уверует в Бога, Иуду, Иисуса, Мерлина, да в кого угодно, черт побери, лишь бы сработало! Ведь если она не выживет... Что будет с Джейсоном? Чувствует, как хватка потихоньку ослабевает. Как потная ладонь уже не касается ее истерзанной шеи, а касается холодной щеки. А потом ее хлещет. Да так сильно, что еще чуть-чуть и сломает ей скулу. — Джейн... Джейн! Очнись! — кричит обеспокоенный Джим, дыхание которого сейчас больше учащенно, чем при сексе. Иронично. — Джейн! — кричит он еще пару раз ее имя, пока она наконец не решается открыть глаза. Посмотреть на него, пошевелиться. Вдохнуть огромную дозу воздуха. — Слава богу, — откидывается парень, как ни в чем не бывало, на кровать. Подносить ладонь уже к своему лбу, пытаясь прийти в себя от увиденного. Он только что чуть было не убил человека. В голове Джима Колчека тоже пронеслись моменты из жизни. Те, что не случились. Как бы он отмазывался от полиции? Сколько пачек пришлось бы занести сержанту в конверте, чтобы дело замяли? Как бы смотрели на него потом соседи и дала бы, после всего этого, еще раз Дебора? Ни мысли о сыне. Который все еще кричит в гостиной.