Луноворот. Дикая вишня

      В операционной пахло стерильной чистотой антисептиков и кварцевых ламп, обеззараживающими растворами, а порой едким содержимым чужих животов и кровью. Сакура давно не чувствовала этих запахов. Она вдыхала подобное амбре каждый день на протяжении многих лет, и обонятельные рецепторы уже не реагировали.       Вечерело, когда их хирургической бригаде подвезли экстренного пациента. И вместо спокойного окончания смены, сборов домой и покупки сладостей к ужину в кругу своей маленькой семьи её ждал очередной раунд со смертью.       Проникающее ранение в живот. Падение с высоты, кстати, относительно удачное, вызванный травматолог Хьюга покрутился у бессознательного пациента и сказал, что по его части всё чисто. Сакуре доверили анестезировать и ассистировать. И мониторить состояние больного, пока ближе к семи на пост не заступит специализированный анестезиолог. Если их бригада не уложится раньше.       Руководил операцией стажёр подруги Сукуи — Кохаку Яманака, совсем зелёный парнишка, хотя и многообещающий. Ментальные техники требуют такого же виртуозного контроля чакры, как и медицинские, из Яманака могли получаться хорошие врачи, но они, как правило, выбирали иную стезю, как в своё время Ино. У Кохаку же имелись все шансы стать первым из клана практикующим ирьёнином высшего ранга.       — Сукуи-сенсей, дайте мне доступ… Да, сушу. Здесь чисто.       По правде говоря, первая операция Кохаку должна была состояться завтра, причём плановая, это всегда легче, чем экстренная. Но жизнь, как всегда, нагло посмеялась над намерениями людей.       Сакура вслух считала показания давления и пульса с монитора, интенсивнее прогнала по пальцам энергию. Зеленоватое свечение стало насыщеннее, пробиваясь сквозь стерильные чакропроводящие перчатки.       — Не могу найти, где кровит… — выдохнул Кохаку.       — Не нервничай, — успокоила Сукуи. — Танака-сан, тампон.       Тихо звякнули инструменты. Добрый дедушка Танака-сан, всю жизнь отстоявший операционным медбратом, работал чётко.       — Печёночную вену ещё раз проверь.       — Сканирую. Все целы. И нижняя полая тоже.       — Так, коллеги, — вмешалась Сакура, — я пациенту селезёнку, разорванную при падении, срастила, двенадцатиперстную тоже. Даже язву первой стадии убрала, так что стало лучше, чем было. Если вы его после этого не вытащите, я очень расстроюсь!       — Продолжай подпитывать жизненной силой, — распорядилась Сукуи, стоявшая на крючках.       — Я подпитываю, но это как лить воду в решето. Пока вы не купируете кровотечение, всё впустую. Коллеги, давление падает.       — Танака-сан, распорядитесь насчёт крови, — попросил Кохаку.       — Мы переводим донорскую кровь зазря, — отчеканила Сакура. — Ушейте сосуд! У вас вся брюшная в крови!       — Сушу, — озвучила свои действия Сукуи. — Держись, Шина… как там тебя… — за ней водилось суеверие звать пациентов по именам, она считала, что тем самым настраивает их бороться за жизнь.       — Я не понимаю, где кровит! — Кохаку мотнул головой, и Танака-сан стёр ему пот со лба. — Пытаюсь просканировать, но осколками всё так посекло в кашу, что не разобрать!       — Давление на критической отметке, — предупредила Сакура. — Калеки, делайте что-нибудь!       Сукуи покосилась на Кохаку. Мальчишка числился её стажёром, она его вела, страховала на операции, но кто же знал, что первый случай окажется таким сложным?       — Борись, Шина! — позвала она, меняя зажим у Танаки-сана. — У тебя столько всего в жизни несделанного, а сколько ещё предстоит не сделать!       — Он, конечно, старый, — хмыкнул Кохаку, лихорадочно пытаясь найти источник кровотечения, — пожил достаточно. Но если хочет откинуться, то пусть ищет другое место и время! Не доставляет проблем людям!       Сакура бросила на него цепкий взгляд. Мальчишка на грани истерики, готов опустить руки. Сам себя злит и заводит чёрным юмором, без этого в их ремесле никуда.       Осмотрела вскрытую брюшную полость, давно воспринимая пациентов на столе и тех же самых пациентов, улыбающихся ей в палате, как совершенно разные явления. В палате были думающие чувствующие люди, а здесь перед ней находилась созданная природой биологическая чудо-машина, устроенная неимоверно сложно, и просто, и компактно, и гениально. Ни кусочка лишнего пространства, ни единого ненужного нерва и сосуда. И Сакуре предстояло это починить. Кусок железа, влетевший в живот пациента, задел двенадцатиперстную кишку и воротную вену, но десятью минутами ранее был извлечён. Органы Сакура восстановила. Кохаку срастил воротную, ушил более мелкие сосуды. Но какой-то, из которого вместе с кровью выхлёстывалась сама жизнь, никак не находился.       Давление упало до минимально допустимых отметок. Аппараты панически запищали.       — Это же ещё не всё? — зелёные глаза Кохаку заблестели, он закусил губы вместе с маской. — Мы справимся! Он же не умрёт?       — Не в мою смену! — рыкнула Сакура. — Проверь под диафрагмой.       — Но ранение прошло ниже…       — Диафрагму проверь! — распорядилась Сакура, выжимая из себя чакру до ломоты в висках. — Танака-сан, отсасыватель. Сукуи, ну!       Сукуи предоставила своему стажёру доступ. Сакура ждала хоть какого-то результата, хоть одного слова. Считала секунды. Старик Шинигами дышал прямо в затылок и ждал, когда она ошибётся при сдаче карт, как говаривала Цунадэ-шишо.       — Вижу разрыв! — победно воскликнул Кохаку. — Сукуи-сенсей, чуть ниже, да, так. Зажим. Сушим. Сращиваю.       Писк прекратился. Давление начало расти.       — Волшебница Сакура, — шепнул Танака-сан. — Повезло мужику, что в наши руки попал. Пошинобствует ещё, это надо ж было ему тушить пожар в шахте, попасть под взрыв и нахватать полный живот кусков жести. И вдогонку навернуться с подъёмника и расплющить селезёнку. И всё равно, в рубашке родился наш Шина… Шин?..       — Шинпей. Шинпей Нарита, — с гордостью озвучил Кохаку. И Сакура знала, что он никогда не забудет этого имени.       Давление стабилизировалось. Кровотечение остановили. Шинигами опять утёрся.       Танака-сан, подавая хирургическую салфетку для изоляции сосуда, буднично проворчал:       — Калеки, у меня давно вопрос назрел, кто опять в ординаторской крошки за собой не стёр? И пятно от чашки чая. Девочки, вот узнаю, что это вы! Вы ж девочки! А после вас за стол не сядешь! Развели поросятник!       — Это не я! — возмутился Кохаку, не отвлекаясь от работы.       — Ну так ты у нас и не девочка.       Сакура от души рассмеялась. Жизнь текла своим чередом.       Закатное солнце стелилось оранжевыми лучами на мостовую. Сакура остановилась на ступеньках приёмного отделения, перепроверяя содержимое сумки. Появилась у неё такая мания после переезда, когда она ничего не могла найти в коробках. Ключи от квартиры, ключи от кабинета, кошелёк, поверх всего — халат, взятый в стирку…       — Везёт, уже домой, а я в ночь остаюсь, — к ней неспешно подошла Сукуи, стряхивая на ходу пепел с сигареты. — Спасибо за операцию. Я не догадалась.       — Брось, я просто указала место, где вы ещё не смотрели. Кохаку сам всё сделал, держался молодцом. Готов был запаниковать, но не дрогнул. Лет через десять получит и свой кабинет с табличкой «Яманака-сенсей».       Сукуи затянулась, глянула по-доброму:       — Он теперь ходит с горящими глазами. Сакура-сама крутая. Сакура-сама талант. И всё в том же духе. Эй, — она в шутку пихнула Сакуру локтём, — вообще-то это мой стажёр, он от меня должен быть без ума.       — Он пока принимает всё близко к сердцу, это пройдёт. Было бы препаскудно, если бы его первая операция завершилась летальным. Сколько ему предстоит таких партий за чужую жизнь, сколько их было у меня… а у тебя… И не всегда мы выходим победителями. Но если не веришь, что можешь, то нечего и приступать, верно? — Сакура наконец оставила сумку в покое, удостоверившись, что ничего не забыла. — Слушай, насмотрелась сегодня на Кохаку, молодого и наивного, и подумала: а может, не стоило нам становиться такими циниками? Растеряли мы всю романтику нашей профессии…       — Так я тебе про романтику и толкую, — Сукуи выбросила окурок в урну. — Увела у меня пацана.       — Я? — удивилась Сакура. Даже испугалась, не всерьёз ли подруга? Кохаку парень видный, статный, с выбритыми по последней моде висками, с блондинистыми волосами, собранными в хвост над затылком. Есть на что полюбоваться в общем и в целом. Но, заметив задорные смешинки в глазах подруги за стёклами очков, вздохнула с облегчением и подыграла:       — Да как можно? Мы для него старухи. Слышала, что он про нашего пациента сказал? Он старый, своё уже пожил, можно и на покой. А ему, как его… Шинпею всего сорок.       — Будто мы в возрасте Кохаку не считали, что двадцать пять — это зрелость, а после тридцати пора в гроб ложиться? Эх, коллега, годы летят, а мы всё так же без мужика. Дай хоть на стажёра поглазеть.       — Ой, ой, — замахала Сакура руками, — опять шутишь!       — Каждой женщине надо думать, что её любят, смотрят восхищённым взглядом, ждут встречи с ней, — упрямо тряхнула пышными кудрями Сукуи. — Даже если это неправда. Такой вот маленький секрет привлекательности и хорошего настроения. И тебе тоже не мешает найти жертву и приписать ему влюблённость в себя.       — Я замужем вообще-то, — напомнила Сакура.       — Да? Это теперь так называется? Прости, коллега, но твой брак — от слова «брак». Что-то сродни моим стажёрам. Сублимация чистой воды. Вроде как запись о смене фамилии в посемейном реестре имеется, женская обязанность исполнена, и всё, не доставайте меня больше с этим вопросом!       Старая песня. В такие минуты не хотелось продолжать некомфортный разговор, тем более выворачивать душу наизнанку, ощущая себя ущербной. Это слишком личное. Сбежать бы, но так, чтобы не восприняли как побег…       — Сакура! — раздался звонкий оклик от ворот. — Сакура, привет-привет!       — Ино! — давненько она так не радовалась подруге. — Уже бегу! Сукуи, увидимся!       — Увидимся! — прокричала та вслед. — Обязательно возьми ученика, поняла? Именно ученика-а, а не ученицу-у!       Ино, уверенная, светящаяся изнутри, главная звезда любой локации, где бы ни появилась — от обеда у даймё до вот такого пыльного проулка за приёмным отделением, приветливо махала рукой. Выглядела безупречно в коротком тёмно-синем, почти чёрном мерцающем платье и накинутом поверх сиреневом плаще. Распущенные локоны, волосок к волоску, вечерний макияж, лёгкий аромат роз — то ли духи, то ли, что вероятнее, запах, въевшийся в цветочном магазине. От Ино и в детстве всегда пахло цветами.       — Ты мне настолько рада, что бежишь навстречу? — подколола та.       — Ты спасла меня от очередных нравоучений о том, что я неправильно живу, — усмехнулась Сакура, будто говорила о чём-то незначительном. В компании такой Ино она как никогда осознавала свой осунувшийся после тяжёлой смены вид, усталость на лице, вымытые ещё вчера неуложенные волосы, отсутствие косметики, красную полосу от маски на носу, а ещё две досаждавшие морщинки — на переносице и в левом уголке губ. Разрекламированные кремы не помогали, помогал только недельный отпуск, во время которого Сакура спала как сурок.       — Понятно, — Ино подцепила её под руку и повела к повороту на Центральную улицу. — Я уж подумала, что что-то пропустила, и мы с тобой договаривались посидеть в кафе после работы.       — Нет, я спешила домой. Сарада, наверно, уже ужин разогревает, а то к восьми ей надо уходить в их любимую бургерную. На самом деле я удивилась тебе. Ты-то точно нарядилась как в ресторан или театр.       — М-м, почти угадала, — Ино элегантным движением отбросила с плеча прядь волос, которую подхватил свежий ветерок. — Сай позвонил, он весь день решал какой-то вопрос в посольстве Страны Бамбука, а вечером там устроили званный ужин. И мой попросил его сопровождать, чтобы я всех-всех очаровала. И попутно поработала телепатом, но я тебе этого не говорила. В общем, разве я могла отказать? Мой муж такой внимательный!       — Ну да, — кивнула Сакура, совсем так не думая. Зная Сая, она могла предположить, что сейчас он покрасуется с женой на ужине, а после отменит какой-нибудь запланированный в пятницу поход на выставку, отговорившись, что, дорогая, мы же среди недели выгуливались в свет, хватит. — А меня тоже пригласили на приём? — спросила она, щурясь на залитую закатом улицу. Впереди, в тени скалы Хокаге, высилась резиденция.       — Тут кое-что другое, — Ино понизила голос. — Со мной по мысленной линии связался Шикамару. Ничего толком не сказал, но вызвал меня к Наруто. И тебя тоже. Добавил, что дело секретное. Ничего не пояснишь?       — Первый раз слышу, — напряглась Сакура. Так радовалась, что уложилась с операцией в срок, чтобы в итоге, похоже, всё равно опоздать на ужин с доченькой… Зато угодить на намечавшуюся встречу одноклассников, как в старые добрые… спасибо, не надо.       — Пришлось всё бросить и бежать за тобой, — пожаловалась Ино. Да, она так торопилась, что нарядилась, причесалась и накрасилась. — Хорошо, за магазином согласилась приглядеть мама. А к закрытию я вызвала Иноджина, потому что замок на задней двери заедает, у мамы сил не хватит с ним совладать. Иноджин — моя опора, всегда готов помочь.       — Может, вместо званного ужина попросишь Сая починить замок, чего вы мучаетесь? — невзначай бросила Сакура. Надоедало ей это выпячивание счастливой жизни.       — Ах, что ты, у моего же должность! От него зависит безопасность Конохи, ему некогда! А не поделишься контактами слесаря, которого ты вызываешь, когда у тебя дома неполадки? Вроде хороший слесарь, и недорого берёт. Саске ведь вообще дома не живёт, вот ты и пользуешься услугами «мужа на час», не так ли?       — Мы с Саске-куном созваниваемся каждый вечер, по часу на проводе висим… даже иногда неловко… как маленькие, хах! — отбила подачу Сакура. Последний раз Саске присылал письмо на электронную почту дней десять назад. С коротким вопросом о том, как дела у Сарады, только что вернувшейся со сложной миссии в Стране Воды. Пришлось самой заказывать звонок в столицу, потому что в паре строчек Сакура бы ничего не рассказала.       И да, категорически не нравилось, куда опять заводил разговор, окружающие сегодня сговорились действовать на нервы?       До резиденции осталось рукой подать.       — Саске же сейчас в столице, мне мой рассказывал, — щебетала Ино. — Изучает древние манускрипты в главной библиотеке. Наверное, это очень долгая и кропотливая работа, раз он до сих пор не управился. А ещё отвлекают шум и кипучая жизнь. Игорные дома, бомонд, богема, знаменитый квартал чайных домиков — в столице столько соблазнов!        «Как тебе такое, Лобастая?»       — То-то я гляжу, ты Сая никуда одного не отпускаешь.        «Утрись, Ино-свинина!»       И обе обменялись милыми улыбками. И неизвестно, какое бы последовало продолжение, если бы в этот миг с крыши соседнего здания не донёсся шум, скрежет и крик:       — Сверхсжатый расенган! Ауч! У-у-о-о… Блин!       В двух метрах впереди с хлопком исчезла некая техника. А после на то же самое место сверзился чёрно-бело-жёлтый клубок, при ближайшем рассмотрении оказавшийся Боруто, прижимающим к себе скрюченную руку.       — Тц-ц-ц… — тянул он сквозь сжатые зубы. — Больно-т как!       — Боруто! — кинулась Сакура, на ходу считывая перенапряжённую ки, отмечая микроразрывы чакроканалов в левой ладони. Это нестрашно, до свадьбы заживёт. Не сидится ему, опять в какие-то неприятности влип! Вылитый отец!       Ино молчала.       — Придурок, чего тебе взбрендило тренироваться? — с той же крыши соскочил Каваки. Его появление Сакуру слегка напрягло, слишком уж он напоминал шпану и беспризорника. Наруто тоже был шпаной и беспризорником, но добрым, светлым, и хотя очень старался показаться крутым перцем, как и сегодняшние зелёные генины, ему это совсем не шло, как не шло Боруто, или Шикадаю, или Иноджину. Каваки же и усилий не прилагал, чтобы создать ауру плохого парня, следовательно, темнела у него внутри некая червоточинка… Или он просто-напросто был старше?       Ино тоже насторожилась, наверняка боясь повторения панической атаки, которая случилась с Каваки на её глазах непонятно из-за чего. Поведала об этом случае недавно в кафе.       Боруто огрызнулся на названного брата:       — Всё равно тупо сидим, ничего не делаем. Вот я и размялся, — под руками Сакуры он разворачивался из чёрно-бело-жёлтого клубка в самого себя. Осталось только осмотреть руку, которую он зажимал правой, баюкал и никак не хотел отнимать от груди.       — Тебе запретили применять эту технику! — напирал Каваки.       — Я ж слегка, не в полном фокусе. Всё равно капец как больно! Тёть Сакура, шикардос, что вы здесь, помогите, а?       — Сейчас. Да дай же мне руку осмотреть!       — А-у-у! — взвыл Боруто, прижимая ладонь к себе. По запястью текла кровь. — Никогда больше не буду от скуки кастовать техники! А от скуки потому, что дома тож скучно и никого, Хима опять свалила на этюды с Иноджином. Вот не пойму, чё они на пирс ходят который день, там за эт время можно было ваще всё перерисовать! Чё за этюды такие? И ведь молчит как рыба об лёд, хитрюга мелкая. Тёть Ино, а с вами Иноджин не делился?       Ино стальной хваткой подняла Сакуру с земли и опустилась на корточки вместо неё у Боруто:       — Что ты там говорил?       — Да я у вас спрашиваю, чё они с Иноджином малюют? Интересно ведь! Мож, вы видели краем глаза?       — Чего у вас опять происходит? — к ним подбегало очередное действующее лицо — Наруто. В помятой куртке, наверняка прямым ходом с поезда на службу.       Сакура не торопилась радоваться встрече. В последнее время они виделись исключительно при форс-мажоре, то есть когда ничего хорошего не происходило по определению. У каждого была своя жизнь, и их пути-дорожки совсем разошлись.       — Боруто, я тя предупредил не вмешиваться! А ты чего творишь?       — Я не вмешиваюсь! — запротестовал Боруто, выворачиваясь в захвате Ино. — Твой оригинал втирал, что для ниндзя важны три вещи: командная работа и упорство. От командной ты меня отстранил, вот я и ударился в единоличные тренировки. Упорные, ага.       — В твоём случае упоротые, — заметил Каваки.        «Твой оригинал»… Значит, перед ними клон. Сакура прищурилась:       — Зачем нас вызвал Наруто?       — Он ждёт в кабинете. Прошу за мной. Сакура-чан, Ино…       И тут у Каваки громко, на всю улицу, заурчало в животе.       — Но как же… — засомневалась Сакура. — Сперва я окажу помощь Боруто и…       — Нет-нет, — ослепительно улыбнулась всем присутствующим Ино и ловко завладела повреждённой ладошкой, — я сама ирьёнин…       — Завершивший карьеру в ранге фельдшера, — напомнила Сакура.       — Рану заживить сумею, — уверила Ино. — Ой, кожа посеклась… сейчас подлатаем, и я полечу к нашему Хокаге, хорошо? А ты, Сакура, конечно, иди. А с Боруто мы мило побеседуем, да? О том, куда наш маленький подсолнушек ходит и почему заскучавшего старшего братика с собой не берёт. А ты, — ткнула она пальцем в клона Наруто, — быстро взял и купил ребёнку… хоть дынный хлеб вон в той пекарне, где вы всей резиденцией, как мой рассказывал, столовствуетесь. Голодом моришь ребёнка, как можно! А ещё приютил! Да тебе кактус нельзя доверить, не то что человеческого детёныша. Все разошлись! Боруто, солнце, где болит?       — Не согласен я! — заверещал тот. — Давайте я с вами за Иноджина поболтаю, а тёть Сакура меня тем временем подлатает? Тёть, вы мне нужны!!       — Будут у тебя сведения насчёт Сарады — будешь лечиться у Сакуры. Ой, да хватит кривиться, обычные же царапины! Ровно ладонь держи, кому сказала!       Сакура толкнула дверь в кабинет Хокаге, чтобы услышать диалог Шикамару и Наруто:       — Отбрехаемся, что произошёл несчастный случай на миссии, даттебайо?       — И всё одно останемся виноваты, что не можем сопоставить опасность миссии и подготовку наших генинов.       — Тогда скажем, что эт происки Кары?       — Да, удобно нынче всех собак на Кару вешать.       — Ну не знаю, с урезанием бюджета прокатило…       И это власти Конохи? Всё-таки что-то в жизни не меняется со времен первого класса Академии! Оно, конечно, тешит ностальгию, но как под управлением этих оболтусов Скрытый Лист ещё существует, причём вполне неплохо существует?       — Добрый вечер, — привлекла к себе внимание Сакура, для убедительности громко хлопнув дверью. Портрет Хаширамы зашатался. Дверь начала со скрипом открываться вновь, пришлось её придержать и аккуратно щёлкнуть замком.       — Сакура-чан! — обрадовался Наруто так солнечно, что поневоле захотелось обрадоваться в ответ. Забыть трудный день, невзгоды, маячившие на горизонте проблемы… Стоп! Нельзя заражаться его оптимизмом!       И всё равно она была рада его видеть.       — Здоро́во, коль не шутишь, — как всегда устало протянул Шикамару (вот уж у кого к позитиву Узумаки выработался иммунитет). — У нас тут форменный гемор, без консультации проктолога никак.       Сакура выразительно сжала кулак.       — Без консультации медика широкого профиля. Гляди сама, — и Шикамару шагнул в сторону, открывая вид на диванчик. И лежавшего на нём бессознательного Мицуки.       Один с крыши падает с расенганом, другой пребывает в обмороке? Это взаимосвязано? А с доченькой-то всё в порядке?       Она метнулась к дивану, сгоняя примостившегося на краешке Наруто. Руки уже привычно сканировали возможные повреждения.       — Отток чакры, — диагностировала она. — И это не всё, отток на фоне нестабильной циркуляции, такая наблюдается у больных или у маленьких детей.       — Ты лучше скажи, черепно-мозговые травмы есть? — спросил Шикамару.       — Я не рентген, — Сакура провела ладонями над головой Мицуки, сжала виски с прилипшими спутанными волосами, оттянула веко, одновременно подсвечивая палец ярко-зеленоватым свечением. Реакция зрачка на свет присутствовала. — На первый взгляд нет. Я бы выслушала вашу историю для постановки диагноза.       — Шикамару теневым подражанием вхреначил ему и себе по точке 37-В. И по точке 19, — Наруто вдруг стал серьёзным. И странно задумчивым.       Сакура выразительно прожгла Шикамару требовательным взглядом:       — И?       — Мне надо было его не просто вырубить, но и отключить чакру. Он слишком шустрый, сенсор, чувствует движение тени, к нему не подобраться, дёру даёт только ну! Пришлось улучить момент, пока он отвлёкся на базар, тихонько на расстоянии заарканить со спины…       — И?       — Ну чего «и»? Сакура, ты-то не будь проблемной! Это не смертельно! Меня откачали, и его откача…       — Ты не понял, — перебила Сакура, — зачем мальчика вообще понадобилось лишать сознания?       — Сакура! — вскинул руки в упреждающем жесте Шикамару. — Мы тебе всё расскажем, только ты его не пробуждай, слиняет ведь, засранец такой. И где Ино?       — Ино сейчас подтянется, — Сакура положила пальцы на чужое запястье, считая пульс. Она привыкла видеть Мицуки в кимоно, под которым фигура не угадывалась, но сейчас кимоно укутывало только его ноги. Знала по рассказам доченьки, как мальчик силён. Знала, чей он ребёнок или лучше сказать клон? Но предрассудки в себе давила, хотя некоторые упрямые ростки остались. В конце концов Саске постоянно пересекался с Орочимару, обращался за консультацией в его лабораторию. На миссиях порой действовал с кем-то из отряда Така. Плотно общался с другими шиноби Скрытого Звука. К тому же, положа руку на сердце, если бы не помощь Орочимару и Карин, роды Сакуры не завершились бы благополучно, она медик, она прекрасно осознавала, что тогда самостоятельно родить бы не смогла.       Змеиный саннин позволил ей познать ничем не омрачённую радость материнства. Не запросил даже генетический материал Сарады в качестве компенсации за причинённые неудобства. Потому и она хорошо относилась к его сыну, не сердилась, видя его в своем доме, гордилась совместными успехами их команды, благодарила Небеса, что всё у новоседьмой не так, как у её родной, что дети сдружились так крепко, как она наблюдала только у Ино с её мальчишками, а в груди разливалась теплота, перемешанная со светлой грустью, когда Мицуки навещал Сараду в госпитале, переживал, заботился. Вытаскивал из пекла.       А сейчас он такой беззащитный перед Сакурой. И косточки запястья, оказывается, тонкие-тонкие, а белая кожа словно прозрачная, с синими ниточками вен под ней. Астеник, худенький, живот к рёбрам прилип — сейчас, в этой футболке в обтяжку, вся хрупкость Мицуки как на ладони. Откуда он черпает свою силу? Тут даже не поймёшь, в чём душа держится. Надо бы почаще звать на ужин его и Боруто, хотя, если честно, мисо, собу и рис из рисоварки в их семье готовила Сарада, а в такой еде нет особых изысков и лишних калорий. Но доченька твёрдо верила в поговорку, что надо есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть. Не по годам серьёзная девочка, взявшая шефство над своей легкомысленной мамулей… подчиняться ей было так забавно и одновременно приятно. Сарада росла совсем не такой, как нюня Сакура.       Это сейчас нюня раскрутилась до главврача Конохи и может призвать нерадивые власти к ответу:       — Так что в вашей богадельне стряслось?       Наруто наконец подал голос:       — То самое, что Шикамару часто поминает по делу и без. Дерьмо. Мицуки сорвался с резьбы.       — Потерял над собой контроль, и вы за это подбили ему оба глаза?       — А я думал, конъюнктивит, — протянул Шикамару.       — Это не мы! — поддакнул Наруто.       — И вообще, — добавил Шикамару, — что бы ты ни спросила, оно само!       Сакура окинула оболтусов скептическим взглядом.       — Мицуки сошёл с ума, — признался Наруто. — И мы хотим его вылечить. Тока как-нибудь… втихую. Среди своих. Распространяться не будем. А то если Орочимару прознает, он нам таких звездюлей пропишет… А если подумает, что Мицуки такой из-за нас, а он подумает, раз уж ты так подумала…       — На опыты пустит, — закивал Шикамару. — Я бы на его месте пустил, прекрасно понимаю, я сам отец. Так что вся надежда на вас с Ино, выручайте.       Сакура поджала губы.       — В чём выражалось его помешательство? Он что-то говорил?       — У-у! — почему-то развеселился Шикамару. — Чего только не говорил! Сидим теперь, переосмысливаем свою жизнь и тяжкие грехи прошлого. Наруто вон вообще в эмиграцию собирается…       — Э-э! — воскликнул Наруто.       — Куда? — не поняла Сакура. Представить резиденцию, Коноху и всю Страну Огня без Наруто уже не получалось. И как они раньше жили? А хреново они жили.       Шикамару щёлкнул зажигалкой:       — Ясен хрен, куда все рвут из Конохи. В Скрытый Звук. И воссоединится он с семьёй, а то как так, — короткий кивок в сторону Мицуки, — у ребёнка мама есть, а папы нет? А Наруто добрый, всех кукушат в гнездо собирает…       — Шикамару! — нахохлился Наруто, сдвигая брови. — Иди, Ино встреть!       — Я не поняла, после каких слов смеяться, — фыркнула Сакура.       — А тут не смеяться, тут плакать надо, — отрезал Шикамару. — Это такой дурдом, что я сам чирикнулся, в натуре не знаю, что делать, могу только истерично поржать. Сакура, а может, Сараду спросишь? Они с Мицуки друзья как никак. Боруто я бы тоже расспросил, хотя он последние дни в Конохе отсутствовал, может быть и не в курсе.       — Подозреваю, мой клон встретился с детьми за окном, но раз информацию не передал, значит, ничё важного.       — Я и забыла про твой отпуск. И как отдохнули? Нет, потом расскажешь. А я обязательно привлеку Сараду. Но сперва предлагаю опросить самого Мицуки.       — Тебе мои слова показались ахинеей, но ты ещё ахинею змеёныша не слышала, — пробурчал Шикамару, пока Сакура приводила мальчика в чувство. Разблокированный поток чакры медленно выравнивался, жизненные токи приходили в норму.       Горе-советник и горе-Хокаге заинтересованно приблизились. От Шикамару пахло сигаретами и мятными леденцами, последнее наверняка требование Темари, Шикамару было бы лень заморачиваться. От Наруто — чем-то свежим с едва уловимой цитрусовой ноткой, дорогой изысканный парфюм, наверняка Хината выбирала. Такие взрослые запахи, в детстве друзья пахли иначе.       А Саске всегда, и давным-давно, и сейчас, приносил с собой дух пепла, стали и пыли дорог. Или она это себе напридумывала, потому что помнила уже смутно…       Тень чёрной полосой юркнула под спину Мицуки. Перестраховываются.       Наконец мальчик медленно открыл глаза, несфокусированные, плывущие.       — Сбежит пациент, и с нас бошки снимут, — шепнул Шикамару. — Мало того, довели сынишу, так ещё потеряли и бросили на произвол судьбы.       — Мицуки, — тихо позвала Сакура, отмахиваясь от приятеля, — не бойся, всё хорошо, я тебя в обиду не дам. Ты меня слышишь? Если да, моргни. Видишь? Хорошо. Поговоришь со мной?       — Сама напросилась. Сейчас польётся.       — Шикамару, помолчи! — цыкнул Наруто.       Мицуки поморщился, сморгнул и глянул уже осмысленнее. Тихо-тихо пробормотал:       — Мама…       — Ох, не зови на ночь глядя…       — Шикамару!       — Шикамару, выйди! — почти хором сказали Наруто и Сакура.       — Извини, — Сакура переместила пальцы с запястья на ладонь Мицуки, подбадривающе сжала. — У тебя есть какие-либо жалобы? Может, — она красноречиво указала кивком, — им всем уйти?       — Ма-ам… — Мицуки никого не замечал и смотрел на Сакуру во все глаза. — А меня… меня, кажись, поймали лунари… Эт я виноват, я постил, не думал… А ты, ты тоже здесь? Значит, со мной в плену? — он разнервничался, попытался приподняться, но Сакура легонько опрокинула его обратно.       — Лежи, не двигайся. Отдыхай. Ты не в плену, ты в безопасности.       — Ты всегда так говоришь, — Мицуки виновато улыбнулся. — Я… я сбегу и тебя спасу, обещаю, слышь? Прости меня… Опять я плохой… Никудышный. Не смог, чтоб для тебя каждый день был в радость… Прости…       Дверь снова хлопнула, заскрипел портрет Хаширамы.       — Ино? — обернулась Сакура, догадываясь, что без погружения в чужое сознание им не обойтись…       — Занятную я застаю картину… — прошелестел голос. — Позвольте полюбопытствовать, что трое взрослых вознамерились делать с драгоценным дитя? Что ж-ш-ш, я готов принять участие в вашем консилиуме.       У дверей стоял змеиный саннин Орочимару-сама собственной персоной.