Внутри любовь

Ползучие гады ворочаются в холщовом мешке, предупреждающе шипя. Щурюсь, всматриваясь в бесконечную темноту вокруг меня. Пальцы крепче затягивают веревку во избежании змеиного побега. Переступаю очередную черную лужу, в которую, кажется, если вступить, вероятность свалиться в бездну неизбежна. Вокруг ничего, кроме полусгнивших корней деревьев, выступающих из земли, не было. Безжизненные пни расставлены в хаотичном порядке, что делает это место ещё более странным. « — Кто и зачем осквернил его? — с подозрением мимолетно повернула головой назад.» Всё такой же прямой походкой двигаюсь в одном направлении. Компасы здесь бьются в бешеной лихорадке - стрелка не может определить где север, а где юг. Вдруг слух оглушает внезапно появившейся издали крик. Не человеческий дикий стон, а словно загнанного в ловушку зверя. Ни секунды не колеблясь рванула к источнику криков, создавалось такое ощущение, что некто просит помощи. В очередной раз спотыкаюсь о появляющиеся выступы в виде камней, которые с каждым разом становятся ещё больше. Приподнимаюсь на локтях, пытаясь выглянуть из-за камня. Липкая грязь цепляется на одежду, отчего ноги тяжелеют, будто кувалдами привязанные друг к другу. Перебирать ими всё сложнее, но чувство того, что кто-то подвергается опасности и мучениям не дает остановиться. Я собираюсь с силами, поднимаясь с земли, если её можно назвать таковой. Потому что жижа, расплывающаяся подо мной больше походила на болото. Резкий толчок в спину поддает уверенности и с новым притоком силы надвигаюсь на ослепляющий зрение огонек. Мысль о том, кто толкнул меня не дает покоя и я остановившись, поворачиваюсь на силуэт. Вглядываясь в темные черты лица, ошарашено покачиваюсь, пока осознание потихоньку начинает пробираться в голову. — Капрал?! — быстрым шагом приближаюсь к тому, но только спустя несколько секунд приходит понимание, что я даже с места не сдвинулась. Мужчина расслабленной улыбкой обращается на меня, — Я всегда буду здесь. — и исчезает. Рвано глотаю затхлый воздух легкими, отчаянно крича в пустоту, — Да что здесь происходит?! Отвечай, Леви! Позади вновь доносится ужасающий, ранящий горло крик и я оборачиваюсь на него. Вспышка света на мгновенье ослепляет глаза. Шиплю, жмурясь, — Да что здесь происходит, отвечайте! Зрение постепенно возвращается и я могу узреть жесточайшую картину, от которой отчего-то кровь в жилах стынет. Белый дракон лихорадочно, обрывками хрипит, пока его полуоторванные крылья свисают со спины. Разорванные хрящи, острые концы костей выпирают из его крыльев. Запах гнили противно норовит попасть в нос. Рука дрогнула, а к горлу подступила тошнота, но я сдержала порыв. — Свобода… — проговорил человек, стоящий поодаль от дракона. Словно пробуя на вкус выражение, смакует его каждым рецептором языка, — Стоит ли она этого? Лица его не было видно из-за длинного, оставляющего после себя белую пыль, которая оседает на вязкой земле, плаща. Нахмурилась, нервозно переводя взгляд то на человека, то на страдающее животное, — Стоит. Ещё как стоит. Остановила взор на истекающем алой кровью драконе, выступая с предъявлениями, — Кто это сделал? — нервно сжала челюсть, стараясь совладать с льющимися через край эмоциями. В мыслях пронеслась угроза, « — Убью и отправлю в преисподнюю.» Я ожидала любого ответа, кроме, — Ты. Тяжелый взгляд остановился на человеке, который по всей видимости изучал моё поведение и реакцию. В зеленых глазах блеснул огонек ужасающего страха, но человек не дал вставить слово, — Видишь ли… — он замялся, подбирая более правильные слова, — Это твоё прошлое души. А это… — указал рукой на мешок, который я рефлекторно сжимала в руке всю дорогу. Змеи громче зашипели, бросаясь на хлипкие, тонкие стенки холщовой сумки. — Это частички новой тебя. — человек одним взмахом руки разорвал мешок и все пресноводные устремились к умирающему дракону. Я смиренно стояла и молчала, наблюдая, как змеи впиваются в чешую и прокусывают её, выпуская в кровь литры яда. Человек вновь заговорил, — Тот, кто упорствует в своем безумии, в один прекрасный день станет мудрецом. — он не переставал говорить, — Ведь трудности похожи на собак: они кусают лишь тех, кто к ним не привык. — настала звенящая тишина. Словно земля ушла из под ног и я резко дернулась.

***

Жадно глотая воздух, дрожащими руками обхватываю лицо, — Сон… Это всего лишь сон. — закрыла глаза, продолжая гундеть про сон, — Умирающий дракон - это я? Но в прошлом. — моргаю, вспоминая детали, — Змеи, некто в белом плаще и… — резко и широко распахиваю глаза, прикладывая ладонь к губам, — Капрал! Он сказал, что всегда будет «здесь». Но где это «здесь»? В моей голове что ли? Да ну, не может быть такого. Замерла, ровняя сбившееся ото сна дыхание и сердцебиение и подумала, — Я же не могла втрескаться в него. — глубоко вдыхаю и на долю секунды задерживаю порыв. Его голос эхом отдается в голове, из-за чего хочется свалиться в огромную пропасть негодования. Я сама со всем справлюсь. Зачем мне эта поддержка. Она бесполезна. Но в моменты, когда Юмилия прижимает голову к моему плечу, слушая бешеное сердце - становится легче. Вскрикиваю, будто не хотя принимать свою же точку зрения, — Но… — шумно выдыхая застоявшийся в легких воздух, машу головой в разные стороны, — Ладно, проехали, — взъерошиваю отросшие до лопаток волосы, пытаясь снять копившееся напряжение. Взгляд замирает на одной точке и я сосредотачиваюсь на ней. Не хочу отвлекаться на что-то, такое ощущение, что напряженный мозг отключился, освобождаясь от навязчивого. Бокетто. Внизу раздается грохот, словно кто-то открыл дверь с ноги, отчего я резко поворачиваю голову на звук и сквозь мгновенье оказываюсь около лестницы. Не войдя в поворот, скольжу по полу и падаю на вторую ступеньку сверху, — Извините за опоздание!— рефлекторно извиняюсь, ведь привычка бежать, сломя голову, на тренировку, выработалась быстро и со временем можно услышать беспочвенные извинения. Теперь уже раздается грохот от падения. Сдавленно мычу, потирая поясницу ладонью и поднимаю глаза на голос пришедшего, — Лоуз, ты как обычно, — мимолетное движение уголками губ вверх, но мужчина быстро сменил его на свое повседневное настроение. Утро доброе, капрал. — раздраженно бросаю и осторожно спускаюсь вниз, вцепившись ногтями в деревянные перила, дабы не свалиться ещё раз. « — Что этот черт здесь забыл? Надеюсь, что он за мной. — настроение скачет наверх, когда думаю о возвращении домой.» Переступаю с ноги на ногу и сонно потираю ладони друг о друга, не зная с каких слов начать разговор, — Какими судьбами? — щурю глаза, ловя зевоту. Он одет, как гражданский, поэтому с обычным человеком - не солдатом - легко спутаешь. Мужчина сел на стул и скрестил ноги, — Эрвин попросил проведать тебя, — он шмыгнул носом, разглядывая помещение, — Ханджи хотела поехать, но ради твоего же блага отправили меня. Подозрительно оглядела его с макушки и до самых пят, выявив, — С Ханджи безопаснее будет, — затем вскочила с места, вспомнив насущный вопрос, — Точно! Хотела спросить, а когда будет бал? — растопырила пальцы и поставила их на стол. Мужчина выгнул одну бровь, скривив губы в насмешке, — Тебя там всё равно не будет, потому и знать не обязательно. — затем потянулся за сумкой, роясь в поисках чего-то. Бал в состоится в этом месяце, но число мне не известно. Каким способом можно выудить информацию из капрала? Разумеется, он не скажет её, даже находясь прижатым к стене дулом ружья. Бесит до изнеможения! Постукивания ногой по полу перешли в один сильный удар по дереву. Капрал даже не шелохнулся. Сжала кулак, прижимая его к поверхности стола, — Как же ты меня бесишь. — прошипела сквозь стиснутые зубы. Капрал удивлено поднял взгляд, — А ты меня. Поэтому, — наконец найдя то, что искал, поставил маленький холщовый мешочек на стол, — Мы квиты. Притянула предмет к себе, — А это… — принюхалась к мятному с нотками чабреца запаху, — Чай? — вполне очевидный вопрос, ведь это и были засушенные травы, называющиеся чаем. Наблюдая за тем, как я вдыхаю ароматы чая, спросил, — Заварить? Огорченная недавним разговором, я кивнула. Капрал поднялся со стула и спустя с десяток минут мучительного ожидания кипятка, залил заварку. Отпиваю крошечный глоток, — Вкусно. Спасибо. — и думаю, стоит ли рассказывать ему про сон? Ай, поздно, ведь губы уже приоткрылись, готовясь произнести фразу, — А ты мне приснился сегодня, представляешь! — распахнула глаза в удивлении, но за реакцией капрала можно было наблюдать вечность. Мужчина нахмурился, приоткрыл рот, затем сжал губы в полоску, смотря на меня так, будто я раскрыла страшную тайну. Недоумевающе хлопаю ресницами, — Что-то не так? — отпиваю очередной глоток удивительно мягкого на вкус чая. Капрал мотнул головой, — Нет. Всё в порядке. — замер, и щурясь посмотрел прямо в глаза, — А что ещё тебе снилось? Как бы тебе сказать… Ну, капрал, знаешь, может я книжек перечитала! Слишком много книг о разных мифах. Некоторые пугали, некоторые давали крохотную надежду на свободу, а другие вообще отсеивали желание оставаться в этом мире надолго. Сминая одежду, в которой спала, находясь в легком смятении, — Ну, знаешь… Мне приснился вот такоой, — руками показываю габариты существа, приснившегося мне, — дракон! А ещё какой-то человек в белом плаще! Правда вот, первый был весь в крови, его оторванные крылья свисали со спины… Ещё он истошно кричал, — опустила брови и уголки губ вниз, вспоминая остальные детали, — А ещё в моей руке был мешок со змеями. — поежилась от липкого присутствия бега мурашек по спине. Мужчина вновь прищурился, но на этот раз так, словно подозревает меня в убийстве, — Не врешь? Я отрицательно покачала головой, — Не вру. С чего бы мне вообще врать? Этот сон видениями отдавался в сознании, пока я вспоминала о нём. Может быть, он предшественник чего-то плохого, а может чего-то хорошего. Мне действительно любопытен этот сон, но вдаваться и углубляться, чтобы побольше разузнать о нём - не было времени. Однако, странное предчувствие не покидает меня с самого пробуждения, когда из-за непоступающего воздуха легкие чуть было не сжались. Голос капрала эхом проносится в голове, и то обрывками фраз. Мужчина пару раз щелкнул пальцами перед глазами, недовольно пробубнив, — Ты снова не слушаешь меня. Поднимаю глаза на того и с полной уверенностью выдаю, — Я слушала вообще-то! Леви подложил руку под голову, оперевшись на стол, — Ну и что я только что говорил? Я, как ни в чем не бывало, тоже подложила ладонь под голову, оперевшись на стол, — Ты снова не слушаешь меня! — перековеркала голос под низкий тон мужчины, пытаясь быть максимально похожей на него. В его глазах заискрились мелкие-мелкие искорки гнева, как только я закончила показывать свою актерскую игру. По-обыденному закатил глаза, дабы показать свое недовольство, упирающееся в потолок (настолько оно было огромным), — Знаешь, что такое экзекуция? Удивленно хлопаю глазами, непонимающе кивая, — Знаю, а ты в роли палача заведовался? Мужчина по-прежнему грозно и с некой неприязнью смотрел то в глаза, то на губы, откуда вылетали ответы, — С тобой не только палачом стать можно, но и с ума сойти. Совсем тихо и едва ли слышно одними губами произношу, пристально глядя на пьющего чай капрала, — Тебе всё равно на это. В конечном итоге мои мысли вновь сошлись на предстоящем балу. Леви ни в какую не хотел говорить о нём и вообще не упоминал в разговоре, а если и получалось, то быстренько менял тему на более нейтральную. Но моя интересующаяся всем и вся натура, не хотела перепрыгивать с тему на тему, в поисках подходящей. Эфемерное время скачет куда-то вдаль, не предаваясь чему-то важному и к скорому времени близился полдень. К слову, болтали мы два часа напролет, словно не виделись несколько лет, а ведь на деле прошли полторы недели моего пребывания здесь. Тянусь пальцами к потолку, поднимаясь на носочки и мычу что-то под нос, пока капрал обходит весь дом, делая импровизированную проверку. Упираю руки в бока, недовольно подмечая, — Капрал, это не штаб, а МОЙ дом. — делая акцент на предпоследнем слове, бегом направляюсь на второй этаж. Как-бы держать «оборону». Развела руки в стороны, упираясь ладонями в проем. Тот нагло отодвинув меня в сторону, прошел вглубь комнаты, оставляя меня в замешательстве. Проскакиваю через него и выдвигаю ладони в его грудь, — Нет, нет и ещё раз нет! Здесь полный порядок! Уходи! — ребячусь, словно маленькое дитя перед родителем. Мужчина наклоняется ближе к моему лицу и наши взгляды скрестились. Его туманные глаза по-прежнему выглядят мутно и грозно, однако кое-что в них изменилось. И это «кое-что» не дает мне покоя. — А что тебе сегодня снилось? — задаю интересующий меня вопрос. Мужчина повел головой, отходя от темы, — Ничего. Когда ты последний раз убиралась? Резко взъерошив волосы, неугомонно сказала, — Слушай, чистоплюй, стрелки не метай. Лучше на вопрос ответь без вранья. Капрал вроде бы не удивился тому, что я снова огрызнулась с ним, — Ты приснилась. Тебе это что-то дает? Осмелюсь предположить, что мы друг другу приснились не просто так, а причина должна быть в словах, что мы сказали друг другу. Но, возможно, мне просто кажется, ведь на фоне сильных переживаний сны отражают их. — Что я говорила? — мотнула головой, словно отметая случайные мысли, — В моем сне ты сказал: « Я всегда буду здесь ». Капрал немного подумав, ответил, — Ты сказала то же самое. На мгновенье замираю. Руки отказываются двигаться, а ноги прилипли к полу, словно к ещё не засахаренному мёду. Но всю мою апатию перекрывает огромный клуб дыма за окном. — Это что ещё такое? — недоуменно спрашиваю, припадая к чистому стеклу потными ладонями. Когда приходит осознание, капрал уже на взводе вылетает из дома и мчится к месту происшествия. Выбегаю за ним, попутно болтая что-то под нос, как это обычно и случается. Огромное пламя захватило весь дом в свои жаркие, в прямом смысле слова, объятия. Гигантские клубы дыма устремляются в небо, как только люди совершают попытки потушить пожар. Сквозь столпотворение людей - собравшихся зевак - протискиваемся к огнищу, дабы оценить ситуацию. К слову, она очень плохая. Нет, она ужасная! Не взирая на стоящий гул от криков и разговоров людей, стараюсь перекричать их всех, — Леви, там, внизу, есть река! Капрал не колеблясь ушел, по пути собирая крепких мужчин. Глупо хлопаю глазами, думаю и устремляюсь за бросившим меня мужчиной. Не поддаваясь всеобщей панике, хватаю оставшиеся ведра и оборачиваюсь на громкий, закладывающий уши, звук. Тлеющая балка, держащая крышу дома, разломилась на пополам, ослабляя каркас дома. Наблюдение за людьми, сеющих ещё большую суету, не дало ровным счетом ничего. Лучше потушить пламя сейчас, а не ждать, пока оно само погаснет. Так и деревня в пепеле окажется. Держа в ладонях последнее ведро, растерянно убегаю за десятком мужчин, направляющихся к реке. Немного жутко от осознания, что это чьё-то жилище… На восстановление уйдёт не один день, да и к тому же не одна неделя. Безумно жалко ту семью, потерявшую крышу над головой… Опираюсь на чью-то широкую спину, как вмиг меня хватают за плечо, — Девушка, вы что здесь делаете? Идите-ка вы отсюда! — мужчина говорил абсолютно спокойно, но в то же время громко. Капрал обернулся на голос человека и подошел ближе ко мне, сжимая маленькое плечо, едва ли шепча, — Там люди остались, дети. Ненароком попасть под падающие обломки могут. Мигом поняв приказ, донесенный, как намек, набрала ведро воды, на всякий случай, и умчалась. На выходе из селения было слышно, как люди, озадаченно и жутко пугающе кричат, словно горят они, а не здание. Быстро перебирая ногами, полное до краёв ведро бьется о колени. Вода потихоньку выливается от постоянных колебаний, но я постараюсь хотя бы половину. Подол длинного платья уже мокрый, а со спины стекают крошечные капли пота. На этот раз люди, завидевшие человека с водой, расступаются, давая пройти. Что ж, пришло время опробовать свои ораторские умения. Набираю в легкие побольше воздуха и на выдохе кричу, — Расступитесь, ну! Быстро, быстро! — руками двигаю толпу назад, предотвращая ещё одно опасное происшествие, как вдруг подбегает плачущая женщина и кричит. В её глазах застыли литры слез, пока она пыталась внятно объяснить всю суть проблемы, — Сынок, мой сынок Тоша там! Переспрашиваю, — Вы уверены? Женщина начинает плакать с новой силой. Поняв по короткому объяснению, где находится ребенок, спешно отвожу женщину к другим людям и за долю секунды принимаю решение. Чтобы пройти через огонь или по крайней мере не сразу сгореть, поднимаю над головой ведро и выливаю всю воду на себя. Пока капли воды не стекли с меня, а полностью промокшее платье не высохло, оббегаю дом и нахожу не тронутое огнем окно. Оно расположено довольно высоко, а внизу колючие кусты, в которых я уже стою. Пятки неприятно покалывает то ли от приструняемого страха, то ли от колких роз. Залезаю на подоконник, опираясь носочком на близстоящее дерево. Мои ноги широко расставлены, а верхняя часть тела уже перевалилась за подоконник. « — Видел бы ты, Леви, — »усмехаюсь, хотя особого повода даже не было. Наоборот, стоит отбросить шутки и поторопиться, ведь жизнь ребенка зависит полностью от меня. Огонь полностью поглотил выход и крышу, а тлеющий каркас дома норовит упасть. Поэтому, стоит ускориться настолько, насколько я только могу. Раскатистый звук огня, словно гром, глушит слух, но я пытаюсь сконцентрироваться на обстановке. Жар от огня палит глаза, отчего они начинают слезиться и приходится искать все наощупь. В паре метров доносится громкий плачь. — Антон! Антоон! Тоша! — крик получается сдавленный из-за клубящегося дыма внутри комнаты. Треск горящего дерева эхом отражается в голове, пока руки блуждают по помещению в поисках ребенка. Опрокидываю стулья одной рукой, судорожно стараясь высмотреть признаки жизни. Вся комната пережила погром и вот, завидев белокурую макушку в углу комнаты, устремляюсь к ней. Мальчик бьется в невероятной истерике, с ладошек и спины ручьем стекает пот. Он пробыл здесь достаточно. Подхватываю его на руки и на дрожащих ногах поворачиваюсь к окну, натягивая на нос ребенка свисающую майку. Балка хрустнула и упала, перекрывая единственный выход из западни. Треск и осколки стекла вмиг полетели в нас. С улицы доносятся ужасные крики, из-за чего мальчик сжимает кулачки, а вместе с ними и мою кожу. Вокруг нас, кажется, пляшут чертики, желая забрать в преисподнюю. За долю секунды присаживаюсь на пол и закрываю ребенка в своих объятиях, открывая спину острым осколкам. Весь дом поглотил пожар. Длинные черные и противные руки тянутся, желая взять нас с собой. Дверь в огне, а вокруг царит хаос в виде свалившихся горящих деревяшек. Нагретая огнем вода потихоньку, капельками, скатывается по коже, оставляя ожоги. — Держи вот так и не отпускай. — закрепляю маленькой детской ручкой маечку, хотя бы немного защищающую ребенка от черного дыма. Перехватываю тельце поудобнее и берусь за не до конца истлевший стул. Бросаю его в дверь и она чуть поддается, но огонь закрывает вид. Значит, я смогу пробить дверь ногой. Ребенок вновь больно сжимает кожу на плечах и предплечьях. Отхожу назад, прижимаю ребенка посильнее к себе, жмурясь, разбегаюсь и выбиваю дверь одной ногой. Свет ослепляет глаза до тошнотворных ощущений, а наши тела кубарем вываливаются из горящего здания. Меня окатывает несколькими литрами воды из ведер, отчего я припадаю к земле. Из моих стальных объятий выхватывают мальчика, пока я пребываю в пьяном бреду от временной слепоты. Вслед за ребенком подхватывают и моё, казалось, безжизненное тело и относят в тень. Голова, словно тряпичная кукла, свисает с руки мужчины. Кожа саднит от тонюсеньких ноготков мальчика, который расцарапывал её каждую секундочку нахождения там. Как только под спиной ощутилась твердая поверхность, а солнце уже не так сильно испепеляло глаза, к горлу сразу же подступила тошнота от бесконечного кашля. Хочу подорваться с прохладной земли, но обездвиженные, уставшие конечности двигаться отказываются. Мужчина разрывает верхнюю часть опаленного платья из-за отсутствия пуговиц спереди, давая возможность дышать без препятствий и подносит к носу бутылек. Едкий запах сразу же устремляется в нос и я распахиваю глаза. Кашель истерзал горло, даже сказать ничего не могу. Капрал не замечая никого, припадает ко мне, сжимая длинные волосы на затылке. — Идиотка. Ещё раз выкрутишь подобное - придушу. — озлобленно бурчит на ухо. Он не может перестать злиться на едва ли рожденную девчонку. Разнообразные эмоции смешались и стали единым целым, а то есть превратились в ядовитую смесь переживаний и гнева. Его поведение можно было охарактеризовать так, как бы никто не смог поступить. Желание убить подчиненную из-за её постоянных, необдуманных и порой глупых решений превышало все желания, присутствующие на тот момент. Головокружительная боль в затылке мутит сознание, голос звучит до жути хриплым, — Отпусти, придурок. Мне больно, — висящие перед глазами знакомые черные волосы мешают осмотреться, — Да отпусти же ты! Где мальчик? Как он? — пытаюсь перевернуться на живот, дабы приподняться, но меня держат крепкие тиски. Отталкиваю мужчину от себя, стараясь ползти, — Повторяю. Где мальчик? — животный страх стоит на подступах, допуская сильные всплески эмоций. Мужчина презрительно выплевывает, — Там он, неугомонная. — взглядом указывает на небольшое столпотворение людей. К слову, около нас стояло столько же человек. Продолжаю гундеть, — Помоги подняться. Подойдя к людям, стала высматривать лежащее на земле маленькое тельце ребенка. Его состояние было намного хуже моего. Мелкие ожоги на руках, ступнях, опаленные волосы вызвали волну беспокойства и ужаса при виде данной картины, но я стараюсь не подавать вида. Я ещё более менее успела до того момента, как малыш полностью утонет в огне. Проталкиваюсь сквозь толпу и падаю на колени, — Он жив? — спрашиваю без какого либо стеснения, потому что в Разведкорпусе к таким вопросам относятся хладнокровно. Видеть трупы товарищей и командиров - привычная картина, если ты солдат. Мать, склонившаяся над ним, безбожно плачет, боясь притронуться к сыну, от которого слышны лишь болезненные хрипы. Живой. Ослаблено выдыхаю, постепенно приходя в себя и склоняю голову вниз. Дом оставили догорать, потому что смысла тушить уже не было. Вокруг здания вылили литры воды, чтобы огонь не перебрался на соседние дома. От прежнего жилища той несчастной семьи останутся лишь щепки и пепел. Мне бесконечно жаль их… Капрал бесстыдно обнимает меня, поудобнее складывая ладони на талии и уносит в дом. Отталкиваю его от себя, — Ни стыда, ни совести! А ведь там целая толпа то и дело зыркала на нас! — возмущенно выдыхаю, резкими движениями поправляя мокрые волосы. Оборачиваюсь к зеркалу и ужасаюсь, хватаясь за оборванные лоскуты, — Ах! Ты… Ты! — зрачки вмиг сужаются до размера пылинки, предсказывая животное желание прибить мерзавца, который разорвал значимое для меня платье, — Я тебя прибью! — сжимаю кулаки, сдерживая всех напыщенных бесов в себе, но это на время, — У тебя есть три секунды, чтобы свинтить отсюда. Иначе… — разворачиваюсь спиной к своему отражению. Мужчина кладет большие ладони на мои плечи, — Успокоилась? — как будто специально спрашивает, желая разозлить меня ещё сильнее. Резко скидываю ладони с себя, крича, — Нет! — прищуриваю глаза и тычу пальцем в грудь мужчины, — Ты хоть знаешь, насколько эта вещь дорога мне?! — потираю веки пальцами, стараясь усмирить бешено злое сердцебиение, — Чтобы через неделю зашил. На крайний случай попросишь Юмилию укоротить платье снизу. Тебе ясно? Гнев сменился на милость. Осознание того, что я спасла человека, словно бальзам на душу, прильнуло к груди, отепляя равнодушное ко всему сердце. Ведь мне было плевать на состояние платья, когда я уже лезла в это несчастное окно. На самом деле, я ещё легко отделалась. Платье пострадало меньше всего. Облиться водой перед тем, как войти в горящий дом стало неоспоримо верным решением. Всего парочка черных изнутри маленьких точек, полученных в результате падающих с потолка искорок, и неаккуратно разорванный верх - повод сделать платье чуть короче. Немного выше колена с небольшим вырезом - самое то! Хотя… Возможно, я просто успокаиваю себя… Шумно выдыхаю и цокаю, — Ты меня понял? Мужчина пропускает едва слышный смешок, — Понял - понял. Вскидываю подбородок, — То - то же! — вновь оглядываю себя, огорченно вздыхая и не хотя снова впадать в апатию по испорченному платью, — Пойду - ка я переоденусь… — топаю на второй этаж, отчаянно хныкая. Но останавливаюсь как только ухом улавливаю вторые шаги, — Куда намылился? — складываю руки на груди, поворачиваясь на пятках к мужчине. Тот, к слову, как ни в чем не бывало смотрит на меня, мол, — За тобой, а что? Рот остался открытым и застыл в немом шоке от его слов, — Ишь чего удумал, а ну брысь отсюда! Кыш! — машу рукой, отгоняя назойливого капрала от себя, — Внизу подождешь. —разворачиваюсь и захожу в комнату, вслед крича, — Тебе не убудет, можешь даже не переживать. На ходу стягиваю одежду с себя и осторожно складываю в сторону, оставаясь в одном нижнем белье. Копошусь в ящике в поисках другой одежды, как вдруг понимаю, что все вещи были постираны ещё прошлым вечером и висят на улице - сушатся. Ударяю лоб ладонью, создавая звонкий хлопок. А выходить в опаленном платье, да и к тому же оборванном, было бы очень неудобно, мягко говоря. Куски хлопковой ткани свисают вниз, открывая вид весьма интимного характера. Взгляд мечется по комнате и останавливается на чьих - то ногах. Поднимаю глаза на глаза мужчины, растеряно хлопая ресницами, — . . . — неловкое молчание сменяется на стыдливые обвинения, — А ты что здесь забыл? Я тебе разве не говорила ждать внизу?! Голова пухнет от количества мыслей. Во - первых, каким образом он прошел по скрипучей лестнице без единого звука, а во - вторых, с каких это пор разрешено вот так в открытую палить на девушку! Агрх! Вот наглец! Сжимаюсь калачиком, поджимая ноги и указываю головой на выход из комнаты. И пользуясь моментом, когда капрал повернул голову назад, ныряю под одеяло. Накрываясь под шею, сгибаю ноги ближе к себе. Мужчина саркастично выгибает бровь, — Зачем? Жмурюсь, рваными движениями скрывая волосами горящие от стыда уши, — За тем! Дай мне просто переодеться, наглый черт! Капрал медленными шагами подходит к кровати, по - садистски напоминая, — Вещи на улице висят, забыла? Тебе не во что переодеться. — приближается ещё ближе, располагаясь на доброй половине постели и вот, нас разделяют лишь несколько десятков сантиметров. Не сдержав столь сильного напора, накрываюсь одеялом с головой, лихорадочно перебирая варианты побега за одеждой. Под одеялом чертовски тяжело дышать, количество кислорода не равняется выходящему из легких углекислому газу. В комнате царит звенящая тишина, уши в трубочку скручиваются и я решаю выглянуть из своего импровизированного укрытия. Маленькая щелочка позволила увидеть насмехающегося мужчину, а ещё то, что он тянет ладонями рубашку и снимает её. Вскрикиваю, активно махая руками в разные стороны, стараясь смыть образ полуголого капрала из головы. Но он всего - навсего бросает рубашку и она приземляется на мою голову. В нос ударяет запах свежести без единой капли пота. (Умеет ведь стирать вещи так, чтобы запах даже сама смерть не смоет!) — Надень и иди за вещами, — говорит, словно это какая - то обыденность. (Подумаешь, дать свою рубашку девушке, приходящейся тебе подчиненной, а ты ей - начальником. Пф, ерунда!) Напуганно хватаю одежду пальцами и откидываю в сторону. Капрал неудовлетворенно цокает, лишь закатывая глаза, напряженно обходя углы кровати. Поднимает рубашку с пола, — Встань, — и снова прожигает меня своим излюбленным взглядом, повторяя ранее сказанные слова. Неподвижно стоит, пока я, напуганная необычным поведением капрала, медленно выбираю из - под одеяла. Он ничего не говорит, не двигается, казалось, что даже не дышит, а лишь ждет. Наконец спустившись с постели, встаю перед ним, — Подними руки. — словно по приказу вытягиваю руки над головой, наблюдая за дальнейшими действиями. Мужчина надевает рубашку на меня и завязывает тонкие лоскутки ткани на яремной впадине, — Всё. Можешь идти. — опускает руки, уставляясь на меня. Рубашка, как и ожидалось, оказалось мне большой, поэтому, выглядела, как неудачно сшитое платье. Кручу в пальцах низы длинных рукавов, неловко мыча, — Спасибо… Затем, избегая новой встречи с уже знакомым стыдом, стремительно ухожу вниз по лестнице и направляюсь на улицу. Завернув за угол, в поле зрения появляются пара длинных вешалок, к ним я и иду. Несколькими быстрыми движениями ощупываю вещи, ища наиболее сухую из них. Найдя подходящую, собираюсь уйти. Но боковым зрением замечаю шевеление, поворачиваюсь и встречаюсь взглядом с Конни. Мальчиком, который помог мне дойти к реке, и с которым мы неплохо сдружились. — Привет, — машет маленькой ладонью, приближаясь ко мне, — Здравствуй, — машу в ответ. Как только он подошел, я замечаю непонимающее выражение лица. Я совсем позабыла, что вышла на улицу в, так скажем, не свойственном мне наряде. Всё происходит за долю секунды. Глаза мальчика перескакивают куда - то за мою спину и выражение лица в край изменяется. Поворачиваюсь и вижу стоящего без рубашки (Как иронично, ведь она на мне!) Леви. Сложенные на груди руки, типичное каменное лицо и эта идиотская ухмылка, — Ты там скоро? — подгоняющая обстановочка, однако. От сложенных вместе бровей мальчика и места не осталось, а на их смену пришла улыбка и слишком уж громкие слова, — А это твой «любимый» ? Истерично хихикаю, отнекиваясь, — Нет - нет! — устремляю гневный взгляд на Леви, — Это просто хороший знакомый, — стиснув зубы, почти что шиплю в сторону капрала. Но мальчик оказался не лыком шит. Повторно оглядев меня с ног до головы, произнес, хлопая глазами, — Слабо верится! Медленными шажками принялся обходить меня, осматривая каждый сантиметр одежды. И по известным заключениям логики выдал, — Ты в его рубашке! Жмурю глаза, случайно проговаривая, — Боже, дай мне сил… Мальчик вытаращился на меня, — Ты что - то сказала? Верчу головой, — Нет, ничего. Капрал всё время наблюдал за нами, усмехаясь с каждого слова, сказанного мальчиком. И, видимо, решил подлить масла в огонь, — Дорогая, еда остынет! Скорее! Закрываю глаза, пытаясь смириться с участью главной мишени издевок капрала. Конни неодобрительно метнул взглядом, ловя меня на лжи. Мне ведь потом оправдываться остаётся…