129 год от З.Э.
— Мне пора съездить в Рунный Камень, — Алейна откладывает книгу, складывает руки перед собой и опускает на них голову. Этот разговор зрел давно, но только сейчас она находит в себе силы его начать. Визерис становится совсем плох. Мешки под глазами Алисенты и бледная кожа её лица пугают. Грядут темные времена, и отрицать очевидное глупо. Тем временем её вступление в права наследства всё ближе и ближе. Ей обещали Рунный Камень на девятнадцатилетие. Но, быть может, она всё-таки могла выбрать иной момент для этого разговора? Не такой нежный и расслабленный. Алейна лежит на своей постели в шелковой сорочке, мятой после сна. Голова Эймонда давит на ее поясницу, мешая шевелиться. Он тоже увлечен чтением. И, определенно, они проводят так не первое утро. Уж слишком естественно оба выглядят в этот момент. Между молодыми людьми не остается ни стеснения, ни неловкости. Почти полгода, как он просыпается рядом с ней. И двор молчит, опасаясь гнева своего принца. — Устала от меня? — он шутит, и в голосе нет ни доли серьезности, однако его слова умудряются уколоть Алейну. Слишком хорошо она его знает — если бы он не сомневался в этой идее, он бы не шутил. Она переворачивается, заставляя Эймонда убрать голову с её тела, и садится на кровати. — Это моя земля, я обязана там появиться, — она заправляет упрямые локоны волос за уши, стараясь выглядеть серьезно. — Твоя мать тоже об этом думает, не хочу доводить дело до её приказа. Отправлюсь по собственному желанию. — Какой толк от этой поездки? — ему в самом деле не нравится идея девушки. Рунный Камень — опасное место. Впрочем, любое место, кроме их спален, нынче опасно. — Хочу взглянуть на дядю и свое наследство. Этого мало? — Алейна не понимает причины негодования Эймонда. Обычно он поддерживает ее идеи, даже самые безумные. Но в этот раз принц хмурится. Приподнимается на локтях и обхватывает ее бедра, неприлично приближаясь лицом к ее телу, целуя живот через тонкую ткань сорочки. — Ты моя леди, — его дыхание обжигает ее кожу. — Хочу, чтобы ты была в безопасности. И рядом. — Тогда быть может ты хочешь другую леди? — Алейна морщится. Она прекрасно знает, что это не так. Но её злит, когда Эймонд невольно пытается её ограничить. Он переживает. Но это не повод запирать её рядом с собой в замке. И принц это понимает. Он становится серьезным. В этот раз в его глазах читается откровенное беспокойство. — Серьёзно, зачем тебе это? Я могу съездить за тебя или с тобой. Хочешь власти или… — Хочу их верности, Эймонд, — Алейна выдыхает. — Хочу быть уверенной, что они будут за меня, что бы не произошло. За меня, а значит и за тебя тоже. Он отказывается спорить дальше. Мог бы возразить, что в этом нет смысла, ведь за его спиной Вхагар. И если Рунный Камень изменит свою лояльность, он выжжет их земли дотла, сотрет в порошок и людей, и строения. Вот только произнести вслух этого Эймонд не может. Рунный Камень — родина Алейны. Отчий дом. И она должна сделать всё, что от неё зависит, чтобы Вхагар не пришлось направлять своё пламя в их сторону.***
На завтрак королевская семья собирается целиком. Эту традицию отрицают все собравшиеся, но никто не нарушает. Эймонд и Алейна приходят ради Алисенты, которая решила, что так они начнут лучше общаться. Отто приходит, чтобы понаблюдать за внуками. Хелейна изо всех сил старается, чтобы дети чувствовали себя частью семьи, и приходит ради них. Эйгон приходит из-за угроз Эймонда. Дейрона никто не спрашивает, он ежедневно приходит в зал, потому что так принято, и ему удобнее не спорить. — Сегодня мне снилась древняя Валирия, — Хелейна беззаботно прерывает тишину за столом. — Я видела красное небо, а море кипело. Ужасающий пар поднимался к алым облакам, а… — Довольно, — Алисента грубо прерывает дочь. — Не за столом. Её пугают видения Хелейны. Визерис чувствуют себя всё хуже и хуже, плохие мысли и так мешают королеве спать. А ужасы, которые любит говорить её дочь, доводят до безумия. — Я планирую отправиться в Рунный Камень, — Алейна забирает внимание на себя, отвлекая присутствующих от выпада Алисенты. — Ваше Величество, прошу вас благословить на отъезд сегодня вечером. — К чему такая срочность? — Отто отрывается от еды. — Пока решимость не прошла, — Эйгон усмехается себе под нос, чем вызывает недовольный взгляд Эймонда в свою сторону, от чего тут же теряет всякую веселость, начиная злиться. Весь двор играет в спектакле его брата и кузины. И каждый из актеров должен помнить: обидеть одного из них, не вызвав гнев второго, невозможно. Это раздражает более прочего. Эйгон искренне хотел ужиться с ними в одном замке. Возможно, подружиться. Но не получается. Как никогда не получалось. — И это тоже, — спокойно продолжает Алейна. — В Долине часто бывает плохая погода, а сегодняшний день позволяет мне добраться до места без трудностей. Я выбрала самое спокойное время. — Ты хочешь отправиться одна? — Алисента промакивает салфеткой уголки губ. — Это может быть небезопасно. Эйгон бросает выжидающий взгляд на младшего брата. Ну, давай же. Выдай себя. Выдай вас. Побеги за ней. Он изо дня в день наблюдает за ними. Неужели только у него есть глаза? Неужели только он видит? Или только ему их союз не на руку? Идеальные Таргариены. Эймонд и Алейна. Совсем не ровня слабохарактерному Эйгону и сумасшедшей Хелейне. — Это тоже причина вылететь день в день. Так безопаснее, — но Эймонд не отрывается от завтрака. Алейна отвечает сама, давая понять, что продумала все до мелочей. — А что дальше? — взгляд Алисенты становится взволнованным. Она уже не в праве ей запретить. Алейна — взрослый человек. И если она станет леди Рунного Камня, то едва ли у королевы останется какая-либо власть над ней. Только сила. Алисента переводит взгляд на сына. Почему ты не останавливаешься? Или тоже собираешься покинуть Королевскую Гавань? Теперь, когда все так неспокойно. Бросить их всех. Младший сын. С другой стороны, это хороший расклад. Рунный Камень — достойная земля для брата наследника престола. Наследницы. Алисента поправляет себя в мыслях. Эйгону тоже было бы неплохо найти землю. Ибо вряд ли Рейнира позволит им с Хелейной оставаться в Красном Замке. — Лорд Рунного Камня, — тянет Эйгон, постукивая пальцами по столу. — Как тебе это звание, Эймонд? — он выдерживает паузу. — Думаешь, Ройс будет за него держаться? Оно ему нравится? — Посмотрим, — Алейна снова портит шутку Эйгона, не позволяя братьям начать конфликт. Эймонд остается безучастным, ни на секунду не переставая завтракать. Шутки брата не стоят его внимания. Но Эйгон знает, что за каждое свое слово получит сполна на тренировке. Но сейчас это не имеет значения. Ревность разъедает его изнутри. И зависть. Эймонд был кому-то нужен просто так: без титулов и званий. Но вот Алейна покидает Королевскую Гавань. И теперь они будут равны.***
Аереус, громко хлопая крыльями, приземляется поодаль от замка. Алейна ступает на землю, размеренно начиная путь к месту, где родилась. Когда она покинула это место, на дворе был сто четырнадцатый год от З.Э. Теперь сто двадцать девятый. Пятнадцать лет прошло. Далеко не все смогли пережить этот срок. А у неё получилось. И спустя столько времени кажется странным возвращаться домой. Домой. Будто ты что-то чувствуешь к этому месту. — Алейна! Герольда предупредили. Он выходит из замка заранее и направляется навстречу к племяннице, раскинув руки в стороны. — Дядя, — она кивает. Было время, когда ей приходилось прижиматься к его ноге, трясясь от страха. Теперь за её спиной Аереус, способный мгновенно отреагировать на команду. И клинок на поясе — быть может с дюжиной стражников она и не справится, но с парой оставшихся после пламени — точно. Эймонд хорошо обучал её последние полгода. Но дядя и не думает угрожать. Он искренне обнимает племянницу, приветствуя, и приглашает в замок. — Ты так похожа на мать. Она тоже любила ходить в одежде мужского кроя, говорила, что так удобнее, — Герольд болтает, не замолкая. Он ждал её. Все пятнадцать лет ждал, как умел. И в конце концов начал бояться, что она действительно появится на землях Рунного Камня. От маленькой племянницы не осталось и следа. Она одета, как Рея. Но черты лица и выражение — Деймона. Это его дочь. И только Семеро знают, что можно от неё ожидать. Таргариен. Ты сам выбрал для неё такое будущее. Самолично оставил девочку в Королевской Гавани, испугавшись воспитывать дракона здесь, в Рунном Камне. — Я все для тебя сберег. Покажу хозяйственные книги, потом объедем владения. Мне нужно будет представить тебя Рунным рыцарям и мейстеру. Ты ведь готова, верно? Потом семейные реликвии. И устроим прием. Новая леди Рунного Камня. Тебе придется выйти замуж… — Дядя, — Алейна строго прерывает его монолог. — Мы можем поговорить о делах позже? Я бы хотела передохнуть с дороги и переодеться. Мои вещи… Герольд нервно оглядывается на дракона племянницы и сглатывает, представляя, как тот поджарит пламенем его слуг, попытавшихся приблизиться. — Я отцепила сумки от Аереуса сама, так как у тебя нет смотрителей драконов. К ним можно приблизиться, он не тронет. Прикажи принести вещи в мою комнату. Легче от её слов Ройсу не становится. Он готовился к приезду Алейны, но определенно не был готов к нему до конца. — В комнату, — Герольд заминается. — Я покажу тебе все гостевые покои, выберешь, какие захочешь. Смысл слов дяди не сразу доходит до Алейны. Но как только она понимает, что это значит, её обдает волной горечи. Она закусывает губу, стараясь не подать виду. Ты не ждала комнаты в Красном Замке, но была уверена, что здесь она тебя ждет. Что ж. Пора привыкнуть, что иной семьи, кроме Эймонда, в этом мире у тебя нет. — Если это возможно, я бы остановилась в покоях матери. Их ведь сохранили? — Лучшие покои замка, — голос Герольда меняется, теперь он переходит в защиту. — Я занимаю их, как временный лорд Рунного Камня. — Конечно, — Алейна выдыхает. Ты все можешь вернуть, если захочешь. Только здесь ничего от тебя не осталось. И ничего из этого для тебя не имеет смысла на самом деле. Ты просто придумала, что тебе хочется вернуться в детскую, которой ты не помнишь. Тебя грела мысль, что тебе будет комфортно в комнате матери, лицо которой расплывается в твоей памяти. От Ройс в тебе даже фамилии нет. Так вспомни, зачем ты на самом деле сюда прилетела. Выполни долг. И вернись домой. — Мне подойдут любые. Правда. Не переживай. Спустя некоторое время Алейна спускается в зал для ужина. Её пугает, что вид замка не вызывает внутри никаких эмоций. Она скучала по этим местам. Просила в детстве Келею рассказывать про Рунный Камень перед сном. Ей казалось, что дух матери остался здесь. И стоит только вернуться, как она снова почувствует ее присутствие и свою важность. Но время берет свое. А память оказывается жестокой, подменяя действительное на желаемое. В Рунном Камне больше нет тебя. Это место не знает, какая ты. Оно не о тебе. Оно мелко для тебя. — Приятного аппетита, — Алейна медленно обходит вокруг стола, садясь напротив дяди. Их на ужине двое. В камине, как в детстве, потрескивает огонь, окрашивая комнату в теплые цвета. Со стен свет подхватывают факелы. Блики пламени отражаются от бронзовых рам портретов. От бронзовых подсвечников на столе, от бронзовых статуй. Это все ты. Это все твое. Но ты не принадлежишь этому месту более. Алейна жалеет, что попросила Эймонда остаться в Красном Замке. С ним рядом было бы легче все это пережить. Ты была бы сильнее. — Должно быть тебе многое хочется узнать об этом месте, — Герольд начинает издалека, сразу после того, как чашник наполняет кубки вином и отходит в сторону. — Не уверена, — Алейна пробует напиток на вкус и удовлетворенно кивает. — Ты не росла здесь, а леди Рунного Камня необходимо знать о месте, которым она правит. Я научу, — но он не сдается. Дядя не знает, как скоро его попросят покинуть Рунный Камень. У него может быть мало времени. А знаний, которые нужно передать, слишком много. — Оставьте нас наедине, — Алейна пугает саму себя. Её голос и жесты в этот момент списаны не то с Рейниры, не то с Алисенты. Что ж, она не зря училась у них. Когда они с дядей остаются в зале вдвоем, ей оказывается проще признаться в цели своего визита. — Мне не нужен Рунный Камень, ты правильно заметил, я здесь чужая. А с тобой это место процветает. Герольд сглатывает. — Я могу быть управляющим… — Я откажусь от наследства, — она перебивает, не моргая смотря в глаза дяди. Алейну забавляет растерянность на его лице. Ещё больше её забавит, с какой легкостью она может отказаться от наследства, за которое собирался бороться её отец. — Всё это достанется тебе, а потом перейдет тому наследнику, которого ты выберешь. Либо моему сыну. Треск огня становится неприлично громким, словно хочет заполнить собой всё пространство и вытеснить людей. — Что взамен? — Герольд уточняет с опаской. — До тех пор, пока я не выйду замуж, я хочу продолжать получать выплаты от земель. Как это было всю мою жизнь. — Это легко устроить, — задумчиво кивает Герольд. — Есть ещё кое-что, — Алейна протягивает кубок, чтобы ударить им о кубок дяди. А затем осушает сосуд. — Мне нужна твоя клятва в верности. Дом Ройсов должен быть предан мне. Иначе эти земли и людей выжгут дотла. Последнее предложение дается нелегко. Но пустота внутри делает свое дело. Ты не принадлежишь этому месту. Но тебе есть, что защищать. И нужно быть уверенной, что тебя не предадут. — Не знал, что драконы начинают грызню, — усмехается дядя, откидываясь на спинку стула. — Брось, вовсе нет. Но, я не могу отказаться от наследства, не убедившись, что не теряю верность. — Отец тебя научил? Алейна улавливает на лице дяди эмоции негодования, и не может сдержать смех, чем, неожиданно для самой себя, разряжает обстановку. — Деймон многому меня научил, но я здесь не по его указу. Если быть честной, твоя верность нужна мне в том числе, чтобы быть свободной от него. Герольд усмехается. Девчонка, спрыгнувшая с дракона на землю возле замка, казалась ему чужой. На её бронзовом костюме для полетов — чужие драконы. Белые волосы, фиалковые глаза и белоснежная кожа ничем не напоминают привычную внешность Ройсов. И, конечно, она старается вести себя, как женщины из семьи Таргариенов. Да только на самом деле ведет себя, как Рея. В танцующих тенях от огня в камине и факелов на стенах Герольд отчетливо видит свою кузину. — Что ж, тогда я клянусь, что вышвырну твоего отца из Рунного Камня, если он посмеет заявиться. И Аррены поступят так же. Ройсы верны Ройсам. Ты нашей крови. И я с удовольствием клянусь тебе в верности. — Благодарю. Пару минут они проводят в тишине. Чашечник возвращается в зал, чтобы снова наполнить кубки. — Чем Деймон тебе не угодил? — Алейна решается прервать тишину. Ройс поднимает взгляд на племянницу и выдавливает уставшую улыбку. Ты не мог не догадываться, что она спросит. Можно было ответить ей мягче, чтобы не поднимать эту тему. — Ты уверена, что тебе это надо? — Герольд не спешит раскрывать карты. Он видит, что племянница сильно выросла и, вероятно, сильно очерствела. Но все же есть знания о родителях, которые детям не нужны. Никогда. Ни в каком состоянии. — Вполне. Вряд ли это меня удивит, но быть может сделает более решительной? Герольд откладывает приборы и поднимается из-за стола. Ему приходится снова вернуться во время, о котором он не любит вспоминать, хотя тысячи раз прокручивал события в голове, желая разобраться. — Твой отец ведь не жил с Реей. Ты знаешь об этом? — Бронзовая сука, так он ее называл? — без эмоций бросает Алейна, будто не чувствует, как от этого прозвища внутри каждый раз разрывает. — Что ж… — Герольд переводит дух. — Ходили слухи, что он сватался к Рейнире. Тогда в Красном Замке у меня были свои уши. Я приехал предупредить твою покойную мать. Просил лишь об одном: удвоить охрану и не оставаться одной. Караксес весьма заметный, Деймон не мог появиться в замке с драконом и остаться незамеченным. Но мог прийти один. Тогда бы охрана, конечно, помогла. — Она не послушала? — Нет. Она от чего-то в него верила. Сознание само дорисовывает картину. Алейне оказывается легко представить кровь на руках отцах. На его руках слишком много крови. Но поверить в то, что он убил её мать, сложнее. Обзывать Рею, не жить с ней. Но ведь не убить… — У тебя есть доказательства? Герольд выдыхает. Было бы легче, если бы в ней было больше холода Деймона. Но сквозь ровный голос и безэмоциональное лицо Ройс разглядывает в глазах разрывающую пустоту. Это Алейна подделывать ещё не научилась. Её матери эта игра тоже плохо давалась. — Твоя мать прекрасная наездница… — Я это слышала миллион раз. Но что еще? Ройс отводит взгляд от племянницы. Еще несколько раз проходит от стены к стене, а затем быстро садится на свое место за столом, собираясь с силами. — Есть несколько способов упасть с лошади. В её случае — конь встал на дыбы, мы пришли к этому единогласно, изучая следы. Это значит, что она упала на спину. И рядом с этим местом были камни. На ее доспехах есть вмятина сзади. Но там нет жизненно важных органов. Рана на голове была опасной, однако совместимой с жизнью, мы могли её выходить. Но вот вмятина спереди… — Ее нанесли позже? — Полагаю, что да. — Почему не было суда? — Над братом короля? Который принес победу на Ступенях? Шутишь, Алейна? Таких не судят. Да и факты я сложил сильно позже. Доспехи Реи остались нетронутыми. Я храню их, ты сможешь забрать, если захочешь. — Им место здесь, — она быстро прерывает дядю. — А если все же не отец? У неё были другие враги? — Он единственный, чье алиби можно оспорить. И… он узнал о ее смерти раньше, чем мог получить письмо или услышать от кого бы то ни было. Даже если не он лично, я полагаю, что он был заказчиком. — Выходит, Деймон сам решил стать вдовцом. Теперь поверить оказывается слишком просто. Она поджимает губы. На лице нет и намека на слезы. Она подозревала нечто подобное. Просто доказательств не имела. А ведь и теперь осудить не выйдет. Слишком много воды утекло. Но месть и по-другому настигает людей. — По крайней мере я могу надеяться, что ему стыдно. Поэтому он не может на меня нормально смотреть. Герольд протягивает ладонь через стол, чтобы сжать руку племянницы. Ты не должен был её оставлять. И говорить всего того, что сказал, не должен был. Бедная девочка. Сколько же ты натерпелась за пятнадцать лет. Но Алейне теперь не нужна поддержка. Кровь. Ей нужна кровь. Чтобы было так же больно.***
— Ты облажался, — Ларис не успевает осмотреться в покоях Алисенты, как на него обрушиваются обвинения. Обычно спокойная, в этот раз королева готова прожечь его одним взглядом. — Ваше Величество? — однако, Стронг своей вины ни в чем не видит. Потому голос его тихий и размеренный. Он не беспокоится. А в очередной раз требует. Сегодня ему нужны объяснения. — Я просила направить Алейну. Помочь ей выбрать нашу сторону. А она улетела на Аереусе, нашем драконе, Ларис, я напомню. Улетела в Рунный Камень. Я рассчитывала, что ты приведешь её к браку с Эймондом. К выбору нашей стороны! Я не мешала! Не лезла, как ты советовал. Молчала. Но… Стронг ухмыляется, удобно устраиваясь на софе. — Я не разрешала садиться! — взрывается Алисента. Она доходит до своей точки кипения. И не готова прощать. — Мы провели с ней много часов в разговорах. Алейна — способная ученица. — Но недостаточно, Ларис. Он задумчиво поднимает взгляд на часы. — Полагаю, прямо сейчас лорд Ройс клянется в верности ей, а значит и вам, Ваше Величество. До этого он, конечно, дал ей понять, что Рунный Камень — не дом. Здесь надо отдать должное вашему сыну, который создал для нее дом здесь, в Королевской Гавани. Он переиграл всех, сам того не понимая. Но вишенка на торте впереди: скоро Герольд непременно расскажет ей, как Деймон убил Рею, — Алисента молча опускается на софу напротив него, теперь внимательно слушая и более не перебивая. — Сделаем ставки: Эймонд или Алейна лично убьют главного рыцаря Рейниры? А в том, что это произойдет, более не сомневайтесь. Алейне не нужен Рунный Камень. Её дом здесь. Алисенту трясет. Страх липким чувством расползается под кожей. Бедная девочка, что она чувствует сейчас. Монстр. Ты натравила на нее монстра своими руками. И прокляла её. Королева безвольно опускается на софу напротив Стронга. — Мы с ней много разговаривали. Сомнения жили в ее подсознании, терзая. Но теперь она уверена. Как же сильно она сейчас разбивается. Как умело сплетена очередная паутина. Алисента обхватывает себя руками, губы начинают незаметно трястись. — Вы ведь сами мне это приказали, Ваше Величество. Дракон ваш безоговорочно. — Конечно, — отрешенно выдыхает Алисента. — Конечно.***
— Ты трахаешься с моим братом, — Алейна замирает в коридоре. Губы сжимаются в тонкую полоску. Она без труда узнает голос Эйгона. И тело пробирает дрожь. Злоба смешивается со страхом, что их могут услышать. Принцесса заставляет себя собраться. Ты не обязана не перед кем отчитываться. Ведь даже возможный наследник тебе не судья. Но её раздражает сам факт, что Эйгон позволяет себе эту дерзость. Глупо было думать, что он будет рад ее возвращению. Она и не думала. Но надеялась, что он переживет свои эмоции молча. Можно было бы предупредить, чтобы не дарить ложных надежд. Но это уже не имеет значения. Она дома. А Эйгон хмурится с самого тронного зала, будто хочет оспорить ее право здесь находиться. — Да, — Алейна медленно поворачивается к нему, чтобы встретиться взглядами. — А ты — со всей женской половиной Королевской Гавани, кроме меня и королевы. И что? Эйгон сглатывает. Что говорить дальше, он представляет себе слабо. Просто сдержаться не смог. Он почти отпраздновал её отъезд. И вот Алейна снова здесь. А Эймонд на седьмом небе от счастья. Снова все вокруг довольны. — Для мужчин это подвиги, а женщины после такого шлюхи. И ты, выходит, одна их них. — Брось, Эйгон, — Алейна разглядывает на его лице нотки безумия. Первую фразу он сказал сгоряча. Однако, она была отрепетирована и звучала смело. На второй он импровизировал. И она звучит оскорбительно и смешно. Недостойно. Он уже проиграл. И знает об этом. — Ты не ведаешь, что болтаешь. Этот благосклонный тон. Будто и она тоже делает ему одолжение. Эйгон сдается, уставая быть беспомощной пешкой, которую все самовольно двигают по замку. Демон выходит наружу, короткие секунды, о которых он непременно будет жалеть. — Я просто не понимаю, что в тебе его так зацепило, — он наконец-то доходит до сути. И заодно приближается слишком близко, сжимая пальцы на лице Алейны. Принцесса сжимает ладонь на рукояти своего клинка, но медлит с действием. Быть может, оно того не стоит. Хоть бы оно того не стоило. — Завидуешь? — она выплевывает вопрос, заранее зная ответ. Ещё как. И бесится от своей беспомощности рядом. Эйгон тяжело выдыхает. — Мать тоже тебя любит сильнее, чем меня, — принц опускает ладонь. Вернее, она падает плетью, повисая вдоль его тела. — Идеальная Таргариен. Дочь… А ведь никому по-настоящему не дочь. Почему ты не осталась в Рунном Камне? Там, где твое место… В этот раз Алейна не сдерживается и ударяет принца по лицу, отвешивая звонкую пощечину. Ты об этом пожалеешь. Когда он сядет на трон, тебя ждет месть. Но сегодня Эйгон не имеет права говорить то, что сказал. Как не имел никогда прав дразнить тебя из-за твоего происхождения и твоего непутевого отца. Принц делает шаг назад, отступая. Прыть сходит на нет. Ему никогда не давали отпор по-настоящему. И пощечина отпечатывается не только кратковременным красным следом на щеке, но и следом внутри. Тебе не все дозволено. — Интересно, мог бы я тебя полюбить? Было бы мне легче, смотри ты на меня, как на Эймонда? Теперь это крик о помощи, тихий, однако он разрывает Алейне перепонки. — Ты сам нас отверг. Нас обоих. Эйгон молчит пару секунд, переваривая информацию. — Все в порядке? — голос Эймонда звучит тихо и угрожающе. Он приближается к месту действия медленно. И походит на цунами, которое невозможно предотвратить. Только смириться. — Мы болтали о Рунном Камне, Эйгон спрашивал меня, как там обстоят дела, — Алейна врет, не краснея. Ее взгляд становится колким, а движения резкими. — Но, полагаю, что мы закончили разговор. Эйгон переминается с ноги на ногу. Непривычно, что она его выгораживает. Но этот спектакль не ради тебя. Ей просто не хочется беспокоить друга и заставлять его марать об тебя руки. — Давно мой брат интересуется землями Вестероса? — с насмешкой уточняет Эймонд. — Идем, Коль ждет тебя на поединок, — но Алейна почти силой уводит его, не позволяя задать новых вопросов. Все трое прекрасно понимают, чем мог закончиться разговор. И почему его окончание вышло иным. Эйгон выдыхает. Но не расслабляется. Злость сжимает внутренности. Все вокруг намекает тебе, что ты лишний. Красный замок, Королевская Гавань и все обитатели этого места кричат тебе, что ты не там, где должен быть. Но слабость не позволяет услышать. Однако Алейна по какой-то неведомой причине прикрыла тебя. Можешь врать себе, что это было ради Эймонда. Но для брата было бы в удовольствие превратить твою голову в мясо. Нет. Она заступилась по другой причине. И, быть может, согласится помочь еще немного. — Ты в порядке? — грубые пальцы Эймонда едва касаются кожи Алейны, пока они идут по коридору, желая как можно скорее удалиться от места происшествия. — Вполне, — голос сдавленный. Она ненавидит врать ему, и все равно врет. Хорошо, что она вернулась в разгар дня, счастье, что до вечера, где он потребует откровений, у нее есть время все переварить. Или проклятье, что она не может спрятаться за безопасной дверью своей комнаты и рассказать Эймонду все, что произошло за время ее короткого путешествия. Объяснить ему, почему на Эйгона и его эмоции ей плевать. Подумаешь, зол, подумаешь, знает. Деймон убил Рею. Вот что сейчас важно. Вот что заставляет внутри все полыхать. И вот-вот душа начнет тлеть от этой мысли. — Чего от тебя хотел Отто? — Алейна меняет тему. — Ерунда. Просил узнать, как действительно прошла твоя поездка. Он отчего-то за тебя переживает. — Хочет понимать, как выстроились силы. — Или случилось что-то, что даже мой дед заметил. Ты… — Прошу, давай вечером. — Хорошо, тогда тема проще: насколько сильно мне стоит ударить Эйгона при первой появившейся возможности? — они останавливаются во внутреннем дворе. Эймонд протирает лезвие меча перед началом поединка с Колем. Алейна следует за ним до поля, понимая, что оставлять принца одного сейчас не стоит. Но Кристон задерживается, и они остаются стоять вдвоем недалеко от огороженной для занятий территории. — Я же сказала, мы просто болтали, — принцесса оглядывается, проверяя, что вокруг по-прежнему никого нет. Замок полнится ушами, надо хотя бы попытаться быть осторожными. — Это Эйгон. Я живу с ним под одной крышей девятнадцать лет. С тобой чуть меньше. Но прекрасно понимаю, когда вы оба лжете, — Эймонд поворачивает лицо в сторону Алейны резко и почти угрожающе, скулы сжимаются, давая понять, что он не просто рассержен. Он взбешен. Хуже всего, когда ему мешают действовать. — Я сама с ним разберусь. Придет время, и он пожалеет о каждом своем слове, — Алейна старается сделать голос мягким, но едва ли получается. — Он уже жалеет. Эймонд перехватывает руку девушки, делая шаг в ее сторону. Внутри кипит гнев. Кузина ни при чем, но его бесит как упрямо она выстраивает стену там, где ее быть не должно. — Я не Деймон, Алейна. Тебе не нужно самой разбираться. Мне и так известно, что ты сильная. А это мой брат. И ему больше не позволено доводить тебя до того состояния, что я видел в коридоре. Ни ему, никому другому. Это понятно? — Семеро, Эймонд… — она выдыхает, но не успевает закончить. — Позволь мне тебе помочь. — Ты не можешь мне помогать, — Алейна взрывается. — И не должен. Двор шепчется, Эйгон говорит вслух. А я просто устала. И точно не хочу говорить про Деймона. И тебя с ним не сравниваю! — Сегодня вечером буду ждать тебя в комнате с вином, — он выдыхает, понимая, что сейчас лучше не продолжать. Коль вот-вот придет, а они становятся слишком громкими. — Спасибо. — Я скучал по тебе, — Эймонд меняет тему. Черты лица будто перестают быть острыми. А голос становится бархатным. — Мне это не нравится. Но я очень скучал. — Были моменты, в которые я думала, что было бы легче, будь ты рядом. Я хотела, чтобы ты был рядом. — Мыслями я ни разу тебя не оставил одну за эти дни. — Знаю, — она поджимает губы, борясь с внутренней необходимостью поцеловать принца. Душевные терзания уступают место желанию. Какая разница, что произошло в прошлом? Куда важнее то, что происходит сейчас. И что будет с ними дальше. — Хочу поговорить с королевой о нас. Пусть узнает от меня. Рано или поздно ей все равно расскажут. Так может быть совет даст полезный, — она шепчет, быстро проговаривая слова. Кристон выходит из замка и Алейна спешит попрощаться, невзначай касаясь руки Эймонда. Таргариен кивает в ответ. Он бы хотел поговорить с матерью сам, но у Алейны выйдет лучше. А он может заручиться поддержкой Отто. Это тоже будет полезно. Принцесса быстрым шагом направляется в замок и впивается ногтями в кожу. Деймон убил Рею. Но никого больше из близких ей людей он не убьет. Больше никогда. И ради этого придется потрудиться.***
— Вы сегодня ночуете в септе? — Алейна находит королеву на коленях перед свечами после ужина. Та оборачивается на голос и старается улыбнуться. Получается неестественно. И принцесса поджимает губы. Ей хорошо известно это состояние королевы. Вести дальше диалог в нужном русле не выйдет. Алисенте нужна поддержка. Алейна опускается на колени рядом с ней, чтобы можно было говорить тише, откладывая свое признание в отношениях с Эймондом. — Что случилось? Алисента закрывает глаза, опуская ладони на колени. — Слуги передали, что Визерис совсем плох. Мне стоит зайти к нему перед сном. Откладываю момент. Не могу решиться. — Я могла бы пойти вместе с вами. Если вы… — Алейна заминается. — Если вы позволите. Для меня это будет важно. Королева пару секунд медлит с ответом, собираясь с мыслями. Впрочем, какая разница? Ты надеешься, что она станет частью твоей семьи. Ты воспитываешь её, как родную дочь. И ты достаточно боли принесла ей, чтобы теперь отталкивать. Вы на одном корабле. Она проклята твоим ядом. — Буду благодарна, — Алисента опускает лицо, пряча эмоции. В покоях короля словно другой мир, пропитанный запахами смерти и разложения. Полумрак неизменен что утром, что ночью. Визериса едва выходит различить среди одеял на кровати. Бледный, худой. Как он до сих пор остаётся живым? Король кашляет. И Алисента срывается, чтобы скорее оказаться подле него. Она делает это бессознательно. Механически подбивает подушки, поправляет одеяло, стараясь лишний раз не дотронуться до плоти старика. — Алисента, — его голос тихий. Он не открывает глаз, но тянется к ней рукой, хрепя. — Алисента, Алисента. Королева садится на кровать, беря в руки кувшин. Наливает маковое молоко в кубок и аккуратно протягивает его супругу. Какая же отвратительная шутка судьбы. Лучезарный, добрый, справедливый король. И она, которая всегда старалась быть хорошей. Соответствовать ему и воле отца. И вот они же: разлагающийся заживо старик, а она — молодая женщина, не знавшая счастья. — Давай, вот так, — Алисента аккуратно поит супруга из кубка, сжимая его ладонь. — Вот так. Хорошо. — Мне жаль, — он словно читает ее мысли. — Мне жаль. Алейна подходит ближе, наклоняясь к дяде. Его слабый голос раздается будто уже и не из мира живых. Почему Семеро так несправедливы к нему? Почему заставляют страдать вместо того, чтобы поскорее забрать его? — Поможешь? — Алисента поднимается с кровати, передавая Алейна кубок. — Я принесу ещё одеяло. — Мне жаль, — снова выдыхает Визерис. — Тс-с… — Алейна произносит это невольно. Кажется, что если король скажет ещё хоть слово, он просто исчезнет. — Я рядом. Она сжимает его холодные пальцы, ужасаясь. Хорошо, что Рейнира этого не видит. Алейна не думала, что однажды станет жалеть принцессу. Но хорошо, что не видит. Не нужно дочерям видеть своих отцов такими. — Ты хотела знать, верю ли я, что это правда. Принцесса пугается. Она быстро оборачивается к королеве, но та тоже в растерянности. — О какой правде вы говорите? — А ты не понимаешь? — Визерис будто находит в себе силы усмехнуться. — Эйгон. — Наш сын? — Алисента подходит ближе, вставая позади Алейны. — Его сон. Песнь льда. Пепла. Это правда. То, что идет с Севера. Обещанный принц. — Я не понимаю, Визерис. — Я понимаю, — быстро останавливает королеву Алейна. — Принц… — Принц Эйгон? — но Алисента будто не слышит ничего, кроме шепота супруга. — Король Эйгон Завоеватель, — тихо поправляет Алейна. — Принц объединит страну против холода и тьмы, — она наклоняется ближе к дяде, чтобы разобрать слова. Конечно, предсказание. Рейнира не соврала. — Это ты. Ты единственная, — Алейна опешивает. Она снова оглядывается на королеву. Алисента смотрит на супруга из-за спины принцессы. — Ты должна это сделать. Должна это сделать. — О чем он говорит? — королева не понимает что происходит, ровно как и Алейна. Однако, ей и про сон неизвестно. — Предсказание Эйгона Завоевателя, которое короли передают наследникам. Он мог спутать меня с… — Её слишком давно здесь не было, — Алисента отрезает, не дав начать рассуждать. — Тогда… — Он сказал принц… Наследник, который знает о пророчестве? Алейна поворачивает лицо в сторону королевы, удивляясь, какой растерянной она иногда бывает. Алисента давно надломилась и порой это становится слишком заметно. Вот и сейчас. Скажи ей, что хочешь. И она будет в это верить. Ибо слова твои ненадолго, но заделают трещину в ней. Визерис начинает кашлять. Он словно пытается выплюнуть легкие, невольно приподнимая голову с подушки. И вдруг его тело расслабляется. Он перестает шевелиться, а рука в ладони Алейны повисает плетью. Король мертв. — Он сказал, что принц должен сесть на трон, — Таргариен медлит, не решаясь. — Принц у вас есть, Алисента. А Эймонд единственный живой мужчина, который знает о пророчестве. Кровь за кровь, Деймон. Самое дорогое. Ты забрал маму, но в ответ потеряешь куда больше.