Безликого больше нет

Арья до сих пор помнила расположение Винтерфелла, как будто она бегала по коридорам всего несколько дней назад, а не шесть лет назад. Она мчалась по коридорам, целеустремленно прогуливаясь, и старалась, чтобы никто ее не видел. У некоторых людей было не очень хорошее здоровье, когда они ковыляли к своим покоям или палаткам. Она знала, что завтра они будут бороться с похмельем. Она вдруг обрадовалась, что дотракийцев не пригласили внутрь, так как она даже не представляла, какие инциденты могут произойти, если они доберутся до северян. Дейенерис удалось научить их некоторым вещам об обычаях Вестероса и заставить их прекратить насиловать и грабить, куда бы они ни пошли, но Арья все еще не чувствовала себя слишком комфортно с небольшой армией их, слоняющейся вокруг ворот ее дома. Они не были такими шумными, как обычно; погода, возможно, не была их любимой. Арья ненадолго остановилась у своей комнаты, чтобы выбросить клинки. Ей они не понадобятся на ночь. Не задерживаясь долго, она вышла из комнаты и направилась к своему первоначальному месту назначения. Чем ближе она подходила к гостевой башне и королевским покоям, тем больше выставленных охранников. Перед отъездом она увидела Дака в Большом зале и считала, что ей повезло, что он не дежурил ночью. Она сомневалась, что смогла бы проскользнуть мимо него. Остальные она без труда прошла мимо. Они так и не заметили, как она открыла дверь комнаты Эйгона и не закрыла ее за собой. Даже Эйгон, который беспокойно расхаживал взад-вперед, увидел ее только тогда, когда она задвинула защелку на место. Он повернулся к ней и усмехнулся, как только узнал ее, достаточно быстро сократив расстояние между ними двумя. Его руки обхватывали ее щеки, пока он целовал ее. Арья сравнялась с его энтузиазмом, прижимаясь к нему своим телом, заставляя его стонать в их поцелуе. Вскоре его руки скользнули вниз по ее телу, пальцы скользнули по ее груди, остановившись там, где ее бедра разошлись. Он прервал поцелуй, отстранившись всего на несколько дюймов от нее. «Ты уверена?» — спросил он ее, затаив дыхание, и его взгляд был так полон желания, что она не смогла бы отказать ему, даже если бы захотела. — Ты ухаживаешь за мной уже несколько недель, — сказала она ему, раскинув руки на его твердой груди. Она чувствовала его неровное сердцебиение даже сквозь ткань его рубашки. Или, может быть, это был ее собственный учащенный пульс; она не была уверена, какой. — Ну, я ухаживал за Джейн, но… если честно, я предпочитаю тебя, — признался он. — А я думал, ты даже не замечаешь, что я делаю, — добавил он, снова ухмыляясь, когда одна его рука скользнула к ее спине, чтобы поиграть с кружевами ее платья. — Все заметили, уверяю вас. Ты был не совсем хитрым, с тем, как ты демонстрировал привязанность перед всеми, — заметила она, ругая его за безответственное поведение. Он нахмурился. «Я думал… я планировал иметь ее в качестве любовницы даже после того, как женюсь», — признался он. «Я подумал, что им лучше привыкнуть видеть нас вместе. Сейчас это намного сложнее, не так ли? Ты принцесса другого королевства, кроме моего. Твой брат, без сомнения, скоро пообещает твою руку одному из своих верных лордов. Он сдулся, реальность их положения озарила его, и он позволил своим рукам упасть от нее в момент слабости. Она схватила их и начала ласкать кругами тыльную сторону его рук, а затем направила их обратно к своим бедрам. Он держался. «Мой брат не будет делать ничего подобного. Он знает меня лучше, чем это. Важно только то, что я хочу. И я хочу тебя, Эйгон Таргариен. Я не говорю, что готова остаться твоей любовницей после того, как ты поженишься, но до тех пор я была бы более чем готова быть наемником, чтобы согреть твою постель, — ухмыльнулась она, возвращаясь к одному из их предыдущих разговоров. . «Хотя ассасин был бы точнее. А я до сих пор не могу стать мужчиной. По крайней мере, не украв лицо, — добавила она, бормоча. Он усмехнулся, увидев ее задумчивое лицо, и сжал ее бедра, наклоняясь для еще одного поцелуя. «Я твой, Арья Старк. Я думаю, что я твой с тех пор, как впервые увидел тебя, — прошептал он и снова поцеловал ее, мгновенно углубляя поцелуй. Вскоре Эйгон поднял ее с пола и взял на руки, чтобы отнести на кровать. Он остановился в нескольких шагах от нее, чтобы ловкими пальцами расшнуровать ее платье, стягивая ткань с ее тела. На ней была сорочка, так что она не была полностью голой, но, похоже, этого было более чем достаточно, чтобы он своим выражением лица показал, как сильно он желает ее. Арья никогда не думала, что кто-то когда-либо будет смотреть на нее так. Но она больше не была Арьей Лошадиной или Бугристой. Она была Арьей. Просто Арья. Саму себя. С кем-то, кого она желала больше, чем когда-либо считала возможным. Раньше она не понимала, о чем говорят куртизанки в Браавосе. О том, что у них были клиенты, которых они страстно желали. К тому времени Арья еще не испытывала похоти, но сейчас она слишком хорошо знала обо всем, чего хочет ее тело. Внезапно она смутилась из-за отсутствия одежды, поэтому, чтобы исправить это, она потянулась к Эйгону, чтобы тот расшнуровал его рубашку и стащил ее с него. Он помог ей в этом, улыбаясь, но остановил ее руки, когда она хотела расшнуровать его штаны. — Еще нет, — пробормотал он ей, затем его губы снова коснулись ее губ, и он поднял ее, чтобы осторожно уложить на кровать. Они продолжали целоваться, пока его руки жадно блуждали по ее телу, лишь спустя несколько минут приподняв край ее сорочки. Он разорвал контакт между ними, его почти лишенные зрачков глаза вонзились в ее безмолвный вопрос. Она кивнула, прежде чем поцеловать его, побуждая его снять с нее рубашку, прервав поцелуй только для того, чтобы снять ее с нее. Как только он выключился, Эйгон оставлял влажные поцелуи вдоль ее подбородка и шеи, вдоль ключиц и впадины грудей, одна рука сжимала одну, а другая скользила между ее ног. Она застонала от ощущений, которые на нее напали, и выгнулась к нему, когда он нашел чувствительное место между ее ног и начал тереть его большим пальцем. Она могла чувствовать его улыбку на своей коже, прежде чем он взял один из ее сосков в рот, посасывая его в течение нескольких секунд, как если бы он был младенцем. — Я не помню этих шрамов, оставшихся после прикосновения к Джейн, — сказал он ей, отпуская ее, его голос был низким и задыхающимся. — Это было ее тело, — сообщила она ему, двигаясь по его натренированным пальцам. «Я думал, что это только лицо», — размышлял он, переходя от ее груди к одному из многочисленных шрамов, которые у нее были, и легонько поцеловал его, от чего она вздрогнула. Он был с ней нежнее, чем она ожидала. «Это было бы бессмысленно, если бы я носил мужское лицо, но имел тело женщины, не так ли?» — спросила она его, начиная гладить пальцами его волосы. Еще в Королевской Гавани она поняла, как сильно он наслаждался этим. Он издал довольный звук. «Думаю, это правда», — отреагировал он, целуя еще один шрам и медленно вводя палец внутрь нее. Она и раньше так себя трогала, но все равно было неожиданно, что это делает кто-то другой. Она была готова к нему, она знала это, и одобрительный стон, который вскоре сорвался с его губ, подтвердил это. — Боги, ты вызываешь привыкание, — сказал он ей в кожу, опускаясь еще ниже. «Я был бы не против делать это каждый день до конца своей жизни. Только мы вдвоем, потерянные друг в друге, — выдохнул он, прежде чем раздвинуть ее ноги достаточно широко, чтобы он мог поместиться между ними, и ввел в нее еще один палец. «Эйгон». Его имя сорвалось с ее губ со стоном, на который он ответил своим, расстегивая одной рукой свои бриджи, не желая расставаться с ней, и высвобождаясь из них. Вскоре он навис над ее центром, улыбаясь ей. — Я здесь, дорогая, — заверил он ее, затем щелкнул языком по чувствительному утолщению, заставив ее тело подпрыгнуть. Он усмехнулся, его свободная рука потянулась к ее бедру, чтобы удерживать ее неподвижно. Она слышала о Поцелуе Господнем, но куртизанки упомянули об этом лишь вкратце, так как их клиентки обычно хотели получать удовольствие, а не доставлять его. Эйгон делал это свободно и жадно, заставляя ее стонать все сильнее и сильнее, чем дольше он работал с ней языком и пальцами. Ее сердце колотилось в груди, а пульс бешено колотился в ушах, ее удовольствие росло и росло, а цвета взрывались за ее закрытыми веками, ее освобождение разрушало все ее тело, заставляя ее спину выгибаться, а ноги трястись. Она засунула кулак себе в рот, чтобы не насторожить охранника снаружи, но не могла сдержать хныканье, потому что Эйгон продолжал идти даже после того, как она ушла, остановившись только тогда, когда она сжала пальцы в кулак; те же пальцы, что перебирали его волосы. Он застонал, касаясь ее кожи, прежде чем поднять голову и усмехнуться, видя, как она почти кусает свою руку. Его лицо блестело от ее влаги, но, похоже, это его не беспокоило, пока он медленно продвигался вверх по ее телу, снова целуя ее шрамы и грудь, прежде чем убрать ее руку от ее рта, чтобы снова поцеловать ее. Она чувствовала его твердость у себя в центре, когда он ставил ее ноги, чтобы освободить место для себя. — Ты все еще дева? — спросил он ее, взяв себя в руки, готовый вонзиться в нее. «Почему это имеет значение?» — легкомысленно спросила она его. То, что она была неопытной, не означало, что ему нужно относиться к ней по-другому. «Ты?» — снова спросил он, останавливаясь у ее входа. Она хотела внезапно ударить его, но вместо этого неохотно кивнула, подтверждая это для него. Он одарил ее мягкой улыбкой. «Тогда я буду нежным», — заверил он ее, начав проталкиваться внутрь. Это было другое чувство, чем когда это делали его пальцы, но Арья ожидала этого. Он был слишком медленным для нее, и она знала, что это потому, что он не хотел причинить ей боль. Она хмыкнула, закатила глаза и прижалась к нему, обхватив ногами его тело, притягивая его ближе к себе. — Я не сломаюсь, — заверила она его, затаив дыхание от этого нового ощущения, и он застонал, полностью погрузившись в нее, оставаясь так несколько секунд, с закрытыми глазами и приоткрытыми губами, просто наслаждаясь ощущением ее вокруг него. Она потянулась к его лицу и направила его для поцелуя, и это побудило его двигаться, чтобы создать то сладкое трение между ними, которое могло бы удовлетворить их обоих. Арье нравилась скорость, с которой он адаптировался, когда его хорошо подтянутое тело двигалось по ее телу, вдаваясь в нее. Он стонал ее имя, как только они разорвали поцелуй, и вместо этого перешел к поцелую её в шею, издавая стоны и стоны в ее кожу, ее собственные звуки совпадали с его. Время шло, его движения становились все быстрее и быстрее, его дыхание все более прерывистым, пока ее имя не сорвалось с его губ почти благоговейно, и он не излил свое семя внутрь нее, зная, что утром она будет пить лунный чай. Он почти рухнул на нее, бескостный и полностью истощенный, и Арья не могла не хихикнуть, продолжая гладить его бледно-светлые локоны. Он только шевельнулся, чтобы вырваться из нее, но затем весь его вес вернулся на нее, он прижался лицом к ее сердцу, его руки обвили ее маленькое тело, чтобы обнять ее так близко, как только мог. Они не разговаривали, казалось, часами, потому что не чувствовали в этом необходимости. Эйгон двинулся первым, слез с нее и приблизился к маленькому ведру, наполненному водой. Вскоре он поднял его и принес к кровати вместе с двумя чистыми полотенцами. Во-первых, он нырнул в воду, глядя на нее снизу вверх. «Иди сюда, позволь мне тебя почистить», — сказал он ей, удивив ее. — Я могу сделать это сама, — ответила она, но сделала так, как он просил, потянувшись за полотенцем, которое он держал. Он вытащил его из ее досягаемости. — Я хочу, — заверил он ее и выжал лишнюю воду из полотенца, прежде чем приступить к чистке между ее ног. «Я сомневаюсь, что кто-либо из нас хотел бы, чтобы люди узнали о том, что мы сделали. Я не могу допустить, чтобы ты вернулся в свои покои с моим семенем, пролитым на изнанку твоей сорочки и платья. Они бы начали строить предположения о том, что ты делишь постель с кем-то вне брака, и заклеймили бы тебя… Он намеренно откусил конец предложения, но она знала, что он хотел сказать. Она понимала, как он беспокоился о ее репутации, и он не ошибался, но ему все же не нужно было убираться самому. Простая забота о том, что он провел по ней полотенцем, заставила ее сердце снова биться чаще. То, что он делал, казалось Арье более интимным, чем их занятия любовью, и это заставило ее почувствовать… Это заставило ее понять, что это не было похотью. Она была влюблена в Эйгона Таргариена. Ей хотелось смеяться над полнейшей нелепостью происходящего. Маленькая девочка, которая хотела быть владыкой своей крепости, влюбилась в короля, из всех людей. Король, который нежно баловал — за неимением лучшего слова — обученного, очень смертоносного убийцу, который мог бы легко убить его полотенцем, которое он держал, если бы она захотела. У нее было так много возможностей сделать это, но она никогда не могла причинить ему вреда. Это было ужасно, чувствовать такое, и она не знала, что с этим делать. Ей нужно было отвлечься. Одну из них она нашла в Эйгоне, когда смотрела на него, стоявшего на коленях между ее ног, такого же обнаженного, как и она сама. Он был прекрасным зрелищем, Арья должна была это признать. У него не было частей, которые она не считала бы желательными. В конце концов она изучила его лицо, на котором было задумчивое выражение. Что-то беспокоило его. «Что случилось?» Ей удалось напугать его своим вопросом. — Почему ты думаешь, что что-то не так? — Я знаю все твои выражения, Эйгон. Скажи мне, что тебя беспокоит». Он вздохнул, садясь на пятки. Он решительно отвел взгляд от нее, отвечая. — Я знаю, что это более чем неправильно с моей стороны говорить это, но… я не хочу, чтобы ты пила лунный чай, — признался он, встречаясь с ней взглядом. Ее рот, наверное, приоткрылся от удивления. «Я хочу, чтобы мое семя пустило корни в тебе. Если не сегодня, то в другой день. Мне нужна вторая жена, и, по правде говоря, я не хочу, чтобы кто-нибудь, кроме тебя, делил со мной постель, моя волчица. Выходи за меня замуж, — умолял он ее, краснея с головы до ног. Арья только моргнула, ошеломленная разоблаченной любовью, которую увидела на его лице. — В-тебе не нужно отвечать прямо сейчас, — быстро пробормотал он, а она продолжала молча смотреть на него. «Все, о чем я прошу, это чтобы вы обдумали это. Пожалуйста.» «Я подумаю об этом. Обещаю, — наконец отреагировала она, и он облегченно вздохнул, прежде чем продолжить мыть ее, снова сосредоточившись на ее теле. Его задумчивое выражение лица исчезло, и его место заняло мирное, безмятежное. Вероятнее всего, с его груди сняли груз, и от этого ему стало легче. Когда он закончил, он улыбнулся ей, затем поцеловал внутреннюю сторону ее бедер, прежде чем убрать ведро и сесть рядом с ней, его улыбка не сходила с его лица. Он выглядел намного моложе, когда смотрел на нее так. Она притянула его для нежного поцелуя, прежде чем встать. «Наверное, мне пора идти. Нельзя, чтобы кто-нибудь нашел меня здесь утром. Он безмолвно согласился, кивнув, и смотрел, как она встает, чтобы одеться. В конце концов, он помог ей с кружевами ее платья, осыпая поцелуями ее обнаженные плечи и закрепляя платье вокруг нее. — Сладких снов, моя принцесса, — прошептал он ей на ухо, когда закончил. — Ты тоже, мой король, — ответила она, разворачиваясь, чтобы притянуть его для последнего поцелуя на ночь. Затем она исчезла, ускользнув так же незаметно, как и появилась, и ни один из охранников не узнал об этом.