Внутри любовь

      Спертый воздух плохо проходит в узкое горло, не давая вдохнуть. Болезненные ощущения в области спины и таза отдают сильным жжением, отчего хочется отрубить пол тела, чтобы не мучатся. Сомнительное решение, но всё же избавиться от мучений быстрее, чем умереть жестокой смертью от болевого шока такое же сомнительное.       Сквозь тягучий сон слышу голоса двух людей, двинуться не могу, но всеми силами пытаюсь подать знак того, что я уже не сплю.       Мужчина и женщина бурно обсуждают и спорят, мешая мне отдыхать, —С ней точно что-то не так…—задумчиво произносит коричневоволосая дама, поправляя оправу очков. Мужчина рассеянно отвечает, открывая окно и опираясь на его раму, —Заболела и всё,—легкий ветерок тревожит покой идеально чистых волос, отчего мужчина становится ещё более недовольным и растерянным одновременно. Женщина стоит на своем, отвоевывая личную точку зрения, —Да нет же, Леви! Она не больна,—возражает, хватаясь за волосы. Она явно раздражена безразличным поведением капрала, поэтому реагирует так остро и ярко.       Но безразличное ли оно…?       Товарищи продолжают спорить обо мне, —Её нужно отвезти в город и положить в больницу,—женщина выдвигает свое предложение, с которым капрал должен согласиться, потому что такое состояние солдата просто необъяснимо. Нужно обязательно узнать, почему же я так бесконтрольно теряю сознание и потихоньку потухаю. Ни секунды не колеблясь, мужчина твердо отвечает, —Нет,—исподлобья смотрит на ученую, выжигая на ней самые страшные проклятия,—Она никуда не поедет. Женщину возмущает безалаберное отношение капрала ко мне и она в очередной раз вспыхивает, словно горючее вещество, —Ты хочешь её смерти?!—решительным шагом подошла к мужчине вплотную и скрипя зубами, оправдывает свое желание, —У нас и так мало солдат, ты хочешь, чтобы их стало меньше?—она хочет отдать меня на растерзание городских врачей, чтобы физическое состояние стало получше.       С одной стороны, она хочет лучшего для меня, ведь мы с ней стали очень хорошими друзьями(?), и поэтому желание излечить меня перевешивает всякие чувства и отказы.       Капрал колеблется над выбором, до нельзя терзая себя сомнениями, —Она сбежит при первой возможности, ты это учла?—мысленно скрещивая пальцы, надеется на то, что майор оставит меня в корпусе. Но чуда не происходит, —Пошлем туда наших солдат на выходных,—многообещающе смотрит на мужчину, не придерживаясь его решений, —Они за ней присмотрят,—мягко улыбается, надеясь на одобрение капрала Леви, но тот такой же упрямый, как и сама Ханджи.       Невольно перестаю концентрироваться на их разговоре, плавно переходя на чтение своих мыслей.       Я правда заслуживаю такой заботы? Забота о самых мелких и больных мелочах, которые, казалось, никому и в помине не нужны… Не понимаю, почему Ханджи так хочет отправить меня в городскую больницу, а капрал наоборот, желает держаться поближе ко мне? Его поведение наедине со мной в край отличается от того капрала, который находится с остальными солдатами… Не может же быть, что он… Нет! Нет и ещё раз нет!       Нервно усмехаюсь внутри себя.       Ишь чего удумала! Чтобы он и я! Да ни в жизнь! С ним даже самый ворчливый человек не проживет и года! Язык на отсечение даю.       Просто он… Он кажется мне до боли знакомым человеком, с которым я знакома уже целую вечность! Как будто на расстрел вместе шли, завтракали, обедали и ужинали вместе, будто провели вместе много времени…       Свожу брови вместе, показывая всю серьёзность мыслей.       Два спорящих человека замолкают, как в гипнозе смотря на моё хмурящееся лицо. Капрал вскидывает бровь, —Чего это она?—издали рассматривает, боясь подойти ближе, чтобы не навредить.       Относится как к маленькому ребенку, но я не такая! Семнадцать лет - ещё не приговор к ребячеству!       Ханджи подходит ближе, прикладывая ладонь ко лбу, —Всё в порядке, возможно, ей что-то снится,—выдвигает предположение, натягивая одеяло до самой шеи.       Противный пододеяльник щиплет тонкую кожу, раздражая меня и её на протяжении всего времени, отчего хочется выбросить его куда подальше и никогда не видеть. Жмурюсь от подспудного ощущения, едва заметного двум людям, находящимся со мной в палате. Обездвиженные ноги создают жутковатое чувство комы, в которую я впала лет десять назад. Набираю побольше кислорода в легкие, к слову, это дается очень трудно. Давящее на грудь «нечто»не дает схватиться за частичку живья. Пугающее ощущение на самом деле… На выдохе получается сдавленное мычание умирающего животного, мда.       Люди сразу же обращают на меня внимание. Ханджи бросается ко мне, пока капрал, словно на прогулке, стукая сапогами медленно подходит к койке. Женщина обеспокоено поглаживает мой лоб, убирая налипшие волосы с него, —Дорогая, как ты?—по-теплому улыбается, глядя точно в глаза, в которых отражается материнская забота. Думаю, она будет хорошей матерью. Вновь мычу, сухим голосом отвечая, пытаюсь не закашлять, —Ничего не чувствую, но мне больно… Что ты вколола?—продираю глаза, тянясь рукой до них потираю кулаком слипшиеся очи. Женщина облегченно выдыхает, объясняя, —Обычное обезболивание. Когда тебя привезли сюда, ты не могла заснуть и постоянно плакала из-за сильной боли во всём теле,—садится на стул, придвигаясь ещё ближе к кровати. Капрал показушно усмехается, но мне глубоко наплевать на его подстрекательства.       Как стыдно-то…       Закрываю лицо ладонями, сгорая от стыда, а Ханджи, видимо, пытается меня добить, —Жалуясь на боль в животе и пояснице можно было подумать, что ты вот вот родишь!—шутка вышла неудачной, на что я сдавленно вздохнула, потирая область шеи, —Да куда мне рожать… Рано ещё…—отхожу от сомнительной шутки женщины, осматривая темное помещение, которое освещается лишь несколькими керосиновыми лампами. Капрал обходит женщину и садится на свободный стул справа, принимая «властную» позу. Хах… Женщина решает вмешаться в мою реабилитацию от глупой шутки, —Ничего не рано! Знакома, вон, родила в семнадцать и ничего! Живая, здоровая,—смеется. Я конечно понимаю, что она не всерьез, но спросить надо, —Предлагаешь мне родить?—томно перевожу косой взгляд на неё, вскидывая одну бровь. Усталое лицо не дает мне испытать весь спектр человеческих эмоций, из-за чего хочется просто заснуть и не просыпаться никогда. Вероятно, это последствия обезболивающего, после которого тянет с сон. Дама прыскает от смеха,—Почему нет? Незамедлительно отвечаю, саркастично подмечая, —Действительно, почему же нет?—и сразу же меняю и без того усталые глаза на ещё более тяжелый взгляд, —Здесь не от кого рожать, даже если очень сильно захотеть…—меня тянет в сон, но мужчина прерывает сладкое желание заснуть навсегда, —Чему она научит своего ребенка?—встревает в наш с Ханджи разговор, крича о том, что «Я тоже здесь!». Медленно обращаю свой взор на него, изумленно хлопая ресницами и борясь с желанием заснуть, —А сам-то?—приоткрываю рот, облизывая сухие губы. Капрал не двигаясь отвечает, —Я первым задал вопрос.       Ну вот, снова мы собачимся, как обычно…       —Знаешь, мне глубоко всё равно на воспитание своего ребенка сейчас, ведь фактически, у меня его нет,—перевожу тяжелое дыхание, прикрывая густыми ресницами глаза. Мужчина молчит. Прожигающий суставы взгляд направляет меня в самое пекло событий. Ханджи мечется, —Знаете, ребята, думаю, мне пора,—потирает очки рубашкой и скоропостижно удаляется из жарища ада.       Вот и молодец, не хочу, чтобы она слышала, как мы спорим.       Наши усталые глаза говорят всё за себя. Наши усталые глаза синхронизируют друг с другом, соединяясь, вырисовывают иссиня чёрную материю, внутри которой светит яркий свет. Наши усталые глаза просто устали. Хах… Тавтология - штука особая.       —Знаешь, Леви, я не хочу сейчас ссориться,—говорю, когда мужчина набирал воздуха, чтобы сказать что-то против, —Мне больно и я хочу спать,—коротко поясняю, затем ложусь поудобнее, укладывая ладонь под тонкую подушку. Раздраженно мыкаю, выдыхая частичку гнева в помещение, —Почему здесь такие неудобные подушки,—накрываюсь с головой одеялом и вмиг, не медля ни секунды, скидываю его с себя, —И одеяла,—вещь уже валяется на полу, а я закрываю глаза от своего глупого настроения. Мужчина хмыкает. Поворачиваю голову в сторону капрала и умоляюще прошу, —Подними,—складываю руки вместе и добавляю, —Пожалуйста…—мило улыбаюсь. Мужчина отрывается от стула и поднимает колючее одеяло с пола, —Оно грязное,—презрительно откидывает его на меня и садится. Закатываю глаза, —Это ты грязный,—комкаю вещь и бросаю его на соседнюю койку, —Буду спать без него,—принимаю позу «солдатик». Ног не чувствую, да и вообще нижняя часть тела не доступна для меня, отчего на меня нападают маленькие психи. Закрываю ладонями лицо, —Ты мог бы сказать Ханджи, чтобы она больше не вводила такое количество обезболивающего,—крупная слеза катится из зрачка и разбивается о мою шею, протекая по чуть впалой щеке, —Пожалуйста,—хныкаю от бездействия. Я ничего не могу сделать, абсолютно ничего! Это меня бесит. Я хочу двигаться!       Отчетливое ощущение насмешек со стороны капрала я даже сквозь стену почувствую. Психоз, вызванный… Я вот даже не знаю, чем он вызван! Боже!       Рыкаю в подушку, приподнимая руку вверх, чтобы совершить хотя бы такое мизерное движение, —Всё, уходи. Я буду спать,—опускаю руку и она падает на мою грудь, отдаваясь едва заметной болью в локте. Капрал встает со стула и удаляется, ничего не сказав напоследок.       Больно надо было. Уходи.       Хотя я сама попросила его уйти… Ну… Ну и ладно!       Сомневаясь в своих словах, я в первую очередь сомневаюсь в своих решениях. А, что, если я совершу очень глупую ошибку в будущем и буду жалеть…? Хотя, если посмотреть с другой стороны, ошибки - это способ пройти дальше, найти свои приоритеты, ценности. Самая главная фраза моей жизни: «Попытка не пытка». Всегда стараюсь придерживаться её и почти никогда не сомневаюсь в себе и своей адекватности. Меня никто не убьет, если я совершу ту или иную ошибку, вскрою проблему на живую и постараюсь решить её сама.       А ещё я ненавижу подачки от других. Я беру в учет, что человек, возможно, хочет помочь, но пока я не скажу, что мне действительно нужна помощь, прошу всех не совать свой длинный любопытный и спасательный нос. Себе помогите в первую очередь, а я сама разберусь со своими проблемами. Даже если человек будет настойчиво стоять, пытаясь посодействовать мне, скорее всего, я своими же руками оттолкну того от себя, не желая вступать в некое «сотрудничество». Человек я такой, которому чужие подачки не нужны даже даром.       С собственными стычками сама справлюсь, но если вам понадобится помощь, то я скорее всего соглашусь. Глупо? Очень. Помогать хорошо, но только когда попросят, это важно помнить всем.       Мне очень трудно найти себя в чем-то. Борьба или ножи? Упм или лошадь? Практика или теория? И это не всё, в чем я по-настоящему сомневаюсь. Что мне нравится больше? Чем я хочу заниматься в дальнейшем? Какие у меня цели? Одним словом - весы. Я, словно чаша весов, колеблюсь над выбором недолго. Быстро взвешивая все «за» и «против» принимаю нужное решение вовремя, не заставляя других ждать. И если я уже решила, то не передумаю и буду стойко действовать, придерживаясь своих представлений и мыслей, не слушая сердце.       Чувствовать сердцем - для меня почти ничего не значит. В первую очередь на самой высокой полке стоят мозг и логика действия. Никогда не послушаю сердце в выборе какого-нибудь решения. Никогда.       И надавить на жалость могу, используя мозг и думки, в переносном смысле, конечно. Иначе, это смотрелось бы очень кроваво и жестоко. Трезвость мысли. Хладнокровность. Решительность. Уверенность. Все эти слова характеризуют мою личность, возможно, лишь поверхностно, но я не уверена.       Тот возраст, когда у тебя есть возможность сомневаться, ещё не прошел. Под опекой родителей, ребенок может шалить и хулиганить везде, где хочет, но у меня не было такого шанса. Мои родители отдали маленькую девочку на воспитание кровожадному человеку, который с легкостью мог убить меня. Частенько он отсутствовал в моей жизни, поэтому, в воспоминаниях присутствуют пробелы.       А, кстати, когда у меня день рождения?       Внезапный вопрос настиг меня и заставил сильно сильно напрячь мозги, считая, через сколько будет моё совершеннолетие. Если сейчас сентябрь, то… Загибаю пальцы, считая дни вслух,—Раз, два, три…       Мой день рождения в ноябре. Тринадцатого числа. В пятницу. Иронично, Кенни как-то сказал, что это день неприятностей и страхов. Поэтому, моё присутствие сулит одни проблемы, да? Ну спасибо, матушка.       Саркастично усмехаюсь, принимая более удобную позу. Ноги становятся немного чувствительней, свободно убираю пальцами вьющиеся волосы, но за дверью в тихом помещении слышу решительные шаги. Распахиваю глаза шире, укладываясь так, как лежала до и закрываю глаза, притворяясь, что сплю.       Глубокая ночь отдается эхом в душном помещении, отчего хочется закашлять, но я не позволяю себе раскрыть себя же. Усмехнулась.       Дверь распахнулась, а петли скрипнули, напоминая мне о не смазанных железках. В темноте стараюсь не издавать ни звука, тихонечко посапывая на твердой кровати, ведь даже у меня она мягче! Заглушаю резкое недовольство. Легкие медленно вздымаются, сопутствуя легкий сон.       Человек подходит ближе, чуть колеблется. Чувствую, как под тело, между койкой и кожей скользят чьи то пальцы, поднимая на руки. Закусываю щеку от неожиданности и ради того, чтобы не взвизгнуть.       Я довольно легкая, мой вес составляет около сорока шести килограммов при росте сто шестьдесят. На последнем взвешивании перед вылазкой, Ханджи сказала что, цитирую «У тебя кожа, да кости!». По мне не видно, что я солдат. Мышечная масса есть, даже очертания какого-никакого пресса есть! Но вес прибавляется жутко долго и тяжело. А в начале моего пути солдата по мне можно было «изучать анатомию» в прямом смысле этого выражения. Звучит, конечно, романтично, однако это очень сложные слова, особенно для такой, как я. Но с момента зачисления в корпус я поправилась с сорока одного килограмма до сорока шести. Это уже прогресс!       Капрал несет пушинку, а не человека. Пусть радуется, что я не мужчина крупного телосложения, который будет весить около девяноста килограммов, ведь тяжелых девушек не бывает. Хорошего человека много не бывает! Большой вес - признак того, что человек плещет богатством. Хотела бы я иметь такую привычку. Много и сытно кушать.       Легкая тряска. Пальцы, крепко надавливающие на кожу вдавливают её до самых костей, держа меня в терпких оковах. Двинешься - не поймёт. Замрешь - забудет. Забудет о том, что я не сплю, да он, в принципе, и не думал, что я не сплю.       Мой желудок, кажется, размером с наперсток, как у котенка. Больше половины порции не вмешается и это по-настоящему страшная проблема. Не смочь нормально покушать значит похудеть до костей и умереть от недоедания. Погибнуть такой глупой смертью - не заслуга солдата.       Проходим один, второй коридор, наконец пребывая в проветренное ледяным ветром помещение, мужчина укладывает моё тело на теплую мягкую подушку, накрывая приятным одеялом. Господи, как же здесь удобно! Вот же, черти, для солдат у нас сено да грязная тряпка в виде одеяла, а для чинов повыше кровать с резными вставками! Завидую белой завистью я им.       Человек делает пару шагов в сторону открытого окна, немного прикрывая его. Форточка скрипнула, режущими стеклами раня острый слух. Мужчина шепотом выругался, толкая ладонью заевшую дверцу, —Чертово окно,—неужто закрыл окно наружу, оставляя маленькую щелку сверху, чтобы не задохнуться от душного воздуха.       Завтра выходной, это меня радует. Но воскресную уборку никто не отменял, ведь это скрипящее окно подпитало желание капрала поскорее решить проблему.       По ощущениям уже сороковую минуту сон не хочет идти навстречу мне. Сколько я вообще спала? Вопрос заел в моей голове, и даже прогоняя его он всё равно рано или поздно играл одну и ту же пластинку. Думаю, внезапный вопрос о том, сколько же я спала, заставит капрала прерывать в недоумении, а в дальнейшем он просто отправит меня в лазарет. На эту твердую кровать, от которой моя спина сильно страдает. Синяков и следов долгого лежания в неподвижном состоянии не избежать, мда.       Тихие постукивающие шаги в мою сторону останавливаются и человек садится на край дивана, звучно расстегивая обувь.       Он, что, будет со мной спать? Да не может быть такого! Отнекиваюсь от навязчивых мыслей. Пытаюсь ерзать на постели, но попытки спасения проваливаются и мне остаётся лишь ждать, когда он ляжет. Открывать глаза тоже провальная идея. Скидывая с себя грязную солдатскую форму, мужчина достает из шкафа «домашние» хлопковые штаны и такую же кофту. Подходит вплотную к «лежбищу тюленя», а то есть меня, пристально смотря на неподвижную тушку девушки, которая в случае чего даже убежать не сможет.       Между прочим, это его слова! По всей видимости единожды случившийся бардак на моей кровати для него - лежбище тюленя.       Этот черт до сих пор втыкает на меня, а между прочим минуты полторы прошло! Стараюсь не издавать ни единого звука, отлеживая руку до онемения. И что подскажешь мне делать, если он просто стоит над душой?              Моего терпения надолго не хватает и в момент, когда я хочу возразить, мужчина валится на меня, придавливая своим телом. Вновь желание вскрикнуть и ладонь, насильно закрывающая мой рот. Капрал возвышается надо мной, довольно ухмыляясь, —Так и знал, что не спишь, обманщица,—поднимает брови, одаряя меня ничуть не удивленным взглядом. Брыкаюсь руками, зажатыми под моим телом, а голос почти не слышно, лишь недолгое мычание под которым я подразумеваю слова, —Клевета! Ты сам виноват, что разбудил меня!       Снова пытаюсь вырваться и нарочно облизываю внутреннюю сторону руки капрала. Мужчина не отрывает руку, а тянется до нашейного платка, лежащего на столе слева, и засовывает его в мой рот, —Ты думаешь, что это меня смутит?—издевательски подмечает, смотря в мои гневные глаза сквозь тонкие пряди челки.       А ведь я действительно думала, что его это может смутить и даже вызовет отвращение, во время которого я сброшу тяжелое тело с себя! Больно надо было.       Смотрит на мокрую ладонь, а затем на меня, —Что?—спрашивает, видя мой тяжелый взгляд. Чуть опешив, отвечает, —Нравится издеваться над тобой,—тихим низким голосом приговаривает злосчастную фразу, поднося руку к моим ключицам. Вот черт неумолимый! Надавливая, проводит влажный след от линии ключиц едва ли до солнечного сплетения, опуская тонкую белую ночнушку вниз. Вновь мычу, пытаясь выплюнуть платок в виде комка во рту. Тонкие лямки одежды режут плечи, отчего становится больно,—Т-ты! Черт!—опрокидываю голову назад, тем самым пытаясь без помощи рук вернуть ночнушку на прежнее место. Другая рука мужчины вновь пытается закрыть мой рот, но его наглость доводит меня до самого пика агрессии, —Хватит!—кричу, не взирая на спящих людей в округе. Совесть должна мучать не меня, а Леви. Мужчина останавливается, всматриваясь в измученное лицо бедной девушки, а то есть меня(!), над которой он беспощадно издевается.       Это ж надо было! Думала, сейчас как-нибудь договорюсь и он тихонечко поможет дойти в мою комнату, а там уложит спать. Но все мои планы рухнули вместе с совестью капрала Леви!       —Слушай, наглый черт,—выдираю затекшую руку из под себя и выставляю палец перед лицом мужчины, —Заткнись,—и продолжаю говорить, —Сейчас ты ведешь меня в мою комнату и уходишь, оставляя досыпать до утра,—ставлю условия, на что капрал лишь хмыкает, отрицательно качая головой,—Нет.       Снова взрываюсь, неподдельно презирая Леви, —Тогда сама доползу,—толкаю мужчину в твердую грудь. А он даже не пошевелился! Отодвигается подальше, садясь между моих бедер, и зажимает крепкими тисками нижние конечности, —Я же сказал - нет,—приближается ближе, отчего хочется сжаться, —И что ты будешь делать, если я…—ладони падают на мои плечи, вдавливая их в мякоть дивана. Жмурюсь от болезненных ощущений, усталость меня не покидает, но желание поскорее сбежать от издевок мужчины выше.       Как вдруг в голову пришла грандиозная идея… А что, если я отключусь, понарошку конечно, но это должно хотя бы припугнуть наглеца!       Всматриваюсь в темные зрачки, заполняющие всю радужку глаза мужчины, —М-может хватит?—мило улыбаюсь, прикрывая глаза. Капрал неодобрительно кивает, допрашивая вопросами, —Откуда ты знаешь Кенни? Кем он тебе приходится? Почему парень говорил о нём? Ты вообще понимаешь, что этот человек - убийца?—слова, словно пушечные выстрелы, попадают четко в цель, но хотение запугать его стоит на порядок важнее. Отвечать на них я уж точно не собираюсь, по-моему, этот черт слишком много хочет. Сдвигаю брови вниз, путаясь во взгляде, то есть притупляя его. Тело обмякает, веки закрывают взор, а руки ослабляются.       Ну и что ты будешь делать, бесстыдный наглец?       Мужчина страдательно вздыхает и начинает трясти моё тело до изнеможения, —Ты знаешь, что бесишь меня?—не останавливаясь спрашивает, но червячок сомнения в том, что я притворяюсь всё же есть. Распахиваю глаза, совсем легко отвечая, —Знаю,—улыбка переходит в тихий смешок, —И что ты будешь делать, если я не захочу отвечать?—языком провожу по острым зубам, по острым клыкам, которые могут впиться в любую жертву и выпить из неё всё, что только можно.       Капрал зевает,—Захочешь. Дую на прядь волос, мешающую видеть человека и хмыкаю, —Это уже не от тебя зависит,—вскидываю брови, плескаясь сарказмом, —Что? Будешь пытать, пока не выдам то, что нужно тебе? Валяй, только учти,—расслабляюсь, тоже зевая, —Умру - пеняй на себя,—безэмоционально ставлю условия, повторяя события перед вылазкой, когда капрал грозил мне расправой, если я умру. Хотя, это настолько глупо, что мне хочется рассмеяться.       Мужчина никак не отреагировав ложится рядом, освобождая меня от оков, —Утром расскажешь,—говорит, а после кладет руки под голову, ворча на меня, —Неугомонная, как буйная кобыла,—закрывает глаза.       Чего?! Кобыла?! А сам кто тогда? Покорный хозяину конь?       Замахиваюсь, ударяя по того по груди стальной ладонью, —Попрошу следить за словами, капрал,—показушно надуваюсь, отворачиваясь от мужчины в противоположную сторону. Голова едва ли свисает с края дивана, из-за чего хочется придвинуться к мужчине, чтобы не упасть во сне. —Подвинься, тяжеловес,—пытаюсь прижать тело капрала к спинке дивана,—Мне неудобно! Мужчина шумно выдыхает, прижимая меня к себе с такой силой, что дыхание перехватывает,—Не вошкайся, иначе придушу.       Угроза прозвучала убедительно и мне ничего не оставалось делать, кроме как вытянуть голову, дабы не задохнуться и заснуть.