Сожженные страницы

Пылетопия... Опасное, но наполненное жизнью и воспоминаниями измерение: родная деревня, вечно мрачноватые, но завораживающие взор пейзажи, да то и дело витающие в воздухе частицы пыли. И совершенно ничего из перечисленного выше Изначальный Волшебник перед собой не обнаружил, в один момент попросту проснувшись в совершенно не знакомом ему месте. Воздух здесь казался пусть и немного влажным, но непривычно чистым, а окружали его лишь темнота и стены из какого-то резного камня. Последним событием, которое удалось выудить из собственного сознания, было лишь то, как он предыдущим вечером вернулся домой. Даже того, как он ложился спать, в воспоминаниях не оказалось. Проблем подкидывала ещё и болезненно раскалывающаяся голова, не дающая сосредоточиться и как следует осмыслить всё; сфокусироваться исключительно на окружении. Но всё же, пожалуй единственное, чего ему, находясь здесь, хотелось бы в последнюю очередь - так это медлить. Первым же делом Волшебник, — как только плывущий после неприятного пробуждения взгляд хоть сколько-то прояснился, — подметил, что в противоположном конце помещения проглядываются очертания массивной двери, а сам он лежит не на полу, как ему изначально подумалось, а на чём-то относительно мягком... Кажется, это был самый обычный и ничем особым не примечательный матрас. А вот на ноге, при малейшем же новом движении, сыскался довольно неприятный "сюрприз": тёмную лодыжку плотно огибал литой металлический обруч, цепочка от которого уходила прямиком в стену. Глаза сразу же широко распахнулись. Тело пробрало неприятным, липким холодком, а сердце от стремительного осознания сложившейся ситуации тут же, кажется, забилось в разы тревожней. Изначальному оказывается достаточно лишь нескольких минут и парочки тщетных, даже, стоило бы сказать, наивных попыток как-либо избавиться от "браслета", чтобы с досадой и захлёстывающим разум страхом понять, что обруч самостоятельно ему не снять, а металл цепочки не просто прочен, но ещё и зачарован. Очередной звон цепи, тихо пронзающий тишину наравне с бьющим по вискам сердечным ритмом, лишь сильнее нервирует поднявшегося на ноги Волшебника. За несколько торопливых шажочков он сходит с матраса, ощущая под ногами холод каменного пола и немного морщась. Отойти же от того удаётся лишь на пару метров, прежде, чем цепь натягивается до своего предела, немного натирая оковами кожу. Даже если единственная замеченная им дверь не заперта — он до неё попросту не дойдёт... Изначальный хмурится, на несколько секунд жмуря глаза и, в попытках унять боязливую дрожь, советует самому же себе успокоиться и вернуться на нагретый им матрас. Ведь паниковать сейчас — значит, лишь навредить себе. К тому же единственным вариантом действий, что на данный момент приходит в голову, является лишь ожидание. Секунды пролетают крайне медленно, а мысли и предположения суетливо сменяют друг друга: домыслы и неизвестность того, что его ожидает, неимоверно пугают, изматывают разум. Он не знает, сколько сидит в этом положении, однако через какое-то время тишину наконец нарушает не собственное размеренное дыхание, а чужие, приглушённые шаги и открытие двери. В комнате, с появлением нового лица, появляются также и мелкие огоньки, наконец рассеивающие кромешную тьму. Сам же пленник дёргается и настороженно замирает, уставившись на незнакомца. Прямо перед ним оказывается высокий, статного вида мужчина, с чёрной, словно уголь, кожей и горящими фиолетовым пламенем глазами, что разглядывали его в ответ. Чёрные волосы были коротко подстрижены и взгляд за них на долго не цеплялся, но вот за рога и находящиеся за спиной фиолетово-пурпурные крылья - более чем. В глазах Волшебника незнакомец выглядел странно и, что не удивительно, довольно опасно. — Кто ты такой и зачем тебе я? — первым, однако, нарушает молчание именно Изначальный, не выдерживая этого испытующего, прожигающего насквозь взора. Хрипловатый после достаточно продолжительного сна голос звучит довольно тихо, но не смотря на это буквально требует ответы на заданные вопросы. — Ну надо же: только недавно очнулся - и сразу к делу. — протягивая слова, хмыкает в ответ похититель, подходя чуть ближе и удовлетворённо подмечая, как его пленник напрягается, — Что ж, тогда не будем медлить и начнём по порядку. За этими словами следует небольшая пауза, после которой незнакомец решает, для начала, хотя бы представиться. — Я - Варнер, величайший маг и правитель Арнира. Эта информация давала Волшебнику практически целое ничего — ранее он не слышал ни об Арнире, ни о самом Варнере. И представления о том, что, в случае достоверности данной информации, этому самому правителю нужно от него, у парня не было ни малейшего. Разве что звание величайшего мага, на крайний случай, запоминается им где-то на задворках сознания, как пометка о том, насколько на самом деле непредсказуем и опасен может быть этот тип. — Не так давно я узнал о ваших с Лололошкой разборках с Хранителем. — видя, как "гость" чуть передёргивает скрытыми синей мантией плечами, то ли от воспоминаний о Звере, то ли от самого факта того, что об этом знает Варнер, с губ похитителя срывается краткий смешок. — В общем, суть далеко не в этом. Переходя к главному: я слышал что у тебя, Изначальный Волшебник, есть один очень заманчивый древний приборчик, который, так уж вышло, мог бы очень сильно пригодиться мне. Сам Волшебник хмурится при одном только упоминании передающегося в его роду из поколения в поколение Окулуса. Варнер определённо имеет ввиду именно его. Этот прибор был дорог ему и являлся довольно мощным, пусть и сложным артефактом. И лишь от этого он уже начинал примерно понимать, к чему именно скатывается этот монолог. — Поэтому, всё просто: примкни ко мне. Будь уверен, ты не пожалеешь, если согласишься. — мужчина улыбается, скаля белоснежные клыки и терпеливо ожидая ответа. Всё как Изначальный и думал: Варнер предлагает работать на него. Взгляд опускается вниз, а губы беспокойно поджимаются. Парень уже сейчас уверен - принимать это предложение он не собирается. Не только потому, что маг не вызывает у него ни грамма доверия и его предложение кажется чем-то неправильным, но и банально по той простой причине, что тот его похитил. Вряд ли любые нормальные существа именно так предлагают сотрудничество. — Как там тебя... Варнер? — голос наконец решившего дать ответ Волшебника звучит немного неуверенно, однако тот всё же продолжает, — Ты, стало быть, спятил, если думаешь, что я стану работать на кого-то, кто меня похитил... — Хах, тебе настолько не понравился первый приём? — собеседник с усмешкой вскидывает бровь, словно желая зацепиться за эту чужую неуверенность. Но Изначальный лишь поднимает на того взгляд, всё ещё хмурясь. — Мне твоё предложение в целом не интересно. Я отказываюсь. — раздаётся со стороны похищенного уже серьёзный и более уверенный ответ, после которого в воздухе повисает напряжение. Волшебник сейчас даже и не представлял, как мог отреагировать этот маг на его ответ. Исход данного диалога был крайне непредсказуем. Между тем, после пары секунд оглушающей тишины, в ответ на реплику, вопреки любым ожиданиям, слышится лишь холодный, раскатистый смех, от которого по коже неосознанно пробегаются мурашки. Аметисты чужих глаз насмешливо искрятся, свысока смотря на него. — Раз на данный момент это твой окончательный ответ, тогда, я полагаю, увидимся позже. Варнер пожимает плечами и грациозно салютует рукой на прощание, оставляя пленника в полнейшем одиночестве и забирая вместе с собой магическое освещение, вновь погружая помещение в темноту. Уставившись на закрывшуюся за правителем дверь и вслушиваясь в постепенно стихающий гул шагов, стиснувший зубы волшебник ложится на матрас, чуть сжимая ладонями собственные плечи и прикрывая глаза. Исход диалога твердил лишь об одном: выпускать его отсюда в ближайшее время точно никто не планирует...

***

Для Варнера чужой отказ был до жути предсказуем: ещё до похищения величайший маг прекрасно понимал, что сразу, по хорошему, Изначальный Волшебник не согласится присоединиться к нему. Собственно, поэтому им и были предприняты эти небольшие... предостерегающие меры. Мужчина, собственно, приходил к своему пленнику и в течении следующих пары-тройки дней: сверкал своими глазами, окидывая тяжёлым взором постоянно недовольного его присутствием "гостя" и давал немного еды. Цепко подмечал любую мелочь в чужом поведении, через несколько минут молчаливой тенью удаляясь обратно. Самого же Волшебника пугал и, одновременно с этим, выводил из себя весь этот фарс. Предложение "сотрудничества", похищение... Всё это походило на крайне неудачную шутку. Правда, высвобождать его и неловко смеяться над таким проколом никто не спешил. А одиночество тем временем постепенно пожирало изнутри. Изначальный никогда бы не подумал, что настолько нуждается в привычной рутине и хоть каком-то шуме. Каменные стены давили на него, как и витающая тут темнота, пронизанная холодом. Он не знал, который сейчас день или час. Не знал, что происходит за пределами комнаты. Не знал, что будет дальше. Даже спал чаще обычного и лишь по паре часов, хотя ему самому и казалось, что спит он здесь едва ли не целыми сутками. И периодически, из раза в раз, он созерцал лишь Варнера, с какого-то чёрта решившего играть в молчанку и, даже если он пытался что-то спросить, попросту покидающего стены его "комнаты" после очередной "трапезы", так ничего и не произнося. Всё время он только и мог, что сверлить взглядом потолок, сливающийся в царящей мгле со стенами, и размышлять. Думал он обо всём и сразу, но в голову то и дело лезли мысли о Лололошке, о родителях... Да что там: в один момент ему даже подумалось, что лучше бы он вновь слушал и видел пред собой надоедливого Банкира, чем сидел в этом месте и при любом визите находился под прицелом пугающе пристального взгляда правителя Арнира! — Какого чёрта ты пытаешься добиться этим? — в очередной раз, сразу же, как Варнер приходит к нему с подносом еды, уже более грубо и, в какой-то степени, нервно спрашивает парень, вскакивая на ноги. Он уже не может просто сидеть здесь. Тишина и однотипность происходящего душат, сжимают в своих тисках. — Зачем приходишь сюда и просто молчишь, раз уж ты "великий правитель"? — тирада продолжается очередным язвительным вопросом. Красноглазому и правда было невдомёк, для чего тот проделывает такое. И реакция Изначального Волшебника оказывается, пожалуй, несколько забавней, чем то, что представлялось самому Варнеру. — В чём смысл?! Я всё-равно не. соглашусь. работать. на тебя. — вновь звучит привычное утверждение, во время которого житель Пылетопии выделяет каждое своё слово, чтобы до похитителя, возможно, наконец дошло. На что маг лишь недовольно тцыкает, дёрнув уголками губ. — Действительно.— словно бы и впрямь задумываясь, тянет в ответ Варнер, наконец заговорив с ним. — В какой-то степени ты прав. И в следующую же секунду его губы расплываются в ухмылке, пока сам он отворачивается от Изначального. — Поэтому, дорогой мой помощник, — тот словно специально выделяет последнее слово, смакуя его, от чего вышеупомянутый лишь сильнее стискивает ткань на рукавах своей мантии. — Я вынужден тебя покинуть. Дела, знаешь ли, не ждут. — наигранно-печально напевает маг и под мерный стук своей лакированной обуви отправляется на выход. Сердце Волшебника тут же будто бы падает куда-то вниз, а рёбра стискивают стальные цепи, подобные той, что красуется у него на ноге. Это определённо не тот ответ, которого он пытался добиться. И он стоит, словно статуя, до тех самых пор, пока огоньки магии, освещающие комнату, не начинают вновь исчезать. В голове что-то щёлкает. — Постой! — само по себе срывается с губ, пока он кидается вперёд в попытке схватиться за его одежду или за крыло; в крохотной и жалкой попытке затормозить арнирца. Но слова остаются без какой-либо реакции и дверь с грохотом закрывается, пока рука хватает лишь воздух. Ногу же тем временем простреливает болью и тело, за счёт натянувшейся цепи, пластом падает на холодный пол. Стало быть, хорошо, что хоть лицом по тому не проехался... Изначальный шипит, прикусив губу, и ёжится от холода, в очередной раз покалывающего голые участки кожи. А когда до него доходит, что чужие шаги уже окончательно стихли, и вовсе раздосадованно и гневно бьёт кулаком по каменному полу. Только после того, как руку обжигает лёгкой болью, красноглазый поднимается на ноги. Поправив уже давно местами спутавшиеся волосы, Волшебник забирается обратно на матрас и пытается выровнять дыхание. Делает несколько рваных вдохов в надежде совладать с эмоциями, чуть подрагивающими руками обнимая колени. В целом, через некоторое время ему действительно удаётся успокоиться. Как удаётся понять и то, что в этот раз он, похоже, остался без еды... И Изначальный не станет отрицать того, что, возможно, с ним шалит его уже давно потерявшийся во времени разум, но ему действительно казалось что похититель, начиная с того самого момента, действительно стал приходить реже обычного. Однако, вместе с этим, он начал сидеть с ним дольше. В добавок ко всему, если раньше он молчал, то теперь, почему-то, решил закончить свои игры, пытаясь наоборот разговорить своего пленника. И, пожалуй, было ожидаемо, что молчать начал уже сам Волшебник: он не имел совершенно никакого желания делиться даже самой крохотной крупицей информации, скудно отвечая на все задаваемые вопросы. В целом, правителя Арнира устраивал и такой расклад. Даже не смотря на то, что всё шло далеко не по плану, ему нравилось то, за чем он наблюдал. Изначальный Волшебник оказался довольно... интересной личностью. Ничего чересчур выдающегося в нём, конечно же, не было, но реакции красноглазого на его действия и слова казались вполне милыми. Маг даже и не понял, как с каждым приходом стал подмечать в том всё больше деталей: начиная от манеры речи и каких-либо внешних качеств, да заканчивая мимолётными и непримечательными движениями, словами. Всё дошло до того, что даже когда тот находился в своих покоях или наблюдал за действиями тех наивных глупцов, что решили пойти против него и отыскать фрагменты скрижали, из головы не переставал выходить именно образ его, малость не состоявшегося, "помощника". И с каждым же своим приходом в ту комнатушку Варнер замечал за собой то, что ему становится мало. Происходящего уже недостаточно. Хочется чаще видеть его; больше слышать этот голос. Хочется получать ответное внимание и прикасаться к нему. — Варнер... Когда ты уже отпустишь меня? — в очередной раз выслушивая чужой монолог и пропуская большинство слов мимо ушей, негромко перебивает его Изначальный, нервно сжимая в руках слегка звякнувшую цепь. Этот вопрос его беспокоит длительное время, хоть он давно уже и не понимает, насколько долго тут находится. Но... Не будут же его держать тут вечность, верно? Губы искусаны от стресса. Сам парень даже не понимает уже, когда спит, а когда просто смотрит в потолок. На серой стене у матраса имеются царапины, а лодыжка и ладони, если приглядеться, все в ссадинах от безуспешных попыток избавиться от ледяных оков. — Неужто ты так хочешь покинуть это место? — ответно спрашивает арнирец, внутренне напрягаясь от обсуждаемой темы. Хотя, он и так уже знал ответ объекта своего скрытого обожания — всё же тот оказался на удивление упёрт и верен собственным словам. — Да, разве ты до сих пор не понял..? Мой ответ не изменится, уж поверь! — дыхание чуть сбивается, пока Изначальный смотрит прямо на Варнера. — Ну-ну... Хороший мой, тише. — вновь слащаво растягивая слова, говорит маг и в этот раз подходит ближе, положив руку на голову растерявшегося парня. — Не волнуйся: больше тебя здесь не будет. — до странного довольным тоном бросает напоследок, потрепав спутанные чёрные локоны и произнося какое-то заклинание. В красных глазах успевает мелькнуть страх, прежде, чем те закрываются, а тело расслабленно валится на матрас. Правитель лишь улыбается от вида беззащитно спящего Волшебника, сжимая ладони и прерывисто выдыхая. Кажется, терпение всё же подошло к концу...

***

Наконец раскрывая глаза и ощущая некоторое помутнение, словив лёгкое чувство дежавю, Изначальный совсем не ожидает увидеть не опостылевшую ему тёмную комнату, а целые покои, озарённые ярким солнечным светом. И лежит он, судя по всему, на большой и мягкой кровати. Однако, облегчения смена обстановки не приносит: он полностью раздет и вымыт, — о чём говорят ещё влажные волосы, — а уже затёкшие руки оказываются неудобно связаны чем-то по типу верёвки за спиной, на которой он и лежит. Дёргает руками, пытаясь хоть немного подвигать ими, и тут же со свистом выдыхает, стиснув зубы: из-за резких движений кожу натирает и прошибает ноющей болью. — Вижу, уже проснулся? — звучит обманчиво нежный голос арнирца, в сторону которого сразу же поворачивается голова, а ноги стыдливо оказываются сведены вместе, чтобы хоть как-то попытаться скрыть свою наготу. Хоть Волшебник и понимает, что раздел его именно Варнер и наверняка уже успел увидеть всё, что только можно и нельзя. — Что ты... задумал? — бормочет парень, невольно сталкиваясь с чужим взглядом и судорожно сглатывая. Фиолетовые глаза нездорово блестят, напоминая собой глаза голодного хищника, стоящего перед добычей. Становится откровенно не по себе. А внутри и вовсе всё скручивается в леденящий душу узелок, когда Варнер принимается раздеваться. Спустя время, чёрно-фиолетовые ткани одежд оказались аккуратно сложены где-то в сторонке, открывая перед Волшебником вид на чужой пресс. Предательский взор на несколько секунд опускается ниже, заставляя закусить губу и почувствовать пробирающую до костей дрожь. Всё-таки он прекрасно понимал, что ждёт его дальше, и именно это вгоняло его в какое-то загнанно-удушающее состояние. Всё сознание охватила тревога. Изначальный вновь задёргался, ворочаясь на кровати, напрочь игнорируя ощущения и то и дело болезненно шипя, слушая разносящееся рядом с собой насмешливое фырканье. Но через минуту или две происходящее, кажется, надоедает Варнеру: тот резво хватается за чужое плечо, пресекая любые новые движения и нависая над связанным. — Спокойней. — шепчет на ухо чужой игривый голос, после которого мужчина прикусывает мочку уха, немного раздвигая чужие ноги в стороны. — В-варнер... — голос дрожит. В горле словно ком стоит, а ноги так и норовят вновь сойтись вместе. Но подобной вольности ему более не позволяют, сжимая бёдра ладонями и разводя их лишь шире, удобнее устраиваясь между. На лице правителя красуется довольный оскал. Руки скользят выше, проходясь по угольной коже и поглаживая низ живота, пока слух жадно ловит нервные вздохи Изначального, в чьей груди прямо сейчас расползалось острое чувство беспомощности. Красные глаза, поблёскивающие от застывших в них слёз, смотрели напуганно, с немой мольбой, чем лишь сильнее заводили насильника. Лицо скривилось в отвращении, а с губ слетел всхлип, когда на промежность полилось что-то холодное и склизкое. И этот же всхлип перерос в негромкий скулёж, как только внутрь ануса ворвались сразу два пальца, начиная разминать тугие стенки. Вторая же рука, параллельно происходящему, накрыла пах Изначального, принимаясь старательно стимулировать чужой член. Голова парня оказалась запрокинута назад, пока по щекам всё-таки поползли дорожки слёз. — Прекрати... — сипло просит, вместо ответа получая лишь более интенсивные движения руки, ласкающей наливающийся кровью член, большой палец которой несколько раз проходится по чувствительной головке, заставляя вздрогнуть и простонать. От реакции собственного тела становится противно. Волшебник даже глаза закрывает, пытаясь абстрагироваться от происходящего, но и это не помогает: он прекрасно ощущает и ладонь на члене, вместе с терпимыми, но такими унизительными, кажущимися в корне неправильными движениями чужих пальцев в заду, и горячие поцелуи, несдержанно покрывающие часто вздымающуюся грудь и шею. Проходит буквально пару минут, прежде, чем пальцы покидают его нутро, вынуждая всё-таки приоткрыть слезящиеся глаза. Ноги разводят чуть сильнее, до неприятного напряжения в мышцах. А чужой, горячий и возбуждённый член дёргается, потираясь о наспех растянутый анус, пока Варнер оставляет на влажных и искусанных губах смазанный поцелуй. — Нет, нет, постой... — всем трепещущим и сжавшимся в комочек сердцем не желая продолжения, вновь сбивчиво просит Изначальный, будто бы это что-то может изменить. — Не надо. Пожа-..! — не успевает даже договорить, как слова тонут в собственном вскрике, а внутрь, чуть меньше, чем на половину, проникает массивный и обжигающий стенки своим жаром член. — Уб-блюдок! — шипит-скулит парень, чувствуя, как орган мужчины преодолевает сопротивление тугих мышц, проникая глубже и мучительно медленно заполняя Волшебника изнутри. Варнер на это лишь хмыкает, шумно выдыхая где-то сверху, в следующее же мгновение одним толчком выбивая из лёгких весь воздух вместе с очередным криком. Из широко распахнутых глаз уже абсолютно несдержанно льются слёзы. Тело нижнего трясётся и дёргается, словно в попытке соскочить, отстраниться, уменьшить это давление на стенки... Но ладони чётко фиксируют на одном месте, не позволяя двигаться. — Ммх, как же сильно ты сжимаешь меня... — звучит над ухом мерзкий и до жути довольный шёпот, а губы прикасаются к горящим щекам, сцеловывая безостановочно бегущие слёзы. Рука бездумно оглаживает низ напряжённого живота, немного царапая кожу, а затем легонько сжимает член. Бёдра подаются вперёд, начиная движение, от чего нутро нижнего обжигает режущей болью. Рот Волшебника оказывается приоткрыт, издавая тяжёлые, через раз полноценные вздохи и глухие всхлипы. Плечи содрагаются, руки лишь сильнее трутся о верёвку, а внутри всё словно пламенем горит. Хочется провалиться сквозь землю, исчезнуть отсюда и больше не ощущать подобного. Он с силой жмурится, не желая даже смотреть на получающего удовольствие насильника, и слышит всё словно через толщу воды: в ушах звенит наравне с мерзкими звуками шлепков кожи о кожу. — До чего же в тебе хорошо, милый мой! — вновь озвучивает свои мысли Варнер, вскоре срываясь на бешеный темп и скользя в такт толчкам по чужому члену, заставляя Изначального взвыть от ощущений. Дышать становится ещё сложнее: воздух словно становится в разы тяжелее и из груди вырываются рыдания, смешивающиеся с жалобным скулежом. Надрывный голос то и дело просит прекратить, остановиться. Но Варнер не желает слушать: не сбавляя темпа склоняется над нижним, выцеловывая лицо и моментами покусывая шею; нашёптывает на ухо какой-то пошлый, будто бы обязанный ободрить нижнего, бред. Ладонь на чужом члене ускоряется, интенсивнее стимулируя чувствительную плоть, вызывая напряжение и тепло внизу живота. Из груди вырывается задушенный писк, а спина слегка выгибается, порождая новую вспышку боли, после чего в руке Варнера оказывается немного белёсой спермы. Происходящее оставляет отвратительный осадок на душе. Голова Волшебника идёт кругом, и продолжающиеся толчки совсем не помогают ощущениям стихнуть: выбивают лишь больше слёз и болезненных, но уже хрипловатых стонов. Пара-тройка финальных, агрессивных толчков, и маг останавливается, с рычащим стоном изливаясь внутрь. Несколько секунд он наслаждается моментом, глядя на чужие, беззвучно подрагивающие губы и измученные глаза, и только потом выходит. Изначальный с трудом остаётся в сознании, хотя, кажется, лучше бы потерялся в темноте. Желательно, ещё до начала процесса, а не в самом его конце... Вниз по онемевшим ягодицам стекает горячая сперма, а на жадно глотающие воздух губы ложатся чужие, до противного мягко целуя и воруя такой желанный кислород. — Ты в любом случае останешься рядом со мной. — развязывая натёртые в кровь руки, тихо заверяет Варнер, усраиваясь рядом и прижимая судорожно дрожащее, ослабшее тело к своей груди. А Изначальному Волшебнику от этих слов, кажется, хочется лишь позорно разрыдаться с новой силой...