Tiny Bunny melody
Мелодия начиналась с фортепиано. Она была воздушной, будто бы невесомой, но одновременно с тем волнительной. Антон со слегка округленными глазами следил за тем, как учитель ловко перебирал пальцами по клавишам, едва заметно хмурясь. Он точно отдавал всю душу в то, что получалось, и казалось, именно потому звук сумел ожить и поселиться в сердце. Следом вступала и скрипка, Полина прикрывала глаза, двигая локтем по мере игры на необходимых струнах. Это не она играла мелодию, а ее нутро, выражая неземное существование элегантности в музыке. Густые темные волосы двигались с девушкой, иногда аккуратно падая на свободное плечико. Петров был заворожен живым концертом, внимательно наблюдая за дальнейшими оборотами песни. Трогательная музыка цепляла за живое, вынуждая падать в пропасть собственных мыслей. И все они обретали другие краски под аккомпанемент этих инструментов. Невольно глаза начали закрываться, а сердце утопало в нежности ощущений от мелодии. Представлялась Полина, в белом, аккуратном платьишке, кружащаяся в плавном вальсе. Пышная юбка двигалась в унисон ее движениям, легко развеваясь. Темные, густые волосы с едва вьющимися локонами падали на ключицы. Утонченная спина, изгибаясь, демонстрировала выпирающие мышцы на будто бы прозрачной шее. Девушка передвигалась по сцене словно невесомая, прикрывая ясные голубые глаза. Из тени показался ее партнер, который всё это время так умело кружил девушку, показывая все тонкости красоты Полины. Рома был серьезен, но донельзя расслаблен. Отглаженная рубашка заправленная в брюки только с первого взгляда показалась неуместной, видимо, из-за непривычки. На самом деле ему невероятно шел такой стиль одежды, подчеркивающий спортивное телосложение. И даже учитывая то, что он не из тех парней, наделенными таким качеством как нежность, Антон знал, что она в нем точно есть. И в танце с Полиной раскрывалось это особое чувство, которое было, но просто-напросто было другим. Не таким, к какому все привыкли. Левая рука Пятифанова придерживала Морозову около лопатки, пока другая сомкнулась в замок со второй свободной девичьей рукой. Он умело притягивал ее к себе, позволяя Полине откидывать голову назад и изгибаться, слепо доверяя парню свою целостность. А передвигались они словно чувствуя импульсы друг друга, не смотря под ноги и не боясь столкнуться. Не вдумываясь в конкретику, Антон представлял, что это была абсолютная импровизация, в которой их чуткость и внимательность раскрывались благодаря движениям, собранным воедино. И невольно пропадая в этой картинке, он совсем не понимал, что Полина в танце с Ромой - лишь дополнение, но никак не основная часть, которая приковала к себе всё внимание единственного зрителя. Ровная спина, медленные повороты головы, умело добавляющие парному танцу живости, легкая дрожь пальцев и непоколебимая стойка для медленных вальсов. Это всё не принадлежало той, которая в этом номере окутывала невероятной женственностью, исполняя другие, более завораживающие движения. Они не впечатляли Антона так, как делал это Пятифанов без удивительных трюков. Хулиган легко хмурился, лишь изредка поглядывая на партнершу из-под прикрытых глаз. Во время танца Рома смотрел по траектории поворота головы, предположительно туда, где могли бы находиться другие зрители. Но их Антон не замечал, он был сфокусирован только на одном человеке. И не понимал этого, пока в собственных фантазиях не встретился с голубыми глазами танцующего, которые надолго задержались на взаимно смотрящих. Утопали там, деля гибель между собой поровну. В глазах дрожал луч света, приковывал к себе без возможности разорвать этот контакт. И во взгляде была только любовь, разгорающаяся словно пожар, масштабы которого было нереально оценить. « — Прости меня, прости, прости, прошу. » Петров одернул себя, открывая глаза. Меньше всего хотелось в итоге задремать, упуская возможность прослушивания всей композиции. Именно такая причина вырвала его из того мира, где расстилался взор наполненный невероятной любовью. Антон прячется в первую очередь от себя, уберегая хрупкое сердце, которое вновь по неосторожности разбили. И сам себе боится назвать причину, которая и является правдивой. Антон поднял голову и вздрогнул от неожиданности. Около двери стоял Пятифанов, облокотившись на стену. Хулиган своим взглядом пробивал насквозь, и руки невольно сжимались в кулаки, до того напряжение в теле Петрова подскакивало. Рома смотрел особенно аккуратно, словно одно неловкое движение, один лишний поданный знак, и Антон растворится в воздухе. Убежит, не одарив необходимым вниманием. И Петров замер, вглядываясь в ледяные глаза. Рома растерял всю ту уверенность, с которой заходил в класс. Он не может так стойко держаться, когда на него вопрошающе, но с читаемой обидой, смотрят родные глаза. Безгранично любимые, которые ты желаешь ловить на себе ненароком каждый миг, дабы удостовериться, что ему не безразлично твое существование. И в считанные секунды вашего зрительного контакта, ты отчаянно выискиваешь среди всей грязи отреченности и раздражения, маленький свет еще не погибшей любви. Чтобы не опустить руки, а напролом идти, наблюдая, как разгорается забытое чувство, возвращая Антону снисходительность и понимание. Рома кивает головой в сторону двери, немым жестом приглашая Петрова выйти для диалога. А Антона будто парализовало, он не знает, что делать дальше. Перед ним встал выбор, который он старательно избегает даже в собственном сознании, что уж говорить об этом положении, случившимся в реальности. Петров нервно переводит взгляд на Полину, играющую на скрипке. Поймет ли она внезапный уход Антона? Сможет простить, и будет ли нужно это прощение? Если он снова ошибется, примет вновь в свои нежные объятия, уберегая от тоски одиночества? Если не вернется, как она будет относиться к нему? Антон тяжело вздыхает, возвращая взгляд голубых глаз на Рому. Заслуживает ли он шанса? Для чего вообще нужен этот диалог? Напускная демонстрация человечности, которая наконец проснулась? И меняет ли это тот факт, что Антона сровняли по ценности с камнем, который по пути домой ты шутливо пинаешь, пропадая в собственных мыслях? Петров прикрывает глаза, опуская взгляд. Он ничего не чувствует. Кроме раздражения. Антон отмахивается рукой, усаживаясь с наигранным интересом и впиваясь взглядом в Полину, этим жестом говоря о своем отказе от предложения. Рома тяжело выдыхает, разворачивается и выходит из класса. « — Какое облегчение, » — думает Петров. Этот до смешного простой жест стоил ему определенного количества нервов. Но осадок от ситуации не может соревноваться с другими глубоко засевшими внутри переживаниями. В конце концов, ни один из выборов не будет правильным. В одном случае ты получаешь нескончаемые переживания, нестабильность, страх, и прочие "радости жизни". Во втором - спокойствие, скуку, безоговорочную отдачу, ощущение устойчивости. Первое - не сулит ничего хорошего, второе - стабильностью не компенсирует потери от отсутствия первого, но обещает ощущение уверенности хоть в чем-то. Хотя бы такими радикальными мыслями Антон пытался отчаянно убедить себя в правильности своего решения. Нервно сглотнув, он начал пытаться успокоить легкий тремор рук, сцепляя их пальцы покрепче между собой. Пятифанов в то время спешно минует лестничные пролёты, наконец подходя к раздевалкам. Чтобы позволить себе такую вольность, пришлось пытаться договориться со Смирновой, которую, если бы Антон согласился, нужно было бы оставить в неведении, выходя через запасной выход. Столько усилий было приложено впустую, и Рома закипает от раздражения, которое появляется из-за слепого упрямства Петрова. Пятифанов никогда не бегал ни за кем, старательно выпрашивая обычную беседу. Отвратительно переступать каждодневно через свои принципы и достоинство, падая в первую очередь в собственных глазах. Рома быстро накидывает олимпийку, выходя к ожидающей его старосте. — Провожу я тебя, пошли. — без энтузиазма говорит хулиган, двигаясь в сторону выхода из школы. — А чего это тебе вообще потребовалось к Полине заглянуть? — спросила Катя, догоняя Пятифанова. Девушка не скрывала ядовитую интонацию. — Ну стой ты, бегать за тобой должна что-ль? — Смирнова закатила глаза, ровняясь с Ромой. — Хотел поговорить на счет выступления, что в этом непонятного? — грубо отрезал парень, продолжая идти в том же темпе, будто бы специально не прислушиваясь к просьбе Екатерины. Придержав главную дверь для Смирновой, и пропустив её вперёд себя, Пятифанов вышел вслед за девушкой на улицу. Ударивший морозный ветер не смог отрезвить Рому, раздражение все еще плескалось в груди, вынуждая непроизвольно стискивать зубы. Эхо от последних нот произведения в стенах кабинета медленно затихло. Учитель педантично поднял ногу с правой педали инструмента. Полина также аккуратно отвела смычок от струн, открывая глаза, и обворожительно, нечаянно вкладывая всю свою нежность, улыбаясь. Поймавший ее взгляд парень постарался ответить тем же. Он поднял ладони перед собой и беззвучно изобразил аплодисменты, не желая взывать к лишнему вниманию преподавателя. — Прекрасно, Полина Сергеевна. — С улыбкой посмотрев на девушку, сказал учитель. — Вы определенно готовы к выступлению, поэтому сегодня дополнительных репетиций не будет, Вы свободны. — Он перевел взгляд на Антона, поменявшись в лице. — А Вас я попрошу проследить за тем, чтобы моя лучшая ученица добралась до дома целой и невредимой. — Полина смутилась и будто успела в момент покраснеть, оборачиваясь на учителя. Его серьезный тон и выражение лица сменились на прежнюю улыбку. Владимир Андреевич легко рассмеялся, заметив появившиеся после его слов напряжение Антона и смущение Полины. — Идите уже! — Он непринужденно развел руками, после чего хлопнул ими себя по коленям. Девушка, все еще немного сбитая с толку от волнения и стеснения, моментально упорхнула со своего места, зачехляя скрипку. Обернувшись, она со смущенной улыбкой кинула короткое "до свидания" вслед преподавателю, и потянула не менее потерянного Антона за собой из кабинета. Пусть в школьном коридоре, они все же остались наедине, без чьих-либо подшучиваний. Даже весьма безобидных. Они молча двинулись к раздевалке. Только на пороге школы Полина захлопала длинными ресницами, смотря на парня боковым зрением. Она выждала несколько секунд, собираясь с духом. Слишком долго она не решалась делать подобное. И Антон почувствовал аккуратное прикосновение к своей руке, даже слегка вздрогнув от неожиданности. Он машинально перевел взгляд на их руки, также машинально ответив на этот жест мгновение назад. Переплетенные пальцы и согревающие друг друга ладони, заснеженный двор и нечастые падающие с неба снежинки навеяли воспоминания. « — Такое у меня было только с одним человеком... » « — Нет. Такого уже не будет. » По-прежнему ни о чем не говоря, Полина с Антоном пошли в сторону дома девушки. Она молчала потому, что не хотела нарушать хрупкую атмосферу. Он - потому что не имел желания ни о чем говорить. Рома с Катей в то время неспешно шли в сторону дома Смирновой. Пятифанову уже было тошно от этого маршрута, который он обязан проходить ежедневно, чтобы следовать поставленным правилам. Хулиган никогда не вникает в рассказы Кати, потому что чаще всего они наполнены бессмысленной болтовней, сплетнями или попытками подшутить. Но и без личных диалогов парень знал, что слишком уж они разные люди, чтоб подобное им давалось легко. А в интересах Ромы была лишь скорость завершения этой беседы, а не его присутствия в ней, он периодически кивал, раздраженно выдыхая, лишь для мнимой увлеченности в диалоге с девушкой. Подойдя к Катькиному дому, Пятифанов встал, дослушивая начатый ранее монолог Смирновой, чтобы наконец попрощаться. — Я поговорю с ней, я считаю, что я должна танцевать с тобой. — протараторила Катя. Хулиган не вслушивался в сказанное девушкой. Его взгляд, направленный в сторону дома Полины, был наполнен неподдельной усталостью. На середине пути Морозова и Антон пришли к более-менее схожему настроению. Погода и живописные пейзажи заставили их отвлечься от каких бы то ни было мыслей. Всё вокруг было умиротворяющим, заставляющим невольно расслабиться. Практически вплотную подойдя к калитке, ребята медленно, будто нехотя, остановились и уставились друг на друга, выдернутые из волшебства прогулки. Петров, предотвращая неловкое молчание, притянул девушку в объятия. Простояв так буквально полминуты, он собирался было уходить. — Т... — Ну... Они синхронно начали и синхронно остановились. Антон по-джентльменски уступил, усмехнувшись и жестом как бы предлагая Полине высказаться первой. Она кивнула. — Ты не хочешь зайти ко мне? — Очередная лучезарная улыбка. Петров пока не обращал никакого внимания на дом их старосты поблизости, в то время когда Рома уже заметил их присутствие. — А вот Полине подойдет Петров, она явно что-то перепутала! Это же просто возмутительно. — Катя скрестила руки на груди, пока Пятифанов нахмурился, вглядываясь в увиденную парочку, которых хулиган не смог бы не распознать. Любовно ворковали, держась за ручки и смущенно смеясь. Рома сдержал в себе рвущиеся наружу эмоции от увиденного, хоть в груди вновь вдребезги разбился купол стойкости. Нет сил уже склеивать его осколки, искренне веря в то, что тот будет так же непоколебимо стоять, как раньше. — А Оля, кстати, похоже с Сашей на что-то рассчитывает, да-да! — приглушенно слышал Рома, впиваясь взглядом в Антона с Полиной. Пятифанов не был уверен, заметил ли его Петров, но и это не было для него важно. Невыносимая обида зарождалась в груди, - ну по какой причине вдруг стало так сложно говорить с тем, кому выражал свою невероятную любовь? — Ты бы видел, как она глазками забегала, когда я её в эти чувства лицом ткнула. Видно на дискотеке отказалась, потому что постеснялась с таким чудаком на людях показываться, да-да-да. — Пятифанов с неприязнью нахмурился, увидев, как Антон притягивает Полину в свои объятия. В голове не укладывается, как Петрову вообще не совестно так себя вести? Просто забыл, отрекаясь от себя, от солнца и луны. Прогнулся, соглашаясь с псевдо учеными, кричащими, что светить этим звездам вместе не суждено. — О-о-ой, кстати. — Екатерина картинно сложила ручки. — Ты бы видел лицо Леры из восьмого, когда та узнала, что ты меня до дома провожаешь каждый день. — Смирнова хихикнула. Дрожь, которая прошла по плечам хулигана, заставила его вторить действиям Петрова. Хоть и было абсолютно безразлично, увидит ли Антон этот жест. Рома положил руку девушке на плечо и прижал к себе, все еще прожигая взглядом прощающуюся парочку. Катя довольно хмыкнула, отвечая на объятия. В ее понимании всё налаживалось, хоть девушку нельзя было назвать слепой или глупой. Смирнова предельно точно видела незаинтересованность Пятифанова в диалогах с ней, но на то было оправдание. И им являлась разница их статусов и круга общения, но Екатерина хотела преодолеть любые преграды и найти общий язык. Правда для этого требовались изменения, а она их не вносила, веря в то, что однажды Рома привыкнет. Смирнова чувствовала участившийся ритм сердцебиения хулигана, от которого казалось, что его сердце вот-вот выскочит из груди. Но нашла для себе в этом только лишь преимущества. Может, это из-за появляющихся чувств по отношению к ней? Простояли они в таком положении недолго, Рома разорвал объятия, отходя от девушки. — До встречи. — сухо проговорил хулиган, направляясь к парочке. Пятифанов был обделен чувством такта, получив отказ, он не был намерен останавливаться. Хотелось задать Антону хотя бы один вопрос: " — Почему ты не хочешь меня выслушать? ". Катя улыбнулась и вбросив довольное: — Ага, до встречи. — направилась домой. Петров где-то на подсознательном уровне ощущал устремившиеся ему в затылок глаза. Но, решил прогнать подобные мысли, фокусируясь на Полине. Обмозговав её предложение, Антон не нашел разумных поводов для отказа. « — А ведь почти сказал, что пора идти. » Он и не был категорически против, просто не в том настроении, что ли... Парень немного нервно оглянулся по сторонам, сам толком и не понимая почему, но моментально успев пожалеть об этом. Взгляд приковала приближающаяся знакомая фигура, с обладателем которой парень не планировал вести никаких переговоров. Тряхнув головой, словно сбрасывая лишние мысли, Антон вернулся к Полине, поспешно отведя взгляд обратно на нее. Сомнения как ветром сдуло. — Почему нет? — Он пожал плечами и, проявляя инициативу, сам потянулся к калитке, придерживая ее для девушки. Довольная донельзя Полина, активно юркнула в сторону входной двери, не дожидаясь Антона, как бы негласно подразумевая то, что он должен проследовать за ней. Дверь медленно открылась под несильным напором Полининых рук. Она сначала только верхней частью корпуса заглянула внутрь, оценивая чистоту территории. Девушка перешла на шёпот. — Пошли. — Взмах рукой, зовущий за собой. Пятифанов спешно шел к желаемому дому, пока Петров с Полиной заходили за забор. Рома поморщился, понимая, что не успеет перехватить Антона, который, видимо, собрался зайти в гости к Морозовой. От ударивших в голову картинок их милого времяпрепровождения в груди стало мерзко. Хулиган крепко стиснул зубы, и с примесью обиды громко выдохнул. Развернувшись, он направился домой. Долго ты еще бегать будешь, Рома? Тебе же все предельно ясно сказали. Нет, значит нет. Пятифанов злился до невозможных пределов. Огромная буря носилась в душе, снося все его расцветающие положительные качества. Ему нужен один простой разговор, пойти на который Антон по какой-то причине наотрез отказывается, выказывая огромное неуважение к чувствам хулигана. И Рома понимает, что это буквально ответ на его поведение ранее, и при том достойный. Ведь именно Пятифанов убежал, отказываясь от диалога и любых объяснений, которые так просили заплаканные голубые глаза Антона. Но просто не может принять правильность такого поведения из-за собственных чувств, которые расстилают непроглядную пелену перед глазами, перекрывая голос разума. От злости руки вздрогнули, и те невольно сжались в кулаки. Сколько бы Рома ни старался успокаиваться сигаретами или длительными, медленными вдохами и выдохами, ничего не помогало. Пока в груди разжигалась злоба, которую хулиган старательно сдерживал, нерешенность ситуации лишь усугубляла положение, и благодаря такой совокупности чувств, рождалась липкая обида. Растоптанное достоинство, потраченные нервы, сомнения и неуверенность - и всё почему? Потому что Антоше вдруг сложно поговорить? Дом у Полины был наполнен особым уютом, он очень гармонировал с привычным стилем девушки. Везде были коврики, всё было аккуратно сложено, пастельные тона сочетались, дополняя убеждение в том, что Морозова сама по себе - олицетворение нежности. Дедушка в это время спал, ему был полезен для здоровья дневной сон. И Полина помнила о том, что в данный промежуток времени нужно быть тише, чтобы не побеспокоить Харитона. Девушка тихо сняла с себя верхнюю одежду, и дождавшись, пока Антон сделает тоже самое, аккуратно потянула его за собой на кухню. Впервые за сравнительно долгое время Антон оказался в чьём-то, кроме своего, доме. Девушка указала на стул, что ближе к окну, куда не долго думая, и приземлился парень. Здесь уже она решила в свою очередь поухаживать. Как-никак, хозяйка, пусть грандиозного фуршета и не предлагает. Антон наблюдал за тем, как в ее руках ловко появился сначала чайник, быстро наполнившийся водой, затем сервизные чашечки с узором. Полина обернулась, уже водрузив алюминиевую посудину на плиту и незаметно чиркнув спичкой. « — Из нее бы получилась хорошая воровка. » — Антон хотел было рассмеяться от этой мысли, но понял, что не сможет адекватно объяснить девушке причину смеха, а лишний раз обижать её не хотелось. На лице Полины, как и на протяжении всего времени с момента выхода из школы, сияла улыбка, но Петров не придавал ей должного внимания. Он со всё ещё не до конца ушедшим волнением радовался удобному поводу избежать нежеланного диалога. Полина заметила смятение парня и отвернулась назад к чайнику, повернувшись в следующий раз уже чтобы поставить перед Антоном чашку. Это и правда вернуло его в реальность. Петров, соглашаясь, кивнул и притянул ароматный чай к себе. Он было хотел поднести чашечку к губам, как девушка остановила его аккуратным прикосновением к руке. Полина смотрела на парня широко раскрытыми глазами. — Куда ты, он же ещё совсем горячий! — А, точно... — Задумчиво протянул Антон. — Кстати, интересно, угадаешь с чем? — Полина состроила заговорщическую мордашку, подпирая подбородок кулачками. Парень недоумённо уставился на чай, что заставило девушку прыснуть от смеха. От этого Антон ещё более недоумённо посмотрел на неё. — Ты по виду его состав определять собрался? Всё также ноль реакции. — Антон! У чая есть запах. — А-а-а... — Парень наклонил лицо около чашки, стараясь уловить нотки неведомого растения. Общий приятный аромат отдавал чем-то странным, но только если принюхаться. Антон даже немного поморщился. — Давай — энергично подбодрила его Полина, — учитель по биологии недавно его упоминала. — Парень приложил все свои дедуктивные способности, пытаясь учесть растительность их малой родины, но так ничего и не понял. А ведь это был единственный шанс использовать школьные знания с пользой, зря он рисовал на уроках. Даже в таких мелочах он портит жизнь Антону. Признав поражение, парень пожал плечами. Полина нахмурилась. — Ай-ай-ай, надо было слушать учителя. — Не то в шутку, не то серьёзно сказала она. — Это сибирский барбарис, я его сама собирала летом. — гордо поднимая подбородок, подметила девушка. Чаепитие в целом прошло непринуждённо. Иногда прикладывая палец к губам, Полина указывала на то, что нужно говорить потише, но это не сильно портило положительное впечатление от их посиделок. На протяжении всего этого времени девушка хотела сделать уже второй за день достаточно решительный шаг, но так и не собралась с силами. Антону же удалось по-настоящему отвлечься от переживаний последних недель, хоть и на короткий срок. В какой-то момент в голову всё же пришла мысль, возвращающая к рутинному ходу дел. « — Он не настолько безнадёжный дурак, чтоб ждать так долго - пора идти домой. » Решив не выжидать только ради приличия, Антон в лоб озвучил своё желание. Хоть Полина немного расстроилась, она всё равно была уже безумно рада происходящему. Ни на секунду не позволяя себе выглядеть даже чуточку печальной, дабы не оттолкнуть, она пошла проводить Антона до входной двери. — Да, кстати, чуть не забыла! — эти слова заставили парня, надевающего обувь, поднять голову и посмотреть на Полину. — Хотела предложить тебе встретиться ещё раз - завтра. Вроде как предновогодняя атмосфера, школы нет. А тридцать первого все будут по уши в домашних заботах, вот я и подумала... — Да, давай. — Полина немного опешила от, во-первых, настолько скорого, а, во-вторых, положительного ответа. — Х-хорошо... Тогда до завтра? — Во сколько? — Ты как проснёшься - приходи, я рано встаю. Утвердительно кивнув, парень немного спешно обнял Полину на прощание и открыл дверь, уходя куда-то в снежную даль. Уже у себя дома Антон вспомнил слова учительницы: " — Если вы думаете, что все зимние каникулы будете валять дурака - я вынуждена вас разочаровать. Домашнее задание никто не отменял, мы должны идти нога в ногу со школьной программой. Не надо выть! У всех специально проверю." И устало закатив глаза, пошёл через силу делать заданное. Ни получать выговор, ни писать работы уже на каникулах никакого желания не было. Вымотанный ещё и прилипшей к нему после заданий Олей, парень без сил свалился на кровать. Чтобы уснуть, ему потребовалось не больше минуты.***
Антон сумел выспаться, учитывая, что в этот день не было необходимости вставать и тащить свое тело до школы. Юноша чувствовал себя лучше привычного. Присутствовало приподнятое настроение, ведь наконец удалось отдохнуть за промежуток крепкого сна без кошмаров. А из кухни доносился звонкий смех сестры. — Правда-правда Дед Мороз получил мое письмо? — судя по звукам, девчушка подпрыгнула, хлопнув в ладошки. — Правда, Оль, угомонись ты уже. — через легкий смешок сказала мать, не теряя привычного строгого тона. — А ты откуда знаешь? Он ответил? — воцарилось молчание.. Видимо, вопрос застал маму врасплох. Но Антон уже успел встать и выйти на кухню, спасая Карину от трудного положения. — Он все письма получает, Оля. Он же волшебный, и твое письмо стало волшебным, потому и точно-точно попало в руки к Деду Морозу. — Антон тепло улыбнулся, притягивая взбудораженную наступающим праздником сестру в объятия. Та лишь хитро прищурилась, заглядывая в глаза брату. Она, видимо, пыталась расколоть попытку обмануть её, но не увидев сомнений, поверила. — Лучше готовьтесь по дому помогать, вон, ёлку еле нарядили. А завтра что? Даже салат не поможете нарезать. — Карина открыла холодильник, внимательно оглядывая его содержимое. — Вчера отец уже всё привез. Может, лучше будет сегодня начать подготовку? — мать задумалась, тихо хмыкая. — Я думаю перед праздником всем нужно отдохнуть, мам, завтра мы всё успеем. У тебя целых четыре руки в помощь. — Антон поднял маленькие ручки сестры. — Ладно, но смотрите мне, отлынивать будете или проказничать, не разрешу помогать и останетесь без оливье. — громко захлопнув холодильник, женщина хитро оглядела детей. — Не-е-ет, мы будем помогать! Да, Тоша? — бурная реакция Оли не заставила себя ждать, она безмерно любит оливье, и его отсутствие приравнивается к бесполезному празднованию. Антон уверенно кивнул головой и потрепал младшую по голове, растормошив пушистые, белые волосы. — Мама, я сегодня к Полине схожу, погуляем перед новым годом, ничего? — парню не было комфортно прямым текстом спрашивать разрешение, казалось, что это слишком по-детски для его возраста. А непробиваемая Карина стала явно мягче, учитывая близость, появляющуюся во время семейных праздников. Она любила такие моменты, хоть и относилась к ним все еще по-своему. Время сделало Петрову более строгой и суровой, разбивая образ однажды нежной матери. — Сходи, но! Только если на пару часиков, не более. — Антон тепло улыбнулся, и, увидев это, Карина ответила взаимным, особенно мягким и родительским выражением лица. Петров не стал терять время и пошел собираться. Ведь с Полиной они договорились встретиться с утра, как и было сказано: — Как проснешься, приходи. И он всем своим телом ощущал, что эта прогулка будет особенной, душевной и легкой. А ему в последнее время невыносимо нужны такие моменты, чтобы наконец выдохнуть, прочувствовать непринужденную атмосферу и отдохнуть от водоворота гнетущих мыслей. Пусть это и временное, поддельное влияние на собственные чувства, оно как никогда необходимо Антону. Парень наотрез отказался думать последующие несколько дней о всём том, что невыносимо волновало, искренне веря, что это всё получится оставить в старом году. Наскоро засунув ноги в зимнюю обувь, Антон уже с порога крикнул матери о том, что уходит. Карина, в свою очередь, крикнула уже ему вслед что-то про обещание быть вовремя, на что он уже не ответил, закрывая за собой дверь. Настроение было радостное, даже привычный снег как будто по-праздничному особенно хрустел под ногами. Быстрее обычного парень добрался до дома подруги, воодушевлённый атмосферой праздника. Эта атмосфера навеяла желание общаться, шутить, дарить всем радость. Даже привычный быт его дома не был чем-то заунывным. Всё вокруг застыло в предвкушении праздника. Антона осенило, когда он уже стоял на пороге чужого дома. Ему не хотелось прибегать к приземленным действиям, чтобы сообщить о своем приходе. Полина, развешивающая праздничный дождик по кухне, вздрогнула от незнакомого глухого звука. Она испуганно повернула голову в сторону его источника, обнаружив на стекле след округлой формы от снега. Взгляд сам переместился чуть левее, фокусируясь на движущемся объекте. Этим объектом оказался Антон, который активно махал рукой. Полина обрадовалась, хоть и ощутила желание немного пожурить нарушителя за эту выходку. Девушка выбралась из дома с напускным видом рассерженного человека. — Кто Вас манерам учил, м? — она попыталась злобно свести брови, но выглядела всё равно несерьёзно. « — Знала б ты, кто меня этим манерам учил, не обрадовалась бы... » — пронеслась мысль, забавный смешок от которой пришлось подавить. — Да и не в то окно мог попасть. Шумел бы пока не угадал? — уже более состоятельно сказала Полина. — Так я через окно тебя увидел. — Ой, а я об этом и не подумала. Ну ладно уж. Пойдём, что ли, пройдёмся. — она махнула в неопределённом направлении. Пройтись у ребят не получилось. Уже у детской площадки случился бой не на жизнь, а насмерть. Ребята торопливо собирали снежки, целясь и убегая от летящего в их сторону снега. Звонкий смех воцарился на старой площадке, но долго воевать у Антона с Полиной не вышло. Через десять минут активного сражения, оба устали и признали ничью, приземлившись на лавочку для крайне желанного сейчас отдыха. Та самая площадка могла в то же время и успокоить, и настроить на очевидно отличающиеся от заданных ранее чувств. Воспоминания от нее одновременно находятся прекрасными, но и отталкивающими. Антон не был уверен в том, что прогулка обвенчается успехом, в некотором смысле еще боясь небольшой неловкости, которая периодически появляется между ребятами. Но, Морозова быстро придумала им занятие. — Давай снеговика слепим? — блестящие от чудесного настроения глаза девушки глядели на Антона, будто бы посмей он отказать, она состроит миловидное личико, делая бровки домиком, и станет мягко упрашивать. — Ну давай попробуем. — усмехнулся Петров, соглашаясь на такое развлечение. Делать им было всё равно больше нечего, да и подобный досуг хорошо напоминает о предновогоднем настрое. Антон стал скатывать небольшой шарик, постепенно превращая его в более увесистый. На его плечи упала важнейшая деталь во всей конструкции - основной шар, на котором будет стоять будущий снеговик. И оказалось значительно тяжелее представляемого скатать его, потому что спустя буквально пять минут, ком снега перестал так легко поддаваться на толчки Антона. Петров бегло оценил успехи Морозовой, которая периодически легко посмеивалась от скользящих ботиночек, предательски разъезжающихся в разные стороны. У нее уже была готова голова, и выглядела она достаточно достойно для скомканного куска снега. Была абсолютно белой и практически ровной. Вернув свой взгляд на собственный шедевр, Антон тяжело выдохнул. Основание у снеговика ровным назвать нельзя будет, а так же, в нем будут присутствовать маленькие веточки, которые случайно оказались внутри снега. Петров принял это как факт, продолжая накатывать до необходимых размеров шар. Спустя непродолжительно количество времени Петров закончил со своим творением, и принялся помогать Полине с туловищем будущего снеговика. — Я и сама бы справилась. — игриво проговорила девушка, гордо улыбаясь. — А мне стоять и смотреть как ты тут надрываешься? — Антон в ответ легко рассмеялся, принимаясь поднимать снежный ком, дабы положить его на уже имеющееся основание. — Нет-нет, стой! — Полина выдвинула руку, подходя к большому шару. — Выровнять немножко надо, то он больше на шестиугольник потрепанный похож. — Морозова звонко рассмеялась, проглаживая варежкой по снегу, чтобы сровнять его поверхность и слепить необходимую форму. У нее достаточно быстро получилось исправить неправильную фигуру, превращая в более схожую на шар. Пусть не идеально, но с душой! Антон наконец уместил туловище на готовый, большой шар, разглядывая получающийся шедевр. — Еще рано любоваться, Антон. — Полина держала в руках своеобразную голову, которая послужит завершающим звеном в снеговике. Уверенно поставив голову на место, Полина мягко похлопала в ладоши. Из-за теплых варежек раздался нехарактерный хлопкам звук. — Осталось придумать как ему сделать нос и глазки, можно даже над улыбкой подумать, но вот не знаю как это сделать... — Петров оглядел расстилающийся вокруг снег. — Ну из веточек как-нибудь, а улыбку нарисуем. — Антон не стал выжидать реакции на эту идею, она казалась единственной возможной, и стал собирать веточки, которые казались подходящими. Достаточно скоро у ребят уже было собрано какое-то количество разных палочек, они отличались по длине. И им даже пришлось шутливо поспорить, продвигая именно свою веточку в заслуженное место на снеговике, доказывая второму, какие у нее преимущества. Ребята смеялись, приводя каждый раз всё более и более абсурдные аргументы. Но, в общем-то решили сделать по справедливости: поровну. Так у каждого будет возможность выбрать лучшую из лучших палочку, дополняя снеговика и демонстрируя её миру. Антон долго не мог выбрать из двух веточек ту, которая ему больше нравится. Одна была потоньше и поменьше, но гладкой, а вторая длиннее и толще, но могла случайно поцарапать из-за шероховатого покрытия. Петров поморщился. Ловить себя на таких сравнениях никогда не казалось забавным. И выбрасывая колючую ветку, Антон воткнул в туловище более изящную. Глазки ребята сделали из маленьких кусочков веточек, а в роли носа реализовали самую длинную палочку. Оглядев получившегося снеговика, ребята одновременно рассмеялись. Он выглядел, словно проснувшийся уже после бурного празднования нового года. Слегка скошенный, подбитый, ужасно уставший. — Ну, что можно сказать. Зато свой! — Полина подбадривающе похлопала Антона по плечу, специально задержав свою руку. Это не осталось незамеченным, но Петров никак не продемонстрировал уделенное этому жесту внимание. Ребята еще поболтали, усевшись на ближайшую лавочку. Они с интересом делились планами и желаниями на грядущий новый год. Каждый рассказывал о своих мечтания, о том, чего хотят добиться. Антон в первую очередь сказал о улучшении навыка рисования, а Полина вспомнила о скрипке. И переборов свое смущение, она даже смогла сказать, что желает в новом году, чтобы они стали еще ближе, а их взаимоотношения крепче. Вспоминая о поставленных мамой рамках времени, парень решил выступить в роли инициатора прощания. Ему понравилось время, проведенное с Полиной. Оно действительно вселило легкость и небольшую уверенность. И ребята попрощались, даря друг другу тепло в крепких объятиях. Антон неспешно шел домой, расслабленно оглядывая красоту природы вокруг. Всё казалось праздничным, но это наверняка потому, что сам Петров под призмой других ощущений смотрел на окружающий мир. Парень даже немного задержался, но не получил за это никаких строгих наказаний. Удивительный праздник. Днем Антон разрешил себе выдохнуть, погружаясь в мир недочитанной однажды книги. Но, вдумываться в нее спустя несколько часов больше просто не мог. Постоянно сбивался, думая о предстоящем празднике и упираясь в мысли о сестре. Именно потому он принял решение зайти к ней, посмотреть телевизор или пообщаться. Сидя уже на полу рядом с Олей, внимательно вникающую в новый мультфильм, кассету с которым недавно привез отец к празднику, не было никаких сомнений, что всё худшее - позади. Петрова забавно причмокивала, поедая хлеб со сгущенкой. — Оля, ты прости меня, что я с подарком задерживаю. — Антон аккуратно говорил, боясь вытащить девчушку из погружения в удивительный и красочный мир мультфильмов. — Тоша, не волнуйся. Я подожду, самое главное, что Дед Мороз не опаздывает. — Оля довольно улыбнулась, аккуратно притягивая к себе полную чашку с чаем. — Будь у меня волшебство, я бы тоже не задерживался. — Петров тихо хмыкнул. Не хотелось отвлекать сестру от ее времяпрепровождения, в которое она погрузилась. Потому, парень встал и направился в свою комнату. Раз уж речь зашла о подарке - есть шанс ускорить процесс для его готовности. Петров уселся за стол, доставая из рюкзака альбом. Парень успешно настроил себя на чувства, которые излучает Оля, подходя к своему творчеству максимально серьезно. Когда на столе оказался лист с наброском, Антон ощутил приток вдохновения. Ему в последнее время совсем не нравились те рисунки, которые не были связаны с Ромой. И чувство, разливающееся в груди от увиденного, явно говорит, что можно расслабиться и довольствоваться отступающим импульсам эмоций. Уверенно взяв карандаш, Петров стал аккуратно вносить необходимые дополнения. Пышные, объемные волосы, которые своим немного растрепанным видом возвращают обратно в домашний уют, Антон пообещал себе передать в точности. А так же, большие голубые глаза со светлыми, пушистыми ресницами. Принадлежащую Оле хрупкость хотелось передать во взгляде, а лучезарность и детскую искру в улыбке. Тишину в комнате нарушал звук карандаша, резко выводящий более четкие линии. Рисунок давался легко, но через несколько часов Антон почувствовал подбивающую его усталость от насыщенного дня. В памяти невольно расстилались багровеющие, явно не от мороза, щеки Полины. Будто бы случайные прикосновения девушки, которые задерживались, отчетливо выдавая ранее задуманное желание сделать это специально. Она во многих моментах робела, демонстрируя мягкость своего характера. Но, кто же знал, что Антону совсем не по вкусу такое проявление своих чувств. Аккуратно закрыв альбом, Петров пододвинул его к краю стола. Юноша выдохнул, прогоняя из мыслей абсолютно всех, чтобы упасть в кровать с чистой головой. И у него вполне получилось, вероятно, сам день настроил Антона на его умиротворенное завершение. Парень моментально провалился в спокойный, размеренный сон.***
Петров вновь просыпался, чувствуя себя стабильным, здоровым человеком. А кипящая в очередной день жизнь на кухне будоражила, заставляла засиять улыбке на лице. В комнату ворвалась Оля, вокруг шеи которой была обмотана красная мишура, ложащаяся на плечики, а на ушах висели новогодние шарики для ёлки. — Тоша, Тоша, просыпайся! Весь новый год проспишь! — Антон рассмеялся от внешнего вида сестры, которая наполнилась особым предвкушением. Радовало то, что эту часть ее детства у нее никто не отобрал. — Я не сплю уже, а ты зачем ёлку раздела? — Петров поднялся с постели, и оглядев ее, почувствовал непреодолимое желание заправить кровать. Новый год же, пора менять привычный ход жизни, становиться взрослее и серьезнее. Да и принято разве встречать праздник не в чистом доме? — Это не с ёлки, это в коробке еще лежало! Мама сказала украсить всё, что не успели, вот я себя и украсила! — девчушка рассмеялась, падая на кровать. — Оля, я пытался начать жизнь с нового листа и заправить кровать, но, видимо, ты сама судьба, которая кричит мне, что этого делать не нужно. — Петров говорил с несдержанной улыбкой, сохраняя теплый диалог. — Ой! — Оля вскочила, теряя один из новогодних шаров из-за резкого движения. С характерным звуком украшение упало, покатившись по полу. — Прости, ты заправляй и спускайся скорее, мама говорит помогать пора. — Оля быстро подняла упавшую ёлочную игрушку, и, вернув на место, выпрямилась и строго сложила ручки на груди. — Если оливье не будет... — девчушка угрожающе покачала головой в разные стороны, намекая, что если любимого салата не будет на праздничном столе, случится беда, масштабы которой измерить будет непосильно. — Я понял, понял. — Антон уверенно кивнул головой, провожая взглядом поскакавшую девчушку на кухню. Когда кровать оказалась заправлена, пусть и не слишком идеально, Петров с чистой совестью спустился на кухню, где уже сидела Оля, взгляд которой был направлен только на продукты, разложенные на кухонной тумбе. — Ну что ты так жадно смотришь, это еще не оливье. — Карина усмехнулась, переводя взгляд на сына. — Помогать нарезать будешь ты, Оля пока займется гирляндами, которые вы забыли развесить. Негоже ребенку в руки нож давать. — мама кивнула головой в сторону стула, намекая Антону, чтобы тот садился и готовился приступать к делу. Петров собранно кивнул и уселся за стол. — А гирлянды куда вешать? — спросила Оля, сползая со стула. — Куда хочешь, на ёлке есть, остальные разложи как тебе понравится. — мама наклонилась к девочке, аккуратно поцеловав ее в лоб. — Достанешь их из кладовой? — Карина оглядывала реакцию Оли, которая явно давала понять, что ей все еще некомфортно от этого места. Та замялась, притупила взгляд в пол и стала неловко качаться из стороны в сторону. — Я поняла тебя, Антон, помоги ей, потом ко мне придешь. Я пока сама справлюсь. — Карина подошла к тумбе с разложенными продуктами, а на плите уже стояла кастрюля, в которой варились морковь и картошка. Петров послушно встал и направился к кладовой. Он не потратил много времени на поиски прозрачных коробок с небрежно сложенными гирляндами. И решил, что одна из них просто обязана висеть у него в комнате и наполнять атмосферу праздничным настроением. Характерный гирляндам запах пробуждал уснувшие детские воспоминания о новом году, вызывая легкую улыбку. — Давай в гостиной украсим, там же праздновать будем, и в моей комнате. — Антон протянул одну из коробок Оле. Та весело кивнула и направилась в зал, сжимая пластиковую коробочку в ручках. Ребятам не понадобилось много времени на то, чтобы украсить ранее задуманные комнаты. Гирлянды оказалось три, Антон предложил сестре украсить и её комнату, но та отказалась, и они решили разложить гирлянду на оконной раме на кухне, обвивая ручку. В собственной комнате парень решил сделать всё иначе, он обвил карниз для занавесок, жертвуя розеткой для настольной лампы. А в зале ребята разложили гирлянду на телевизоре, растягивая по всему столу. Антон вернулся на кухню, пока Оле выдали поручение украсить дом мишурой, с которым справиться ей было явно проще. Петров сел за стол, на котором уже лежала обшарпанная разделочная доска. Карина положила тарелку со сваренной морковью на стол, и взяв вторую доску, села напротив. — Я буду тебе показывать как резать, ты повторяй. Нужно кубиками всё сделать, а не абы как. — мама стала демонстрировать правильность нарезания, внимательно следя за скольжением ножа. — Только не поранься, аккуратнее будь. — Карина тепло улыбнулась. Антон взял лежащий на столе нож, и его взгляд невольно задержался на его лезвии. Парень покрутил его в руке, внимательно оглядывая. « — И вправду, достаточно острый, стоит быть внимательнее. » У Петрова изначально не получалось от слова совсем, нож постоянно съезжал, морковь скользила, и в итоге выглядело всё слишком небрежно. Осторожно поглядывая на маму, предвкушая её недовольную реакцию, Антон поражался непривычному для Карины спокойствию. — Ну да, криво-косо, ну что-же поделаешь. Никто не будет разглядывать салат, не волнуйся ты так. — Карина едва слышно усмехнулась, стараясь поддержать сына. И такая сплоченность вдохновляла на прекрасное настроение от предстоящего праздника. Новогоднее предвкушение поселилось в душе, расцветая и вымещая все волнения и лишние мысли. Антон спустя время стал помогать маме с лучшим результатом, относясь к готовке с неподдельной серьезностью. И у них уже было готово две кастрюли с салатами, которые мама строго наказала не трогать, не позволяя даже продегустировать, говоря: — Это к новогоднему столу! Там и поешь. Постепенно вечерело. Перед тем как пойти в душ, дабы начать собираться к празднованию, Антон свернул к телефону. Ему хотелось позвонить Полине, узнать, как проходит ее подготовка к новому году, и более эмоционально поздравить с наступающим. Но Антон застыл, всматриваясь в телефонную трубку, которую он крепко сжал в руке, переводя взгляд на лист со всеми собранными номерами на комоде. В голове хаотично забегали разного рода мысли, которые воевали между собой, выдвигая все более нелепые аргументы. Уместен ли будет его звонок? Всё ли он делает правильно? Да! Не смея впадать в размышления, Петров уверенно стал набирать нужный номер, который был записан на краешке бумажки, лежащей на комоде. На ней были собраны разные номера, одним из которых был домашний Ромы. Карина, видимо, посчитала нужным записать его после того инцидента с их приездом в гости к Пятифанову. И один вид комбинации этих цифр заставил вздрогнуть и растерять былую стойкость. А особенно сбивала надпись рядом с номером, сделанная аккуратным, ровным почерком. " Роман Пятифанов ". В трубке послышались протяжные гудки.