Мадара Хакурей

Мариса давно привыкла, что у её второго учителя было огромное самомнение в паре со столь же большими амбициями, которые вели её на путь захвата храма Хакурей. Мима называла себя богиней людей и стремилась показывать это всеми возможными способами: жестами, мимикой, голосом, гордой осанкой и манерой вести с кем-то диалог. Волшебница не знала, чем той так приглянулся храм Хакурей, почему именно он был нужен как постоянное место её пребывания, но она хотела помочь, при условии, что если кто-то выполнял чью-то работу эффективнее и мог это доказать, то этот кто-то был более достоин выполнять эту работу. Мима же в свою очередь учила Марису самым сильным заклинаниям магии звёзд, обучая искусству сражения. И на радость ребёнка, постоянно её хвалила, при этом взращивая уважение к старшим, и в особенности к себе. Ринноске же как был её другом, так и остался, несмотря на то, что точно также обучал и рассказывал намного больше интересного, чем злой дух. Возможно, он был ей как старший брат, а Мима именно учителем и, как она иногда просила, госпожой, поэтому и появились такие разграничения во взаимоотношениях. Впрочем, всё постороннее не мешало будущей великой волшебнице использовать ману и пытаться удерживать себя в воздухе. Параллельно с этим, она пыталась отслеживать изменения окружающего пространства - учитель иногда любила неожиданно появляться и сильно пугать, говоря при этом, что такая тренировка на бдительность когда-нибудь спасёт ей жизнь. Не всегда такие слова работали, и Мариса устраивала истерики, через экспрессию пытаясь донести, что такие проверки на бдительность ей не нравились и «можно было хотя бы предупредить». Ринноске поддерживал свою подопечную, ему тоже не нравились излишне жестокие методы обучения злого духа, о чём он не стеснялся говорить, на что та отвечала горделивым хмыканьем и уничижительным взглядом. Однако, большинство минусов перекрывалось плюсами содержимого обучения. Девочка занималась любимым делом: практиковала магию, которая захватывала её своим таинством и красотой. У Корина, как она называла Ринноске, было много интересных книг по магии, да и знал он гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд, но сам магией не владел. Его молодой вид не мог показать все прожитые им года, но они всё равно добавляли житейского опыта, мудрости и различных знаний, которыми он охотно делился со своей подопечной. Седой мужчина не долго ждал, когда его названная младшая сестра отправится в лес, на поиски грибов, которые «прикольно взрываются в котле». Всё произошло слишком обыденно: пока он шил ей тёплый костюм на зиму, она втихую ушла. Ринноске обнаружил пропажу только когда пошёл снимать новые мерки, но нигде её не обнаружил. Не долго думая, он выбежал на улицу и максимально быстро прикинул варианты, в какую сторону мог сбежать несносный ребёнок, и побежал к месту, где они точно могли видеть огромные грибы. Продираясь сквозь бурелом, марая кимоно и ломая ветки, он стремился успеть раньше, чем девочка могла пострадать. И к своему счастью успел к тому моменту, как Мариса подняла свой мини-хаккеро, выстрелив в какую-то фею с грибами на платье. Мариса с содроганием смотрела на процесс испепеления крылатой девчушки, которая хотела превратить её в гриб, за порчу этих странных ингредиентов для зелья. Огромный радужный луч смёл сущность вместе с попавшими под раздачу верхушками деревьев, оставляя после себя абсолютное ничего. Ринноске проследил за ушедшим в небо лучом, искоса глянув на Марису, которая восхищённо смотрела туда, куда пришёлся удар заклинания. — Это… это… — она счастливо взглянула на подарок, разглядывая его с разных сторон. — Это так круто!!! Хаха-а-а!!! — девочка зажмурилась, прижала к себе маленькую восьмиугольную печку и стала кружиться на месте, подпрыгивая и визжа от радости. — Эх… — мужчина с облегчением вздохнул, прижимаясь к случайному дереву левым плечом и поправляя очки на переносице. «Она неисправима, — подумал он, поглядывая на так и не заметившую его девочку. — Уж лучше бы пришлось мазями сводить мухоморы с её тела - так бы хоть какой-то урок вышел. А сейчас она всё будет сваливать на мини-хаккеро». — Я назову его!.. — Мариса подняла печку вверх, рассматривая рисунок инь-ян. — Мастер!.. Спарк! — она усиленно закивала. — Да! Мастер спарк! — А я, — начал Ринноске, заставив ребёнка испуганно оглянуться на него. Разглядев своего названного старшего брата, она расслабленно вздохнула. — Хм… — он насмешливо хмыкнул на её реакцию. — Ты видел как я её, а?! — девочка подскочила к нему, случайно теряя из карманов на своём костюме куски грибов. За ней получалась забавная разноцветная дорожка. — Видел?! — Видел, — тот коротко посмеялся, положил руку ей на голову и погладил. — Я тут недавно разговаривал со жрицей, — мужчина решил начать издалека, — и она рассказывала о действенных методах воспитания. — Эээ… — Мариса судорожно задумалась и вспомнила, что обещала без него не уходить в лес. Она сглотнула и попыталась сбежать, но Ринноске ловко взял ту за ухо, пресекая попытку бегства. — Ай-ай-ай-ай! Корин! Не надо! Мне больно! — И понял, что был слишком мягким с тобой, — сказал он, отпуская её ухо. — Как думаешь, что лучше: чтобы тебя съели или разок хорошенько оттаскали за уши? — Я уже взрослая! Я фею испепелила! — она показала свой подарок, который Корин сделал ей на день рождения. — Мне теперь ничего не страшно! — Больше не выкручивай мощность на максимум, ты могла прибить кого-то постороннего или сделать огромную просеку в лесу, снеся мой магазин! Да и прибить таким залпом фею - сомнительное достижение, — отрезал мужчина, эмоционально взмахнув руками. — А сейчас - собирай грибы, какие надо, и домой, пока мы не встретили кого не надо. «Нужно будет дома поставить ей ограничитель. Я слишком сильно поверил в её развитый не по годам ум», — он вздохнул. — Прости, — Мариса заметно сникла, задумавшись о сказанных им последствиях куда более, чем просто серьёзно. — Кого не надо - это кого? — ребёнок уставился на старшего брата любопытными золотыми глазами. Ринноске хорошо понимал, что это было детской попыткой сменить тему: ей было не просто интересно. Она уже не раз так делала, когда была виновата, поэтому он всё понял и решил взять инициативу в свои руки. — Значит, слушай и запоминай: от кого тебе надо будет бежать только завидев, а кого можно наказать моим подарком… — полуёкай наставительно поднял палец, подгоняя девочку побыстрее собирать свои растерянные грибы. Юка Кадзами, цветочный ёкай, была одета в красный клетчатый жилет, такие же штаны, коричневые ботинки, всегда ходила с зонтом. Её длинные волосы имели зелёный цвет, а глаза сияли яркими рубинами, пронзая саму душу своими непонятными мыслями. В зависимости от настроения она могла пожелать доброго дня, поговорить, неожиданно атаковать… или всё вместе, руководствуясь какими-то своими желаниями. Ринноске с ней встречался, но довольно редко и практически не разговаривал, чаще всего стараясь проскочить мимо, не привлекая внимания. Слухи о ней были отрывочны из-за склонности к насилию, даже местному надоедливому фотографу Ае пришлось бежать, ограничившись парой снимков, когда она попыталась взять у той интервью. Юкари Якумо была ёкаем с силой управления границами, что бы это ни значило. Одевалась в «даосское платье»: розовое с белым платье западного стиля, поверх которого табард в китайском стиле, усеянный триграммами. На голову одевала розовую шляпу с красной ленточкой спереди, волосы держала распущенными, обычно носила с собой розовый зонтик. Любительница наговорить много слов, из которых правдой могло оказаться от силы процентов десять. Информации о ней было не намного больше, не считая её договора с владельцем магазина о поставке топлива из внешнего мира. И хоть договориться с ней было намного реальнее чем с ранее упомянутой Юкой, Ринноске советовал избегать встреч с данной особой. Пока маленькая Кирисаме старательно впитывала знания, которыми так щедро делился её названный брат, Рейму страдала. Бедная маленькая жрица лежала на крыше собственного храма и смотрела в дневное небо, пытаясь греться в лучах холодного зимнего Солнца, которое всё чаще пряталось за неприветливым и хмурым небом. Она наблюдала за проплывающими облаками, двигающимися медленно и неохотно, хотя она понимала, что там, наверху, должны были быть сильнейшие порывы ветра, а потому скорость облаков, наверняка, была колоссальная. Жрица потёрла уставшие от солнечного света глаза и поправила шарф, который проказливый порыв ветра сунул ей в лицо. Фыркнув, она продолжила смотреть вдаль, пока не заметила узкий луч света, срезавший кусок леса и ушедший в небо, бороздить просторы пустоты. Это событие сильно заинтересовало ребёнка, но она помнила недавнюю порку и только досадливо вздохнула. Кто-то сейчас веселился, вёл битву, чувствовал адреналин в своей крови и ощущал биение сердца, отдающееся в висках, наслаждаясь причудливым танцем боя, а она пялилась в никуда. «Как… досадно, — слегка обиженно подумала жрица, поправляя юбку и подбирая ноги под себя. — В последнее время совсем тоскливо». Девочка продолжала наблюдать за тем местом, где недавно был всполох луча чьей-то боевой техники. Она меланхолично гоняла мысли о том, что быть ребёнком очень трудно, все твои мысли и слова не воспринимали всерьёз. Единственной отдушиной была Чирно, которая справедливо опасалась действий Рейму: боялась её и уважала, воспринимая серьёзно. Из-за этого фея подозревала, что младшая Хакурей была совершенно не той, кем казалась внешне. Реико же наоборот, искала позитивное: каждый раз умилялась попыткам ребёнка победить, хвалила за потрясающий тактический ум и различные умения. Гордилась успехам и всегда была не прочь потискать или подразнить, иногда даже кусала от переизбытка чувств. Младшая жрица была не против такого проявления заботы от близкого человека, в какие-то моменты была очень даже за, но в последнее время этого было слишком много и как-то не радовало. В принципе, такая личность, как Мадара Учиха, мог взять себя в руки и отправиться на тренировки, но у детского организма существовали пределы, которые переступать категорически нельзя… если кто-то хотел оставить ребёнка здоровым. Вот и шиноби решил не рисковать, совершив только общую разминку, чтобы не создавать для своего организма слишком большой контраст, переходя из состояния постоянной активности в полный покой. Постепенно он вникал в правила, по которым работала данная сила жриц, и научился создавать свои, не особо сложные варианты барьеров - элементарные по меркам Реико, которая могла пробивать в них дыры сенбонами, разбивать ударом гохэя или уничтожать талисманами. В моменты тестов Мадара философски пожимал плечами и продолжал улучшать свои поделки, нагло копируя их у своей матери. Получались откровенно дешёвые копии, но старшая Хакурей уважительно косилась на старания своей дочери - она в её возрасте так не умела. Девочка не знала, чем могла вообще гордиться или чему радоваться. Для неё эти успехи были не более, чем баловством, пусть она и старалась вникать в темы, которые преподавала Реико. Она видела возможности матери и понимала: вот что называлось повелеванием пространства, вот к чему нужно было стремиться! «Возможно, я и правда слишком строг к себе, — разум старого шиноби лениво, краем сознания, привычно отслеживал обстановку вокруг, пока тело маленькой девочки положило подбородок на подтянутые к себе колени и с ноткой грусти в глазах посматривало на далёкие горы, что виднелись у горизонта. — Но ведь они судят по внешнему виду, а я оцениваю свои реальные возможности по сравнению со старыми». — Помогите! Мужской голос эхом разнёсся по окрестностям, вырывая жрицу из размышлений о своём подавленном состоянии. Разум привычно стряхнул с себя лишний налёт «ржавчины», коей называл бесполезные размышления о прошлом, пришёл в рабочий режим. Девочка одним движением поднялась на ноги, спрыгнула на землю и слегка притормозила с помощью стихии воздуха, создав воздушную подушку. Восприятие привычно смазалось, зрение стало показывать совсем нереальную картинку в мозг. Мадаре было невероятно тяжело осваивать передвижение с таким восприятием, но зато после уроков освоения данных возможностей он понял, каким образом Реико Хакурей избегала его ловушек. Если он прятал их так, чтобы поверхностно не было видно, то матушка видела всё. Это было дико, в первый раз он с первых секунд перегрузил свой мозг до сильной мигрени, но теперь мог держаться целых десять секунд. В чём была принципиальная разница такого восприятия? Всё было просто: обычный человек видел только одну, две или три стороны повёрнутого к нему куба, а Мадара видел все шесть сторон одновременно. Кто-то мог видеть только перед человека, а он видел всего человека, от него было бесполезно прятать что-то за спиной или атаковать со спины. Тем не менее, он мог начать смотреть на поле боя ещё и со стороны, но решил разобраться сначала с чем-то одним. Иначе он мог заработать инсульт. Крик повторился, но далеко бежать не понадобилось. Уже на середине лестницы к храму девочка заметила бегущего по ступеням вверх человека, который, оглядываясь назад, пытался убежать от звероподобного мужчины, покрытого мехом, но с человеческой головой. Жрица криво усмехнулась. Чего она в прошлой жизни только не видела: и акулоподобных, и людей с жуками внутри тела, и попытки скрестить собаку с человеком… это было ещё не самое противное зрелище. Она вынула из рукавов несколько амулетов и бросила их, пуская по дуге прямо в ёкая. Бедная зверюга заметила их до попадания, даже попыталась уклониться, но прыгнувшая вверх жрица пустила следом ещё рой амулетов, подкрепив их сенбонами, которые заметить в ворохе бумаги было много тяжелее. Первые амулеты были сбиты контратакой непонятных лучей, следующие приняли на себя лапы, которые сильно опалило, вызывая у полузверя обиженный рёв. Первый сенбон попал между глаз, дезориентируя нечисть, остальные пять угодили в верхние и нижние лапы, вызывая ещё один рёв. Человек споткнулся и упал на ступени, получая неприятные увечья, но адреналин помог ему не заметить этого, заставляя перевернуться на спину и начать ползти прочь от ёкая, который потратил драгоценные несколько секунд на то, чтобы избавиться от игл. Рейму решила не жалеть противника и перешла на «след». «Развлеки меня», — подумал шиноби, азартно оскалившись. Использовав «след» жрица обошла противника, оставив его наблюдать за своим остаточным образом, пока сама нанесла удар гохэем в височную долю, добавив к нему огненную чакру. Удар пылающим посохом ослепил полуволка на правый глаз. Потерявшийся в пространстве ёкай со скулежом упал спиной на каменные ступени. Девочка в прыжке вогнала четыре сенбона в смертельные точки, заканчивая этот стремительный бой: всё длилось не больше шести секунд, которые пролетели для человека в беде как один миг. — Кха… — молодой мужчина перевёл взгляд на своего спасителя, но разглядев - обомлел. Перед ним ходила пятилетняя девочка, раздражённо собирающая разбросанные иглы, вытирая их о шкуру мутанта. — «Ты ещё не готова», «снаружи делать нечего», — она передразнивала невидимого собеседника, убирая холодное оружие в свои рукава. При этом из них ничего не выпадало, в очередной раз ломая мировоззрение студента. — Тут непонятный волк ничего мне не сделал… — Прости… хехе… — мужчина привлёк к себе внимание, но увидев взгляд холодных красных глаз тут же замолк, нервно посмеявшись. — Я далеко от Токио? — От чего? — девочка нахмурилась, убирая последний сенбон в левый рукав. — Не знаю такой деревни. — Де… деревни? — попаданец схватился правой рукой за свою шевелюру и с натянутой улыбкой хихикнул. — Ах, да, — Рейму посмотрела в сторону спуска. — Ближайшая и единственная деревня в той стороне, — и ткнула пальцем вниз по лестнице, где была дорога. «Не тот мир, чтобы скрытые деревни были», — подумала она, начав рассматривать полуволка повнимательнее. Крепкая шкура, острые когти на массивных лапах, обугленная в местах попадания амулетов шерсть. Выколотые, широко открытые глаза выглядели отвратительно, вытекая из глазниц. Крови практически не было, шла слабой пульсацией, да и та была излишне тёмной, будто бы целиком венозной, стремительно свёртываясь на камне. — Т-ты шутишь? — мужчина вновь привлёк к себе внимание странной девочки. — Токио, Япония, Киото, гора Фудзи… — Вообще тебя не понимаю, незнакомец, — Рейму отрицательно помотала головой и отставила гохэй в сторону. — Ты из Внешнего Мира? Тогда тебе нужно поговорить с моей матушкой, она уже не раз встречала таких, как ты. — Для этого надо… в деревню идти? — в обречённых зелёных глазах мужчины появилась надежда на то, что скоро всё могло проясниться и хорошо завершиться. — Нет, — девочка обошла его и аккуратно зашагала наверх. — Прошу за мной, в храм. Если устанешь и начнёшь отставать - скажешь. «Она сейчас серьёзно? — подумал спортсмен, поднимаясь на ноги и отряхиваясь от грязи. Он кинул последний взгляд на волка и сглотнул, поспешив следом за слишком необычным ребёнком. — Кажется, абсолютно серьёзно». Рейму специально шла вверх не спеша, продолжая отслеживать окружающую обстановку и размышлять о своём, уже давно прекратив смотреть на всё вокруг с помощью особого зрения. «Разочарование, — думала она, поигрывая гохэем из стороны в сторону. — Это было слишком быстро. Может, следовало немного потанцевать с ним, чтобы увидеть особые возможности?» — девочка глубоко вздохнула, продолжая свой подъём. Шагающий за девочкой молодой человек постепенно успокоился. Адреналин в его крови перестал хлестать через край, раны потихоньку давали о себе знать и он начал хромать на правую ногу, пытаясь растирать ушибленное колено. Плечо стреляло болью, а на лбу росла шишка, постепенно всё больше привлекая его внимание. Лестница в его состоянии всё только ухудшала, но ему не хотелось отставать от не показывающего даже толики затруднения ребёнка, ощущающего себя уверенно и спокойно. Он начал разглядывать её, подмечая новые для себя детали. Длинная массивная красная юбка с белым подолом, такая же тёплая рубашка с белым воротником и повязанным шарфом на шее, отдельные белые рукава, большой красный бант с белой окантовкой на затылке и повязанные на косичках бело-красные резинки, коричневые туфли на ногах с белыми носками. Она бы ему казалась довольно симпатичным ребёнком в чьей-то религиозной семье, держащей свой собственный храм, если бы несколько минут назад в одиночку, хладнокровно не одолела двухметровую тушу прямоходящего волка с человеческой головой. Тецуо пробовал ударить волка поленом - тот только от опилок отряхнулся, дав человеку убежать на десяток метров вперёд и позвать на помощь. Со временем, он начинал бояться её возможностей, вспоминая хладнокровный взгляд: словно бы смотрел в глаза змеи. — Если хочешь что-то спросить - спрашивай, — её голос был спокоен, лишний раз подтверждая, что перед ним была не пятилетняя девочка. — Не нужно сверлить меня взглядом, это нервирует и отвлекает. — Меня зовут Тецуо Хаяши, — сказал тот, решив, что соблюсти приличия - неплохая завязка к диалогу. — А тебя? — Рейму Хакурей, — ответила та, бодро поднимаясь всё выше и выше. — Сколько тебе лет? — это единственное, что его интересовало в первую очередь. — Если скажу «сто семь», — она усмехнулась, оглянувшись на него с лёгкой улыбкой и внимательным взглядом, — то ты не поверишь? — Нет, — мужчина натянуто улыбнулся, пытаясь не сбить дыхание. — Вот и ладно, — девочка ускорилась, видя конец подъёма. — Не отставай. «Она просто издевается, общаясь столь фамильярно», — подумал японец, потихоньку покашливая от трудности восхождения по лестнице. Рейму вприпрыжку дошла до храма, вставая на площадку и оборачиваясь на тяжело дышащего и еле как ползущего по последним ступеням человека. Ему было неловко и несколько страшно просить маленькую жрицу подождать, пока он отдохнёт. — Добро пожаловать в храм Хакурей, — сказала она, про себя усмехаясь. — Повторюсь: меня зовут Рейму Хакурей, дочь Реико Хакурей. Уважаемая матушка должна скоро вернуться, — Рейму показала рукой в сторону стоящей недалеко от храма бочки. — Там вода, носится из колодца внизу лестницы. Она чистая, её можно пить. Крышку обязательно закрывать, мусор не заносить, в общем, не пакостить, иначе потащишь вёдра на своём горбу. «Сначала тренировка, потом волк, теперь лестница… — подумал Тецуо, делая попытку отдышаться, совмещая её с тем, чтобы напиться и при этом не подавиться живительной влагой. — Я загнусь здесь!» Девочка с жалостью и лёгким раздражением осмотрела человека с ног до головы, подмечая его травмы, которые её могли заставить лечить. Она и раньше их заметила, но без просьбы ничего не собиралась с ними делать. — А вообще, тебе повезло, — Рейму сунула руки в рукава, провожая вздрогнувшего мужчину до крыльца. — Не каждого удаётся вовремя найти. Чаще находят обглоданные кости. Детский голос, вещающий такие страшные вещи, создавал сюрреалистичную картину для мужчины, страшащегося таких вещей. По вполне понятным причинам он ей верил, постепенно доверяясь, казалось бы, невозможным словам. Даже про сказанный возраст уже поверил. А потом девчонка заозиралась по сторонам и пропала, только дверь хлопнула. Тецуо чуть не подавился воздухом. Он подумал, что если уж такой сверхчеловек сбежал, то и ему пора, но он ничего не успел сделать, как перед ним оказалась почти точная копия недавнего ребёнка, но уже взрослая: с красивым лицом, объёмными формами, изящной талией и оголённым плоским животом. Тецуо вздрогнул, сглотнул и вернул взгляд на её лицо, вглядываясь в тёмную радужку красных глаз. — З-здравствуйте, — неловко сказал он, разглядев на её лице лёгкую усмешку. — Меня зовут Тецуо Хаяши, — парень уважительно поклонился, упирая взгляд в землю. — Я не знаю куда попал и мне нужна помощь, уважаемая мико. — Здравствуй. Я Реико Хакурей, — протянула она, начав потирать свой подбородок. Он заметил пару морщин на её лице, подмечая, что ей было больше двадцати пяти - точно старше него. — Сам пришёл? — Рейму-тян помогла, Хакурей-сан, — он поклонился ниже, слегка поморщившись от дискомфорта в ранах. — Убила мутанта и проводила. — Ага… — её задумчивый тон был с каким-то одной ей понятным контекстом. — Рейму! Дверь открылась, показывая девочку, смотрящую на него угрюмым взглядом с подтекстом «я на тебя обижена». — Выходила? — спросила старшая жрица. — Выходила, — ответила младшая. — Он кричал. Не могла же я просто сидеть и ждать, пока его съедят? — Тогда и неси за него ответственность: вылечи, — сказала Реико и ткнула пальцем в мужчину, который смотрел на эту сцену с изрядной долей недоумения - даже выпрямился, переводя взгляд от одной жрицы к другой. — А ты не умеешь что ли? — ребёнок упрямо скрестил руки на груди и надулся, не желая что-то делать. «Как была лентяйкой, так ей и осталась», — подумала мать, упирая руки в бока и смотря строгим взглядом. Рейму через силу начала складывать печать, словно делала большое одолжение, но её остановили: — Неа! — Реико выдвинула указательный палец и покачала им. — Никаких клонов! Сама! И потом дрова колоть будешь, топором, без всякой чакры. После, займись генеральной уборкой! — Я же спасла его! — девочка возмутилась, взмахивая руками. — Но при этом нарушила моё требование! — мать была непреклонна. Тецуо решил аккуратно вмешаться: — Реико-сан, ваша дочь действительно спасла мою жизнь, может, не стоит?... Обе жрицы перевели на него взгляд. Синхронно, абсолютно одинаково, нахмурились и в унисон сказали: — Не лезь! — Ладно, — он втянул голову в плечи и затих, наблюдая за дальнейшим спором матери и дочери. Для него это было чем-то невозможным: в религиозной семье шёл спор старшего с младшим, где младший смел открыто провоцировать конфликт и успешно избегать выданного задания. Причём разговоры шли без окончаний «уважаемая», «матушка», с очень фамильярными «Рейму», «Мама». «Как будто в другой мир попал», — подумал Тецуо, пытаясь делать вид, что он не слушал столь личную семейную беседу, которую можно было считать перепалкой. По итогу, Рейму осталась на улице, в то время как Реико ушла в храм, сказав, что на голодный желудок не хотела совершать открытие двери во внешний мир. Мужчина с нескрываемым удивлением наблюдал за тем, как его синяки постепенно сменяли синеву на зелёный цвет, за несколько десятков секунд полностью рассасываясь. Желудок заурчал, начав требовать еду, на что ребёнок посмотрел на него с сомнением, но посчитав, что мать могла не просто так не пригласить его в дом, решил ничего не говорить. — Всё, вроде бы все синяки и ушибы залечила, — девочка отряхнула руки от воображаемой пыли и подбоченилась, наблюдая за тем, как студент начал разминаться, привыкая к тому, что боль так быстро пропала. — Странно, вроде бы ран нет, но какая-то боль есть, — сказал он, щупая свою коленку. — Фантомная боль, — ответила она. — Подсознание не может поверить, что всё зажило, поэтому на всякий случай бережёт конечность, — и пожав плечами, решила спросить: — Так что такое Токио и Киото? — Реико-сан не рассказывала? — Тецуо в недоумении присел на крыльцо, становясь на один уровень с Рейму. Та пожала плечами, задумчиво посмотрев на потолок. — Только о том, что во внешнем мире есть отражение нашего храма, — сказала она, разводя руками. — Ни больше, ни меньше. — Токио - столица, возможно, ты знаешь её как Эдо, Киото - бывшая столица, — мужчина решил, что не помешало бы рассказать ей обо всём. Он уже понял, что точно не был в своём мире: там не было необходимости спасаться от ёкаев, только от чокнутых людей, без всякой магии. — Дальше… во всём мире население достигает около пяти миллиардов человек, стран около двухсот… — он пожал плечами, не зная, что говорить дальше. Девчонка не была впечатлена, либо не показывала своих эмоций, вызывая своим поведением дискомфорт. Её взгляд не выражал ничего, кроме скуки и сосредоточенного слушания. Будто бы поняв, что за пределами Генсокё нет чакры, маны и всего прочего, она для себя подтвердила и осознала: ей там не место. «Всё-таки там пропала мистика, сохранившись только в иллюзорном мире, — подумала та, погладив свой локоть. — Но судить только по крестьянину, или кем он там является, глупо. Возможно, что-то сохранилось, но прячется от всего мира. Как жрицы в Генсокё». Когда Тецуо уже начал серьёзно нервничать, ребёнок заговорил: — Кстати, — Рейму хлопнула в ладоши, вспомнив, что мать рекомендовала у всех спасённых просить плату. — Ты не был бы против отплатить храму за своё спасение? Студент впал в ступор, вытягивая своё лицо. Такого развития событий он откровенно не ожидал, но, отчего-то, стало спокойнее. — Чем? — аккуратно уточнил он. — А чем есть? — улыбка жрицы растянулась, став хитрой и довольной. Как говорила Реико: «если сразу не отказали, то уже этого не сделают». Тецуо стал шариться в карманах своего спортивного костюма, вытаскивая из них: телефон, ключи, фонарик и монетки, среди всего затесался список с продуктами. Он показал это девочке, которая стала затрудняться с ответом: всё было бесполезным хламом, включая монетки. Случайным образом показала рукой на телефон, а потом на ящик для пожертвований. Парень посмотрел на неё в сильных сомнениях и явно читающимся вопросом: «зачем тебе это?», что он и озвучил. Рейму смотрела на него около нескольких секунд, убедилась в ценности вещи и настойчиво ткнула в сторону ящика. «Впрочем, — японец нажал на кнопку и проверил экран, ловя уже по-настоящему заинтересованный взгляд ребёнка. — Связи нет. Да и жизнь она мне спасла, — он посмотрел на неё и вздохнул. — В крайнем случае, телефон мне вовсе не понадобится». Тот, преодолевая жадность, всё-таки скинул туда свой мобильник. Реико появилась на улице с загадочной улыбкой на лице, в первую очередь посмотрев на ящик. Оглядывая мужчину, она удовлетворённо кивнула, заметив отсутствие на нём следов недавнего столкновения с ёкаем. — Молодец, — старшая жрица погладила ребёнка по голове, вызывая у дочери лёгкую улыбку. — Можешь, когда хочешь. — Ой, — та закатила глаза, смотря на взрослую. — Будто ты не могла сама это сделать. — Не хотела забирать твоего звёздного часа: впечатлить человека из внешнего мира, — она пожала плечами, вставая спиной к лестнице. «Ну конечно, — девочка скрестила руки на груди и фыркнула. — Просто кто-то с трудом осваивает лечение чакрой». Рейму могла бы обучить свою мать искусству ирьёниндзюцу, но каким образом она могла бы оправдать то количество знаний о медицине, позволяющее эффективно пришивать конечности и проводить полевую пересадку глаз? Реико могла начать смотреть на неё уже не искоса, а прямо, с подозрением, и сенбоном в руке, который имел бы лишь одно предназначение - войти наконечником под все двадцать ногтей. Этого бы ребёнку хотелось избежать, потихоньку прося книжки по биологии, чтобы начать оправдывать свои навыки и умения чем-то неоспоримым, а не словами «просто получается», которые служили для Хакурей-старшей каким-то логичным доказательством. «Я тоже не понимаю большую часть того, что у меня получается», — говорила она в ответ на такой довод. В такие моменты Рейму проговаривала про себя: «Вот только раньше жрицы понимали „как?“, „что?“ и „зачем?“ они делают, а у меня нет основы для таких слов», — и пожимала плечами, скрывая свою неуверенность за улыбкой. — Тецуо, — сказала девушка, привлекая внимание задумчивого мужчины, — ты хочешь назад, в Японию, или же остаться здесь и жить в деревне? В её черте ёкаи не могут тебе навредить, даже если ты начнёшь их откровенно провоцировать. Парень даже не раздумывал: — Нет, Реико-сан! — он испуганно замотал головой. «Мне тут совсем не место!» — студент ощущал, что скоро сорвётся на истерику. Реико пожала плечами, подозвала к себе ребёнка и подняла гохэй, со стуком опустив его на каменную дорожку. Материализовалась лёгкая дымка, а на краю восприятия девочки появилось ощущение, что нечто стало накапливаться в этой дымке, делая её гуще и плотнее. — Я не настаиваю, — хмыкнула жрица, поднимая свой посох и словно бы разрубила пространство, открывая неведомый проход. Девочка с нескрываемым интересом и восторгом следила за всем действием, под конец разочаровавшись увиденной картиной. На противоположной стороне оказался их храм, но в совершенно неприемлемом состоянии. Сгнившее крыльцо выглядело ветхим, создавая впечатление, что даже нога ребёнка могла заставить доски лопнуть и провалиться под столь незначительном весом. Двери покосились, явно уже не собираясь открываться с той же лёгкостью, с какой Рейму открывала двери родного дома. Толстые слои бумаги отсырели и во многих местах продырявились, потеряв крепкий вид стен, усиленных кандзи, позволяющим держаться даже при самых сильных ветрах. Лишь сваи потускнели, не выглядя какими-то жалкими деревяшками на фоне всего остального, продолжая помогать держаться пришедшему в упадок храму, являясь буквально олицетворением надёжности и спокойствия. — Да, доченька, — Реико положила руку на её плечо, аккуратно сжав то. — Каждый раз, открывая проход, я радуюсь спасённой жизни, но вынуждена смотреть на то, чем стало наше жилище во внешнем мире. Оно помогает понять, что без нас наш дом превратится вот в это. В нём выросло столько поколений жриц, что даже жалко эти руины, — она вздохнула, погладив своего ребёнка. — Это лишь иллюзия, не считая самого здания. Там нет ничего, даже старой мебели, может, есть какие-то бесполезные свитки и материалы, — повернув голову к мужчине, она сказала: — Ступайте вниз к тропе, Тецуо-сан, сворачивайте налево и через час выйдете к дороге. Там нет чего-то опасного для вас. — Хорошо, — с нетерпением сказал тот и поклонился. — Спасибо вам огромное. Долгих лет жизни и счастья. — Всего хорошего, — жрица кивнула, проводив убегающего человека взглядом до самого перехода на ту сторону, а после обрубила «дверь», закрывая его. Вместо старой развалины, матери и дочери открылся вид на абсолютно целый храм, благодаря чему с них спал негатив. — Впрочем, — Рейму аккуратно прижалась к своей родственнице, вызывая у той улыбку, — у нас всё хорошо. Дом, еда, вода, родной человек… — Ты хочешь отмазаться от наказания? — девушка всё прекрасно поняла, но обижаться не стала. — Ладно. Это было правильным решением. — Хе… — она заложила руку за голову и состроила неловкое выражение лица. — Это… ты много знаешь о внешнем мире? — Немного, — матушка отправилась в храм неспешным шагом, чтобы дочь успевала за ней. — Что-то от попаданцев, но большую часть от Кейне. Впрочем, я не углублялась за ненадобностью, да и не интересно — А мне стало интересно. Девчонка торопливо перебирала ногами, чтобы поддерживать даже неспешный темп своей матери. Она чувствовала оживление, интерес к чужому внешнему миру, который могла за всю жизнь так и не увидеть. Зачем ей исполнять план вечного Цукиёми, если сейчас рядом с ней есть большое счастье — живая мама? Впрочем, с другой стороны, в их мире появлялись люди, которые умирали страшной смертью, лишь сегодняшнему повезло: обычному человеку, обывателю, случайно попавшему в чуждую агрессивную среду. Напрашивался вопрос: стоили все эти смерти личного счастья Рейму? Соответствовала ли цена полученному? Эгоистичные желания твердили, что вполне стоили. Пока её мама была жива, счастлива с ней, иногда шептала про каких-то мужчин из деревни - строила свою личную жизнь… Ребёнка это устраивало, а Мадару коробило, потому что каждый заслуживал жить хорошо, а не только кто-то один. Но червячок сомнений уже зародился в душе Рейму Хакурей. Почему она была должна кому-то в своей новой жизни, когда в прошлой сделала всё возможное, чтобы люди сами спасли себя в идеальной общей иллюзии? У неё было всё для идеального старта новой жизни: здоровье, сила, хороший родитель, какой-никакой друг. Всё было в её руках, просто нужно было распорядиться с умом. Ум у неё был, а всё остальное зависело только от желания. — Что находится за пределами Генсокё? — девушка усмехнулась, вырывая ребёнка из размышлений. — Мы находимся на территории островного государства Япония. За её пределами есть огромный мир, вроде бы там даже летают в космос, если не ошибаюсь. Изучена вся площадь суши на планете, — она пожала плечами, ловя на себе заинтересованный взгляд своей дочери. Был разительный контраст: та вела себя с незнакомыми людьми довольно холодно и отстранённо. Рейму с помощью ускорения оказалась перед дверьми, загораживая проход: — Космос? — Да. За пределами атмосферы, далеко за облаками, — она улыбнулась. — Расскажешь поподробнее? — дитё для дополнительного аргумента к убеждению взяло маму за руку, словно бы выпрашивая. «Ками, что я делаю? — девочка вздохнула в мыслях, но отказывалась сдерживать свои порывы. — Можно было обойтись без этого. Но… так приятно мне давно не было». — Расскажу, никуда не денусь, — девушка присела, чтобы оказаться с ней на одном уровне. — Но, думаю, тебе будет интересно узнать про небеса, ад и другие места? — А… — в голове ребёнка всплыли воспоминания о сказках с упоминанием этих мест. — Так то были не рассказы? — Не совсем, но большая часть не являлась выдумкой, — Реико хихикнула, погладив её по голове. — Жители небес, демоны ада, заброшенный филиал ада?.. — Да-да-да, — девушка широко улыбнулась. — Они все реальны и могут доставить нам проблем, — и развела руками, показывая, что ничего с этим поделать не могла. — Тебя можно было увлечь только сказками о великом. «Помню, — подумала она, прокручивая воспоминания в своей голове. — Просто детский мозг не мог нормально усвоить все мои воспоминания и я заново проживал свою жизнь. Людская жестокость не знает границ и не требует каких-либо весомых причин, — глаза ребёнка приобрели какое-то пугающее выражение: мёртвенно-красные очи стали казаться не наивными, а слишком много пережившими, осознанными, с оттенком обречённости. — Из-за чего началась война „Учиха против Сенджу“? Никто не знает, но я уверен, что из-за пустяка: клочка земли, денег, влияния, власти… все мы сыны и дочери Рикудо-сенина, но брат пошёл на брата, сестра вонзила клинок в сердце сестры. Человечество нуждается в идеальной иллюзии». — Рейму? — Реико смотрела на свою дочь беспокойно, прекрасно видя перемены и спектр эмоций, но не понимала их происхождение. — Да? — девочка пришла в себя, пряча горечь и угли ненависти глубоко внутри. Глаза вновь стали живыми, приобретая решимость. «Я помню, почему решился воплотить план „Глаза Луны“, — она сжала кулачки, чуть прищурившись. — Сенджу, бандиты, шиноби других кланов и скрытых селений. В особенности шиноби, что своими силами зажигали огни ненависти и страха по всему миру. Доктрина ужаса с помощью супероружия с людьми не сработает, она лишь перенаправит страх и ненависть. Захват разумов Каге не поможет, лишь направит и смягчит. А Вечное Цукиёми…» — О чём ты думаешь? — мать взяла лицо дочери в своих руки, большими пальцами проходясь по щекам. — Я хочу стать сильнее и изменить мир, — она аккуратно взялась за руки матери, заглядывая в её мечущиеся глаза. — Чтобы… чтобы сделать мир лучше, нужно заставить других тебя слушать. А твои слова воспринимают только если ты можешь применить достаточно силы для принуждения. — Какие-то странные слова, доченька, — Реико немного наклонила свою голову вбок. — Нам нужно будет ещё узнать, что же это за «лучше». — Когда нет проигравших, когда нет смерти, — девочка отвечала не задумываясь. — Когда можно вернуть к жизни своих родных. Последние слова тронули сердце девушки наиболее сильно, эти речи были довольны заманчивы. Но откуда появились такие мысли в голове ребёнка пяти лет от роду? Гений или что-то другое? Реико не знала, но была уверена, что хотела бы помочь дочери осуществить цель «стать сильнее», а остальные упаднические мысли она вполне могла искоренить из этой маленькой головы. — Не нужно возвращать твоего папу, — она ласково улыбнулась, погладив своё маленькое чудо по голове, возвращая ему спокойствие и умиротворение, на которое та потихоньку подсаживалась. — Он уже давно переродился, лишь испортим кому-то жизнь. «Ничего ты не понимаешь, — ребёнок резко выдохнул, смотря на маму немного хмурым взглядом. — Я постараюсь тебе объяснить, но не сегодня». «Тяжело ей, — подумала Реико, отпуская девочку. — Без отца растить трудно. Но ничего, справимся». Младшая жрица со следующего дня начала тренироваться ещё больше, чаще всего пребывая в ускоренном состоянии, который в итоге назвала по-своему: «следом», потому что название техники буквально отображало происходящее: перемещение с помощью этой техники было настолько быстрым, что оставался только остаточный силуэт. Единожды применённую мгновенную телепортацию она именовала «бликом», потому что во время её применения старшая жрица просто мгновенно исчезала и появлялась в другом месте. «След, блик… — думала Рейму, опираясь о свой посох и обливаясь по́том - вода с неё капала так, будто кто-то не до конца закрыл кран. Её дыхание было тяжёлым, а повязка на лбу уже не спасала от влаги. — Барьеры, амулеты, сенбоны, рукопашный бой, бой с посохом… Время идёт, а сил почти не прибавляется». Тренировка происходила внутри храма, в одном из просторных помещений, где маленькая жрица могла достаточно разойтись. Мать ей запретила тренироваться на улице, боясь, что та могла вспотеть и тут же оказаться продутой. Девочка не могла утверждать со всей уверенностью, что ей ничем это не грозило из-за чакры, потому что неоткуда было брать опыт, но уговаривать пыталась. В итоге кухня дома была переоборудована под тренировочную комнату, где достаточно было убрать стол. Реико сменила откровенный наряд на зимний закрытый костюм жрицы, прикрывая голову шапкой. На ноги она натягивала довольно толстые колготки и сапоги, юбка стала даже на вид тяжелой и тёплой, как и жилетка, что соединилась с рукавами. Впрочем, Рейму бы не удивилась, продолжи та щеголять в своём повседневном наряде даже зимой, не испытывая каких-либо трудностей. В этой области, на взгляд старого шиноби, было слишком холодно, причём снег выпадал значительно раньше, чем в той же стране огня - он приходился в основном на празднике смены года, а в этой местности уже в ноябре снег обильно выпадал, что вынуждало брать их семью лопаты и идти разгребать завалы вокруг храма. Сначала девочка не могла понять, по какой причине ей не давали просто растопить снег, но потом нашла это занятие интересной тренировкой на выносливость. Впрочем, этого было недостаточно, как она считала. Руки до сих пор были тростинками, как и ноги, на теле не прибавилось мускулатуры. Просто выглядела она худой и несуразной, как и все дети её возраста - хотя и могла пробежать столько километров, сколько взрослый не одолеет без тренировок. Возможно, трёх месяцев было мало для видимых результатов, но те же физические упражнения показывали рост характеристик. «Впрочем, это женский организм, — думала она, сбрасывая повязку со лба и вытирая лицо полотенцем. — Ему совсем не обязательно быть мускулистым». Подумав, что неплохо было бы вдохнуть свежий морозный воздух с улицы и отодвинув для этого сёдзи, Рейму поняла, что сделала это зря. Оттуда повалил такой холод, что тело обожгло тысячами воображаемых иголок - она даже отшатнулась от окна и попыталась спрятаться от температуры. Захлопнув ставни, она обняла окоченевшие конечности и побежала в заранее набранную ванную, что благодаря печи была горячей. Сбросив с себя все вещи, она мигом оказалась в тепле, постукивая зубами. «Я же закалялась ледяной водой… это насколько сейчас холодно на улице?!» — подумала девочка, с головой опускаясь в ванную. Пока Рейму пыталась справиться с мгновенным переохлаждением, Чирно с улыбкой летела в сторону храма Хакурей, наслаждаясь максимально низкой температурой на улице. Недавно на улице был мороз, а при приближению к жилищу её подруги она стала ещё ниже, доставляя фее льда удовольствие, которое она не стремилась скрывать. — Летти, — догадалась фея, оглядывая окрестности. Она не видела эту самую юки-онну, но уже хотела с ней сразиться! Впрочем, она адекватно оценивала свои возможности. Чирно не могла одолеть малолетнюю жрицу, а о победе в сражении с концепцией холода она могла и не мечтать. Однако, никто не мог запретить мечтать всё ещё первой по силе среди фей! Мечтать о хорошем, когда она побеждает сначала маленькую жрицу, а затем и её мать, чтобы идти дальше и одолеть всех сильных существ! Существовала поговорка: «одолеешь жрицу и тебе будут открыты все дороги». Вот Чирно с недавнего для себя времени хотела одолеть жрицу, но при битвах с Рейму ей казалось, что она сражалась с воздухом - его бить было бы настолько же бесполезно, насколько бесполезно было пытаться попасть по фигуре младшей Хакурей! Поэтому она решила договориться с «учителем» и позвать себе подмогу в виде знакомой феи. Уроки от Рейму пошли ей в плюс и ей удалось привести достаточно весомый аргумент, чтобы та согласилась: «мы же друзья?», но перед этим ей стоило затратить колоссальное количество трудов, чтобы позвать с собой Дайёсей и помочь избить жрицу - поначалу Высшая Фея была не в восторге от перспективы пойти и получить тумаков. Впрочем, Чирно казалось, что битвы стали только тяжелее. На линии атаки часто оказывался кто-то из пары, а маленькая жрица удивительным образом любую атаку обтекала как вода, а её удар в прыжке с использованием шпагата… Чирно никогда не забудет тот момент, когда напарники договорились между собой: она нападала на жрицу слева, а с другой стороны попыталась напасть высшая фея. Удар по двум лицам с обеих ног в акробатическом движении - было больно, но круто. Впрочем, подруга не разделяла её энтузиазма и перестала приходить после двух таких занятий. Чирно не расстраивалась, она всегда могла успеть обучить её сама, когда закончит учиться. Наконец, перед ней показался храм. Вокруг всё блестело от инея, а магия холода пропитывала воздух - фея льда была сильна как никогда, но пользоваться этим не собиралась. По крайней мере, не на территории святилища, в котором жили одни из самых странных жителей Генсокё: Рейму и Реико. Чирно взяла деревяшку и прошла сквозь барьер, который схлопнулся позади неё. Сущность каждый раз представляла, как вещица не вовремя падала из рук и барьер делил её напополам. Сглотнув, она направилась ко входу, совсем невежливо открыв его и входя внутрь. Как подруга Рейму, Чирно пользовалась некоторой свободой. — Есть кто дома? — спросила она, с любопытством наблюдая за клубами пара: то горячий воздух смешивался с холодным. — Закрой дверь! — детский голос крикнул ей из коридора. Фея поспешила выполнить требование. — Не выстужай помещение. Голос был подозрительно гнусавый, а шаги шаркающими. Эти действия были настолько нехарактерными для той, кого Чирно знала, что она заподозрила подмену. Впрочем, вскоре показалась сама девочка, укутанная в одеяло, при этом имея такой вид, будто кто-то купил на рынке несвежий овощ. Девочка была бледной, под глазами сияла синева, она сутулилась и покашливала. — Ты чего… — ледяная сущность неопределённо поводила рукой в воздухе. — Заболела? — Нет, — девчушка шмыгнула носом. — Шутки ради грелкой подняла температуру, чтобы получить удовольствие. — Удовольствие от чего? — фея удивлённо захлопала глазами. Рейму настолько сильно захотелось неуместно пошутить, выражая свой сарказм, что по её глазам стало ясно: младшая жрица была не в духе, и это было мягко сказано. — А где Реико? — Чирно поспешила сменить тему, подходя к своей подруге поближе. — Не знаю, — прогнусавила жрица, разворачиваясь и уходя в свою комнату. — Лекарства не нашла, поэтому лежу под одеялом и потею. — Зачем? — фея с помощью крыльев приподнялась над полом, догоняя её. — Чтобы заразу вывести вместе с этим, — девочка дошла до своей комнаты, проходя в неё и запуская «ледышку». — Тебе-то, небось, плевать на этот холод. А я решила проветрить комнату и простыла. Она дошла до футона и завалилась на него, поплотнее закутываясь с головой в своё одеяло. Ей было плохо, всё тело ломило от высокой температуры, хотелось пить, дыхание было тяжёлым. — Может, создашь клона и он за тобой будет ухаживать? — предложила Чирно, аккуратно присаживаясь рядом с Рейму. — Он будет таким же, как и я, — голос из-за одеяла был приглушённым. — Ляжет рядом и постарается отрешиться от мира. И отодвинься подальше, от тебя холодом тянет. — Понятно, — фея решила поискать в здании что-нибудь, что могло помочь девочке. Фея принялась ходить по всему храму, заглядывая в разные помещения. Посетила ванную, кухню, столовую, ещё пару комнат и наткнулась на кабинет, где находился шкаф с разными свитками, стол, сундук. На столе лежала книга, которую фея из любопытства открыла в середине и начала читать: «Барьер фантазий - заклинание, заключающее внутри себя противника, для которого пространство вокруг искажается до невозможности ориентироваться. Некоторые законы физики меняются или вовсе игнорируются, что закономерно усложняет возможность покинуть пределы ловушки. Все атаки противника отражаются, а атака жрицы всегда настигнет его или её. Ниже приведены примерные схемы барьера. Большую часть можно увидеть только особым зрением». Чирно затрепетала крыльями - перед ней лежали знания жриц, которые можно было использовать против них же. Как говорила сама Рейму: «зная работу и характеристики вражеской техники, можно использовать слабые стороны и нивелировать эффект». Вряд ли младшая жрица могла применить что-то из написанного на практике, потому что возраст всё-таки влиял на неё - физически не могла это сделать, но фея не могла упустить возможность и прочитать что-то из написанного. Реико возвращалась домой после проверки дорог и их окрестностей, в поисках наглых ёкаев или тех, кто нуждался в помощи. Впрочем, зима в Генсокё была довольно суровой из-за активности ёкаев - частенько ударяли сильные морозы и жрица не всегда могла отыскать кого-то: то снегом труп заметёт, то найдёт окоченевшее тело или уже холодные кости. Конечно, на счастье всех попаданцев, эти самые попаданцы были явлением не частым, чтобы леса стали огромным могильником и груз ответственности повис на Реико неподъёмной силой - иногда людям везло и они встречались тем, кто был не против проводить их до деревни, откуда дойти до храма было намного безопаснее, если не сворачивать с тропинки. Укутанная в тёплую одежду жрица ощутила, как воздух неожиданно сильно похолодал. Щёки обожгло, а одежда перестала быть по тёплому комфортной. — К-клятая Л-летти! — ругнулась девушка, значительно ускорившись, чтобы проскочить неприятное пространство. Реико не удалось быстро проскочить холодную область, что продолжалась аж до самого храма. «Нужно найти эту юки-онну и сказать ей уйти от храма подальше, — подумала она и открыла дверь храма. — Сначала проверю, как там Рейму». Внутри было очень комфортно и тепло - Рейму наверняка тоже почувствовала похолодание и принялась кочегарить печку. — Ты ж моё солнышко, — проговорила она и пошла на звуки открывания печи, по пути сбрасывая тёплую одежду. Однако, она обнаружила совсем не ту, кого хотела. Дрова в печь подкидывала Чирно, вызывая у Хакурей невероятное удивление: — А ты что тут забыла? Разве тебе не на холоде комфортно? — На улице очень хорошо, — подтвердила «ледяная», закрывая печку кочергой. — Но Рейму заболела, поэтому помогаю. — Как заболела?! — Реико вскрикнула и ломанулась в комнату своего ребёнка, чтобы проверить только что сказанные феей слова. Рейму лежала на футоне и тихо посапывала, находясь в неглубокой стадии сна. Она видела, как исполнялся её самый желанный план, к которому она шла всю свою жизнь: каждый человек в мире находился в своей персональной иллюзии счастливой жизни. У многих он начинался с того, что им удалось остановить Мадару, применив все возможные силы и превозмогая этого великого врага. Например, был сценарий, где местные великие герои, ценой своих жизней, запечатывали его и объявляли мир; где Мадару предавали и он осознавал, что был не прав, убивая всех предателей, но при этом умирая. Был его самый забавный, как раз для Хаширамы, где Хокаге становился кто-то из Учих, что начинал пользоваться своими правами и вытеснял всех Сенджу из боевых шиноби в ирьёнинов - лично придуманный им сценарий. Но сладкие грёзы прервали касания ко лбу девочки, которая проснулась и лениво продрала глаза, осматривая беспокойную мать: — С добрым утром, — сказала она, накидывая одеяло обратно на голову. — Доченька, как ты умудрилась? — проговорила старшая, аккуратно поглаживая её по плечу. — Проветрить решила, а там оказалось настолько холодно, что тут же окоченела, — она проворчала, пытаясь провалиться в сладкий сон — Летти… — Реико нахмурилась и убежала из комнаты за травами. Пробегая мимо подглядывающей феи, она сказала ей: — Чирно, сегодня отдыхаешь. — Да?.. — уточнила фея, но ответа не получила. Фыркнув, она улетела на выход и закрыла дверь со стороны улицы. Вдохнув приятный морозный воздух, попробовала ощутить, откуда исходила та самая родная стихия, прибавляющая ей силы. «Рейму заболела, когда открыла окно. Неужели то, что жрицы люди, это и есть их самая главная слабость?» — подумала она, прокручивая в голове всю информацию и обмозговывая то, что могла сделать в нынешней ситуации. Решив, что заболела её «подруга» по вине юки-онны, она поднялась в воздух и отправилась в сторону излучения холода. По мере приближения, холод становился сильнее, позволяя легко обнаружить виновницу сильных заморозков. Лес под сильнейшей феей стремительно проносился верхушками деревьев, то поднимаясь на небольших холмах, то опускаясь, но привычные виды не сильно её интересовали. Наконец, «ледышка» заметила Летти и опустилась перед ней, позволяя лавандовым глазам внимательно осмотреть её. Юки-онна поправила свои вьющиеся фиолетово-розовые волосы за уши. — Фея, — сказала она, заменив этим приветствие. — Тебе что-то нужно? Ты же меня не просто так встретила. Чирно осмотрела её внешний вид. Она одевалась в бело-синее платье с белым фартуком и значком в виде непонятного ей символа. Кроме того, она носила белый чепчик и почти прозрачный плащ. Её рост «довольно большой» - она была выше Реико Хакурей. Фея поймала себя на мысли, что раньше ей бы даже не взбрело в голову хоть как-то оценить перед собой кого-то, но после странного знакомства с мелкой жрицей изменила своим привычкам бросаться вперёд, даже не смотря куда бежит. — Да, — хмыкнула фея, скрестив руки на груди. — Сменить место, где ты лепишь снеговиков, — она ткнула в стоящие немного вдали фигуры, которые заметила буквально только что. — Хотя бы на пару километров на… — и глянула в небо, с трудом вспоминая ориентирование по сторонам света. — Ну… куда угодно, но подальше от храма. — Хочешь сказать, что я мешаю жрицам и… по их просьбе пришла ты? — Летти была сильно удивлена этому факту, что не скрывала её мимика. — Эй, я не по их просьбе пришла! Чирно никому не подчиняется! — фея пришла в негодование, начав тыкать в неё пальцем. — Поверю на слово, — дух зимы скептически фыркнула, покачав головой из стороны в сторону. — Зачем ты тогда пришла? — Чтобы попросить тебя уйти, конечно же! — Чирно перешла на старый стиль общения: экспрессивный и довольно эмоциональный. — Ладно, — Летти пожала плечами и осмотрелась, взмахом руки оживляя свои ледяные скульптуры: фигуры различных видов ёкаев, простых снеговиков из скатанных шариков и что-то похожее на птиц. — До встречи, ледышка. — Эй! — Чирно снова возмутилась. — Не называй меня так! Я самая сильная фея! — Конечно, — юки-онне было намного легче согласиться, чтобы её больше не отвлекали. — Как скажешь. — Бесит, — буркнула Чирно, но ощущала себя более чем удовлетворённо. — Теперь можно пойти тренировать свою команду Чирно! Фея сбежала в сторону жилья большинства сородичей в лесу, где она отбирала себе в команду самых сильных и перспективных личностей. Чирно лелеяла мечту, что с сильной командой у неё получится одолеть Рейму и восстановить справедливость. Таким образом, она не одна становилась сильнее, умнее и изобретательнее, что повышало шансы на победу! Летти спокойно шла через лес в западную часть Генсокё, подальше от мест, где теоретически могли жить те, кому мешал её холод. Проходя недалеко от деревни людей, она представляла себе, как большинство из них разбегались по домам и садились поближе к тёплым печам. Юки-онна могла бы попытаться как-то ограничить свои силы, но не видела в этом смысла - ведь была воплощением сил зимы, а «зима должна быть холодной». Вышедшая на улицу жрица вдохнула потеплевший воздух и передумала куда-то идти. Всё равно кто-то или что-то заставило ледяного духа сменить место прогулки. В магазине Кориндо начинало стремительно холодать. Холод был настолько сильным, что его ощутил даже хозяин магазина. Мариса же закуталась в три одеяла и использовала мини-печь по прямому назначению - включила режим обогревателя и пыталась согреться. Ринноске вытащил из кладовки керосиновую печь, заправил её и разжёг, ловя на себе странный взгляд от Мимы. — Чего смотришь? — спросил мужчина, поправляя свои запотевшие очки. — Это тебе не холодно, а мне и Марисе околеть недолго. — Меня согревает моя вера и надежда, — ответила злой дух, строя из себя непонятно кого. — Ага, конечно, — буркнул Ринноске, держа руки над печкой. — Просто у тебя нет тела и мёрзнуть нечему. — Хмпф, — Мима обиделась и улетела в комнату к своей ученице, заставая её в странном положении: на кровати, сидя под тремя одеялами и дыша тёплым воздухом от печи. — Тебе там нормально? — спросила дух, подлетая к девочке поближе. Мариса, стуча зубами, ответила: — Х-х-холодно, сенсей! — Так, а ну пошли за мной, — гордая учительница попыталась содрать одеяла с неё, но волшебница настолько сильно за них зацепилась, что проще было всё порвать, чем вытащить её оттуда. — Та-а-ак… Мима перестала пытаться выгонять её из комнаты в помещение, где на полную мощность работала печь. Она просто подняла человека вместе с одеялами и принесла к Ринноске. — Замёрзла, — сказала она, получая в ответ кивок от мужчины. Расположив девочку поближе к печке на принесённом футоне, он прислушался к её тихому мерному сопению и слегка улыбнулся - уснула. Таким образом началась зима в Генсокё. Одно из самых мирных времён года, когда большинству сильных ёкаев нечего делать и они в основном сидят по своим убежищам, не выходя до самой весны, да и люди не спешили покидать свои дома. Лишь Реико старалась подлечить свою дочь и продолжить преподавать ей дисциплины, необходимые для роста силы и знаний её маленького чуда.