На следующий день. Комиссар Августин Мерцелиус.
- Мы потеряли связь с лейтенантом Бацадой,- проговорил Веркис буквально-таки мертвецким голосом,- При этом ретрансляторы в шахте все еще работают. Мне было понятно, что это означает. Лейтенант Жемер Бацада оставался пока что единственным, кто все еще сохранял с нами вокс-связь. И если с ним больше не могли связаться, но ретрансляторы все еще работали, это означало одно - войска лейтенанта, которые он смог вокруг себя собрать, были разгромлены. Если кто-то там и оставался, то они или находились в отдельных помещениях, или же скрылись в вентиляции. Так или иначе, их судьба была предрешена. - Я понял, майор,- ответил я тихо, чтобы не разбудить спящего в комнате Бюрдара. Затем, немного подумав, все же решил добавить,- Сообщите, если... что станет известно. Было понятно, что шансы на это мизерные. Но все же надежда оставалась. - Хорошо, господин комиссар,- голос майора явно давал понять, что у него надежды тоже было мало, но что-либо сказать по этому поводу он все равно не мог. Я отключил связь и устало упал на кровать, почувствовав неприятное жжение в раненой левой руке. Пиздец. Какой же это был пиздец. Мы отступили. Были вынуждены, потому что другого выхода просто не было. В тот самый момент, в том самом месте все, что нам оставалось, это вначале скрыться в лифте, а затем - приказать его спустить вниз, туда, где находились наши. Этим мы спаслись. Этим мы спасли всех тех, кто находился на лифте. Однако этим же мы обрекли на гибель всех, кто находился на плацдарме. Шансов у них не было. Никаких. Запасов боеприпасов надолго не хватит, воды и припасов - тоже. Без постоянного притока подкреплений подразделения быстро утратят боеспособность, так как некому будет заменить раненых. Да и к тому же, единой линии обороны там не было еще тогда, когда мы спустились на лифте. Прорываться к какому-то другому плацдарму у них возможности никакой не было, а прорываться к ним у других тоже не было ни сил, ни времени. Потому участь тех, кто остался на плацдарме, была предрешена. Вначале был вариант с тем, чтобы попытаться вернуться. Собрать войска и вновь подняться туда, чтобы начать эвакуацию и спасти хоть кого-то оттуда. Однако, бунтовщики предусмотрели подобный вариант развития событий и подорвали движительные опоры, по которым наш лифт и поднимался с помощью электродвигателей. В следствии этого, подняться на тот уровень для не представлялось никакой возможности. Это окончательно похоронило любые надежды спасти окруженных. Все что оставалось - это надеяться на то, что все, кто там находился, погибнут быстро. Как бы страшно это не звучало, на что-то большее надеяться было уже невозможно. Теперь мы ждали. По командованию реакция уже пошла, но пока что все были заняты другими делами. Остальные плацдармы продолжали выполнять фазу три, пытаясь где объединиться, где перекрыть важнейшие транспортные магистрали. Но что более важно, во время нашего наступления началась фаза четыре - полномасштабное наступление по всей линии фронта. Мне же Алтанзор предписал воздержаться от дальнейших действий. Запретить он мне ничего не мог, но спорить с ним я не собирался. Было понятно, что нужно было все это дело обсудить, чтобы потом не было вопросов. Меня же волновал только один вопрос, который я собирался узнать у Гихьяна. - Что меня ждет от Харьянди?- спросил я, смотря на красивый, расписанный темно-синими узорами белоснежный потолок. - Ничего,- довольно вальяжно ответил Гихьян. Это немного меня удивило и я, поморщившись, повернул голову на стоявшего рядом сервитора. - С чего бы это?- удивленно спросил я его. - Просран плацдарм. А не операция,- все также спокойно ответил Гихьян,- Вот когда просрете всю операцию со всеми плацдармами, вот тогда он всех отправит под трибунал. Сложно было в это поверить, конечно. Однако, тот факт, что это говорил именно Биндегиж, все же заставляло в это поверить. - Довольно неожиданно, если честно. - Харьянди всегда интересны только две вещи - окончательный результат и информационное спокойствие. Пока результата окончательного нет, хорошего или плохого, он не будет обращать особого внимания на происходящее. Если же какое-то дерьмо произошло, то в первую очередь важно скрыть его от общественности. Ну или хотя бы смягчить, чтобы народ охуел не так сильно, как мог бы. Так что в первую очередь волнуйся об Алтанзоре. Это он будет тебе сейчас ебать голову и он же будет отправлять отчет Харьянди. Подумай, как ему сейчас все объяснишь, чтобы он не сильно бесился. В принципе звучало логично, пускай и было удивительно, что Харьянди тут ничего мне не станет делать. Я так-то думал, что меня уже ждет третий выговор и переаттестации, а оно вон как... - Понятно,- только и смог сказать. Говорить что-то больше не хотелось, да и сил каких-то не было. Все мысли были заняты теми, кого мы оставили там. Больше десяти тысяч человек, точную цифру еще пытались подсчитать, так как кого-то эвакуировали, а кого-то туда доставили, причем там были люди из трех полков, наш Санитарный Корпус, да еще и СПО-шники, не говоря уже о куче техножрецов, которые там заведовали генераторами и всей прочей техникой. Больше десяти тысяч. Живых людей, солдат, которых нам пришлось там оставить. Даже страшно было представить эту цифру. - Это все я виноват,- все же сказал я вслух. Пару секунд в квартире стояло молчание. - Я бы тебе въебал сейчас по лицу, но воздержусь,- ответил мне сервитор,- Не надо тут заниматься самоизбиением. Ты в этом не виноват. - Нам нужно было остаться там,- сказал я,- Попытаться защитить станцию. Отбросить их. У нас были силы для этого, была возможность. - Да, была,- прямо заявил мне Биндегиж серьезным ровным тоном, от которого стало как-то не по себе,- Да, могли попытаться защитить. Но вряд ли бы что-то получилось. Как по мне, ничего бы у нас там не вышло. Нас там просто бы забросали гранатами и всё, а потом все равно подорвали бы лифт. И тогда погибло бы еще больше людей - как минимум все те, кто был на том самом лифте. - Но мы даже не попытались,- не смог согласиться я с сервитором,- Мы просто сбежали. Не попытались. Сбежали. Именно от этого сейчас мне было наиболее тошно. - Риск далеко не всегда оправдывается, Авги. Можно рискнуть, чтобы получить много и потерять все. А можно не рисковать и получить хоть что-то. Ты сделал второе, потому спасся сам и спас других. И как по мне, ты сделал правильно. Риск того не стоил. А даже если стоил, мы этого уже никогда не узнаем. Я закрыл глаза и тяжело вздохнул. Стоило ли рискнуть? Стоило ли попытаться тогда спасти хоть кого-то из тех, кого мы там оставили? Или же я все же правильно сделал, что отступил? "- Там был большой риск погибнуть... А кто позаботится о Ниринте и ребенке, если вдруг что?"- все же промелькнуло у меня в голове. И это действительно было так. Щитов у меня не было, нас там начали просто закидывать гранатами. Пойди я в атаку, то вполне себе мог погибнуть... От этих мыслей возникало ощущение, что меня рвут на части. Что для меня было важнее - десятки тысяч солдат, которых я не знал, даже в лицо никогда не видел, но которые всецело доверяли мне и полагались на меня, или же Ниринта, наш будущий ребенок и те, кого я мог всецело называть друзьями? Какой выбор тут был правильным? Пролежав несколько секунд в тишине, я понял, что правильного выбора тут и не было вовсе. Но одно я понимал точно - я не мог оставить Ниринту. В этой сраной новой жизни, о которой я никого никогда не просил, которая была наполнена дерьмом самых разных сортов, она была одним из немногих лучиков света. И я понимал, что без меня ее жизнь будет совсем незавидной, не говоря уже про жизнь нашего ребенка. Я не имел права их оставлять. А значит не имел права рисковать собой. - Ладно,- все же сказал я, вновь открывая глаза,- Что сделано, то сделано. Живем дальше. - Вот и прекрасно,- ответил мне сервитор,- С почином тебя. С недоумением я посмотрел на собеседника. - В смысле? - С почином в клуб циничных комиссаров,- произнес Гихьян, даже не скрывая определенной гордости,- Которые не особо переживают от понесенных потерь и просто идут дальше, потому что стоять на месте смысла все равно нет. Не сказать, что мне услышанное понравилось. - К такому нельзя относится спокойно. Иначе потом не будешь пытаться это предотвратить,- заявил я. - Но и давать себя задавить всем этим тоже нельзя. И если уж выбирать, я предпочту второе. Все же, пользы от живого тебя куда больше, нежели от тебя с пулей в голове. Что ж, с этим стоило согласится. Вновь наступила тишина и я продолжил лежать на кровати, смотря на узоры, что были перед глазами. Сама квартира была довольно хорошей. Даже роскошной, по местным меркам. Студия, где-то восемь на шесть метров, потолки два с половиной метра. Своя кухня с холодильником, печкой и посудомоечной машиной, свой санузел со стиральной машиной, бойлером и джакузи, в гостиной - телевизор, стереосистема и пол с подогревом. Редкое зрелище для этой планеты. Внезапно мне позвонили. Это был номер Санкорпуса и я сразу же вздрогнул, сев на кровать. Явно по Рингеру звонят. И от этого становилось боязно. Даже как-то не отвечать не хотелось, потому что... вдруг скажут самое страшное. Однако, ответить все же нужно было. - Слушаю. - Господин комиссар,- произнес сухой холодный голос лейтенанта Гимтолта. У меня внутри все сжалось от волнения. - Состояние рядового-адъютанта Вимолта стабилизировано,- продолжил голос. Я расслабленно выдохнул, сжав кулаки до максимума и не обращая внимания на боль в левой руке. Все в порядке. С Рингером все в порядке. Будет жить. А раз будет жить, тот выкарабкается. - Хорошо,- ответил я,- Благодарю вас. И всех, кто помог ему. Что с ним вообще сейчас? - Серьезная рана плечевого сустава, придется использовать аугментику, но без ампутации руки. Глаз заменят сегодня. Легкое не задето, потому там проблем не будет. Челюсть и зубы восстановят в течении трех суток. Самый большой срок восстановления - у языка. Необходимо найти донора, потом потребуется около сорока дней на приживление, и это минимальный срок, с большим риском отторжения. Заказать выращивание языка в планетарных клиниках за счет военного бюджета не выйдет - это не жизненно важный орган и может быть заменен речевой аугментикой. Этот вариант мне не подходил. Я даже представить себе не мог, какого это - жить без языка. - Попытайтесь найти донора. - Вас понял, господин комиссар,- произнес лейтенант,- Я сообщу, как-только будет результат. - Хорошо, буду ждать. Еще раз спасибо вам. - Всегда пожалуйста, господин комиссар. Это наша работа. - Что там с еще одним моим адъютантом, Раотом Тикьярмом? - Появились осложнения,- от таких слов мне вновь стало не по себе,- На правой руке началось заражение. Судя по анализам, ему в рану попали споры местной бактерии - они находились в вентиляции. На данный момент пытаемся купировать антибиотиками, однако уже есть риск гангрены. Если не сможем остановить, придется ампутировать и заменять аугментикой. "- Ох бля..."- подумал я про себя. Несмотря на то, что я к своей аугментике уже давно привык, тот факт, что еще и Раоту придется руку отменять, совсем не радовал. - Сделайте все возможное, чтобы не допустить этого. Но действуйте по ситуации. - Вас понял, господин комиссар. - Отбой. Отключив связь, я выдохнул. Час от часу не легче. - Чего там?- спросил Гихьян. - Рингера стабилизировали. У Раота заражение от каких-то спор. Есть угроза ампутации руки. - Ожидаемо,- прозвучал немного неожиданный ответ от Биндегижа. - Да? - Ага. Вентиляции не чистят, вот и заразы всякой развелось по-полной. И потом голой раной в ней ползать. Было бы странно, не подхвати он что-то там. - Ну, будем надеяться, что обойдется без ампутации,- с надеждой сказал я, после чего посмотрел на время. До совещания с Алтанзором оставалось еще двадцать минут,- Так, ладно, думаю, пора уже выходить. Идти до самого штаба было недалеко - справились за десять минут. Но делать в выделенной комнате все равно было нечего, так что для меня было лучше посидеть уже рядом с кабинетом прим-комиссара, чтобы вдруг случайно не опоздать. Никого больше из Комиссариата тут не было. Ни младшего комиссара Биктена Бжекасыра из моего полка, ни младших комиссаров из Увисарского и Атвасанского полков. Никто из них не выбрался оттуда, так как их не было на лифтовой станции, когда её начали штурмовать бунтовщики. Среди кадетов спасти удалось, в общей сложности, семерых человек со всех трех полков, но это были те, кого ранили в бою, а потому их эвакуировали по моему приказу еще до того, как ситуация стала выходить из-под контроля. Остальные тоже остались там. И их судьба была предрешена, в этом я не сомневался. - Итак, комиссар Мерцелиус,- начал Алтанзор, стоило мне сесть напротив него,- Я пока что не углублялся во всю эту ситуацию, потому хотел бы вначале узнать у вас - как это вообще произошло? Каким образом весь плацдарм оказался потерян? Выглядел Алтанзор довольно раздраженным и одновременно нервным, что, в принципе, было вполне ожидаемо, особенно учитывая, что именно произошло. - Бунтовщики послали на штурм серьезные войска - в первую очередь бывших солдат СПО. Проблемой также стало то, что бунтовщики атаковали тогда, когда большинство наших войск шло в наступление в сторону провизионных хранилищ - это помешало нам переместить войска назад. - Даже так там находились опытные гвардейцы, но при этом с обороной они все равно не справились, так ведь?- холодно спросил меня Бьюгар. - Не совсем так, прим-комиссар,- не согласился я,- Гвардейцы стояли в обороне до конца. Не было зафиксировано ни одного случая бегства с поля боя или несанкционированных отступлений. Большинство гвардейцев... просто погибли. Санкционировать же отступления приходилось исключительно по объективным причинам, когда возникал риск окружения того или иного подразделения. Возможным это стало в следствии того, что бунтовщики не считались с потерями даже среди своих профессиональных войск. Нас буквально завалили мясом, пытаясь пробиться к лифту. Что у них в итоге и получилось сделать. - Однако почему вы покинули расположение плацдарма, когда там еще находилось столько солдат? Вот это был самый тяжелый вопрос. - Моё отступление оказалось вынужденным, прим-комиссар,- начал я говорить заранее заготовленные предложения,- Я и мой отряд пытались защитить лифтовую станцию, но когда мы, по приказу офицеров, отступили к ней самой, то бунтовщики начали ее штурм, взорвав стены. Вначале мы скрылись в лифте, чтобы уйти с линии огня. Но когда нас начали забрасывать гранатами, я приказал спустить лифт, так как у нас уже не было никаких возможностей для обороны. Алтанзор нахмурился и задумчиво молчал, смотря на стол перед собой. - То есть шансов защитить станцию не было?- все же спросил уже более спокойно. - К сожалению да, прим-комиссар. По объективным причинам. Моё же спасение из плацдарма и вовсе вышло случайным - оно было незапланированным и вынужденным в первую очередь с тактической точки зрения. Но мне... действительно жаль, что так вышло. Если бы было возможно, я бы предпочел остаться там, чтобы хотя бы провести эвакуацию. - Тогда почему эвакуация не была объявлена вовремя? - Я и майор Веркис до конца планировали отбить наступление бунтовщиков, истощив их силы - в приоритете было сохранение плацдарма и всех наших достижений в наступлении на провизионные хранилища, так как это позволило бы закончить войну куда в более короткие сроки. К сожалению, расчет не оправдался. Бьюгар тяжело выдохнул. - Ваше с майором Веркисом желание, конечно, похвально, комиссар Мерцелиус. Однако в следствии ваших действий мы понесли значительные потери, тем более в опытных кадрах. - Я это понимаю, прим-комиссар,- к такому аргументу в свой адрес я был уже готов,- Но при этом, вся эта ситуация оказалась не бессмысленной для общего хода операции? На этот раз прим-комиссар посмотрел на меня немного удивленно. - Можете объяснить, пожалуйста? - Бунтовщики истратили на ликвидацию плацдарма колоссальные людские ресурсы. Более того, это были профессиональные людские ресурсы, самые подготовленные. Они могут наклепать сколько угодно кустарных патронов, ружей, автоматов, гранат, но им никогда не заменить людей, которые прошли профессиональную подготовку в СПО, а потом прошли всю эту войну. И теперь те силы, которые они потеряли во время штурма плацдарма, они уже не смогут использовать, не говоря уже об огромном количестве просто выведенных из строя вследствие ранений. Это станет для нас существенным преимуществом. Было неприятно такое говорить. Но это был один из тех аргументов, которые Алтанзору придется принять во внимание. И это могло позволить мне оправдаться в его глазах, а значит - не иметь больших проблем от Харьянди. - То есть... вы заявляете о размене войск? - Именно, прим-комиссар,- подтвердил я. Алтанзор несколько секунд задумчиво сидел и молчал. - Вы уверены в том, что этот размен был достаточно рациональным? - Учитывая, какие потери мы нанесли бунтовщикам и их общее положение, я в это верю с большой долей вероятности. - Хорошо, с этим мне понятно,- ответил Алтанзор,- Однако, у нас возникает еще одна большая проблема - медийное освещение всего произошедшего. Все это показывает, что бунтовщики имеют определенную силу и могут оказывать нам значительно сопротивление. Гражданские будут в шоке, когда узнают об этом. Да и войсках могут начаться волнения. - Могу понять, прим-комиссар. Потому я предлагаю... ничего не делать. Правая бровь Бьюгара взметнулась вверх, а голова слегка опустилась, от чего он посмотрел на меня прямо исподлобья. - В каком это смысле, комиссар Мерцелиус? - Гибель плацдарма никому не будет видна, пока мы о ней не скажем. С солдат, которые спустились со мной на лифте, а также всех тех, кто мог заметить все это, я возьму подписку о неразглашении. Бунтовщики же могут сколько угодно пытаться заявлять об этом, однако мы будем просто не обращать на это внимание, тем самым показывая, что эта информация не стоит того, чтобы мы пытались ее как-то опровергнуть. Все равно ведь деятельность плацдармов пока что никак не освещалась. - Слухи все равно пойдут,- не согласился со мной Алтанзор. - Но нескоро и небыстро. У нас будет достаточно времени, чтобы полностью разгромить бунтовщиков до того, как слухи станут для нас слишком опасными. Когда же война закончится, мы сможем без проблем сказать правду, разницы для нас уже не будет. Вновь Алтанзор задумчиво помолчал. - В принципе, идея жизнеспособна,- согласился со мной прим-комиссар,- Хоть это и рискованно - все же, при всей нашей подготовке, война может затянуться. Плюс ко всему, нам все же придется привлечь СИН, чтобы они были в курсе событий и смогли вовремя отреагировать, когда начнут действовать агитаторы бунтовщиков. - Несомненно, прим-комиссар,- кивнул я собеседнику. - Что ж... На этом, думаю, можем закончить. Печально, конечно, что все так получилось, однако это война. Несмотря на то, что операция затянется после этого, существенной угрозы ее исполнения нету. Это, на данный момент, я считаю главным. - Как и я,- спорить тут я уж точно не собирался. - В таком случае, не будут вас больше задерживать, комиссар Мерцелиус. Удачи вам. - И вам также удачи, прим-комиссар,- ответил я, после чего встал и вышел из кабинета, направившись обратно к себе в квартиру. Правда, настроение у меня равно было не из приятных. Несмотря на то, что я мог себе позволить радоваться, что с Алтанзором все удалось обсудить спокойно, а значит и от Харьянди не будет особых проблем, радости я никакой не чувствовал. Все же, мы проиграли. Проиграли очень серьезно. И из-за этого, война могла затянуться. Насколько - этого никто не мог сказать. Но сам факт этого заставлял меня чувствовать горечь. Потому мне оставалось только воевать дальше. Несмотря ни на что.Спустя два дня. Объединенный штаб. Полковник Верманд Шеркин.
"- Ебаный пиздец..."- подумал я про себя, как только Мерцелиус, что сейчас сидел передо мной вместе с Себастьяном, объяснил, откуда у них были такие потери вначале третьей фазы операции. Всему телу резко стало жарко. Сердце застучало куда чаще. Ладно бы у нас были отдельные случаи наркомании среди солдат. Такое бывало постоянно и в любом полку - не каждый человек выдерживал войну и некоторые среди таких людей отдавали себя во власть наркотиков, чтобы было полегче. И такие случаи не были бы чем-то опасным. Но услышать, что в одном только первом батальоне Веркиса было тысяча шестьсот пятьдесят два наркомана, которых покрывали и офицеры, и санитары, а обеспечивали наркотиками некоторые из снабженцев, было словно удар приклада по голове. Потому что речь шла уже не об отдельных случаях, даже не о десятках, которые каким-то образом умудрились пройти мимо нас. Это шла речь уже об огромной сети, которая умудрялась не только обеспечивать полторы тысячи гвардейцев наркотиками, но еще и скрывать это все от нас. Вопиющий случай. Немыслимый, во всяком случае до сегодняшнего дня. Но еще больше меня поразило - так это то, каким образом Мерцелиус решил разобраться с этой проблемой, узнав о ней накануне наступления. Просто взял и отправил наркоманов на смерть, прямо сказав им об этом. И если то, что он решил от них избавиться по-тихому, чтобы не было скандала в полку, еще было понятно, то вот то, что он им прямо об этом сказал... это по-настоящему вызывало ужас даже у меня. Однако, было понятно, что решение это было как минимум спорное. - Что ж... С этим понятно,- ответил я, тяжело вздохнув и посмотрев на Мерцелиуса и Себастьяна. Вид у них был, конечно подавленный. Веркис выглядел так, что сразу было понятно - он не спал все эти два дня. Покрасневшие глаза и темные круги под ними явственно об этом говорили. Плюс еще общая помятость и уже заметная щетина прямо говорили о том, что он во время дороги сюда пил что-то очень крепкое. Винить его за это я не собирался. Был повод. Мерцелиус держался немногим лучше и явно не пил по дороге сюда. Но ему и нельзя было, насколько я знал, из-за печени. По виду же было видно - если бы мог, то тоже запил. - Подобное, конечно... Поражает. И я понимаю, почему вы, комиссар, решили как можно быстрее пресечь все это. Но лично я думаю, вы слишком сильно поторопились. И явно выбрали не тот способ, который следовало. Мерцелиус посмотрел на меня усталым, но все же серьезным взглядом. - Выбора другого не было,- произнес он голосом, в котором все же прослеживалось волнение. Словно он боялся, что действительно был другой вариант, а он им не воспользовался, и не хотел, чтобы это было правдой. - Вы могли ничего не делать,- все же решился сказать я. Мерцелиус, в отличии от многих комиссаров, с которыми я сталкивался, вполне себе нормально воспринимал критику в свой адрес. - Сомневаюсь, что это было возможно,- ответил комиссар. - Солдаты и раньше вполне себе справлялись со своими обязанностями, даже будучи наркоманами,- начал я осторожно,- Я понимаю, что подобное - действительно серьезное преступление, но мы вполне могли это стерпеть хотя бы на время операции, учитывая, насколько сильно они были важны. - Для этого пришлось бы отпустить лейтенанта Атимолта,- парировал Мерцелиус,- А он хорошо понимал, что обречен, раз уж его поймали. И явно не стал бы сидеть сложа руки. Контролировать его действия вряд ли удалось, учитывая, чем он занимается - это вызвало бы подозрения у остальных офицеров. Потому я принял решение о его казни, перед этим узнав у него о всей сети поставок. Я внимательно смотрел на Мерцелиуса, раздумывая над тем, что он сказал. В какой-то мере он, конечно, был прав - эта мразь Атимолт действительно мог доставить проблем. Если бы информация о массовой наркомании в полку ушла в другие, уже по большей части вильярские подразделения, это уже само по себе вызвало бы возмущения. А уж когда бы все это узнали гражданские, стало бы совсем плохо. Местное общество относилось к наркотикам с ненавистью и отвращением. Потому подобной информацией смогли бы быстро воспользоваться как бунтовщики, так и барагацисты. Волнения в тылу не заставили бы себя ждать, а Экклезиархия оказалась бы вообще меж двух фронтов - или пытаться оправдать гвардейцев и тем самым угробить свой авторитет среди народа, и так не самый стойкий, или же идти против нас, что уже имело бы серьезный удар для гвардейцев. Все это могло серьезно повлиять на ход операции, вплоть до ее полной остановки. Да и к тому же, не было никаких гарантий, что Атимолт не попытался бы поднять наркоманов на восстание. Это Августин смог поставить их в такое положение, что у них не было ни времени что-то придумать, ни выбора. А если бы у них было время, была бы информация, что их вычислили, был бы план и лидеры, не говоря уже об оружии и положении, с которого они могли бы диктовать какие-либо условия нам? Это действительно было опасно. - Могу понять это, комиссар. Но все же, я считаю, что с Атимолтом вы... поторопились. Не стоило его так быстро убирать, особенно накануне наступления. Но справедливости ради, вы не могли знать, что будет дальше, и действовали исходя из имеющейся информации. Мерцелиус несколько секунд молчал и смотрел в никуда, медленно сжав кулаки. Затем он вновь посмотрел на меня. - Мне жаль, что так получилось,- все же сказал он. Звучал он искренне и одновременно печально. - Мы не можем знать всего, когда принимаем решения. Остается только принять последствия и действовать исходя из них,- ответил я,- Теперь второе. Исходя из отчетов, я выявил лишь одно непонятное мне решение, принятое во время обороны. Почему так поздно было принято решение начать отвод войск из захваченных во время третьей фазы территорий и отправку их для обороны. Это уже был комбайн на поле Себастьяна. Ведь именно он руководил обороной. - Вначале я не думал, что наступление бунтовщиков имеет такие масштабы - по предположению всех офицеров в штабе, наличествующих сил прикрытия должно было хватить, чтобы отразить удар. Даже тот факт, что бунтовщики использовали обученные и хорошо оснащенные войска, не давал повода для беспокойства. Затем, когда проблема стала уже более существенной, было принято решение остановить наступление, но не отступать, чтобы сохранить возможность в дальнейшем продолжить наступление на провизионные хранилища, иначе был риск провала всего стратегического плана. А когда стало понятно, что проблема слишком серьезная... было уже поздно. Мы не успевали, а сами бунтовщики продолжали напирать, не считаясь ни с какими потерями. - Я мыслил по такому же принципу,- ответил Мерцелиус, явно пытаясь защитить Веркиса в моих глазах,- Приоритет был отдан выполнению плана по захвату хранилищ. Это был риск, но он считался оправданным, учитывая, что нам надо закончить эту войну как можно быстрее. К сожалению, мы ошиблись в плане того, насколько сильно бунтовщики подготовились, и на какие потери готовы идти. - В этом плане ошиблись вообще все,- признал я, так как понимал, что в этом есть и моя доля вины,- Вот уж не думал, что бунтовщики пойдут на подобные жертвы ради того, чтобы уничтожить плацдарм. В общем и целом, это все тоже обсудим на общем собрании. Но в целом, я не вижу конкретно вашей вины в том, что произошло. Вы оба совершили ошибки, но они лишь усугубили ситуацию и не дали нам эвакуировать хоть кого-то. Сам же плацдарм, по всей видимости, был обречен изначально вследствие нашей общей недооценки противника, как в плане их мотивации, так и в плане их готовности. Во всяком случае, это не привело к каким-то серьезным последствиям. Главное теперь - не дать этой информации распространится слишком быстро среди войск и гражданского населения. - С этим проблем не будет, полковник,- ответил Мерцелиус,- С солдат, которые стали свидетелями всего этого, мы уже начали брать подписки о неразглашении. Пока что мы будем молчать, не реагируя ни на какие слухи от агитаторов бунтовщиков - это продемонстрирует, что они просто лгут. СИН же будет наготове, если слухи найдут какой-то отклик у населения. Идея была, конечно, необычной, однако в этом случае молчание вполне могло стать действительно надежной защитой. - Хорошо. В таком случае, на этом пока закончим, до общего собрания еще есть время. Но майора Веркиса я попрошу остаться. - В таком случае, до встречи, господа,- ответил Мерцелиус, после чего встал со своего места. - До встречи,- ответил я ему. За мной повторил Себастьян, после чего комиссар развернулся и вышел из кабинета. Как-только дверь закрылась, я тяжело выдохнул и оперелся на спинку стула. Себастьян же не сдвинулся с места, продолжив сидеть прямо. В его позе угадывалось напряжение, а в лице - огромная скорбь. - Я хочу подать в отставку. Слова прозвучали... закономерно. Я ожидал чего-то подобного от Себастьяна. - И не подумаю ее принять,- моментально ответил я. - Это я во всем виноват. - Как я уже сказал, мы все виноваты. - Но я виноват в наибольшей степени,- ответил Веркис,- Это я оценил ситуацию неправильно. Это я действовал слишком аккуратно и медленно. Мне не место в Гвардии. - Ты действовал медленно и аккуратно потому, что пытался сохранить то, чего мы уже добились. Чтобы сохранить возможность закончить войну как можно быстрее. А об этом я постоянно напоминал. Так что если и говорить о степени вины, то моя будет наибольшей. Неприятно было это признавать. Однако ошибки вообще признавать неприятно, я к этому уже давно привык. - На меня возлагалась ответственность,- продолжал парировать Себастьян. Иногда он был довольно упертым, этого у него было не отнять,- Я должен был принимать решения там. И я подвел всех. - Ты сделал все, что было в твоих силах, Себи. Веркис опустил взгляд, начав смотреть задумчиво куда-то в пустоту. - Они погибли, Верманд,- прошептал он, а затем вновь посмотрел мне в глаза,- Они все погибли из-за меня. Какое я теперь имею право находится в Гвардии после такого? - А как я все еще нахожусь здесь после Меркона?- парировал уже я, почувствовав, как обычно, горечь от одного только упоминания этого слова, на что мой друг лишь закрыл глаза и покачал головой из стороны в сторону. - Это другое. Там мы... хоть кого-то смогли спасти. "- Ага, десять процентов от штата..."- ответил я сам себе, но не захотел вновь поднимать эту тему. - Неважно, что там было,- заявил я твердо,- Если ты не справился там, это не значит, что тебя можно закапывать. Ты опытный офицер, Себи. У тебя за плечами десятилетия службы. Да, ты совершил ошибку. Не забывай о ней. Научись на ней и служи дальше, во благо Империума. Тогда все это будет ненапрасным. Майор тяжело выдохнул. - Я... постараюсь,- все же ответил он, на что я грустно улыбнулся. - Вот и хорошо. Можешь идти. Пока что попытайся поспать, ладно? - Какой уж тут спать...- ответил Веркис, вставая со своего места,- Я только один раз смог заснуть, да и то... от амасека. Да и не могу я. Раз уж в отставку не отправлен, то надо продолжать командование. - Тебе трое суток отдыха,- твердо заявил я,- Если надо будет - закажи себе снотворное. Сам знаешь, бессонница - это страшно. - Это уж точно,- устало ответил Себи, после чего направился к выходу из кабинета. Как-только он ушел, я улегся на стол, стукнувшись об него лбом. "- Получилось..."- подытожил я с некоторой радостью. Веркис был из тех офицеров, которые были уж слишком самокритичны к себе и считали, что любое поражение - это уже повод для отставки или даже разжалования через трибунал. Конечно, Себастьян не был в этом плане радикалом, которые свои поражения смывали собственной кровью, стреляясь или вскрывая себе горло, однако его уход тоже был бы большой проблемой. Все же, опытные офицеры в поле не валяются. А ведь Веркис действительно мог пойти на то, чтобы подать в отставку. Причем не убеди его я, он бы наверняка попытался бы это сделать через Мерцелиуса. И не факт, что он отказался бы. Уж слишком в нем было развито чувство ответственности. Порой с перебором. Теперь же можно было расслабиться. Себастьян останется с нами, потому теперь можно было заняться последствиями всего произошедшего. Трагедия плацдарма Эн-Семь стала шоком, как для меня, так и для все остальных майоров. Мало того, что бунтовщики смогли прорвать его оборону, так еще и смогли полностью его разгромить и уничтожить. Было крайне сомнительно, что сдалось там слишком много человек, потому большинство тех, кто был на плацдарме в момент спуска лифта с комиссаром, считались погибшими. По подсчетам, речь шла о десяти тысячах трехсот двадцати восьми человек, большая часть из которых была гвардейцами из нашего полка, а также из Увисарского и Атвасанского. Остальные были СПО-шниками, которых привели туда для прикрытия. Чудовищная потеря, особенно учитывая, что там были опытные солдаты, а не новобранцы, вроде вильярцев. Что еще хуже, именно там находилась большая часть наших сционов, восемьсот человек. Со стратегической точки зрения потеря была тоже колоссальной. Нам оставалось совсем немного до одного из трех провизионных хранилищ. Его не было смысла удерживать после захвата - хватило бы просто сжечь все, что там было. Уже это бы стало таким ударом для бунтовщиков, от которого они не смогли бы оправится. Теперь же мы откатились назад. И с этим надо было что-то делать. Спустя час началось совещание. На нем собрались все полковники и комиссары, плюс фельдмаршал и маршалы СПО. Вид у них был довольно-таки печальный, особенно у Фенгердиз с Исъегут и Оурвериша с Ямгезаном. - Приветствую всех, господа и дамы,- начал я,- На данный момент ситуация на фронте развивается куда стремительнее, чем ожидалось, а потому следует решить, что нам делать дальше. Я активировал голокарту, где сразу же высветилась вся актуальная информация на данный момент. Ситуация на фронте складывалась вполне в нашу пользу. В первую очередь, это касалось третьей фазы наступления. По большей части они проходили успешно - все плацдармы смогли уже перерезать некоторые важные магистрали, что соединяли войска бунтовщиков на центральной части фронта с провизионными хранили, а также продвигаться к остальным, а также идти на соединение друг с другом. До окончания третьей фазы еще оставалось дней десять, учитывая расстояния, укрепления и фанатичное сопротивление бунтовщиков. Однако были и проблемы. - Разгром плацдарма Эн-Семь отстрочил захват нами провизионных хранилищ бунтовщиков. Более того, он продемонстрировал, насколько сильно бунтовщики готовы сопротивляться, что, конечно, ставит под вопрос в первую очередь плацдармы Эн-Один, Два и Четыре. - Лично я считаю, что Эн-Четыре необходимо эвакуировать,- ответил Оурвериш самым первым,- Бунтовщики атакуют с такой решимостью, как и Эн-Семь, и также используют подготовленных солдат. - Вы предлагаете нам лишиться уже второго плацдарма на территории бунтовщиков, полковник Оурвериш,- с возмущением сказал прим-комиссар Алтанзор,- Это недопустимо. - Мы уже увидели, что может произойти,- не стал отступать увисарец,- Как по мне, Эн-Четыре свои задачи выполнил сполна. Лучше не рисковать и организованно отступить, нежели дождаться, пока бунтовщики прорвутся к лифту и подорвут его. - Согласна с полковником Оурверишем,- вторила ему Фенгердиз. - Не согласен,- строго сказал Вальцевски,- Нам нужны эти плацдармы, так как иначе операция затянется еще сильнее. - Плацдарм свои задачи выполнили,- продолжил командир Увисарского,- От его потери ничего страшного не произойдет. - Как раз произойдет, так как противник слишком быстро сможет высвободить серьезные войска и перевести их на другие направления. Этого допустить нельзя,- произнес уже Тласгахар. Я понимал, что обе стороны тут правы. К счастью, идея пришла быстро. - Сделаем следующее,- привлек я к себе всеобщее внимание,- Плацдарм Эн-Четыре начнет эвакуацию с боями - он должен выиграть время для того, чтобы вывезти оттуда раненых и припасы. С отходом начнем эвакуировать постепенно и самих солдат. Это позволит растянуть существование плацдарма, нанесет противнику существенный урон и при этом отвлечет у них значительные силы от действительно серьезных направлений. Все посмотрели друг на друга, но мое внимание было приковано к Алтанзору. Все же, он мог воспротивиться такому плану. - Это приемлемо,- ответил он к моей радости. - Хорошо. Теперь следующее - Эн-Один. Ситуация там куда лучше - благодаря тому, что фронт там не растянулся, а войска смогли грамотно организовать оборону, атаки бунтовщиков провалились, хоть и были организованы с участием бывших СПО-шников. Правда определенного результата они все же добились - Эн-Один уже не сможет наступать. Но лично я считаю, что необходимость бунтовщиков держать там значительные силы уже является успехом. Потому Эн-Один будет только обороняться. Возражений не последовало. - Теперь, что касается плацдарма Эн-Два. С ним ситуация, пожалуй, самая непростая. Он и так начал действовать вопреки плану, а теперь смысла в продвижении к Эн-Четыре и вовсе нет, так как тот уже будет эвакуироваться. - Не согласен,- произнес Тласгахар,- Он все еще продвигается, чтобы перекрыть многие важные магистрали. - Однако он растягивает силы,- не согласилась с Фенгердиз,- И более того, вскоре туда тоже будут присланы подготовленные и хорошо оснащенные войска бунтовщиков. Потому тут предлагаю действовать также, как и с Эн-Четыре - постепенная эвакуация с боями с тех территорий, на которые наступали вопреки первоначальному плану. Это позволит отвлечь войска и исключит возможность окружения. Смотря на карту, я понимал, что Римора была права. Все же, фронт Эн-Два растягивался в сторону Эн-Четыре параллельно линии фронта, довольно сильно вытягиваясь. И вскоре бунтовщики смогут попытаться его атаковать, чтобы окружить. Это было заранее просчитано и мы к этому были готовы, но с учетом, опять же, фанатизма бунтовщиков, их безрассудства и полного игнорирования собственных потерь, ситуация сильно менялась. - А это не слишком ли,- предположил комиссар Ямгезан,- Один плацдарм разгромлен. Второй - эвакуируется. Третий - уходит в глухую оборону. А четвертый - частично уходит на передовые позиции. Это уже ставит под сомнение всю операцию. - Я бы не был столь категоричен, комиссар Ямгезан,- возразил Мерцелиус,- Здесь главное, что бунтовщики несут колоссальные потери. И к тому же, для нас важнее всего являются провизионные хранилища. - Если плацдармы не смогут нормально выполнить свои части плана, провизионные хранилища мы не захватим,- добавил от себя комиссар Ичкехум. - Значит, необходимо ускориться в направлении провизионных хранилищ. И усилить там напор,- продолжила уже Исъегут. - Это становится слишком рискованно,- начал уже полковник Тласгахар,- Особенно с учетом того, что происходит на основном фронте. Бунтовщики явно выводят войска из выступа. И чем больше за ними сохранится путей сообщений, тем больше сил они оперативно перенаправят в тыл. И тогда вся операция будет под угрозой. Тут с Тласгахаром стоило согласиться. Наступление на основном фронте началось согласно плану и продвигалось куда успешнее, чем предполагалось заранее. В первую очередь, успехи были на главном выступе. Вся та территории, которую бунтовщики смогли пробить во время восстания Твари, сейчас нами отвоевывалась. Да, с боями, но было отчетливо видно, как бунтовщики это делают без особого энтузиазма и уж тем более без того фанатизма, который был им присущ при наступлении на наши плацдармы. Вывод тут был только один - бунтовщики не собирались оборонять выступ. Они уже начали оттуда вывод своих войск в тыл, чтобы использовать для блокирования плацдармов и защиты провизионных хранилищ. Этим они также значительно сокращали линию фронта, которую им придется оборонять, что могло дать им значительное преимущество в дальнейшем. На остальных участках продвижение тоже было, хоть и более медленным. При этом, сделать тут что-то было довольно сложно. От идеи пытаться окружить выступ мы отказались сразу же. Он был слишком широким, а сам удар был слишком очевидным - понятное дело, что бунтовщики к этому подготовились настолько сильно, насколько это было вообще возможно. А следовательно попытка это сделать приведет лишь к огромным потерям и к около нулевому результату. - Мы все равно не сможем их остановить,- ответил я, пытаясь поразмыслить над всей это дилеммой. - Но можем их задержать,- ответил подполковник Амигецот-Табцундрыт,- Сопротивление там слабое. Мы можем значительно усилить напор и тем самым начать догонять их. Это заставит их как минимум постоянно оставлять арьергарды, с которыми нам справится будет несложно. Также, мы можем усилить давление на участок напротив Эн-Семь, чтобы попытаться соединиться с Эн-Два, которому надо будет лишь немного изменить маршрут в сторону фронта. Все же, это будут уже основные части, у них со снабжением будет все куда лучше. - Даже если мы это сделаем, мы не сможем перекрыть все пути снабжения,- сказал свое Оурвериш,- Одновременно с этим, нам надо будет значительно усилить наступление на провизионные хранилища, пока основные силы бунтовщиков с выступа и других участков фронта не прибыли к плацдармам и уж тем более к хранилищам. В какой-то мере оба полковника были правы. Самым успешным в плане наступления, не считая выступа, был участок как раз напротив Эн-Семь. Там произошел настолько неожиданный прорыв, что сперва тамошние офицеры не могли в это поверить и считали, что это ловушка. Только потом они все же пришли в себя и начали наступать с куда большим усилием, что снова начало приносить результаты, даже с учетом потери времени. Объяснение этому было вполне простое. Именно оттуда бунтовщики вытянули большую часть своих сил для удара по Эн-Семь, оголив тем самым огромный участок фронта. И теперь у бунтовщиков не хватало сил его закрыть. Однако, с идеей двинуть войска к Эн-Два были свои проблемы. - Рядом с маршрутом наступления наших войск будут войска противника, присланные для ликвидации Эн-Четыре. Они смогут ударить во фланг нашим войскам,- возразил я. - Учитывая, сколько войск мы сможем задействовать для обороны, проблем это не составит. К тому же, если бунтовщики попытаются это сделать, им придется оставить попытки ликвидировать Эн-Четыре. Тогда они или оставят значительные силы для блокировки войск, или же их будет достаточно мало, чтобы мы смогли начать наступление уже оттуда, на соединение с Эн-Да и основными войсками. - Так или иначе, останемся в выигрыше,- продолжил Вальцевски,- Я поддерживаю эту идею. - Рискованно, конечно, но вполне осуществимо,- ответил уже Тласгахар. - Согласна,- сказала свое Фенгердиз. Все были за этот план. Это было хорошо. - В таком случае, господа и дамы, будем действовать по этому плану,- ответил я и мы все приступили к напряженной работе. Было понятно - от этого плана зависела судьба всей планеты.