Луноворот. Дикая вишня

      После обеденного совещания с представителями типографий, на котором Наруто честно не понимал, что забыл, дел особо и не осталось. Без бездны энергии от Курамы… эх, Курама… сил мало на что хватало, и пришлось научиться выстраивать свой график, запараллеливать обязанности, даже полистать старые конспекты от учителя Ируки на эту тему, а ещё де-ле-ги-ро-вать полномочия служащим и перестать брать всё на себя. Ради того, чтобы выкроить время на полноценный приём пищи, на нормальный, хотя бы шестичасовой сон, и не на диване, свернувшись в три погибели и вздрагивая от каждой трели телефона, а в тишине родного дома.       И надо же, стало получаться! Не всегда, правда. Но сегодня именно такой случай.       — Я вернулся! — объявил он с порога, моментально почуяв аромат жареного мяска. Интересно, что Хината колдует на ужин?       Встречать никто не вышел, и Наруто одиноко топтался в прихожей, удерживая толстенную папку и пытаясь разуться без помощи рук. Ни жена не выглянула на подмогу, одаривая улыбкой, ни Хима не прибежала, чтобы повиснуть на шее… хм, уже на шее, а не на ноге, и когда выросла? Сын не окинул взглядом исподлобья, строго оценивая все батины косяки, и даже Каваки не спустился степенно с лестницы, делая вид, что ему всё равно и вместе с тем приветствуя со скрытой радостью в голосе. Прятал эмоции за холодным видом, но они у него, всё одно, на лице написаны. Прямо как у Саске в те же годы.       Но за пустую прихожую было обидно. Колко вспомнилось, как Наруто возвращался в стылую холостяцкую квартирку после миссий…       Впрочем, в холостяцкой квартирке не пахло так заманчиво, а сверху не доносились пугающие вопли флейты, хорошо хоть фон чакры об опасности не сигнализировал.       Он прошёл в гостиную, где его тут же окликнула жена:       — Наруто-кун, с возращением! Извини, не могу отойти от плиты, свинина подгорит. Как прошёл день? — Хината обернулась, не выпуская из рук деревянную лопатку. Так по-домашнему выглядела в светлом фартуке и вязаной кофточке, и короткие, безупречно ровные волосы красиво обрамляли лицо с родными, точно кисточкой старинного художника намеченными чертами.       — На счастье без происшествий, — пока на горизонте нет детей, Наруто позволил себе подойти ближе и даже мазнуть губами по тёплому виску жены. — А что это за звуки демонической флейты? На нас опять напал Скрытый Звук?       — Твоя дочь музицирует, — тихо-тихо усмехнулась Хината. — Не знаю, что на неё нашло, но не препятствую. Пусть самовыражается, мне в своё время этого не хватало.       Одарила очередным ласковым взглядом и вернулась к готовке. По разложенным ингредиентам Наруто заподозрил, что на ужин ждёт любимый рамен, но решил не портить сюрприз.       — А остальные?       — Каваки на полигоне, Боруто ещё не вернулся с миссии. Побыстрее бы, а то вот-вот задождит.       — М-м, — поддакнул Наруто, неловко перекладывая увесистую папку из одной руки в другую. — Слушай, Хината… Я тут спросить хотел, а вчера было не до того… Ты, случайно, ещё детей не планируешь?..       И прикусил язык, вот угораздило ляпнуть! Но заданный вопрос уже повис в воздухе.       Хината медленно переставила сковороду на незажженную конфорку и так же медленно обернулась. Кукольно-миниатюрная, не поднимающая глаз, но таким холодом повеяло от её фигурки…       — Ты кого-то ещё привёл? — спросила спокойно, но лицезреть сейчас её макушку почему-то было страшнее, чем активированный бьякуган.       — Нет, нет, ты не подумай, я не того… этого… Я про наших с тобой… ну, детей, ттебайо…       Она вскинула голову, пару раз моргнула, теперь не отводя блестящего взгляда, и Наруто поймал своё отражение в белёсо-фиолетовых глазах, таких доверчивых, кротких, но могущих оказаться слишком опасными, если довести.       — Ты… — а вот голос, напротив, трепетно звенел колокольчиком, и у Наруто привычно ёкнуло сердце. — Т-ты хочешь ещё одного ребёнка… Наруто-кун? Н-но я… Мне надо подумать, не решай, пожалуйста, всё в одиночку. И я… — быстрый поворот к простенку, где пришпилен календарь с лягушками. — Я в ближайшие дни не могу…       Эти откровения на женские темы Наруто смущали, поэтому он решительно выбросил дурь из головы.       — Да не-е, не обращай внимания. Эт я так… сон приснился, и ваще… С меня нашего детсада хватит. Хината, я пойду, в кабинете эту фигню добью, — он подбросил на ладони увесистую папку, едва не растеряв все листы, — просили до завтра завизовать или как его там…       — Хорошо, — удивлённо хлопнула длинными ресницами жена.       Весь день Боруто крутился как белка в колесе. Но пока руки что-то делали, а ноги бегали, мысли были заняты посланием Мицуки.       Расследование полиции, точнее, поиск серийника, охотящегося за пользователями Стихии Ветра, не имело никакого отношения к помешательству друга. Жертвами становились дядьки возраста выше среднего, значит, искали кого-то конкретного, а так как жертв только оглушали и разрезали одежду, но не убивали, нападавший явно был человеком даже мягкосердечным. Личные счёты или месть, и этим расследованием они с Сарадой и Каваки займутся уже завтра.       Но сокомандница решила отработать все ниточки. И утащила материалы дела домой для изучения. Ну-ну.       На родной улице, под опорой линии электропередач, Боруто столкнулся с хмурым и злым, как сто хорьков, Иноджином, который потребовал объяснений, что это ещё за брехня о нём и Химавари. Ну да, они ходили вместе покупать краски и кисти, но всего дважды, и никаких этюдов не было! Так как лучшая защита — наезд, Боруто мигом уцепился за эти совместные набеги на художественный магазин и принялся орать, типа, чего это Иноджин с сестрой общается за его, Боруто, спиной? Он, как старший брат, такого не потерпит!       Да, Иноджину было, отчего возбухать. А у Боруто из-за вчерашнего, да и сегодняшнего, настроение упало до минусовых отметок. В итоге всё закончилось мелкой потасовкой, надавали друг другу тумаков и разошлись донельзя довольными собой. Правда, дело не уладили, но это не первые и не последние их разборки. Иноджин — тот ещё надутый индюк, которому всегда хотелось общипать перья. Фонарь под наглым зелёным глазом смотрелся более чем шедеврально, ну чистый авангардизм!       Хотя, конечно, как шиноби Иноджин — пацан зачётный, и в бою Боруто легко доверял ему жизнь. И руку помощи они друг другу протягивали без разговоров. Да и если бы на их недоделанного художника наехал какой чужак, Боруто первым полез бы заступаться. Пусть индюк, но индюк свой. И так-то… Химу не обидит.       Прихожая с порога окунула в очень-очень вкусный запах приправ и наваристого мясного бульона.       — Мам! — воодушевился Боруто, на ходу скидывая обувь и вваливаясь в гостиную. — Ма, я дома! А чё эт такое суперское?       — С возвращением. Рамен с обжаренной свиной грудинкой и чесночной лапшой, под соусом из имбиря, аниса и рисового вина…       — А-а-а, не надо больше, я слюной захлебнусь!       — Будешь ужинать? — маман откинула на сковороду лапшу, чтобы чуть подрумянить до хрустящей корочки. — Или опять наелся фастфудом?       — Наелся. И буду, буду! А чё рамен, батя дома?       — Освободился пораньше. И всё равно с какими-то документами засел в кабинете, не тревожь его.       Угу, прямо как Сарада.       У мамы сделалось печальное лицо, или так показалось в неверной игре света и тени на кухонной зоне. Из-за туч, что заволокли небо, сумерки наступили рано.       Боруто пожал плечами. Не мешать — значит, не мешать. Батя хоть за ужином будет, и на том спасибо, и Боруто сейчас не за себя радовался, нет-нет, а за Химу! Он-то потихоньку понял, какая ответственная у отца должность, и что требовать его внимания — эгоистично, и вообще Боруто взрослый генин, не надо ему, чтобы его достижения замечали и по голове гладили, он знает себе цену и в подтверждениях не нуждается! Да и батю жалко… Никогда-то ему в жизни просто не приходилось…       Но именно в тот миг, когда Боруто смирился и начал примирять роль защитника и опоры для маман и Химы, в их семью буквально с неба сверзился требующий контроля Каваки, а после батя лишился Лиса, и ему стало тяжко пропадать на работе, да и дядя Шикамару начал его жалеть и выпинывать к родным. В общем, теперь отец часто торчал дома. Ну вот и славно, Боруто не возникал, пусть маман и Хима улыбаются.       — Помочь? — кивнул он на разделочную доску, где были разложены зелёный лук и кинза в каплях воды.       — Не надо, — мягко улыбнулась мама. — Соус новый, сама ещё не разобралась, как его готовить. Переодевайся, мой руки, к ужину позову.       — А Каваки где? В батином кабинете? — но какое-то внутреннее чувство возразило, что братан далеко. Словно они могли ощущать друг друга на расстоянии.       — Ещё не вернулся с полигона. Кого-то мне эти тренировки допоздна и до седьмого пота напоминают… — хитро прищурилась мама.       — Понятия не имею, — замахал руками Боруто. — Ла-адно, я пшёл.       Про Химу он не спросил — и так ясно, что она дома: со второго этажа лились звуки, с натяжкой претендующие на звание музыки. Химавари мучила несчастную дудку, простите, флейту. Боруто помнил, как в началке завалил этот дурацкий зачёт на гаммы. Они с Шикадаем после дважды пересдавали, и друг ворчал, что в жизни им точно не пригодится эта чушня.       Химавари, как и Боруто, музыкальными талантами не блистала.       На третьей ступеньке лестницы пришло запоздалое удивление. Почему Хима готовится к зачёту по музыке? Занятия в началке закончились, остался итоговый экзамен, а дальше сестра поступала в Академию шиноби.       А на пятой ступеньке Боруто догнал, что звуки доносились из его комнаты. Не то чтобы он был против, не водилось там ничего запретного, привыкаешь не оставлять улик, живя бок о бок с двумя бьякуганами, но зачем бы Химавари лезть на его территорию?       Он аккуратно толкнул дверь и уставился на сестру, сидящую на полу с красно-белой пластмассовой флейтой, в которую дудел ещё сам Боруто в свои девять. Хима насквозь фальшиво наигрывала непонятную мелодию, при этом раскачиваясь из стороны в сторону. А перед ней, опираясь на скрученный в два кольца хвост, расположилась змея Мицуки и глазела на представление пристально и любопытно. Совсем как её хозяин.       Первым возник испуг.       — Хима!! Она тебя не укусила?!       — Не-а, — сестра обернулась, откладывая флейту и улыбаясь от уха до уха. — Я факир!       — Горе-факир… — вздохнул Боруто. — Она тебя не слышит, у змей нет ушей. Улавливает только вибрацию звуков. Ну и за движениями следит, думает: наброситься или слинять?       — Скучный ты, — надулась Химавари. — Я её дрессирую! Мы с ней уже подружились!       Боруто перешагнул через змею и уселся на вращающийся стул верхом, сложив руки на спинке. Сердце потихоньку отпускало. Змея была смертельно ядовита, Мицуки на всякий случай сделал седьмой команде инъекции антидота, но Химе такого не досталось. Но всё-таки змея оказалась достаточно умной, чтобы не тронуть Химавари, которая наверняка к ней лезла и нарушала покой.       Боруто тоже один раз тяпнули. Они выполняли миссию на границе со Страной Дождя, погода стояла холодная и мерзкая. Спали в распакованной из свитка палатке, Боруто неловко повернулся во сне… он в принципе всегда ворочался, это Сарада и Мицуки умудрялись дрыхнуть неподвижно. И никто не просил змею выползать из рукава хозяина!       Боруто орал, как резанный.       — Ты не умрёшь, у тебя иммунитет к её яду! — успокаивал Мицуки.       — Да капец как больно! — вопил Боруто. — Ты видал, какие у неё клыки? Саблезубый тигр! Она мне полжопы отхватила!       — Разумеется, её клыки я видел. Приношу извинения, но, полагаю, ей тоже было больно, когда ты на неё сел.       — Я завтра ходить не смогу, даттебаса! О-о-у-у-у-а-а!       Сарада и братюня Конохамару помирали со смеху и катались по палатке, пока окончательно её не обрушили. Друзья называются! Никакого сочувствия!       — Аккуратнее с ней, — предупредил Боруто. — Не домашняя зверюшка, цапнет — мало не покажется!       — Не цапнет! Это же змейка Мицуки-куна, да? Милая. Он тебе её одолжил?       — Мицуки приболел и поехал домой лечиться, — приуныл Боруто, укладываясь подбородком на спинку стула.       — Понятненько, — Химавари бесстрашно протянула руку и погладила змею по голове. Да что ж ты творишь! Но змея сидела смирно. — А я цветы в саду поливала, смотрю наверх, а она у тебя на подоконнике греется. Мне её жалко стало, совсем одна в твоей душной запертой комнате, и я решила проветрить тут всё и с ней поиграть. Можно я её Юки назову?       — Она Хиро-чан.       — Ой, Хиро-чан! — Химавари хлопнула в ладоши и так и замерла. — Я ей и молока принесла.       В каких книжках она вычитала, что змеи любят молоко? У Боруто тоже засел в подсознании этот стереотип, пока Мицуки не объяснил, что молоко рептилии выпьют, только если будут умирать от жажды, и то не факт, что не заработают расстройство пищеварения.       — Лучше воды, — посоветовал он, косясь на блюдечко с молоком в углу. — Хотя нет, я сам принесу. И не корми её, она не голодная.       — Ясно-понятно! Хиро-чан, Хиро-чан, лапа, давай ещё потренируемся?       Снова полились визги флейты. Им бы в цирке выступать!       — Качайся синхронно с Химавари из стороны в сторону, — посоветовал Боруто змее.       Та смерила его долгим взглядом, как идиота, повернулась к Химе и принялась повторять за её движениями. Заработав аплодисменты, похвалы и глажение по чешуйкам. Боруто на всякий случай бдил, готовый в любой миг оттащить змею от сестры, но рептилия вела себя прилично. Может, и правда была разумной? Может, и правда слышала? И почему задержалась в этом мире, не уползла в свои Пещеры Рьючи? Неужели ей с Узумаки интереснее, чем там?       Или хотела разобраться в происшествии с хозяином? Эх, умела бы она говорить, а не тупо повторять фразы Мицуки!       Боруто тоже провёл бы расследование, но не с кем. Каваки на полигоне, Сарада в бумажках, роет, где не надо, ещё и грозилась составить официальный запрос в Скрытый Туман насчёт Арауми Фунато. Достаточно и того, что позвонила Орочимару и вывалила на него эту бредовую версию.       Братюня Конохамару, судя по записям на большом графике в штабе, находился на миссии С-ранга, такой неотложной, что торчал на территории киноконцерна двадцать четыре на семь, и свободной минутки у него не намечалось ни единой.       Ребята из Ино-Шика-Чо, как выяснилось из ругани Иноджина, завтра отбывали на электростанцию в Харудзаве, что-то там планово инспектировать.       Ивабе и Денки, по словам Метала, проводили испытания в лабораториях Каминари, а сам Метал… Боруто случайно увидел его на полигоне, но собеседник из приятеля вышел хреновый. После миссии в Стране Воды Метал ходил как в воду опущенный, уж простите за тавтологию. Весь на нервах, отвечал невпопад, а порой его откровенно несло не в ту сторону. И Боруто боялся лишний раз трогать приятеля, тот переживал из-за Хебиичиго, наверное, а что сказать в утешение? Да ничего! Метал словно в одночасье перегнал их всех, стал взрослее, что ли… А может, сам Боруто был не прав, может, следовало взять Метала в оборот, растормошить, потащить в бургерную и заставить веселиться против воли, чтобы не грузился. Но Боруто трусил. И какой он после этого друг?       Оставались девчонки из пятнадцатой команды, но чем они помогут?       Грустно это всё и обидно. Вот исчез Мицуки из Конохи, а никому и дела нет, жизнь течёт себе дальше. А если однажды и Боруто исчезнет?       И не лучше ли ему реально исчезнуть? Чтобы никто не пострадал от пробуждения Момошики? Эти думы не одолевали, когда вокруг шумели люди, вовлекали в решение своих проблем. Но наедине с самим собой мысли возвращались, вгрызались в мозг ядовитыми насекомыми. В ночной тиши становилось совсем плохо, хоть вой. Было время, когда Боруто даже засыпать боялся, чтобы не потерять контроль. С таблетками Амадо, которые тормозили ооцуцуфикацию, но это не точно, должно было стать лучше, но страх всё равно не исчез. Раньше дышалось легко, и солнце светило ярко, а сейчас что-то давило к земле, и смех выходил фальшивый. Совсем как у Метала.       Как сбежать от того, что внутри тебя? Никому не причинить неудобств, окружающие ведь не заслужили! Пусть не переживают за Боруто, пусть над ними эта туча, выпивающая все краски мира, не висит! В Стране Воды он специально подставлялся, бросался вперёд, не раздумывая ни на миг, иначе сам бы себе ужаснулся. И его смерть во имя мира в Стране Воды… может, это и звучало наивно, и он не особо верил, но себя было не жаль. Не получилось.       Или получилось, тут уж как посмотреть.       Почему смерть взяла Кагуру и Хебиичиго, тех, кто умирать не хотел, но Боруто обошла стороной? Где справедливость?       — Дети! Ужинать! — донеслось снизу.       Может, чтобы вот эти дорогие люди не плакали?       — Бегу! — Хима вскочила на ноги, змея от неожиданности зашипела, но на её возмущение не обратили внимания. — Рамен и тофу! Тофу и рамен! Братик, ты идёшь?       — Только руки помою и футболку переодену.       Хима уже вприпрыжку неслась вниз по лестнице, и Боруто расслышал удаляющийся возглас:       — А это что, побеги бамбука? Не хочу! Ма-ам, я не люблю менму!       Боруто так и застыл, сняв куртку с одного рукава и не успев стянуть с другого. Побеги бамбука… Иероглифы, картинки, ассоциации закружились в голове. Большое бамбуковое дерево — «ооцуцуки». Начавшая убывать луна, робко заглядывающая в окно сквозь разрыв туч — «цуки».       Внутренности выморозило стылым инеем.       Всё стало ясно как день. И жутко, как самой глухой ночью. Солнце, пока что ты не спишь и сияешь ярко, Но внутри тебя некто дремлет в фазе медленного сна. Я надеюсь, он скоро восстановит все свои функции, И тогда мы, преданные слуги на просторах Вселенной, поприветствуем восход Ооцуцуки.       Орочимару и Лог засиделись у мониторов до самого вечера. Почему-то сложно оторваться, когда тебе показывают кусочки чужой судьбы, и пусть нет ни сюжета, ни смысла, само ощущение подглядывания за кем-то, понимание, что тебе демонстрируют неотредактированную правду жизни, цепляет. Первобытные инстинкты, доставшиеся в наследство от обезьяньего стада.       Отвлеклись лишь однажды, когда Лог вышел выбросить упаковку из-под кукурузных палочек, а заодно принести саке. На экране проходил письменный этап выпускного экзамена из Академии, куда главный герой сего действа пытался протащить карафон в трусах.       — Ну чё? — донёсся из приоткрытой двери вопрос Суйгецу, адресованный вышедшему Логу. — Не убил ещё?       Орочимару удивлённо вскинул бровь. От него и такого ждут?       Дверь захлопнулась, и ответа Лога он не услышал. И пусть. Перемотал воспоминания на самые последние, начиная от экспедиции в Узушио, и включил функцию записи.       Порой, в юности, засыпая, Орочимару видел клубок криво накрученных нитей. Внутри становилось неспокойно, мысленно он пытался наложить каждую новую петлю ровно, и наконец клубок становился красивым, а Орочимару приходил к миру с самим собой. Сейчас возникло ощущение, что нити опять запутались и болезненно тянули.       Через десять минут Лог поставил перед ним плоскую чашечку с саке. Иногда полезно утихомирить нервы, чтобы не биться в бесполезном когнитивном несоответствии. Несло от Лога табачным дымом. Когда успел? Зря Орочимару в своё время не пустил в расход Гозу из Скрытого Звука, который и подсадил Лога на сигареты. Терпеть отныне подле себя тошнотворный запах.       В качестве закуски приспособили поджаренный ещё утром бекон, разложенный прямо на ленте ЭЭГ. Лог, как и Орочимару, глотал кусочки, не разжёвывая. И неодобрительно хмурился, когда на экране главный герой в ванной пушистым тапком убивал паука.       — Вы пролонгировали наркоз? — спросил наконец.       — Ещё на пару часов. Что думаешь?       — Диссоциативное расстройство идентичности, — Орочимару от этих слов поморщился. Нити завязывались в узлы. — В сознании Мицуки, полагаю, всегда жила ещё одна личность, осознающая себя как Шиначику Узумаки. Утвердившаяся во мнении, что у неё другая внешность, а вокруг простирается иной мир. Сейчас вследствие некоего триггера данная личность взяла верх, так сказать, встала на Пятно. Это ночь с пятнадцатого на шестнадцатое? Тогда мы с Карин остановились на ночлег у Мицуки. Судя по моим воспоминаниям, он осознавал себя именно как Мицуки.       — Почему ты решил, что это именно та ночь? — остро глянул Орочимару поверх чашки. Он нисколько не жалел, что позвал Лога для просмотра воспоминаний. Мозговой штурм приносит лучшие плоды, но в лаборатории не водилось субъектов, по уровню интеллекта равных Орочимару. Оставалось разве что беседовать с самим собой, или с Логом. Лог генетически тоже Орочимару и есть.       — По лунному затмению за окном, — дитя подхватил с приборной доски ручку и указал на окно на экране. Орочимару кивнул. Затмение в тот день действительно имело место быть, но частичное. Впрочем, если умозрительно Луна приблизится к Земле, затмения станут частым явлением, и будут наблюдаться как полные на более обширной площади.       — Это сакральный символ, — продолжал Лог. — Согласно архетипам, Луну ассоциируют с представителями рогатого скота: волами или козами. Из-за сходства форм полумесяца и рога. Но в двадцати процентах от общего числа существующих мифологий, чаще всего в южных регионах, встречается также образ змеи. Луна бывает полной, как свернувшаяся в клубок змея, или в виде месяца, как змея распрямившаяся. Психически неуравновешенные люди подвержены циклам луны, особенно полнолуниям, и если Мицуки был неуравновешен, не могло ли затмение стать последней каплей?       Орочимару по понятным причинам не нравились эти сравнения с луной. По понятным причинам он их не озвучил. Тихо потягивал саке, размышляя, не эффективнее ли было бы опрокинуть в себя седативное?       — Очертания морей на лунном диске напоминают кролика, который толчёт что-то в ступе, — вещал лекции Лог. — Или, как утверждают в Скрытом Облаке, живущего в одиночестве на луне старца…       Клубок в сознании превратился в спутанный кошмарный узел. По молодости после такого Орочимару вполне мог очнуться в луже чужой крови.       Сейчас он ограничился взмахом рукава, никак, саке помогло:       — Переключись. Ты считаешь, что это раздвоение личности, и нам следует назначить соответс-ствующую терапию?       — Вы склоняетесь к иному объяснению?       — Я склоняюсь не плодить версии без крайней необходимости. Здесь я скорее объяснил бы дословно. Что мы имеем дело с переносом сознания из иного мира. Возражения имеются?       Послушный Лог молчал, и Орочимару это не устраивало. Более того — раздражало.       — Я позвал тебя не для того, чтобы мне поддакивать. Предпочитаю конструктивную беседу. Мне необходимо, чтобы ты набрасывал свои версии, возражения и умозаключения. Обсудим, найдём аргументы за и против и, возможно, придём к истине.       Лог уставился немигающим взором на экран. В холодном сиянии светодиодов контрастно выделялся шрам на его щеке, не разглаженный регенерацией, так как был получен на более глубоком уровне, нежели физический. Через этот шрам внутрь Лога подселили уникального змея, которого он когда-то выхаживал вместе с Джуго, но змей, точнее, дракон лечебного горного источника, такой же желтоватый, как цвет той воды, богатой железом, с рыжими хлопьями на дне, всё равно не выжил. Его сущность зашили внутрь Лога, ящер существовал на чужой чакре, проявляясь на коже в виде движущегося рисунка. Старший ребёнок даже как-то его именовал. Весьма странная сентиментальность для практичного Лога.       — Картины его придуманного мира… — Лог прочистил горло. Ещё один минус курения. — Это очевидная сублимация. Воплощение подсознательных желаний. Он мечтал стать таким же окруженным друзьями, семьёй, счастьем ребёнком… настоящим живым ребёнком, как Боруто Узумаки. И Мицуки однажды упомянул, что решил исследовать функционирование не только Боруто, но и Сарады Учиха. Из этих вводных данных родился образ Шиначику, мальчика, который воплотил в себе оба объекта наблюдения. Дитя Наруто Узумаки и Сакуры Учиха. Вероятно, Мицуки контактировал с этими образами родителей больше, чем с Хинатой Узумаки или Саске Учиха. Последнее весьма понятно.       Орочимару склонил голову, с натяжкой любуясь, как саке отражает искусственный свет.       — Продолжай.       — Допускаю, его занимала история Неджи Хьюга, каким человеком тот был, отсюда его роль в качестве сенсея. Настоящий Неджи Хьюга, если не ошибаюсь, погиб на фронтах войны, но в клане его чтут. Боруто, ставший женского пола… боюсь, это подсознательное желание разрешённых взаимоотношений романтического плана. Фамилия Хьюга — дань уважения Хинате, а слепота — образ того, что реальный Боруто Узумаки не видит чувств Мицуки.       Орочимару сделал себе заметку отобрать у старшего дитя книги по психоанализу.       — Нас с вами в этом мире нет потому, что мы не вяжемся с общепринятым архетипом семьи, и Мицуки ищет семью иную. Или мы нанесли ему такую травму, что он абстрагируется от нас. Отсюда неприязнь к змеям. Хотя убивать пауков, а не выносить их на улицу из ванной, я считаю, опрометчиво и жестоко.       — Звучит логично, — признал Орочимару, мимолётно среагировал на участившийся пульс у младшего творения, но физические показатели быстро пришли в норму. — Но есть явные нестыковки. Эта личность, Ш-шиначику, знает те моменты, которые Мицуки неизвестны, — Орочимару не стал касаться темы Тонери Ооцуцуки и его всеобъемлющего патриархального влияния на якобы придуманный мир. Вполне вероятно, что это являлось подсознательной переработкой образа Тонери, который фактически присутствовал в каждой клетке Мицуки. Или возникло как защитная реакция, если дитя узнал о своём «доноре» и шокировался так, что психически сорвался. — Как ты объяснишь то, что Карин была назначена Каге Скрытой Травы? Мицуки неизвестно место рождения Карин, полагаю, как и тебе.       — Уточню — отныне известно. Но Карин могла упомянуть его в беседах с Мицуки, — на миг на тыльной стороне ладони Лога из-под рукава нарисовался кончик золотистого чешуйчатого хвоста, но быстро исчез. Старший ребёнок вышел из душевного баланса, и его ящер тоже беспокоился.       — Хорошо, — саке горечью оседало на языке, но тем вкуснее казался бекон. — Тогда следующий вопрос. Откуда Мицуки знает погибших членов клана Учиха? Допускаю, что он мог засиживаться с дочерью Саске-куна за посемейным реестром, но столько точных попаданий в манеру общения, мимику… Например, Текку Учиха он визуализирует вплоть до родинки на лбу, даже я не сразу догадался, но была, была. А у Якуми Учиха присутствовало врождённое неврологическое заболевание, проявляющееся в частом моргании, я это помню, выполняли однажды вместе миссию. Воспоминания рассматриваемой нами личности Шиначику это в точности воспроизводят.       — Вы совсем не допускаете совпадений?       — Ты знал состав команды Ш-шестого Хокаге? — перебил Орочимару, с каждым новым тезисом накладывая на мысленный клубок ровную петлю.       Лог потёр шрам:       — Нет. Но в архивах могли остаться данные… Шестой, как непосредственный наставник Наруто Узумаки, мог общаться и с Боруто Узумаки, отсюда…       — Давай так, ты когда-то весьма точно предсказал, что заинтересует Мицуки. Я говорю о фотографии Боруто в контейнере. Вы с младшим творением идентичны, фундамент ваших организмов един, обстановка, в которой вы росли первые годы жизни, одинакова. Возможно, ты понимаешь его, как никто, хотя вряд ли сам так считаешь. Заинтересовался бы ты сокомандницей Какаши Хатаке?       — Нет, — серьёзно ответил Лог.       Орочимару прикрыл глаза, погружаясь в воспоминания:       — Я впервые увидел её в прозекторской, когда проводил вскрытие. Выяснял, есть ли какие-либо изменения в физиологии джинчурики. Женщина в воспоминаниях выглядит так, как могла бы выглядеть та девчонка, доживи она до наших дней. И её брак с Обито Учиха… что ж-ш-ш, возможно, именно эта смерть послужила для нашего Обито спусковым крючком, Учиха — удивительно тонко организованные существа, хе-хе-хе. И есть ещё один «воскресший мертвец», о приватной жизни которого сведений не осталось, разве что в памяти, моей, Цунадэ и её приживалки. Его личное дело, уверен, хранится в архивах Конохи, но там абсолютно точно не сказано об отношениях, связывающих его с нашей химе Сенджу. Личность, осознающая себя как Шиначику, во время обучения в госпитале неоднократно наблюдала заходящего за главным врачом Цунадэ мужа. Да-да, я о Дане Като. Мицуки ниоткуда не мог узнать о связывающих их узах и тем более поставить в пару. Нет, Лог, это не диссоциативное расстройство. Столько с-с-совпадений не бывает.       — Вы намекаете на теорию множественных миров?       — А чем тебя не устраивает теория множественных миров? Тем более доказательство лежит прямо перед глазами.       — Меня не устраивает, что так называемое доказательство мешает нормальной жизнедеятельности Мицуки. И с вашего позволения рискну предложить для начала дождаться расщепления этилового спирта в организме с целью принятия решений в адекватном состоянии.       — Откуда столько с-сарказма? — Орочимару подтолкнул опешившему Логу чарку саке. — Сколько в нуле умещается нулей? Бесконечное количество. Сколько в трёхмерной книге двухмерных листов? Предостаточно. Сколько в четырёхмерном пространстве может плавать трёхмерных пузырей, соприкасающихся через это самое пресловутое четвёртое измерение, не воспринимаемое органами чувств, тогда как остальные их три пространственных измерения остаются параллельны и недосягаемы? Бесконечное количество. И если взять за основу, что информация — это в принципе четвёртое измерение и есть, мог ли наблюдаемый нами Куб Узумаки перенести память Ш-шиначику сюда, в тело наш-шего Мицуки? — беспокойный клубок наконец стал выглядеть более-менее приемлемо.       — Только память?       — Память и есть информация, — Орочимару даже облизнулся в азарте. — Но не она ли формирует нашу личность? Понимание того, кем мы являемся?       — А память Мицуки? — Лог хлопнул пустой чашечкой по приборной доске.       — Химические связи остались в мозгу, они не повреждены. Но доступа к ним нет. Сверху осуществилась надстройка новых, даже любопытно, как этот процесс протекал, они словно виртуально наслоились извне. И мозг теперь оперирует именно этими данными. Случай, не спорю, неординарный, и мне следует крепко подумать, оставлять всё как есть для дальнейшего изучения или вернуть Мицуки.       — Стерев виртуальные надстройки? — судя по виду Лога, он уже готов был это осуществлять. Рвался в бой. Мицуки для него стоял превыше всего.       — Но где наше дитя? Дремлет внутри этого тела, вытесненное Шиначику? Или произошла обратная реакция, и сознание Мицуки сейчас в параллельном мире в теле Шиначику? — Орочимару откинулся в кресле. Кто-то выключил системы воздухоочищения, температура повысилась на два градуса, это фиксировала восприимчивая к теплу кожа вокруг глаз, от природы окрашенная в фиолетовый. У Лога и Мицуки работал иной механизм: глаза аспидовых змей видели в инфракрасном спектре.       Не нравилось Орочимару, когда он не находил чёткого ответа на вопрос. Да, он в состоянии стереть инородную память. И что? Переместилось ли в тело второго дитя вместе с памятью то эфемерное нечто, что называют по-разному: сознанием, душой, личностью? Вытравливать придётся и чужую душу, и плевать бы на неё, ценные данные Орочимару и так записал, успеет на досуге изучить вдоль и поперёк, решая, какую практическую выгоду из них извлечь. Но личность оригинального Мицуки — она на месте? Она всё ещё внутри? Не сотрут ли они и её за компанию?       А если, скажем, удалить из тела всё лишнее, а после записать память Мицуки, которую Орочимару последний раз снял после побега драгоценного творения в Страну Земли? Разумеется, всё, что произошло с дитя после, канет в небытие, но это не самое страшное. Важнее — возникнет ли на базе тела и воспоминаний оригинальная личность Мицуки? Или сформируется что-то другое? Но если это другое будет максимально похоже, то, может, пусть его? Или из лоскутного одеяла, собранного по кусочкам, ничего, кроме бездушного монстра, не получится?       — Я бы сперва подстраховался, — Орочимару покосился на лежащее под капельницей тело. Сейчас только тело, ибо то остальное, что делало Мицуки — именно Мицуки, стало чужим. Захотелось выпотрошить всё постороннее до стерильной безупречности и вернуть, как было. Если бы Орочимару ещё верил, что сработает! — Проклятая печать семейства Джуго функционирует весьма занятно. Это нечто вроде наноорганизмов, которые работают на квантовых процессорах. Не знаю, откуда у Змей-Мудрецов доступ к таким технологиям, подозреваю, что случайно прихватили от Кагуи, но факт ос-стаётся фактом. Они вживили наноорганизмы в своих разлюбезных Джуго, процессоры в фоновом режиме автономно снимали данные окружающей среды, но рано или поздно выходили из-под контроля и модифицировали тела Джуго сообразно объектам природы. И мозг тоже, затмевая человеческий разум животными инстинктами. Я доработал технологию, научившись записывать в эти наноорганизмы не что попало, а свою память, чакру и личность, если хотите, душу. И могу передать это кому угодно, искусственная вытяжка, правда, работает нестабильно, надёжнее непосредственный укус. Тело инициированного наноорганизмами приобретает способность воспринимать и приводить в действие природною чакру. А ещё в нём бонусом запечатываюсь в заархивированном виде Я сам, хе-хе. И этого Меня можно пробудить. Если со мной что-то случится, что крайне нежелательно, у тебя есть доступ к базе данных по инициированным подопытным, я её регулярно обновляю. В наш-шем случае я планирую провернуть что-то аналогичное. Выжать всё что возможно из пострадавшего тела и сохранить в виде печати-архива.       — Но Мицуки не умеет ставить проклятые печати. Ведь именно он должен передать свою печать кому-то.       — Верно. Для этого я и вызвал Джуго. Обращусь к первоисточнику способности, так с-сказать. Параллельно отработаю ниточку с артефактом Узумаки. Не видела ли Карин чего-то похожего во время своей экспедиции? Ты не проверял содержимое её сумки?       — К сожалению, ответ отрицательный. Если бы я заранее знал…       — Заранее ты знать не мог, — прервал поток оправданий Орочимару. Не нравилось ему, как первое дитя позволяет себе раболепствовать перед боссом. Потому что его плоть и кровь ни перед кем пресмыкаться не должна! Но пришёлся бы Орочимару по нраву откровенный бунт? — Позови Карин в переговорную.       — Боюсь, это невозможно, — Лог рывком опрокинул в себя саке. — Когда я выходил курить, видел, как она отбыла по вашему заданию на северное побережье за Джуго.       — Вот ведь бестия рыжая! — Орочимару так сжал ручку кресла, что она треснула. — Ш-ш-шалая Узумаки!