Параллельные перекрестки

*** …Камертон, камертон, ка-ме-ртон… Где же ты, где же ты, му-зы-кант… Рифмы никакой, конечно же. Как и результата. И если первое не слишком раздражало, поэзия – это все-таки не ее стезя и не ее работа так-то, то второе уже начало понемногу подбешивать. Не так как днем, нет – Йеннифер уже примирилась с тем непреложным и не поддающимся изменению фактом, что злиться на ведьмаков в целом – бессмысленно, на Геральта в частности – бесполезно и непродуктивно. Люди для них были и останутся – возможно, за редким исключением, пока еще, правда, никем и ничем не обозначенным и не подтвержденным – в первую очередь работодателями. Теми, кто дает заказы и порой их оплачивает. Иногда даже полностью. А остальное… ну, как получится. Согретая чужим телом постель – обычно на одну ночь. Чужое плечо рядом, меч, щит или лук – не более чем на одну схватку, да и то если ведьмак ввяжется в действо по собственной воле или не имея иного выбора. Материи иного рода – любовь, дружба, доверие, надежность… По отношению к людям? Едва ли. Хрупко и недолговечно, если судить с позиции тех, кто теоретически способен сравняться в долгожительстве с эльфами, а то и превзойти их. По отношению к другим – чаще всего или безразличие, или напряженность. По отношению к себе подобным… кто их знает, этих немногочисленных обитателей и воспитанников старой крепости, они друг друга называют братьями, да, и станут один за другого плечом к плечу, спиной к спине против общего противника, но – что связывает их на самом деле? Что-то искреннее и настоящее, основанное на остатках не до конца вытравленных эмоций? Или же просто чистая, холодная, расчетливая верность чему-то общему, что однажды объединило их против воли, впоследствии превратившись в странные, необъяснимые узы того, что, может быть, и можно обозначить словом «дружба»… Но то – ведьмаки. Те, о ком никогда не было известно, сколько они способны прожить, потому что да – ни один не умирал в своей постели. Те, кто вышел из простых человеческих мальчишек, брошенных, отданных обманом, похищенных (тоже возможно, почему нет), ставших расплатой по Праву Неожиданности. Те, кто так близок к обычным людям – и так неизмеримо далек от них. Те, кого тоже порой считают монстрами – просто разумными, с которыми можно договориться, заплатить и избавить себя от чудовищ иного рода, побочного эффекта Сопряжения… …Впрочем, Йеннифер было сейчас не до того, чтобы интересоваться тонкостями ведьмачьего склада ума. Да и сами ведьмаки (точнее, один конкретный) беспокоили ее лишь постольку-поскольку, да и то по единственной причине, даже не с ними (почти) связанной. Лютик. Один из тех хрупких и недолговечных, что на свою беду однажды пересекся с ведьмаком и пошел за ним следом. Даже не рядом. Хотя долгое время его это устраивало – многословного воспевателя ведьмачьих подвигов, упорно отказывающегося видеть в Блавикенском Мяснике только бездушного охотника на чудовищ. Вот и шагал на своих двоих возле задних лошадиных ног, всё время «за», лишь изредка «рядом», и почти никогда – «впереди». А потом и вообще – «прочь». Вот и ищи его теперь… а самое главное, зачем? Кому, если так здраво поразмыслить, он нужен? Ведьмакам – точно нет, чужой и безымянный. Цирилле – тоже даром не сдался, знакомства-то у них – всего две оставшиеся без ответа фразы. Геральту? Вспомнил о менестреле только на другой день, задал вопрос и удовольствовался кратким ответом, глядишь, так через пару-тройку дней и вообще выбросит из головы это назойливо-яркое пятно. В конце концов, не до барда сейчас. Так кому ты нужен на самом-то деле, Лютик?.. Йеннифер со стоном опустила голову на сложенные руки. Боги, она даже представить не могла, что так сильно устанет. Беспокойный сон опять сморил ее ближе к рассвету – она снова заснула прямо там, в лаборатории, обхватив руками безмолвный хрустальный шар и улегшись на него щекой. Кто-то – может быть, Геральт – на сей раз отнес чародейку в комнату, где она и очнулась уже ближе к полудню, лихорадочно ловя и пытаясь удержать в памяти непонятные тревожные обрывки то ли сна, то ли выдуманных встревоженным разумом видений, то ли подсказанных интуицией зацепок. Ничего конкретного – лишь вспышки. Кусочки. Несвязные детали. Как лоскутки разорванного полотна, по которым всей картины даже представить невозможно… перебинтованные ладони… лежащий отдельно рукав кафтана… алые складчатые полосы на темном дереве… нечеткое лицо в обрамлении золотисто-светлых волос – судя по фигуре, женщина… покачивающаяся в чьих-то сжатых пальцах цепочка с гладким золотым ободком… Последний образ почему-то зацепился в сознании и сейчас легонько, словно коготком, царапался то ли напоминанием, то ли укором. Может, это имело какое-то значение. Может быть, не значило ничего. Хотя нет… все, что хоть как-то имело отношение к пропавшему невесть где менестрелю, было важно. Любая деталь, любая мелочь – даже непонятная. …Лютик, Лютик… почему с тобой все не слава богам, а? Чародейка понимала, что вопрошать как Лютика, так и тех самых вышеупомянутых богов просто бессмысленно – первый все равно не ответит, вторые, если существуют, не прислушаются. Некогда им. Своих дел полно – расставлять на шахматной доске Бытия послушные фигурки да передвигать их веселья ради. Куда там – искать закатившуюся сбитую пешку… Эх… Йеннифер закрыла глаза, прижимаясь щекой к прохладному шершаво-гладкому хрусталю и лениво перебирая в памяти последние события… …Итак, в тот день (точнее, ночь), когда обнаружилось отсутствие Лютика, около полудня она проснулась, вышла в трапезную и, не требуя и не ожидая разрешения, обратилась к магии, чтобы помочь нескольким особо непослушным обломкам занять прежние места в разбитых стенах. Седоусый ведьмак мрачно помалкивал, но замешивал скрепляющий раствор. Рыжебородый, держа ведро с раствором в руке и нанося содержимое по линии проломов, ворчал что-то ругательное, балансируя на верхней площадке высоченных, наскоро возведенных возле стены лестничных подпорок, детали которых держались даже не на честном слове, а буквально на щепочках… как эта конструкция еще не развалилась, Йеннифер не понимала, но на всякий случай молча подстраховывала ведьмака левитационным полем. Варток возился возле камина, от которого доносился непонятный, но вполне аппетитный аромат жареного мяса (Йеннифер надеялась, что ведьмак не уподобится одному из ее знакомых почивших рыцарей и не соорудит обед из бренных останков монстров из Иномирья). Раненая рука по-прежнему была перебинтована, но теперь не находилась на перевязи, Варток уже достаточно свободно сгибал и разгибал конечность – похоже, легендарная ведьмачья регенерация сработала, стянув и связав воедино разорванные мышцы и сухожилия. Разрабатывать все равно придется, отстраненно подумала чародейка, поддав импульсом Силы в сторону подозрительно трещащей деревянной конструкции, для восстановления навыков фехтования да Знаков… впрочем, это уже не ее дело. Варток дважды отказался от лечения, в третий раз Йеннифер настаивать не стала – просто поблагодарила черноволосого ведьмака за содействие в попытках установить местонахождение пропавшего Лютика и больше о помощи не просила. Решила действовать самостоятельно… …Вот только времени на «самостоятельность» у нее было мало, вздохнула Йеннифер, ощущая, как мягко теплеет хрустальная поверхность под щекой. Геральт, с молчаливого согласия наставника и братьев самоустранившийся от помощи в восстановлении крепости, с того дня с самого утра пропадал с Цириллой на маятниках – княжна ухватилась за возможность то ли побыть рядом с названным отцом, то ли отточить свои приобретенные навыки. Может быть, и за то, и за другое, чародейка не вникала. Вникать пришлось самой Цирилле. Вот практически сразу же после обеда (жареное мясо, как выяснилось, принадлежало кабану, уже легче). Когда непередаваемо-мрачный Геральт, опрокинув в горло кружку эля, заявил, что теперь после полудня княжне предстоит работа над навыками иного рода: - Будешь ее учить, Йеннифер. - Разумеется. - Это был не вопрос. - Кто бы сомневался. - Эй, а меня никто спросить не хочет? - Прости, девочка, не в этот раз. - Но… - Геральт прав, Цири. Твоя Сила огромна, настолько, что даже сам Хаос способна повергнуть в… хаос. Если не обрести над ней контроль, не научиться управлять, ничего, кроме разрушений и смерти, она не принесет. Поверь мне. - Тебе? Ты хотела меня использовать!.. - Но она же и помогла тебе направить Силу, не забывай. - Геральт!.. - Скажи, ты видишь здесь кого-то еще, кто обладал бы магией почти в такой же мере, как и ты? - Н-нет… - Кого-то еще, кто способен обуздать Хаос и направить его мощь в нужное русло? - Нет… - Кого-то, кто… - Я поняла, Геральт. - Хорошо. Йеннифер, вам нужно какое-нибудь отдельное помещение для занятий? - Улица пока вполне подойдет. Скажи, когда будешь готова, Цири. - Она уже готова. - Геральт, она толком и не отдохнула! - Противник не станет ждать, пока она восстановит силы. Работайте с тем, что есть. - Ну ты и с… - Не надо, Йеннифер. Пойдем. Я… почти отдохнула. Судя по взгляду седоусого, действий своего воспитанника он не одобрял, но возражения, если таковые были, придержал при себе. Цирилла прятала руки за спиной, избегая смотреть на чародейку. Геральт, высказав свое охрененно важное и даром никому не сдавшееся (по разумению самой Йеннифер) мнение, тоже предпочел больше не тратить лишних слов, взглядов и жестов, закрывая тему обучения приемной дочурки. Раздражительный он какой-то, даже несмотря на непробиваемо-каменную физиономию, мельком подумала тогда чародейка, направляясь к выходу вместе с молчаливой княжной, с чего бы вдруг – не из-за исчезновения Лютика же, правда? Тем более что ограничился одним вопросом о местонахождении барда, никаких попыток найти его – в отличие от Йеннифер и Вартока – не предпринял, и выяснять, что же, леший его побери (нет, не надо), произошло с назойливым менестрелем, определенно не собирался. Впрочем, занятия с Цириллой ненадолго отвлекли чародейку от размышлений о пропаже Лютика. Понимая, что княжна, учитывая предыдущие события, вот так запросто на контакт не пойдет, Йеннифер навязываться с наставничеством не стала. Ограничилась лишь демонстрацией самых простейших возможностей контролируемого Хаоса – растопила снег на небольшом участке промороженной земли, затеплила маленький костерок, вылечила сбитые в кровь костяшки на руках Цири. Все это – без единого слова. Лишь поймав настороженно-благодарный взгляд княжны, Йеннифер, не дожидаясь вопросов, вкратце рассказала о Хаосе, балансе и контроле – то, что когда-то давно доводила до сведения испуганных своей силой и растерянных учениц Аретузы строгая ректоресса магической школы Тиссая де Врие. Говорить ли правду – о собственных сомнениях, о цене, что платят все будущие чародейки, пусть и не таким кровавым образом, на который сознательно пошла сама Йеннифер, о том, что ждет некоторых учениц в случае, если проводниками они окажутся хорошими, а вот контролеров из них не выйдет… о том, как Йеннифер – не так давно, если подумать – пыталась отговорить новых учениц Аретузы от следования по дороге без возврата, и как столкнулась с непониманием, с отказом от этого самого понимания, с неприятием со стороны тех, кто уже видел себя величайшими чародейками Континента, могущественными, непобедимыми, прекрасными… Говорить ли такую правду? Однажды – да, решила все-таки Йеннифер. Откровенность – плата за ложь, едва не приведшую к непоправимым последствиям для Цири, которую хотели использовать. Не только чародейка, как оказалось. Короли и маги. Дикая Охота. Каждые – в собственных целях. Если поползновения власть предержащих в какой-то степени понятны – наследница Цинтры все-таки, – да и магов понять можно – выбросы Силы у княжны такие, что, как оказалось, способны поставить под угрозу хрупкий баланс существования Сфер, – то вот Всадники из Морхёгга… …зачем Цирилла Дикой Охоте? Старшая Кровь, Дочь Хаоса, так назвал ее безымянный предводитель призрачных конников. Потомок самого древнего эльфийского рода. Принадлежащая им, шипел, разрывая кроваво-алое пространство чужого мира, голос из-под тяжелого уродливого шлема, больше похожего на останки черепа неизвестного чудовища. В тот раз Цирилле удалось закрыть Разлом… получится ли снова? Ведь Охота, почуяв близость желанной дичи, уже не отстанет. Да, Йеннифер знала о нежданной воспитаннице мало. Практически ничего – кроме того, что княжна очень могущественна и (вдруг!) важна для ведьмака, который всего пару лет назад так легко был готов отказаться от Ребенка-Неожиданности. Что он там сказал – скормил бы бруксе? Интересно, в курсе ли Цири относительно того, как ее нынешний защитник пытался всеми правдами и неправдами скрыться от Предназначенного (история с джинном произошла, как догадывалась теперь Йеннифер, в результате попытки Геральта избавиться от уз, что соединили его и Цириллу)? Едва ли… В одном чародейка была уверена. Цирилла, даже не подозревая о том, подвергалась смертельной опасности не с рождения, предъявления Права и даже не с момента зачатия. А с того самого дня, как ее мать Паветта только появилась на свет, уже будучи Предназначенной находящемуся под бременем проклятия рыцарю Дани из Эрленвальда. Потому что, как бы ни пытались несведущие смеяться над проделками и поворотами Судьбы, - узы, что связывают Предназначенных, закручивают вокруг себя такие водовороты, что не снились даже жертвам Седниной Бездны. Закручивают – и затягивают в свои воронки всех, кому не посчастливилось оказаться рядом… …Лютику вот чуть руки не сожгли. Только из-за того, что бард несколько лет провел возле ведьмака, который в свою очередь оказался связанным с разыскиваемой всеми, кому не лень, Цириллой… …Да. Полностью отрешиться от мыслей о пропавшем менестреле не помогли даже занятия с вышеупомянутой Цири. Именно поэтому после очередной попытки княжны обуздать непредсказуемый Хаос (Варток, успокойся, пожалуйста, лошади не пострадали, а то, что конюшенный навес в щепочки, так это ничего страшного) чародейка, наскоро поужинав, обосновалась в лаборатории. Надеясь, что ее выражение лица было достаточно красноречивым, чтобы отвадить нежелательных любопытствующих. Да, это ведьмачья крепость, и порядки устанавливать не ей, но… Здесь был человек. Посторонний, и все же не совсем бесполезный. Тот, о присутствии которого к закату вспомнила даже Цирилла – и заодно упомянула, что вскоре после разговора на мосту ощутила вспышку Силы, мощную, но настолько короткую, что княжна подумала, будто ей почудилось… …сказала бы сразу – возможно, тогда Йеннифер успела бы отследить направление перехода… Махать кулаками после драки бессмысленно, решила тогда чародейка. Кого-то в чем-то обвинять – не заметили, не поняли, упустили – непродуктивно, это очевидно. Оставалось рассчитывать только на собственные силы. И на помощь упрямого хрустального шара. А еще – на запечатанный в наскоро сооруженную из серебряного прута спираль осколок стеллацита, слабо, но настойчиво лучащийся неизвестной мощью Следа. Да, и камертон. Хрусталь-камень-металл. Шар, стеллацит, подвеска. С последней, кстати, что-то было не так, подумала Йеннифер, открывая глаза и со вздохом отодвигая от себя тяжелый кусок хрусталя, по-прежнему мутный и практически бесполезный даже несмотря на то, что чародейка вот уже которую ночь подряд засиживалась в лаборатории почти до самого рассвета. Образы пришли только вчера – те самые, неясные и обрывистые, тревожные и цепляющие то ли своей необъяснимой знакомостью, то ли равнодушной чуждостью. Гармония несочетаемого, неожиданная, странная и отчего-то пугающая. О том, чтобы сдаться, оставив исчезнувшего в неизвестности Лютика на милость – или наоборот, немилость – Судьбы, Йеннифер думала еще вчера… недолго. Потому что, черт побери, дева в беде – это действительно не о ней, и продолжать поиски следовало хотя бы для того, чтобы доказать, неважно кому, что столь внезапно ставший ей небезразличным менестрель был прав… …не был! Просто – прав, Йеннифер, и даже не смей применять прошедшее время к тому изменившемуся и в какой-то мере повзрослевшему Лютику, которого встретила в Оксенфурте!.. Он – есть. Просто пока неизвестно, где именно, вот и всё. Чародейка перевела взгляд на подвеску. Тонкие золотистые линии камертона лениво мерцали, разбивая нечеткий полумрак ведьмачьей лаборатории слабыми бликами. Словно подмигивали, посмеивались над неудачами Йеннифер, дразня не понятой пока информацией о чем-то неуловимом, спрятанном на виду и потому, по иронии, незаметным. Что-то было в этой подвеске, какая-то шероховатость, настырная и цепляющая – и нет, дело не в форме, не в ювелирной обработке гладких на ощупь, словно изысканный шелк, линий, но… Чародейка накрыла подвеску ладонью – что-то ускользало из памяти, что-то недавнее, неважное и одновременно значимое, ненавязчивое, нечаянное, отдаленно знакомое, словно легчайшее касание, ненамеренно оставленный след… шероховатость… россыпь крошечных точечных уколов, безболезненных, но различимых, как будто… - Чародейка. Она вздрогнула. Отдернула ладонь, одновременно отталкивая подвеску, отчего камертон, чуть проехавшись по столу, замер возле обернутого серебряной спиралью стеллацита. Чародейка вздохнула, в который раз мысленно перебрав в памяти все известные ей ругательства – её опять отвлекли в тот момент, когда иллюзия возможного ответа или намека на него была в буквальном смысле слова почти в руках… - Наставник, - отозвалась она, узнав голос, но не поворачиваясь к двери. - Весемир, - помедлив, проговорил седоусый ведьмак, сбежав по ступенькам и приблизившись к столу. Она кивнула. Имя было ей известно, равно как и ее собственное, без сомнения, – нежданному собеседнику. И все же чародейка откликнулась: - Йеннифер. - Йеннифер, - повторил ведьмак, остановившись возле стола. Садиться рядом, впрочем, не спешил. – Тебя не было за ужином. - Не думала, что кто-то это заметит, - хмыкнула чародейка. - Не язви, - спокойно ответил Весемир, ставя перед ней блюдо с остывшей запечённой конечностью какой-то птицы и внушительным ломтем хлеба, и кружку, доверху наполненную свежей холодной водой. – Сила Силой, а питаться тоже надо. Тем более если ты намереваешься опять всю ночь просидеть здесь. Слишком уставшая, чтобы чему-то удивляться, Йеннифер вгрызлась в сочное мясо, только сейчас в полной мере ощутив, насколько на самом деле голодна и насколько ей сейчас не до столового этикета. Она же была совершенно уверена, что завтракала… и обедала… вот только точно не помнила, когда именно. Вчера. Или позавчера. Сон, занятия с Цириллой, безуспешные попытки поиска ответов о местонахождении Лютика в упрямо-мутном куске безразличного хрусталя, сон, уроки магии с княжной, бесполезный шар, насмешливо мерцающий камертон, черный стеллацит в серебряных витках, мутные непонятные образы, сон… - Спасибо, - произнесла чародейка через несколько минут, когда в несколько неторопливых глотков опустошила кружку и обнаружила, что старый ведьмак до сих пор не ушел из лаборатории. – Спасибо, что… …что – что? Что не забыли о ее существовании? Что не прогнали прочь из крепости – полное право имели на это, так если подумать? Что пусть и без охоты, но приняли помощь, не отвергая и не отказываясь, хотя опять же, причин не доверять ей, пришлой и чужой, незваной и опасной, куда больше, чем поводов не проявлять видимой враждебности? За что – спасибо? Йеннифер не знала, как сказать. Как… не оправдаться, нет, об этом речи не идет. Но – как дать понять этим отстраненным от мирских перипетий обитателям старой крепости, что не желает чародейка им зла. Никогда не желала (долбодятел Геральт не в счет, но тут причины личного характера… Лютик, когда ты успел стать чем-то личным, кто бы сказал, а?). Здесь свой мир, свои правила и свой кодекс действий, свое отношение к людям и нелюдям, не общепринятое, не усредненно-благожелательное, не откровенно враждебное, а просто – нейтральное, но их собственное, с которым можно соглашаться или же нет, но ни в коем случае не отрицать права ведьмаков думать и поступать так, как они думают и поступают… …как объяснить, что она на самом деле понимает? Однако Весемир пояснений не требовал. Может быть, вопреки устоявшемуся мнению про недалекость и эмоциональную непробиваемость ведьмаков, все-таки тоже что-то осознавал в действиях нежданной гостьи. Может быть, наставнику обитателей Крепости Старого Моря таковое просто было неинтересно, если не отвечало и не согласовывалось с какими-то его собственными задачами. Может быть. Неважно. Или важно. Кто теперь скажет… - Спасибо, - повторила Йеннифер. Машинальным движением пальцев и коротким невербальным заклинанием очистила тарелку от жира, хлебных крошек и обглоданных почти дочиста костей. – Прости за конюшню. - Одно название, - пожал плечами Весемир, садясь на скамью напротив. – Лошади не пострадали, это главное. Успехи есть? - Пока небольшие, но мы только начали, - совершенно уверенная, что речь идет о княжне, ответила чародейка, отодвинув от себя опустевшую посуду. – Работы в любом случае предстоит много, непочатый край, но… все получится. Пусть и не родная кровь, но упорством и упрямством точно в Геральта. Старый ведьмак нахмурился: - Ты о ком? - О Цирилле, разумеется, - несколько недоуменно отозвалась Йеннифер. – У девочки большой потенциал, есть куда развиваться и расти, не только в плане ведьмачки, но и в отношении будущей чародейки… подожди, ты разве… - Вообще-то… - Весемир придвинул к себе хрустальный шар, несколько секунд смотрел в непроницаемую муть, затем покачал головой. – Не-а, чужое для меня это дело, магические штучки ваши, поисковые да заклинательные. Я о другом спрашивал. Получилось у тебя друга своего найти, чародейка? И снова Йеннифер вздрогнула. Осознавать Лютика другом где-то внутри себя, тем самым имеющимся в наличии сердцем и недоказанной душой, - все равно что хранить тайное знание, хрупкое и одновременно непоколебимое, но все-таки тайное, какое-то очень своё, понятое и принятое, недозволенное для чужого лицезрения. Другое дело – вот уже не в первый раз слышать об этом от тех самых «чужих», кто каким-то непостижимым образом увидел и догадался раньше. Сначала Варток, теперь Весемир… какое вам вообще должно быть дело, хотелось крикнуть чародейке, уставшей и вымотанной от бесплодных поисков. Какое вам дело, живите в своем обособленном мирке, я не стану больше лезть в него, но и вы не ломитесь в мой – в тот, где так внезапно и неожиданно даже для меня самой стало на одного значимого человека больше!.. Всё же ей удалось произнести следующие слова относительно спокойно: - Ты всерьез интересуешься, или так, разговор поддержать? - Йеннифер, - на суровом лице старого ведьмака не было даже намека на насмешку, - беседы «ни о чем» я не веду. Никогда и ни с кем, пустое это, время только зря тратить. И если не хочу знать ответ, то предпочту просто не задавать вопрос. Ну, так что? Женщина поднялась на ноги – резко, рывком, опираясь пальцами о стол и сгребая в ладонь насмешливые подмигивания золотистого камертона и непроницаемую черноту стеллацита в обрамлении серебра. Воспоминания о прохождении через След никак не желали исчезать – ломкие иглы слепящего света, впивающиеся в ладони осколки, чужая боль и полынная горечь, яростный вихрь и осознание неизбежной тьмы, за которой, возможно, больше ничего и нет. …Я тебя все равно найду. Только… постарайся остаться в живых к этому моменту, Лютик… - Это мое дело. - Уже не совсем, - Весемир смотрел на чародейку снизу вверх, не отводя внимательно-спокойного взгляда. – Каэр-Морхен для ведьмаков, это так. Но если здесь появляются другие, мы не остаемся в стороне. Врагов – гоним прочь и уничтожаем, друзей – привечаем и в определенной степени несем ответственность за их безопасность. Йеннифер стиснула зубы: - Ни я, ни Лютик не были для вас ни тем, ни другим. И воспитанник твой, Варток, уже сделал всё, что мог, для поисков и помощи, хотя сам и отказывается принять эту помощь от меня… понятно, не доверяет. Благодарю, что позволили воспользоваться лабораторией, о большем не прошу и не стану. Но Лютик – он… Старый ведьмак вздохнул – не тяжело, без раздражения, а словно с едва заметной снисходительностью наставника, в силу опыта желающего донести какие-то непреложные истины до непонятливого ученика, коего, похоже, напоминала Весемиру сейчас чародейка. - Он – твое дело. Он – твой друг. Да, это я уже слышал. Давай-ка проясним кое-что, Йеннифер. Во-первых, Варток не просит его вылечить вовсе не по тем причинам, которые ты себе навыдумывала. Дело не в доверии тебе или отсутствии такового. А ты, не забывай, потеряла много крови, пытаясь спасти Цириллу. Ты быстро устаешь, хоть и скрываешь это, помогая нам восстановить стены крепости и обучая девочку. Я не знаток в целительной магии, но все же понимаю, что затрат она требует куда больших, чем удержание на месте разваливающихся ремонтных лесов… кстати, спасибо тебе за это, Ламберт по крайней мере шею не свернул, хотя вполне мог. - Весемир… - Дослушай. Я редко речи такие толкаю, так что прояви уважение к старику. - Старик из тебя, как из меня невинная дева, - не удержалась от едкости женщина. - И все же постарше некоторых буду, - седые усы чуть шевельнулись, маскируя движение сложившихся в короткую улыбку губ. – Йеннифер, ты выкладываешься на учебе с княжной, уже которую ночь проводишь в лаборатории, практически не высыпаешься и со вчерашнего дня ничего не ешь. Варток – ведьмак. Его раны заживут, не сегодня так завтра, не завтра так еще через день. А тебе силы нужны на то, что в данный момент для тебя важно и значимо. Цирилла и твой друг. - Лютик. - Лютик, верно, - кивнул Весемир. – Это как раз «во-вторых». Так вышло, что он оказался здесь. Так получилось, что ты решила обратиться к нему за помощью, пока мы намеревались разобраться с Волет-Мейр своими способами. Так повернулось, что этот… Лютик, несмотря на страх, не сбежал с поля битвы, трусливо поджав хвост, а попытался выполнить твою просьбу, даже находясь буквально на волоске от смерти. Не будучи воином. Не обладая силой и навыками. От него не ждали ничего путного, и все же он оказался не таким уж и бесполезным, как представлялся изначально. И - да, этот человек тебе важен. Почему-то. Не нам судить и гадать о причине. А теперь сложи все вместе – и получишь ситуацию, в которой тебе не откажут в помощи. Если нужна, конечно же. Йеннифер вздохнула. Опустилась на скамью, уронила голову на руки. Проворчала из-под рукавов платья, со странным чувством облегчения и, как ни удивительно, благодарности: - Действительно, речь… долго готовился? - Упрямством Цири в Геральта, это точно, - усмехнулся собеседник. – В кого же она язвительная такая – не в тебя ли, чародейка? - Упаси боги… - женщина подняла голову, выпрямилась, стараясь не обращать внимания на непонятную вспышку тепла, похожую на… да, что-то подобное она ощутила там, в Оксенфуртских доках, когда некий менестрель вместо ожидаемых насмешек внезапно проявил понимание и участие, на несколько мгновений обнажив собственную уязвимость. – Не получается у меня, Весемир. Не работает маяк. - Шар старый… - седоусый ведьмак протер рукавом тяжелую подставку. – Ровесник мой вроде, если не древнее. Магии в нем никакой не осталось, наверное, вот и молчит. Йеннифер поднесла ладонь к лицу, разжала пальцы. Камертон и стеллацит, похоже, по негласному сговору с хрусталем неизвестного возраста откровенно издевались над чародейкой, категорически отказываясь демонстрировать что-то четче и ярче мутных расплывчатых картинок. Только, гады, подмигивали-поблескивали, словно точно что-то знали и дразнили – раз такая умная, догадайся, ну же, попробуй! Честно говоря, она бы не удивилась, будь это так. - Дело не в «возрасте» минерала, - всё же пояснила женщина. – И не в магии, моей собственной тут более чем достаточно. Просто… След этот. Непонятное в нем что-то. Чужое, - наконец, сформулировала она собственные ощущения, сведя их к одному слову. - Не Хаос? – если Весемир и встревожился, то виду не подал. - Хаос. Просто… не наш как будто. Йеннифер осеклась. Да. Именно. Вот откуда эта знакомость и одновременно чужеродность. Не от подвески они исходили, точнее, не только от нее. Мерцающий осколок стеллацита, впитавший в себя остаточную энергию Следа, был достаточно крепким, дабы с помощью оплетки из серебра ее сдержать, но не настолько сильным, чтобы полностью подавить излучаемую мощь. Ту, что должна была ощущаться как чуждая магия перехода, не похожая ни на один известный Йеннифер способ создания порталов. Но все же… поразительно то, что эту магию чародейка на самом деле узнала. Сразу. Просто – то ли не смогла, то ли не захотела признать. Потому что сама столкнулась с ней. Недавно. Когда Цирилла сначала затянула, а затем вытащила себя, Йеннифер и Геральта из Разлома… …вот почему молчит шар. До Йеннифер, наконец, дошло. И понимание это было не то чтобы радостным. - ***…!!! – чародейка припечатала ладонь к ни в чем не повинному, как оказалось, хрусталю. Иначе злость от собственного бессилия выразить она не могла. Потому что… - Осторожно!.. – Весемир вскочил со скамьи, рванул чародейку за рукав, притянул к себе, одновременно накладывая защитный Знак на обоих. Вовремя. Ибо нех***, отстраненно думала пару минут спустя Йеннифер, когда слепящее свечение угасло, а искры хрустальной пыли медленно и величаво осели на пол, укрывая переливчатым мерцанием грохнувшиеся с обвалившихся полок тяжелые фолианты, темно-маслянистые лужи эликсиров из разбитых склянок, бывшие когда-то ступкой глиняные черепки и несколько невесть откуда взявшихся ржавых мечей, которым так-то место в оружейной… Ибо нех***, крутилось в голове в течение следующей вечности, пока чародейка, неспособная вырваться из душащих щупалец осознания своей бесполезности и беспомощности, просто сидела на скамье, наблюдая и одновременно словно бы не видя, как, разбуженные грохотом и мощным сотрясением, наверняка безвозвратно разрушившим так и не отремонтированные полностью стены, в лабораторию ворвались Цирилла, Геральт, Варток, рыжебородый… как там его, Ламберт вроде бы… Ибо нех***, запоздало осознавала она то, о чем должна была догадаться – а не догадаться, так подумать о возможных последствиях – заранее. Хотя бы за секунду до того, как, поддавшись вспышке злости на саму себя, необдуманным действием привести в соприкосновение все три составляющие поискового маяка. Потому что, когда из развернутой для удара ладони на хрустальную поверхность выскальзывают дважды (!) пропитанный энергией Разлома стеллацит и золотистый камертон, обернутый невидимой вуалью магии иного, но тоже очень знакомого характера, а ко всему этому в довесок добавляется импульс эмоциональный, спровоцированный собственным не самым слабым выбросом Силы (как же ты была права, Тиссая, когда настаивала на контроле…)… …короче, то, что уцелела Йеннифер – целиком и полностью заслуга Весемира. То, что не разлетелась к чертям лаборатория и не обрушилась вся крепость – иначе, как чудом, не назвать. Вот только чародейке было ни до благодарностей, ни до чудес. Может быть, где-то в сознании и крутилась мысль, что Йеннифер надо бы испытывать отголоски угрызений совести, принести извинения, объяснения, предложить помощь. Может быть, ей следовало сейчас восстанавливать полки, поднимать левитацией тяжелые книги, магией собирать мельчайшие пылинки хрусталя, что когда-то были шаром на серебряной подставке. Может быть, на самом деле никто из присутствующих не нуждался ни в объяснениях, ни в помощи, и достаточно было просто уйти, оставив лабораторию на попечение тех, кто разбирался в этом больше – разъяренного Ламберта, встревоженного Вартока, странно спокойного Весемира и мрачно-молчаливого Геральта… уйти, взяв за руку перепуганную растерянную Цириллу, решившую, что это опять она натворила дел, отвести девочку в ее комнату, поговорить, успокоить… Может быть. Вместо этого Йеннифер просто сидела на скамье. Думала о том, что поиски завершились абсолютным провалом, и что, будь чародейка хоть чуточку сообразительнее, вообще не стоило и начинать, потому что они изначально были бесполезны. Возможности поискового маяка велики, но не безграничны, в пределах Континента обнаружить цель можно, в пределах мира – тоже скорее всего… Йеннифер молчала. Вспоминала. Теплый васильковый взгляд. Горькую улыбку на дрогнувших губах. Блики темной меди на перепачканном лбу. Жалобный стон сломанной лютни. Винно-сливовый проблеск за окном борделя. Огонек яшмы в обожженных ладонях. Моргала – часто-часто, от попавшей на ресницы хрустальной пыли, которая почему-то так полностью и не осела, хотя вроде должна была. Пыталась прогнать странный туман, из-за которого четкие ранее очертания предметов и фигур вдруг задрожали и расплылись, дробясь в глазах на мелкие острые кристаллики… …То, что плачет, она поняла не сразу. Следующий день Йеннифер запомнила плохо. Или не запомнила совсем. Только обрывки – как те самые бессвязные образы из хрустального шара и расколотых реальностью снов. Вот она в лаборатории, наклоняется и поднимает с пола камертон и стеллацит, стискивая их в ладони так, словно это величайшее сокровище во всей Сфере, право на обладание которым есть только у нее. Вот Цирилла, обхватив женщину за запястье, тянет ее к лестнице, за дверь, через подернутый мутными пятнами факелов коридор, в холодную переливчатую ночь навстречу упоительно чистому воздуху, звенящему оглушительной тишиной. Вот происходит что-то непонятное – снег, всего секунду назад покрывающий практически отвесный склон, дрожит и срывается тяжелыми складчатыми пластами, затихая где-то далеко внизу в долине глухим рокочущим грохотом недовольной потревоженной стихии. И больше ничего вокруг – только темнота, темнота, темнота… И звезды. Далекие, равнодушные, холодные. Такие неожиданно яркие, что колет в глазах. От звездного света, конечно же. Других причин нет. Она же не девочка, не истеричная малолетка какая-то, чтобы вот так расстраиваться. Было бы из-за чего, правда? Было бы из-за кого… …придурок-рифмоплёт… Вот она в комнате. То ли спит, то ли бредит, непонятно. То ли видение, то ли сон, то ли еще что. Обрывки-лоскутки, вспышки-осколки, образы-краски. Знакомое лицо – чуть более взрослое разве что, вместо неряшливой щетины – аккуратная бородка и усы, а глаза те же, веселые, теплые, насмешливые. Знакомая фигура – чуть более яркая, чуть более нарядная, может быть, слегка вычурная, но все такая же прямая и статная, легкая и гордая. Небольшой предмет странных очертаний – словно несколько шаров один внутри другого, вращаются каждый с собственной скоростью, по собственному направлению, будто насаженные на невидимые независимые оси, и все это опоясано обрамлением из плоских золотистых колец… вспышка, свет, секундное ослепление… гладкий ободок на цепочке… …темнота. Снова. Мокрая подушка. На пальцах горят мелкие саднящие порезы, слабо светятся густо-медовые капли масла от ожогов, которому так и не суждено попасть к адресату по назначению. Завтрак. Обед. Занятие с Цири… было, нет? Йеннифер не помнила. Вместо пузырька с маслом в кармане платья – невыносимо тяжелый камертон и неподъемный стеллацит. …Возможности поискового маяка велики, но не безграничны, в пределах Континента обнаружить цель можно, в пределах мира – тоже скорее всего. Но вот за границами Сферы… …- За границами? Почему ты так решила? Йеннифер покачала головой. Отвечать не хотела, да и смысла в том не видела. Если она права, Лютик исчез безвозвратно, не оставив даже ниточки, за которую можно было бы ухватиться. Искать менестреля, не имея ни малейшего представления, где и куда его выбросило… и выбросило ли вообще, а не разжевало, проглотило и переварило это нечто, пока что безымянное, но мысленно обозначенное чародейкой Разломом Иномирья… - Переход, - все же отозвалась Йеннифер. – Такой же, как открывала Цири, выгоняя Волет-Мейр в другую Сферу. Рисунок магии практически идентичен, только, если продолжить параллель с картиной, краски этого Следа не в пример ярче. - И у кого ты нахваталась подобных сравнений… - Прошу, заткнись. Геральт замолчал. То ли решил не спорить, то ли понял, что вопрос вот совсем неуместен и несвоевременен. Тем более что ответ – очевиден. …В трапезной было темно. Темно настолько, насколько подобное вообще было возможно при окнах, наглухо запечатанных деревянными щитами, которые напрочь перекрывали доступ даже малейшей толике света – в данном случае, ночного. Того самого, равнодушно-холодного и далекого, который струится с бесконечно высокого небесного купола в игольчатой россыпи звёзд… для Йеннифер даже это сейчас было чересчур ярко. Неправильно и непривычно. Щиты поставила она сама, когда после вечерней трапезы немногословные ведьмаки и отчего-то притихшая Цирилла разошлись по тесным каморкам, по недоразумению называемым комнатами… к утру эти своеобразные ставни исчезнут, снова заняв свое место и назначение столешниц на грубо сколоченных подпорках – так что конечно, с каменного пола, пропитавшегося кровью недавней битвы за жизнь и душу Цинтрийской княжны, ведьмакам и девочке есть не придется, но… …но сейчас Йеннифер зачем-то была нужна темнота. Вот такая, пусть даже и искусственная. Непроглядная и слепая, в которой только шорох многочисленных крысиных лап изредка напоминал о каком-то существовании жизни. Да, разумеется, за пределами этой тьмы, за полуразвалившимися ступенями каменных лестниц, пронизанными сквозняком коридорами и полусгнившими дверными створками спали, каждый в своем уголке, ведьмаки и уставшая за день Цирилла – но это было, по ощущениям чародейки, словно бы где-то там, где-то даже не рядом, где-то в иных границах, в иных правилах и измерениях, не имеющих к Йеннифер ровным счетом никакого отношения. Ей просто хотелось темноты. Ненадолго. Всего лишь до рассвета. Завтра проснется новый день, и она должна быть к этому готова. Противники, как пусть грубо, но правильно сказал Геральт, ждать не станут. Учиться предстоит не только Цирилле – контролю над телом, контролю над Хаосом. Свои уроки ждут и ведьмака, что едва ли об этом сейчас подозревает – уроки, о сути которых у Йеннифер не было ни малейшего представления, кроме отчетливого осознания их обязательного наличия. Учиться будет и она. Тому, как вернуть привязанность Цириллы. И, может быть – но не точно и не обязательно – доверие Геральта. И еще… …Хаос никогда не спишет тебя со счетов. Уж в этом-то я уверен… Хорошо, что в темноте не видно, как звёздный свет колет глаза. Можно на короткое время позволить себе быть не могущественной чародейкой, а обычной той «собой», которую однажды сумели разглядеть и понять… - Ты почему не спишь? …было бы можно, если бы у этого гребанного Геральта из Ривии существовало хоть какое-то понимание чужих границ, подумала Йеннифер, быстрым движением ладони стирая с глаз последствия воздействия невидимых звездных лучей. Успела буквально за мгновение до того, как в кромешной тьме вызывающе ярко вспыхнул огонек затепленной свечи в маленькой плошке. Чародейка зажмурилась, сердито мотнула головой, несколько раз моргнула, приспосабливаясь к нежданному вмешательству нахального света. Слепящая в первые мгновения яркость снисходительно рассеялась в пространстве мягким золотистым ореолом, выхватывая из темноты очерченный размытыми границами световой круг. - Тот же вопрос могу задать и тебе. Геральт сел напротив, придвигая к чародейке кружку с чем-то крепким, судя по запаху. - Выпей. Не помешает. - Еще чего. - Хочешь, чтобы я ушел? Если бы у чародейки оставались хоть какие-то силы на удивление, она, наверное, поддалась бы этой эмоции, обратив внимание на спокойного и, вопреки ожиданиям, даже не раздраженного и не разозленного происшествием в лаборатории ведьмака. Может быть, в желтом взгляде она заметила бы что-то помимо привычного непроницаемого равнодушия – например, то самое затаенное беспокойство, в наличии которого обычно то ли сомневаются, то ли просто не хотят признаваться. Может быть… которое уже «может быть» по счету за эти дни? Силы следовало беречь для другого. На игры в «угадай-что-чувствует-и-о-чем-думает-Геральт-из-мать-его-Ривии-и-чувствует-или-думает-ли-вообще» не было ни времени, ни желания. Поэтому Йеннифер просто пожала плечами: - Это твой дом. Не мне диктовать, где тебе следует сейчас находиться. - Ты нашла Лютика? В этом весь Геральт. Или молчит, или сразу бьет по больному, прикусила губу Йеннифер, стискивая в ладони свое крошечное сокровище, важность которого не собиралась объяснять тем, кто не настроен на понимание. - А не пошел бы ты… спать? - Йен, прекрати. Он ведь и в самом деле пропал. - Поздравляю, до тебя наконец-то дошло! – все же повысила голос чародейка. - Будь спокоен, искать его я больше не намерена, так что с завтрашнего дня всё мое время принадлежит Цирилле. Но хотя бы сейчас ты можешь оставить меня одну?! Уголок так хорошо знакомых губ чуть дернулся вверх: - Еще чего. …да, похоже, Весемир прав. Что Цири, что Геральт, одинаково упрямые – яблочко от яблоньки… Она сдалась. Положила руки перед собой, раскрывая ладони и позволяя золотым линиям и серебряным виткам выскользнуть на единственный в трапезной стол, которому посчастливилось избежать участи временных оконных ставен. Вздохнула. - Лютика НЕТ, Геральт. Ни здесь, ни на Континенте. А за границами Сферы я найти его не смогу. - За границами? Почему ты так решила? - Переход. Такой же, как открывала Цири, выгоняя Волет-Мейр в другую Сферу. Рисунок магии практически идентичен, только, если продолжить параллель с картиной, краски этого Следа не в пример ярче. - И у кого ты нахваталась подобных сравнений… - Прошу, заткнись. В трапезной было темно. Тихо. Тишина смыкала холодные объятия, почти ощутимо сдавливая, ломая ребра – так, что простой вздох причинял боль. Йеннифер опять накрыла ладонью бесполезные теперь линии и витки, впитывая крохи тепла – слабые, отчаянные, последние напоминания о человеке, когда-то дарившем это самое тепло другим. Безвозмездно и безвозвратно, что бы там про него ни думали и ни говорили. - Йен… - Ну что? - Ты уверена, что не сможешь его обнаружить? - Какое тебе до этого дело? Нет Лютика – нет проблем. Никто не сболтнет лишнего. Никто не будет тащиться следом за тобой в очередном поиске проблем на свою задницу и твою голову. Никто не станет задерживать поход, проситься на Плотву, потому что от долгих пеших путешествий болят и сбиты в кровь ноги. Никто не будет вляпываться в проблемы, вынуждая тебя отвлекаться от основной цели, никто… - Йен!.. - Да?! - Ты действительно так плохо обо мне думаешь? - А разве я не права? - Послушай… - кажется, в голосе ведьмака проскользнуло то ли недовольство, то ли напряжение. – Да, Лютик та еще заноза, тот еще балабол и ходячая неприятность, но… он все-таки… Йеннифер резко подалась к Геральту и зажала ему рот ладонью. - Не смей, - прошипела она. – Даже. Не произноси. Этого. Слова. Потому что так – не поступают. Не выкидывают из своей жизни, не гонят прочь только потому, что больше не на ком было сорваться. Не забывают на гребанные месяцы или годы, а если ищут, то лишь потому, что действительно скучают и хотят увидеть. И не вытаскивают из одних проблем, чтобы тут же зашвырнуть в новые!.. …что-то вспыхнуло в глазах Геральта. Что-то, не виденное раньше. Не вина, нет – ведьмак едва ли на подобное способен. Не признание собственной неправоты – от Белого Волка и этого не дождешься. Не уязвимость – слишком по-человечески было бы. Но все-таки что-то, чему названия Йеннифер пока не знала, но что заставило ее замолчать, отдернуть руку и выпрямиться. - Не произноси этого слова, - повторила чародейка уже тише. – Лютика уже нет. Так хотя бы память его не оскорбляй тем, во что сам не веришь. Геральт не ответил. Даже головы не наклонил. Но – на секунду – огонек свечи высветил в желтых звериных глазах что-то… живое, наверное. Йеннифер поднялась на ноги, шагнула в сторону, скрываясь за границами размытого светового круга. Геральта она видела отчетливо, и не тешила себя фантазиями о том, что темнота надежно спрячет ее саму от ведьмачьего взора, коему не преграда даже непроглядный мрак. Правда, эту способность, усиливающую и без того острое зрение, Геральт получал временно и посредством эликсира, который сейчас не использовал – в противном случае выглядел бы ведьмак куда более жутко… необходимости не было, следить в данный момент за кем или чем-либо, подумала чародейка, наблюдая за недавним собеседником. Не самый спокойный у них вышел разговор. Не лучшее начало для налаживания хотя бы терпимого взаимодействия… Ведьмак тем временем, к полной неожиданности Йеннифер, потянулся к оставленному на столе камертону, поднял, повертел в пальцах. Нахмурился почему-то. Чародейка, вздрогнув, шагнула обратно, намереваясь отобрать подвеску… однако следующие слова Геральта заставили ее на непростительно долгое мгновение застыть на месте: - Варток только камертон нашел. А кольцо тогда где? …покачивающаяся в чьих-то сжатых пальцах цепочка с гладким золотым ободком… - Ты уверен? – она едва услышала собственный голос. – Уверен, что кольцо… тоже было? - Йен, со зрением и памятью у меня пока все в порядке, - отозвался ведьмак, по-прежнему изучая золотистую подвеску. – Еще в Оксенфуртской тюрьме заметил, оно за пуговицу на вороте рубашки у Лютика зацепилось. - И ты говоришь об этом только сейчас?!! - Я же не знал, что это может быть важно… Эй!.. Причиной восклицания стала сама Йеннифер, метнувшаяся к столу и выхватившая камертон из руки Геральта. Золотой ободок из видений. Подвесок было две, и черт бы побрал чародейку, почему она сама об этом не вспомнила?! Видела же, обе – и камертон, и кольцо, в сознании зацепилось только очевидное первое, связанное с музыкой и, значит, непосредственно с менестрелем, второе же… - Да чтоб тебя ***, твою ж *** за *** на***!!! – от души выругалась чародейка, даже не пытаясь сопротивляться одновременно ярости, облегчению, злости и вновь затеплившейся, словно вот этот свечной огонек, надежде выяснить хотя бы, куда забросило сгинувшего менестреля… а если повезет, то и найти его. Живым. И желательно невредимым. Если очень и очень повезет… Геральт негромко хмыкнул: - Только при Цирилле не повторяй, ладно? Она же… - …сама кого хочешь пошлет куда надо и не надо, и не такими словами! – обернулась к ведьмаку Йеннифер. Вспышка воодушевления стремительно гасла, и чародейка в попытке поймать ускользающий буквально сквозь пальцы шанс, что неуверенно поблескивал золотыми линиями на дрожащей цепочке, сжала ладонь и поднесла ее к губам, ловя и запечатлевая в памяти тот образ магического «рисунка», известный по изменчивому Хаосу уже этой Сферы. Еще один След – не в пример первому слабый, не улавливаемый вибрацией ведьмачьих медальонов, Варток бы сказал. Другой – такой, словно не сам камертон являлся источником Следа, но довольно долгое время находился рядом и принял на себя часть магических «штрихов», как отпечаток еще не высохшей краски. Вторая подвеска. Кольцо. Активированный извне источник хорошо знакомого Йеннифер излучения. Носил ли его Лютик по собственной воле – неизвестно. Может быть, не знал. Может быть, догадывался. Но, скорее всего – учитывая сказанное менестрелем в Оксенфуртском трактире – просто мог считать подвеску чем-то вроде опознавательного знака среди безымянных «своих», тех, кто оставался за кулисами, тайно обеспечивая поддержку в спасении эльфов. Сейчас это не главное. Или главное – но не сейчас. Важно другое, думала чародейка, шепча полузабытую формулу обнаружения утраченного. Важно то, что камертон связан Следом с кольцом. А кольцо наверняка осталось у Лютика. Поисковая магия. Маяк. - Тебе лучше уйти, Геральт. - С какого перепугу? - С такого, что я намерена совершить глупость, втягивать в которую тебя не хочу. Ведьмак поднялся на ноги, с грохотом отодвинув скамью. Йеннифер уже видела подобное выражение желтых глаз, и да – понимала, что это значит. Геральт определенно недоволен непониманием ситуации, стремлением чародейки самостоятельно и осознанно отправиться черти знают куда (то есть, не знают, или знают, но потому, что это их собственное место обитания) и полным игнорированием как его присутствия, так и возможности попросить помощь… - Ты сказала, что больше искать не будешь. …Ах, да, и несоответствием ранее сказанного нынешним действиям. Понять можно. Но извиняться чародейка не собиралась. Менять решение – тоже. Тем более, обещания она пока не нарушала, сказала же – с завтрашнего дня. А сейчас хоть и ночь, но пока не полночь, поэтому теоретически «завтра» еще не наступило. - Подумай лучше о дочери. - Как раз это я и делаю, - Геральт схватил Йеннифер за запястье, развернул, притянул к себе и обхватил за плечи, наклонив голову и удерживая ее взгляд на одной линии со своим. – А ты лучше сядь и выпей. …очень долго потом чародейка, вспоминая этот день (точнее, ночь), пыталась, но так и не могла понять, почему все же послушалась. Почему подчинилась решительному требовательному голосу, позволила усадить себя обратно на скамью, покорно сомкнула дрожащие пальцы вокруг кружки, наклонила, сделала глоток… закашлялась, едва не задохнувшись, выронила на стол золотой камертон, тут же исчезнувший в ладони ведьмака… - Успокоилась? - Думаю… - процедила чародейка сквозь зубы, поняв, что до подвески ей теперь по-хорошему не добраться, а Силу применять рискованно, ведьмаки горой за своего собрата станут, если Цирилла не вмешается раньше… - Думаю… что прочнее, твой лоб или эта кружка? Или из одинакового дерева сделаны? Ведьмак был серьезен: - Еще успеешь проверить. - Отдай подвеску. - Сначала скажи, что будешь с ней делать, - голос звучал холодно, но в глазах, странно противореча тону, светилось то самое непонятное и безымянное, словно напоминание о том, что Геральт ведьмаком был не всегда. – Если портал, то куда хочешь пойти, когда собираешься вернуться и намереваешься ли возвращаться вообще? И если не вернешься, где искать того, кто обучит Цириллу контролю над Хаосом? Йеннифер мотнула головой. А чего она, собственно говоря, ожидала – того, что Белый Волк обнажит оба меча и торжественно заявит, что не отпустит чародейку хрен знает куда в гордом одиночестве? Цири. Разумеется. И ведь она, черт подери, понимала! Соглашалась, и, даже не напрашиваясь в столь странную семью, готова была следовать вместе с ведьмаком и княжной, подчиниться еще не установленным правилам не начатого пока путешествия в неизвестность. Готова была отказаться действительно от многого, что когда-то являлось – и считалось – неотъемлемой частью ее прошлой жизни. Вот только, как выяснилось, перечеркнуть собственную столь внезапно проснувшуюся человечность не так-то просто. Особенно если тот, кто невольно разбудил ее, сейчас находится неизвестно где и наверняка нуждается в помощи. Если еще жив, конечно же. - Ты же знаешь, что у тебя не получится открыть портал. Способностью пробивать границы между Сферами ты не обладаешь, а использовать Цириллу снова я не позволю. - Знаю. - Тогда зачем тебе подвеска, Йен? - Просто… - чародейка вновь выпрямилась, порывисто и нервно, отступая в темноту и надеясь успеть это сделать до того, как предательские мокрые дорожки снова поползут по щекам. – Просто я хочу быть уверена, что… что… - В чём? – неожиданно мягко проговорил Геральт, тоже поднимаясь на ноги. - В том, что использовала… все возможности для поисков… Лю…ти…ка… Она все-таки не выдержала. Всхлипнула, спрятав лицо в ладони и мотая головой. Чертов ты менестрель, ну что ты со мной сделал, как разглядел ту, кого я так долго и так успешно прятала, забывая, стирая и уничтожая любые воспоминания о маленькой девочке, просто желающей быть нужной кому-то и искренне не понимающей, за что ее так презирают? Как ты смог… как ты вообще посмел, Лютик, и почему я позволила это тебе? …Такова моя работа – примерять на себя чужую шкуру… Я тоже боюсь… - Йеннифер? Будто что-то поняв, или же просто услышав сдавленные рыдания, прятать которые было уже бесполезно, Геральт подошел к чародейке, безошибочно проламывая темноту, остановился напротив. - Йен… - Иди к лешему. - В другой раз. Случившегося дальше не ожидали оба. Ну, может быть, почти не ожидали. Или почти оба, это как посмотреть. Или не посмотреть – темно же. …то есть, объятия, внезапные, какие-то неловкие, но осторожные и крепкие, для Йеннифер, конечно, стали сюрпризом, а вот со стороны ведьмака, похоже, являлись действием хоть и спонтанным, но определенно запланированным, пусть и в самый последний момент перед его непосредственной реализацией. К неожиданности самой чародейки, отвечать она не стала, но отталкивать Геральта тоже не торопилась. Просто – замерла в кольце знакомых рук, на несколько секунд позволив себе поддаться призрачному и ненадежному ощущению защиты и спокойствия. Связанные – Предназначением, Желанием… что в этих узах настоящего, и есть ли оно – или же это всего лишь очередная насмешка Судьбы над игрушками, которые так весело и просто столкнуть на одной дороге, выбив походя с пути ту маленькую и незначительную пешку, которая… …которая – что? То единственное на самом деле настоящее? Дружба – предложенная, отвергнутая, подаренная… …Чертов Лютик. Ну как же так, а?.. Где-то на этой мысли погас трепещущий огонек свечи, и вернулась темнота. - Геральт? - Тшшш. Слышишь? Нет. Сначала она почувствовала. Яростное дрожание медальона на груди ведьмака. Потом – увидела. Отголоском, отблеском, коротким и мощным - как, вспарывая непроглядную тьму, сверкающей кистью невидимая рука вдохновенного художника начертила в пустоте идеальный по форме овал, объятый свернувшимися в огненную воронку языками пламени, что переливались причудливыми переходами цветов всех оттенков от золотого до пурпурно-алого. Затем… Затем, когда мрак и тишина вернулись, Йеннифер услышала. Шёпот. Едва различимый. И не поверила. - Чёрт… темно-то как. Словно у циклопа в ж… - Даже знать не хочу, как тебя туда забросило. - Хм… я вообще-то хотел сказать «в желудке». - Одно другого не исключает… Подробности? - Ты непоследователен, знаешь ли. - Зато ты у нас образец логики и смысла… всё-всё, молчу, извини. - Бесполезно. Нас обнаружили. - Ох, твою налево… - Не беспокойся. Опасности нет. - Уже настроился? Быстро ты. - Не в этом дело. Просто… запах… - А, понял. Сирень, крыжовник, все такое. Ну, хоть что-то должно оставаться константой… та-а-а-а-ак, подожди-ка, это ведь... Да быть того не может. Или - все-таки...? Йеннифер не стала ждать неизвестно чего. Вырвалась из объятий опешившего Геральта, шагнула навстречу шёпоту, все еще не веря, боясь поверить, отчаянно надеясь, что не обманулась очередной иллюзией. Потому что узнала След, оставленный пламенной воронкой. И узнала один из голосов, услышать который уже не ожидала. Различая в повисшей тишине теперь только собственное дыхание и лихорадочное сердцебиение, она неуверенно вопросила в темноту: - Бард? Пауза длилась секунды три. Йеннифер показалось, что прошла не одна вечность. А потом тьма отозвалась недоверчиво-радостным, теплым и таким знакомым: - Ведьма? ***