Параллельные перекрестки

*** - Как ты умудрился его потерять, Геральт? Ты ведьмак или где?! - Золтан… - А я тоже хорош… понадеялся на твои ведьмачьи фокусы, хотя лучше старой доброй веревки пока еще ничего не придумали… ну, или ремней… - Золтан. - Вот и где его искать теперь? Если у него всю городскую эту… то-по-гра-фи-ю напрочь вышибло, один хрен теперь знает, куда затерялся!.. - Зол-тан… - И ладно если к клоунам этим в лапы попадет, хотя бы в живых останется. А если… - ЗОЛТАН! - ЧТО?! - Давай-ка потише, хорошо? Еще разбудишь ненароком. - Кого разбу… - краснолюд глянул в направлении ведьмачьего кивка. Вздрогнул. Сбавил тон, сведя недосказанную фразу к невнятным междометиям, - …уууууфх… ну это… мда… - Содержательно, - не удержался от хмыканья Геральт. Хивай повернулся к нему, рассерженно сверкнул глазами: - Сразу объяснить – не судьба была? - А ты мне позволил? – резонно вопросил ведьмак, осматривая так и не разобранную пирамиду из придвинутого к окну стола и водруженного на него стула. Снятые портьеры бархатисто-карминными складками устилали балконный пол, и Геральт вот совершенно честно собирался приступить к сокрытию следов случившегося. Ну, то есть, вернуть занавески, стул и стол на полагающиеся им места, чтобы, не приведи Мелитэле, не расстраивать Присциллу созерцанием сего беспорядка и объяснением причин оного. Вот только все, что успел ведьмак до появления Золтана в комнате – лишь развязать затянутый узел на портьерной «веревке». За некоторое время до этого втащив ее обратно, разумеется. Вместе с довеском. Тем самым, который сейчас, умывшись и сменив одежду (процесс, одна деталь которого если не повергла Геральта в шок – такое вообще маловероятно в отношении ведьмаков, – то как минимум оставила в легком, мягко говоря, недоумении), лежал на кровати, все так же свернувшись в комочек под одеялом. Спал. Хмурился во сне, но дышал спокойно и размеренно. Даже не вздрогнул, когда ведьмак повысил голос, пытаясь утихомирить Хивая. «Аксий» работал. И Геральту это не нравилось. Сам факт необходимости применения к другу так называемых «ведьмачьих штучек», в дополнение к уже узнанному, оптимизма не добавлял. На повестке нового просыпающегося хмурого дня – солнце, вероятно, решив разнообразия ради соответствовать непонятно-удручающей картине происходящего, спряталось за тучами, явно не желая взирать на предстоящие несостыковки в еще толком не начатом выявлении сопутствующих обстоятельств – находились сразу несколько наспех запланированных действий, в успешности которых ведьмак не то чтобы сомневался, но… Хотя да. Сомневался. С каждым мгновением все сильнее. Нет, разумеется, какого-никакого результата он должен был добиться так или иначе, из той же беседы с Иоахимом фон Гратцем хотя бы. Вот только основную часть информации Геральт все же рассчитывал почерпнуть из разговора непосредственно с самим виновником очередного водоворота неведомой хрени, в которую ведьмака затягивало медленно, но верно, и где менестрель (по каким, леший его побери, причинам?!) уже прочно обосновался… и вот конкретно этот пункт вышиб из первоначальной достаточно гладкой – по плану – колеи полной невозможностью своей реализации. Что и подтвердилось чуть менее часа назад, потому что… …Приглушенный скрип ненадолго отвлек Геральта от реконструкции в памяти событий последних минут. Обернувшись на звук, ведьмак увидел, что Золтан, по-прежнему хмурясь и упрямо поджимая губы, уже поставил на стол закрытый поднос с завтраком (чуткое обоняние дало сигнал желудку о наличии под крышкой чего-то горячего и аппетитного) и теперь, вместо Геральта, работал над задачей «не-встревожить-Присциллу». То есть, вскарабкавшись на стол и стул, тянулся вверх, намереваясь снять карниз для последующего его водружения обратно, но уже с портьерами. - Золтан, слезай! – метнулся к столу ведьмак. Разумеется, вероятность того, что Хивай навернется вместе с карнизом и стулом прямиком на пол, не исключалась, но была чрезвычайно низкой – краснолюд, несмотря на кажущуюся грузность и неповоротливость, отличался, как и его сородичи, ловкостью, и на реакцию не жаловался. Тем более что сам Геральт мог в случае чего сработать в буквальном смысле слова на подхвате, так что беспокойство ведьмака было вызвано вовсе не этим… ну, может быть, лишь отчасти. Совсем чуть-чуть. А вот тот факт, что в случае «наворачивания» грохот будет такой, что уж точно разбудит Присциллу, тревожил куда больше. Откровенность и доверие – оно, конечно, хорошо, но определенно не в той ситуации, осознание серьезности которой даже до самого Геральта еще толком не дошло. Да и потом, признаваться девушке, что задание «Помоги понять, что с Лютиком» блистательно провалилось на самой первой стадии, как-то не хотелось… - Золтан, слезай, - повторил ведьмак уже спокойнее, наблюдая за безуспешными попытками краснолюда дотянуться до карниза и выжидая, когда здравомыслие друга возьмет верх над упрямством и замешательством от недавней чересчур бурной реакции, которое Хивай определенно испытывал, но демонстрировать не торопился. – Золтан, может быть, выслушаешь меня для начала? - Может быть, - все еще недовольно буркнул тот, развернувшись и почти бесшумно спрыгивая на пол. – Портьеры где? - На балконе, - вздохнул Геральт, понимая, что задача сокрытия следов едва не случившегося сейчас все же первостепенна. Если Присцилла поднимется на третий этаж раньше, чем ведьмак и краснолюд завершат разговор (необходимость которого не то что отдаленным призраком «чуть-позже» маячила где-то на периферии осознания, а уже ощутимо щелкала по лбу), максимум, что девушка должна увидеть – это спокойно спящий бард и мирно беседующие за завтраком Золтан и Геральт. Насчет «мирно» у ведьмака, конечно, были некоторые сомнения, равно как и в том, что одного завтрака будет достаточно – но даже на случай подобного возможного поворота предстоящей беседы в кармашках старой дорожной куртки, предварительно перекочевавшие в новую, находились маленькие бутылочки с розовато-хрустальным прозрачным содержимым. Правда, применять как их, так и то, что им обычно предшествовало, Геральт изначально собирался по более веселому поводу встречи с друзьями, но… как повернулось, так повернулось. В общем, можно считать, он практически подготовился, размышлял ведьмак, заняв место краснолюда на стуле и легко поддев карниз «Аардом» минимальной мощности – дотянуться, конечно, ему труда не составило бы, но мрачный Золтан уже затаскивал ворох карминно-алой ткани с балкона обратно в комнату, поэтому Геральт решил ускориться. - Ну? – задрал голову Хивай. Ведьмак молча передал ему требуемое. Так же молча наблюдал, как Золтан, то и дело косясь в сторону тихонько похрапывающего менестреля и качая головой, водружает на место портьеру. По-прежнему не произнося ни слова, забрал у друга изрядно потяжелевший карниз и поставил его обратно, попутно задернув плотную штору, чтобы ограничить серый утренний свет. Бесшумно, как и сам Золтан, спрыгнул на пол и, практически без усилий приподняв стол, вернул его точно на прежнее место – туда, где резные ножки приминали ковровый ворс, оставив отчетливые отметины. Снял стул, поставил его рядом с остальными. Подошел к двери, возле которой еще ночью приютилась так и не разобранная дорожная сумка, взял эту самую сумку и водрузил на стол. Сел. Раскрыл. Достал «ценный груз», первоначальные планы на который были безвозвратно уничтожены. «Груз» суховато приземлился возле накрытого подноса, глухо звякнув толстым прочным дном о столешницу. Содержимое мелодично булькнуло, густо плеснулось по стенкам. Золтан покосился на знакомые очертания. Демонстративно наморщил нос: - Не сработает, ведьмак. Мне этого на один глаз только. Не сопроводив свои действия ни единым комментарием, Геральт вытащил из сумки еще один образец «груза». Два совершенно одинаковых предмета из темного стекла выглядели тяжело и внушительно. Хивай не впечатлился, лишь пожал плечами: - Ну, на два глаза, допустим, но… Когда рядом с двумя бутылками появилась третья, краснолюд замолчал. Поскреб бороду. Глянул на Геральта – и ведьмак, хорошо знавший друга, сейчас не стал бы спешить с определением того, что именно светится в темных глазах Золтана. Точно не предвкушение. Не раздражение и не злость. Разве что тяжелая усталость, так напоминавшая вчерашнюю, для которой сегодня вроде бы не было видимых причин… или же все-таки были? - Хочешь меня напоить, чтобы разболтался не по делу? – без обиняков поинтересовался Хивай, не торопясь занимать соседний стул. – Говорил же, ведьмак, не сейчас. Геральт прямоту оценил. Кивнул, возражая и одновременно соглашаясь – и стараясь, чтобы в собственном тоне не проскользнуло нараставшей по вполне объяснимым причинам злости: - По делу. И не сейчас, это верно. Еще вчера, Золтан. А лучше бы те самые долбанные несколько лет назад, когда с Лютиком случилось черт пойми что, о чем вы оба не удосужились мне сообщить!.. …да, сдержаться от повышения голоса не удалось. Еще бы кулаком по столу… но Геральт счел это излишним, тем более что Хивай отреагировал спокойно: - Ну, тогда это в любом случае было невозможно. Послушай… - друг покосился на три внушительные бутылки, о содержимом которых если не знал точно, то определенно догадывался, вздохнул и решительно сдвинул их в сторону. Повернулся к ведьмаку. Смотрел серьезно и все так же устало, вот только теперь к этому примешивалось совершенно не ожидаемое от него (по крайней мере, догадываясь, что на подобное краснолюды все же способны, но не имея раньше возможности лицезреть это воочию, Геральт к собственному удивлению определил увиденное безошибочно) выражение хмурой растерянности. – Так поступим. Ты расскажешь, что тут произошло, а потом я решу, что поведать тебе. - Ты решишь? – мотнул головой ведьмак, на мгновение подумав, что ослышался. - Я решу, - упрямо повторил Хивай, - Я Лютику обещал… и если уж нарушать слово без его согласия, то в крайнем случае. Геральт открыл было рот, чтобы возразить… и тут же закрыл. Сказать, что ситуация прояснилась мало – все равно что не сказать ничего. Золтан что-то знал, и, не скрывая своей осведомленности, делиться деталями не намеревался даже под совместное уничтожение содержимого стеклянных бутылок (да, один из наскоро составленных планов именно в этом и заключался, и теперь метафорически хрупал осколками под воображаемыми копытами Плотвы), из чего ведьмак в свою очередь вынужден был вынести невеселое заключение о серьезности неизвестно-пока-чего, что произошло с Лютиком в уже канувшем в невозвратность прошлом. И эта самая серьезность усугублялась словами краснолюда о данном менестрелю обещании, слишком важном, чтобы нарушить его даже ради не менее значимой для них дружбы с одним желтоглазым ведьмаком… Геральт не стал обвинять ни Золтана, ни Лютика в утрате доверия к нему – этого не было и быть не могло, а если таковое и пошатнулось, для подобного должны были быть достаточно веские причины. И ведьмак не отрицал возможности того, что он сам мог однажды – когда-то давно, те самые несколько лет назад – стать одной из таких причин. В конце концов, он не человек в общепринятом понимании этого слова, мог чего-то и не понять, не заметить, пройти мимо… Поэтому, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов для успокоения – потому что неопределенность, что греха таить, продолжала подбешивать до сих пор даже несмотря на упрямо вдалбливаемое самому себе утверждение полнейшей беспристрастности и нейтральности ко всему и вся, – ведьмак наклонил голову: - Думаю, тебе лучше сесть, Золтан. Тот спорить не стал. Когда стул едва слышно скрипнул, принимая на себя вес тела краснолюда, Геральт прикрыл глаза, восстанавливая в памяти цепочку недавних сумасшедших – иное определение не годилось – событий… …Итак, что же должен чувствовать человек, когда до него доходит осознание того, что сложившуюся ситуацию он не понимает, о причинах ее не догадывается и, даже вмешавшись, исправить случившееся не в силах? Тем более если сделать оговорку, что он, вообще-то, не совсем человек, и теоретически такими глупостями, как чувства, обладать не должен?... …да какая разница, и кому вообще придет в голову подобный вопрос? Вот Геральт о таком даже не думал – некогда было. В его собственной голове, расталкивая друг друга и категорически отказываясь увязываться в стройную линию запланированных к совершению действий, теснились разного рода мысли – не самые миролюбивые, и слова – в приличном обществе вслух не высказываемые. С другой стороны, общества как такового в обозримом пространстве не наблюдалось. Поэтому ведьмак, припомнив за короткие мгновения неизвестности всех уничтоженных им когда-либо монстров, их потенциальных матерей и возможных потомков, а также некоторые детали межчудовищных взаимоотношений (разумеется, чисто в целях не сорваться на знакомые личности и не менее знакомые имена), крепко выругался. Постаравшись по возможности все-таки сделать это негромко и не разбудить половину еще спящего Новиграда. А что ему оставалось? Разозлиться – оно, конечно, можно, вот только на кого? На Лютика, который умудрился ускользнуть, сопроводив сие действие столь до невозможности бесшумным передвижением тяжелого стола, снятием не менее тяжелых портьер и манипуляциями по связыванию их в подобие веревки и закреплению ее на перилах балкона? Или же на себя – за то, что хваленое ведьмачье чутье вкупе с тонким чутким слухом умудрилось по непонятной причине вырубиться напрочь и не уведомить вовремя своего хозяина о готовящемся побеге? Опять на Лютика – потому что, черт побери, менестрель, ну когда же ты научишься не вляпываться в неприятности, хоть это вопрос и из разряда риторических, и почему испугался меня так сильно, что предпочел не разговаривать, а сигануть с третьего этажа не самым безопасным и надежным способом? Неужели ты настолько перестал мне доверять? Снова на себя – из-за того, что послушал вчера Золтана даже несмотря на определенно обоснованные подозрения в недосказанности. Что не настоял на своем и не уговорил, не убедил, не заставил, коли на то пошло, краснолюда поведать все без утайки – кто знает, может быть, сейчас и не стоял бы посреди комнаты в совершенно недопустимой для ведьмака растерянности. Или же, разнообразия ради, на Золтана, который, не будучи недогадливым и недалеким, все же оказался достаточно упертым, чтобы умолчать о чем-то очевидно важном. Из-за чего в результате окно лишилось портьер, а сам Золтан – а с ним и Геральт, и Присцилла, и «Хамелеон», и вообще весь Континент – возможно, теперь Лютика. Не приведи Мелитэле, конечно… …опомнился, впрочем, Геральт быстро – вот через те самые несколько секунд, за которые перебрал в памяти монстров и иже с ними. Охотничьи инстинкты напомнили о себе, оттесняя и задавливая короткую эмоциональную вспышку, и ведьмак оглядел комнату в поисках следов… очевидность которых бросалась в глаза, снова выругался (на сей раз мысленно) Геральт. Вопрос, на кого злиться, и возможные ответы никуда не исчезли, но первостепенной задачей все же быть временно перестали, когда ведьмак метнулся на балкон и перегнулся через перила, ожидая увидеть все что угодно – от повисшего на портьерах менестреля до отсутствия каких-либо признаков его наличия вообще. Ну, или… …хотя нет. «Или» он как раз видеть был не готов, не ожидал и не желал. Собственно говоря, и не увидел. Одновременно с облегчением и нарастающей тревогой – стало ясно, что Лютик умудрился выбраться относительно безопасно, не шмякнувшись о брусчатку, уже неплохо. Но куда мог податься в городе, топографию которого по каким-то причинам напрочь забыл, неизвестно. И вот это как раз беспокоило, потому что… ну, ведь речь идет о Лютике, и этим сказано если не все, то достаточно многое. Геральт вернулся в комнату. Так, ладно. Что-то настойчиво стучало в ушах, но ведьмак отмахнулся от этого ощущения, сосредоточившись на более важном вопросе – где искать сбежавшего менестреля? Сомнительно, что он покинул пределы Новиграда, вне зависимости от давности совершенного побега – как уже выяснилось вчера из рассказа Присциллы, город был Лютику не знаком. А если менестрель – вдруг – внезапно обрел заплутавшую где-то память, то в подобном маневре и вовсе не было бы смысла, так как в этом случае Лютик припомнил бы и Геральта. А значит, не стал бы убегать хотя бы просто ради того, чтобы выяснить, чьи, черт возьми, изношенные и совершенно далекие от моды лохмотья на нем надеты. Кстати, о лохмотьях… Ведьмак повернулся к кровати – застелена, аккуратно и ровно, подушка взбита, никаких признаков, что на ней вообще кто-то лежал. Ни истрепанного яркого кафтана в изножье. Ни истертых сапог, которые, как помнил Геральт, вчера послушный «Аксию» менестрель осторожно поставил на ковер прежде, чем лечь и заснуть. Ни следа от рассеченного мечом шарфа, ремней и пряжек, которые – ведьмак помнил и это – Золтан так и не унес из комнаты… Если бы не маслянистое пятно от цесарки на скатерти, подсохший темный узор из томатных клякс, салатных листьев и луковых перьев на ковре, передвинутый стол и снятые с карниза портьеры, можно было бы подумать, что вчерашнего вечера, плавно перетекшего в ночь, вообще не было. Как и Лютика. Но ведь он же был, верно? …верно? Даже если допустить возможность досадной случайности с ужином (да-да, по пьяной лавочке чего только не случится, вызов «кто-подкинет-выше-дичь-и-поймает-ее-обратно-на-поднос» еще самое невинное из возможных предположений) – занавески не могли самостоятельно сменить дислокацию и переместиться к балкону. Ну, если только трое друзей не решили таким вот экзотическим способом по-тихому смотаться из «Хамелеона»… в бордель, предположим, хотя маловероятно, конечно. Но – нет, нет, нет и еще раз нет, мотнул головой Геральт. Не могли вчерашние события ему привидеться в пьяном угаре (хотя, разумеется, после обстоятельных возлияний в компании Золтана и Лютика пригрезиться может и не такое), он же ведь даже и бутылки из котомки не доставал… …или доставал? Чертыхнувшись, ведьмак зашагал к двери – котомка стояла там, проверить наличие содержимого было делом нескольких секунд. Когда Геральт убедился, что все три порции груза на месте, вариантов осталось не так и много. А за исключением того, что менестрель решил вот так глупо и нелепо подшутить над друзьями – так и вовсе один. В который раз за утро перебрав в памяти весь бестиарий и проведя – мысленно – различного рода межвидовые скрещивания, Геральт, натянув сапоги и напрочь забыв про рубашку, вышел в коридор, обещая себе всенепременно найти этого чертова Лютика, пусть даже придется перевернуть по кирпичику весь Новиград, а затем от души огреть менестреля самым мощным «Аксием». И плевать, сколько на это уйдет сил, и что подобное действо по отношению к другу вообще не особо приветствуется – бард трепал нервы Присцилле и Золтану почти три дня, хватит. Пусть признается, что натворил и во что вляпался!.. Вот примерно с такими мыслями Геральт захлопнул дверь и… …остановился. Что-то было не так. Стук. Тот, что он слышал, находясь в комнате, но на который не обратил должного внимания. …Черт! Геральт развернулся к двери и распахнул ее как раз вовремя, чтобы увидеть винно-сливовую молнию, застывшую на перилах балкона. - Лютик!.. Менестрель вздрогнул, затравленно обернулся – и снова ведьмака холодной волной окатил неприкрытый страх, вспыхнувший в васильковой синеве распахнутых глаз. Перебинтованные ладони сминали и дергали привязанную к балясине портьеру, теряясь в плотных карминовых складках… сорвешься ведь, ударило в голову Геральта то ли подозрение, то ли догадка, спеленутые вместе пальцы лишены привычной цепкости, не удержишься, Лютик, не удержишься, стой же, чертов ты менестрель, стой!.. - Ст… Бард дернулся, отклонился назад… …позже Геральт, конечно, понял, что своим пробуждением сорвал запланированный побег (за что возблагодарил Мелитэле и свои все же не отказавшие полностью, хоть и затормозившие по какой-то причине, ведьмачьи навыки) – Лютик, завершивший приготовления, задержался возле кровати, чтобы затолкать под нее обрывки ремней и шарфа, и, услышав шорох, растерялся и не нашел ничего лучше, чем юркнуть под кровать самому. Поначалу поведение ведьмака даже было ему на руку – предполагаемое потенциальное отсутствие «надзора» могло выиграть менестрелю несколько минут, чтобы спуститься на улицу и обратиться за помощью хотя бы к гвардейцам… правда, какого рода поддержку намеревался получить от них бард, непонятно. И если бы Геральт не сообразил, что означал услышанный им стук… …впрочем, о «если бы да кабы» ведьмак не думал. Он просто рванул к балкону, опустился на колени и вцепился одной рукой в балясину, а другой – в лениво колыхающиеся портьерные складки, зажатые где-то на уровне верхнего карниза второго этажа в перебинтованных пальцах менестреля. - Руку давай! – прошипел ведьмак, благо расстояния между деревянными столбиками для его собственной руки было достаточно. – Лютик, ну же!.. Дерево жалобно и едва слышно то ли скрипнуло, то ли треснуло под скользящим карминно-алым узлом, и Геральт вот совсем некстати вспомнил, что Лютик во время их последней встречи в Туссенте рассерженно вздыхал о новых предстоящих затратах на ремонт – в той самой выступающей из общей архитектуры здания балконной секции балясины держатся только на честном слове и подлежат срочной замене, чтобы сам владелец кабаре случайно ненароком не навернулся с третьего этажа… …видимо, забыл и не заменил. И если сейчас что-то не предпринять, изъеденное временем и послушное гравитации старое дерево под весом портьеры и болтающегося на ней Лютика рухнет вниз вместе с импровизированной веревкой… …если сам Лютик не рухнет раньше. - Лютик, леший тебя раздери!.. – ведьмак наклонился вперед и вниз как только мог далеко, почти распластавшись на балконном полу. – Грохнешься же, костей потом не собрать!.. ЛЮТИК!.. Менестрель, закусив губу, замотал головой. Упрямо и яростно – взгляд был по-прежнему испуганным, но осмысленным, бард определенно понимал, что происходит, но то ли страх смерти вышибло из него напрочь (как такое вообще могло произойти?), то ли ужас от возможности быть пойманным и повторно водворенным в ремни пересиливал естественный практически для каждого живого существа инстинкт самосохранения. - Лютик… - сдавленно выдохнул Геральт. Он видел, как густой карминный отсвет меееееедленно скользит в утратившей цепкость хватке. Как расшатавшаяся балясина теряет привычное вертикальное положение, сдаваясь под тяжестью привязанного к ней веса, и, щепка за щепкой, отделяется от основания. Как тугой узел складочка за складочкой соскакивает со столбика, оседая на темном дереве алой бархатистой лужицей, и не надо было быть гением мысли и слова, чтобы понять – вот через пару секунд точно такая же лужица, только не в пример больше и страшнее, и куда менее безобидная, расползется на брусчатке. А чертов менестрель словно нарочно отцепился одной рукой от портьер, и… …ну нет, Лютик, только не в мою смену, разозлился Геральт. Ударом выломал балясину. Свободной рукой перехватил портьеру. Рванул на себя, молясь Мелитэле только о том, чтобы утративший память и остатки разума друг настолько быстро не сообразил разжать пальцы и прыгнуть навстречу смерти (ну, или переломанным ногам и спине, что тоже не лучший вариант), и пары секунд хватит, чтобы успеть втащить его на балкон. Успел. Втащил, схватив за воротник кафтана как раз в тот момент, когда менестрель все-таки выпустил занавеску. Сорвал почти соскользнувший узел со сломанного теперь уже окончательно столбика и забросил портьеру обратно на балкон. Равнодушная тяжелая ткань легла густо-алым разливом, поблескивая мрачной темнотой в сером предутреннем свете, и на что это было похоже, Геральт даже думать не желал. Он втолкнул непривычно безмолвного менестреля в комнату, захлопнул балконную дверь, развернулся и рявкнул: - ЛЮТИК!!!.. Менестрель вздрогнул от окрика. Съежился, обхватил себя руками, отступил – все такой же затравленный, упрямый и рассерженный, хотя вот ему-то, в отличие от ведьмака, сердиться было вообще не на что. У Геральта же перед глазами до сих пор вспыхивали насмешливо-красные переливы портьерных складок, а в ушах стоял навязчиво-неторопливый треск ломающегося дерева. Подобного ощущения, похожего на последствия с перебором эликсиров, ведьмак не испытывал уже давно, равно как так же давно и не задумывался, насколько интоксикация похожа на… …что? Это совсем не то, что жажда битвы, боевая ярость или срыв контроля над агрессивностью собственных атак в моменты, когда или пан или пропал – то всего лишь вынужденная необходимость, искусственно усиленный почти звериный инстинкт выживания сильнейшего, стихающий практически сразу же по завершении противостояния. Это совсем не то, что можно снять медитацией или тем же Белым Медом и его улучшенными версиями, нет… далеко не то же самое. Это… …беспомощность? …растерянность? …осознание необратимости чего-то, невозможности вмешаться, исправить, отменить? …что-то подобное было, да. В том же Туссенте много лет назад. Связанное с этим же самым человеком. …- Это Лютик… Геральт, мы должны что-то сделать! - Что? Скажи, что?... Злость. На него – за то, что довел до такого. На себя – за то, что можешь помочь, но не имеешь на это права, и потому лишь вынужден стоять и смотреть, как неразумную голову твоего друга вот-вот отделят от тела одним ударом острого сверкающего лезвия. Или – как медленно и тягуче растекается под неподвижным, словно сломанная кукла, телом, багрово-красная лужа… - Лютик, дурная твоя голова!.. Сам на старости лет с ума сошел, так меня решил за компанию свести, да? – багровая пелена перед глазами колыхалась вязко и насмешливо, в ушах стучало гулко и тяжело, и Геральт повысил голос, чтобы хотя бы самого себя слышать. – Ну когда же ты, наконец, перестанешь коллекционировать неприятности, чертов виршеплет, да других в них втягивать?!.. Ладно, я – привычный, притерпелся за годы, но… твою ж виверну за хвост, Золтан и Присцилла чем не угодили?!.. С каждой фразой ведьмак делал шаг вперед, заставляя менестреля пятиться, и сквозь алое облако злости что-то понять по лицу и глазам барда было трудно. Геральт не вникал. Не хотел. Не собирался и не задумывался даже. Как, почему – сейчас, вот в эти самые минуты, значения не имело. Из головы никак не желало уходить видение неслучившегося, подхлестнутое несвоевременно сработавшими воспоминаниями – Лютик на эшафоте, покорно преклонил колени, ворчит на палача, да еще и умудряется смеяться над собственным неизбежным исходом, совершенно не имея представления, как гадко и скверно чувствует себя один из разноликой толпы собравшихся зевак… - Как ты не понимаешь, ведь однажды затянет в такое болото, что не выберешься. А меня рядом не будет, чтобы в очередной раз задницу твою вытаскивать. Мало мне своих забот… так твои еще разгребать приходится, Лютик, достало уже!.. - ХВАТИТ НА МЕНЯ ОРАТЬ!!!... - Чт… Геральт моргнул, помотал головой. Багровые клубы медленно таяли, и ведьмак запоздало сообразил, что нависает над споткнувшимся о кровать менестрелем, замахнувшись до сих пор зажатой в руке несчастной сломанной балясиной, в грудь ему упирается забинтованная ладонь, а с зеленовато-серого бледного лица с впалыми щеками, заострившимися чертами и тонким шрамом над левой бровью смотрят в упор рассерженные, полыхающие злым ужасом синие глаза. Черт. Черт, черт, черт… Осознание накатило, метафорически сбив с ног – он, Геральт из Ривии, вместо того, чтобы помочь своему другу, спокойно поговорить с ним и выяснить суть проблемы, умудрился своим поведением напугать менестреля еще больше, а своими словами вот ничуть не поспособствовать нормальной беседе. Замечательно… - Хватит. На меня. Орать, - бард, опершись одной рукой о спинку кровати, тем временем поморщился и неловко выпрямился, одновременно отстраняя Геральта. Пошатнулся… ох, только ли последние три дня ты не ел, Лютик, внезапно подумал ведьмак, злости и страха в тебе много, а вот силенок… Геральт отшвырнул сломанную деталь балкона, несколько раз сжал и разжал пальцы левой руки, готовясь сложить «Аксий», применять который, видит Мелитэле, не хочется, но, кажется, снова придется. Отступил на несколько шагов, наклонил голову, пытаясь хоть немного исправить содеянное и успокоить менестреля. - Леший… прости, Лютик. Не знаю, что на меня нашло, просто… Я же помочь тебе хочу. Он и лукавил, и нет – что на него нашло, ведьмак уже понимал (злость на друга, да), а вот насчет желания спасти эту бедовую головушку не соврал. Вот только помог бы кто самому Геральту понять причины такого дикого поведения барда. Но Лютик, по крайней мере, заговорил – без привычной приветливости и веселья, но уже хотя бы что-то… - Прости, - повторил ведьмак. - Не получится, - сквозь синий страх пробилась вспышка то ли недоумения, то ли недоверия. – Ничего не скажу, даже не пытайтесь. - Да что с тобой?! – повысил голос Геральт, но тут же осадил себя. – Все, что я пытаюсь – это понять, что же, леший тебя побери, происходит. Не хочешь говорить, что с тобой случилось – не говори, пусть, но хотя бы перестань от меня шарахаться, Лютик… - Что со мной случилось? – в голосе менестреля прорвалась резкая истерическая нотка. – Можно подумать, сами не знаете. - Не знаю, - вот совершенно честно откликнулся ведьмак, начиная терять и без того слабую и невразумительную нить этой странной беседы. – Ты же отказываешься мне довериться. В другой ситуации я бы обиделся, но… - Обиделся! – Лютик, распрямившись, скрестил руки на груди. Его ощутимо потряхивало, но менестрель как-то умудрялся еще держаться на ногах. – Боги, ну хватит уже комедию ломать, кнутом да огнем не получилось, решили пряником, да? Так вот повторяю – не вый-дет! Я еще с ума не сошел! С последним Геральт – вот конкретно сейчас – готов был поспорить, практически не сомневаясь в выигрыше. Ну, или согласиться с тем, что, если разговор и дальше пойдет в таком направлении, выживших из ума будет уже двое. С другой стороны – не зная формулы, зелья не создашь, так и в этом случае, не будучи знакомым со всеми деталями, рано делать выводы, какими бы соблазнительно правильными те ни казались. Да, слова друга звучали дико, да, его поведение представлялось немного… неадекватным, но всему этому должно быть объяснение. И если его отказывается давать Лютик, что ж – Геральт выяснит сам. Или по крайней мере попробует. - Я ни-че-го вам не скажу, я не знаю, ясно? – бард сдавил виски ладонями, ероша и без того спутанные волосы, направился к выходу, но, так и не дойдя до двери, развернулся и начал измерять неровными четкими шагами свободное пространство комнаты. – Нас с Геральтом ничего не связывает после Кайнгорна, когда он с ведьмой своей расплевался и меня прогнал нахрен... а что из тюрьмы вытащил, так то нихренашечки не значит, помощь ему, видите ли, понадобилась, а так и не почесался бы даже... и когда же вы уже это поймете, наконец?!.. Герльт мотнул головой, решив, что его подводит слух – что? Вроде ни «Черную чайку», ни «Белую» вчера перед сном не пил, да и утром сегодня тоже… и вообще не брал с собой и не готовил, так откуда слуховые галлюцинации? - Ты о чем это? - Да ни о чем… - менестрель словно погрузился в какой-то транс, размеренно кружа по комнате, то и дело дергая себя за слипшиеся пряди, спадающие на лоб, и монотонно бубнил, срываясь на короткие истерические вспышки смеха. – Сколько же раз вам повторять, у этого ведьмака нет слабостей, нет привязанностей… ха-ха, друзей у него нет, да и не сдался мне такой друг, который меня во всех своих проблемах обвиняет… хо-хо-хххххотя и в Цинтре его никто за язык не тянул, и с кувшином тоже, я там вообще, хи-хи, пострадавшая сторона, между прочим… - Лютик! – потерял терпение и хоть какую-то связь с реальностью ведьмак. Беседа – без должного понимания ее предмета с обеих сторон и с учетом очевидной враждебности менестреля, у которого, похоже, проблема не с потерей памяти, а с ее искажением, – рисковала заплутать в таких дебрях, что никакая кривая уже не вывезет. Успокоиться нужно было обоим – и сейчас это возможным пока не представлялось. Бард вздрогнул от окрика, словно очнувшись, развернулся, зло прищурился: - Не лютикай! Геральт рассердился – уже без красной пелены перед глазами, но тоже достаточно сильно. - Ну, не Лютик, так Юлиан Альфред Панкрац, виконт де Леттенхоф, чертова Ваша Милость! – гаркнул, уже не заботясь о том, как бы кого не разбудить, он. – Теперь ответишь, какого баргеста происходит?!.. Он рассчитывал как минимум задеть друга, помня, что тот не особо жалует свое семейное имя – но реакция на сказанное оказалась даже ярче. Лютик в буквальном смысле слова оцепенел. Дернулся – неловко, ломко, словно марионетка на оборванных нитях. Выдохнул: - Так значит… Что это должно было значить в понимании менестреля, Геральт так и не узнал – упустить столь удачно подвернувшуюся возможность было непозволительной роскошью, и ведьмак выбросил руку вперед. Резко и рассерженно, вложив в импульс Знака все свое раздражение, тревогу, и, чего греха таить, свернувшийся под ребрами ноющий холодок страха за случившееся с другом. Разговор не задался – по чьей вине, неважно, но начинать его заново было преждевременно. Обычно болтливый бард на контакт идти не желал, и строить диалог надо было, исходя именно из этого, а не рассчитывать на то, что короткая вспышка узнавания с какой-то радости вдруг сможет пересилить испытываемый менестрелем страх. Позже, сказал себе Геральт, с горечью наблюдая, как стекленеют синие глаза, лишаясь привычного живого выражения, как разглаживается, превращаясь в безвольную плоскую маску, обычно подвижное и выразительное лицо друга. Перед глазами метались красно-черные мушки – выброс все же был слишком сильным, требовалось время для восстановления. Секунды, к счастью, не часы. Позже. Когда ведьмак задаст другие вопросы другим собеседникам. А пока он это делает, нужно по максимуму обезопасить Присциллу и Золтана от… ладно, допустим, странного поведения менестреля. - Прости, Лютик, - в третий раз проговорил Геральт, опускаясь на стул. – Прости, но так надо. - Не… прощу… Геральт поднял голову. Лютик смотрел на него безучастно и равнодушно, равномерно покачиваясь на месте… …- И? – хмуро поинтересовался Золтан, когда пауза в повествовании чересчур затянулась. – Дальше-то что было? - Дальше… - Геральт придвинул к себе одну из бутылок, покрутил в руках, выругался сквозь зубы и отставил в сторону. Выпить хотелось так, что горло обжигало, искушение было слишком велико, особенно после всего случившегося и услышанного, верное средство от возможного похмелья приютилось в кармане куртки в ожидании своего часа… и все же ведьмак сдержался. – Я попросил его вымыться, отдохнуть и не отказываться от вашей помощи. - А пожрать? – покосился Хивай на закрытый поднос с безнадежно остывшим завтраком. Геральт вздохнул: - Забыл. Не до того было. - Ну-ну… - краснолюд побарабанил пальцами по столу, дернул себя за бороду. – Уверен, что сработает? - Не совсем, если честно, - признался ведьмак. – Но хотя бы попыток к бегству он больше не предпринимал. Я, конечно, посторожил за ширмой на всякий случай. Только вот… - Что? - А вот теперь моя очередь говорить «не сейчас», - нахмурился Геральт. – Сначала кое-что выяснить надо. Скажи, Лютик тебя или Присциллу про подвеску не спрашивал? Хивай молча покачал головой. Ведьмак подозревал – не без оснований, – что друг хочет оттянуть момент неизбежного прояснения его собственного вчерашнего «не сейчас», но не торопил Золтана. Кое-что из сказанного менестрелем тревожило его гораздо больше – и да, возможно, имело касательное или даже непосредственное отношение к тому, о чем умалчивал краснолюд, так что разговора на эту тему так или иначе не избежать. Вот только на данный момент, изложив другу почти все детали инцидента, Геральт понял, что его первоначальный запал немного утих. …Говори. Выкинь из себя. Хоть и было страшно – выкинь… Тихий голос светловолосой лучницы отголоском полустертой памяти прозвучал в голове, и Геральт на несколько мгновений прикрыл глаза. Легче не стало, но вот спокойнее – как ни странно, да. Что бы ни произошло с Лютиком – годы назад, несколько дней назад, – время вспять не повернуть и случившегося не отменить. Но это не значит, что нужно перестать искать причину и бороться с последствиями. У ведьмаков мало друзей. И большинство из тех немногих, что были, Геральт уже потерял. Хватит. - Поговорим вечером, Золтан, - он открыл глаза и поднялся из-за стола, стараясь не заострять внимания на очевидном выражении облегчения, скользнувшем по лицу краснолюда. – Только в нынешнем состоянии Лютик вряд ли даст тебе разрешение на то, о чем скорее всего сам не помнит. Так что ты расскажешь мне не что решишь, а всё. Без исключения. Решать буду я – когда услышу. - Да уж видимо, - проворчал Хивай, выпрямившись и задвинув стул обратно. – Не злись, Геральт. - Не злюсь, - откликнулся ведьмак, забирая с кровати сложенный винно-сливовый кафтан. – Смысла-то сейчас в этом? Мне нужно кое-что сделать, позже вернусь. Бутылки лучше на время спрятать, и… Цираночке ничего не говори, ладно? - Я что, дурнее утопца? – возмутился краснолюд. Геральт хмыкнул, никак это не прокомментировав. Утрамбовал яркий сверток в котомку – не таскаться же по Новиграду с чужой потрепанной одеждой всем на обозрение. Было ему куда заглянуть и кого спросить, да и результат от визитов ведьмак рассчитывал получить хоть какой-никакой. Пройтись-проветриться заодно, об услышанном… …не… прощу… …поразмыслить не помешает. Солгать под «Аксием» практически невозможно. А значит, Лютик сказал именно то, что думал. Под ребрами кольнуло холодно и остро. Геральт остановился у двери. Оборачиваться не стал. - Один вопрос, Золтан. - Всего один? - Пока один. Почему о случившемся с Лютиком несколько лет назад нельзя было рассказать мне сразу? Пауза была долгой. Геральт ждал ответа – и почему-то даже не удивился, услышав сдавленно-приглушенное: - Ты умер. …- Ceadmil, Геральт, рад тебя видеть. Минуту подожди. Ведьмак улыбнулся, наблюдая за быстрыми отточенными движениями сверкающих ножниц, что рассекали тонкое невесомое полотно закатно-янтарного цвета с золотыми и розовыми переливами – лицезреть мастера за работой доводится не каждому, а уж мастера такого уровня тем более. Заслуженно и с высоко поднятой головой неся репутацию самого лучшего портного во всем Новиграде – на большее собеседник скромно не замахивался, – в общении неопределенно-молодой мужчина с темными волосами и тонкими чертами лица был, в отличие от многих своих собратьев, прост, радушен и далек от высокомерия. Неудивительно, что они с Лютиком быстро сдружились – творческие вдохновенные личности, каждый со своими странностями, вовсе не мешающими взаимодействию как на профессиональном, так и на человеческо-эльфийском уровне. - Приветствую, Элихаль. Уделишь мне время? - Еще секунду, ладно? – эльф ловко свернул норовящие выскользнуть из рук лоскутки и сдвинул их к краю стола, спрятал ножницы в чехол и отложил к другим швейным принадлежностям. Отряхнул брюки, выпрямился, весело сверкнув глазами. – Что, этот балбес Лютик созрел-таки до высокой моды, но смелости признать это не хватило, так тебя отправил? - Эээ… - Ну и ладно, - легко согласился с собственными выводами Элихаль, вытягивая с настенной полки толстую тетрадь. – Были у меня где-то тут его мерки записаны. Только ты ему скажи, Геральт, пусть лучше сам заглянет, с цветовой гаммой самостоятельно определиться должен… - Но… - попытался снова встрять Геральт, однако эльф, не слушая, продолжал вещать, уже полностью погруженный в мысли о новом возможном творении: - Конечно, придется подождать, я же сначала должен завершить с костюмами для Полли и еще с несколькими заказами. Здесь ведь одним дублетом не обойтись, комплект собирать полностью нужно. Ну, Лютик же терпеливый – человек искусства, сам знает, что шедевр не рождается в спешке… - Элихаль! – повысил голос Геральт. Собеседник раздраженно выдохнул, затем пожал плечами: - Извини, увлекся. Чем могу помочь? - Ты в моде разбираешься? – без предисловий приступил к причине своего визита ведьмак. Элихаль вскинул подбородок, выразительно-язвительно изогнул бровь – мол, как смеет презренный vatt’ghern сомневаться в знаниях и опыте лучшего мастера Новиграда… да куда там одного города, вообще всей Редании, если не Континента… затем фыркнул, махнул рукой и засмеялся: - Рад, что такие вопросы тебя начали волновать, но с каких пор, Геральт? - Вот с этих самых. Ведьмак развязал котомку и вывалил на раскроечный стол содержимое. Элихаль наморщил нос – Геральт его понимал, запашок у поношенной одежды был еще тот. Однако от комментариев по этому поводу эльф воздержался. Лишь глянул недоуменно, озвучил: - Не понял… - Можешь сказать, где такое в ходу? – перебил ведьмак. Эльф, помедлив, вытянул руку, брезгливо, двумя пальцами подцепил оказавшийся на виду воротник, потянул вверх – кафтан неторопливо, лениво развернулся, являя свою потрепанную яркость во всей «красе». - Где ты раздобыл такое урод… - Элихаль осекся. Глаза его расширились, и эльф завершил фразу уже совсем другим тоном, недоверчиво-восторженным. – Уродиться мне допплером, откуда это у тебя? Всеблагая Дева Полей, да пребудут дни ее вечно юными и светлыми, какие линии! Четкие, чистые, а покрой сделает честь любому аристократу – простой и непритязательный, но вот этот визуально стройнящий силуэт, эти лежащие по фигуре рельефы… и эти разрезы от бедра! Пешая или конная прогулка, медленные или быстрые танцы теперь не проблема. Геральт! – собеседник вскинул голову, его глаза сияли. – Немедленно признавайся, где взял этот дурно пахнущий, но потрясающий образец портновского мастерства? - У Лютика… - обреченно выдохнул ведьмак. Очевидно, здесь ему ловить нечего. Судя по реакции Элихаля, подобную одежду тот видел впервые, и, пусть и распознавал какие-то детали на своем профессиональном уровне, но такое их сочетание ранее эльфу не встречалось. А значит, даже примерно предположить, где кафтан мог получить Лютик, не представлялось возможным. Плохо. Клубок еще не начал разматываться, а нить уже оборвалась. - Извини, что отнял у тебя время. Геральт шагнул к столу, намереваясь забрать яркий ворох и водрузить его обратно в сумку. Однако эльф, внезапно посерьезнев, отвел его руку. Внимательно рассмотрел кафтан, изучив чуть ли не каждый шов и складку, затем аккуратно сложил, завернул в тонкий пергаментный лист, перевязал и переместил со стола на стоящий рядом табурет, предварительно стряхнув с него мелкие лоскутки. Потом снял со стены табличку «Закрыто», повесил на дверь и запер ее изнутри на засов. Повернулся к ведьмаку: - Лютик опять попал в неприятности, верно? - Подробностей не знаю, но… да, - Геральт прислонился к стене, внезапно ощутив необходимость хоть в какой-то опоре. – Когда его нашли, на нем было вот это. Я думал, профессионал вроде тебя сможет сказать больше… - …чтобы понять, где твой друг теоретически мог побывать до того, как его… нашли? – безошибочно определил причину визита эльф. Ведьмак лишь кивнул. Элихаль покачал головой: - Судя по тому, что я вижу, на королевских балах он точно не танцевал. - С чего ты взял? - Послушай… - эльф кивнул на скамью возле стола, и Геральт, не споря, сел. Элихаль сел напротив. Вздохнул. – Я бы хотел помочь, правда. Но максимум, что могу сказать – только некоторые выводы относительно самого кафтана, причем даже не обязательно, что они окажутся верными. - Хоть что-то, Элихаль. - Хоть что-то… - повторил эльф. – Ну ладно. Хороший расходник, а учитывая далеко не самый распространенный цвет и стойкую окраску – определенно дорогой. При очевидной плотности, позволяющей держать форму, достаточно мягкий, чтобы не превращаться в футляр или корсет – скорее всего, отличная выделка. Покрой прост – деталей много, но ничего лишнего, из декоративных элементов – лишь эта чешуйчатая сборка на полах, заклепки да застежка. Могу ошибаться, но я бы сказал, что сшито на заказ… и да, если меня не обманывает глазомер, под параметры Лютика. Если он покупал или заказывал самостоятельно, с деньгами у барда был более чем полный порядок. С этим вроде все… - А с чем не все? – поинтересовался Геральт, уловив недосказанность. - Степень изношенности, - отозвался, помедлив, Элихаль. – Я недавно приобрел похожий материал у одного торговца из Ковира… не смотри на меня так, это ничего не значит, купцы по всему свету колесят. Если тебя не оскорбит сравнение с твоей работой… - Выкладывай, - махнул рукой Геральт. - Так вот, это – качество и класс из подобных ему материалов. Вспомни наилучший из своих мечей – неважно, сталь или серебро, скинь пару пунктов за амортизацию, и ты получишь вещь, которую при должном уходе носить – как говорится, не сносить. Но даже самый хороший меч придет в негодность, если придется каждое мгновение отбиваться от вражеских полчищ, не имея ни минутки на то, чтобы даже просто очистить лезвие. - Если я правильно тебя понял… - медленно проговорил Геральт, выстраивая в голове ассоциативную цепочку, - этот кафтан носили постоянно… - И очень долго, - кивнул Элихаль. – Или это любимая вещь из одежды… или единственная. Зная вкусы Лютика, насчет первого позволю себе усомниться. Ведьмак вздохнул, поднимаясь на ноги: - Зная, сколько он отсутствовал, сомневаюсь насчет второго. Спасибо, Aen Seidhe, не буду больше тебя отвлекать от работы. Кафтан… - Оставь, - эльф тоже выпрямился, бросил взгляд на сверток. – Как только он понадобится Лютику, дай знать, верну без вопросов. Но пока, если не горит, я бы хотел изучить его получше. Сам понимаешь, к одежде у меня профессиональный интерес. Геральт кивнул, перекидывая через плечо пустую котомку. Он понимал, разумеется, учитывая странные и в какой-то степени диковатые, выбивающиеся из привычных норм обстоятельства, сопровождающие знакомство с Элихалем – эльфом, который с детства хотел быть допплером. А один хорошо знакомый Геральту краснолюд когда-то мечтал быть эльфом, но, разумеется, стать таковым не мог – ну так что же, он просто превратился в одного из лучших представителей своего народа, как в качестве воина, так и в качестве друга. Память перескочила от одного краснолюда к другому, и ведьмак, вспомнив, остановился возле двери, уже протянув руку к засову. Обернулся: - Элихаль, еще кое-что. - Угу… - поднял голову эльф, уже размещавший на столе новый рулон ткани, на сей раз густого изумрудного цвета. – Прости, Геральт, это надолго? - Подскажи, где в пределах пары кварталов можно найти одежную и башмачную лавки, и желательно не с заоблачными ценами, - быстро проговорил ведьмак. – Лютику нужно обновить гардероб, а с деньгами у меня пока негусто. - Гардероб? – хмыкнул собеседник. – А нынешний-то его чем не устраивает? Ага, вот оно – то самое «не сейчас», о котором Геральт решил пока не сообщать Золтану и Присцилле. Маленькая, кажущаяся незначительной деталь, которая при обычных обстоятельствах просто слегка удивила бы, но в общем ворохе случившихся всего за одно утро недоумений и недоговоренностей приобретала вполне себе тревожное звучание, добавляя новый мрачный штрих к и без того невеселой картине. Геральт глубоко вздохнул, плохо представляя себе совершенно несовместимые с Лютиком слова, которые тот, после отмокания в горячей воде, произнес, выглянув из-за ширмы – произнес, разумеется, безучастно и ровно, как и следовало ожидать от находящегося под «Аксием» человека, но все же четко и определенно осмысленно, не выделываясь и не капризничая… - Нынешний гардероб, цитируя самого Лютика… - ведьмак собрался с духом и выдал то, во что поверить до сих пор было сложно, - …слишком яркий, напыщенный и абсолютно неудобный. Да уж. Не каждый день увидишь шокированного эльфа… … - Господин фон Гратц сможет уделить мне пару минут? - Послушайте, господин Геральт… - Это важно, милсдарыня, чрезвычайно. - Но… - Сможет, сможет. Главный хирург госпиталя Вильмериуса выглянул из-за неприметной дверцы и, смерив внимательным цепким взглядом беловолосого посетителя с двумя мечами за спиной, кивком головы успокоил взволнованную молоденькую санитарку. Девушка еще раз с подозрением посмотрела на ведьмака, на серебро и сталь, вес которых для Геральта уже давно стал привычным и неощутимым, неодобрительно покачала головой и убежала по коридору на звук слабо различимых стонов за одной из дверей. Ведьмак смотрел девушке вслед – юная, еще почти совсем девчонка, наверняка годящаяся в дочери, а то и во внучки большинству пациентов лечебницы, ну что ее здесь ждет? Запахи формалина и спирта, бесконечный круговорот крови и смерти, крошечный заработок – а то и вовсе отсутствие такового, учитывая, что основной контингент подопечных составляли бедняки, неспособные подчас купить себе еды, не говоря уж о том, чтобы заплатить за лечение… - Не нам с тобой выбирать ее дорогу, Геральт. Ведьмак повернул голову. Иоахим фон Гратц встретил его взгляд со спокойным пониманием. Кивнул: - Мы силком никого не держим. Они приходят, полные надежд и чаяний в благородной миссии спасения жизней. Они уходят, уставшие, обозленные и разочарованные. Остаются только те, кто понимает. - Понимает что? – тихо спросил Геральт. - Всех спасти нельзя, - откликнулся главный хирург. - Но помочь можно многим. Если делать это здесь и сейчас. Рассчитывая лишь на свои силы, опыт и знания и не откладывая на неопределенное «завтра», которое еще не факт что для кого-то наступит… Ты пришел по поводу Лютика, верно? Принимая смену темы, ведьмак кивнул и проследовал за фон Гратцем в маленькую комнатушку, пропитанную чистым и острым запахом спирта. Бывают люди, что встречаются часто, но проходят мимо, не задерживаясь в памяти дольше необходимого и оставаясь лишь слабым отголоском «вроде-где-то-когда-то-виделись». А бывают другие – и необязательно люди, – которых, встретив лишь раз, не выкинешь из головы даже если и захочешь. Фон Гратц, будучи человеком, относился к последней категории. Обстоятельства знакомства с главным хирургом лечебницы Вильмериуса радостными назвать было нельзя, да и последующее взаимодействие в рамках проводимого Геральтом расследования было скорее напряженным, чем дружественным. Хотя и завершилось в результате не так и плохо, когда подозрения ведьмака относительно причастности Иоахима фон Гратца к жертвам Новиградского монстра (и нападению на Присциллу тоже) не подтвердились, несмотря на кажущиеся вескими для подобных выводов основания… как бы там ни было, после расправы над Губертом Рейком с главным хирургом лечебницы Геральт больше не пересекался даже во время своих последующих визитов в Новиград к друзьям. Не пересекся бы и сейчас – если бы не Лютик. Иоахим фон Гратц же, как и в прошлые разы, был настроен спокойно и хладнокровно, и без излишних расшаркиваний перешел сразу к делу: - Сильное истощение, вызванное долгим голодом и физической усталостью. Ожогам не меньше недели, поверхностные повреждения кожного покрова незначительные, но на самом деле термическое воздействие затронуло руки куда глубже. Если честно, я думал, что сухожилия не спасти, и лютня Лютику уже не светит, но… - хирург протер руки чистой проспиртованной тканью, швырнул ее в мешок для отходов. – Твоему другу повезло, ведьмак. Он восстановится, хоть и не скоро. И пусть моего совета ты не просишь, но Лютику не помешала бы консультация Оксенфуртских медиков. Наши запасы лекарств, к сожалению, ограничены, а там больше возможностей найти препарат, который ускорит регенерацию тканей… кстати, он еще жалуется на боль при дыхании и движении? - Я не знал, что для этого есть основания, - нахмурился Геральт. - Есть, - слегка недоуменно отозвался хирург, доставая из шкафчика над столом маленький пузырек с густо-медовой мазью. – Он тебе не сказал? Конечно, его друзей беспокоили только ожоги, но… Так, подожди, - встряхнул головой, будто очнувшись, фон Гратц. – Так они тоже не знают? - Не знают о чем? – уже в который раз за день ведьмак из-за неизвестности близко подходил к той грани, за которой терпение начинало стремительно испаряться. – Иоахим, если ты заметил у Лютика какие-то еще травмы помимо ожогов, почему не сказал ни Присцилле, ни Золтану?! - Они не настолько серьезны, чтобы угрожать жизни и представлять какую-то сильную опасность для здоровья, так, небольшой временный дискомфорт, - все еще недоумевал, не обратив внимания на резкий тон вопроса, хирург. – Я Лютика не осматривал с такой уж тщательностью, но общее состояние все же проверил, привычка. У него обширный кровоподтек на правом боку, совсем свежий. Я бы сказал, бард получил его в тот же самый день или немногим раньше. Геральт стиснул зубы: - Удар? - Судя по размерам, скорее падение, именно на бок. Ребра не пострадали, я бы заметил, - поспешил добавить фон Гратц, словно оправдываясь. Ну, или увидев на лице или во взгляде ведьмака что-то, о наличии чего не подозревал в данный момент сам Геральт. – Запасы мази вышли, так что я просто наложил повязку, чтобы лишний раз не тревожить. Собирался послать кого-нибудь с лекарством, когда оно появится. Странно… - Ты почему Цираночке или Золтану не сообщил? – повторил ведьмак, закрывая глаза. - Геральт, хирургического вмешательства это не требовало, - в голосе собеседника прорезались острые ледяные нотки. – А то, что Лютик промолчал, так это его дело. Нравится строить из себя мученика – не мне его разубеждать. Если это все, то я тебя более не задерживаю. Мазь от ушибов вот, возьми, если хочешь. Для лечения ожогов того, что я дал Присцилле, должно хватить, с перевязками она, думаю, справится. А, да, чуть не забыл… Глаза пришлось открыть. И закрыть на мгновение снова, прежде чем ведьмак осознал, что именно видит в руке фон Гратца. …- А где же… где… - Где что, Лютик? - Под…веска моя… у меня… подвеска… была… была?... - Какая? - Коль…цо… На цепоч…ке. И еще… еще… - Я посмотрю. Мойся пока. - Хо…ро…шо… Смотреть и искать Геральт, разумеется, утром ничего не стал – он не то чтобы не поверил словам друга, «Аксий» все-таки. И потом, отсутствие подвески сейчас не означало того, что до появления Лютика в Новиграде кольца не было вовсе… нет, он не спешил с поисками не поэтому. Просто, учитывая едва не случившуюся трагедию с неудавшимся побегом, предпочел на всякий случай далеко от барда не отходить. И вот пожалуйста – то самое или нет, но в пальцах хирурга мерно покачивалась, золотисто поблескивая, цепочка с подвешенным на ней гладким ободком. - Уверен, что это принадлежит Лютику, Иоахим? - Кому еще? – пожал плечами тот. – Комнату для хирургических процедур как раз перед появлением твоих друзей прибрали, кольцо появилось после их ухода, лежало на полу. Цепочка порвана, как будто ее кто-то сильно дернул. Видимо, звенья временно зацепились за волокна рубашки, потому и не соскользнула сразу. На женское не похоже, санитарки украшений не носят, а руки Золтана для него будут, пожалуй, крупноваты. Остается Лютик. И нет, если это не подразумевалось и не озвучивалось в качестве платы за услугу, себе я его не оставлю. Геральт протянул руку, молча забирая и подвеску, и мазь от ушибов. Понятно, почему ни Прис, ни Золтан ни словом не обмолвились еще об одной травме Лютика – они просто не знали о ее наличии. С объяснением фон Гратца ведьмак согласен не был, но принять принял – хирург не увидел в ушибе опасности для жизни и здоровья менестреля, сделал все, что на тот момент мог, для уменьшения дискомфорта, и отмел в сторону, сосредоточившись на том, ради чего его, собственно, и просили о помощи. А Лютик не сказал, потому что… - Иоахим… - не спрашивая разрешения, ведьмак сел на шаткий табурет возле двери. События сегодняшнего утра казались такими далекими, чужими и практически нереальными, что Геральту казалось, они произошли вообще не с ним и в другой жизни. Но это было здесь и почти сейчас, и с ним и Лютиком, а не с кем-то иным, на кого легко свалить усталость и так давно не испытываемую растерянность. – Иоахим, я могу тебе доверять? - Решай сам, - спокойно отозвался хирург. – Если не случится форс-мажора, полчаса у тебя есть. Геральт снова прикрыл глаза. Глубоко вздохнул. Остро-терпкий спиртовой запах усиливался с каждой секундой, а стены и без того тесной комнатушки за пределами скрытой видимости, казалось, придвинулись еще ближе. То ли намереваясь заключить ведьмака в подобие саркофага, то ли просто, оправдывая поговорку о том, что «и у стен есть уши», по непонятной причине заинтересовались пока что несказанными, но вот-вот готовящимися сорваться с языка Геральта словами. - Постараюсь избавить тебя от своего присутствия раньше. …Послеполуденные часы Геральт провел в короткой суматохе, легком недоумении и небольшом охренева… то есть, небольшой ошарашенности в связи с полученной от портного и хирурга информацией. Причем совершенно не той, которую хотел бы узнать – но, похоже, той, которую знать ему следовало. Или нет, ведьмак понять так до сих пор и не мог. Ведь Лютик, как выяснилось, не спешил ею делиться. Или не считал необходимым. Короче, гаркаин фледера не лучше… На обратном пути до «Хамелеона» Геральт заглянул в мастерскую Элихаля – тот, быстро придя в себя после ступора, велел ведьмаку вернуться через пару часов. Для чего – не пояснил. Геральт решил, что эльф потратит это время на детальное изучение кафтана и создание необходимых портновских замеров для возможного повторения столь приглянувшегося ему фасона, а потом просто вернет сей предмет ведьмаку, и все… однако еще через пять минут Геральт выходил из мастерской с ощущением того самого небольшого охре… ошарашенности, то есть. Элихаль вручил ему увесистый сверток с одеждой и листок с адресом и запиской для башмачника, предъявив которую получасом позже, Геральт получил в соответствующей лавке не менее увесистое дополнение в виде пары качественных крепких сапог за совершенно символическую для такого изделия цену… - Не вникай, - посоветовал, вручая записку, эльф. - Л…ладно, не стану, - с некоторым сомнением изучил несколько коротких строчек Геральт. – А что одежда? При всем уважении к твоему мастерству, за пару часов можно лишь внести изменения в готовое, а не создать новое с нуля. - Так я и внес, - пожал плечами Элихаль. – Немного заузил в плечах, поясе и по бедрам, делов-то. - И кто останется без одежды? - Ты, - отозвался эльф. Видимо, на лице Геральта все же что-то отразилось, потому что собеседник спокойно пояснил: - Комплект был твой. Лютик же знает, что ты все равно рано или поздно из Новиграда уедешь, вот и попросил второй подготовить. Чтобы тебе в дороге смена была – несколько чистых рубашек да пара брюк. Если задержишься хотя бы на неделю, сделаю еще один. Так что передай этому магниту для неприятностей, пусть не беспокоится, в одних кальсонах тебя не оставим. - Передам, - пообещал ведьмак. А потом и добавлю, дополнил он мысленно. За кого друг его принимает вообще? За нищеброда без гроша в кармане, неспособного обеспечить себя пищей и одеждой? При этом зная, что в этом отношении Геральт куда менее привередлив, чем сам менестрель? Да у ведьмака одних доспехов… …вот только рубашки, на которые эти самые доспехи и надеваются, очень быстро теряют свою свежесть. Нет, терпимо, конечно, бывало, что ведьмак в одном и том же облачении и по болотам бегал, и на прием в высшее общество являлся – случалось и такое. Но все же разница есть – надевать после купания что-то чистое, или же истрепанное, задубевшее от пота и крови, не имея возможности отстирать хотя бы сильные загрязнения… В общем, поводов злиться на Лютика у ведьмака прибавилось. Поводов не злиться – кажется, тоже. Тем более учитывая затянувшийся чуть дольше запланированного, но все же уложившийся в обозначенные полчаса разговор с Иоахимом фон Гратцем, содержание которого, как почему-то подозревал ведьмак, будет так или иначе перекликаться с «не-сейчас» Золтана. Короче говоря, вернулся в «Хамелеон» Геральт нагруженным практически во всех отношениях. В одной руке – сверток с одеждой, в другой – сапоги, за спиной – мечи (не боги весть какой груз, но упомянуть для общей картины можно), за плечом – котомка с продуктами (внести свою лепту в ужин стоило чем-то большим, чем тремя так и не распитыми бутылками), в голове – куча узнанных мимоходом сведений и отчаянно противоречивших друг другу мыслей. В душе… ну, или в том, наличие чего у ведьмаков не предполагается, но за каким-то чертом все же присутствует – только странная, немая опустошенность и тревога. Потом, снова, как и утром, сказал себе Геральт, оставив содержимое котомки на попечение повара, и направился к лестнице, на всякий случай прислушиваясь на предмет шороха, грохота или криков. Тихо вроде бы. Однако расслабляться ведьмак не спешил – мало ли. Особенно после утренних событий… Внезапная мысль, подхлестнутая вот совсем некстати всплывшей в памяти недавней беседой с фон Гратцем заставила ведьмака сначала замереть на месте, а затем взбежать на третий этаж под аккомпанемент собственных шагов и стучащего в голове «Только без глупостей, Лютик, только без глупостей!...». Не зная, к чему готовиться, Геральт распахнул дверь, шагнул в комнату. Выдохнул. Золтан застыл возле стола, держа тарелку с печеным картофелем и рыбой так, словно намеревался в любую секунду запустить ею в одну определенную цель. Присцилла, чуть поодаль, вцепилась в свою лютню, и если бы Геральт был чуть менее уверен в важности музыкального инструмента для девушки, он бы не удивился треску ломающегося под стиснутыми пальцами дерева. Лютик стоял посередине комнаты в том же самом виде, в котором вышел из-за ширмы после того, как утром вымылся – то есть, в одном исподнем, закутанный в большую простыню. Так. Ну, вроде пока ничего страшного, оптимистично заключил Геральт, приземляя на пол сапоги и опуская на них полученный от Элихаля сверток. Портьеры на месте, следов потасовки нигде и ни на ком не наблюдается, Хивай разозлен, Присцилла определенно тоже, Лютик, судя по бледному лицу и устремленному на тарелку в руках краснолюда взгляду, по-прежнему голоден, но принимать пищу из рук, что считает чужими, отказывается наотрез… в общем, почти порядок. - Цираночка, Золтан, - негромко окликнул друзей ведьмак. Присцилла вздрогнула, развернулась, шагнула к нему: - Геральт! Боковым зрением он заметил, как дернулся при звуке его имени менестрель. Страх? Недоверие? Что? - Цираночка, - повторил он мягко, сосредоточив внимание на девушке. – Что бы Лютик ни натворил и ни сказал, не сердись. - Ты что-то выяснил? – пальцы Присциллы чуть расслабились, за лютню можно было не опасаться. Геральт покачал головой: - Немного. Но прими совет от того, кто знает нашего трубадура дольше, и, смею надеяться, все же чуть лучше, чем остальные – не пытайтесь ему ни о чем напоминать. По крайней мере, пока. - Почему? - Вот над этим, - ведьмак предупреждающе глянул на краснолюда, - я еще работаю. Золтан, словно опомнившись, встряхнулся, бросил недоумевающий взгляд на тарелку с едой, посмотрел на менестреля. Помрачнел. Поставил остывший ужин на стол и повернулся к двери. - Если уж ты Лютику не сможешь помочь, то я не знаю, кому это вообще под силу, - хмуро пробасил он, запуская пальцы в бороду. – А насчет разговора… я к твоим услугам в любое время. Сам уже вижу, что зря смолчал вчера. Цираночка, - посмотрел он на Присциллу и пожал плечами, - ты уж прости, но это только наше с Геральтом дело. Давно это было, до тебя еще, так что… - Порядок, Золтан, - улыбнулась та, оставив, наконец, лютню в покое. – Если вы не собираетесь секретничать сейчас… - Не собираемся, - подтвердил ведьмак. Хивай чуть приподнял брови – ожидал он, очевидно, другого, – но ничего не ответил. - …тогда, думаю, Геральту с Лютиком стоит поговорить с глазу на глаз, - завершила фразу уже полностью успокоившаяся девушка. – Идем, Золтан. Нужно с поваром обсудить насчет ужина, да и Полли вот-вот прийти должна, - ее голос все же едва заметно дрогнул, а в прозрачно-зеленых глазах, когда Присцилла коротко глянула на Лютика, сверкнули искрами слезинки. Девушка тут же смахнула их быстрым жестом и вместе с краснолюдом скрылась за дверью. Геральт дождался, пока шаги друзей стихнут, и лишь потом позволил себе обернуться. «Аксий» ничего не даст, кроме временной покорности, понимал он. Ну и, может быть, каких-то деталей вроде упоминания о той же подвеске, что сейчас свернулась в кармане куртки ведьмака. Или других, о которых он пока еще не знал, способных дать лишь крошечные подсказки, но никак не сам ключ к решению задачи «Спасти менестреля Лютика». Беседа с Иоахимом фон Гратцем натолкнула на кое-какие мысли, и предстоящий разговор с Золтаном должен был их опровергнуть или подтвердить… но, скорее всего, подтвердить, осознавал Геральт, не сводя глаз с застывшей посреди комнаты фигуры. И никакие Знаки здесь не помогут. Только то, что в определенной степени выручило однажды самого ведьмака, когда отказала его собственная память, начисто заблокировав доступ к тем своим участкам, где жили воспоминания о близких людях. Разговоры. Вопросы. То, как на них откликается сознание, разум и… да, душа, что бы там про ведьмаков ни твердили в этом отношении. Ответы. Обретение себя во взаимодействии с миром. В доверии. В опоре на друзей. Лютик эту опору потерял. Почему-то. Когда-то. Возможно даже, не единожды. И сейчас те, кому он небезразличен, столкнулись с последствиями, не имея представления о причинах. Подтвержденного, по крайней мере. …не… прощу… Перед Геральтом стоял человек, нуждающийся в помощи, но отказывающийся это признать. И пока не сломается эта преграда, дело с мертвой точки едва ли сдвинется. А она не исчезнет, пока не уйдут страх и недоверие, пока Лютик не поймет, что ему не желают зла, пока сам не сделает шаг навстречу протянутой руке и не подаст свою в ответ. Лишь удержавшись на краю пропасти самому, можно вытащить из нее кого-то другого. И здесь ведьмаку доставалась не самая простая задача. Не забывать. И никогда не исключать того, что если твой друг попал в беду – это могло случиться и из-за тебя… Геральт снял мечи и поставил их возле двери. Сел на стул, развязал котомку, достал пузырек с мазью и аккуратным щелчком отправил по столу в направлении так и не двинувшегося с места менестреля. Отвернулся к окну – розовеющее предзакатное небо ободряюще подмигивало через просвет неплотно задернутых портьер, чуть не ставших причиной утренней трагедии. Придвинул к себе тарелку, подцепил вилкой остывшую, маслянисто поблескивающую хрустящей корочкой картофелину, отправил в рот и медленно прожевал. Запил глотком воды из стоящей тут же кружки. Несмотря на отсутствие завтрака, сильного голода он не чувствовал – сказалась вчерашняя цесарка и нулевая необходимость бегать по городу с мечом, отбиваясь от монстров. - Прости, что утром накричал на тебя, - проговорил он, глядя, как размыто-тусклый, заметный даже через плотные портьеры солнечный диск неторопливо переваливается через изломанный крышами горизонт, напоминая о приближении вечера, а за ним и ночи. – Просто ты меня… не знаю, разозлил. Не так, как обычно, а гораздо сильнее. Ты мог разбиться, и никто из твоих друзей так и не понял бы, что заставило тебя так поступить. Геральт повернулся к другу. Лютик смотрел на него все так же настороженно и недоверчиво, но… Но. Чуть иначе. Не так затравленно и зло, как вчера или сегодня утром. Молчал. Комкал в перебинтованных пальцах угол простыни. Дрожал, чуть склонившись в сторону и прижимая локоть к правому боку. - Мазь от ушибов, - кивнул Геральт на флакончик. – Используй ее, должно быстрее зажить. И прекрати морить себя голодом. Поешь. А если думаешь, что тебе что-то в еду подмешали… - по темной вспышке в глазах менестреля ведьмак понял, что подобное приходило тому в голову, - …хотя бы не говори об этом в присутствии Золтана и Прис. Мне-то все равно, а вот их ты можешь обидеть такими подозрениями. Не помнишь – пусть, но не считай, что они хотят и способны тебе навредить. Они такого не заслужили, Лютик. Менестрель по-прежнему не произносил ни слова. Кусал губы. Смотрел – пристально, внимательно, задумчиво. Геральт вздохнул и поднялся со стула, только сейчас в полной мере осознавая, насколько устал всего за один день. - Если тебе будет спокойнее, сделай все сам. Сходи на рынок – только завтра, скоро стемнеет, а ночью по улицам лишь банды бегают, да монстры порой. А завтра – если хочешь – купишь продуктов, приготовишь. У тебя это всегда получалось неплохо. По крайней мере, будешь уверен, что ничего постороннего в твоем блюде не окажется… Да, одежду я тебе принес. Никакой яркости, вычурности и неудобства, так что надевай и носи на здоровье. Я вернусь чуть позже, а ты все-таки поешь. Пожалуйста. Он не ждал ни реакции, ни ответа, и в какой-то степени сейчас молчание Лютика почему-то скорее успокаивало, чем тревожило. Загадывать Геральт не хотел – прошло слишком мало времени, чтобы строить какие-то предположения относительно дальнейшего развития событий. И все же к давно не испытываемой растерянности тихонько и пока неуверенно приближалось ощущение иного рода. Тоже давно не испытываемое, тоже забытое для восприятия и порой непонятное, названия которого ведьмак произносить пока не стал – даже мысленно. Вместо этого он забрал тарелку и кружку – приготовленный для Лютика ужин, до сих пор сохраняющий тепло под крышкой подноса, так и оставался на столе нетронутым, вместе с закрытым кувшином воды. По слабому запаху Геральт различил все ту же рыбу с пряностями и картофель. Что ж, если к его возвращению Лютик так и не поест, можно будет разогреть утром для завтрака, чтобы продуктам зря не пропадать… Негромкий голос менестреля остановил ведьмака у самых дверей: - Мечи забери. - Зачем? - Не боишься оставлять их здесь? Геральт не обернулся, хотя хотелось. Не смял в руке тарелку и не раздавил кружку, хотя в тот момент, кажется, был способен и не на такое. Просто отозвался – так спокойно и терпеливо, как мог: - А у меня есть причины для опасения? Не дожидаясь ответа, ведьмак вышел в коридор, осторожно притворив дверь, и, не задерживаясь и не прислушиваясь, спустился по лестнице. И только на первом этаже вспомнил, что так и не отдал Лютику потерянную подвеску. ***