Управление мёртвыми. Дело № п/п 1

      Жуя на ходу треугольный сэндвич, у ворот замечаю курящую Наташку. На улице вроде бы не так холодно, но лысая башка ужасно замерзает под белой шапочкой.       — О-о, а ты чего с нами не пошла? — спрашивает Серёга, затягиваясь сигаретой.       — Были дела, — я оглядываю джинсы у неё под курткой, — к тому же как-то лень ходить в магаз.       Залезаю в сумку и вытаскиваю купленный бутерброд:       — Твой, — протягиваю упакованный батон, — с ветчиной и сыром раскупили, поэтому взяла с говядиной.       — Отлично, — Натаха берёт багет и не убирает в сумку. — Денежку на карточку скину.       Кир замечает что-то не то в Наташином лице, выкидывает «бычок» и закрывает горло поднятым воротником куртки:       — Так а где ты была всю перемену?       — «Месяки» начались, а свой чехольчик дома забыла. Пришлось бегать по женским туалетам в поисках «прокладоса».       Настюха кивает, а парни засматриваются по сторонам, потому что эти женские разговорчики. Натаха косится и до фильтра тянет сигарету. Что ты так на меня подозрительно пялишься? Ещё с улыбочкой на губах и с прищуром зелёных глаз.       — Поэтому ты так ломанулась с «эпидемки»? — Серёжа тушит сигарету о мусорку.       — Не хочу ощущать озеро в трусиках, — Наташа топчет окурок и кивает на универ. — Пойдёмте, мне ещё надо успеть съесть бутерброд.       — Б-р-р, как же холодно. Что, уже зима наступает? — Кир в обнимку с Серёгой и Настюхой топает ко входу.       Наташка продолжает смотреть на меня и улыбаться. Не нравится мне это. Она поднимает брови и расплывается в ослепительной улыбке.       — Нет… ты же не…       — Длинный и мокрый. Незабываемый на вкус. До сих пор ощущаю его поцелуи на плечах и спине, а попка такая отшлёпанная.       — Да ну нахер… Наташ!       Подруга берёт меня под локоть и ведёт в универ. Она трахнула «Стасика»! Или это «Стасик» выеб её? По крайней мере, теперь можно спокойно выпускаться. На первом этаже многие переодеваются — перемена подходит к концу. Раздолбаи сдали куртки гардеробщице и ждут меня.       — Кирилл, ты свою шапочку забыл на скамейке, — подбегает Танюха с протянутым головным убором.       — Ух ты, спасибо большое, — кажется, Кир впервые искренне радуется и смущается, — с меня шоколадка, — он смотрит на одногруппницу совершенно другими глазами — широко раскрытыми и блестящими. Ты влюбляешься?       Натаха сидит на скамейке и жуёт длинный бутерброд. Длинный, как и его… Залезаю в сумку, чтобы убрать номерок от куртки и вижу светящийся экран телефона. Смс от папы.       — Вот чёрт!       — Что такое? — интересуется Настя.       — Мне нужна справка, что здесь учусь, точнее, отцу на работу нужна эта чёртова справка.       — Ну и? — не понимает «панкуха», но оборачивается в ту сторону, куда киваю я. — Кафедра судебной медицины?       — Ха-ха-ха! — смеётся Серёжа пафосно и громко. — Ага, теперь за справочками к «Эдичке», а не к «Светочке».       — Перестань так уёбищно ржать и иди на третий этаж займи нам места в аудитории, — Наташка берёт сумку и хватает меня за халат. — Пойдём, я подожду тебя в коридоре, пока ты будешь брать справку.       А хочу ли я этого? Может, сказать папе, что в универе больше не дают такие справки? Почему он получает пособие на работе из-за меня, а я ничего никогда не получаю?! Настя и Серёжа поднимаются по лестнице, Кир идёт к аппарату со вкусняшками. Шоколадку Тане?       — Я тут тебя подожду, — Натаха прислоняется к стене и продолжает заглатывать бутерброд.       А я иду на смерть. Или на расстрел?       — А-а-а, — слышу его приглушённый голос, — вот теперь ты задумался. Слишком поздно. Ты влип по самый половой орган, которым отлично орудуешь на работе.       «Стасик» сидит на стуле, а «Эдичка» стоит над ним и тычет пальцем в коллегу. Ты тоже узнал. Я вижу его спину и представляю, как взбесилось лицо. Профессор Лета водит глазами по кабинету и натыкается на меня с поднятым вверх кулаком. Не успела постучаться в открытую дверь, как была «спалена» только что потрахавшимся мужчиной.       — А-а, Нелли, привет! — «Стасик» расплывается в привычной обаятельной улыбке.       — З-з-драсьте, — «тук-тук» по двери. Зачем, тупица, тебя и так заметили уже!       На мой голос поворачивается второй мужчина. Такие морщины на лбу, так сильно стиснуты губы. Я вообще не вовремя! Он смотрит на меня со страшным осознанием. Ага, они потрахались. Здорово-здорово! А мы когда? Когда ты раздвинешь мои ноги на секционном столе? Звучит неоднозначно, нужно придумать что-то другое.       — Ты что-то хотела? — не знаю, хорошо это или плохо, что со мной разговаривает «Стасик».       Показываю на стенд с прикреплёнными бумажками:       — С-с-фотографировать номер телефона, — дебилка, ты можешь перестать заикаться?       — А, ну, конечно! Фотографируй. Теперь наш Эдуард Карлович будет нарасхват у студентов!       — Рот свой закрой! — резко говорит Кайдановский. Это я ещё его лица не вижу, потому что стою спиной к медикам и фоткаю строку с номером моего нового куратора: Эдуард Карлович Кайдановский 8916…       — Не разговаривай так со мной! — звук металлических ножек — «Стасик» резко встаёт со стула. — Я — завкафедрой! Я — твой начальник!       — Вообще со мной не говори! — голос из открытого шкафа, «Эдичка» ковыряется в коробках. «Хуяфедрой» — надо было так тебе ответить. — Не-го-во-ри-со-мно-й. Хватит. Натрещался языком.       Я убираю телефон и оборачиваюсь: Лета теребит галстук под шеей, Кайдановский с головой залезает в коробку.       — Нелли, ты поменяла причёску? Почему кудряшки не торчат из-под шапочки? — «Стасик», ты вообще сейчас не в тему! — Ну-ка, покажи.       И я снимаю эту долбаную шапку.       — Хо-о-о… а хорошо! Тебе идёт! — Кайдановский вылезает из шкафа и обращает на меня внимание. Твой друг сразу заметил перемены в моём образе, а ты — нет. Как же так получилось? — Теперь хоть у кого-то в университете волос на голове меньше, чем у Кайдановского.       — Заткнись!… — шипит «Эдичка» с упавшими на одну щёку очками. — И лучше вообще не говори со студентками! Особенно с моими! — я — твоя студентка? Прям вот так: твоя?       — А что это у тебя на лбу? За «своего» не приняли? — «Стасик», блять, молчи или иди к Наташке!       Твоя нижняя губа отлепляется от верхней, глаза растеряны, капля пота течёт по шее. Ты не хочешь, чтобы кто-то знал, что произошло между нами.       — Неудачно воспользовалась микроскопом, — я чешу лоб и надеваю шапочку на голову. — Мне… мне нужна справка.       Высокий показывает указательным пальцем на лысого:       — Он теперь у вас по справочкам, — «Стасик» убирает руки в карманы, за что-то берётся и направляется на выход, — только он понятия не имеет, о чём ты говоришь.       — Куда пошёл?! — рявкает Кайдановский.       — Курить! — такой же громкий ответ. — Иду курить!       — Что за справка? — вопрос ко мне.       — Что я здесь учусь.       — Зачем она нужна? Я и так знаю, что ты здесь учишься.       Ты… ты знаешь? О-о, приятное ощущение внизу живота. Нет, кажется, это болевой спазм, но помечтать о хорошем хочется.       — Такие справки просят родители для работы.       — Представляешь, Карлыч, студентов не только учат, но и выдают им справки, — подначивает Валерич.       — Ты что-то ещё смеешь говорить мне, завкафедрой? — кое-кто ещё и трахает студенток. Кайдановский переводит взгляд на меня. — Фамилию и имя…       — Нелли Лимпер! — гордость убери, дауниха! Мало того, что перебила его, так и выкрикнула своё имя настолько громко, что он, блять, на всю жизнь запомнил!       — Фамилию и имя напиши на листочке, — кивает на свой стол. Его очень выбесило моё поведение. — Когда тебе нужна справка?       — Ну-у… у нас с Вами завтра пара.       — Я понял.       Беру маленький листочек и ручку. Не против, если я воспользуюсь твоей? «Нелли Лимпер» — пишу крупно и понятно, оставляю записку возле стаканчика с карандашами.       — Нелли, ничего он не сделает, — «Стасик» надевает куртку, — Эдуард Карлович понятия не имеет, что входит в обязанности куратора.       Лета уходит. Кайдановский поворачивается ко мне спиной и утыкается лбом в открытую коробку. Не знаю, что сделала бы Наташа, но я могу подойти и обнять тебя. Могу оставить свои руки под твоей грудью. Вниз не перейду. А вдруг ты хочешь? Ласки успокоят тебя? Я расстегну халат и опущу ладони под ремень. Там тепло, но ты напряжён. Обернись и положи подбородок мне на плечо. Разреши окольцевать твою шею руками и коснуться щекой седой бороды.       — Я думаю, из Вас получится классный куратор, Эдуард Карлович. Вскоре мы позабудем о Светлане Викторовне и привыкнем к Вам. Знаете, что самое ужасное?       Он смотрит налево, где стою я, и прижимается щекой к открытой дверце:       — Что? — голос тихий и спокойный: какой я люблю.       — Когда огласят баллы за диплом. Всё. Пути назад нет, только вперёд. Шесть лет прошли.       — А я не помню, как получал диплом, — грусть и невозможность вспомнить. — Помню, что писал на тему, абсолютно не связанную с судебной медициной. Точно не скажу, но что-то со стоматологией.       — Здорово. Потому что я собираюсь стать стоматологом.       Множество раз я замечала тебя в университете. Три недели ты вёл у нас судебную медицину. Сегодня мы столкнулись на лестнице, а только что обменялись парой предложениями. Девять месяцев. Куда мы придём в конечном итоге?       В коридоре Наташка, прислонившись к стене, поедает бутерброд:       — Взяла справку?       — Нет, оставила заявку. Видела своего?       — Ага, пошёл курить. Но он не посмотрел в мою сторону, воспользовался вторым входом, а не главным.       — Как и в лаборантской? — я откусываю хлеб с соусом и говядиной.       — Я не дала ему в очко. Пошёл нахер.       Хлопает дверь запасного входа, и в универ заходит «Стасик». Он так теряется и воодушевляется, увидев блондинку. Наташа манит его пальцем, и медик подходит, расстёгивая на себе дублёнку с белым воротом.       — А я надеялся провести у вас завтра «судебку».       Его подружка протягивает ему половинку багета, и он откусывает небольшую часть. Забота в виде пальца, убирающего капли соуса с уголка рта. «Боже, это так мило» — сказала бы какая-нибудь дура на моём месте, но я-то знаю, что у вас тупо трах, а не любовь.       — Нелли, не переживай. Я сделаю тебе справку, а Эдуард Карлович её подпишет.       Лучше не притрагивайся. Дай ему возможность написать моё имя самостоятельно, без чьей-либо помощи.       Наташа широко раскрывает рот и заглатывает приличную часть бутерброда. О чём в этот момент думает «Стасик»? Вот это деваха! По-моему, он в шоке от возможностей её рта.       — Я подумаю, Станислав Валерич, по поводу дополнительных занятий.       Подмигивающий зелёный глаз видим не только Лета и я, но и «Эдичка», выходящий с кафедры с коробкой в руках. Картонка падает на пол с имеющимися там документами. Три человека смотрят на Кайдановского, который не отводит взгляда от Наташи.       — Здрасьте, Эдуард Карлыч, снова, — она демонстративно заглатывает «головку» багета, и от увиденного «Стасик» нервно сглатывает.       — Тебе помочь? — спрашивает один «трупник» другого.       «Вот, смотри, Нелли, это мой коллега Стас, который трахнул твою подругу Наташу. Они ебались, и об их сексе знаем мы с тобой» — именно это я читаю в голубых глазах, которые с мольбой просят о молчании.       Лысый садится на корточки и собирает разбросанные документы. Шатен нагибается и помогает ему. Друзья, что бы ни случилось. Натаха подхватывает меня и ведёт к лестнице.       — Всё? Твоя пизда успокоилась? Миссия Натальи Спирициной выполнена?       — Знаешь, Нелли, мне сейчас так хорошо.       — Потому что он кончил в тебя?       — Нет. Он испачкал мои сиськи. Пришлось вытираться какими-то контрольными у него в лаборантской. Я наконец-то с ним потрахалась.       — Значит, теперь только мысли об учёбе?       — Если честно, я бы повторила. Возможно, на том же месте, но с другими позами.       — Ты хочешь, чтобы он выебал тебя во все дыры?       Две девушки, будущие стоматолог и акушер-гинеколог, в белых халатах и шапочках, говорят о ебли. Кто бы мог подумать?       — Он хорош. Чёрт, он очень хорош!       А когда ты кончишь на мои сиськи?