Темные коридоры

Комиссар Августин Мерцелиус. - В общем, был у нас такой парень, на последнем курсе,- начала рассказывать Нир, которая сейчас лежала на моей кровати,- Блондин, голубые глаза, высокий, сильный... Короче, от него половина девок на факультете дрожала. Ну и я в том числе, чего таить. Сам же знаешь, шестнадцать лет, гормоны... - Более чем представляю.- согласился я. Уж мне ли не знать, что такое шестнадцать лет. - Ну в общем. Заинтересовала я его чем-то. Начали там разговаривать, он меня до жилкорпа провожал... Остальные смотреть на меня начали с тихой завистью, но мне как-то плевать было. Так вот, парень этот курил еще. У нас это тогда считалось, что это по взрослому, курить. А я боялась, что он во мне девчонку мелкую видит. Вот и попросила его однажды, чтобы он мне дал закурить. Он и дал,- на этих словах Ниринта приложила правую ладонь к лицу, прикрывая глаза,- Ты бы меня видел тогда... Я так кашлять начала, от этой дряни, что думала, сейчас легкие выкашляю свои. Мерзость та еще. Потом вообще плоховато стало, так что пришлось еще гулять, чтобы дежурные в жилкорпе ничего не увидели. С тех пор, кстати, и не курю. Но он попытку оценил, да... Потом, незадолго до своего выпуска, пригласил к себе в комнату... Ну и в общем, стал он моим первым. А потом его расстреляли. - Внезапное окончание истории.- произнес я, не ожидав такого поворота в рассказе,- И за что, позволь узнать? - Запрещенная литература,- с нескрываемым презрением сказала комиссар,- У него была книга, где было написано, что всю верхушку планеты нужно свергнуть и казнить, заменив ее на правительство военных, которые смогут позаботиться о народе, сдерживать "больших собственников" и расформировать частные банки. - Ммм, военная хунта. Прекрасная идея.- проговорил я с нескрываемым сарказмом. - Хунта? Это что вообще?- удивленно спросила женщина, приподняв правую бровь. - Это типа... Как бы сказать...- начал думать я, пытаясь быстро подобрать нужные слова,- Когда группа военных решает, что они самые умные, свергают власть и пытаются править самостоятельно. Выходит... хуево. - А... Стратократум,- дополнила Нир. "- Власть военных." - Понятно. Это у вас так на Глерациане называют? - Да, слышал несколько раз от некоторых, вот и приелось. - Знакомо. В общем, я эту книгу и нашла... Как раз в тот день, пока он в душ ходил. Рассказала все преподавателям... Потом месяц торчала на допросах. Пытались выяснить, не в сговоре ли я с ним. Могу их понять, хотя и не сильно приятно было. Можешь себе представить - приходишь ты такая, шестнадцатилетняя девчонка, сдавать неблагонадежного курсанта, а тебя заставляют в подробностях описывать, как ты с ним трахалась. А то мало ли... Так, не ржать мне тут! Я попытался прикрыть рот рукой, но сразу же наткнулся на кислородную маску, потому сдержаться не вышло. - Вот каждый раз, кому ни расскажи, все ржут...- шутливо-обиженно сказала Ниринта. - А что, плакать надо?- переспросил я, улыбаясь,- Без обид, не знал. Да и не смогу я, глаз-то нету... На этом я снова начал смеяться. - Ой, все...- закатила глаза Ниринта,- Юморист нашелся. - Ага, он самый...- с улыбкой сказал я, посмотрев ей в глаза. Она посмотрела в ответ, после чего подтянулась ко мне, сняла с меня маску и впилась в губы. По телу прошлась волна возбуждения, сердце забилось чаще, стало немного жарче... Но вот в брюках никакого движения не было и не могло быть - побочные следствия от регенеративных препаратов. Поцелуй длился секунд десять, пока мне не пришлось отстраниться, так как я начал ощущать, что воздуха совсем не хватает. Надев на себя маску и сделав несколько вдохов, я вновь посмотрел на Ниринту. "- Какая же она красивая..."- подумал я про себя в очередной раз. - Когда восстановишь легкие,- прошептала она у меня над ухом,- Не забудь пригласить меня перед отъездом. - С превеликим удовольствием,- сказал я в ответ. До моего излечения оставалось еще четыре дня. По прогнозам уже завтра я смогу вместо маски носить назальные канюли, так как мне уже не потребуется такой большой поток кислорода. Послезавтра можно будет уменьшить концентрацию регенеративных препаратов, а еще через два дня - вовсе от них отказаться. И чувства по этому поводу я ощущал разные. С одной стороны - скоро мне не придется везде ходить с этим концентратором и капельницей, даже в душ и туалет, и я смогу наконец-то побыть с Ниринтой наедине, но с другой - после того, как закончится мое лечение, я отправлюсь на фронт. А вернусь ли я оттуда, у меня никакой уверенности не было. Ее никогда у меня не было и быть не могло. Ведь погибнуть можно было даже в самой незначительной перестрелке, в любой момент. Потому я и не знал, что думать. Радоваться или огорчаться. Скорее всего огорчаться. Отдыхать было приятно, даже с такими условностями. - Кстати, знаешь,- произнесла Нир спустя несколько секунд,- Вспомнила однажды случай. Это было еще на прошлом корабле. Эсминец "Дрэбэ Двадцать Первый". Мы были в составе конвоя, перевозили один из батальонов Гвардии, Циндуанский Сто Сорок Седьмой на Друцоруз... За главного там был комиссар один, Альгир. Старше меня на одиннадцать лет, но... альтернатив особых не было, сам понимаешь. - На безрыбье и рак рыба, понимаю...- философски отметил я, на что Ниринта вновь удивленно посмотрела на меня, после чего посмотрела в потолок со взглядом бурной умственной деятельности. - Ох уж эти твои пословицы...- сказала она,- Ну в общем, лежим мы такие, отдыхаем, и тут - тревога, в варпе. А я ж, блять, голая вся, потому начинаю одеваться и одновременно по воксу говорю, с заместителями, с капитаном, с начальником полиции. Оказывается - бунт. У матросни проводили обыски, чтобы наркоту найти, а они и полезли на полицию... Ну и в общем, собираемся мы оба, я ору там, приказы отдаю, говорю, все, я иду, хочу нажать на кнопку и тут меня ловит за руку Альгир. Я такая удивляюсь, чего надо, а он такой... Верх одень,- после этого Ниринта рассмеялась, а я засмеялся за ней,- И я короче, смотрю такая на себя - брюки, ботинки, топ... И фуражка, блять! Тут мы засмеялись по полной. - Не, ну правильно, фуражка комиссара - самое главное!- воскликнул я, от чего наш смех только усилился. - Комиссар.- внезапно прозвучал голос Димы у меня в ухе,- Уведомление об аудиенции. Фидесиус-агерум Элинардо Баргодус с охраной. "Исполняющий веры..."- перевелось у меня в голове с высокого готика этот странный титул. - Внимание: объект фидесиус-агерум вошел на охраняемую территорию. - Блять, какого хрена!?- громко спросил я, вскакивая с кровати, пытаясь при этом не повредить трубки от капельницы и кислородного концентратора. - Полномочий фидесиус-агерума предоставляют право на свободный вход. Ограничение невозможно. - Что случилось?- взволнованно спросила Ниринта, подбегая ко мне. - Внезапные гости.- сказал я, обувая домашние тапки. Я понимал, что там, за дверью, сейчас стоял какой-то очень важный мужик, который мог слать моего адъютанта нахуй и вваливаться ко мне без приглашения. И это была проблема. Повесив на правую руку концентратор и взяв в нее же капельницу, я поплел к выходу. Ниринта пошла вперед и открыла для меня дверь. Выйдя в гостиную, я сразу же увидел гостей. Первым бросался в глаза сам исполняющий, чье название на высоком готике я уже забыл. Это был престарелый худой старик ростом с меня, с морщинистым, худощавым лицом, лысой головой, седыми волосами на висках, тонкими бровями, небольшим носом, а также очень густыми усами и бородой, которая ему доходила до груди. Оба глаза были заменены на аугментику с довольно крупными линзами, а по бокам головы виднелись какие-то импланты. Обе его руки были аугментированы, позолочены и украшены различными орнаментами. Одет он был в черно-золотую рясу священника с золотым нагрудным медальоном, на котором была изображена решетка, больше всего напоминавшая площадку для игры в крестики-нолики. Рядом же с ним, чуть позади, стояли четверо солдат из Храмовой Стражи, в сплошной черно-золотой броне, со шлемами, лицевые стекла на которых были полностью тонированными до состояния темного зеркала, и позолоченными лазганами, которые сейчас они держали в руках дулами вниз. Предохранители, при этом, были сняты. Они были готовы стрелять в любую секунду. Аскирт, Рингер и Филгеирт, тем временем, уже стояли возле стола. На их лицах читалось открытое удивление происходящему. - Комиссар Августин Мерцелиус?- спокойным хриплым голосом задал вопрос исполняющий, посмотрев на меня своими искусственными глазами. - Да. - Именем Бога-Императора, вы арестованы.- все также спокойно произнес церковник без всякой капли эмоции. В комнате воцарилась тишина. Сказать, что я буквально охуел от такого - было ничего не сказать. Меня, комиссара, пришли арестовывать. И что еще хуже, были явно готовы применить силу. Внутри себя я выматерился по полной программе, при этом внешне никак не показывая этого. - Каковы обвинения?- задал я вопрос максимально спокойным и сдержанным тоном. - Недостаток веры.- произнес исполняющий, чем заставил все внутренности у меня внутри сжаться от страха. Это уже было очень серьезно. - Что насчет моих адъютантов и воспитанника?- спросил я самое важное, что меня сейчас волновало. - Касательно них никаких приказов не было,- прохрипел священник. - Понятно,- на душе стало сразу же спокойнее. Во всяком случае, Антуана трогать не будут, уже хорошо,- Могу я одеться? Выглядел я сейчас не самым презентабельным образом. На мне были только тапочки, свободные домашние брюки и футболка. Не очень хотелось прямо так ехать в местное СИЗО. - Нет.- коротко, со сталью в голосе ответил священник. Он явно не собирался спорить по этому поводу. - Тогда не будем задерживаться. Разберемся со всем потом. - Рядовая,- священник посмотрел на одну из храмовых стражниц, что стояла слева от него и та сразу же достала с пояса кандалы, соединенные жестким прутом. - Давайте только без наручников. Я все равно сбегать не собираюсь. Да и не смогу.- движением правой руки я показал на кислородный концентратор. Он, как бы, размером со школьным рюкзак был, так что бегать с ним было не сказать, что удобно. - Клянетесь ли вы пред взором Бога-Императора, что не будете пытаться сбежать?- неожиданно заговорил священник. Его голос был таким монотонным, словно он читал заученную наизусть фразу. - Клянусь,- произнес я. Хотелось бы сложить руки аквиллой, однако левая рука у меня все еще была на лечении. - Тогда идемте. В случае попытки побега, по вам будет открыт огонь на поражение, после чего вам будет отказано в отпевании. "- Серьезно вы настроены." - Да будет так.- ответил я, кивнув головой. Священник развернулся и направился к выходу. Я пошел за ним, в то время, как все четверо стражей окружили меня, встав в своеобразный квадрат - двое спереди, двое сзади. Повернув голову, я посмотрел на парней. Удивление с их лиц уже прошло и на его замену пришла уверенность и решимость. Я кивнул им и они все кивнули в ответ, после чего я оказался в холле, а потом и вовсе оказался в коридоре. Дима продолжал стоять у входа. Рядом с ним находились еще четверо стражниц - по всей видимости, к моему аресту подготовились более чем тщательно. Стоило мне хоть что-то учудить и нас бы всех размазали. Потому оставалось только сохранять спокойствие, идти вперед за священником, и разобраться, что тут за хрень происходит. Спустя шесть часов. Лудициус диссоциарум Адептус Министорум. Комната, которую мне выделили, была не сказать, что супер удобной, но во всяком случае, была гораздо удобнее любой камеры, которую можно было получить в моей прошлой жизни. Здесь были одноместная кровать с матрасом, подушкой и полным комплектом постельного белья, стол с настольной лампой, парой ручек и пачкой листов бумаги А4, тумбочка с набором мыльно-рыльных принадлежностей, а также шкаф со сменной одеждой и бельем. Вторая комната отходила на санузел - унитаз, раковина с зеркалом, душевая кабинка. Правда, недостатки тоже были. Во-первых, видеонаблюдение тут было повальным, даже в санузле и прикрыться было нечем. А во-вторых - тут нечем было заняться. Ни телевизора, ни радио, ни даже книги какой-нибудь. Просто сиди в полной тишине, слушай звуки собственного тела, будь то скрип руки или шуршание одежды, и жди. "- Надо будет электронную книгу запихать в аугментику... Наверняка так можно."- сказал я сам себе, понимая, что это вполне себе практично. Не надо будет постоянно носить с собой книги, да и носить можно будет много. Но об этом мне следовало думать, когда я уже выберусь отсюда. А когда это произойдет, я не имел ни малейшего понятия. В данный же момент я пытался разобраться с одним единственным вопросом - за что мне предъявили эти обвинения? Недостаток веры. Я как-то даже не ожидал, что за подобное у Экклезиархии есть отдельная статья. Мне не было даже понятно, что это вообще может значить. Типа я мало молился, что ли? Мы с парнями молились каждый день иконе Императора. На службе я тоже ходил на все службы, которые нужно. Да и в бою не давал усомниться в своей вере. А может это все архиепископ Крингасур устроил из-за того, что я его однажды не поддержал с этим захваченным бунтовщиками Храмом? Ему невыгодно созывать Фратерис Милицию, потому он решил на мне отыграться, чтобы всех отвлечь от дел фронта? Или же это именно он пытался меня убить и теперь, после того, как не получилось, он решил добить меня своими полномочиями? Только это не имело смысла, ведь тогда он подписывался под тем, что именно он виновен в покушении на меня, потому что со стороны это выглядит слишком подозрительно? Единственное объяснение, какое я находил подобному - он не знал, что его подозревают и копают под него, потому и действует так прямо. Однако я крайне сомневался, что он мог не подозревать о наших подозрениях и расследовании. Он может и старик, но явно не глупый. Значит, тут что-то совсем другое. Но опять все упиралось в то, что мне нужно было просто ждать. Подобное сильно угнетало. Снова эта невозможность на что-то повлиять. Вначале невозможность участвовать в расследовании покушения на убийство, теперь невозможность хоть как-то повлиять на всю эту ситуацию с обвинениями в мой адрес. Я уже слишком привык все брать в свои руки, все делать самостоятельно или хотя бы отдавать те приказы, которые я сочту нужными. "- Во всяком случае, это ненадолго..."- думал я про себя. Об этом уже наверняка знают как лорд-комиссар, так и полковник. И я крайне сомневался, что Харьянди позволит просто так арестовывать такую важную персону как я, накануне важной операции. Про полковника переживать не приходилось - зная его, я мог точно сказать, что он из кожи вон вылезет, чтобы разобраться во всем. Все же, мы с ним никогда не цапались, чтобы быть в обиде друг на друга. Наоборот, мы смогли выстроить нормальные деловые отношения по принципу "Не творить херни и не мешать другому работать". Он не посылал солдат на убой, пытаясь заваливать всех трупами, а я не устраивал массовых расстрелов без причин. Потому оставалось ждать. Ждать, ждать, ждать и снова ждать, едва ли не отсчитывая секунды - часов тут не было. В конце-концов, досчитав до тысячи, я все же улегся спать - скука вкупе с тишиной были слишком сильными даже для меня. Резкий металлический звук разбудил меня и я сразу же поднял голову. Глазам потребовалась секунда для того, чтобы сфокусироваться правильно на нужное расстояние. На входе стояли четверо человек - трое стражниц, вооруженные лазганами и один врач в бело-красном костюме с белым пластмассовым чемоданом. Не говоря ни слова, врач и одна из стражниц подошли ко мне. Первая сразу же взялась за трубки от капельницы, начав их отсоединять из правой руки - как оказалось, она уже была пустая. Стражница, тем временем, стояла напротив нас, держа лазган дулом вниз, со снятым предохранителем. Убрав пустые пакеты с лекарствами, врач открыла свой чемодан, в котором оказались полные пакеты. Ловкими, профессиональными движениями, она установила их на шест, затем подсоединила трубки к правой руке, закрыла чемодан и быстро направилась к выходу. - Спасибо.- произнес я вслед. Ответа не последовало - скорее всего, ей не разрешали со мной разговаривать. Стражница также вышла, после чего бронированная дверь закрылась и я вновь остался один. Однако внутри себя я все же почувствовал некоторое облегчение. Тот факт, что меня не лишали медицинской помощи, означал, как минимум, что сгноить меня тут не собирались. С такими мыслями, я вновь лег спать. Вновь металлический звук разбудил меня - на этот раз у входа стояли только трое стражниц. - Комиссар Мерцелиус. К вам посетители.- проговорила охранница хоть и синтетическим, но все же женским голосом. Я сразу же встал с кровати, надел тапочки, взялся за капельницу с концентратором и быстрым шагом направился к выходу, идя за стражницей, пока еще две стояли у меня за спиной. Коридоры в местном СИЗО были довольно уныленькими, что было вполне ожидаемо для такого места. Простые серые бетонные стены, пол и потолок под приглушенным освещением белых ламп. По бокам - металлические бронедвери с цифровыми дисплеями с правой стороны. Возле некоторых находился караул из двух храмовых стражниц, которые никак не реагировали, когда мы проходили мимо них. Об обороне здесь также позаботились на славу. Все коридоры перекрывались бойницами на поворотах, а сама планировка не имела никакой симметрии, напоминая сплошной лабиринт - точно такой же принцип, как в штабе Комиссариата. Спустя несколько минут блужданий меня подвели к очередной бронедвери, которая ничем не отличалась от других. Как только она поднялась вверх, я увидел за ней небольшую комнатушку, два на один метр, а напротив - еще одну дверь. - Заходите.- произнесла стражница и я сделал шаг вперед, после чего дверь с лязгом закрылась и в комнатушке воцарилась тишина. - Ожидайте.- произнес женский голос откуда-то с потолка. По всей видимости, это было что-то вроде охранного шлюза. О безопасности тут позаботились на славу, с этим нельзя было спорить. Еще пару секунд и дверь поднялась вверх, открывая мне проход в хорошо освещенную комнату. Площадью она была где-то шестнадцать квадратов, четыре на четыре метра. По центру стояли два стола и стулья, разделенные толстой решеткой из прутьев толщиной в сантиметр и проемами где-то в десять. И за этой решеткой я, к своей радости, сразу же увидел знакомое лицо. Маринур. Он был как всегда в своем черно-золотом элегантном костюме, с чисто выбритым лицом и хорошо уложенными волосами. С ним был еще один человек, в костюме цвета ультрамарина и золотыми элементами, и некоторыми золотыми значками, инкрустированными сапфирами. На вид ему было лет тридцать, черные ровные волосы, доходящие ему до плеч, вытянутое овальное лицо, карие глаза, острые скулы. По всей видимости, это был кто-то из гражданских. - Доброго дня, уважаемый комиссар,- с нескрываемой радостью и улыбкой на лице произнес Маринур, кивнув головой. Второй человек также кивнул. - Орильдан Щильвит, отныне и до конца дела - ваш праэсидиус-лексиум. "- Законный сопроводитель. Адвокат, по всей видимости,"- понял я. - Приятно познакомиться,- ответил я, проходя внутрь комнаты и садясь на единственный стул на моей стороне,- Рад вас видеть, Маринур. Хотя было бы лучше, если бы мы встретились при более располагающих обстоятельствах. - Как и я,- рыжик и адвокат также присели по ту сторону решетки,- У нас нет ограничений по времени, однако должен предупредить заранее, что разговор здесь записывается. - Понятно, спасибо.- это была действительно важная информация. Стоило следить за тем, что я буду говорить,- Пока что можете объяснить мне, что вообще происходит? - Конечно,- ответил Маринур,- Насколько известно, арбитр-вериспекс Зульдо и комиссар Могырдун в своем совместном расследовании покушения на вас нашли доказательства того, что к этому причастен преподобный епископ Барагац. "- Значит все же не Крингасур..."- мысленно подумал я. Это меняло достаточно много. Если архиепископ не стоял за покушением, то тогда я уже совсем не понимал, зачем ему меня арестовывать. - По приказу арбитр-марицалум Наранеску,- продолжил мой гид,- епископу были официально предъявлены обвинения в покушении на убийство. Однако в ответ он признался во всем и предъявил встречные обвинения вам и архиепископу Крингасуру в недостатке веры. В связи с этим был санкционирован созыв Принципалус Консиллум. "Главный Собор" Услышать подобное было неожиданно. Выходило, что все мои мысли и подозрения касательно архиепископа были беспочвенны - он вообще никак не причастен к моему аресту, а как раз наоборот - его обвиняют со мной заодно. - И его стали слушать, учитывая, что он признался в попытке убить комиссара?- задал я самый очевидный вопрос. - Стали, так как он епископ,- продолжил Маринур,- И в этом всем кроется главная проблема. Если Собор признает вас виновным, вы будете преданы анафеме, а следовательно, покушение на вашу жизнь будет узаконено. В комнате повисло молчание. Несколько секунд я сидел молча, пытаясь переварить всю эту информацию. Это был пиздец. Это был полный пиздец. Меня вначале попытались убить, а теперь выходило, что все это могли узаконить, а ублюдок, который все это устроил, приковал меня и Антуана к кислородному концентратору, выйдет сухим из воды. - Какого...- только и успел сказать я, чувствуя непреодолимое желание высказаться по этому поводу, но все же сдержался, вспомнив, что нас записывают,- Так... Подожди. А что насчет Антуана. Он ребенок и тоже пострадал от действий Барагаца. Ему и это что ли простят? - С вашим воспитанником ситуация не очень обнадеживающая, уважаемый комиссар,- произнес адвокат ровным, спокойным тоном,- Проблема в том, что он сын низложенного губернатора. - Низложенного, но не преданного анафеме,- сразу же возразил я, чувствуя, как внутри начинает вскипать гнев,- Он не был ни еретиком, ни предателем. - Однако он был низложен за некомпетентность, вынудившей народ восстать против него, причем - во время войны с ксеносами,- все также спокойно продолжил,- Потому вопрос об Антуане будет рассматриваться на Соборе отдельно. Однако, если вас признают виновным, то у меня нет особых причин полагать, что его не признают ответственным за деяния отца. Как только это произойдет, его отравление во время покушения на вас не будет считаться подсудным. - Блять...- прошипел я сквозь зубы, одновременно с этим сжав кулаки так, что неподстриженные ногти на левой руке впились в кожу ладони,- Он ребенок. Ему всего лишь шесть лет. Как его вообще можно признать ответственным хоть за что-то? - Церковные законы имеют отдельные положения касательно семейной ответственности,- произнес адвокат,- Единственное, в чем я могу вас обнадежить - даже если он будет признан виновным, он все равно останется на попечении вашего полка. Это было довольно слабое утешение, однако хоть какое-то. Уж лучше Антуан останется в полку, нежели окажется в каком-нибудь приюте или еще чего похуже. Я не сомневался, что для родственников преступников в здешних местах это самое "хуже" существовало. - А что меня ждет? - В лучшем случае - разжалование с позором и демобилизация,- начал Орильдан,- В более худшем - разжалование и пожизненная отправка на фронт с запретом на повышение. В самом худшем - разжалование и отправка в штрафной легион. От этих слов я закрыл глаза и сделал глубоких вдох. Потому выдохнул. Внутри ощущалось волнение и страх. Для меня любой вариант был плох. Отправка на гражданку? Отправлюсь на местное социальное дно, пахать на каком-нибудь заводе за гроши. Рядовой без права на повышение? Повезет, если год протяну, с моим-то здоровьем, которое держалось за счет того, что я комиссар и имел немалые привилегии. А даже, если протяну дольше, то все равно останусь рядовым до конца жизни. Штрафлегион? Тут вообще шансов ноль. С тамошними методами работы протянуть больше одного боя будет уже подвигом. - Понятно. Что теперь мы будем делать? Как это все будет проходить?- решил я сменить тему. Надо было разбираться, как из всего этого дерьма выбираться. - Для начала мы подадим прошение председателю собора, преподобному исполняющему обязанности архиепископа Кирмоза, об изменении меры вашего пресечения на домашний арест. Тогда вы сможете вернуться в выделенную вам квартиру, будете иметь нынешнее содержание и связь с внешним миром, но не сможете по своей воле покидать ее территорию или принимать каких-либо гостей. - Это меня полностью устроит,- сразу же оживленно ответил я. Все же лучше было оставаться в комфортных апартаментах, вместе с парнями и Антуаном, нежели в этом хоть и довольно хорошем, но все же СИЗО,- Только как быстро все это будет проходить? - С этим есть сложности,- произнес уже Маринур,- Для начала все семьдесят пять епископов должны будут собраться в Диспутатионибум Темплиус. "Храм совещаний" - возник в голове перевод. В очередной раз я удивлялся местной любви к высокому готику. - На это уйдет по меньшей мере двое суток. - Затем должны начаться слушанья по вашему делу,- продолжил за рыжиком Орильдан,- И вот тут уже мы не можем точно сказать, как долго все это будет проходить. Вполне возможно, что все это займет несколько недель. С трудом я сдержался от того, чтобы не заматериться от такой новости. Неделя здесь была десятидневной, а следовательно, несколько недель - это минимум тридцать, может сорок дней. И это прямо накануне важнейшей на данный момент военной операции по деблокированию котлов с СПО-шниками. Да уж, это то, что нужно. - Такая себе перспектива, если честно...- произнес я. - К сожалению, альтернативы нет.- сразу же сообщил мне адвокат. - Понимаю,- спорить с этим я не собирался,- Что насчет самой процедуры Собора? Что меня ждет? - Диспутатионес Виситатиум",- серьезным тоном произнес Орильдан. "Проверка дискуссией" - Вы предстанете перед всеми членами Собора и будете отвечать на все вопросы, которые вам зададут. Тут вам понадобиться все ваше красноречие, какое у вас есть. И будьте уверены, тот факт, что вы являетесь комиссаром, вам поможет лишь отчасти - епископов очень сложно удивить. - Что ж, с этим я постараюсь.- предупреждение Орильдана я не собирался списывать со счетов, однако перспектива разговаривать перед большим количеством людей меня не сильно пугала. Все же, я достаточно много раз это делал, чтобы всякий страх сцены из меня начисто пропал. - К дискуссии мы подготовимся отдельно, для этого время у нас будет. - А на чем вообще строится обвинение епископа Барагаца?- решил поинтересоваться я. Это было достаточно важно, так как следовало понимать, к чему нам готовиться. - На данный момент - неизвестно,- произнес мой адвокат, чем несколько меня удивил,- Преподобный епископ Барагац имел право выдать обвинение и вам, и архиепископу, без объяснения причин. Подробности обвинения мы узнаем только когда начнется Виситатитум. - Понятно. То есть теперь остается только ждать? - Именно,- сказал адвокат,- Пока что наберитесь терпения и ждите. Я же займусь всеми необходимыми процедурами. - Благодарю, уважаемый Орильдан,- искренне поблагодарил я,- И вас, Маринур. Без вас мне было бы гораздо тяжелее. - Всегда рад помочь, уважаемый комиссар,- сразу же ответил рыжик. - Как и я,- продолжил за ним мой адвокат,- Если у вас больше нет вопросов, то на этом мы можем закончить. - Хорошо. Только у меня будет одна просьба к вам, Маринур,- произнес я, понимая, что не могу не сказать кое-что напоследок. - Конечно, уважаемый комиссар. Сделаю все, что в моих силах. - Передайте Антуану, что со мной все в порядке. И попытайтесь объяснить ему ситуацию. Ему сейчас тяжело и я бы хотел, чтобы он хоть немного меньше волновался насчет всего этого. - Я вас понял, уважаемый комиссар,- уверенным тоном произнес Маринур. Я бы хотел еще и парням передать привет, но помнил, что нас снимают и такое делать все же не стоило. Как-никак, панибратские отношения с собственными подчиненными не стоило выносить напоказ, особенно, когда я уже на скамье подсудимых. - Тогда на этом закончим. Хорошего вам дня, уважаемые,- сказал я, вставая со своего места. - И вам того же, уважаемый комиссар,- сказал рыжик, в то время, как адвокат просто кивнул. Спустя пару секунд моя дверь открылась и я вышел в коридор в сопровождении стражниц. И лишь когда я оказался в своей камере, я еще раз стал размышлять над всей ситуацией, что сейчас происходила. Пока что меня серьезно волновал один момент - это длительность всего этого Собора. Если я буду торчать здесь тридцать-сорок дней, пока на фронте идет масштабное наступление - это вызовет серьезные вопросы у гвардейцев. Тут придется прямо сказать, что со мной что-то случилось. Пока что на ум приходило осложнение после ранения в бою, но все равно срок был чертовски огромный. Торчать столько времени в квартире мне было бы морально неприятно - пока я буду наслаждаться комфортом, наши парни будут погибать в коридорах улья, сражаясь с бунтовщиками. Мне этого не хотелось. Просто отдохнуть несколько дней, провести время с Ниринтой или Антуаном - да, это можно, но целый месяц просто лежать на диване, упитываясь изысканной кухней и смотря местный телик - это уже явно перебор. Это было морально неправильно. Другой вопрос, который меня начал волновать - что именно есть на меня у этого Барагаца? На ум приходило только то, что я отказался отвоевывать этот трижды проклятый Храм имени Святой Хинары. Можно было согласиться, аргумент серьезный, но и у меня своих серьезных аргументов по этому поводу было предостаточно. Ничего другого у самого Барагаца, по сути, не оставалось. Мои отношения с Ниринтой? Не факт, что он вообще о них знает, а даже если знает, то ничего не нарушалось - мы оба комиссары, из разных типов Комиссариата и при этом равны по ранговому табелю, все встречи происходили во время официальных увольнительных, а сами комиссары обеты безбрачия не дают. С какой стороны не подходи, тут никак не подкопаешься и сам Барагац должен это понимать. Я крайне сомневался, что он решил мне выставить обвинения без должной подготовки - даже если предположить, что он это все сделал просто от безысходности, когда арбитры прижали его, у него наверняка было заготовлено что-то на крайний случай. Филгеирт? Он хоть и был изгнанником из Арбитрес, но был полностью верен Имперскому Культу. К тому же, я отдельно проверял, изгнанникам из Адептусов можно добровольцем идти в Имперскую Гвардию, где их статус не имел значения и никак не мешал им в продвижении по службе. Антуан? Слишком мелко, чтобы даже пытаться предъявлять обвинения в недостатке вере. Какие-то мои действия на Акитос Прайм? Если предположить, что Барагац уже знает о моих похождениях там, то все равно непонятно, за что там можно уцепиться. С Экклезиархией там у меня не было никаких конфликтов. Да, можно вспомнить мою попытку организовать бордель для солдат, но там все было в рамках закона, а наш капеллан Берген лично заявлял тамошним проституткам, что с солдатами быть не грех и Император все простит. А наезжать на гвардейского капеллана у Барагаца вряд ли хватит полномочий. Хоть я и не специалист по церковным вопросам, но раз Гвардия стоит выше планетарных частей, то следовательно и гвардейские церковники стояли или выше планетарных, или просто им не подчинялись. Больше никаких идей по поводу того, какие у Барагаца могли быть аргументы для обвинения, у меня не было. Внутри от всего этого вообще возникал странный диссонанс. Я этого гребаного Барагаца в глаза не видел ни разу и понятия не имел, как он выглядит, но при этом напрягал голову насчет него сверх всякой меры. Это было как-минимум странно. Решив, что больше размышлять по этому поводу уже не имеет никакого смысла, я решил лечь спать. Пускай я и понятия не имел, сколько сейчас времени, но как говориться, утро вечера мудренее.