А если..?

      Прогулка – если её можно было так назвать – продолжалась. Бяша свернул на свою улицу, и Антон с Ромой оказались наедине. Необъяснимое чувство внезапно возникшей неуверенности расползалось под ребрами, наполняя грудную клетку. Петров ощущал себя на расстреле перед студёными глазами Ромы, и ему явно казалось, что одно лишнее слово или движение приведут к печальному исходу. Но по какой-то неизвестной причине, сейчас не хотелось боязливо одёргиваться от каждого резкого движения Ромы. Стоило закадычному другу свернуть на свою улицу, взгляд Пятифанова приобрёл совершенно другую подачу. Петров машинально дернул головой, стараясь избавиться от бурных, наслаивающихся друг на друга мыслей. «Обычное наваждение на фоне стресса» — именно так к столь щепетильному замечанию в поведении главного хулигана отнёсся Антон, считая в итоге это достаточно здравым заключением.       Под нетвёрдыми, немного сбивчивыми шагами Антона проминался снег, неприятно поскрипывая. Расслабленный, но одновременно с тем постоянно насторожённый попутчик задумчиво поднял голову вверх, продолжая молча идти рядом с Петровым. Тишина воспринималась непонятным образом. Она уступчиво позволяла не размышлять над вероятными репликами, удобными фразами и ответами. Но отчётливо оседая в лёгких, тишина вызывала неустойчивое ощущение неловкости. Антон слишком поздно заметил какое огромное одолжение оказывал Бяша своим присутствием. Общих тем для разговора не было и, как казалось, быть попросту не могло.       Петров бросил беглый взгляд на своего провожатого, невольно задерживая нежные глаза на чужом лице. Ракурс позволял увидеть скулы Пятифанова, которые в данные секунды казались более заметными. Чёрную шапку украшали хаотично упавшие белые снежинки. А непробиваемые, столь рассудительные и строгие синие глаза явно выдавали чужой активный ход мыслей. От осознания последнего хотелось скрыться. Блондину всё ещё неизвестно, чем закончится такая внезапная прогулка с человеком, который до этого появлялся лишь в воспоминаниях с сомнительным содержанием.       — Почему вы всё это время задирали меня? — тихо, но достаточно чётко спросил Антон. Юноша так увлекся разбирательством с собственными мыслями и ощущениями от столь неожиданной прогулки что, казалось бы, и не заметил, как такой непростой вопрос сорвался с губ.       — Это какие-то социальные устои, братан, — хмыкнул Пятифанов, пробегая глазами по медленно проскальзывающим мимо деревьям. — Не держи зла, — Рома смотрел в противоположном направлении, что мешало понять, какую эмоцию сейчас выражает его лицо. Опираясь на интонацию, сделать это тоже отнюдь не легко, но другого выбора у Петрова не было.       — Рома, — голос Антона стал немного громче. Была в этой возможности личного диалога с главным обидчиком выгода, в которую хотелось жадно вцепиться, и чужая внезапная нейтральность очень сильно поспособствовала возвращению уверенности. Юноша оторвал взгляд от собственной обуви, поднимая глаза на Рому. Хулиган слегка рвано дернул головой, отзываясь на своё имя.       И Петров отчетливо увидел промчавшийся в выразительных глазах болезненный огонёк заинтересованности. Парень это связать между собой не может, прощаясь с мыслью и забывая такую неоднозначную реакцию. Но Пятифанов достаточно быстро сообразил. Его имя. Оно никогда не звучало таким образом.       В привычку вошли другие варианты его имени, которые использовали друзья. Бяша, который отличался своей звонкостью, просто не мог поразить подобной аккуратностью. Строгая мать произносила имя своего сына на повышенных тонах, странным образом растягивая гласные буквы. Девочки, которые отчаянно добивались любых знаков внимания от Ромы, как-то неестественно выдавливали голос, стараясь придать его звучанию напускной невинности. А про Семёна упоминать смысла нет, учитывая, что любое слово, произнесённое этим человеком, звучит так омерзительно, насколько это возможно. Пятифанов немного наклонил голову вбок, не сумев побороть в себе столь странное чувство, и потому невольно задержал на лице играющее удивление от саднящего укола в больное место.       — Я не держу зла, — закончил Антон после небольшой паузы, разрывая зрительный контакт. В груди поселилось ощущение недосказанности, которое нереально было объяснить.       На какое-то время в воздухе повисла тишина. Оба парня не обратили на неё должного внимания, реагируя в первую очередь на собственные эмоции, с которыми встретиться посчастливилось впервой. У Антона не было опыта в подобных внезапных диалогах, во время которых твой обидчик общается с тобой относительно нормально. А Рома в целом с подобными людьми не общался. Тишину разорвал вопрос.       — Будешь? — Рома протянул открытую пачку сигарет Антону.       — Нет, я всё ещё не курю, — без особого энтузиазма ответил парень.       — Чем ты вообще занимаешься? — попытка продолжить диалог была инициативой Ромы.       — Рисую, с сестрой сижу, с Полиной гуляем, ничего такого.       Рома как-то неестественно нахмурился, но это выражение лица быстро сменилось другим, более добрым.       — И что рисуешь? Покажи хоть, — вопрос прозвучал с легким интересом, оно и понятно – вряд ли Роме действительно хочется увидеть творческие возможности Петрова.       Антон сначала подумал, что запросто сможет достать тетрадь и показать ему какие-то наброски, но потом вспомнил, что последние его художества всегда в итоге заканчивались нарисованным Ромкой.       — Хм... нет с собой ничего... — пробормотал Антон.       — Да ладно те, осуждать не буду. Весь последний урок ты что-то там творил, — легко смеясь, настаивал Рома.       «Стоп... Зачем он вообще смотрит на меня?» — Антон не до конца понимал происходящее, но и показать ему было действительно нечего, он всё стирал тут же. Такая внимательность показалась нехарактерным для главного хулигана увлечением, и потому сразу возникало яркое ощущение, что в нём таился другой смысл.        «А если это какая-то попытка очередных унижений и где-то там нас ждёт Сёмен? А если я вообще зря пошёл с ними?»       — Да я всё стёр, не понравилось, — соврал, ему нравилось его исполнение рисунка, а так же нравились гармоничные черты лица Ромы и его образ. Просто...       ...это показалось Антону странным. Увидит кто, и как поймут? Сам для себя он находил объяснение – творческий интерес к чему-то, что выглядит хорошо, сочетается. А остальные даже слушать не станут, прокричат оскорбления, которые разлетятся по школе с особой скоростью. Кто вообще смог бы понять, что парень, которого обижает другой на протяжении нескольких лет, внезапно рисует того самого задиру с неподдельным интересом?       И вот ребята уже расходятся, ведь живут не на одной улице. В знак прощания Ромка протянул руку Антону, чтобы по-братски пожать. Антон ответил взаимностью, и хоть это было не слишком приятно, ведь Рома по привычке сильно сжимает руку, но почему-то навеивало на него тёплые чувства.       «А что, если и вправду, они не хотят меня обижать? Мы сможем просто общаться? И я забуду об этих унижениях? Может и правильно я поступил, когда пошёл с ними? Этого я неосознанно и хотел? ».       Рома же думал более кратко о новой, но давно знакомой персоне в его жизни.       «Парень-то неплохой. Семён походу много хуйни несёт»       Ведь по большей части все разборки с Антоном были со слов третьего друга в компании. Грубо говоря, по приколу. А остальные поддерживали из ощущения братства, хотя Семён давно в их компании лишний, но присутствующий на формальном испытательном сроке. Ну, и чтобы всем было с кого дружно поржать. Но Бабурин, видимо, искренне верит, что у него есть все шансы стать приближённым к Пятифанову, становясь с Бяшей на пьедестал в их собственной иерархии.       После прихода Антона домой вечер не был таким удивительным, как школьный день, всё по-старому: обед, уроки, ужин, посидеть с сестрой и спать. Иногда в промежуток после посиделок с сестрой и сном они общались с Полиной, но сегодня она не позвонила. Это не сильно заботило парня, и с мыслями о прогулке после уроков он сладко уснул.

***

      Новое утро, новый удивительный день. Антон стал более позитивным, замотивированным. Вероятно, это благодаря внезапному сну без кошмаров. Он быстро выполнил все привычные ему утренние дела и направился в школу. В раздевалке он заметил куртку Ромы, Бяши, Семёна и Полины. Перед Полиной Антону было более неудобно чем вчера, потому, поднимаясь к кабинету, он размышлял только о том, как бы ненавязчиво начать с давней подругой диалог.       Подойдя, он смог лишь выдавить из себя робкое:       — Привет?       А девушка отреагировала так же, как и всегда – засияла. Она была готова простить ему всё, лишь бы он продолжал быть с ней, чтобы дальше надеяться на совместное будущее.       — Привет! — Морозова скромно подошла и приобняла его.       — А сегодня сможешь проводить меня? — не разрывая объятий, спросила девушка, но после торопливо и смущённо отошла.       А Антон не знал, сможет ли. Может, его новые знакомые снова пройдутся с ним, а ему искренне хотелось бы, чтобы все эти тычки прекратились. А ответить «не знаю» – идея не из лучших. Ему было бы проще ответить позже, когда станет ясно, пригласит ли Рома его вновь вместе дойти до дома.       — Нет, сегодня та же история, извини, — соврал Антон.       — Ну... ладно, ничего, — скрывая лёгкую грусть, ответила Полина.       Все уже начали потихоньку собираться в классе, хоть звонка ещё не было. Антон сидел за своей партой и задумчиво поглядывал на часы, как вдруг его раздумья оборвались окликом:       — Ботан! — омерзительный голос Семёна забыть не выйдет никогда...       Антон, не меняя расслабленное выражение лица, повернулся к Бабурину, подняв одну бровь. Петров ощущал себя явно более уверенно, словно на нём был бронежилет, который не пропускал все эти колкости к нему в душу. Появилась какая-то стойкость, ощущение защищённости и возможности себе помочь после вчерашней прогулки и простого разговора.       — Чё, очки уже не помогают? Не видишь нихуя. Надень вторые, будешь с шестью глазами щеголять, — массивный парень выдал отвратительно мерзкий смешок.       — Да-а-а, Петров у нас совсем что-то не удался, — добавила Катя, хитро щуря свои глазки.       Антон никогда не понимал её добавок к насмешкам. Ей-то он ничего не сделал, да и по факту у неё не должно быть таких «понятий».       После сказанного она аккуратно посмотрела на реакцию Ромы, ехидно улыбаясь. Антон такое поведение объяснить не мог, но оно было не беспочвенное, со своими причинами. Катя уже года два влюблена в Рому, и старается всегда занимать ту же позицию, что и он. А Пятифанов, в свою очередь, не особо обращает на это внимание, он никогда девичьими взглядами обделён не был, подобное для хулигана как само собой очевидное.       — Чё, сказать нечего? Книжки не помогли найти ответ? — продолжал Семён, пытаясь вывести Петрова на ответную реакцию, дабы насладиться ей.       Антон немного покосился на Рому, пытаясь проглядеть: что он вообще на этот счет думает?       Но, на лице хулигана была лёгкая непринуждённость и явная незаинтересованность, словно ему совсем безразлично происходящее, будто вчера никто и не беседовал о том, чтобы забыть старые обиды. В этот момент бронежилет покрылся трещиной, раскололся и открыл перед злым миром нутро Антона.       Семён громко рассмеялся и подошел к парте Петрова, рукой скидывая всё, что лежало на столе. Книжки, тетрадки, карандаши и ручки с громким шумом упали на пол.       — Э-э, прекращай! — выкрикнул Рома, резко поворачиваясь на источник звука, в привычной, властной манере.       Антон выдохнул, показалось, словно уверенность вновь прильнула к плечам и парень немного расправился. Семён с недоумением посмотрел на Рому, но тот был непоколебим, жадно впился в него своим презрительным взглядом.       Фыркнув, Семён отошёл, продолжая заниматься своими, наверняка не шибко замысловатыми делами. Антон посмотрел на Рому. Безумно хотелось хоть как-то выразить свою благодарность, кивнуть, прошептать робкое "спасибо", но тот даже не взглянул на него. Может, бронежилет и впрямь рассыпался, осколками звонко падая на грязный пол? Через время всё, что было скинуто с парты, снова лежало на своих изначальных местах.       Прозвенел звонок.       По окончании урока Антон с Полиной вышли из кабинета и направились к следующему, но теперь Семён словно с бóльшей злобой желает задеть Петрова. Почему это его друг, его авторитет, вдруг стал защищать очкарика? Хотелось унизить и разрушить иллюзию защитного купола Ромы в глазах Антона.       Семён, специально ускорив шаг, грубо толкнул плечом Антона. Тот от неожиданности толчка потерял равновесие, падая на рюкзак. Обидчик отвратительно засмеялся, показывая указательным пальцем на слегка хмурившегося от явно неприятных ощущений Петрова. Антон сразу начал вставать, но Бабурин ему не давал этого сделать, каждый раз пихая его обратно.       — Хватит! — вскрикнула Полина, она хотела как-то воспрепятствовать происходящему, но Семён лишь рассмеялся ей в лицо.       — Чё, очкастый, может, очки пора сменить? — Семён демонстративно сжал кулак, но вдруг эхом раздался оглушительный свист.       — Я тебе чё сказал?! — послышался голос Ромы. — Завязывай! Последний раз предупреждаю! — подойдя, продолжил высокий парень. Развернувшись, Рома подал руку Антону, благодаря которой юноша и встал.       — Спасибо, — Полина тут же подошла и, взяв Антона за руку, настырно утащила его за собой, быстро говоря что-то скорее себе, нежели окружающим.       — Как так можно?! Ну что за изверги! Кто им давал право трогать людей!? Их компания – позор этого мира! — бормотала она быстро, а Петров, обернувшись, посмотрел, как Рома провожает его взглядом.       — Они не будут меня трогать... — словно успокаивая и себя, и её, проговорил Антон, находясь в слегка расфокусированном состоянии.       — Что!? Да они издеваются, они бы снова тебя толкнули, я уверена!       — Нет... Нет, не волнуйся, — Полина вопросительно покосилась на Антона и остановилась, встав перед ним.       — То, что вчера вы вдруг... пошли вместе, ибо вам по пути, ещё ни о чём не говорит. Они плохие люди, ими были, ими и останутся! — поведение Полины быстро приравнивалось к образу мамы, читающей нравоучения.       — Всё, всё... — после такого давления Антон отчасти поверил в услышанное, эти слова его немного выбили из колеи веры в лучшее, и всё вернулось на свои места. Морозова и впрямь могла бы подумать, что своим поведением может разрушить надежду, поселившуюся под рёбрами, и не обесценивать слова близкого друга. Она ведь не один год с ним знакома, конечно, её слова в любом случае оказывают какое-то влияние.       На последнем уроке была контрольная. В попытках отблагодарить, Антон выписал ответы на маленькую бумажку и, скомкав, бросил на парту к Роме. Хулиган же в полном недопонимании оглядел отправителя, но, тихо развернув бумагу, посмотрел на Петрова с лёгкой улыбкой и кивнул в знак благодарности. Так день и прошёл.

***

      В раздевалке Антон не увидел курток его товарищей, потому, торопясь, направился к курилке. В этот раз там был Семён, что немного расстроило парня, но, проходя мимо, он всё же услышал приглашение.       — Подождёшь? Докурим, — сказал Ромка. После некоторых слов Полины Антон сначала напрягся, но успешно прогнал такие мысли.       Семён этого понять не мог и наконец решился спросить, чтобы сопоставить пазлы.       — А ты чё, в няньки подаешься? С чего бы ты... — Рома не дал ему закончить, прервал резким и уверенным:       — Теряешь хватку, ты, Семён. А мы и не против с нормальными пацанами общаться.       — Так он же чисто очкарик! Зубрила! — бегая взглядом по своим друзьям, выкрикнул Семён. Вмешался и Бяша.       — Ты за базаром следи, на! Нормальные тут все! — бурят всегда выражал полноценное участие в любом, что было с согласия его лучшего друга.       — Всё, пойдем мы, ты всё равно в другой стороне живёшь, — спокойно закончил полемику Рома.       Парни попрощались и присоединились в компанию к Антону, дальше был непринуждённый диалог обо всём и ни о чём. Рома начал больше узнавать своего новоиспечённого знакомого, как и Бяша, Антон стал более открытым, но не слишком. Так же и наоборот. Впервые за долгое время он слышал об увлечениях ребят, их предпочтениях, о дальнейших планах. За таким каменным образом сложно объяснить себе, что они тоже люди, что у них тоже есть наболевшие темы. Бяша снова оставил парней наедине, и Рома быстро продолжил разговор.       — Ничего не болит? — без особой заботы в голосе спросил Рома, от того Антон сначала вообще не понял, о чём идёт речь, и переспросил.       — Ну, ситуация с Семёном.       — А, да нет... — вдумчиво ответил Антон. — Ром...       «Снова...»       Снова такая вспышка непривычного чувства разливалась в груди у Пятифанова, словно касаешься кончиками пальцев чего-то неощутимо необычного, словно погружаешь руку в пену, на которой лопаются маленькие пузырьки, слегка вибрируя на коже. Парень резко посмотрел на Антона.       — Спасибо, — тот смущённо поблагодарил его, брови сделались домиком, а глаза опустились вниз.       — Та не за что, братан, — как ни в чём не бывало ответил хулиган, вот только в груди ураган носился. Да, из умений у Ромы есть и такое, как искусно скрывать свои настоящие чувства, дабы обезопасить себя. Не всегда получается, но хорошо, что в этот момент он припрятал слегка округлившиеся глаза.       Но если задуматься, с чем связать эти чувства? Это не было горькой виной, что он обижал такого славного человека, но было наравне с каким-то нарочно оттягивающим моментом осознания. Будто ревущий фьорд внутри, но с виду как спящий каньон. А может обидно? Что так невинно, как делал это Антон, никто никогда не называл его по имени. И когда станет легче? Мысли как строки на полках, но некоторые полки, словно потеряв свою точку связи с опорой, со скрипом повисли. А строчки, перемешавшись, собрались в лужи под ногами. Семья, школа, всё какой-то тучей повисло над Ромой и начался ливень.       — Круто ты его! — слегка хихикнув, высказал свои мысли Антон.       И вся череда тяжелых мыслей оборвалась, исчезла, растворилась в воздухе. Рома вернулся в реальность и неловко рассмеялся.       — И тебе спасибо.       — За ответы? — вопрос был вроде риторическим, ибо – ну а за что ещё? Но Рома слегка промедлил с немногословным ответом.       — Ага, — но вообще-то и нет. Он бы может и хотел отблагодарить его так же за новые эмоции, но это явно слишком нежно для главного хулигана посёлка. Да и пусть эмоции приятные, приближённые к чистой дружбе, они непонятные.       — Не за что... братан? — и оба парня звонко рассмеялись перед тем, как разойтись по разным улицам.