I fucking hate Moana

Леви не рассказывает ничего о том, что происходит между ними или с его друзьями. Эрен прекратил расспросы сразу же, как получил резкий ответ, и с тех пор они почти не разговаривали. Короткие фразы о жизни Габи, будто они родители, которым надоел этот брак, давным-давно изживший себя, и Эрен блять знал, что это неправда, он боролся с этой огромной волной отчаяния и предательства, которое еще не вскрылось, но будто вот-вот откроется, и волна захлестнет его, словно цунами крошечную лодку. Эрен не собирался сдаваться. Что бы не происходило с Леви, он хотел быть с ним. Леви уходил сразу же, как только оставлял Габи в детском саду, будто не имел сил даже на короткий разговор ни о чем за зданием детского сада и сигаретой, разделенной между ними, а Эрен еще имел остатки достоинства, чтобы не бегать за ним, вымаливая хоть крошечный разговор. Ежедневно, смотря за тем, как серая машина Леви исчезает с парковки перед садиком, Эрен курил, пытаясь убедить себя, что все в порядке. А даже если нет, то это просто такой период. Он пытался хотя бы поймать взгляд Леви, но тот так филигранно уводил его, будто Эрен был тем самым надоедливым знакомым со школы, с которым вы сталкиваетесь на широком переулке, и ты пытаешься избежать столкновения ваших взглядов, чтобы не было неловкого и отвратительно долгого разговора ни о чем. Леви просит забирать Габи на ночь каждый день, сначала звоня, потом просто отправляя смс, в конце концов даже не привозя ее вещи, ведь у Эрена их уже накопилась целая куча, и Эрен пытается думать, что он стал человеком, которому Леви может доверить свою дочь и наконец-то расслабиться. Отдохнуть. Но неужели в этом отдыхе нет места Эрену? Это длится неделю или полторы, но ощущается месяцами, годами какого-то жуткого нагнетания, где Эрен понятия не имеет, что происходит. Леви приезжает к Эрену утром в воскресенье, и Габи болтает о том, что они делали вместе, и Эрен не собирается больше даже пытаться заговорить. Может, эти друзья были их с Ханджи общими друзьями и Леви слишком больно об этом говорить. В любом случае, он не собирается быть надоедливым бойфрендом, ревнующим к любому, кто появлялся в окружении партнера. Эрен лишь позволяет себе разглядывать Леви, даже не надеясь на встречный взгляд, откинувшись на дверной косяк и подмечая изменения. Леви выглядит уставшим, еще больше, чем в первую ночь, будто ему физически трудно было носить свое тело. Он все больше курит и пьет кофе, и все меньше ест. Он путается в порядке укладывания вещей Габи в сумку и сдавленно матерится, но Эрен не собирается ему помогать. Он лишь складывает руки на груди и смотрит. Напряженные плечи. Сведенные к переносице брови и залегающая между ними морщинка. Опущенные уголки губ. Подрагивающие руки. Эрену не нравится то, что он видит, и желание изменить это закипает в нем с новой силой, будто якобы навечно уснувший вулкан начинает пробуждаться вновь. Эрен пытается напроситься на взгляд, ненависть, любовь или хоть какое-то внимание, прожигая в Леви дыру, пока они едут в лифте, но тот игнорирует его, слишком увлеченный горящими меняющимися цифрами этажей. Габи пробегает вперед к машине, и садится в свое кресло, когда Эрен будто нехотя ловит Леви за запястье, развернув к себе. — Мне насрать, что ты меня игнорируешь и не собираешься рассказывать мне, что происходит. И мне насрать, что ты хочешь пробыть с друзьями целую неделю, оставляя Габи мне. На что мне не насрать, так это на то, что ты охренеть дерьмово выглядишь, и я понятия не имею, почему, — Эрен сверлит Леви взглядом, и стальной ответный взгляд прорезается ему в подкорку холодом. Леви смотрит ему в глаза всего секунду, и Эрену кажется, будто льды Северного океана с жутким эхом трескаются в его глазах, но он ничего не говорит и уходит к машине, и отчего-то Эрену кажется, что это слишком сильно напоминает расставание.