***
Утро Ники выдалось безбашенным. Будильник уже прозвенел трижды, но она продрала глаза только на четвёртый раз, когда невыносимо громкая мелодия вконец достала. Голова гудела, лицо за ночь отекло, в горле было сухо, прямо как в пустыне Сахаре. Её мучило жуткое похмелье. Первым делом Ника схватила так удачно оставленный на прикроватной тумбе стакан воды и таблетку — скорее всего, от головы. Но одного стакана было мало — она тут же, на слабых ногах, опираясь о стены, поплелась в кухню и, обнаружив графин, начала жадно пить, проливая воду на вчерашнюю одежду, в которой заснула. Кроме жажды её мучила ещё и тяжесть в животе — мочевой пузырь готов лопнуть, если его сейчас в срочном порядке не опустошат. Именно поэтому Ника как можно быстрое опустила графин на столешницу, и быстрым шагом, на который только была способна в таком состоянии, добралась до туалета. После того, как мочевой пузырь был спасён, она подошла к раковине, открыла кран с холодной водой и умыла лицо. Взгляд зацепился за отёки, деформирующие лицо. Она провела рукой по опухшим мешкам под глазами и осыпавшейся на них туши, после ощупала сухие потрескавшиеся губы, прочесала рукой светлые волосы. Что же было вчера?.. Да, как обычно, на утро после попойки её мучает частичная амнезия. Очень неудобная особенность организма — не знаешь, что ожидать от самой себя. Вот и сейчас она не знала. Было до чертиков страшно. А вдруг она крупно облажалась? Единственное воспоминание, пробившееся ей в голову, как сквозь толщу воды, было мутным и неясным. Но, кажется, она вчера до кого-то пыталась дозвониться. Внутри всё оборвалось. Нет, нет, нет. Только бы это было не то, о чём она думает… Пожалуйста, всё что угодно, но только не это! Она сползла по стене, растекаясь по плитке безвольной лужицей. Из глаз брызнули непрошеные, но так рвущиеся на волю слёзы. Она не была уверена, насколько громко сейчас всхлипывает и шмыгает носом, ей не было до этого абсолютно никакого дела. Была только она и безудержно рвущиеся из груди крики и плач. Руки судорожно бегали по мокрому от слез лицу. Дышать было катастрофически тяжело, как будто ей на грудь сейчас положили тяжёлый груз, придавливающий к полу. Бешенный стук сердца и громкие, глубокие вдохи заглушили все остальные звуки — даже настойчиво звонящий в дверь неизвестный смог достучатся до Ники не с первого и даже не со второго раза. Когда плач сошёл на нет, а сознание прояснилось, она поднялась с пола и на негнущихся ногах пошла открыть дверь. На пороге стоял доставщик, облачённый в типичную форму её любимой доставки еды. — Здравствуйте, вы Ника Браер? — он с опаской оглядел Нику. Да уж, видок у неё не лучший. Будь она на месте этого курьера, уже бы звонила на горячую линию психологической помощи. — Да, это я, — она опёрлась о косяк, стараясь не глядеть на доставщика, и понурила голову, чтобы казаться меньше, чем она есть на самом деле и скрыться от этого неприятно обеспокоенного взгляда. — Это вам, — курьер протянул ей два пакета. — А от кого? — растеряно спросила Ника. Доставщик пожал плечами. Она приняла из рук того пакеты и бросила напоследок, перед тем как закрыть за ним дверь: — Спасибо. Желудок изнывал от голода, и Ника, поставив на пол пакеты, опустилась перед ними на колени и начала в них рыться. Внутри оказалось все меню её любимого ресторана. Да, даже большая гавайская пицца и три стакана разного кофе. От кого же это могло быть?.. У не хватило силы воли, чтобы отказаться от завтрака и пойти выяснять, кто вдруг решил её так обрадовать. Именно поэтому Ника раскрыла первый бокс с едой и начала прямо так, руками и с пола есть всё подряд, запивая ещё тёплым кофе с карамельным сиропом. Ника объелась — в горле начала подниматься тошнота, а живот болел. Она, распластавшись на коврике в прихожей, кинула быстрый взгляд на часы. До пар оставалось меньше получаса. Она бы безумно хотела сейчас наплевать на учёбу и остаться дома, но не могла — даже один пропуск плохо отразился бы на её успеваемости. Именно поэтому она на чистой силе воли поднялась с пола и, еле стоя на ногах, поплелась в ванную для того, чтобы принять душ и почистить зубы. Вода горячими струями обволакивала тело, стекая под ноги. Ника закрыла глаза, как будто медитируя. Душ и вправду обладал какими-то своими целительными свойствами. Будь воля Ники, она бы так и осталась стоять под горячим потоком и слушать убаюкивающий звук крупных и мелких капель встречающихся с ванной. Но нужно было идти: время не резиновое. После душа Ника пошла к шкафу за одеждой. Выбор пал на широкие штаны (застегнуть на себе джинсы всё равно бы не вышло) и на пайту, под которой не будет видно уродскую резинку от этих самых штанов. Бросившись обратно в ванную, она в спешке расчесала волосы, собрала их в хвост и подметила, что с такой длиной волос ей сложно существовать. Нужно будет постричься. До пар осталось ничтожных десять минут. Ника схватила с пола рюкзак и выбежала на лестничную площадку. От резких движений начинало мутить. Она забежала в лифт, сейчас полный жильцов дома, среди которых узнала студентов своего универа. Она не знала их настолько хорошо, чтобы здороваться, а потому старалась даже не смотреть на них, чтобы не привлекать лишнего внимания к своей персоне. Она успела в университет, разложила на парте в аудитории вещи и начала листать телефон, который вчера кто-то — точно не она — поставил на зарядку. На заблокированном дисплее было валом непрочитанных сообщений и пропущенных звонков. Внутри всё похолодело. Вчера до неё не мог дозвонится Хёнджин. Дрожащими пальцами она открыла диалог, быстро пробежала взглядом по строчкам. Он спрашивал, зачем она ему вчера названивала и что хотела, всё ли с ней в порядке и где она. Похоже, он не ответил, когда она ему звонила, или ответил, но ничего не понял из несвязного бреда, который она хотела ему донести. Завязавшиеся в узел от страха органы начали медленно раскручиваться. Ника выдохнула с облегчением, укладываясь на стол и закрывая лицо руками. Вчера она была в миллиметрах от того, чтобы разрушить их дружбу своими глупыми признаниями. Тело вдруг прошибло током — воспоминание вспышкой и болью в висках сотрясло сознание. Вчера с ней кто-то был, этот кто-то заходил с ней в квартиру. К сожалению, лицо неизвестного было замылено и узнать, кто он, не представлялось возможным. А вдруг это был какой-то мужик из бара… Бог знает, что он мог делать у неё в квартире… Страх снова обуял разум — ей срочно нужно было попасть домой и проверить все ценные вещи. Сердце вновь набатом начало бить тревогу, заглушая хаотично скачущие в голове мысли. На дрожащее плечо легла рука. Ника не сразу, но обернулась на нарушителя личных границ — это оказался преподаватель. — Ты болезненно выглядишь, как твоё самочувствие? — он поправил толстую оправу от очков и внимательно посмотрел на Нику. — Хорошее, — она нагло соврала. Самочувствие было ужасным. — Можешь идти домой, конспекты возьмёшь у одногруппников. — Нет, она не может себе позволить пропустить занятие, именно ради этого она сюда тащилась. — Всё в порядке. Я смогу находится на занятии, — Ника попыталась спасти положение — всё ради того, чтобы остаться на лекции. — Нет. И позвони кому-нибудь, чтобы тебя забрали, — сама ты вряд ли дойдёшь. — Ладно, я вас поняла. — Она встала из-за парты, сложила вещи и пошагала на выход из аудитории. И зачем она только сюда припёрлась? Помучила себя, а в итоге всё равно будет пропуск. Нужно предупредить куратора, что она уходит, сходить в медпункт за справкой и уже только потом идти домой. Пока Ника сидела в медпункте и ей выписывали справку, телефон в кармане завибрировал. На экране блокировки высветилось входящее сообщение от Ли Феликса. Она разблокировала телефон и быстро прочитала. Он интересовался её самочувствием. Стоп. Целая минута Нике потребовалась, чтобы обработать информацию. Ну если это Феликс её вчера тащил до дома, значит, волноваться не о чем. Он бы точно не стал рыться в её вещах и красть новый утюг из шкафа. Добравшись до дома, она прямо так, в одежде, завалилась на кровать и заснула. Это был самый крепкий сон за последнее время.***
Проснулась Ника уже поздним вечером, когда за окном стемнело. Голова гудела, желудок урчал. Она осмотрелась вокруг. Вещи были разбросаны по полу, утренние пакеты с едой так и стояли у входа. Это всё нужно было срочно убрать, иначе Ника не могла. Окружающий её хлам в квартире давил, делал комнаты меньше и душнее, чем они были на самом деле. Именно поэтому, пересилив себя, она поднялась с дивана и начала наводить порядок. Для начала убрала еду в холодильник, потом собрала вещи с пола и разложила их по полкам, пропылесосила и помыла посуду, вывесила стирку и заправила кровать. На уборку она потратила по меньшей мере час, после чего со спокойной душой поела и села переписывать конспекты. На четвёртой странице рука начала ныть, а на пятой её просто свело судорогой. Ника потёрла уставшие глаза и решила отвлечься от учёбы. Она взяла телефон и увидела ещё больше сообщений, чем было сегодня утром. Точно — она же совсем забыла ответить. Ника быстро написала ответ, в котором говорилось, что всё в порядке и волноваться не стоит, и отложила гаджет в сторону. Она легла головой на стол, крепко зажмурила глаза. Вот бы всё было просто, никаких тебе душевных терзаний и нервных срывов. Просто как в детстве, когда тебя не волнуют никакие глобальные проблемы, когда тебя заботит только то, что у твоей подружки кукла лучше, чем у тебя. В дверь позвонили. По квартире мелодией разнесся приятный звук. Кого могло принести так поздно? Ника подошла к двери и глянула в домофон. Земля ушла из-под ног. Перед дверью стоял Феликс. Вот так сюрприз… Каким ветром его принесло, да и ещё и ночью? Она опирается стену, массирует виски. Может, притвориться, что её нет дома или что она просто спит, и не открывать ему дверь? Просто не открывать, дождаться пока уйдёт? Нет, так нельзя, он приехал к ней посреди ночи не для того, чтобы стоять под дверью. Браер отлипла от стены и провернула ключ. — Привет, ты чего так поздно? — она ушла с прохода, пропуская его в квартиру. — Похоже, ты решила, что гаджеты отравляют твою жизнь, раз за день не ответила ни мне, ни Хёнджину, — сказал он, проходя в глубь квартиры и запирая за собой дверь. — Вот, решил проведать тебя. Как ты? — Все хорошо. Только пары пропустила, сижу конспекты пишу. — Ника опёрлась о дверной косяк, как всегда любила делать, ожидая, пока гость разуется и снимет верхнюю одежду, — но он не спешил этого делать. — Ну, раз всё хорошо, я пойду. — Он развернулся, чтобы открыть дверь и выйти, но Ника схватила его за куртку, удерживая. — Стой, давай хотя бы кофе угощу, — она неловко опустила руку — наверное, не стоило его так резко останавливать. — Тебе как обычно? — Да, как обычно, — он улыбнулся, начал снимать верхнюю одежду, и Ника ушла на кухню заваривать кофе. Через пару минут к ней присоединился и Феликс, встал рядом, внимательно наблюдая за тем, как она готовит ему напиток в турке. — Хочешь поиграть в приставку? — спросила она, на секунду отвлекаясь от приготовления ароматного кофе. — Или можем посмотреть Нетфликс. — Можем сначала посмотреть Нетфликс, а потом поиграть в приставку. — Кстати, как твой день? Я забыла спросить. — Обычная рутина, ничего нового. — Он вздохнул. — Ну, знаешь, что для тебя рутина… — она вновь отвлеклась, оборачиваясь на Феликса. — Ника, кофе. — Он быстро подался вперёд, схватил её за руку, сомкнутую на ручке турки, и убрал убегающий кофе с плиты. — Черт! — Ника вздохнула — хорошо, что у Феликса отменная реакция, иначе пришлось мыть плиту. Сил на это сегодня точно не было. — Он немного убежал, — Феликс разжал свою руку и выключил конфорку. — Надеюсь, он все ещё вкусный. — Ты всегда делаешь вкусный кофе.***
По экрану бежали титры. Ника долила себе ещё апельсиновой водки в чай и сделала глоток из кружки. Она не знала, в какой момент просмотр телевизора плавно перетек в попойку, но факт был в том, что ей снова завтра на пары, а она снова отдала предпочтение не учёбе, как клялась сама себе при поступлении. Прискорбно. Прямо рядом с ней сидел Феликс, одним большим глотком осушивший свою кружку. Что он, черт побери, творит? Ему ведь тоже нельзя пить: завтра на работу. Но он почему-то решил не отказывать Нике, любезно согласился составить компанию в поглощении алкоголя. И вправду, под градусом всё вмиг переменилось. Атмосфера стала ещё более дружеской, благоприятной для каких-то откровенных разговоров, уже щипающих за язык. — Знаешь, я так сильно отдалилась от него, — вдруг сказала Ника, поворачивая голову на Феликса, развалившегося рядом. — От кого? — спросил Феликс, без интереса бегающий глазами по титрам. — От Хёнджина. Мы будто даже и не друзья уже, — она начала вырисовывать ногтём узоры на приятной ткани дивана. — Он в последние месяцы много времени проводит с Мией, я его, наверное, даже могу понять, — пожал плечами Феликс, глядя куда угодно, но только не на Нику. — Что это значит? — она недоумевала. В каком смысле он его понимает? Как можно променять лучшего друга на кого-то? Это значит, будь он на месте Хёнджина, поступил бы так же? — Просто когда встречаешь человека… Ну, знаешь… — Он задумался на секунду, делая паузу. — Которого любишь и который любит в ответ тебя. Наверное, это потрясающее чувство. Я бы провел с таким человеком всю свою жизнь. — Дружба и отношения — это разное. Я думаю, их стоит разделять, — отрезала Ника и сделал ещё глоток спиртного. — Вот я бы ни за что не променяла Хёнджина на какого-то парня — он же мой лучший друг. — Меня бы тоже не променяла? — вдруг спросил Феликс и внимательно глянул на Нику. — Конечно нет, ты же тоже мой друг, — она улыбнулась. И всё-таки Феликс был не таким, как Хёнджин: во всяком случае, на него она ни за что не держала обиды — напротив, была благодарна за то, что решил скрасить её вечер и составить компанию, ведь пить в одиночестве — то ещё дерьмо. Они вновь замолчали. Ника глянула на Феликса, задумчиво обвела взглядом его лицо, подсвеченное тусклыми титрами, подходящими к завершению. Конечно, он был симпатичным; бесспорно, девушки его любили… Почему не может и она? Да, звучит глупо, но он наверняка смог бы ей помочь и забрать всю боль, которую причиняет Хёнджин. Феликс весёлый, всегда поддержит, рядом с ним начинаешь чувствовать, что всё не так плохо, как может показаться на первый взгляд. Но он же друг… И что, что друг? Хёнджин тоже друг, но это ей не помешало втюриться в него по уши и увязнуть в этом болоте по шею. — А ты бы со мной встречался? — выдала Ника, разрывая воцарившуюся тишину. И, поёрзав, случайно села на пульт — телевизор погас. Где-то рядом, в темноте, поперхнулся Феликс. Она и вправду сама не ожидала от себя таких слов — язык всё сделал без ведома хозяйки. Может, дело было в выпитой апельсиновой водке? Да, скорее всего, так и есть: на трезвую голову она бы точно никогда не сказала такую вселенскую глупость всерьёз. И сейчас, спустя полминуты напряжённого молчания, она почувствовала, как жгучий стыд захватывает разум, и пыталась придумать, как можно всё перевести в невинную шутку и смягчить ситуацию. — Да, встречался бы, — ответил Феликс. От такого откровения Ника тут же обернулась на него, пытаясь отыскать силуэт в темноте. — Почему? — Мне нравится проводить с тобой время, ты смешно шутишь и я давно тебя знаю. Да и к тому же, ты красивая. Ника сейчас была похожа на обожженного кипятком лобстера — как хорошо, что в комнате темно, и Феликс не может её видеть. Слова, которые он сказал, очень льстили, заставили ожить и отклееться от внутренних стенок живота полудохлых бабочек, которые неожиданно защекотали позвоночник. Вдруг захотелось тоже сказать ему что-то приятное, что-то, что могло и ему передать это давно забытое состояние. — Я бы тоже с тобой встречалась, — Ника прикусила щеку, стараясь выровнять дрожащий от волнения голос. Вдруг рука Феликса в темноте нащупала её руку и накрыла сверху. Кожу в месте соприкосновения защипало. Атмосфера в комнате стала ещё более неловкой, но чувство, как будто всё именно так и должно было быть, будто всё происходящее сейчас между ними максимально естественно, не покидало ни на секунду. Наверное, нужно сейчас что-то сказать? Или лучше молчать, чтобы просто ничего не испортить? Ника осторожно перевернула руку ладонью вверх и медленно переплела пальцы с Феликсом. Как они вообще до этого докатились? Феликс ведь заходил в эту квартиру обычным другом, а сейчас они сидят и держатся за руки как настоящие влюблённые и боятся лишний раз вдохнуть, чтобы не разрушить этот хрупкий момент. Кажется, она ещё больше запуталась в этой жизни, чем утром, когда рыдала из-за того, что могла случайно по пьяни признаться Хёнджину в любви. Так глупо получается. — Ника, я… — нерешительно начал Феликс. Ника каждой клеточкой ощутила его неловкость; она и сама хотела многое сказать, но мысли в голове перепутались не то от алкоголя, не то от напряжения между ними двумя. Ника была уверена, что он сейчас смотрит на нее, хоть в комнате царила темнота. Он не смог продолжить — замолк, не решился произнести слова вслух, вновь погружая комнату в тягучую тишину. Ника нервно жевала губу. Выходит, она только что предала Хёнджина? Так просто променяла на Феликса? А может, совсем не любила, раз смогла думать о ком-то кроме него в другом ключе? Она не знает, нужно проверить. Ника осторожно пододвигается ближе к Феликсу, почти впритык. Чувствует дыхание рядом и облокачивается на его левое плечо, всё ещё не отпуская руку. Зачем она это делает? Мстит так Хёнджину? Может, хочет доказать сама себе, что на одном парне свет клином не сошёлся и есть море других, которым она — в теории — может быть симпатична? Пожалуй, всё и сразу. Феликс осторожно обнимает её свободной рукой, и это оказывается невообразимо приятно и так тепло, что Ника невольно вздрагивает и подсаживается ещё ближе в надежде прижаться плотнее. Может быть, завтра, когда протрезвеет, она крупно пожалеет о том, что собирается сейчас сделать, а может и поблагодарит алкогольное опьянение за то, что только оно смогло подтолкнуть на такой безрассудный шаг, предало уверенности в себе и своих действиях и полностью сняло с неё ответственность. Ника задирает голову в попытке разглядеть что либо перед собой, чувствует на щеке горячее дыхание и понимает: она нашла правильное направление. Она тянется за поцелуем.