Бронзовый Дракон

Алейне приходится провести весь день после утренней тренировки подле Рейниры, бесполезно перемещаясь по Красному замку. Она наблюдает, как принцесса строит диалоги. Как она молчит, роясь в старых фолиантах с историей. Как злится, натыкаясь на Алисенту, Отто или Коля. Но вечером в зал Алейна заходит в одиночестве. И, натыкаясь взглядом на взгляд Эймонда, улыбается одним уголком губ. Эйгон злится, наблюдая за этим действием. Хелейна на него за этот вечер ни разу не взглянула, все внимание жены было приковано к детям, а теперь к новым лицам в Красном замке. В свою очередь Эймонд с Алейной держатся отстраненно от всех. У наследника Алисенты не возникает ни малейшего сомнения, что эти двое общаются куда чаще, чем показывают. Будто вступили в заговор и знают больше прочих. Сколько бы ты не старался, странная связь младшего брата с этой девчонкой сохраняется спустя года. И зависть смешивается с ревностью. Он твой родной брат, но выродок Деймона для него ближе. Пир в Королевской Гавани начинается в тишине, будто за столом собираются не члены одной семьи, но чужие люди: Алейна морщится, оглядываясь по сторонам. Алисента и Отто садятся в центре, рядом с Визерисом. По другую сторону от короля располагается Рейнира и Деймон. Дети рассаживаются за столом неравномерно и благодаря этому Эймонду не составляет труда сесть рядом с принцессой. Рейнис держится поодаль от остальных, занимая место, с которого открывается удобный обзор на королеву с наследницей. Изначально предполагалось, что это будет обычный прием. Но Визерис продолжает отказываться от макового молока и приходит за стол. Официальное мероприятие приобретает настроение семейного ужина в камерной атмосфере. — Помолимся, — Алисента не спрашивает. Ставит собравшихся перед фактом. И сцепляет пальцы, начиная молитву. Эйгон, Хелейна, Отто — повторяют это действие. Эймонд поворачивает лицо в сторону Алейны: девушка неловко копирует действия королевы. Она уже была на совместном ужине с Алисентой, и в этот раз оказывается менее удивленной. Рейна бросает испуганный взгляд на сестру-близняшку, бабушку, а после на отца с мачехой, не понимая, что от неё требуется. Деймон усмехается. Напряжение за столом возрастает до невозможности. Кажется, что если вытянуть руку и чуть-чуть постараться, его можно будет ощутить на пальцах. Но никто не решается высказать недовольство вслух: присутствие Визериса не позволяет открыть рот. Алисента, не замечая удивления сидящих за столом, заканчивает молитву и семья приступает к трапезе. Тишина звенит в воздухе. Алейна незаметно для остальных касается под столом ноги Эймонда, ища в нем опору. Ей одновременно нравится и не нравится это затишье: отец учил её действовать быстро. Будь она на его месте сейчас — снесла бы голову Отто одним ударом, чтобы тот точно не помешал Рейнире сесть на трон. Но ты не на его месте. Алейна бросает быстрый взгляд на сестер. А затем переводит внимание на Эйгона, перехватывая его взгляд, полный ненависти. Близнецы полагают, что у нее может быть иной выбор. Другая сторона. Но готова ли ты биться за старшего сына Алисенты, когда трон потребует крови? Здесь и сейчас начинается игра, в которой никто не может предсказать победителя без сомнения в голосе. И эта интрига завораживает. Алейне еще не приходилось участвовать в подобном. Визерис определенно не выдерживает напряжения за столом — поднимается со своего места и вытягивает бокал вперед, давая понять, что собравшимся следует обратить на него внимание и выслушать. — Мое сердце и радуется, и наполняется скорбью, смотря на лица за этим столом, — он кашляет, голос звучит хрипло и болезненно. Алейна в очередной раз отмечает, что он похож на живой труп. Но при этом не чувствует отвращения. Это всё еще её дядя. — Лица самых дорогих мне людей, — продолжает Визерис, опираясь на стол. Алисента аккуратно кладет ладонь на его спину. — Так отдалившихся друг от друга в последние годы. Если бы у короля было больше сил, можно было бы рассчитывать на его помощь в том, чтобы остаться. Соврать, что хочешь стать чуть ближе для отделившейся части семьи. Но он еле держится на ногах. И Алейна разочарованно выдыхает. Это только слова. Действия возможны лишь для Рейниры. Визерис стягивает с лица маску, обнажая прогнившую кожу, на щеке виднеются мышцы. Пустая глазница, в отличие от глазницы Эймонда, вызывает ужас, зияя темнотой. — Мое лицо уже не так красиво, если и было когда-то. Но сегодня вы должны видеть меня, как есть. Видеть не только короля, но и вашего отца, брата, мужа, дядю и деда. Которому уже недолго ходить среди вас. По коже Алейны пробегает дрожь, когда Визерис указывает на нее пальцем. Интересно, сколько ему еще осталось? И что будет дальше? Нет, у тебя нет времени привыкать или сомневаться. Ты должна действовать. Эймонд сжимает её ладонь под столом. Грубые пальцы впиваются в кожу, отдавая свое тепло. Он рядом. И это заставляет отвлечься от прочего. Он рядом и ему тоже непросто дается речь короля. Алейна аккуратно опускает взгляд на их руки. Это неправильно. Этот жест невозможен. Однако он его совершает. И не раскаивается. — Давайте не держать злобу в наших сердцах. Корона не сможет быть сильной, если Дом Дракона будет разобщен. Губы Деймона трогает улыбка. В это же время Отто опускает взгляд. Он не часть этой семьи и не способен осознать важность этой речи. Алисента, как и Рейнира, затаив дыхание, смотрит на короля. Эймонду кажется, что все это продолжение вчерашнего фарса. Чтобы Дом Дракона оставался сильным, на троне должен быть сильный правитель. А всех несогласных можно отослать подальше из Вестероса. Или казнить. Каждый из детей Таргариенов на это способен, и каждый, не сидящий на троне, понимает вероятность лишиться головы. Всего лишь сильный правитель, остальные перечить не станут. Алейна сильнее сжимает руку принца. И Эймонду кажется, будто она читает его мысли, соглашаясь с его выводами. Рейнира бросает на них удивленный взгляд. Совсем как ты. Неужели даже мужчину выбирает похожего? Жаль лишь только, что это не твоя дочь от Деймона. Но ты сделала все, что могла, чтобы Алейна выросла похожей на тебя. — Оставьте свои обиды. Если не ради короны, то ради этого старика, который любит вас всех так сильно, — Визерис обессиленно падает на стул. На несколько секунд в зале повисает тишина. Рейнира наступает себе на горло, поднимаясь с кубком в руке. Слова благодарности звучат смешно из уст будущей королевы. Она благодарна Алисенте. Она должна была быть рядом. И беречь свое наследие здесь и сейчас. Узнавать свой народ. Эймонд закипает от последней мысли. Алейна ухмыляется, забирая свою ладонь из его. Алисента не остается в долгу: она рассуждает о том, что Рейнира будет достойной королевой. Но и это ложь. Никто из наследников недостоин трона. Алейна поворачивает лицо в сторону Эймонда, наблюдая, как сжимается его челюсть. Ему становится стыдно за мать. За ее слабость и лицемерие. — Пригласи меня на танец, — когда королевы и их наследники заканчивают обмен любезностями, Алейна находит способ вырваться из-за стола. Джейс подает руку Хелейне. Эймонд не отстает, быстро реагируя на просьбу, поднимается из-за стола и помогает подняться принцессе, чтобы составить первой паре компанию. — Они все сомневаются в своих словах. И оттого окружающим сложно им поверить, — Алейна говорит тихо, чтобы только ее партнер мог расслышать. — Высокопарные речи о семье и долге, я сыт ими по горло. А тем временем моя мать ни разу не была в городе за последние несколько лет. — Как ты понимаешь, на Драконьем Камне тоже не так много простых смертных. Повисает пауза. Несколько пируэтов подряд они молча смотрят в глаза друг другу. Алейна идет ва-банк. Ей нужно знать, есть ли смысл оставаться в Королевской Гавани. — Рано или поздно они спросят нас, на чьей мы стороне. Отто не сможет жить в королевстве, где Деймон возле трона. — Я не думаю, что мать всерьез противопоставит Эйгона Рейнире. Она готовит его, но моя мать — не дура. Впрочем, в наследника Рейниры я тоже не верю. Мне придется поддержать брата. Защитить его. И корону на его голове. Музыка заканчивается и им приходится вернуться за стол. Силы Визериса тоже заканчиваются и слуги поспешно выводят его из зала, чтобы доставить в покои и наконец напоить маковым молоком. А на стол подают поджаренного на вертеле поросенка. Люк отпускает тихую шутку на ухо Джейсу и оба выпускают в мир сдавленные смешки. Губы Эймонда искажает привычная ухмылка, в этот раз не обещающая ничего хорошего. — Оно того не стоит, — тихо шепчет Алейна. Но больше для самой себя, ведь принца, сидящего рядом с ней, уже не остановить. Она и не собирается. — Напомним Деймону, что он сделал ставку не на тех детей. Эймонд вытягивает руку с кубком вперед. — Последний тост, — он мстит не только за не озвученную вслух шутку братьев. И даже не за прошлое. Скорее просто проверяет на прочность, желая разобраться, кем принцы вернулись в Королевскую Гавань. Хватит ли им мудрости ответить словами? Или смелости обнажить мечи? — Я поднимаю свой кубок за племянников: Джейса, Люка и Джоффри. Черноволосых, статных, сильных. За сыновей своего отца. Алейна наблюдает за реакцией окружающих. Алисента испуганно смотрит на сына. Отто откровенно забавляют его слова — Эймонд говорит то, что никто другой не осмеливается. Рейнира смотрит слишком растерянно. Деймон злится, но прячет ярость за ухмылкой. — Повтори еще раз, — а Джейс взрывается. — Что? Разве ты стесняешься своего отца? Это ведь комплимент. Алейна поднимается со своего места на мгновение раньше, чем Джейс налетает на Эймонда и только благодаря этому успевает оказаться в стороне. Люк хватается за меч, но его тут же осаживает Эйгон. Это все перетекает в потасовку принцев, которая вполне может закончиться мордобоем с последствиями. Алейна с ужасом понимает, что это не вызывает внутри диссонанса. Она уверена в том, что Эймонд сможет за себя постоять. И в том что племянники получат болезненный урок за свою вспыльчивость. Она даже могла бы помочь его преподнести, но вместо этого лишь сцепляет пальцы в замок. Не сегодня. Здесь и без тебя разберутся. Тебя спасет не меч, а лояльность двух сторон. Поэтому сегодня тебе нужно остаться в стороне. — Что ты… — Алисента пытается прорваться к сыну. — Только лишь сказал, что горжусь своей семьей. А вот мои племянники своей — видимо, нет. Уголок губ Алейны ползет вверх. И она тут же ловит на себе испуганный взгляд Алисенты. Королева не готова к конфликту, не сейчас, когда все стало более-менее спокойно. — Не будем мешать принцам, Ваше Величество. Это дела мужчин, — тебе бы стоило его остановить самой. Но вместо этого Алейна протягивает ладонь Алисенте, отводя ее в сторону. — А наши силы пригодятся позже, — настоящего мира в этой комнате никогда не было. И вряд ли будет. А вот силы судьба расставляет прямо сейчас. Джейс с новой прытью бросается на Эймонда, но теперь его останавливает Деймон, закрывая собой. Рейнира поспешно отправляет детей в комнаты. Это выглядит глупо и слабо. А Деймон продолжает стоять на месте, сверля Эймонда взглядом. Вот кто настоящий защитник Рейниры и трона. Не Джейс — будущий король. Порочный принц разглядывает племянника с тем же интересом, что и тот его. В этот раз он отмечает, что Эймонд вырос не только ввысь. Перед ним стоит мужчина, подобный ему самому. И готовый бросить вызов. В единственном глазе нет ни капли сомнения в собственных силах. Деймон с удовольствием опустошил бы оставшуюся целой глазницу. Но его взгляд натыкается на дочь, стоящую позади Эймонда. Алейна остается рядом с королевой, сдерживая последнюю. Гордо выпрямленная спина и его собственная ухмылка на ее лице отрезвляют. В этой комнате разыгрывается нелепый спектакль, участниками которого они все стали. Эймонд спровоцировал тебя, как ребенка. И ты повелся. В повисшей тишине каблуки Алейны, выходящей из комнаты, слишком громко отбивают шаги по каменному полу. Она покидает зал первой после Рейниры с детьми. Но наследница трона сбегала, защищая отпрысков. А дочь Деймона уходит, ибо происходящее перестает быть интересным. Порочный принц провожает ее взглядом, полном презрения, снова видя Рею в её осанке и походке. Главный ход слабости совершен. Все остальное — танцы на потухших углях. Но это ты, а не Рея, научил ее не обращать на подобное внимания. И оба мужчины убирают мечи в ножны, опуская ладони с рукоятей. Алисента втягивает воздух, стараясь успокоиться, пока Отто допивает вино из кубка.

***

— Я могу помолиться с вами? — Алейна опускается на колени рядом с королевой раньше, чем та успевает ответить. Она находит ее через некоторое время после пира в септе. Алисента бросает на принцессу быстрый взгляд и возвращается к процессу. Но выдерживает недолго. — На Драконьем Камне не молятся, верно? Алейна усмехается, реагируя на вопрос. Конечно, она заметила. Сложно не заметить, когда изо дня в день повторяешь одни и те же действия и вдруг кто-то выбивается из привычной тебе парадигмы. Никто из Таргариенов, выросших подле Рейниры, не умеет толком произносить молитвы. Деймон учил преклоняться перед силой. Договариваться о благосклонности с ветром и огнем. С собой. Но не стоять на коленях в септе. — Нет, — врать смысла нет. Алисента хмурится, словно что-то вспоминает. — На самом деле строгих правил нет. Я думаю о покойной матери, когда смотрю на огонь свечей. Вижу ее отражение в огне. Ты можешь попробовать так же, — она повторяет слова, сказанные когда-то Рейнире. На принцессу это не подействовало. Она так и не нашла покой в септе. Алейна обращает удивлённый взгляд к королеве. Ее спокойная реакция удивляет не так сильно, как откровение, которое она произносит. Сознательно или нет — навсегда объединяя себя с принцессой. По крайней мере на время молитвы. — Мне удобнее держать руки в замке, церковь требует держать пальцы прямо. Но приемлемы оба варианта, — продолжает Алисента. — А под колени можно подкладывать подушечку. Это не очень честно, но так ты можешь не думать о боли, только о Богах. — Хитро. — Лучше схитрить, чем не прийти совсем. Они замолкают, погружаясь в молитвы. Алейна старается сосредоточиться на пламени свечи и мыслях о матери. Хотя едва ей это удается. Она пришла сюда не ради Богов. Ей была интересна королева. И она получает новый ключ от её сознания. Такая же брошенная. Нет сомнений, что Отто был и есть такой же черствый, как Деймон. — Интересно, что мой сын ни разу не заглядывал в септу с тех пор, как лишился глаза. А сейчас вот уже около получаса здесь, — Алисента нарушает тишину. Она не оглядывается и проговаривает слова тихо, чтобы не спугнуть сына. — Что заставляет его следовать за тобой даже сюда? Алейна заставляет себя не оглянуться. Она была уверена, что пришла одна. Придется объясниться. — Быть может Красный замок не кажется ему достаточно безопасным, чтобы оставить меня одну. Алисента словно пробует слова Алейны на вкус. Они отдают горечью и торжеством одновременно. Эймонд вновь обретает друга и смысл. Но теряет ощущение безопасности в родном доме. И никогда, и никто не относился так же бережно к самой Алисенте. Может ты все-таки недостаточно хороша. — Я все думаю, могла ли ты остановить его сегодня. Или, быть может, ты и спровоцировала? Несколько секунд проходит, пока они молча смотрят друг на друга, Алейна усмехается. — Не думаю, что кто-то может останавливать или провоцировать вашего сына. Он довольно самостоятельный и сам несет ответственность за свои поступки. Алисента молчит пару секунд. Слова принцессы врезаются в её сознания, отзываясь страхом. Она озвучивает простые вещи, давно лежащие на поверхности. И никто в здравом уме не скажет того же об Эйгоне. — Оставлю вас вдвоем, может быть и он найдет смысл в молитве. Ее губы растягиваются в натянутую улыбку, и королева спешит покинуть септу. Выходя, кивает Эймонду, стоящему за колонной. — Ты довольна? — он усмехается, подходя к подруге. Алейна по его мнению смотрится смешно, оставшись стоять на коленях перед алтарем. Не пристало драконам преклоняться даже перед Богами. Таргариены не ровня обычным людям, в септе это особенно очевидно. — Ты заметил, как морщинки начали ложиться вокруг ее глаз? — Не пытайся внушить мне, что отправилась в септу для того, чтобы рассмотреть, как моя мать постарела. Эймонд опускается на пол около подруги. Но, в отличии от Алейны, садится так, как удобно ему, опираясь спиной об алтарь. Принцесса отводит взгляд – план не сработал, королева не предложила ей остаться. А она не нашла момента попросить её об этом. Придется найти другой повод не возвращаться на Драконий Камень. Только времени для этого все меньше и меньше. Завтра утром Рейнира и Деймон отправятся домой. — Конечно, замечал, — выдыхает Эймонд, понимая, что Алейна не собирается признаваться, зачем ей потребовалось молиться с королевой. — Здесь довольно уютно, когда нет людей, — и тут же меняет тему: — Может, на самом деле мама сбегает сюда передохнуть, а не ради веры? — А я думала, что мне показалось, что вы оба отправились сюда, — Рейнира возникает словно из ниоткуда и бесцеремонно врывается в уютный мирок, успевший образоваться между Эймондом и Алейной. Принц быстро поднимается на ноги, недовольно наблюдая за старшей сестрой. — Никогда не любила это место, — но едва ли Рейниру волнует реакция Эймонда. Она заготовила шоу, и, хотя вряд ли бы кто-нибудь одобрил то, что она собирается сделать, Рейнира уже начала. И теперь останавливаться причин нет. — Вы всегда можете его покинуть, принцесса, — Эймонд не церемонится с наследницей трона. И Рейниру забавляет его реакция. Он будет стоять за девчонку до последнего. Твоя ставка сыграет. Просто заставь их не сомневаться. — Однажды у меня состоялся здесь интересный разговор с нашим отцом, — ее слова обжигают Эймонда изнутри, а взгляд пронизывает насквозь. Она в очередной раз подчеркивает, как близка с Визерисом. И что потеряли остальные его дети. Алейна чувствует, как вскипает её друг. И в этот раз сама встает впереди Эймонда, закрывая его от мачехи. Рейнира же, словно не чувствуя подвоха, продолжает. Как интересно работает ее психика. Как много она перетерпела ненависти в своей жизни, что научилась так просто ее не замечать? — В тот день он рассказал мне о пророчестве, но я бы назвала это проклятьем наследника, — она медленно обходит стойку со свечами. — Эйгон Завоеватель увидел сон. Смерть не из этого мира придет в Вестерос. И чтобы выстоять, править семью королевствами должен Таргариен. Обещанный принц, который сможет объединить вокруг себя людей. Поэтому он завоевал эти земли, — Рейнира выдыхает. — Поэтому так важно сохранить мир и теперь, передав корону и пророчество наследникам нашей крови. Потомок Эйгона должен сидеть на Железном троне, чтобы человечество продолжало существовать. Она сжимает ладони и наклоняет голову, давая понять, что закончила. У Визериса в тот день вышло увереннее. Но он рассказывал о пророчестве наследнице, прося сохранить его и передать ребенку. Рейнире же приходится рассказывать пророчество большему количеству лиц, надеясь подчеркнуть важность своего права на трон. — Деймон знает об этом? — Алейна наклоняет голову вбок. — Нет, он бы высмеял нас, — Рейнира морщится. — Это не имеет значения. Мой наследник знает. Теперь знаете и вы. Придет время и мир в стране нужно будет сохранить. Вспомните о пророчестве. Алейна с Эймондом переглядываются, но не произносят ни слова сомнения. — Отец верил, что ты сохранишь мир для страны? — кажется, это первый раз, когда он задает сестре какой-либо вопрос. Рейнира опускает взгляд, вспоминая, как смотрел на нее в тот день Визерис. Впервые во взгляде отца была не только любовь, но и вера в неё. Он первый раз заметил, что она достойна его наследия. Это сложно, едва ли невозможно объяснить ни Эймонду, ни Алейне. — Он считал, что только я смогу это сделать. Принц недобро усмехается. — Наш отец — весьма интересный человек, — он отворачивается от сестры, теряя интерес. — Должно быть, вам стоит отправиться спать, дорога впереди тяжелая. Я провожу тебя до покоев. Последнее он адресует Алейне, оставляя Рейниру в септе в одиночестве. Получилось ли? Принцесса бросает взгляд на Балериона Чёрного Ужаса, который в детстве вселял в нее трепет, теперь она точно знает, что это лишь мертвые кости. Трепет должны вселять живые драконы. Алейна определенно услышала её. Эймонд болезненно реагирует из-за отца. Это пройдет, когда Визериса не станет. Обязательно пройдет.

***

— Собрала вещи? — Алейна вздрагивает, в этот раз она ждала, когда Эймонд появится в ее комнате. Но от его вопроса становится стыдно. Принцесса отдала приказ сложить сундуки ещё вчера утром. И он бы знал об этом, если бы заглянул к ней ночью. Под покровом темноты она бы с лёгкостью рассказала, что вещи собраны, но она ни секунды не собиралась позволять вынести их из покоев. И так и не смогла придумать, что или кто может заставить Рейниру и Деймона не забирать ее на Драконий Камень. — Да, — без восторга и какой-либо вообще эмоции бросает принцесса. — Ты не должна этого делать, — он медлит. Что ты можешь ей предложить взамен отца? — Не должна уезжать снова. Семью. Ты можешь предложить ей семью. Но она в очередной раз выбирает не тебя. Неприятный разговор Эймонд начинает сам. Для него конец этой истории очевиден и не подлежит сомнениям. Она не уедет. Он костьми ляжет, но не позволит Аереусу покинуть Королевскую Гавань с наездницей на спине. А уж корабли с Алейной и подавно не выйдут в море. Принцесса усмехается. — Назови хоть одну причину остаться, — с вызовом бросает Алейна. У нее есть миллион причин в голове, но она хочет услышать, что скажет Эймонд. Ей нужна причина извне. Весомая причина, чтобы не сидеть снова запертой на Драконьем Камне, терпеть недовольные взгляды отца и попытки Рейниры играть в наследную принцессу. Она привыкла, что всё в её жизни решают за неё. Разменная монета. Она неплохо держалась подле Алисенты и позади Эймонда. И отлично спорила с Порочным принцем, защищая Рейниру, сводных братьев и сестер. Но никогда не сражалась за себя. Как только близнецам пришло в голову искать помощи у тебя? Ты ведь и себя защитить не можешь. Деймон не зря презирает тебя. Она с мольбой смотрит на друга, ища в нем поддержки. Скажи, почему мне нужно остаться? И почему все внутри сжимается, заставляя чувствовать бессилие? Разве это не в прошлом? — Идем, — Эймонд протягивает черный плащ с капюшоном, чтобы незаметно выбраться из замка. — Возможно, у нас сильно меньше времени, чем я полагал. Холодный ветер с моря треплет одежду Алейны. Эймонд уходит далеко вперед и ей приходится стараться, чтобы не сильно отставать от него. Пейзаж напоминает Драконий Камень — почему их не могло встретить солнце. — Мы слишком далеко ушли за пределы Королевской Гавани, — Алейна сердится, одергивая кузена. — И я устала тебя догонять. Ты хотел поговорить, а не устраивать мне тренировку перед отъездом. — Понести на руках? — Эймонд ухмыляется. — Просто расскажи, куда мы идем. — Потерпи, обещаю, тебя не разочарует эта прогулка, — он снова ускоряет шаг, заставляя Алейну догонять. Это поведение злит её. С чего он взял, что у неё есть время бегать за ним по скалам вдоль моря, бьющегося о камни в шторм? Хорошо, что дождь до сих пор не начался. Она поеживается, представляя, какой непростой будет дорога на Драконий Камень. Аереус, конечно, выдержит. Кораблям придется хуже. Вдали раздается рев Вхагар, вырывая из мыслей о непогоде. И Алейна замирает. Она видела её вдали на пляже на похоронах Лейны. И когда Эймонд улетал на ней с Драконьего Камня. И даже когда она возвращалась в Королевскую Гавань, Вхагар виднелась на горизонте, поражая своим размером. Она хотела посмотреть на нее вблизи после. Но времени добраться до драконов решительно не хватало. А Вхагар продолжает оставаться больше прочих сородичей, и, конечно, самым крупным драконом, что Алейна когда-либо видела. И ее распирает от любопытства. Но когда змей опускается на землю, выныривая из облаков, принцессу сковывает ужас. Огромная — это настоящее чудовище. Смерть во плоти. Размах ее крыльев поражает сознание. — Ты позвал её? Эймонд замечает сомнения на лице кузины и моментально оказывается рядом. — Тебе нечего бояться, — Вхагар будто специально выпускает в этот момент рык. — Ты ведь здесь со мной. — Мог предупредить меня, чтобы я успела подготовиться. — И что бы это изменило? Она не может оторвать взгляд от дракона. На глазах наворачиваются слезы злости на саму себя. — Я бы не пошла с тобой. — А в детстве тебя это не смущало. Мы даже хотели облететь на ней Драконий Камень, помнишь? — он прищуривает глаз, наклоняя голову набок. Алейна выдыхает. Эймонд прав. В тебе кровь драконов. Ты сама дракон. Не пристало тебе дрожать от вида самого крупного из представителей твоей крови. Но она и не дрожит. Её сковывает совсем другое чувство — разочарование, что Вхагар оказывается рядом с ней только сейчас. Мечта детства сбывается в самый неподходящий момент. Ты дракон, Алейна. Она тоже. Вы одной крови. Только в ней нет сомнений, подобно тебе. — Зачем? — Меня беспокоит одно из предсказаний Хелейны. Хочу, чтобы мой дракон был для тебя безопасен, когда ты покинешь Королевскую Гавань, — Эймонд сглатывает, пугаясь своего признания. Он снова обнажается перед ней. Это входит в привычку. — Остальных драконов Вхагар с легкостью убьет, и они тоже будут для тебя безопасны. Он снимает с руки перчатку и подает ладонь Алейне, чтобы подвести к дракону. Вхагар прекрасно чувствует чужого наездника и издает недовольные звуки, ударяя хвостом по земле. Ясно давая понять, что ей нужны объяснения. Эймонд заслоняет Алейну спиной. Уже в одиночку подходит к своему дракону и протягивает ладонь к ее морде, касаясь пальцами холодной чешуи. — Это друг, Вхагар, друг, — он аккуратно поглаживает дракона, стараясь успокоить. — Я ее выбрал, и тебе придется это принять. Алейна стоит, замерев на месте, больше не замечая ни ветра, ни звуков моря. До нее не доносятся слова кузена, его голос уносят порывы воздуха, разбивая о скалы. Но она видит, как дракон закрывает глаза. И делает шаг к ней навстречу, позволяя дотронуться до своей морды. Теплое дыхание обдает девушку, согревая. — Друг, Вхагар, — повторяет Эймонд. — Она такая красивая вблизи, — Алейна не сдерживает восхищения. Её завораживает близость Вхагар. — Ты всем это говоришь или только нам с ней? — передразнивает Эймонд. Он расслабляется, видя, что дракон не собирается есть его кузину. Однажды признав, Вхагар уже не нападет. — А как бы тебе хотелось? — Алейна не собиралась этого говорить. И точно не хотела его провоцировать. Вопрос срывается с губ непроизвольно. И мир вокруг перестает существовать. — Ты знаешь как, — Эймонд не отводит от нее взгляда. — Откуда? — Алейна отлично отдает себе отчет, чем это закончится. И все равно делает. Кто знает, как долго они теперь не встретятся. Снова лиги через моря, и только идеально вылизанные письма, не отражающие сути. — Детство закончилось, я перестала додумывать за людей. Ее взгляд оказывается на удивление острым и глубоким в этот момент. Голос не вздрагивает. Эймонд удивляется, как ему до сих пор хватало выдержки не поцеловать ее. Но теперь внутри не остаётся ничего, что бы смогло сдержать желание. Он притягивает Алейну к себе быстрее, чем та успевает опомниться и перевести все в шутку. И накрывает ее губы своими, прижимая девушку к себе. По ее телу пробегает дрожь, будто она ждала этого момента всю ее жизнь, и теперь торжествует, растворяясь в его руках. Если я когда-нибудь встречу человека, для которого буду на первом месте, за него и умереть будет не страшно. Ветер продолжает трепать их волосы и плащи. Вхагар ревниво выпускает пар из ноздрей. Алейна впервые в жизни чувствует себя на своем месте. Её видят, её чувствуют. Её признают. И выбирают. Эймонд не произносит ни слова, но отдает всего себя, вверяя ей нечто сокровенное и важное через простой поцелуй. Он прижимает её тело к своему, впивается пальцами в одежду. И не чувствует ни себя, ни её. Только новую силу, которая рождается от их единения. Если хочешь остаться с ним — тебе нужно найти причину в себе. Вот о чем говорили близнецы, вот что требовало подсознание. Самой отстоять это право. Хватит искать взрослых вокруг. Возьми ответственность за свою жизнь на себя. Ведь если действительно останешься, придется научиться бороться и за большее.

***

— Я не поеду с вами, — Рейнира резко выпрямляется от голоса кузины. — Объяснишься? — Деймон же от своих дел предпочитает не отвлекаться. Он спокойно продолжает перебирать вещи. Лишь на лице снова появляется гримаса недовольства. — За королем нужно кому-то присмотреть. И за королевством. Иначе Рейнира вернется в набожный город, — Алейна переводит дыхание. — Алисента водила меня в покои Визериса. Ни королеве, ни Отто противостоять некому. Вы либо сами останетесь здесь, либо оставляете меня. Деймон цокает языком. Но теперь во взгляде не презрение, а интерес. — Как давно тебе стал интересен престол? — в его вопросе слышится нескрываемый подвох. Но она готова к нему. Не теперь, отец. Не сейчас. — С тех пор, как я поняла, как шатко право на него, — голос Алейны вздрагивает. Только сейчас до нее доходит, что на самом деле произошло на скалах во время знакомства с Вхагар. И становится страшно. Ты больше не наблюдаешь. Ты теперь часть игры. Губы Рейниры растягиваются в горделивую улыбку. Ее план сработал. — Это хорошее предложение. И, возможно, единственно верное решение, — она благосклонно кивает кузине. — Мне будет спокойнее за отца, если ты останешься в замке. Деймон прищуривается, вглядываясь в лицо дочери. Кажется, оно стало еще острее, черты Таргариенов становятся все заметнее и заметнее. И кровь не позволит ей остаться в стороне. Алейна замирает. Прислушивается к внутреннему голосу и не понимает, что должна сейчас чувствовать. Кровь превыше всего. И ты должна быть верна крови. А Деймон твой отец, даже если эта мысль приносит боль. И никогда он не думал о тебе столько же, сколько Эймонд. Она делает шаг навстречу Рейнире, обнимая мачеху перед дорогой. Взлохмачивает волосы Джеймсу, Люку, Джоффри и маленькому Эйгону. Обнимает Рейну и Бейлу, сильнее сжимая пальцы на спине последней. Вам будет куда вернуться. Аккуратно подходит к Деймону. И решается обнять даже его. — Я люблю тебя, отец, — ей не приходится врать. Маленькая девочка действительно продолжает его любить. Кровь от крови. И впервые за много лет она называет его «отцом». От этого внутри все передергивает. Но ей хочется дать ему шанс. Последний. — Ты всегда можешь прилететь к нам на Драконий Камень. — Я люблю тебя, отец, — чуть громче повторяет Алейна, не разжимая рук. — Не упади лицом в грязь при дворе. — Просто скажи, что тоже меня любишь, — это крик о помощи. Она выдыхает, сжимая челюсть. Сейчас. Скажи, и все может произойти иначе. Порочный принц молчит дольше обычного. — Не уверен, что могу. Это… Алейна моментально разжимает руки, отрываясь от Деймона. — Доброй дороги. Отправьте письмо, как будете на Драконьем Камне.