Темные коридоры

Спустя три дня. Комиссар Августин Мерцелиус.

- К сожалению, заражение у рядового-адъютанта Тикьярма остановить не удалось, господин комиссар,- произнес все такой же сухой голос лейтенанта Гимтолта,- Нам придется ампутировать руку. Также мы вынуждены начать процедуру антибиотикотерапии третьего класса - согласно анализам организм выдержит, однако срок возвращение в строй отодвинется еще на двадцать суток минимум, плюс-минус три дня. "- Бедный Раот..."- произнес я мысленно. Было понятно, что он встрял по полной и ему теперь будет совсем тяжко. - Я вас понял. Делайте, что считаете нужным,- хотелось еще попросить, чтобы передали привет от меня Раоту вместе с пожеланиями выздоравливать, однако я все же не стал этого делать. Комиссар, который так сильно заботится о своих адъютантах, словно они ему близкие друзья - подобное выглядело бы как минимум немного странно в глазах остальных, даже санитаров. Пускай те и должны были хранить молчание, доверия к ним у меня не было, да и в их глазах мне тоже нужно было выглядеть должным образом. - Также обнаружились проблемы у рядового-адъютанта Вимолта,- продолжил лейтенант, от чего я напрягся еще сильнее. У Рингера и так все было не очень,- У него начался пневмомикоз в следствии попадания спор плесневого грибка во время нахождения в вентиляции. Это уже неединичный случай - на данный момент у нас пятнадцать случаев из числа тех, кто участвовал в операции по зачистке вентиляционной системы. "- Час от часу не легче..."- выдохнул я. Только еще грибков в легких Рингеру не хватало для полного счастья. - Так, насколько все плохо? - Судя по данным, которые предоставили врачи - ситуация средней тяжести,- услышать такое было совсем неприятно,- Иммунитет рядового-адъютанта Вимолта серьезно ослаб в следствии применения большого количества антибиотиков, что лишь позволило грибку начать распространяться куда сильнее. А использовать одновременно и антибиотики, и антимикотики вместе с регенеративными препаратами, снотворным и обезболивающим не получается - есть риск полного отказа печени и почек. Потому придется прибегнуть к ампутации легких и замене их на аугментику. Это куда безопаснее и надежнее, так как медикаментозное лечение от грибка займет половину местного года с неполной гарантией успеха и долгой реабилитацией. - С этим понятно, действуйте. Только если Рингер был заражен, значит это может быть и у Раота. И еще, что насчет меня? Легких у меня нет, но есть ли риск, что болезнь распространится на другие органы? Вопросы были действительно важные. Не хватало еще, чтобы я отправился на лечение в разгар военной операции. Еще поползут слухи о том, что я пытаюсь скрыться в лазарете. Во всяком случае бунтовщики, которые быстро об этом узнают, явно попытаются такие слухи запустить, чтобы еще немного подточить нас. - Вы замечали у себя мокрый кашель, першение в горле, белый налет на языке, деснах и щеках, болезненную чувствительность языка при одновременном ослабление или отсутствие вкуса? Я задумался, но ничего подобного вспомнить не мог. - Нет, ничего из этого. - В таком случае, вы не заразились. У рядового-адъютанта Тикьярма мы взяли анализы, они также подтвердили отсутствие заражения. По всей видимости, рядовому-адъютанту Вимолту не повезло с тем, чтобы пройти мимо пятна одной конкретной плесени, против которой иммунитет не смог справится. В принципе, тут звучало всё логично. - Я понял вас. В таком случае, действуйте. И еще раз спасибо за все. - Всегда пожалуйста, господин комиссар,- ответил мне лейтенант уважительным тоном. - Отбой. Отключив канал связи, я с тяжелым вздохом опустил голову на стол. - Ох ты ж ебаный ты нахуй блять... - Что подхватил Рингер?- задал мне вопрос Бюрдар, что сидел сейчас за столом и пытался съесть свой завтрак. По жизни он был левшой и ранение именно в левую руку заставляло его есть правой, что было для него сверхнеудобно. - Пневмомикоз,- ответил я, на что Ахо скривился, словно от отвращения. - Бля, не повезло, конечно,- произнес он,- У меня такое с друзьями было. Мы первый год жили в какой-то жопе. Санконтроль бухал только, трахал должников, что в коммуникациях прятались, нихуя не делал, хозяин жилблока тоже послал все нахуй и не проверял. Так что в итоге в вентиляции плесень завелась. Прививки от них помогают справится, хоть и ходить будешь с температурой под сорок. Но мы не местные, иммунитет не такой хороший, слегли все. Из одиннадцати человек четверо умерли, оставшиеся, включая и меня, через месяц только выписались. Долги, конечно, огромные были, но их всех удалось переписать на хозяина и членов Санконтроля - их вину доказали. Но сама болезнь... просто пиздец. Харкаешь кровь, язык болит и ничего не чувствует, спишь по несколько часов, из-за кашля. - У Рингера еще хуже - он ведь на медикаментах,- начал объяснять я,- Антибиотики, обезболивающие, регенеративные... В общем, будут заменять легкие. А Раоту придется заменять руку. - Блять, а у него что? - Заражение раны. Споры бактерий. - Ну пиздец,- сказал удивленно Бюрдар,- Будет теперь у нас еще один железнорукий в нашей компании. - Вполне ожидаемо,- ответил Гихьян, что стоял рядом со столом,- Бунтовщики ж не могут чистки проводить. Вот и засрано теперь все. Когда все пройдет, тут месяцами все придется вычищать до блеска. - Мда, невесело,- прокомментировал Ахо,- И это ж выходит, что и в других частях заражения могут быть? А то в вентиляции, я так понимаю, в противогазе не побегаешь. Мысль эта была крайне неприятной. - Именно,- согласился я,- Об этом нас предупреждали на этапе планирования, так что Санитарный Корпус готов. Да и Санитарный Контроль тоже пытается что-то делать уже. - Ну, удачи им. А Рингеру и Раоту удачи вдвойне. Особенно Раоту. Я так понял, привыкать к руке аугментической - это та еще морока. - Чувствуется по-другому, первое время непривычно как-то,- начал объяснять я,- И особенно сложно контролировать силу. - Ага, особенно ударов,- с сарказмом ответил Гихьян. Это был камень в мой огород. - Не без этого,- тут спорить было бесполезно. Все же, мать Надрокта я прибил именно из-за того, что не рассчитал тогда силы удара по ней. - Да уж, мне этого никогда не понять, сколько бы я не слушал этих объяснений,- начал Бюрдар,- Хотя вообще, я всегда удивлялся, как мне повезло по жизни. Двадцать пять лет войны - ни одной ауги! Из тех одиннадцати, что со мной болели тогда, только у меня и еще одного не было ауги. У остальных же - Боже-Император меня помилуй, побольше, чем у вас. А ещё помню, был у нас в полку, Юфын звали. Ему вообще заменили обе ноги по самый таз, обе руки по плечо, оба глаза, часть мозга, нижняя челюсть, и в довесок еще все внутренние органы, кроме печени и желез. Кличка была прям под стать - Кастет. Правда нрав был тот еще. Ебал все, что движется. - А что не движется - двигал и ебал,- дополнил я от себя, вспомнив старую шутку из свой прошлой жизни. Бюрдар резко заржал на всю квартиру, а затем - сильно закашлял, явно подавившись. Через пару секунд, когда он уже стал красным, а из его глаз потекли слезы, он все же смог откашляться. - Ой блять... Ой нахуй... Ох... Фу-у-у-ух... Не надо так смешить, комиссар... Ох не надо...- сказал Бюрдар, прилагая, судя по голосу, немалые усилия на каждом слове,- Но вообще... Да... Где-то как-то так... Юфын и жил. Ну и еще пил на увольнительных, как стадо гроксов. Погиб, правда... Мост артиллерией на Хусхаросе раздолбали, а наша колонн как раз на нем были... Боже-Император, как давно это было... Фух, блять, ладно, аж напиться захотелось. Нам там собираться еще не пора? Я посмотрел на время. До выхода на свою смену, мне оставалось еще два часа, однако за это время нам надо было еще одеться и добраться пешком до точки, где я должен был заменить младшего комиссара Саматуса, первого заместителя Алтанзора, которого поставили следить за прорывом через основной фронт в сторону плацдарма Эн-Два. Сейчас он был наиболее важным, так как позволял нам добиться значительных успехов и не дать бунтовщикам отправить высвободившиеся из выступа силы в сторону плацдармов и провизионных хранилищ. - Пять минут и собираемся,- ответил я Ахо и тот кивнул. - Понял-принял. Как раз почти закончил... Блять, как же неудобно есть другой рукой. Вскоре он смог все доесть и мы начали одеваться. Первым закончил я, потом помог Бюрдару, так как у него одеть самостоятельно броню не вышло бы никак, с поврежденной-то рукой, а ходить без брони в местных условиях было смерти подобно. Пускай вентиляцию всю очистили, как только можно, а также оставили там солдат, подобрав специально тех, кто имел слуховую аугментику, все равно был шанс, что что-то произойдет. Нам уже сообщали об огромной концентрации мин, которые могли быть где угодно. Плюс еще Бюрдар все еще оставался моим адъютантом - пускай и раненый, он все еще проводил проверки в санчастях, казармах, складах и транспорте, чтобы не давать никому расслабляться и удостовериться, что все идет как положено. И вот, мы были готовы. На входе нас ждал еще и Дима, который постоянно выполнял функции охранника у входа - так было нужно по регламенту. К тому же, мало ли, кто мог находится рядом со мной, учитывая, сколько тут еще было солдат СПО. Ставить же простых гвардейцев мне тоже не хотелось - все же, когда тебя охраняет друг, тем более скитарий, становилось как-то спокойнее. От нашего жилблока мы смогли выйти на небольшую пешеходную дорогу, которая шла через коммерсантские уровни, жилблоки и мелкие мастерские. Тут Бюрдар повернул в сторону ближайшего склада медикаментов, а я в сопровождении Димы и Гихьяна направился дальше. Баррикад тут уже не было - их оперативно смогли более или менее разобрать. Весь мусор, из которого баррикады были сделаны, вывезти возможным никак не представлялось и его просто сгребли к стенкам, но во всяком случае пройти тут можно было без проблем, хоть и приходилось возле многих кучек притормаживать, чтобы не столкнуться со снабженцами, санитарами и солдатами. Пока мы шли один момент все же зацепил меня - относительная целостность коридоров. Полы, потолки и стены тут были без того огромного обилия выбоин от пуль и осколков, а также подпалин от лазерных лучей, какие я обычно встречал. Объяснение этому вполне себе было - когда здесь началось наше наступление, то у бунтовщиков тут уже не было каких-то серьезных частей. Плюс к этому, у них не было тут уже вообще никаких резервов. Как итог, пробиться смогли менее, чем за час, задерживаясь больше из-за различных ловушек, каких тут понаставили. Растяжки, мины в баррикадах и дыры в полу были довольно неприятными вещами, которые хоть и не сильно вредили, так как в них почти никто не попадался, но которые все же сильно задерживали из-за самого риска в них попасться. В основном же наступление шло пока что вполне удачно. Конечно, бунтовщики уже успели спохватиться и начали пытаться действовать. Их количество увеличивалось, оборона становилась все более стойкой, вследствие чего наше наступление замедлилось. Но пока что это и рядом не стояло с тем, что было, когда мы пытались прорваться с плацдармов. Темпы продвижения были просто поразительным, а потому можно было точно сказать, что уже дней через два, максимум через три мы сможем соединиться с плацдармом Эн-Два. Иронично, конечно, что все это оказалось возможным только благодаря тому, что бунтовщики отвели почти все свои войска с этого участка для уничтожения плацдарма Эн-Семь. В какой-то мере это даже успокаивало меня. Как бы это не звучало... но все же, даже этот пиздец произошел не зря. Дальше конечно, будет куда сложнее. Войска бунтовщиков, что отступают с выступа, отдавая его нам практически без боя, будут пытаться нас прорвать. Пытаться это будут сделать и те силы, что ликвидировали плацдарм Эн-Четыре и Эн-Семь, которые очень быстро успеют прибыть. Но к этому мы готовились и будем полностью готовы. Спустя где-то десять минут мы подошли к повороту направо, который вел в жилблоки, в который мы и завернули - мы уже почти пришли к месту встречи и это был самый короткий путь, который проложил нам навигатор. Впереди сразу же стало виднеться какое-то непонятное неровно освещенное темное пятно, которое сильно было заметно в свете красных аварийных фонарей. Я приблизил взгляд... и стоило мне рассмотреть, что это такое, я моментально опешил. Все тело сжалось от удивления. Впереди, прямо по середине перекрестка, лежала целая гора человеческих голов. Вокруг них стояли шесты метра полтора высотой, на каждом из которых был стеклянный плафон с зажженной свечкой, в то время, как вниз, почти что до самого полка, с них свисали множество исписанных на высоком готике свитков. А рядом, против часовой стрелки, ходили священники, что размахивали дымящимися кадилами, сложив руки вместе перед собой. - Какого... нахуй?- произнес я тихим голосом, после чего быстрым шагом направился в сторону горки. Подойдя к ней почти вплотную, я смог рассмотреть ее получше. Высотой она была где-то метра в полтора, в ширину - где-то три. Она вся состояла из лысых окровавленных голов, как мужчин, так и женщин. У многих на голове находились следы от лазерных ожогов, у других - от осколков гранат, у третьих - ничего. Глаза были выдавлены. У всех без исключения рты были открыты, зияя черными пятнами и красными от освещения зубами, от чего на них были искаженные уродливые гримасы. Мух и всяких тараканов тут уже было много. От всего этого становилось настолько мерзко, что меня начало подташнивать. Священники, тем временем, продолжали молча ходить, чадя сизым дымом с помощью кадильниц. - Что это такое?- строго спросил я, посмотрев на одного из священников. Тот не отреагировал и продолжил идти. - Что это такое, я спрашиваю?- задал я вопрос уже более строгим голосом. Ответа вновь не последовало. Меня игнорировали. - Я задал вопрос.- повторил я в последний раз. Если и сейчас не ответят, придется уже их трогать, потому не отвечать комиссару мало кому позволено, даже из числа Экклезиархии. - Г-г-господин комиссар!- немного пугливым шепотом обратился ко мне чей-то голос. Посмотрев в сторону, я увидел стоявшего тут лейтенанта Бонвурского полка, который с взволнованным видом сейчас смотрел на меня и махал мне рукой. - П-пожалуйста, идите сюда. Не надо мешать им,- продолжил он еще тише. По виду он выглядел так, словно сейчас упадет в обморок. Я быстрым шагом подошел к нему. - Что здесь происходит?- спросил я на полной громкости своего голоса. Мне сейчас было абсолютно плевать на то, что я тут мог кому-то мешать. Лейтенант от этого пригнулся еще сильнее, а испуг на его лице усугубился. - П-п-п-пожалуйста, г-господин комиссар, вы можете... - Или ты мне сейчас объяснишь, что происходит, или я тебя разжалую. И поверь мне, прим-комиссар Алтанзор это одобрит, потому что ты не ответил на приказ комиссара. Лейтенанта начало трясти. - Это... Э-это обряд п-победы,- начал он шепотом, пытаясь перебороть дрожь и заикание,- Он п-проводится п-после ка-каждого с-сражения. Так мы-мы демонстрируем свою п-победу и-и б-благодарим Бога-Императора... за то, что он дал н-нам сил одержать победу. "- Блять... Какой же это пиздец..."- пронеслось у меня в голове, когда пришло полное осознание происходящего. - Глаза выдавливать - тоже часть обряда? - Д-да! Обязательно!- лейтенант сказал это с нескрываемым благоговением,- Ибо несем мы свет Бога-Императора и ослепляем врагов, что отвергли его... Мне нечего было на это сказать. Я просто молча смотрел на лейтенанта и охуевал. Прямо сейчас он на полном серьезе мне рассказывал о том, как в его полку врагам отрезали головы, выдавливали им глаза и складывали их в горочки, после чего молились им. Это было омерзительно. Это было чудовищно, хуже всего, что мне удалось увидеть за все время пребывания на этой планете. Однако, одновременно с омерзением я ощущал и беспокойство. Всё же, я много чего знал об этом мире еще из прошлой жизни. И я прекрасно помнил, с кем было связано отрубание голов. - Это традиция вашего полка?- решил я спросить напрямую. На всякий случай, чтобы спокойнее было. - Это традиция всех Бонвурских полков, как и всего Бонвура!- восторженно объявил лейтенант,- Она еще от Первопришедших пошла, первых колонистов, что заселили Бонвур три тысячи лет назад. Чувства от услышанного были смешанные. С одной стороны, подозрение в откровенной ереси отпали - полк не ебнулся. Но с другой стороны, это вся планета ебнулась у них, причем еще три тысячи лет назад, кто бы там не был их Первопришедшими. - И Экклезиархия к этому нормально относится? - В основном - да,- спокойно продолжил бонвурец,- Хотя мы постоянно сталкивались с... непониманием наших традиций со стороны священников на других планетах. "- Интересно, почему?" - Порой, это даже приводит к неприятным эксцессам. Но их довольно быстро удается решить. Больше мне говорить с лейтенантом было не о чем. - Понятно. Спасибо за разъяснения. - Всегда пожалуйста, господин комиссар,- вытянулся офицер,- Т-только... не сочтите, прошу, за дерзость, н-но... Разрешите... д-д-дать совет вам. Н-на будущее. Это меня заинтересовало. - Разрешаю. - Если в-встретите еще... Пирамиды Победы... Т-то п-пожалуйста, не мешайте монахам. И н-не говорите при них громко. Э-этого нельзя делать. И у них есть разрешение игнорировать кого-либо во время м-молитвы, д-даже к-к-комиссаров. - Учту,- коротко ответил я,- Вы свободны, лейтенант. И спасибо за разъяснения. - Всегда готов п-п-помочь, господин к-комиссар,- вновь вытянулся лейтенант. Кивнув, я развернулся и направился к другому коридору, по которому нам надо было пройти, при этом вновь обходя стороной все также бредущих против часовой стрелки священников с дымящимися кадилами, после чего вышел в коридор и направился дальше. - Да уж, вот тебе и культурные особенности,- произнес Гихьян по воксу. - Это просто ёбаный пиздец,- только и смог сказать я,- Других слов я тут не подберу. - Ты не забывай, вот эти люди скоро станут частью полка,- от слов сервитора стало как-то не по себе. Потому что это была абсолютная правда. Более того, сделать с этим было ничего нельзя. Это были культурные особенности полка и среди вороха директив, которые я читал, были те, что касались именно различий в культурах. Там все сводилось к тому, что культуру полков трогать не стоит во избежание конфликтов, но ровно до тех пор, пока эта культура не вредит общей дисциплине и боевой эффективности подразделений. Было крайне сомнительно, что все вот это вот вредит боевой эффективности, ведь они этим занимались в тылу, когда фронт откатился достаточно далеко, чтобы это было безопасно. - Лучше не напоминай,- сказал я, уже осознавая, сколько проблем у нас будет от всего этого. Другие гвардейцы вряд ли уж очень сильно обрадуются подобным культурным особенностям. Но тут уж ничего не поделаешь, придется каким-то образом уживаться вместе. Наш путь через жилблок продолжился. Тут тоже были остатки баррикад, которые уже смогли разобраться, а также множества следов битв, куда больше, чем на дороге. Было отчетливо видно, что тут сопротивление было куда жестче. Скорее всего, за счет того, что тут были уже помещения, в которых обороняться было куда проще. И вот, новый поворот... Вдоль стен, от поворота до нужной нам лестницы вверх, я увидел непонятные белые пятна. И только через секунду, когда я сосредоточился, ко мне пришло осознание - это все были трупы. Раздетые догола трупы, сложенные штабелями. Подростки, взрослые, мужчины, женщины... Голов ни у кого не было и я быстро понял, куда они делись. На многих телах виднелись ранения от лазерных лучей, пуль или осколков. Но самым заметным среди них было то, что у каждого отсутствовали части бедер, пресса и бицепсов. На другом конце коридора виднелись люди в рясах священников, которые сидели среди трупов и с помощью небольших ножей отрезали от них куски мяса, складывая в большие металлические узорчатые чаши сантиметров тридцать в диаметре. И в довесок к этому всему пиздецу, среди них тоже ходили священники с дымящимися кадилами. - Да вы, блять, издеваетесь...- только и смог выдохнуть я, стоя по середине коридора. Лишь через несколько секунд я направился дальше, пытаясь не смотреть на весь этот пиздец, а затем остановился рядом с одним из тех, кто отрезал кусок мяса. Молодой парень, лет семнадцати, может восемнадцати, посмотрел на меня со скучающим видом, прекратив отрезать бедренную мышцу от какой-то женщины. - Что вы делаете? В ответ - полный игнор. Значит, и эти тоже не могли мне ответить, пока были заняты делом. Придется искать ответы в другом месте. Не став больше тут задерживаться, я пошел вперед и стал подниматься по лестнице. Словно там была какая-то толпа. Поднявшись вверх, мы завернули направо, в сторону площади отдыха местного жилблока. В коридоре уже виднелось несколько очередей из солдат, которые тянулись до самой площади. У каждого солдата была металлическая тарелка серебряного цвета с различными узорами, которую они держали двумя руками на ладонях. Не обращая на них внимания, я прошел дальше, к самой площади, у границе которой все очереди, в том числе и те, что стояли в других коридорах, резко прерывались. На ней виднелось множество электрогрилей, стоявшие вдоль трех стен и еще вдоль. За каждым из них стояли парни в рясах, которые быстрыми движениями брали свежие куски мяса, клали их на гриль и жарили, одновременно доставая уже готовы и кладя их на поднос. Подносы эти отправлялись к столам, поставленным посередине площади и уже ломящиеся от жареных кусков мяса. Ебаный конвейер. Именно к этим столам быстро подходили солдаты, получали от еще одних священников по куску, а затем шли к огромному полотну с изображением Бога-Императора, которое весело на четвертой стене, кланялись ему и отправлялись в один из пустых коридоров. От увиденного я почувствовал, как во рту скапливалась слюна. Они жрали человечину. Эти ебанутые бонвурцы жарили человечину и жрали ее. У меня уже не было ни слов, ни сил хоть как-то это описать. Мне нужно было узнать, что это вообще все такое. - Что тут происходит?- задал я вопрос священнику, что стоял возле стола. Раз уж он не молился, то наверняка мог ответить на вопрос. - Это Пир Победы, господин комиссар,- все также спокойно ответил мне мужчина лет тридцати, у которого уже была густая рыжая борода. Само слово "Пир" в отношении всего происходящего ужаса звучало просто омерзительно. - Вы... едите человечину?- все же решился я спросить вопрос, что пришел ко мне в голову. - Конечно, господин комиссар,- ответил мне мужчина. - Зачем? - Враг, что отрекся от света Бога-Императора, должен быть уничтожен,- ответил мне офицер,- Мы поглотим его и уничтожим внутри себя, очистив от скверны. - Вы что... всех врагов собираетесь съесть? - Нет, господин комиссар. Это есть символ. Достаточно лишь нескольких кусков, дабы враг был поглощен и очищен от скверны богохульства. Они ебанутые. Я разговаривал с напрочь ебанутыми людьми. - Понятно,- только и смог выдавить я из себя, после чего быстро направился дальше, куда показывал мне навигатор в голове. Пройдя через еще один коридор, также заполненный гвардейцами-бонвурцами, я, уже чувствуя неладное внутри, свернул в один безлюдный закоулок, затем - в пустующую комнату. Быстро поднял противогаз вверх, потом согнулся у стены и начал блевать. Живот сводило болезненными судорогами, пока из меня выливалась вначале вся непереваренная еда с желудочным соком, а потом и просто желчь, что разливались по грязному полу и расплескивались в разные стороны. В конце из меня уже ничего не выходило, но меня все еще рвало. Лишь где-то через минуту все закончилось. - Блять...- только и смог шепотом сказать,- Блять, блять, блять... Какой же это все пиздец... - Культурные особенности. Привыкай,- флегматичный голос Гихьяна, что стоял рядом, раздражал. - Привыкай?- только и смог спросить я, после чего, выплюнув мерзкую на вкус слюну, надел на себя противогаз обратно и посмотрел на сервитора,- Как к подобному можно привыкнуть вообще? - Спокойно и без возражений,- прозвучал мне ответ,- Потому что выбор у тебя не велик - или ты к этому привыкнешь, или ты попытаешься это все изменить и тебе прибьют. Передо мной такой выбор вставал несколько раз и как видишь, я все еще жив. Перед моими коллегами из других полков тоже такой выбор вставал и некоторые из них погибли. А если ты думаешь, что сможешь этих людей переделать по своему усмотрению и выжить, то я тебе рекомендую побыстрее избавиться от этой наивности. Эти люди быстрее бунт поднимут, нежели позволят это сделать с собой. Слушать Гихьяна было противно. По настоящему противно. Потому что он сейчас прямым текстом говорил мне просто принять тот факт, что у нас скоро в полку будут фанатики-каннибалы, которые к тому же еще и отрезают головы, складывая их в ебаные Пирамиды Победы! Однако при этом, я понимал одну очень мерзкую вещь. Гихьян был прав. Эти люди были явно фанатиками и не стоило их пытаться хоть как-то перевоспитать. Раз уж воюют нормально, то пусть воюют дальше. Нам куда важнее было не то, что они едят в честь своей победы, а то, как хорошо они били бунтовщиков. Судя по последним дням, с этим они справлялись достаточно хорошо. - Ладно...- сказал я, признавая, что спорить тут было бесполезно,- Пошли уже. - Просто не обращай на это особого внимания,- посоветовал мне Биндегиж. - Будто бы на это можно хоть как-то не обращать внимание,- подметил я и направился к выходу из квартиры. - О, поверь, это несложно. Ты все равно их большую часть времени в глаза видеть не будешь. - Тут уже сама мысль, что они в нашем полку, не особо радует. - А ты попытайся не думать об этом. Это несложно. "- Ага, попытайся не думать о белой обезьяне..."- пронеслось у меня в голове ироничное замечание. - У тебя нечто подобное было? - Не без этого. На Уйноре к нам присоединили недобитков из Четыреста Восемьдесят Пятого Эгиратского. У них была традиция одна неприятная - им обязательно нужно было освященной водой себя обрызгать перед боем, причем вода должна была быть обязательно освещена в специальном серебряном ведре и в него обязательно должен был быть налит расплавленный воск из горящих свечей. И без этого они в атаку и помыслить не могли идти. Не потому что трусы какие-то, а потому "Как это так, без окропления освященной водой в бой идти?". Ты бы видел, что началось, когда это ведро проебали... Ора было на целый участок фронта, это просто ебаный пиздец был. - Понятно,- только и смог ответить я. Еще через десять минут мы все же подобрались к станции метро "Адмирал Дузур Сайгиртимар", где и была назначена встреча с младшим комиссаром Саматусом. На нее еще пришлось долго и упорно подниматься по длинной лестнице высотой метров пятьдесят, так как эскалаторы, понятное дело, не работали. Открывшаяся картина вновь меня удивила. Все пространство большого перекрестка перед турникетами было заполнено людьми. На этот раз живыми. В основном это были старики, женщины, молодые парни и девушки. Все они сидели на полу, поджав под себя колени и положив на них головы. Лиц я не видел, но у тех, кто был с краю небольшого узкого прохода я видел, что они все молча молились, шевеля губами и держа в руках металлические аквиллы. Еще некоторые, судя по звукам, тихо плакали. А через проходы между ними, соединявшие разные коридоры перекрестка, а также вдоль стен ходили солдаты Бонвурского полка с лазганами, к которыми были примкнуты штыки. По одежде сидящих людей было сразу понятно - это были гражданские. По всей видимости, они не успели сбежать и сдались. "- Хоть эти правильный выбор сделали..."- подумал я, проходя через турникеты, которые сейчас были под охраной гвардейцев с нашивками Комиссариата. Станция метро была вся заполнена ящиками с провизией - ее превратили в склад снабжения. Сейчас тут находилось множество людей из числа солдат СПО, которые или приходили сюда из других проходов и разгружали ящики, или же брали какие-то из них и уходили. Саматус, насколько я знал, находился в небольшой коморке начальника станции, вход в которую был возле возле путей, под основным входом. Там я его нашел вместе с двумя комиссар-кадетами - все трое сразу же подтянулись, стоило мне войти. - Господин комиссар,- произнес парень лет двадцати пяти на вид с короткими волосами пшеничного цвета и зелеными глазами,- Младший комиссар Тивиталь Саматус, третий батальон восемьдесят третий Бонвурский моторизованный полк. Это комиссар-кадеты Леок Траналь и Ячмыт Зафо, первая и четвертая роты соответственно. - Вольно, господа,- произнес я, входя внутрь уже со снятым противогазом и каской,- Не помешал? - Никак нет, господин комиссар. Кадеты, вы свободны. - Слушаюсь, господин младший комиссар,- ответили оба кадета, а затем быстро вышли из коморки. - Что ж, рад видеть, что с вами все хорошо, младший комиссар Саматус. - Благодарю, господин комиссар. - Как обстановка? - В пределах нормы, господин комиссар. Войска продолжают наступать. Количество трусов, нарушителей субординации и мародеров не превышает лимитов и уже все наказаны. Среди частей СПО ситуация хуже, но также в пределах нормы. Также нам начали сдаваться в массовом порядке бунтовщики, не участвовавшие в боевых действиях вовсе, вместе с детьми. Беременные женщины, несовершеннолетние и инвалиды уже изъяты и направлены под конвоем в тыл. Конвоирование гражданских на ликвидацию намечена на конец сегодняшнего... - Стоп-стоп-стоп,- прервал я Саматуса, услышав то, чего услышать вообще не ожидал,- В смысле... В смысле гражданских на ликвидацию? Уверенное лицо младшего комиссара резко стало недоуменным и удивленным. - Эм... Ну... В том смысле, что... Их приказано ликвидировать... Я сжал кулаки до максимума. Это было немыслимо. - Кто это приказал?- прошипел я, прожигая взглядом Саматуса. Тот стал нервничать еще сильнее. - К-ком... П-прим-комиссар Алтанзор. Я закрыл глаза. Сделал глубокий вдох. Было сложно поверить в то, что я сейчас услышал. - Вы еще отправляли какие-то колонным с гражданскими? - Д-да,- дергано кивнул Тивиталь,- Т-три колонны, по-по п-пятьсот человек. Н-насколько известно, о-они еще не добрались... Это было хорошо. Еще было время. - Выйдите,- как можно более спокойно сказал я. - Слушаюсь, господин комиссар,- младший комиссар как можно быстрее выбрался и после этого я быстро начал набирать Алтанзора, дав своему звонку максимальный приоритет. Тот ответил уже через пять секунд. - Слушаю вас, комиссар Мерцелиус,- с максимальной серьезностью ответил мне прим-комиссар, явно ожидая чего-то срочного. - Прим-комиссар, позвольте узнать, на каком основании вы отдали приказ о ликвидации всех пленных гражданских? Где-то две или три секунды стояла тишина. - Это стандартная процедура,- проговорил Алтанзор так, словно не особо понимал, чего его вообще об этом спрашивают,- Все совершеннолетние, не инвалиды и небеременные должны быть ликвидированы, так как виновны в соучастии бунта или несопротивлении ему. "- Сука... Сука... Сука..."- я вновь сжал кулаки и согнулся, прилагая все усилия, чтобы не заорать во всю глотку от этого кошмара. - Мы ведь гарантировали всем сдавшимся жизнь,- сдержанно заявил я. - Да, для того, чтобы мотивировать всех сдаваться в плен, как вы и предложили,- ответил мне Алтанзор,- Однако лорд-комиссар счел, что бунтовщики сделали слишком много, чтобы заслужить право на покаяние через Штрафлегион. Потому они будут ликвидированы после того, как их выведут за линию фронта. Услышать это было... ожидаемо. Все же, бунтовщики действительно сделали достаточно много. Но сейчас их судьба меня не волновала. - Ладно еще солдаты, это я могу понять, заслужили. Но гражданские тут причем? Они ведь стали жертвами бунтовщиков. - Как я уже сказал, они повинны или в содействии бунтовщиков, или несопротивлении им. Это также карается смертью. Тем более, что большинство из них к бою не приспособлены, от них в Штрафлегионе толку никакого не будет. Я просто не мог поверить в услышанное. - Послушайте, прим-комиссар,- начал я,- Речь идет о нескольких миллионах человек, которые не по своей воли оказались захвачены бунтовщиками и ждут нас, как спасителей. А вы хотите просто убить всех? - Во-первых - не всех,- уверенным голосом сказал Бьюгар,- Несовершеннолетние будут отправлены в детские дома. Беременные будут помилованы по местным религиозным законам в обмен на роды. Инвалиды же также помилованы, так как они не имели возможности к сопротивлению и пособничеству. А во-вторых - это решение лорд-комиссара Харьянди, я проводил с ним консультации. Если вы в чем-то не согласны в этим, то вам следует обращаться к нему. От этого заявления стало не по себе. Раз уж за этим всем стоял Харьянди... значит это будет сложно. Вот только я не мог тут молчать. - Я вас понял, прим-комиссар. Однако я бы хотел попросить вас, чтобы вы пока что отложили... ликвидацию гражданских, которых уже отправили под конвоем в оранжевую зону. Было непонятно, сколько уже взято в плен гражданских, ведь наступление шло по всему фронту. И не было понятно, довели уже людей до оранжевой зоны или еще нет. По ту сторону вновь наступила тишина. Алтанзор задумался. - Хорошо, я сообщу командам ликвидаторам,- от слова "ликвидаторы" стало не по себе. Ведь речь шла о людях, что сейчас должны были убивать гражданских. - Благодарю, прим-комиссар. Отбой,- сказал я, после чего надел противогаз обратно и переключился на другой канал вокса,- Гихьян, зайди. Спустя секунду дверь позади меня отъехала в сторону. В коморке прозвучали тяжелые шаги, а потом дверь закрылась. На краю зрения я увидел темную фигуру сервитора. - Что такое? - Они хотят всех убить,- сказал я,- Всех гражданских, которые сдались. - И что? Я резко повернул голову на Биндегижа, чувствуя гнев от услышанного. - Этого нельзя делать,- заявил я. - Они заслужили,- все также безапелляционно заявил Гихьян. - Нет, не заслужили,- сказал я, отвернувшись,- И я не допущу, чтобы это произошло. Спорить я тут не собирался. - И что ты собираешься делать? - Убедить Харьянди. - Ты ебнулся что ли?- Биндегиж на меня прямо-таки рыкнул,- Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? - Вполне. - Если Харьянди что-то приказал, он это уже не отменит. Тут спорить было бесполезно. Вот только... был один момент, который я запомнил из слов Алтанзора. Момент, который мог сейчас все решить. - Алтанзор сказал, что Харьянди так решил на консультации... А не приказал,- я вновь посмотрел на сервитора. - Если так, то он может передумать, тут не спорю. Но забудь об этом. - Не могу. Я не допущу, чтобы эти люди погибли,- сказал я, покачав головой,- Там несколько миллионов человек, Гихьян. Несколько миллионов простых людей, которые просто оказались не по ту сторону баррикад. Они не заслужили смерти. - Послушай,- уже со сдержанной злостью произнес сервитор,- Эти люди свое заслужили сполна - они не сопротивлялись бунтовщикам. А вот ты рискуешь. Если ты разозлишь Харьянди, то вполне себе можешь получить третий выговор. И все! Привет переаттестация. Уверен, что сможешь ее пройти? По статистике, ее тридцать процентов проходит из тех, кто на нее все же попал. И Ниринта есть. И Антуан. И ребенок скоро будет. Что с ними будет, если тебя разжалуют? Об этом ты подумал? Ответить сразу не вышло. Стоило признать - тут Гихьян был прав. У меня была Ниринта, которую я любил и которая не могла без меня. Был Антуан, чья судьба полностью зависела от меня и который мне уже был, как сын. И у меня скоро будет ребенок, родной ребенок, у которого без меня будущее тоже будет лишено всяких перспектив. Но вот с другой стороны... С другой стороны было несколько миллионов человек. Простых людей, которым не повезло и на которых в этом кошмарном мире всем было плевать. Выходило, что я был буквально единственным, кто мог их спасти. В голове вечно слышались слова Рингера из того давнего разговора, который он завел. "Если лишь предотвращать зло, добра больше не станет". Я тогда ответил ему, что наша работа - предотвращать зло. Но сейчас я мог сделать нечто большее. Не убивать, а спасти. Спасение этих людей, которых приговорили к смерти только за то, что они оказались оккупированы бунтовщиками, было уже не предотвращением зла... Это было уже нечто большим. Это было то добро, которое я мог привнести. - Я знаю, Гихьян,- согласился я с сервитором,- Знаю, чем рискую. Но... если я даже не попытаюсь спасти всех этих людей, то тогда... я не смогу жить с этим. Даже с Анутаном, Ниринтой и нашим ребенком... Я не смогу. Молчание. Именно это было мне ответом от Гихьяна. Одна секунда... Две секунды... Три секунды... Четыре секунды... Пять секунд... - Как же я заебался уже спрашивать, откуда ты такой взялся,- наконец-то сказал он усталым тоном,- Ладно... Что от меня надо? Телу в момент стало жарко от волнения. Получилось. У меня был шанс. У всех этих людей был шанс! - Как убедить Харьянди отменить решение и помиловать людей? - Тут особого секрета нет,- начал Биндегиж,- Не пытайся давить на сострадание - тебе не пронять человека, который сжег в ядерном огне четыреста миллионов человек одним приказом. Докажи ему, что это выгодно Империуму. Уж не знаю, как именно, но это твой единственный шанс. От фразы в "Четыреста миллионов" стало не по себе, однако сейчас меня это вовсе не волновало. Главное - что у меня были идеи касательно всего этого. - Ладно... Я понял. - Удачи, Авги,- довольно спокойно сказал мне Гихьян. - Спасибо,- кивнул я в ответ ему и начал вызов Харьянди по воксу с пометкой высшей срочности. Через пять секунд мне ответили. - Слушаю вас, комиссар Мерцелиус,- голос Харьянди были еще более холодный и серьезный, нежели у Алтанзора. Разница была примерно как у сорокалетнего мужика и подростка. Я выдохнул и приготовился, уже сформулировав мысль. Более или менее. - Господин лорд-комиссар,- начал я как можно увереннее, хоть и не получалось ника скрыть своего волнения,- Мне только что стало известно от прим-комиссара Алтанзора о том, что по вашему решению практически всех гражданских, которые сдадутся нам на территории бунтовщиков, подлежат ликвидации. Я считаю, что мы не должны этого делать, так как это наносит серьезный вред Империуму и прошу пересмотреть это решение. Вновь тишина. Самая напряженная. Сама мучительная. Всему телу жарко. Все живые мышцы дрожат. Я смотрел на Гихьяна, словно пытался увидеть в нем какой-то намек, нормально получилось у меня или нет. Но его лицо было скрыто глухим шлемом, а окуляры ничего не выражали. Даже руки не подходили для того, чтобы подать какой-то знак. - Можете объяснить, почему это вредит Империуму?- наконец-то спросил у меня Харьянди. - Все эти люди оказались на территории бунтовщиков, по большей части, не по своей воле. Они были оккупированы. В их глазах мы будем освободителями. А это значит, что до конца своих дней они будут преданы Империуму. К тому же, они будут живым доказательством того, что Империум не бросает своих граждан, которые попали в беду, что будет добавлять уверенности и остальным гражданам как минимум на этой планете. Это лучше любых книг и фильмов, которые издаются под надзором Комиссариата. - Не стоит забывать, что эти люди виновны или в пособничестве бунтовщикам путем различной невоенной помощи им, или же в несопротивлении им. Это серьезный грех, который карается смертью. - Господин лорд-комиссар, я понимаю это, но это все же простые гражданские. Это мы с вами, как военные люди, готовы умереть, но не сдаться врагу. А вот гражданские, по большей части, не способны этого сделать. Они цеплялись за жизнь, уповая на Бога-Императора. И я думаю, что свои грехи они все же способны смыть своим потом, который они прольют, работая на благо Империума Человечества. Так от них будет куда больше пользы, нежели от мертвецов. - Я понимаю вас, комиссар Мерцелиус, однако надо понимать еще один момент. Все эти гражданские свидетели того, что кто-то смог восстать против Империума, организовать квази-государство, которое какое-то время смогло существовать. Они - пример того, что восстание против Империума может добиться каких-то результатов, нанести нам серьезный вред. И, что самое опасное, они будут знать, как это сделать, ведь они это все видели. Эти знания могут стать основой для реваншизма. Было страшно подобное слышать. Однако... у меня все еще был шанс. - При всем моем уважении к вам, господин лорд-комиссар, но тут я с вами не согласен,- все же сказал я, на что Гихьян наклонился головой и корпусом немного влево. Наверное, это означало удивление. - Объясните,- коротко и лаконично потребовал лорд-комиссар. - Вскоре бунтовщики будут разгромлены, шансов у них нет. А это значит, что если мы пощадим всех гражданских, то они станут главными свидетелями того, что Империум победить нельзя. Да, они будут рассказывать всем, в том числе и всем тем, кто недоволен нынешней властью, что было при власти бунтовщиков, про то, как они пытались создать альтернативу официальной власти, про то, как они воевали и все прочее. Но все их рассказы будут упираться в непробиваемую стену - бунтовщики проиграли. Они не справились. И в итоге, все эти рассказы, которые станут распространять среди населения, будут иметь лишь один посыл - что бы вы не делали против Империума, у вас не получится. Вы можете восстать, вы можете создать свою государственную систему и армию, можете наносить поражения в битвах, но войну с Империумом вы проиграете. СИН в этом поможет. В итоге эти гражданские станут залогом того, что на этой планете на долгие поколения воцариться мир. Никто больше не сможет собрать народ на восстание, просто потому, что не сможет доказать значительному количеству людей возможность его успеха. А мирная планета, тем более такая промышленно развитая, как Вильяр Уникус - это уже серьезная помощь всему сектору Якурт, у которого проблем и так хватает с лихвой. - Вы ведь понимаете, что среди всех этих людей есть и те, кто останется верен идеям бунтовщиков. Фильтрацию мы провести не сможем - ни у Комиссариата, ни у Арбитрес, ни у планетарного руководства нет свободных сил, чтобы провести все хотя бы в течении нескольких лет. - Я это понимаю, господин лорд-комиссар,- заявил я,- Но я думаю, это приемлемо. Да, они получат свободу. Но наказания они не избегут. Их свобода и станет для них наказанием. Разгром бунтовщиков будет огромным ударом по их вере в Манифест и все, что с ним связано. После этого им придется найти себе работу и продолжить трудиться на тех, кого они ненавидят, постоянно скрывая свои идеи, чтобы не попасться, и при этом зная, что больше никакого реванша не будет, ведь он бесполезен. Большая часть таких людей просто сопьется. Часть и вовсе перейдет на наркотики, лишь бы забыться. Такое падение на дно - хуже любой казни. Молчание. Секунда за секундой. Я ждал, чувствуя, что еще немного и уже стоять не получиться. - Хорошо, комиссар Мерцелиус,- от слов Харьянди я сжал кулаки, присел и согнулся, при этом закрыв глаза и улыбнувшись,- Я передам прим-комиссару Алтанзору, что все сдавшиеся гражданские будут помилованы. Однако тех, кто воюет, это не касается. - Конечно, господин лорд-комиссар,- сказал я как можно более серьезно, пытаясь сдержать свою радость,- Благодарю, что выслушали меня. - Отбой,- сказал Харьянди и отключил связь. - ДА!!! Я заорал, как резаный, ударив кулаком по столу. - Да! Да! Да!!! Получилось, блять!- кричал я, после чего обеими руками обнял стоявшего передо мной сервитора,- Спасибо тебе, Гихьян. Во век не забуду. - Всегда пожалуйста,- сказал Биндегиж в ответ,- Вот уж не думал, что получиться, если честно. - Честно сказать... И сам до конца не верил,- признался я,- Но получилось. Блять, у нас все же получилось. Я чувствовал радость. Искреннюю, всепоглощающую радость о того, что я сделал. Только что в меня получилось спасти несколько миллионов людей от смерти, которую им уготовили просто за то, что они оказались по другую сторону фронта. Теперь же нам оставалось одно - закончить, наконец-то, эту проклятую войну.