А если..?

      От неожиданного столкновения Антон даже одернулся, рефлекторно задирая голову. В темной, пыльной и маленькой комнатке, которая была увешана различными видами курток, всё равно было заметно выражение лица человека напротив. Семён нахмурился, оглядывая врезавшегося в него одноклассника, но его раздражение быстро сменилось ехидной ухмылкой. Петров невольно свёл брови к переносице, въедаясь враждебным взглядом в щекастую физиономию, но, тот лишь хмыкнул, выходя из раздевалки. Бабурин слегка задел Антона плечом, так что избежав нежелательных разборок, Петров лишь тяжело выдохнул, расстегивая молнию на куртке. Ему было всё равно.              День начался весьма сумбурно.       Атмосфера этих неровно выкрашенных в непонятный цвет стен не внушала доверия, но некоторое отхождение хотя бы от привычных не выкрашенных в принципе, стен его дома, даже малость успокаивала. Парень поднялся по лестнице, не заметив ничего странного и не попав ни в одну беду, что не могло не порадовать Антона, который в этом мире теперь ищет лишь крупицу умиротворения.       « — Невероятно. »        Звонок дал знать о начале урока, будто сверяясь с появлением Антона, протрезвонив прямо в момент, когда парень подошёл к кабинету.       В течение урока Полина задумывалась о том, что пора бы как-нибудь выбить местечко возле Антона, ненавязчиво посматривая на него под двусмысленные улыбки замечающей это соседки по парте. В какой-то момент девушка начала ещё более активно вертеть головой, за что получила замечание от учительницы. Странно было бы не заметить такую активность от человека с передней парты, так ещё и отличницы! Но никогда не грешащая такой опрометчивостью Полина, даже после упрёка не могла перестать боковым зрением поглядывать на парня, который в свою очередь изредка бросал наполненные печалью взгляды в сторону парт хулиганов. Сколько бы Петров ни пытался не смотреть на Рому, периферическое зрение фокусировалось только на нем, вынуждая неосознанно поглядывать на спину в спортивной кофте.       Собственно это и настораживало.       Без особых происшествий эти сорок пять минут ко всеобщему облегчению закончились. Лилия Павловна, видимо, вместе со всеми уставшая, даже не стала задерживать ребят, с наибольшей вероятностью отложив это мероприятие на второй из объединённых уроков. Полина, без промедлений выпорхнувшая из-за своей парты, взяла инициативу на себя.       — Анто-о-ош... — девушка картинно захлопала пышными ресницами, как бы намекая на невозможность отказа.       — Чем обязан? — стараясь придать максимально непринуждённую и немного смешливую интонацию словам, кинул в ответ парень.       — Пошли прогуляемся по школе! — с самого начала уловивший тот самый намёк, Антон, наигранно закатив глаза, изобразил усталый громкий вздох.       — А ещё тебе что сделать? — сказал он, завершив сцену улыбкой.       Пусть и также в шутку, но всё же нахмуренные брови Полины, заставили его без дальнейших пререканий встать с места и ответно взяв её за руку, удалиться в коридор.       — Ты как себя вообще чувствуешь, господин болеющий? А то, вон, все каникулы дома провёл безвылазно, скучно было, наверное, да и обидно так вот проваляться. А сейчас как ни в чём не бывало.       — Ну, что поделать. — понимая, что звучит суховато, спустя секунду он решил добавить что-то ещё.       — Снег такой мягкий был - это из того, что я помню до Нового года ещё. Весело, наверное, было там. Со снежками и всем прочим. — невольно вспомнив сцену, из-за которой он "заболел", парень поёжился, сам поражаясь стойкости и умению выглядеть таким безразличным к столь гложущему.       — Да-а... Грустно, конечно, что тебя не было. — Полина хотела посопереживать, потому что правда беспокоилась. Но чтобы отвлечься и не портить себе праздничные деньки, девушка постоянно проводила время с подружками или прогуливалась одна, если те были заняты своими делами. Немного одиноко, но лучше чем сидеть дома в атмосфере некого перманентного уныния. Даже подружек туда она не приводила из-за ощущения неловкости. Не очень-то хотелось лишний раз напоминать о своей семье - будто пытаешься вызвать жалость. Но Антону она хотела раскрыть без стеснения свои переживания больше всех этих подружек. Периодически вызывая подозрения, чистый и такой честный, милый парень всё равно заслуживал бóльшего в её глазах. Посему было особенно неприятно от осознания того, что не получилось разделить с Антоном такую искреннюю радость от праздника.       Но не поделиться эмоциями, опять же, в силу своего всепоглощающего погружения во взаимоотношения с парнем, не получалось. Это вызвало поток рассказов о весёлых играх в снежки и прочих каникулярных развлечениях. Многозначительно смотря на девушку и смеясь на некоторых фразах, Антон и правда смог немного отвлечься. В какой-то момент идиллия была нарушена возгласом незнакомой для Антона девушки, но, по всей видимости, очень хорошей знакомой Полины. Кинув неоднозначный взгляд на Морозову, и показательно переводя его на девушку напротив, парень без слов спросил: — Оставить ли вас наедине? Немного замявшись, Полина высвободила свою руку из обвивающих её пальцев.       — На уроке увидимся... — ей сразу подумалось, насколько же по-дурацки прозвучала эта фраза, но виду девушка не подала.       — Давай, не опоздай смотри. — и хоть девушки расторопно пошли вглубь коридора, Антон всё равно услышал начало расспросов про "беленького симпатичного одноклассника, с которым вы ходите за ручку". Простояв так с полминуты, парень двинулся назад, в сторону кабинета.       Антон не спеша шел по коридорам, оглядывая улыбающиеся детские лица. Ребята резвились и бегали, а их звонкий смех выделялся на фоне общего галдежа. Как прекрасна малышня, наполненная искренностью и безрассудством. В какой промежуток времени ты становишься другим? В какой момент мир перед глазами теряет красочность, фантазии находятся докучными, а вера - рассыпается тысячами осколков на твоих ладонях? Петров пропустил тяжелый выдох, даже не замечая, как невероятно перегружает себя любыми мыслями, которые перетекают во что-либо гнетущее в любом случае. А ведь каждому вдруг хотелось бы раскрыть глаза, чувствуя теплые лучики солнца на щеках. Оглядеться, а комната заполнена игрушками, постельное белье навеивает приятный запах чистоты, и ты вновь искренне веришь, что сможешь с табуретом дотянуться до луны. Беззаботно улыбаешься, пока мама треплет твои взъерошенные после крепкого сна волосы, ощущая аппетитный запах только-только приготовленного завтрака. Антон машинально дернул головой, будто бы прогоняя лишние мысли из головы, видя на горизонте необходимый ему кабинет. Каждый хотел бы избавиться от оков обязательств, скуки и тревожности, прячась под теплым и пышным одеялом, веря, что оно тебя от всех невзгод спасет. Да и страх в виде монстра, прячущегося под кроватью, не так отвратителен, как эмоциональная нестабильность, разбитые надежды, иссякшие моральные силы, усугубившееся психологическое состояние и...       Петров резко свернул в дверной проём. Он бы продолжал тонуть в собственных размышлениях, если бы из них его не выдернул кто-то, кто выходил из кабинета, и от чьей динамики движений ощущались напряжение и злоба. Столкнувшись с ним плечом, Антон резко поднял слегка округленные, растерянные глазки, встретившись со взаимно смотрящими. Время всегда останавливается в такие моменты, снежинки замирают в воздухе, часы прекращают тикать и ты больше не слышишь собственного дыхания. Находись кто-нибудь в классе, точно усомнился бы в адекватности их взаимоотношений. То злобно косятся в сторону друг друга, то дружат, души в другом не чая. А теперь еще и замирают, пронзительно, но всё еще нежно, заглядывая в ответно смотрящие глаза. И Рома сохраняет привычный образ, от которого веет непробиваемой решительностью, смешанной с незаинтересованностью. Но, глубоко-глубоко Антон отчетливо видит того ребенка, которого прячет в себе Пятифанов. Измученного и потерявшегося в нескончаемых поворотах судьбы-злодейки, неуверенного в правильности своих решений и тонущего в болоте отчаяния. И дитя ранимо молчит, прячась за маской с надписью: "Бесстрашный". Но..       Даже бесстрашный иногда кричит.       Как же себя чувствует та, спрятанная от всех, часть хулиганской души?       Антон резко одернулся, отрываясь от голубых глаз Ромы. Хулиган же, видимо, не желая нелепо стоять в одиночестве, тоже достаточно резво отвернулся и удалился. Петров посмотрел ему вслед, еще на какое-то время застыв в злосчастном проёме. По телу пробежало стадо мурашек, заставляющих плечи вздрогнуть.       А Рома хмурился, смотря себе строго под ноги, и ни в коем случае не останавливался. Он уже не уверен, что помнит куда планировал дойти, но это потеряло свою значимость. Осадок липкой обиды осел в груди, утяжеляя дыхание. Еще немного и вправду обезумит, вглядываясь в каждого прохожего, чьи волосы цвета ржи, а тонкие, бледные запястья, лишь слегка будут похожи на руки Антона. Еще чуть-чуть и Пятифанов составит из трещин в потолке его черты. Будет искать светлую макушку в каждой чертовой очереди. И каждый раз резкой болью в виски будет бить один вопрос: « — Где же ты? ».       Хулиган раньше думал, их связывают сущие мелочи, а теперь страшно представить, что кто-то другой в теплоте его души пропадает. Наблюдает за играющими на солнце пушистыми волосами, заглядывает в нежно-голубые глаза, касается мягких, немного холодных ладоней. Хочется падать в ноги и просить кого угодно: Если увидят Антона, пусть все в один голос повторяют, что он безумно скучает...       Уводя взгляд от уходящего вдаль хулигана, Петров вздыхает, подходя к своей парте. Но, когда парень обращает должное внимание на свое место, его брови невольно вскидываюся в жесте удивления. Антон оглядел кабинет, и в нем, как и ожидалось, никого не было.       — Рома... — процедил юноша сквозь зубы, немного хмурясь.       Учебники Петрова были бесстыдно сброшены, содержимое пенала разлетелось по полу, а тетрадь была порвана. Парень стал быстро всё поднимать, возвращая на привычное место, но..       Теплая тоска в груди сменилась на чистейшее раздражение. Антон еще думал, что сможет спустя время быть к Роме снисходительнее, хотя бы в дружеских взаимоотношениях, но, оказалось, что тот явно другого мнения. С обидой Петров сел на свой стул, рассматривая в руках порванную тетрадь. Ну и чем он заслужил такое отношение? Тем, что не побоялся говорить о своих подлинных чувствах? И что же, Пятифанов его понять не смог, хотя просил обзавестись желаемым пониманием к нему? Звучит настолько лицемерно, что зубы невольно стискиваются, а плечи напрягаются.       Но Антон же не знал, что это Бабурин, который всегда к их компании и взаимоотношениям внутри неё предельно внимателен. Конечно, умом он обделен, и из-за этого заметить то, что смогла распознать Екатерина, ему не суждено. Но, в очередной попытке встать в строй среди "своих", Семён себе не откажет. А уж поиздеваться над очкариком, который занял его место и потерял, выражая свои чувства в мерзких поступках, сделанных исподтишка, тем более. Пятифанов этого действия не видел, да и он, если честно, вообще не смог обратить на это внимание, захлебываясь в океане удушающих эмоций. Не смог даже в привычных разборках поучаствовать, оставив Бяшу за главного. А зашел за сигаретами, которые по случайности оставил в рюкзаке. Но объяснения пропадут в бездне недосказанности, ведь Антон в них не нуждается. Он считает, что достаточно сообразителен, чтобы построить такую лёгкую аналогию.       И Петров закипает, в нем зарождается что-то более пугающее, чем напускное безразличие и лёгкая неприязнь. Что-то такое, что заставляет мышцы спины колебаться, а светлые и аккуратные бровки - хмуриться. Руки едва заметно дрожат, пока Антон прожигает своим однозначным взглядом порванную тетрадь. Необъяснимая категоричность берёт контроль, и Петров резко встает, дабы выбросить изорванное зелёное нечто в ведро для мусора. Пусть с тем же успехом, что его рука разжимается, отпуская исписанную информацией на уроке бумагу, пропадают все чувства. Антон прикрывает глаза, мечтая лишь о том, чтобы с человеком по имени Роман Пятифанов, его больше никогда, ничего не связывало. С характерным звуком тетрадь падает в ведро, а за ней туда сваливаются и все надежды. Антон громко выдыхает, возвращаясь на свое место. А мысли бушуют, не позволяют передохнуть и рассуждать рационально.       Как Рома может говорить о "понятиях", поступая подобным образом? Как может кричать о чувствах и их красочности, когда находит в себе силы так низко поступить по отношению к Петрову? Антон упирается лбом в ладошку, облокачиваясь локтем на парту. Мерзкое чувство от сделанной однажды ошибки расползается под рёбрами и пускает колючие корни. С уверенностью ошибкой можно назвать - любовь. Любовь к человеку, который её познать и понять никогда не сможет. А Антон слепо пустил в свою многогранную обитель обожания прогнившего человека, который так подло поступает по отношению к бывшим товарищам. И нет никаких сомнений, что эту гадость смог сотворить именно он.       Вот момент, когда Антон действительно ослеп и погряз в фальшивом отторжении от Ромы, убеждая себя в том, что мыслит в верном направлении. Его разум затуманен собственным недопониманием и обидой, с которыми нет сил справиться. И любовь в душе, словно измученный и иссякший стебель, склонившийся из-за вечного груза. Но расцветет, только снимите с него кандалы обиды и сотрите пыль растоптанной гордости, тогда и ослепит яркой вспышкой сумасшедших чувств.       Жаль, что Петров этого понять не может, становясь пленником лживых чувств и желания избежать того же ужаса, который вроде бы удалось пережить, а вроде бы и нет. И ненароком Антон не разрешал себе даже подумать, что его лечение сокрыто в человеке, которого он старательно избегает, обесценивая любые похвальные поступки. Толпа ребят стала перебираться в кабинет, в котором из-за их скопления начался неразборчивый галдеж. Прозвенел звонок и все послушно заняли свои места.       Вопреки несерьёзной просьбе Антона, Морозова таки опоздала на урок.       « — По всей видимости заболтавшись о "симпатичном мальчике". » — подумал Антон, но быстро вернулся к прежним мыслям.       Он не мог перестать думать о подлости некогда ставшего самым близким, человека. Эти несчастная порванная тетрадка и разбросанные вещи были сами по себе, как поступок, для их школы вполне безобидными. Но в контексте всего что было, ощущалось хуже любого возможно унижения. Ну, хоть не прилюдно, и на том спасибо.       Парень и сам не заметил, как в потоке этих мыслей начал сверлить виноватого взглядом, в котором читалось отвращение. Замечтавшаяся о своём, о женском, Полина даже не сразу обратила своё внимание на эту немую напряжённую сцену. Сердце рефлекторно кольнуло не то от ревности, не то от банального возмущения. Вдруг вспомнились их с беловолосым парнем милые посиделки на кухне с чаем. Всё это явно не было просто так, и посему девушке захотелось срочно забрать всё возможное внимание себе, раз такая возможность вполне имеет место быть. Долго думать не пришлось, в голову само пришло гениальное решение, проверенное временем. И отдаёшь дань уважения забавно-милым школьным традициям, и создаёшь вокруг такого важного для тебя момента особую, тонкую ауру. Мысленно улыбнувшись собственной похвальной идее, Полина вооружилась ручкой и принялась воплощать свой план в жизнь.       Ядовитые глазки метались из стороны в сторону, внимательно следя за всем происходящим в классе. В этот же момент по классу бегал ядовитый зелёный взгляд старосты. Катенька накручивала вылезающую из косы прядку волос на тонкие пальчики, беспечно, но с долей привычной чуткости, оглядывая одноклассников. Как только под прицелом её хитрого взгляда оказалась слегка сгорбленная Полина, старательно выписывающая что-то на маленьком клочке бумажки, в глазках девушки загорелся огонёк неподдельной заинтересованности. Смирнова аккуратно облокотилась локтями на парту, подаваясь корпусом вперед для лучшего обзора. Зеленые приторно-сладкие глазки сощурились, стараясь прочитать аккуратный почерк на маленькой бумажке.       « — На следующей перемене приходи... » — с осторожностью посмотрев по сторонам, Катенька предельно аккуратно приподнялась чуть выше. Девушке очень не хотелось одним неловким движением разбудить Пятифанова, мирно уткнувшегося в сложенные перед собой руки. А тем более, не хотелось прославиться как "сующая нос не в своё дело". Поразительно, да?       « — ...под лестницу, у меня сюрприз. » — Катя едва заметно ухмыльнулась, довольствуясь бóльшими возможностями благодаря более близкому положению.       « — Твоя тайная поклонница. » — и тщательно вырисованное сердечко, от которого у Смирновой невольно нахмурились бровки, а личико сморщилось в презрительном выражении, олицетворяющем самую настоящую неприязнь с примесью отвращения.       Екатерина аккуратно села в привычное ей положение, подпирая подбородок ладонью, а коварные глазки так и выжидали продолжения. Староста точно знала на чью парту в итоге упадет записка, но ей было необходимо убедиться в верности своих доводов. И через непродолжительное количество времени, Морозова, аккуратно сложив записочку, развернулась и легко кинула её на парту Антона.       Невероятно удобная возможность поставить точку.       И может, именно данное действие позволит её взаимоотношениям с Ромой улучшиться, и тот наконец отпустит свои запретные чувства?       Катя оглядела Рому, который продолжал бесстыдно дремать, лежа на парте. Не планируя выжидать, девушка медленно и тихо оторвала от последнего листа в тетради маленький кусочек. Во время всего действия Смирнова периодически поглядывала на Пятифанова, боясь побеспокоить его и тем самым испортить собственный план. Когда бумажка была готова, девушка пододвинула учебник к себе поближе и подняла обложку со стороны соседа по парте, тем самым перекрывая ему возможность увидеть её злодеяния. Екатерина быстро, даже не задумываясь о изящном, трепетно выведенном почерке, кратко и по факту написала необходимое. А после, небрежно смяла записку, щепетильно подложив её около Роминого пенала.       Когда задуманное удалось воплотить в реальность, Катя похвалила себя за умение быстро реагировать и подстраиваться под любую ситуацию, подавляя от подобной череды мыслей ехидную улыбочку. Просидев еще какое-то время абсолютно непринужденно, Екатериной было принято решение ускорить процесс прочтения записки. Не хватало ей еще, чтобы хулиган проспал до конца урока и, не заметив бумажку, скинул всё себе в портфель, сметая под руку и важнейшее послание. Девушка, как бы по абсолютной случайности, уронила карандаш, и пока нагибалась, ногой задела хулигана.       — Ой, извини пожалуйста.. — неестественно улыбнувшись, Смирнова похлопала Пятифанова по плечу, пока тот хмуро поднимал голову. — Если материал проверять будут, я тебя покрыть не смогу. Попробуй заняться чем-то более полезным, а спать по ночам нужно. — глазки сверкнули, и Катя, выжидая изменений в поведении Ромы, вскинула бровки, побуждая того проснуться.       — Блять, мне покоя в этом мире никто не даст, да? — Пятифанов показательно закатил глаза, откидываясь на спинку стула.       Смирнова принялась с особой внимательностью делать записи, но боковым зрением фокусировалась на одиноко лежащей записке. Ей не до конца было понятно, как эту дурацкую бумажку можно было столько времени игнорировать, но когда она наконец оказалась в руках у Ромы, сердце под ребрами заплясало. Катя готова была кланяться под восторженные аплодисменты и крутиться под вниманием торжественно ликующей публики, которая восторгалась бы таким искусным творением, как хитрые и ловкие засады.       Хулиган тяжело выдохнул, ознакомившись с посланием.       — Я надеюсь когда-нибудь в этой школе снесут лестницы, и меня туда больше звать никто не будет. Не ты ли случаем? — Рома ухмыльнулся, показательно взмахивая куском бумажки в воздухе.       Смирнова повернулась в недопонимании, а оглядев листочек, сморщилась.       — Я? — тонкая бровь девушки взлетела вверх.       — Помимо того, что ты около меня сидишь, Пятифанов, и с тобой я поговорить и так могу, я в жизни бы такой кошмар своими руками не сделала. — Катенька показательно хмыкнула, возвращаясь к заполнению тетради.       Рома бегло посмотрел на Петрова, безмолвно надеясь на то, что автором записки является он. Раньше подобное действие не вызывало столько желания убедиться в верности своих предположений, и обрадоваться, узнав, что тайный посланник - Антон. Но блондин даже бровью не повел. Лишь посмотрел на хулигана взглядом, наполненным особым презрением. Пятифанов даже невольно напрягся, вновь беспричинно ощутив себя виноватым под градом враждебных импульсов от слишком важного для него человека.       Что Антон, что Полина провели бо́льшую часть второго урока в раздумьях, но если бы только кто-нибудь знал, в насколько перпендикулярных . Но даже так Солнцем и Луной друг для друга им никогда не стать, как ни старайся - инициативы одного никогда не хватит на двоих. Получив листочек с посланием, парень приподнял бровь, возвращаясь взглядом к Полине. Она жестом намекнула на то, что Антону следует сначала увидеть содержимое записки, и только потом реагировать. Парень послушно вернулся к аккуратно сложенному клочку бумаги. Но и на сей раз вернулся к безмолвному "диалогу" с Морозовой, приподняв бровь. В ответ она лишь хихикнула, довольная результатом, и поспешно отвернулась, не горя желанием получить второй упрёк от Лилии Павловны - так и до плохой оценки за поведение недалеко. Нечестно, но, к сожалению, насущно в рамках школьной жизни.       С трепетом отсчитывая каждую оставшуюся до конца занятия минутку, Полина чувствовала, как с каждым последующим мгновением всё больше теряется в себе и в своих мечтаниях, пока Петров, не разделяющий её романтического настроения, продолжает буравить несчастного хулигана напряжённым взглядом.       И снова этот надоедливый звонок издал привычную противную трель, освобождая ребят от злосчастной литературы девятнадцатого века. К этому моменту Полина, кропотливо наблюдающая за медленно плывущими стрелками к долгожданной отметке на настенных часах, уже не выпорхнула из-за парты, а чуть ли не выпрыгнула. Более аккуратной и спокойной походкой, также не забывающий про негласное "обещание" Антон, направился к выходу.       Видимо, во имя сохранения атмосферы некой таинственности, девушка нырнула сквозь толпу ребятишек не к тому лестничному пролёту, куда направился беловолосый парень, предварительно проследив за его предполагаемым маршрутом. Скрыть волнение у неё получалось едва ли успешно, ведь расторопно (но всё же в привычной ей манере аккуратно) отталкиваемые девушкой первоклашки даже не успевали возмутиться или испугаться. Вот настолько Полине хотелось прийти к назначенному месту первой, как бы уже ненавязчиво ожидая.       Рома в это же время вальяжно двигался в сторону места встречи, указанного в записке. Ему, честно сказать, безумно осточертела эта лестница, которая никогда не предвещает ничего хорошего. И сейчас, вероятно, там не скрывается радостной новости. Но, раз его пригласили на беседу, то отсутствие лидера в случае разборок можно будет смело приравнивать к трусости. Никто кроме Ромы о таком себе даже подумать не позволял, но собственное мнение и желание быть выше всех на голову рассыпа́лись в груди, словно фейерверк. По обшарпанным стенам школы скользил хулиганский взгляд, пока тот вдумчиво маневрировал между детьми, бегающими по коридору. Как давно он потерял возможность искренне улыбаться?       Невольно Пятифанов вновь оказывается в новогодней ночи, вспоминая голубые глаза Антона, в которых отражались взрывы салютов. А на пушистых, белых ресницах колыхался красный свет от хаотично взмывающих в небо огоньков. И как душераздирающе юноша выражал свои эмоции, не замечая, как его крик бьет плетью по сердцу Ромы. Хулиган нахмурился. Будто бы это поможет спрятаться от подобных моментов, которые в памяти точно выжгли. Проще было бы напрочь стереть историю, что связана с Антоном.       В то время парочка одноклассников, которых связывает нечто бо́льшее, чем формальное школьное общение, уже встретилась. Сбившееся дыхание Полины, да и тот факт, что вышли они с Петровым одновременно, выдавали несостоявшуюся плутовку, уже стоящую под лестницей по приходе Антона.       — Ты чего так ехидно смотришь? — он решил начать разговор первым.       В голове у Полины конечно пронеслась мысль о том, что "вообще-то смущённо, дурак!", но на её озвучивание гордости и желания не хватило. Она лишь скуксилась, демонстрируя напускное недовольство, и вызывая лишь ответный смешок. Но эта мысль не давала ей покоя уже столько времени - нещадно долго, - что все возможные обиды проходили мимо одурманенного сознания.       — Что-то случилось? — Антон вовсе растерялся, наблюдая за раскрасневшейся одноклассницей и подходил чуть ближе, чтобы удостовериться, что та не собирается расплакаться или убежать от, вероятно, важного затеянного ею же, разговора.       Но Полина, ничего не говоря, почувствовала, что момент даже слишком подходящий, и, прикрыла глаза, аккуратно, но без промедлений касаясь губ парня напротив.       Беловолосый растерявшийся юноша и сам не до конца понял, как это произошло. Их сливающиеся силуэты практически замерли в полумраке обжитого подобными моментами пространства. Были это бабочки, жуки, или ещё какая неведомая животина - Полина не знала, но эти коварные существа явно пытались вырваться наружу, прогрызая насквозь грудную клетку.       Завернув за стену, хулиган торопливо зашел под лестницу, рассчитывая вновь на длительное ожидание адресанта. Но, парень отшатнулся назад от неожиданности, когда перед его глазами предстали две фигуры, лишь наполовину спрятанные в тени лестницы. Ему не понадобилось много времени чтобы распознать парочку, но для осознания всей картины, которая находилась прямо перед лицом, было необходимо явно больше нескольких секунд. Сердце точно вырвали из груди, пробивая ребра. Разорвали, растоптали, выкинули и плюнули на него.       « — Вот же тварь. »       Рома замер, утеряв возможность шевелиться. Нежный поцелуй Полины и Антона своровал дыхание у смотрящего, оставив тысячу переломов и сотрясение. Голова слегка вскружилась от резко ухудшившегося и без того негативного восприятия реальности. Мышцы будто бы свело и перед глазами медленно скапливалась непроглядная пелена неконтролируемых слёз. Быстро смахнув их ладонью, раздражая сильнее и без того покрасневшие глаза, Пятифанов злостно стиснул зубы.

— Каково смотреть в мои глаза? — Антон тяжело выдохнул, сводя брови к переносице и немного щурясь.

— Которые тебя больше не любят.. — Петров хотел пройти в коридор, одеться и убежать, но его остановила крепкая рука, толчком возвращающая его обратно на кухню.

      Руки вздрогнули от злости, смешавшейся в груди с отвратительным чувством обиды.       Не соврал..       Рома и не заметил, как Антон уже приоткрыл глаза и взаимно замер своим слегка удивленным взглядом на хулигане, медленно отстраняясь от Морозовой. А девушка в свою очередь окончательно потеряла счёт времени. Но, всё же смогла немного прийти в себя и задаться вопросом, а не покажется ли это Антону слишком навязчивым? А не против ли он вообще? Немного встревоженная из-за пляшущих в разные степи мыслей и чувств Полина, вернулась в исходное положение, опускаясь с приподнятых мысочков. Даже смотреть в глаза своему милому визави теперь было чем-то крайне смущающим.       Внутри Антона нарастало чувство непонятно откуда взявшейся тревоги. На самом деле особых тайн у корня проблемы не лежало, всё было на поверхности.       Рома.       Но как же некомфортно было признавать этот факт.       До боли некомфортно.       Мурашки пробежались по рукам, заставляя светлые волоски на предплечьях парня встать дыбом. Необъятная паника накрывала всё сильнее, заставляя ощущать себя неправильно, не на своём месте. Почему его так взволновал факт того, что Рома (Собственной персоной! Простите, что не откланялись) мог наблюдать эту картину. Антона разве должны волновать чувства точно также не считающегося с его мнением, по-хамски поступившего человека? Так и сама ситуация не была спровоцирована Антоном. Почему же тогда так тяжко смириться с его присутствием при этой сцене под лестницей? Хулиган не заслужил такого внимания к своей нелицеприятной персоне - значит, и не получит. Или хотя бы не узнает о том, что в теории мог бы получить очень и очень много этого самого внимания, можно сказать - целый океан. Неловкая пауза не хотела прекращаться. Девушка была слишком смущена произошедшим и напугана возможной последующей реакцией. Она и не предполагала, что надежды на молчание парня из-за ответного смущения могли быть разрушены, посмотри она на секунду раньше через своё левое плечо. Ведь наблюдающего за всей картиной хулигана уже и след простыл.       Пятифанов быстро ушёл, не желая больше ни секунды смотреть на горячо любимого человека, который отказался впускать его в свою душу. Нежный оттенок некогда любимых пастельных глаз смешался с грязью, покрылся кровавыми разводами и залился непривычной для них серостью. Кулаки сжались, сердце билось в безумном темпе, и хулиган свернул в ближайший туалет, желая остаться в заслуженном одиночестве. Звуки парню были не слышны, весь мир утонул в болоте бренности и даже звезды на небе угасли. Умерли небеса, погибла красота природы и вдребезги разбилось сердце. Пятифанов облокотился руками на раковину, нависая над ней.       Полина ждала, что парень, возможно, возьмёт инициативу на себя и поцелует её вновь. Ведь несмотря на неистовое желание снова погрузиться в эту столь далёкую от реального мира утопию, подкармливаемое навязчивым скрежетом в груди, Морозова хотела обоюдного фейерверка чувств. Но немного ошарашенный, хоть на самом деле и ожидаемым жестом романтической симпатии, парень, просто стоял на месте, по-прежнему не смея пошевелиться.        Оба терзались сомнениями, и оба не могли заглянуть друг другу в глаза. Даже Полина, всё больше осознающая себя как самопровозглашённого лидера в их отношениях, не собиралась смущаться вечно. Прокашлявшись, девушка, по-прежнему из-за некоторого иррационального страха не поднимая глаз, аккуратно коснулась руки Антона.       — Пойдём в столовую..? — делать первый шаг лучше уж дурацким, чем никаким.       — М-м-м... пошли... — не в силах окончательно выйти из некого состояния оцепенения, протянул парень. Звучал его голос достаточно неоднозначно, но приписать это к побочным эффектам от невероятной гаммы эмоций было возможно, что, в принципе, и являлось правдой. Всё же подняв взгляд на парня и сложив это с тем, как странно он говорил, Полина ошибочно посчитала спектр его эмоций положительным. Уже более по-хозяйски соединив их руки, девушка потащила Антона в нужную сторону.       Когда пара мило воркующих между собой ребят удалилась из-под лестницы, держа путь в неизвестном, для еще одной пары наблюдающих глаз, направлении, послышался удовлетворенный ситуацией смешок. Гадюка, точно из-под камня, выползла из-за стенки, за которой находилась всё это время для уверенности в собственной гениальности. Картинно сложив ручки, Катерина не подавляла улыбки, и без промедлений направилась к кабинету.       Хулиган в то время еще находился в туалете и отчаянно боролся с вьюгой омерзительных чувств. Рома хмурился и сильно сжимал веки, чувствуя подступающие горячие слёзы. Стискивал зубы, упрекал себя за такую вольность в виде пробившихся эмоций, но скрыть их у него никак не получалось. Свою душу вывернул Антону, пока тот пренебрежительно хмыкнул, увидев её содержимое, и развернувшись, ушёл. Как остаться равнодушным, когда подобным образом к тебе отнесся самый важный человек? Кулак своей резкостью прорезал воздух, взлетая ввысь. В помещении с повышенной акустикой из-за стен, раздался шум. И на разбитые костяшки плевать, на любую физическую боль - тоже, больше нет значимых вещей, существующих в мире. Скучный, надоевший ландшафт жизни не украшенный Антоном, и без того приравнивался к мучительной пытке, а теперь...       А теперь последний шанс, за который Рома планировал зацепиться, сгорел в его руках.       По щекам скатилась пара пощипывающих кожу слёз.                    Хулиган быстро достал сигарету из пачки в штанах.       Есть ли ему хоть какое-то дело до того, что его накажут за курение в туалете, позвонят маме, скажут, что он бессовестный?       Нет...       Стерев рукавом мокрые следы с щек, Рома устало сел на подоконник, подкуривая сигарету, зажатую в зубах. Едкий дым расстилался по воздуху, окутывая небольшое помещение характерным запахом. Костяшки, которые просто не успевали заживать, вновь украшали рваные ссадины из которых сочилась кровь. Ну почему же всё случилось именно так? Ведь шли они всегда по одной дороге, но теперь продолжают свой путь по разным сторонам той же тропинки.       Теперь рассчитывать на удачную встречу с Антоном можно только во сне.       Кто-то резко распахнул дверь в логово главного хулигана, и Пятифанов уже что-то прошипел себе под нос, желая приватизировать весь туалет.       — Занято! — крикнул он, слыша подходящего к нему незнакомца. Из-за того, что туалет по факту был одной небольшой комнатой с раковинами, и такой же, но с маленьким проёмом ведущей к кабинкам, не было возможности сразу распознать пришедшего. Но озлобленный голос главного хулигана можно узнать и без его фактического присутствия, что же движет зашедшем человеком?       — Ну нихуя се, Ромыч. Ты себе весь туалет к рукам подобрал, на? — из-за стены вышел улыбающийся Бяша, смотрящий себе под ноги. — Ты бы видел че там было с параллелью! Они походу снова на вражду с нами метят, на. — бурят хмыкнул, поднимая взгляд на лучшего друга. — Ой, ебать.. — Бяша сменился в лице, приобретая некоторую настороженность. Он подошел к Роме, усаживаясь рядом на подоконник. — Че с тобой, на? Я же на пару минут отошел.. — бурят показательно протянул руку с выставленными двумя пальцами, намекая на угощение в виде сигареты. Рома не стал препираться, молча достал желаемое и протянул другу.       Спустя не многообещающее молчание, Бяша всё же решил более настойчиво разузнать в чем дело.       — Ром, а долго ты будешь ясельную группу разводить здесь, на? — несвойственная такому человеку серьезность отчетливо слышалась в звонком голосе. — Мы вроде с первого класса корешимся не чтобы бегать друг от друга, когда наступает настоящий пиздец. — Бяша показательно повернул голову на Рому, выжидая рассказ.       Пятифанов тяжело вздохнул. Ему было сложно держать всё в себе такое количество времени, и теперь, когда уважение к Антону исчезло, стоит ли думать о его чести?       — Я просто, блять, не смогу тебе это всё объяснить, даже если очень хочу.. — Пятифанов вздохнул, облокачиваясь спиной на стекло находящегося сзади окна. — Это просто пиздец, я бóльшего сказать не могу.. — хулиган прикрыл глаза, теряя былую эмоциональность. Наступило безразличие, подкрепляющееся обидой, оплодотворяющей злобу и предвзятость.       Бяша понимающе кивнул. В туалет ввалились какие-то семиклассники, активно обсуждающие что-то, но бурят нагло указал на дверь, не дав им даже возможности полностью зайти в помещение.       — Потом придете, на. На выход, малышня. — и ребята послушно покинули туалет, явно решив, что проще будет зайти в другой, чем впадать в полемику с прославившимися не за добрые поступки парнями. — Ромыч, мне не надо всё знать, просто не веди себя как конченный уебок, на. — Бяша подбадривающе похлопал друга по плечу. — Расскажешь как будешь готов, целочка. — парень захихикал, пока его легонько не толкнула крепкая рука Ромы.       — Кто из нас еще целочка, узкоглазый. — Пятифанов хмыкнул, а на его лице показалась легкая улыбка. — Когда-нибудь да расскажу... — хулиган не поборол отвратительное чувство обиды, бушующее в груди. Но, присутствие Бяши и какие-никакие слова поддержки смогли оказать хорошее влияние.       — А про 9 "Б" рассказать-то можно, на? — бурят вдохновленно уставился на Рому, желая поделиться в самых красочных подробностях об их ссоре с параллельным классом, в которой Пятифанов не поучаствовал. Получив одобрительный кивок, Бяша приступил к рассказу. — Кароче, на! Мы же раньше с ними и так срались постоянно, то они девчонок наших обижают, то нам подлянки устраивают. — выдержав небольшую паузу для понимания присутствия Ромы в диалоге, бурят продолжил. — Потом вроде как на мирном договоре разошлись, даже в компашку их свою взяли. Но из-за того, что они как уебаны на девочек напали своей шайкой в четыре человека, мы их выгнали месяца три назад, на. — Рома прищурил глаза, подняв взгляд на друга.       — А нахуя ты мне это всё рассказываешь? Я их выгнал, я всё прекрасно помню. — Пятифанов затушил сигарету об подоконник, выбросив окурок куда-то в угол.       — Хуй знает, кароче! Они походу только сейчас поняли, что мы не пошутили. Ну или не знаю че до них только сейчас дошло, но они распетушились там. Наверное потому что ты с нами не пошел, на. — Бяша в недоумении развел руками.       — Они там столько наговорили про тебя, сказали, что к классухе жаловаться пойдут на всё, что ты делал при них. У них же директриса классная руководительница, на. С одним мы даже сцепились. — бурят легко улыбнулся, пожав плечами. На нем не было ни единой царапинки, и то не могло не радовать.       Ведь года два назад Рома учил его драться, отчаянно веря в то, что он сможет реализовать наставления тренера по боксу в Бяше. И пусть на отработку достаточно простых вещей ушло более длительное количество времени, но у него получалось. Труд даёт свои плоды, ведь не может бурят вечно прятаться за Пятифановым, будучи единственным приближённым к нему.       — Ну посмотрим, чё уж. Они так-то и пиздеть попусту горазды. — Рома не придал никакого значения подобному поведению, не чувствуя угрозы в компании из четырех парней, которые никак не были связаны со спортом. Был один из них более крупный, но, как принято считать, шкаф с огромным грохотом послушно упадёт, стоит тебе сделать правильный ход. Да и когда видел кто-то, чтобы сам Роман Пятифанов боялся разбирательств? Его главный страх заключался в потере близкого человека, которого он наконец-то обрёл. И когда это случилось, волноваться за что-либо еще - смысла нет, а особенно, переживать за собственную сохранность.              Под непринужденную дальнейшую беседу ребята вышли, направляясь к необходимому им кабинету.

***

      — Господи, да зачем это расписание вообще меняли? Кто-то явно хочет истребить девятый "В" класс. — шёпотом проговорил парень, озвучивая мысли вслух. Пара этих предложений описывала общее отношение вышеупомянутого многострадального девятого "В" класса к посленовогоднему "сюрпризу", но конкретно в этой формулировке принадлежала никому иному как Антону Петрову. Подмечено было, надо отдать должное, вполне обоснованно - "пара" литературы сменилась "парой" математики. К счастью, уже в край измученному всем происходящим вокруг парню пришла в голову спасительная мысль. Работа над Олиным подарком не продолжалась уже длительное время, а ведь праздники уже закончились. Сэкономить энергию на вдумчивом кропотливом отношении к точной науке в пользу обещанного сестре подарка - звучало идеально. В таких-то окружающих тебя условиях, лучше некуда. Хотя бы временное бегство от материальных проблем.       « — Эта - хотя бы не такая сука, как Лилия Павловна. » — подумал Петров, намеренно закрывая рот поплотнее. Если бы подобного рода мысль случайно выскочила, и её бы кто-то услышал, ситуация могла бы повлечь за собой печальные для Антона последствия.       Учительница не обращала особого внимания на отличников и хорошистов, попросту награждая их заслуженными оценками, в отличие от неумелых грызунов гранита науки, попадающих под пристальную слежку. Думая об этом и в надежде на спокойный, размеренный урок, Петров достал всё необходимое для рисования. Ему и правда повезло, ведь основная доля пинков пришлась на участь Бяши, делающего из найденных листочков с тестами самолётики. Летали бумажные истребители исправно. Видимо, за столь филигранное издевательство над предметом ему и досталось.       Контур рисунка был близок к финальному результату, уже в достойных чертах вырисовываясь весьма стройными и красивыми линиями в образ сестрёнки. Начало было многообещающим. Но, подобный труд не появляется на свет за какие-то несколько минут, беловолосый парень уже несколько дней трудится над ним более сосредоточенно, чем ранее. В момент очередного строгого, оценивающего оглядывания своего творения, Антон аж дёрнулся от страха, не ожидав так скоро услышать звонок.       Объяснять кому-либо, почему именно он не хочет отрываться от рисования ради насыщенного и обогащающего невероятными личностными качествами общения с одноклассниками, желания не было. Прямо-таки ни капли. В связи с чем парень принял решение под шумок начинающейся перемены ретироваться из кабинета куда-нибудь подальше, куда глаза глядят.       Достаточно мирно проведённое время неподалёку от раздевалок на первом этаже, дало спокойный промежуток на размышления, возможно, и не особо нужные. Но нужные-ненужные - дело пятое, основной проблемой являлось так старательно запираемое в себе деструктивное мышление. Мысли закопошились неприятным роем, не переставая атаковать со всех сторон.       Но даже тут, в сравнительно укромном местечке, оставшегося наедине со своими тараканами Антона, безбожно потревожила Полина. Нельзя с уверенностью сказать, хорошо это или скорее плохо. Любой исход не был похож на положительный, но мучать себя погаными переживаниями - как резать ржавым тупым ножом по едва зажившей ране. Внезапно вырвавшая парня из дум Полина, как оказалось, забеспокоилась о его внезапном исчезновении и искала по всей школе. Нескончаемый фоновый гул казался мерзким и оглушительным. Кое-как вернувшись в стабильное состояние, парень, сопровождаемый по-прежнему обеспокоенной спутницей, вернулся в кабинет.       Но и здесь парню лучше не стало. Настроение разве что сменилось с ощущения потерянности на резкую, колючую злобу. Антон стоял перед своей партой, уже понимая кто и за что вытворил такую непростительную низость. Прямо из центра рисунка к его краям неровными ручейками растеклись чернила. И это показалось переходящей все границы подлостью, а вкупе с уже полученными за сегодняшний день сюрпризами, заставляло чувствовать наиярчайшую ненависть по отношению к полоумному жалкому человеку, так просто продолжающему гадить в душу всеми возможными способами.       По какой причине Петров решил, что виновник всех его печалей - Рома, известно только его субъективным чувствам, посчитавшим, что бушевать нужно только в ту степь, провоцируя более удобное желаемое исчезновение Пятифанова из жизни.       Руки невольно сжались в кулаки, пока короткие ногти впивались в нежную кожу, оставляя саднящие впадины. Мышцы спины сжались в напряжении, вынуждая расправить плечи. Кровь разогналась по венам из-за подступившего острого чувства. Виски заболели от резкого перепада давления, выливаясь в мгновенную головную боль. От накала гневных эмоций светлые щеки Антона приобрели красноватый оттенок. Стоящая неподалеку Полина смогла заметить внезапные изменения в настроении Петрова, и спешно подошла ближе. В глаза девушке сразу бросился испорченный рисунок, и та без проблем смогла распознать причину неожиданной озлобленности беловолосого юноши.       — Антон.. — Морозова резко встала перед парнем, загораживая собой недоразумение на парте Петрова.        — Тебе не стоит так реагировать, давай успокоимся. — Полина аккуратно положила свои руки на плечи парню напротив, стараясь успокоить бурю его эмоций. Если уж не получится сменить направление проявляемых Антоном чувств, то может выйдет хотя бы их смягчить.       — Те, кто это сделал, не заслуживают такого внимания. Ты сможешь нарисовать еще лучше, я уверена в этом! — девушка волнительно затараторила, стараясь отрезвить застывшего, словно статуя, Антона.       — Сейчас я всё исправлю, и мы попытаемся утихомирить твою злобу. Такие эмоции плохо влияют на здоровье. — Полина быстро забрала листок с размазанными по нему чернилами и направилась к корзине с мусором. Всяко лучше, нежели оставлять мозолящий глаза предмет на виду.       Антон слышал Морозову словно на грани присутствия в этом мире. Белый шум застилал любые побочные звуки, удерживая в яме бушующей агрессии. Он понимал, что потакание подобным эмоциям - удел недалёких людей. Какое-никакое самолюбие дало о себе знать, ведь во избежание дискредитации себя как одарённого человека в своих же глазах, парень даже едва утихомирился. За время пока девушка отошла, будто что-то успело произойти, ускользнув от её внимания. Ведь спустя буквально полминуты Полина вернулась к Антону, только что находившемуся на грани нервного срыва, но обнаружила его уже "остывшим".       — Всё... в порядке..? — она опешила от такого резко возникшего контраста. Но несмотря на внешнее изменение, внутри Антон успокоился разве что на одну десятую от всего состояния. Не хотя даже в чужих глазах выглядеть "глупо", что на самом деле было конкретно его странным субъективным видением очевидной реакции на подобный поступок, надел на себя маску спокойствия.       — Да. Спасибо, ты умеешь подбирать слова. — очевидная для самого парня ложь была для Полины лучшей похвалой, которая смягчала её отношение к ситуации. Воплотившая в жизнь давно желанную мечту буквально не более чем час назад девушка, чисто физически не могла испытать глубокую грусть. Достаточно эгоистично по отношению к и правда не на шутку всполошённому Антону. Благо, ему не суждено было узнать об этом. Ведь весьма болтливая с ним девушка и при желании не смогла бы рассказать о том, чего сама не осознаёт. Полина не хотела никоим образом тревожить простоявшего на месте ещё какое-то время Антона, и посему покорно стояла рядом. Никто не знает, сколько ещё могла продлиться эта неоднозначная сцена, если бы ей не помешало появление "виновника". Это событие было замечено замершим на месте Антоном только потому, что остальное окружающее их с Полиной пространство оставалось неподвижным. Неловкая встреча трёх главных героев всё-таки состоялась, сопровождаемая не менее неловким молчанием всех троих. Находящийся в привычной, кричащей о чувстве превосходства надо всеми позе парень, первым делом посмотрел прямиком в голубые глаза, мгновенно пронизавшие его ненавистью. Полина будто немного нахохлилась, увидев сцепившихся в фантомной драке парней. Ей не понадобилось много времени, чтобы принять аналогичное стоящему рядом Антону, решение. Одаривать кого-либо таким мерзким взглядом - будто напрямую говорить:       « — Да, это был я. Собираешься что-то с этим делать? » — не до конца ясно, кому больше повезло - но предотвратил теоретически возможную потасовку звонок, вслед за оглушительным звоном которого из-за Роминой спины начали появляться их одноклассники, заполняющие помещение.       Весь урок Антон не мог справиться с желанием уничтожить Рому взглядом, потому невольно поднимал глаза на его спину, неестественно хмурясь. Петров бы провел за подобным действием весь урок, но на удивление, Пятифанов обернулся, окутывая юношу неоднозначным взглядом. А хулиган чувствовал его взгляд на себе так же, как и Антон, благодаря неосязаемым прикосновениям от взора друг друга. Чужие глаза не могли подарить такого понимания, не давали того же чувства растекающегося под ребрами мёда.       Оба парня застыли невзирая на идущий урок, а нудный монолог учительницы остался лишь фоновым звуком. Они искали во взаимно смотрящих глазах хотя бы намёк на собственные надежды. Еще немного и между ними бы появились искры, хаотично пляшущие и обвивающие двух парней. Антон смотрел, намеренно скрывая ярчайшую злобу в своих глазах, но позволял ощутимому раздражению и предвзятости показаться хулигану. А Рома играл, практически флиртовал своим взглядом, который не разрешал отвернуться, пока этого не позволит он сам. Уголок его губ едва заметно приподнялся в такт брови, а затуманенные глаза вынуждали оголить свои истинные чувства.       Такая уверенность в себе разжигала в Антоне еще большую злобу, приплясывая рядом с разбушевавшимся негодованием. Рома буквально заставляет показать эти эмоции, и у него получается. Помимо этого он понемногу вытаскивает из закрытого на тысячу замков угла души истинные чувства к нему. И не скрывая, нагло этим наслаждается, едва заметно хмурясь, будто бы напирая на еще не зажившую рану. Петров встрепенулся, вскидывая светлые брови. Ни за что он не даст хулигану хотя бы крупицу информации о его подлинных чувствах, хоть сам осознать их в полной мере не может. Пятифанов видит его смятения, едва заметно кивает, приоткрывая рот в легкой улыбке, оголяющей выпирающие клыки. Он искал во взгляде доказательство его тоски, хотел упиться хоть чем-то, что раскроет неизведанную теперь душу Антона. И когда оба понимали в чем заключается суть игры, она приобретала невероятный подтекст, который застывал резонансом под кожей, заставляя волоски на руках встать дыбом.       Рома вынуждал молча сказать о том, что он скучает, а Петров припирался, демонстрируя напускную стойкость. И каждый из них уперто продолжал строить из себя уверенного в собственных импульсах человека. Ведь в Пятифанове пожаром разгоралось ощущение неустойчивости, только его он более умело скрывал, продолжая окутывать Антона собственной аурой, в которой он нещадно тонет. Слегка надув губы и выгнув брови, хулиган покачал головой в разные стороны, будто бы говоря: « — Не расплачься, нюня. »       И в глазах у Петрова снова заискрилась молния. Беловолосый парень поджал губы, едва заметно морщась в презрительном жесте: « — Еще чего. »       Глаза Ромы практически рассмеялись, но лицо украшала всё та же надменная легкая улыбка. Пятифанов лишь немного прищурился, поёрзав своим взглядом по Антону. Напряженные плечи, сжатые ладони в кулаки - всё выдавало его раздражение без стеснения, пока беловолосый старался следить лишь за своим выражением лица. И под подобной Пятифановской оценкой Петрову становилось некомфортно. Хулиган расплылся в улыбке, едва заметно прикусывая нижнюю губу. В его груди гремел гром, кричащий о невероятной обиде и разбитом вдребезги сердце, но он не планирует прекращать данную игру, демонстрируя фальшивую уверенность в чувствах "собеседника". В нем кишит и ослепительная злоба, и гнетущее разочарование, но именно сейчас насладиться издевательским заигрыванием он себе разрешает. Да и Антон, видимо, не против, раз продолжает играть по правилам, не смея отвернуться и разорвать контакт. Петров от резкой смены эмоций опустил взгляд на губы хулигана, и стоило Роме это заметить, его брови вскинулись, глаза слегка округлились, а рот приоткрылся, как бы говоря: « — Ах, но засматриваешься ведь. »       Петров в недопонимании одернулся, приковывая свой недовольный этим жестом взгляд обратно к самодовольным глазам Пятифанова. Не уследил за случайно ускользнувшим собственным взглядом. Беловолосый парень изогнул брови, поджал губы и расслабил веки, и выражение его лица в нужной мере описывало презрение по отношению к такому замечанию. Аккуратно покачав головой в разные стороны, - что не было ответом, а лишь дополнением к его фактическому ответу взглядом - Петров немного наклонился корпусом вперед. В целом, воспринять это можно было, как: « — На что? В себя поверил, что-ль? »       Рому поражало такое упрямство, и в более злобном ключе нахмурив брови, тот ответно наклонился корпусом вперед. Немного наклонив голову, хулиган прищурил глаза, выражая сомнения в честности его реакции. Но Антон продолжал напирать на своё, вызвав у Пятифанова более заметные колебания. Он напряг плечи, слегка сморщился, резко, но практически бесшумно, ударив по парте кулаком: « — Любишь! »       Петров, не меняясь в положении, сильнее нахмурился, едва заметно тряхнув головой: « — Нет! »       Хулиган тихо хмыкнул, а на его лице появилась едва заметная улыбка, тут же сменившаяся более раздраженным выражением: « — Да! »       Антон, выражая отвращение от такого напора, показательно закрыл глаза, задерживая их в таком положении подольше: « — Нет.»       — Пятифанов и Петров! — внезапно раздался строгий голос учительницы, заставляющий парней одновременно повернуть на неё голову.       На том их молчаливая беседа завершилась, и к ней они намеренно не возвращались, оставшись с еще более отвратительными чувствами по завершению гляделок. Рома злился, обижался, не мог до конца понять Антона, но и начинал верить в то, что он лишь эгоистичный и самоуверенный человек, а Петров - пройденный этап в его жизни. А Антон поражался такому поведению. Ведь в его понимании Рома - человек, который испортил ему тетрадь и рисунок, и может найти в себе совесть на подобные жесты. Оба преисполнялись негативными чувствами друг к другу, которые успешно вымещали любые положительные.       Дальнейшие уроки прошли достаточно спокойно, не считая того, что Антон безумно злился, сталкиваясь с абсолютным разочарованием в человеке. А еще хуже стало тогда, когда Лилия Павловна напомнила о репетиции после уроков, на которую Петрову обязательно нужно явиться.

***

      Стук каблучков на небольшой платформе эхом раздавался по пустому коридору. Екатерина смахнула косу с плечика, задирая голову. Большинство ребят уже уходили из школы в связи с окончанием уроков, потому отсутствие скопления людей - ожидаемое явление. Смирнова, ощутив одиночество в полной мере, даже немного расслабилась. Её взгляд стал мягче, спинка, некогда ровная как тростиночка, вдруг стала более естественной, а голова опустилась. Сжимая в руке папку с разными бумагами, подписанными матерью по поводу выступления, Катя приоткрыла дверь в актовый зал. Заметив учительницу, за считанные доли секунд в девушке возникли все те особенности, которые делают из неё настоящую гадюку. Глазки свернули ядовитой примесью эгоистичности, плечики расправились и Екатерина строго зашла в зал, подходя к учительнице.       — Лилия Павловна просила передать. — протянув папку, сказала Катя, а на её лице показалась довольная улыбочка.       — Там в парах изменения произошли, не знаю, предупреждали ли Вас.. — задумчиво проговорила блондинка, вскидывая брови.       Учительница ритмики взяла протянутую ей папку, недоверчиво поглядывая на Катю. Наталья Николаевна была понимающей, но в меру строгой учительницей, которая любила пристрастие к физическому развитию в любом виде. Выудив из папки необходимый листочек, женщина нахмурилась, стараясь вчитаться в комбинацию имён девятиклассников.       — Нет, всё как и должно было быть. Смирнова и Петров, Пятифанов и Морозова, Три.. — продолжала Наталья Николаевна, пока Екатерина бесстыдно не выхватила злосчастную бумажку.       Нахмурившись, Смирнова злобно всматривалась в почерк своей матери, и стоило ей понять, что учительница её не обманула, девушка недовольно хмыкнула. Ведь она и вправду провела огромное количество времени за уговорами родительницы, умоляя не ставить её в пару с Антоном. И та, как показалось Катеньке, под конец сжалилась и смягчила и без того жестокую участь. Кому нравится выступать перед другими, такими же как ты, подростками? Ладно если бы это была сценка для младших классов, пусть и нелепая!       Протянув учительнице список пар обратно, Катенька скрестила руки на груди, уводя взгляд вбок и едва заметно надувая губки. Она бы еще простояла в позе обиженной и недовольной девушки какое-то время, но её от такого занятного времяпрепровождения оторвал звук хлопнувшей двери. Смирнова обернулась, смотря на пришедшего Антона. Показательно закатив глаза, Катя резко отвернула от него свою голову, пока коса добавляла в это движение своеобразной динамики.       Петров тоже не был доволен данной ему партнершей, но не планировал устраивать скандалы из-за подобного пустяка. Поставив рюкзак на пол, Антон сел на ближайший стул, ожидая каких-либо указаний от учительницы. Звук стука от каблуков вырывал из любых размышлений, в которые, если честно, не особо хотелось впадать.       — Петров! — внезапно появившаяся Катя так же резко начала выстраивать диалог.       Антон поднял голову, вопрошающе смотря на собеседницу.       — Попробуй только опозорить меня на выступлении, придушу! — Смирнова, выставив указательный пальчик, устремила его на Петрова, наклонившись корпусом вперед.       — Будешь днями и ночами тренироваться, но мою душу пятнать не позволю. — девушка скрестила руки на груди, вскидывая брови.       — Тебе и твоей душе уже ничего не поможет.. — с ощутимым безразличием сказал Антон, откидываясь на спинку стула.       Бровки старосты взлетели, пока их "милый" диалог не прервал очередной хлопок двери. В зал зашёл Рома. Пятифанов даже не посмотрел в сторону общающихся одноклассников, дуэту которых стоило бы удивиться и намеренно сел на стул, который находился значительно дальше от них.       — Тебе знакомо такое заумное слово, как субординация? — девушка покачала головой в разные стороны и удалилась, оставив юношу в гордом одиночестве.       Длительное время без дела никто не просидел, Полина явилась практически сразу после Пятифанова, а за ней и Никитина с Трифоновым. Когда все пары были в сборе, учительница подозвала ребят к себе. После вступительной речи о танце и его исполнении, важности информации и практики, Наталья Николаевна расставила пары в зале. В центре были Антон с Катей, слева от них Рома с Полиной, а справа - Оля с Сашей. Учительнице понравилась целостность композиции, на что она удовлетворенно кивнула головой. Но радоваться было рано, потому что практически сразу начались первые трудности.       Бальная стойка для медленных танцев, предназначенная для пар.       Никому кроме Оли и Саши это не нравилось, но Никитина хотя бы делала вид, что ей все это неприятно, пытаясь выглядеть под стать своей лучшей подруги. Глаза Екатерины блестели враждебным настроем, пока та двигалась к Петрову ближе. Положив свою ладошку на его плечо, девушка протянула вторую, и они с Антоном взялись за руки. Не сдержав недовольный вздох, Катя тихо и протяжно ахнула.       — Ну что ты, даже руки свои держать не можешь? — Смирнова тихонько хихикнула, пока Антон с неприязнью закатил глаза.       — Если ты свои руки так вешать на меня не будешь, то смогу. — Петров поджал губы, поворачивая голову в противоположную от партнерши сторону.       А Рома с Полиной смотрелись действительно гармонично, только оба выглядели настолько напряженно, что от них, казалось, сейчас будут искрить маленькие лучики молний. Пятифанов правильно держал девушку, пока та легонько изгибалась, находя точку опоры в бедрах партнера, буквально упираясь в них своими. Они оба молчали, взаимно не желая начинать бесполезный спор, и беспрекословно выполняли поручения Натальи Николаевны.       — Может прекратишь меня так нагло прижимать к себе? — сказала Катя намеренно громче обычного. Ей почему-то безмерно хотелось, чтобы данное услышала Полина, к которой именно сейчас девушка воспылала особой злобой. Ну, будь на её месте другая, на её хрупкие плечики тоже упала бы такая тяжелая ножа, как уколы Екатерины Смирновой, которая делить объект своего воздыхания ни с кем не хочет.       Петров устало выдохнул, принимая факт того, что мириться с бесноватым характером партнерши ему придется еще длительное количество времени. А Морозова на услышанную фразу недовольно нахмурилась, враждебно посмотрев на Катю. Старосте понравились эмоции, на которые она её вывела, и девушка издевательски улыбнулась.       — Извини пожалуйста, мне невероятно этого хотелось! — с ощутимым сарказмом сказал Антон, стараясь свести конфликты к возможному минимуму, но не остаться стоять в сторонке, ощущая, как его поливают грязью. Он экономил энергию, планируя приберечь её для ответов на другие язвительные комментарии старосты.       Учительница стала показывать первые движения, которые не выделялись ничем необычным. Шажок вперед, шажок назад, провернуть партнершу под рукой. Кажется, всё донельзя просто, только вот в парном танце нужно чувствовать движения твоего партнёра, обыгрывая все действия в унисон. Это могло бы возыметь должный результат, будь Антон хотя бы на какую-то свою часть танцором. Он же никогда этим не занимался, и более того - даже не планировал.       Первая попытка ни у одной из пар не увенчалась успехом. Никитина с Трифоновым одновременно рассмеялись когда потеряли равновесие и, пошатнувшись, чуть не упали. Благо, Александр устоял на ногах, сумев придержать девушку. Та и вправду искренне смеялась, пока не встретилась взглядом с Екатериной, которая данную мягкость в поведении к такому "сброду" всем сердцем осуждала. И Оля резко сменилась в лице, возвращаясь к заметному безразличию.       Рома с Полиной более спокойно пережили неудачные попытки. Морозова лишь тихонько извинялась если вдруг наступала на ногу своему партнеру, а он в ответ на это лишь кивал, кратко давая ей понять, что это незначительный для него урон.       А вот у главной пары, кажется, могла бы начаться драка. Екатерина не могла не прокомментировать отсутствие танцевальных навыков у Антона, постоянно цепляя его за живое.       — Ты мне ноги так все отдавишь, Петров! — воскликнула Смирнова, разрывая стойку и отходя от юноши. Учительница подошла к их паре, строго оглядывая парня.       — Ну что ты как бревно, ей богу. Расслабься, тренируйся, не зажимайся. — проговорила Наталья Николаевна, обратно поднимая его руки в бальную стойку.       — Да что Вы, тем, кому не суждено что-то уметь, вряд ли светит хорошая физическая развитость. — вдруг послышался голос Ромы, который действительно смог задеть Петрова. Катя звонко рассмеялась, прикрывая рот ладошкой.       — Точно-точно, Рома. Нет ли возможности его заменить, Наталья Николаевна? — не убирая с лица ослепительно-довольную улыбку, которая появилась благодаря поддержке со стороны Пятифанова, проговорила Екатерина. Полина выражала свое мнение лишь слегка нахмуренными бровками, решив, что воздержаться от подобного глупого диалога - лучшее решение. Хоть и её терпение медленно подходило к концу.       Антон нахмурился, впиваясь взглядом в самодовольное выражение лица хулигана. Он демонстративно наслаждался меткому уколу, расплываясь в улыбке, оголяющей выпирающие клыки.       — Тем, кому не суждено с людьми нормально общаться, вряд ли светит понимание, что в данном случае уместнее сказать "физическая форма". — Петров сощурился, наклоняясь корпусом вперед. — Но тебе-то какая разница, да? Кому нужно умение общаться, если ты физически развитый. — Антон хитро улыбнулся, вызывающе вскидывая брови. Играл, изображая фальшивую уверенность, наполненную некоторым азартом.       Рома уже раскрыл рот чтобы что-то сказать, но его перебила учительница.       — Ну-ка хватит! Нельзя никого заменить, так будете танцевать и учиться пониманию и снисходительности. Быстро к своему партнеру, Смирнова! — строго отрезала Наталья Николаевна, отходя от беловолосого парня.       Катя тяжело вздохнула, но послушно подошла к Антону, поднимая руки и возвращая бальную стойку. Девичья ладошка, которая лежала на плече Петрова, с самого начала его напрягала, и не зря. Девушка периодически слишком сильно впивалась в его нежную кожу острыми ногтями, провоцируя его на едва слышимое шипение. Но Антону принципиально не хотелось заострять на этом своё внимание, как бы намеренно демонстрируя себя в более стойком виде.       Следующее движение напугало каждую из девушек, ведь фактически, было необходимо сильно откинуть голову назад, изгибаясь в спине. Им предстояло доверить свою безопасность партнёру, имея только его руку, обвивающую девичью талию, в качестве опоры. И весь маневр не слишком сложный, но в связи с последними событиями, каждая была уверена, что её могут уронить "по абсолютной случайности!". Если Никитина просто не доверяла малознакомому Саше, то Полина с Катей прямо-таки округлили свои глазки, вымаливая взглядом у Натальи Николаевны любое другое движение. Но учительница даже не обратила на это своего внимания.       — Только попробуй уронить меня, Петров! Даже если у тебя слабые руки, этот позор не должен напоминать о себе в виде ушибов на моём теле! — злобно прошипела Екатерина, устремив колючий взгляд зелёных глаз прямо на Антона.       — Не волнуйся, Смирнова, если и уроню, то я этого точно-точно не хотел. — добавив в свою речь театральной уверенности, специально делая её ощутимо саркастичной, сказал Антон, довольно ухмыляясь.       — Я тебе такую Варфоломеевскую ночь гарантирую, если выйду отсюда хотя бы с одним маленьким синяком. — впиваясь ногтями в плечо Петрова посильнее, сказала Катя.       И когда дело дошло до реализации всего действа, каждый напрягся уже со всей серьёзностью.       Полина обзавелась настоящей уверенностью, облокачиваясь на руку Пятифанова с неподдельным бесстрашием, которое не было подкреплено аналогичным чувством в груди. Ей было страшно, но она решила хотя бы из уважения к окружающим не вести себя подобно Екатерине. Морозова изящно прогибалась в спине, а её темные распущенные волосы завораживающе падали с плеч, нависая над полом, а на шее показались выпирающие мышцы. Если девушку уронит Пятифанов, любому человеку будет понятно, что это сделано намеренно. Он с легкостью выдержит её вес благодаря физической форме, одновременно с тем ощущая себя вполне комфортно. Что нельзя сказать об Антоне...       Петров держал Катю, пока та медленно и с ощутимой осторожностью облокачивалась на тонкую руку. Антон не мог держать девушку с той же легкостью, что и Рома. Однако доподлинно неизвестно, - Петров попросту не хотел держать Смирнову или ему и впрямь не хватило бы сил.       — Петров! — послышался оклик учительницы, который выбил юношу из состояния избыточной сосредоточенности, и рука, являющаяся опорой для Екатерины, предательски дрогнула. Девушка едва заметно пискнула, быстро возвращая себя в более безопасное положение, и подставляя ноги.       — Это должно быть грациозно, легко, изящно. А ты как будто сейчас умрешь из-за её веса! — Наталья Николаевна недовольно вздохнула.       — Уронил ведь почти, наглец! — воскликнула Смирнова, отходя от Петрова.       — А может не во мне дело, а в её весе.. — разочарованно вздохнув, сказал беловолосый юноша. Он ведь действительно старался, а его искренние старания никто не оценил.       — Не тешь себя фантазиями, все понимают, в ком кроется истинная проблема. Даже ты. — вновь грубо встрял Рома, сохраняя на лице издевательскую улыбку.       Антона из-за подобных фраз именно от Пятифанова аж передёргивало от возмущения. В груди кипятком разливалась злоба, вынуждающая свести брови к переносице. Это не просто злость, это встрявшие в мягкой плоти осколки разбитого сердца, утопающие в разлитой по неосторожности вязкой обиде. Отвратительное чувство являлось напоминанием погибшей однажды веры в эту любовь, и потому обретало уничтожающую Антона форму.       — По-моему, из всех тут присутствующих, проблемным меня можно назвать в предпоследнюю очередь. А ты бы с гордостью занял первое место на пьедестале. — глаза Петрова налились нескрываемым осуждением. — Если нашлось единственное, в чем ты хорош, то не стоит довольствуясь этим забывать, что во всем другом тебя можно сравнить с первоклассником. — сказал Антон тише прежнего, наполняя свою речь чистейшей предвзятостью.       — Не думаю, что первоклассник так же искусно довёл бы тебя до такого состояния. — отрезал Рома, пока у Петрова от услышанного невольно округлились глаза. Даже Катя смущенно опустила взгляд в пол, точно поняв, о чем идёт речь. И не только из-за развязности подобной фразы у Антона появилась такая реакция, ведь это во всяком случае было сказано достаточно умно, потому и двояко, но и от смысла, вложенного в сказанное. Помимо испорченного рисунка и изувеченной тетради, Петров просто втаптывают в грязь, сравнивая с мусором, который детвора беспечно разбрасывает по земле.       И просто за то, что тот защищает свое честное имя?       За то, что честно сказал о своих обидах?       — Хватит с меня! — вновь послышался строгий голос учительницы, которая на сей раз не дала продолжить ругань Антону, перебив его.       — Оба остаётесь после репетиции украшать зал! Нечего мне тут своевольничать! — Наталья Николаевна махнула рукой, намекая этим действием на продолжение репетиции и досрочное прекращение любых споров.       Рома в какой-то степени был рад такому решению учительницы. Ведь это значит то, что ему не придется в очередной раз провожать Екатерину до дома, если она, конечно, героически не решит его дождаться. А Антон всей душой был катастрофически недоволен наказанием. Помимо того, что ему хотелось скорее домой, отдохнуть и забыть этот день как страшный сон, было желание не сталкиваться лишний раз с Пятифановым. А теперь его без возможности высказать свое мнение оставят в зале, дорабатывать декор актового зала в стиле уже прошедшего праздника.