А если..?

      По виду отца, чей образ на всех, включая семью, навевал дискомфорт одной своей массивностью, нельзя было точно сказать, он просто раздражён или в ярости. Но в момент, когда мужчина, опираясь руками на стол, встал из-за него, даже бесстрастно сидящая рядом мать на секунду испугалась. Их с отцом взаимоотношения тоже были далеко не примерными, хоть общие враги - обычно в лице сына - временно объединяли. Отец направился в сторону комнаты нерадивого ребёнка, но остановился у лестницы.       — Антон! — грозный бас не вызывал ни малейшего желания выходить, но оставаться на месте, слыша это, очевидно, было чревато чем-то страшным, что ощущалось на неком подсознательном уровне. Мужчина обернулся на жену, кивая в сторону комнаты и намекая на то, что их с отпрыском нужно оставить наедине. Жест не подразумевал отказов, и оба это понимали. Парень же, желая отстоять свои права, замер и лежал так, не понимая толком, чего этим хочет и, главное, - чего сможет добиться. — Мы не договорили. — как и предполагалось, в отличие от крайне редких исключений, в этой ситуации отец не собирался спускать сыну с рук всё, произошедшее за день. А по его меркам произошло достаточно для очередного бездумного скандала, целью которого, как являлось, так и является сугубо унижение неизменно провинившегося. Блондин продолжал лежать на месте, пока не услышал шумные, грузные шаги отца по лестнице. Отцовское:       — Думаешь, сможешь просто так убежать от разговора? — раздалось, когда дверь ещё не до конца распахнулась, сразу после чего с грохотом вписалась в стену. Только в этот момент мужчина скривил лицо, наконец нахмурив брови, и уже не скрывая гнева. Занавески развевались в хаотичных порывах ветра, обнимая обшарпанную оконную раму. Размашистыми, неаккуратными движениями отец в пару шагов преодолел расстояние между ним и распахнутым окном и взялся за нижнюю перекладину, пытаясь разглядеть следы на снегу. Ощущая своё бессилие в этой ситуации, отец, уже чуть хриплым от сдающих нервов и постоянных повышенных тонов голосом, крикнул, будто в никуда, и одновременно с тем, желая охватить весь мир своей громогласностью:       — Попробуй только появиться здесь снова! Я от тебя и мокрого места не оставлю, сопляк! — и, хоть звуку положено распространяться главным образом вперёд, не огибая предметы и, практически не заходя за углы, до Антона донеслась каждая нотка голоса, каждая грань каждой нелицеприятной эмоции, вложенной в этот возглас. Блондин старался отдышаться, стоя с другой, не заметной из окна стороны дома. В этот момент парень не специально сморщился. Он стоял по щиколотку в снегу в одних тапках, рубашке и брюках, выглядя как персонаж юморески, забывший переобуться перед выходом по делам - даже "деловой" аксессуар не забыл. По непонятной даже для самого себя причине парень захватил с собой... рюкзак. Его пришлось предварительно выкинуть из окна ввиду очевидных неудобств при теоретическом спуске с не слишком тяжёлым, но всё же и не как пёрышко лёгким на вес предметом.       « — Теперь и в Красную армию, и в... » — усмехнуться не вышло - слишком уж напряжённо всё вокруг, а вот кто-нибудь другой обязательно заценил бы шутку. Пусть содержимым рюкзака нельзя было прокормиться, какое-никакое практическое применение найти можно всегда. Нести его, благо, не тяжело.       Стук сердца отдавал в уши и ярко ощущался в районе шеи и солнечного сплетения. Парень никогда не пользовался окном по его такому неочевидному, непрямому назначению, в отличие от некоторых. Но шансов потренироваться или мешкать особо и не было. Блондину пришлось и учиться, и при этом делать всё со страшной скоростью - одновременно. Медленно, но верно, парень начинал анализировать произошедшее, наскоро переведя дух - медлить было ай да нерентабельно. Судя по тому, что он только что услышал, отец не собирается вести "преследование", но куда теперь даже не обременённому "преследованием" Антону тронуться, тоже не шибко понятно.       « — Рома..? » — отчаянная мысль пронеслась в сознании всего на мгновение, но успела неприятно полоснуть так, что парню захотелось буквально потереть больное место изнутри грудной клетки. Голова снова на секунду отключилась, парень прислушался. Из глубины дома донеслось отцовское «Да знаю я!» и «Заткнись, безмозглая.» сквозь выдержанную паузу. Антон расслабился, несмотря на то, что осознавал ненормальность последующей логической цепочки. В голове были успокаивающие думы о том, что происходящее сейчас в стенах дома - уже не его проблема.       Не главная.              Ну, хотя бы не на данный момент...              Желания оставаться здесь, очевидно, нет. Парень обошёл дом так, чтобы искоса посмотреть поочерёдно в несколько окон. В какой-то момент его глаза остановились на увиденном за отзеркаливающей поверхностью глади двойных стёкол. Антон ощутил резкое жжение в и без того воспалённых слёзных каналах, не в силах даже задержать взгляд на том самом окне. В нём парень встретился с непонимающим жалобным взглядом Оли.       Он понимал, что поступает неправильно по отношению к сестрёнке, оставляя её там одну, но не мог и остаться. Блондин приложил указательный палец к губам, в просьбе не обращать на себя родительского внимания, чувствуя, как слёзы пеленой подступают к глазам. Также аккуратно, держа корпус в полусогнутом положении, Антон мелкими шагами обогнул дом по периметру и, уже чуть отойдя от него, перешёл на лёгкий бег. Это было и попыткой хоть немного поддержать достаточную против переохлаждения температуру тела, и для, вероятно, бóльшей безопасности в отношении уже более серьёзных возможных физических травм. Вслед ему прозвучали ещё несколько брошенных грубым голосом фраз, от мыслей о которых ещё долго не получится избавиться. Особенно въелась та, которую Антон не смог бы точно процитировать, но суть её была в том, что «Всё из-за этого его дружка».       В какой-то момент парень оказывался в свежих мягких сугробах и по колено, начиная значительно замерзать. Лёгкие не выдерживали длительный бег, поэтому Антон просто брёл где-то по окраине леса в знакомом направлении. Дискомфорт от наступления сумеречного холода не давал прохода слезам. Они выжидали более подходящего момента. Впереди показались знакомые бетонные блоки обветшалого, некогда используемого здания. Блондин слегка оступился, вспомнив, как они с Бяшей сидели там, в абстрактных попытках поговорить по душам. Но останавливаться было слишком холодно, поэтому переставляя почти окоченевшие ноги, Антон продолжил идти с той же скоростью.

____

      — Ещё по одной, на? — бурят повернул голову на Пятифанова, как бы ненавязчиво оглядывая его заискивающим взглядом. Рома раздражённо прикрыл глаза.       — Ты своей пачкой обзаведись и кури сколько влезет. — огрызнувшись, хулиган всё равно достал картонный коробок, выуживая из него сигарету. — На.       — Ой, спасибочки. — бурят ехидно улыбнулся и сразу же забрал преподнесение, чтобы не попасться на очередной прикол с отбиранием чего-либо Пятифановым в последнюю секунду. Хулиган и не посмотрел в его сторону, продолжая вглядываться в лесные ландшафты. В какой-то момент на тропинке раздались шаги, после чего парень вгляделся в неё с бóльшей внимательностью. Бояться ему было некого, но лишняя внимательность ещё никогда не мешала. Он еле заметно цыкнул на Бяшу, после чего оба прислушались, пока что не видя источник звука.       Через пару минут перед ними появился весьма абсурдный образ. Парень шёл заплетающимися и практически босыми ногами без верхней одежды, а крепко сжатые кулаки вцепились в лямки рюкзака чуть ниже груди. Покрасневших костяшек не было видно с такого расстояния, но в частности по их состоянию можно было выстроить предположения о достаточно продолжительном пребывании блондина на улице. Он даже не посмотрел в сторону друзей - они сидели на всё той же, уже родной полуразвалившейся оконной раме, сравнительно высоко от тропинки. Бурят прищурился, выпятив голову чуть вперёд.       — Ром, так это Тоха, на.       — Чего? — хулиган не знал, как ещё ответить, ведь и сам разглядел в фигуре до боли знакомые черты, просто надеясь, что ошибся.       — То-оха! — Пятифанов округлил глаза и покосился на беззаботно-весёлого Бяшу.       — Ты чё творишь, блять? — он и сам хотел бы окликнуть блондина, но вряд ли смог бы собраться с силами. Да и смысла особого не видел. По крайней мере, когда рядом сидит этот... — Олух! — парень быстро и полузлобно прошипел эту фразу. Сам не ведая, насколько по-дурацки выглядит со стороны, хулиган перемахнул через раму внутрь полуразрушенного здания. Он в момент оказался на замусоренном полу, ощутив неприятное покалывание в ступнях от резкого прыжка на бетон. Бурят взглядом проследил за другом, после чего полными непонимания глазами посмотрел на Антона и развёл руками.

____

      Блондин услышал своё имя и на мгновение встал как вкопанный, после чего также моментально перевёл взгляд на возвышающееся над ним строение, со стороны которого только что донёсся звук.       « — Это определённо был Бяша. » — мысль и смутила, и несколько отрезвила Антона, представившего рядом с ним Пятифанова. Вот только как хулиган мог согласиться на то, чтобы друг ни с того ни с сего позвал блондина по имени - неясно. Боковым зрением Петров увидел нечто, мелькнувшее в тень здания. Затем повернулся чуть левее, фокусируясь на недоумевающем вместе с ним Бяше. Антон перевёл взгляд обратно, в место непонятного молниеносного происшествия. На расстоянии сантиметров в десять от нижнего края рамы, из окна виднелась неловко возвышающаяся чёрная шапка. Стараясь на всякий случай не подавать лишних странных подозрений блондину, бурят, не разворачиваясь за спину - к другу, - прошептал:       — Братан, тя видно походу. — несмотря на зимнюю погоду, Рома ощутил спиной холодный пот. А Антон, не понимая, как над ним ещё собирается подшутить судьба или, в конце концов, двое чуднó настроенных "дворовых ребят", продолжал стоять. Рома хотел, чтобы его друг заманил Петрова к ним? А зачем - поговорить? Ситуация, сама по себе, крайне забавная, что Антон понимал, но желания рассмеяться не испытывал. Преудивительнейшие последние события абсолютно выбили парня из колеи. Он был напуган, запутан и раздражён. Всё это снова скомкалось, давя на перегруженные нервы. Блондин по-прежнему ощущал карикатурность ситуации, но слёзы пересилить не смог. Отвернувшись, он пошёл в изначальном направлении, сначала просто ускорив шаг, а после - и вовсе побежал.

***

      Антон насквозь озяб, по ощущениям - до костей. В другой ситуации он мог бы усомниться в правильности своего решения, но нынешнее положение не давало особого выбора. Он подошёл к порогу Полининого дома и дрожащей рукой постучал в дверь. Шуточно кидаться снежками не хотелось, а сил и желания ждать, пока девушка увидит его из окна, не было. Парень простоял несколько минут, прежде чем собрался постучать ещё раз, но только занёс руку, как услышал изнутри дома аккуратные шаги. Послышался звук отворяющейся щеколды. Из-за двери показался знакомый человек. Выражение лица девушки в момент поменялось из напряжённого в крайне недопонимающее.       — Антон!? — голос её прозвучал тихо, но и так смог продемонстрировать весь спектр удивления.       — Так точно. — плачевное состояние не мешало блондину генерировать присущие ему выражения. — Ты хоть спрашивай "кто там?" перед тем, как открыть. — парень медленно растянул губы в улыбке. Только в этот момент, обратив внимание на нездоровую мимику, Полина обнаружила, что на нём нет верхней одежды.       — Боже! Проходи скорее. — девушка придержала дверь, освобождая проход. Антон благодарно кивнул и зашёл. В конце концов, не обязательно изъясняться именно через порог. Вначале девушка ничего не говорила и переживала про себя. Блондин, если это действие можно было так назвать, учитывая малоподвижные конечности, скинул рюкзак с плеч. Хозяйку дома это действие ни капли не смутило, она тотчас же придумала когда и куда его отнесёт - дисциплина, понимаешь ли. Предмет даже незаметно помог Петрову во время всего проделанного похода - слегка грел спину. Полина провела парня на кухню и поставила чайник, после чего сбегала назад, куда-то в сторону коридора, и вернулась уже с тёплой шубой. Антон, также ничего не говоря и не спрашивая, дрожащими руками взял вещь в руки и укутался в тёплый мех. Парень весь съёжился, чем вызывал ещё бóльшее сочувствие и бóльшие переживания со стороны Полины. Она уселась рядом, не отрывая взгляда от трясущегося тела. Когда чайник вскипел, девушка ловко подцепила в один взмах руки пару чашек и поставила их на стол рядом с плитой. Когда парень мальца отогрелся, Морозова всё же настигла его, благо, не самыми навязчивыми расспросами.       — Антон..? — с каждой новой минутой разум парня всё больше светлел, и вместе с этим всё отчётливее приходило осознание неизбежности подобных разговоров.       — Да? — эта вялая попытка оттянуть момент разговора вместо того, чтобы сразу начать говорить, ожидаемо, не шибко помогла. Взгляд парня, направленный куда-то в стол, напрягся. Девушка всё ещё недоумевала из-за событий уходящего дня, а слабая обида по-прежнему отчётливо присутствовала. Полина понимала, что сейчас не лучший момент для выяснения отношений по этому поводу, который, вполне вероятно, и привёл к тому, что они имеют сейчас. Она не знала с чего начать, чтобы не надавить слишком сильно, но и выяснить хоть что-то. Девушка и сама примерно догадывалась, что произошло, но услышать историю ей всё же хотелось из первых уст, заодно проверяя Антона на доверие и на желание поделиться переживаниями, как ни эгоистично.       — Как ты себя чувствуешь? — он мысленно выдохнул, она же пыталась плавно и издали подвести к ключевым интересующим её моментам.       — А по мне не видно? — блондин поднял глаза и всмотрелся в девушку, пытаясь показать всю усталость, всё нежелание что-либо обсуждать и раскрывать всю запутанность всего. Полина - человек бесспорно творческий, думающий и разносторонний, но понять всего этого не смогла. А вот Антон, спустя, может, полминуты немых попыток объясниться, понял, что не сможет ничего изложить таким образом. А другими и не хочется. Да и не нужно ей всех этих глубоких мыслей. — Холодно. — блондин усмехнулся.       — Ты сейчас серьёзно? — искренне проявлявшая заботу Полина на секунду взбесилась, ощутив скрытую за этими словами насмешку над собой. Приложив усилие, девушка успокоила себя, услышав свой голос, звучавший немного злобно. Любые взаимоотношения не построятся на таком обращении друг с другом. Парень же только поднял бровь, намекая на то, что ждёт пояснения. — Извини. — Морозова еле заметно выдохнула. — Понимаешь ли, ты пришёл ко мне поздним вечером, в одной рубашке, в такую-то погоду! — девушка дёрганным жестом указала на окно, не отрывая взгляда от не смотрящего на неё парня. — Я... волнуюсь. — Антон нервно сглотнул.       — По-моему, всё и так понятно. — голос звучал скорбно и сухо. Блондин и сам не до конца понимал почему, или почему именно. — Родители были не в восторге от того, что им рассказала Юлия Ивановна. — Антон намеренно упускал самое, вероятно, интересующее девушку. Он делал вид, что произошедшее на их с Ромой уроках - пустяк, не заслуживающий внимания. А "всё и так понятно" очень кстати намекало на то, что он считает девушку далеко не глупой, и надеется на то, что она дойдёт до всего недосказанного сама. — Дома мне хотели устроить взбучку, но я сбежал. — он выдержал паузу. — Через окно. — Полина ахнула.       — И они не пошли тебя искать? — девушка и сама не до конца понимала, как и что должно происходит в "нормальных" семьях, но сходу предложила первый пришедший в голову вариант и для поддержания диалога и потому, что вопрос действительно не последней значимости.       — Отец сказал не возвращаться. — пусть Антон понимал, что это просто громкие слова, брошенные отцом сгоряча, также отчётливо он знал, что получит конкретный нагоняй. Ему скорее хотелось поплакаться кому-нибудь и показаться несчастным. Или, на крайняк, отчаянным бунтарём.       — Господи, как так можно относиться к семье... — даже она опустила взгляд. — И что... ты будешь делать? — девушка боялась, что чужим присутствием причинит некоторые неудобства своему старику, которому и без того приходится не сладко, но хотела оказаться той самой единственной опорой для парня. А ещё она хотела, чтобы тот, в свою очередь, сам озвучил его нужду в её помощи - просто повредничать, ведь сейчас у него и правда нет выбора.       — Можно я останусь у тебя на какое-то время? — Полине не столь важно было слышать в этом искренность, её удовлетворило само достижение желаемого. Девушка просияла всем своим существом и всем видом.       — Конечно, Антон. Я всегда рада помочь тебе чем смогу. — после прояснения этой важной детали оба испытали по-разному ощущающееся облегчение. Хоть что-то обсуждено и не подлежит сомнениям.       — Спасибо... — парень наконец почувствовал некую почву под ногами, пусть немного неполноценную. Это расслабило его и он ощутил желание уйти в небольшое забытьё и просто поспать. Полина моментально отреагировала на зевок и встала из-за стола.       — Спать? — блондин даже дёрнулся от неожиданного скрипа старого деревянного стула по полу.       — А? Ага. — за первым зевком последовал ещё один, даже более протяжный. Девушка наскоро прикинула, куда парня можно положить. В голове всплыл образ старого матраса, который сейчас покоится незнамо где в глубинах дома. Где-то на антресоли, должно быть, завалялась хлипкая раскладушка.       — Только вот... — Морозова замялась.       — Что? — больше всего сейчас парню хотелось просто лечь. Девушка махнула рукой вглубь помещения, прошла через коридор, негласно ожидая того же от Антона и отворила дверь.       — Ты не против? — в комнате перед ними стоял массивный шкаф, тумба у стены и двуспальная кровать с резным изголовьем.       — А других комнат у вас нет? — блондин привык к своему сравнительно масштабному дому с несколькими жилыми комнатами и немного удивился.       — Кхм... — девушка отмела спонтанную мысль о том, что это очередной подкол в её сторону. В конце концов, она как никто другой знала все подробности его домашних дел. В том числе и про, грубо выражаясь, бедственное финансовое положение. — Есть одна - наверху, но она рядом с комнатой деда. Думаю, ему твоя компания понравится не больше, чем тебе - его.       — И то верно.       — Я тогда пока пойду, доделаю уроки. — девушке совмещение личных переживаний и учёбы давались явно легче, чем Антону. Он кивнул.       — А-а-а... Где у вас туалет..?       — Пойдём, я покажу.

***

             Парень пытался улечься поудобнее на непривычном новом месте. Долго ворочаться из-за лёгкого переутомления, смешавшегося с переохлаждением не пришлось, но засыпать здесь было всё же странно.       « — Первый, у кого я за всю свою жизнь вот так оставался - Рома, но у него дома не испытывал таких странных ощущений. » — мысль немного тронула парня странным образом. Он и не понял, что почувствовал. Может потому, что практически сразу крепко уснул.

***

      Голубые глаза таки лениво распахнулись. Сон был не тревожным, но всё равно казался каким-то не до конца спокойным. Парень чувствовал слабую боль в мышцах и мутность в голове. Первый взгляд на незнакомый потолок заставил события прошлого дня пронестись в голове. Антон поморщился. Он лёг прямо в своей одежде, которую носит на этот момент, получается, где-то сутки. Даже промокнуть из-за растаявшего на нём снега успел. В общем - ощущения не из приятных. Слева послышалось мягкое шуршание, на которое Антон повернул голову. Это ещё спящая Полина перевернулась на другую сторону. Петров ощутил незначительный дискомфорт и поморщился. Этот мимический жест начинает входить в список его привычек.       « — Странно... Она выглядит как человек, который встаёт ни свет ни заря и начинает хлопотать по дому, а сейчас вот так беспечно спит. » — парень вгляделся в завёрнутую в одеяло девушку, мирно посапывающую рядом.       « — Для кого-то она могла и правда стать мечтой, или уже ею является. Этот момент был бы крайне романтичным, испытывай я к ней такие же чувства, как... » — Антон услышал странные звуки, которые, по всей видимости, предвещали чьё-то пробуждение - а вариантов было не так много. Полина начала день с неразборчивого лепета, будто продолжила общаться с кем-то из сна уже по пробуждении.       — М-м-м... — девушка еле разлепила глаза и потянулась. Пробуждение и таким дотошно следующим правилам и любящим дисциплину людям, видимо, даётся нелегко - Полина ойкнула, увидев рядом с собой Антона, будто это она проснулась сейчас в чужом доме.       — Привет. — парень не знал, как ненавязчиво начать диалог в такой причудливой атмосфере. Девушка попыталась быстренько подобраться, стараясь во всех смыслах выглядеть как всегда безупречно, что в свете имеющихся событий не могло быть осуществимым.       — Да. — она ещё не до конца отошла ото сна. — То есть привет. — взгляд Полины казался немного безумным - видимо, эта реальность полностью противоречила правилам вселенной, из которой она только что вернулась. Антон ощущал себя немного неловко потому что не знал, как ему себя вести и что вообще делать в выходной день в чужом доме.

***

      Утро прошло размеренно, хоть по-прежнему непривычно. Ребята попили чай и позавтракали, поняв, что скоро придётся идти и запасаться новой провизией. Полина поухаживала за стариком, привела себя в порядок. Такой быт даже понравился Антону - без чужих бессмысленных наставлений (ну, разве что небольших), без разговоров на повышенных тонах и без прочих прелестей его обыденной рутины. Всё было насколько это возможно спокойно до того момента, пока парень не осознал, что у него нет даже куртки, чтобы в понедельник пойти в школу.       « — А надо ли туда идти вообще? Вдруг кто-то из родителей будет караулить меня после уроков... Хотя, может так будет даже проще. » — оставив это на волю судьбы, Антон решил всё же озаботиться поиском какой-никакой куртки. Первой в голову пришла шуба, в которую он укутался накануне. Эта идея была отправлена в "мусорку для дурацких мыслей" сразу, как парень представил на себе эту великоватую ему и местами слегка облезлую "красоту". Про остальное содержимое Полининых закромов с одеждой ничего не знал - да и не мог, а выходить куда-либо в таком неподобающем для нынешней погоды виде почему-то не хотелось.       — Поли-ин. — блондин решил разобраться с этой проблемой сразу, чтобы мысли о ней не грызли парня оба выходных дня. — А есть у тебя что-нибудь, в чём бы я мог пойти в школу в понедельник? — задумчиво протянул Антон. Девушка держала в руке нечто не опознаваемое на вид, но судя по её набитым щекам, очень вкусное. Она с пару секунд посмотрела на блондина, а затем хотела было рассмеяться, но смогла только подавиться едой. Парень в недоумении смотрел на Полину и ждал, пока та закончит жевать.       — Кхм. Извини. Мне стало очень смешно. Я представила тебя одновременно в огромном старом дедовском тулупе или в моих малюсеньких девчачьих курточках. — и правда. Если классе в шестом ребята ещё хоть как-то сходились размерами, то сейчас одежда стройной девятиклассницы вряд ли налезла бы на уже более широкоплечего по сравнению с ней Антона.       — Понятно... — теперь он всерьёз заволновался, ведь всё гениальное, оказалось - не всегда просто.       — Да подожди ты расстраиваться! — Полина заметила его немного тревожащийся взгляд. В момент когда она говорила это, не успела подумать о том, как же успокоить парня. Но как только выпалила, поняла, что пути назад нет и придётся выдумывать что-то на ходу. Первая попавшаяся мысль показалась вполне здравой. — Я могу позвонить Катьке и спросить номер кого-нибудь из мальчиков. — она увидела неуверенный взгляд Антона. — Ну, это так, пример просто... А что, у меня друзей особо и нет таких. — каких это "таких" она сама не поняла. Парень начал думать, насколько эта идея рентабельна.       « — Кто у нас там в классе есть-то? Рома... Да что всё Рома да Рома! Как будто подумать ни о чём и ни о ком другом нельзя. » — далее ассоциативная цепочка передвинулась ко второму ближайшему звену - к Бяше. Но не желая как-либо сейчас контактировать со всей этой шайкой, Антон отмёл и эту идею, хоть Бяша и вполне безобидный весёлый малый. Бабурин, который всплыл следом, вызвал мгновенное отвращение и небольшую мысленную усмешку, от представленной на себе большущей куртке. Трифонов.       « — На самом деле, это один из самых безобидных учеников-мальчиков, с которым у меня, к тому же, нет никаких конфликтов.» — в голове эти размышления казались процессом долгим, на деле же блондин простоял так меньше минуты, после чего триумфально глянул на Полину. — Раздобудь мне номер Саши. Трифонова!       — Хорошо... А почему именно он? — девушка была рада больше, чем если бы услышала более ожидаемое "Рома", но из-за этого и удивилась.       — Да а к кому мне ещё обратиться? Мы, конечно, не лучшие друзья с ним, но, надеюсь, хоть так подсобить сможет. — Антон надеялся на успех, ибо других вариантов не видел.       — А это прямо сейчас..? — Полине не шибко хотелось разговаривать со старостой, но не помочь парню хотя бы ввиду его благосклонности взамен на все эти поступки - не могла.       — Да. — уверенно выпалил Антон. — Вдруг он не сможет. Лучше уж заранее всё это решить.       — Это да... Надо.

***

      Выслушав от Смирновой несколько колких комментариев по поводу общения с "такими простофилями" и тактически избежав несколько попыток расспросить причину такой надобности, Полина всё же достала номер несчастного Трифонова. Знал бы он, на что ей пришлось пойти! Уговоры не стоили Петрову больших трудов, потому что Саша, ошарашенный такой странной просьбой, практически сразу согласился помочь. Только вот идти на встречу во избежании бронхита или обморожения Антону пришлось всё-таки в голубой, жмущей ему и еле достающей до низа живота, приталенной курточке. Блондину пришлось для приличия немного пообщаться с одноклассником и посмеяться вместе с ним над абсурдом ситуации и над своим же нелепым внешним видом. От этого парня Антону скрывать из всего пересказанного вчера Полине было нечего, да и незачем - поэтому он поделился проблемой, снова не вдаваясь в уже лишние и личные подробности. Попрощались ребята часа через полтора. Не слишком много для прогулки, но уже и немного большевато для прогулки в таком наряде. Антон шёл "домой" в уже более приподнятом настроении, со старенькими кроссовками и тёплой курткой в рюкзаке за спиной.

***

      Закончился день всё также спокойно и, если так можно выразиться - мило. Правда, Полина хотела вытащить парня погулять, на что тот дал резко отрицательный ответ, ссылаясь на плохое самочувствие. Выглядел он и правда неважно, из-за чего особо дотошно девушка приставать не стала. Планов на вечер и на следующий день никто строить не собирался. Поев на пару с парнем на ужин, что осталось, Полина отнесла и дедушке его порцию. После - вымыла посуду и ребята плюхнулись спать. Правда теперь Антону было ещё некомфортнее засыпать, когда изнеможение ощущалось не так сильно, а рядом также пыталась уснуть Полина.

***

      Утро последующего выходного прошло вполне спокойно, как минимум потому, что юноша не удивлялся, завидев отличающийся от привычного потолок. Посапывающая рядом девушка оказывала даже какой-то умиротворяющий эффект, и бросив лишь беглый, смазанный взгляд на еще спящую Морозову, Петров аккуратно привстал. Ему не хотелось будить Полину, но и продолжать молча лежать, разглядывая однотипный потолок - не шибко занятное дело. Кровать предательски скрипнула, и юноша поморщился, понимая, что триумфальный провал его настиг с самого начала всей попытки покинуть комнату незамеченным. Полина немного нахмурилась, медленно распахивая глаза и тут же потирая их.       — Снова ты раньше меня проснулся? — Морозова так беспечно начала диалог, что блондину в какой-то момент показалось, словно они живут вместе уже несколько лет.       — Ага, и тебе доброе утро. — хмыкнул Петров, уже более свободными движениями поднимаясь с постели. Запустив руку в светлые волосы, парень попытался хотя бы немного привести в порядок растрёпанные локоны.       — Доброе. — протянула Полина вместе с зевком, который прикрыла ладонью. — Завтракать? — Антону не было до конца понятно, что он ощущает, сталкиваясь с такой внезапной семейной атмосферой. Это немного... не то...       — Ага.. — случайно парень вложил в это краткое согласие печаль, настигнувшую его лишь на секунду от собственной череды мыслей.       На завтрак ребята договорились приготовить что-то простое, но одновременно с тем и устраивающее обоих. Учитывая количество еды в холодильнике, разгуляться бы не вышло, так что для начала пришлось принять тот факт, что необходимо сходить в магазин. Потом, пришлось побороть ярчайшее нежелание выходить на улицу, куда-либо идти и встречаться с другими людьми, даже если призом является вкусный завтрак. Но Полине таки удалось вытянуть с собой недовольного Петрова, который тащился, словно мученик на смертную казнь.       Будучи уже дома, задались ребята уже совсем другим вопросом. А что готовить-то? Спустя длительные дебаты, во время которых все отчаянно боролись за определенное блюдо, каждый всё же решил проявить снисходительность и рациональность, предлагая свои компромиссы. Закончился шутливый спор на блинах, к которым каждый относился скорее положительно. Антон, пусть и находился на чужой кухне, старался помочь любыми способами, получая поучительные напоминания о горячей сковородке и о его невнимательности. Обстановка была столь дружеской, что вспомнить о том, что это в первую очередь девушка, с которой Антон состоит в отношениях, получилось не сразу. В какой-то момент ребята даже покидались мукой, беспечно смеясь. Но очень быстро потеряли искреннюю легкомысленность, представляя, как будут корячиться и убирать всю кухню. После успешного завтрака, Полина со всем энтузиазмом размышляла над планами на день, предлагая огромное количество возможных дел, но юноша достаточно скептически относился к каждому. Психологическое состояние после таких событий давало сбои, ощутимо воздействуя на рычаг давления. Блондин периодически ощущал язвительные уколы беспричинной раздраженности, но моментально прятал их поглубже, стараясь избежать столкновения с такой щепетильной вариацией себя. Но, рано или поздно, всё равно встречался с мыслями, кричащими, что виновником всех проблем выступает никто иной, как - Рома, который от своих проделок не пострадал совершенно. Сошлись ребята на том, что останутся дома, доделают уроки и найдут любое другое занятие, хоть Петрову больше понравилось бы пребывание в одиночестве.

***

      Антон не был удивлен, что Полина делает уроки в абсолютной тишине, но искренне недоумевал, когда увидел с какой скоростью девушке дается домашнее задание. Он-то думал, что в этом плане с гордо поднятой головой будет, если не на первом, то хотя бы на одном и том же месте с Морозовой. Девушка смущенно посмеивалась, увидев изумленного Петрова, но с радостью помогла ему с оставшимися заданиями. По завершении всех дел, блондин настойчиво старался уговорить девушку заняться чем-то спокойным и желательно таким, чтобы не было нужды разговаривать, но последнее вслух не упоминал. В итоге ребята сидели на полу, пока Полина давала прослушать её самые любимые кассеты известных классических музыкантов. Петрова вполне устроило это занятие, и усевшись у стены, парень рисовал, вслушиваясь в разные композиции. Музыка помогала перекрыть некоторые мысли, успешно отвлекая Антона от давящих раздумий. Но оставалась всё же одна вещь, затмить которую не вышло бы даже у Иисуса Христа.       — Волнуешься? — робко спросила Полина, заметив достаточно тяжелое, загруженное самочувствие Петрова.       — Нет, всё в порядке. — отрезал юноша, сразу понимая, что сказал это слишком неубедительно.       — Ты можешь делиться со мной своими переживаниями, Антош. Тебе станет легче, когда выговоришься. — Морозова аккуратно подсела рядом, укладывая голову на плечо Антона, пока тот даже случайно дёрнулся от услышанного. Антоша? Раньше она не называла юношу уменьшительно-ласкательной формой его имени, и потому параллель с именно таким вариантом моментально воссоздала в голове образ сестры. Только она называла юношу "Тошей", хлопая своими глазками.       — Да я просто слушал внимательно, ничего такого. — Антон заставил себя улыбнуться, чувствуя тепло от удобно устроившейся рядом Полины. Если бы она могла залезть парню в голову, то была бы крайне недовольна его размышлениями, сфокусированными на одном лишь образе.       — Хотя я могу понять, что у тебя за мысли. Ситуация тяжелая, но мы справимся. — Полина привстала, подбадривающе оставив легкий поцелуй на щеке парня. Его даже не смутил подобный жест. Он вообще на него никак не отреагировал, будто бы его и не было совсем. — Ох, а вот эту я слушала в шестом классе, очень она мне нравилась! — воскликнула Морозова, победоносно поднимая вверх кассету. В подобном ключе представить своё времяпрепровождение с Полиной юноша не мог, но пребывая в таком быту, невольно наблюдает за многими её повадками. Петров уже знает, как блестят её глаза, когда она готовит. Запомнил мотив, который девушка случайно напевает, когда записывает ту или иную формулу. Заметил, что любит засыпать свернувшись калачиком и притянув края одеяла к лицу.       « — Мечта, но не моя. » — хорошее заключение, пришедшее к юноше уже в чужой кровати, к которой все еще не вышло привыкнуть.

***

      Блондин сам не понял, как и в какой момент проснулся. В ощущении этой, в некотором смысле свободы, парень даже отвык от мысли о том, что вставать придётся не только чтобы сидеть дома, но и чтобы ходить в школу. Пару раз его посещали мысли о том, что нужно как-то связаться с семьёй, но каким именно образом - было неясно. Можно было заставить девушку прийти к родителям и... и что? Вряд ли она смогла бы по-человечески объясниться в происходящем. «Добрый день, ваш сын живёт у меня, жив и здоров. Просто информирую. До свидания!» В любом случае, ситуация рано или поздно разрешится - с его подачки или насильно, по инициативе родителей. А пока можно расслабиться, насколько это возможно ввиду небольшого стресса, и ждать знаков судьбы. Антон уже без стеснения вылез из кровати, направляясь в ванную комнату.       « — Надо бы обзавестись зубной щёткой, раз я тут на энное количество времени.» — гигиена всегда заботила Петрова, хоть в определённые периоды жизни вроде этого, парень и мог сделать исключение. Он проснулся чуть раньше будильника, но чувствовал себя более здоровым и живым по сравнению с предыдущим днём. Сейчас мысль об учёбе даже немного одухотворяла. Полина же поднялась сразу после трели будильника на прикроватной тумбочке. Вдвоём ребята управились с утренней рутиной, правда, Антону пришлось даже немого подождать девушку, усердно орудующую расчёской перед зеркалом. Уйти раньше неё хотелось, но в этой ситуации было бы уж чересчур бестактно, нежели просто не подождав в раздевалке после уроков. По дороге в школу парочка обсуждала что-то более приземлённое, нежели обычно, когда полёт мысли девушки ударяется в абстракцию и искусство.       А вот уже за порогом здания, во время учебного дня, ничего интересного и нового не происходило. Практически. Одна деталь всё же выделяла будничные события из привычных последних недель. Блондин ловил на себе более настойчивый взор хулигана на переменах. На уроке Пятифанов, видимо, не решался на такие жесты из-за их чрезмерной подозрительности. Развернувшийся с передних парт парень, смотрящий куда-то в сторону Петрова, с которым их связывают сомнительные события последнего учебного дня выглядел бы слишком неправильно. Блондин не хотел задумываться о том, что любое поведение парней вызвало бы определённого рода мнительные мысли со стороны окружающих. Эти ненароком кидаемые в сторону Антона взгляды не могли не раздражать.       « — Он зарыл мою и без того шаткую в последнее время репутацию в глазах родителей, и ему ни капли не совестно после этого так пялиться, проходя мимо. » — блондин нарочно пропускал мимо воспоминания о том, как тогда он подал ему руку. Объективность была сейчас пустым звуком, ведь негатив, накопленный от всех отвратительных событий и душевных терзаний на их фоне, затмил любые хорошие проявления Ромы как личности. В какой-то момент блондин даже повернулся, кипя от раздражения и не желая больше замечать это периферийным зрением. Он надеялся, что Пятифанову станет совестно, но в глазах того прочитал лишь печальные, едва ли заметные остальным отголоски сочувствия на фоне привычно демонстрируемого спокойствия, вместо ожидаемого нахальства. Хулиган будто не ожидал такого жеста, из-за чего немного завис, но не разорвал зрительного контакта. Антон, который хотел пристыдить парня, только сам смутился такой реакции, и отвернулся первым.       Под конец дня он старался уже окончательно избавиться от любых мыслей об этом и стремительно собрался, сказав Полине, что будет ждать на улице и якобы ему слишком душно в этом помещении, а чувствует он себя и так неважно. Спать раньше нужного парень лёг под тем же предлогом, только в этот раз не соврал - состояние было не лучшее. Как полагается, при болезни под вечер самочувствие болеющего ухудшается из-за повышенной температуры, хоть Антону было всяко легче, чем могло бы быть по болезни.

***

      Буквально за несколько прошедших дней Антон пообвыкся в атмосфере чужого крова. Не было даже особого дискомфорта кроме некоторого периодического напора со стороны Полины. Зубной щётки по-прежнему не хватало, но блондин постоянно забывал что-то придумать по этому поводу. Казалось, что от этого ощущения вокруг было какое-то антисанитарное положение. Прыгнув в тапки, парень осознал, что впервые за эти дни не обнаружил рядом девушки.       « — Надо же. » — удивление было главным образом из-за самого этого факта, но позже прибавилось из-за осознания того, что он впервые не услышал будильник. Парень наскоро умылся, желая поскорее прийти на кухню и узнать время.       « — Вдруг прикроватные часы неисправны, а Полина проснулась позже нужного, решила дать мне ещё поспать, и мы уже опаздываем. » — некоторого рода паника настигла Антона. Но сомнения развеялись, когда он почувствовал аромат еды, и вошёл в кухню, где Полина, пританцовывая, вполне спокойно что-то готовила.       — А что с будильником? — девушка дёрнулась, чуть не выронив из рук деревянную ложку, и обернулась. Глаза по пять рублей и ещё слегка скованная поза выдавали искренний испуг.       — Для начала - доброе утро! — вымолвила первое пришедшее в голову ошарашенная девушка. Антон аккуратно кивнул. — Для продолжения, с будильником всё нормально. Я его выключила потому, что проснулась раньше и решила разбудить тебя сама. — возмущаться было нечему. Парень пожал плечами и уселся за стол, сразу хлопая по его поверхности и намекая на ожидание еды. — Немногословный ты сегодня. — Полина прищурилась. — и наглый. — Антон ехидно улыбнулся.       — Конечно. А ты чего ждала от семейной жизни? — девушка закатила глаза и отвернулась назад, к плите.

***

      Проживание с Полиной было отчасти утомительным. Юноша понимал, что девушка нуждается во внимании, но давать ей его не мог, или просто не хотел. Единственное желание, которое осталось после такого путешествия в мир полученных травм - спрятаться ото всех. И Морозова, даже если того не замечала, в том числе оказывала давление.       Так что школа, в какой-то степени, была даже спасательным кругом, на котором можно уплыть от Полины, но приплыть по течению к главной причине всех бед - к Роме. Вторник дался уже совсем тяжело, и парень чувствовал, что сдаётся с каждым новым днем все больше и больше.       Дни в школе тянулись медленно, их будто бы специально растягивали, добавляя для пущей картины полную потерянность Антона. Парню стало невыносимо сложно фокусироваться, он, желая как можно чаще остаться в одиночестве, максимально отстранился от всех. В число "всех" входила и Полина, но девушка, понимая, что блондин переживает сложный период в жизни, решила всё же не давить, успокаивая себя их совместным временным проживанием. Его раздражало всё, а в особенности - Пятифанов, который благодаря родителям и их "прекрасному" подходу к воспитанию, оказался единственным виновником в понимании Антона. Злил абсолютно всем - походкой, приглушенным смехом, своими взглядами и, в целом, существованием. Начало недели не было столь тяжелым, как её середина. Петров просто забивался в темный угол, старательно избегая крутящихся вокруг да около мыслей весь понедельник, но периодически все же встречался взглядом с Ромой, и, казалось бы, мог услышать, как сильно скрипят прижатые друг к другу зубы.       Антон сидел за партой, напряженно сгорбившись над тетрадью. Звук пишущих ручек, стук ногтей по столу, скрип стульев - всё это давило на перегруженное сознание, вынуждая Петрова зажмуриться в попытке спрятаться от внешних досаждающих вещей. Руки потряхивало, а в груди билось не только чистое раздражение, но и невероятная усталость от собственной никчемности. На что рассчитывал юноша, так долго скрывая свои истинные чувства - неизвестно, ведь подобный ответ со стороны психики - вполне ожидаемая реакция. Главными факторами были родители, которые слишком резко раздробили все вынашиваемые ранее надежды. И вытекающими из одного, важного, но и без того предсказуемого стресса, распускалось целое древо сомнений, злобы и недопонимания. Рома. Если бы не он, ничего бы этого не было. Бросив беглый взгляд на парту хулигана, юноша увидел достаточно расслабленного Пятифанова, который по-хозяйски раскинулся на стуле. Раздражает то, что творит безответственные поступки он, а отвечает за них в полной мере только несчастный козёл отпущения Петров. Его флегматичному взгляду на всё можно только позавидовать. Сильнее сжав ручку в руке, Антон резко вернул свой взгляд на тетрадь, чувствуя подступающий к горлу ком. Мысли вновь воевали меж собой, задевая все больные темы в жизни юноши. Оля страдает в той же мере, что и её брат, из-за беспечного кретина, который спокойненько раскачивается на стуле, отсиживая очередной бесполезный для него урок. А что с этим может сделать единственный в глазах маленькой белокурой девочки защитник? Ничего. Лишь ведется на наиглупейшие провокации, послушно исполняя любые прихоти напыщенного наглеца. Режущая боль от впившихся в ладонь ногтей не могла поспособствовать возвращению в реальный мир, она казалась уже более чем привычной. Нервно прикусив нижнюю губу, парень нахмурился, прикрывая глаза. Антон в полной мере понимает, что не живёт припеваючи, наслаждаясь жизнью простого девятиклассника, который не должен жить в подобной среде. Он выживает, желая себя спасти. Поневоле стал ребенком, которому суждено было появиться на свет именно в этой семье, столкнуться с проблемами родителей, и героически принимать удар по собственному здоровью из-за, в первую очередь, их легкомысленности. И ведь даже не просил этой жизни. Рваный вздох вырвался из груди, но Антон успешно сделал вид, что закашлялся, прикрывая лицо ладошкой. Яркий свет в кабинете, казалось, специально сделали еще ярче, чтобы выжечь чувствительные глаза отличника с последней парты. Мерзкий скрежет мела по доске всегда вынуждал одернуться, но сейчас, желание кинуть первым попавшимся под руку учебником в невиновную преподавательницу возросло раз в пять. Выпавшая из руки ручка, прокатившись по парте, шумно упала на пол. Парень тяжело выдохнул, уже упираясь лицом в обе ладони.       Нельзя себе сейчас разрешать своевольничать.       Слишком много глаз вокруг.       Слишком...       Антон чувствует, как по щекам начали скатываться слёзы, а его вздохи перестали напоминать дыхание здорового, спокойного человека. Резко вскочив из-за парты, Петров практически выбежал из класса, бросая рваное:       — Извините... — и дверь громко захлопнулась. Оставалось лишь надеяться, что за её стуком всем было слышно сказанное выбежавшим стремглав парнем.       Дышать было сложно, а голова немного кружилась и вызывала легкий тремор. Пустой коридор, в котором эхо было более слышимым, сейчас был одним из самых первых врагов для Антона. Он просто не может сдерживать в себе эти истеричные вздохи и выдохи, которые смешиваются со звуками от быстрого бега. Мир вокруг расплылся, превращаясь в тревожный сгусток воспаленного провокатора такой реакции. Стены сдавливали, словно в пасти огромного зверя, но сдержать эмоции Петрова с тем же успехом просто не могли. Забежав в сотню раз проклятый туалет, Антон смог лишь упасть на колени, вжимаясь лицом в ладони. В груди истерично билась распустившаяся ненависть только к одному индивиду, сдержать которую теперь невозможно.       « — Почему.. Почему это происходит со мной.. » — крутилось где-то за рамками понимаемого. Согнувшись над холодным полом, юноша даже не успевал понадеяться, что не встретится в таком неудобном положении с кем-либо еще. Он просто плакал навзрыд, не упуская жалких попыток себя сдержать.       Это был самый тревожный знак от психики за весь вторник. Антон все же насильно успокоил себя, услышав оглушительную трель звонка, не желая мелькать перед глазами других учащихся зареванным. Не сказать, что вышло отлично, но то, что он хотя бы умылся, немного помогло. Волнительные взгляды Морозовой только напрягали, а вдобавок появлялась и Смирнова, которая презрительно хмыкала, откидывая густую косу за спину.

***

      В этот день взглядов на себе Антон ощущал в разы меньше. И это, к его удивлению, тоже бесило. Парень будто привык к ним, как к некой традиции, за прошлые сутки. Вроде - не нравится, а вроде - без этого уже и как-то и не то. И факт такой собственной реакции тоже бесил! Вообще, ни к чёрту день. Единственным порадовавшим было то, что он вовремя вспомнил о зубной щётке, за которой уговорил сходить Полину с ним в магазин, и что смущало уже больше - заплатить. Но выбрав себя и небольшую неловкость вместо гордого пренебрежения своими желаниями, Антон ощутил заметную радость. А от души почистив зубы сразу по приходе домой, он был просто невероятно счастлив. Сегодняшний вечер обещал быть хорошим хотя бы поэтому. Состояние в целом было лучше - простуда, видимо, оказалась фантомной и, скорее, остаточной реакцией на пятничную "прогулку". Даже Полина приободрилась, видя приподнятое настроение парня.       До привычной подготовки ко сну оставалось достаточно времени, но девушка уже предложила ложиться. Ребята успели и попеть, и приготовить то, на чём оба вполне инициативно сошлись. Антон в привычном поведенческом тоне зашёл в спальню, не собираясь особо сопротивляться иррациональному желанию лечь пораньше. Он развалился на кровати, смотря в потолок. Засыпать сразу он не планировал, но и чуть позже будить Полину своим внезапным появлением в комнате не хотел, поэтому решил просто подумать о чём-нибудь отвлечённом. Девушка зашла через непродолжительное время после него. Когда и она устроилась, непривычно ложась на одеяло, Антон буквально почувствовал, что девушка хочет что-то сказать. Его молчание в ответ на это можно было расценить по-разному: парень мог не заметить её взглядов, задумавшись, а мог дать ей время собраться с мыслями или, наконец, есть самое обычное, человеческое нежелание вестись на эту навязчивость и подождать продолжения от самого навязчивого субъекта. Антон постарался просто дальше думать о своём, фоново выжидая чего-то от Морозовой. Парень точно не предполагал того, что девушка потянется к нему за поцелуем. Он опрометчиво не обратил внимания на то, как незадолго до этого Полина придвинулась чуть ближе. Блондин опешил, машинально отвечая на поцелуй, спонтанно настигнувший флегматично разлёгшегося парня. Он понял, что вообще происходит, только через пару секунд, в течении которых успел разве что ощутить вкус чужих губ и оцепенеть. Юноша разорвал поцелуй, аккуратно отстраняясь.       — Полин... — щёки Морозовой были красными, а дыхание чуть учащённым. Её лицо было в десятке сантиметров от лица Антона, как бы не до конца отпуская его.       — Да? — голос девушки был непривычно тонким и робким.       — Что ты делаешь..? — парень понимал, что сейчас либо придётся строить из себя дурачка, чтобы отстали, либо это не то, о чём он подумал.       — Ну... — высокий тембр её голоса казался совсем незнакомым. В этот момент девушка отодвинулась, но была всё ещё близко. — Знаешь, я подумала... Мы с тобой встречаемся, и пусть недолго, я уже говорила, что давно испытываю чувства. — она опустила глаза. — Мы разговаривали как-то с Таней, - может, ты её помнишь. Она говорит, что у неё уже были отношения, и парням - особенно в таком возрасте - очень трудно обходиться без...       — Без чего? — блондин решил "быть дурачком" до последнего, в надежде засмущать ни в чём не виновную Полину настолько, чтобы та оставила свои идеи.       — Ты понимаешь о чём я, не притворяйся! — Морозова снова подняла на него глаза.       — Полина... Может, я и понимаю... но это не значит, что твоя подружка права. — придумывать несуразные объяснения приходилось на ходу, как-то связывая их и с реальными поводами ради бóльшей правдоподобности. — Я и не знаю толком, каково это. Можно сказать - не готов. Да и ты вряд ли готова. Наслушалась всяких, и думаешь, что мальчики не смогут жить спокойно и так. — по сути, основная часть была правдивой. Антон действительно не слишком понимает, что делать и не сказать, что готов. Просто готовиться он и не хочет, да и учиться - тоже. Будь на его месте любой другой парень - Полина и правда нашла бы должный отклик, но с ним... Парень заметил, как девушка изменилась в лице.       — Хорошо. Я поняла. — она "неровно" легла, принимая какую-то неестественную позу, и отвернулась. Антону было немного неловко осознавать, что он снова испытывает облегчение в подобные, негативные для других моменты, но поделать с собой ничего не мог. Он быстро ушёл обратно в свои мысли, не замечая, как девушка тихо-тихо всхлипывает, после чего уснул несмотря на не поздний час.

***

      В среду Антон буквально убегал раньше всех в следующий кабинет, напряженно усаживался за парту и безуспешно делал вид, что увлечен чтением учебника. То, что его глаза неподвижно смотрели в одну точку, юношу не сильно волновало. Он слишком потерян и озлоблен, чтобы со всей серьезностью подойти к имитации своих дел.       И всё бы ничего, но с каждым новым уроком блондин понимал, что ему всё хуже и хуже.       Агрессия внутри не просто кипит, а с каждой новой секундой распускает под ребрами чистейшее вожделение закричать, выплеснуть свои эмоции, избавляясь от едва ли подъемного груза. Антон не падкий на подобное проявление злобы, он в целом не считал себя человеком, который будет заложником ярчайшего гнева. Но последние события - как раскалённый нож, плавно надрезающий тонкие, нежные чувства, и беспощадно прокалывающий хрупкую оболочку надежд и мечтаний. И нож, олицетворением которого стали массовые проблемы, продолжает нещадно кромсать все остатки сил, покрывая тело неприятным подергиванием мышц. Блондин искренне старался держать себя в руках длительное количество времени. Искренне боролся со всеми невзгодами в одиночку, возомнив себя всемогущим воином. Но каждый однажды сломается, если не даст себе времени на передышку.       Беловолосый юноша, выражение лица которого явно раскрывало его раздражение, спешным шагом направлялся к следующему кабинету. Большая перемена - значит, класс должен пустовать. А любая лишняя секунда пребывания в одиночестве сейчас ценнее кислорода, который не может остудить бушующий огонь в сердце.       Что конкретно происходит с ним, Антон понять не может. Но точно улавливает импульсы собственного тела, которое моментально вырабатывает ответные позывы на любое проявление лишнего внимания к собственной персоне. Петров никого видеть не хочет. Мир стал тесным, и единственное, что может помочь - побег из него. Но он ведь не так сильно отчаялся, верно?       Устремив напряженный взгляд себе под ноги, блондин настойчиво старался не заострять внимание на резвящихся рядом фигурах, которые мельтешили на периферии зрения. Попытки не фокусироваться на звонком, бьющим по вискам детском смехе и топоте, только ещё более навязчиво возвращали к ним.       Одна проблема.       Сейчас в жизни Антона была лишь одна проблема, которую искоренять было необходимо с момента её зарождения - Пятифанов.              Резко завернув в проём, юноша сразу схватился за ручку и зашел в кабинет, громко хлопая за собой дверью. Из-за склоненной вниз головы пушистые пряди падали на прикрытые глаза, пока Петров замер, стараясь реабилитировать свое самочувствие. Это так неправильно. Всё, что происходит в сердце - неправильно. Вновь сталкиваться с ярчайшим желанием вырвать из груди этот злосчастный аппарат, раскачивающий кровь, казалось еще более болезненно, чем впервой. Холодная металлическая ручка двери оставляла омерзительное, скользкое ощущение после себя. Воздух, который успешно проникал в легкие, казался противным, потерявшим свою значимость. Нервно и шумно выдохнув, Антон постарался посильнее впечатать в своё лицо маску, называвшуюся - бесчувственный. Подняв голову, юноша устало открыл глаза, упирая взгляд куда-то в угол.       И он бы простоял так еще какое-то время, если бы не заметил идущего к двери человека, желающего выйти из класса. Резко вернувшись в реальный мир, Антон с отчасти напуганным от неожиданности взглядом встретился со своей единственной проблемой лицом к лицу. Прямо сейчас заглядывает в глаза зачинщику черной полосы и провокатору всех бед. И ощущает, как его психика моментально отвечает бурлящей, головокружительной злобой, которая вмиг уничтожает все жалкие попытки держаться стойко.       — Ты.. — в голубых глазах промчался алый и истерично дрожащий луч, вспыхивающий в целый пожар. Светлые брови свелись к переносице, а наклоненная в враждебном виде голова, добавляла образу некогда славного, светлого мальчика, убийственной решительности и агрессии. — Стой... — прошипел Антон сквозь сильно стиснутые зубы, стараясь подобрать правильные выражения.       Он больше не может держать всё в себе, оно вырывается как хищный, голодный зверь, раздирающий сдерживающие его цепи. Рома застыл в достаточно незаинтересованном виде, склоняя голову вбок и лишь слегка приподнимая бровь. Это безразличие только подлило масла в огонь и отбило всякое желание смотреть на это нахальство. Чтобы окончательно не слететь от этого с катушек, Петров бегал глазами по полу, по потолку, по зеленой доске, и по придвинутым стульям. Бардак в сознании вызывал какое-то невероятное замешательство, и последняя попытка, которую сейчас предпринимал Антон, дабы говорить верными словами, с треском провалилась. Разум остался где-то за закрытой дверью в кабинет, забрав с собой рассудок и здравое мышление.       — Я... — все еще не поднимая глаз, начал блондин. В его голосе отчетливо слышалась буря, бушующая ледяная вьюга, которая бьет колючими и режущими снежинками по щекам. — Я тебя ненавижу, Пятифанов.. — прорычал юноша, немного морщась. — Я тебя, блять, всей душой ненавижу! — заметно повысив тон голоса, Петров поднял голову, заглядывая в глаза напротив. Рома был... Антону не ясно, что чувствует собеседник. Сейчас ему вообще ничего не суждено понять.       По светлой коже промчался табун мурашек, который заставил волоски на руках встать дыбом. Пространство казалось мыльным, в нем не было возможности даже ровно стоять. Петров искренне верил, что под таким весом эмоций он обессиленно упадет на пол, навек прощаясь с собственным существованием здесь - на земле.       — Ты появился и уничтожил всю мою жизнь! — продолжал разгоряченный Антон, немного напирая на Пятифанова шагом к нему. — Ты худшее, что случалось со мной! — Петров уже перешёл на проявление отчаянного крика вкупе со срывающимся голосом. — Ты даже понять не можешь, что ты делаешь со мной, урод! — блондин чувствовал, что на глаза начинает давить скапливающаяся в них жидкость, которая слишком скоротечно затмевала четкий обзор на мир. — Понимаешь ты?! Понимаешь хоть на миг, что я из-за тебя пережил!? — Рома был в огромном замешательстве, стойко всматриваясь в очаровательно лицо с раскрытыми от удивления глазами. Он никогда не видел... такого...

Keaton Henson - You

      Раздробленные в пыль глаза, которые раньше вселяли ощущение жизни, смотрят на него как на единственного в мире врага. Пятифанов однажды видел звезды в бездонном взгляде Антона, мог бесконечно всматриваться в целый мир, который скрывали пушистые светлые ресницы. Мир, который уничтожило волной катаклизмов. Мир, в котором хулиган планировал скрываться, сбегая от собственных проблем - покрылся глубокими впадинами, разломался на несколько частей, превращаясь в горстку грязи. Сердце вновь отзывается раздирающей болью и прокалывается насквозь совершёнными ошибками, вынуждая неподвижно застыть.

If you must wait

Wait for them here in my arms as I shake

Если ты должен ждать,

Жди здесь, в моих руках, пока я дрожу.

      — Антон.. — тихо, едва слышно говорит Рома, растерянность которого не читается Петровым. Блондин не может, просто не может понять происходящего, ведь уже успел слепо поверить, что Пятифанов - подлинная проблема.       — Замолчи! Замолчи! — вскрикивает Петров, смешивая свой монолог со слышимыми всхлипами. — Я не врал! — отчаянно, стараясь выразить честность всего спектра чувств, кричит Антон. — Я никогда не врал! Я ненавижу тебя! Я никогда не переставал тебя ненавидеть всей своей душой! — блондину были необходимы небольшие паузы, во время которых он истерично вздыхал, стараясь подавить в себе эти порывы. — Зачем?! Почему я?! Почему я, Рома?! — по бледным щекам начали скатываться обжигающие слёзы. — Зачем тебе всё это?! Что я тебе, блять, сделал такого, чтобы ты.. — Антон сорвался, начав просто плакать. Руки обхватили собственные плечи, но блондин хотел продолжать говорить. Он желал, чтобы тот, кто заставил его пережить все пройденные напасти, знал, что за жуть скрывается в его душе.

If you must weep

Do it right here in my bed as I sleep

Если тебе нужно будет поплакать,

Плачь прямо здесь, в моей кровати, пока я сплю.

      — Тиш.. — лишь срывает со своих губ Рома, но вновь сказанное им пропадает в бездне проигнорированного.

— Лучше бы ты умер!

      Рома пошатнулся, замирая с удивленными глазами, словно статуя.

— Почему ты просто не умер?!

      Взгляд хулигана потерялся, застыл где-то на окраине реального мира. Холод внезапно окутал всё тело. Хотелось согнуться, падая на пол и разбивая колени, жадно вдыхать недостающий кислород, который будто бы выбили из груди.

If you must die, sweetheart

Die knowing your life was my life's best part

Если ты должен умереть, моя любовь,

Умирай, зная, что твоя жизнь — это лучшая часть моей жизни.

      « — Может быть.. и правда.. лучше бы я просто умер? » — в этот момент любые игры, любая весомая связь, которой так желанно добивался Пятифанов, потеряли смысл. Несколько тысяч ножевых, насквозь прорезающие грудную клетку, застелили взор и оставили после себя огромную, сквозную дыру.       — Антон.. — это все, что может сказать Рома в эти секунды. До бесконечности повторять его имя, но хоть как-то отрезвить.       Блондин резко замолчал, теперь уже разочарованно оглядывая родное лицо. И то, что оно такое близкое и терпкое, раздражает сильнее. Но эта злоба именно сейчас уже не кажется такой значимой. Вновь разорванная рана отозвалась в сердце резкой болью. Антон молчал, но Пятифанов ничего больше не говорил.       Они просто смотрели друг на друга, что-то пытаясь выяснить.       Но никто ничего не понимал.       Это было лишнее, слишком значимое выражение. Болезненное, честное изъяснение своих чувств, которые Петров понял не так, как надо.       Кровоточили так сильно любящие сердца, истекали алой жидкостью от ран, которые они со всем пристрастием наносили друг другу.       Крепкая рука схватила Антона за плечо, прижимая к себе в объятия. Замыленный, ошеломленный взгляд хулигана уставился куда-то в пол, пока брови немного изгибались, без слов выражая степень его ранения.

If you must live, darling one

Если ты должен жить, дорогой,

      А Петров поддался, утыкаясь носом в часто вздымающуюся грудь и продолжал плакать. Он совсем ничего не понимает, и пока что не может сфокусироваться ни на чем, кроме как на пульсирующих висках, острой боли под ребрами и на нехватке воздуха.

      — Я тебя понял. — подал голос Рома, и Антон подсознательно притих, вслушиваясь в то, что скажет Пятифанов дальше. — Я видел всё, что с тобой происходит. — потерявший проявление любых эмоций голос заметно отличался от привычного говора Пятифанова, и потому вызывал ощущение дискомфорта. — Я видел каждое твоё изменение. Видел, что ты стал рисовать более резко, и чаще стал выбрасывать свои рисунки. — горечь слишком явно слышалась, делая блондину больнее, но он слушал, цепляясь за каждое словечко голоса Ромы. — Замечал твои недоверчивые взгляды ко всем, кто тебя окружает. — Антон слишком неожиданно стал поддаваться осознанию, которое беспощадно падало на его голову. — Любые твои чувства, как бы сильно ты их ни прятал, я видел. — блондин сжал спортивную кофту на спине хулигана, чувствуя, что руки, которые только что его обнимали, медленно ослабевают. — Я просто другой, но... — пауза в предложении хулигана была неестественной, будто бы слишком внезапно оборвали размеренную, спокойную речь. Но Петров голову не поднимал, чтобы проверить свои догадки по поводу чужих слёз. Он чувствовал, что боится в этом убедиться. — Но я тебя понял, извини.

Just live

Просто живи,

      « — Нет, нет, нет. » — Петров поморщился, ощущая, как руки Ромы окончательно выпустили его из объятий.

— Я тебя отпускаю.

« — Пожалуйста, не надо... »

— Прощай.

« — Не смей. »

      Рома резко отошел, невзирая на вернувшуюся, но уже более громкую истерику Антона. За несколько секунд произошло слишком много в разбитом сознании блондина. Посредством этого диалога, этих слёз и стольких бед, он потерял защиту, что выстроил собственноручно. Остался в пустой, холодной комнате наедине с собой. И сейчас он как никогда чувствует искреннюю надобность в том, чтобы именно Пятифанов остался рядом. Петров понимает, что ошибся, но слишком поздно для чистосердечных признаний, и это, к собственному сожалению, он тоже понимает. Резко обернувшись, он впился заплаканными, покрасневшими глазами вслед уходящему Роме, который не оборачивался.

Just live

Просто живи,

      Это конец. Конец всей истории, которая если бы не упрямство и глупость, была бы ярче всех тех, что рассказывают детям, приводя в пример как "настоящую любовь".       Настоящая любовь никогда не была простой, не учила снисходительности и не подходила для детских сказок.       Настоящая любовь не позволительна, она ломает тебя изнутри и срывает голову.       Каждый вынужден встретить в итоге не то, о чём слышал в чудных сказках про долгую и счастливую жизнь.       Но Антон этого конца не хочет, именно в эту секунду он понимает, что больше этого не хочет.       Почему же именно сейчас?              Почему не раньше?       Туман в сознании успешно затмевает всё, что может показаться важным. Антон перешел грань и только благодаря этой оплошности его чувства вырвались, словно безумный ураган, наконец появляясь перед хозяином. Резким рывком Петров догнал еще не ушедшего Рому, хватая того за запястье.       В перевернутом с ног на голову сознании нет ни единого намёка на то, что Антон       должен сделать. Юноша даже не понимал, что он хочет сказать, а самое важное произнести просто не мог.       — Нет.. — всё, что смог прохрипеть себе Антон, ощущая разветвляющиеся ручейки слёз на щеках. Пятифанов остановился, но все еще не разворачивался. Хулиган вновь позволил собой помыкать, растаптывая свою невероятно ценную гордость прямо перед Антоном. А он не придавал этому значения, продолжая слепо упираться в ненависть.       Которая никогда не была завязана на Роме.       — Не отпускай.. — в закрытом помещении, в которое всё равно пробирался звонкий гул из коридора, шепот Антона был единственным слышимым звуком для Пятифанова. Потянув хулигана за запястье на себя, Петров вновь обвил руками чужой корпус, прижимаясь сильнее. Оставалось только надеяться, что за этим простым действием хулиган увидит больше, чем возможные, но не произнесенные вслух извинения. Рома замер, смотря на светлую макушку с застывшими в воздухе руками.

Just live

Просто живи,

      Беловолосый парень отчетливо слышал чужое ускорившееся сердцебиение и сбившееся дыхание, пусть единственным звуком в помещении и оставались его собственные всхлипы. Но Антон не чувствовал того, что так хотел в этот момент. Вся ситуация своей внезапной доверчивостью и, не менее важной шаткостью, внушала еще более сильное ощущение незащищенности. Петров хотел поднять голову и взглянуть в голубые глаза, которые наверняка выражали те же чувства, но продолжал бояться столкнуться с результатом своих слов. Боялся, что подобная откровенность сделает еще больнее нежной, истерзанной душе.       Антон почувствовал, как его обвивают чужие теплые руки, прижимая к себе посильнее. Ощутил, как Рома аккуратно уложил свою голову на его макушке, и невольно расплакался сильнее. Невероятное количество деталей хотелось излить в красочном монологе, но сейчас блондин говорит своим поведением намного больше, чем говорил в последнее время, или, например, несколькими минутами ранее. Всё скопившееся резким толчком вылилось, врезаясь в необратимую реакцию в виде оголяющих собственную слабость слёз. Петров не знал, ведь не было фактов, - точнее, он их избегал - на которые можно было с уверенностью полагаться, но на щеках обнимающего его человека тоже блестела мокрая дорожка.       Равнозначно совсем юным мальчикам, они оба замерли, позволяя себе снова стать слабыми друг перед другом.       Невероятно хрупкими, совсем не готовыми к чужой жестокости.       Но это распространялось исключительно друг на друга.       Резкая трель звонка заставила Антона ошеломленно отстраниться, резким движением вытирая щеки рукавом. По всей видимости, остальные ребята, увидев закрытую дверь, решили, что внутри учитель, который не давал разрешения на досрочный вход, и остались дожидаться звонка. Петров нервно поправил лямки рюкзака, спешно двигаясь к своей парте. Он не случайно не заметил раскрасневшихся чужих глаз, он намеренно упустил возможность столкнуться с Ромой взглядом.       Больно.       Слишком.       Усевшись за парту, Антон шустро достал тетрадь, создавая иллюзию собственной занятости. Уткнувшись лицом в записи, блондин подпирал рукой голову, закрывая остальным обзор на его внешний вид. А Рома решил справиться с этим недугом по-своему - просто улегся головой на сложенные на парте руки. В целом, этот вид не привлекал чужого внимания как минимум потому, что Пятифанов постоянно спит на других уроках, так что оба вполне успешно справились с сокрытием собственных чувств. Снова.

***

      Сорока пяти минут бездействия хватило, чтобы парни поумерили собственный пыл, и с окончанием урока выглядели так же, как и всегда. Единственное, что точно изменилось - их мысли по отношению друг к другу. У одного они перевернулись с ног на голову, а у другого в них внеслись лишь незначительные коррективы.       Школьный день продолжался уже в совсем другом его восприятии. Прогуливаясь по школе вместе с Полиной, Антон невольно впивался заинтересованным взглядом в Рому, который, либо слишком часто стал маячить перед глазами, либо блондин наконец обратил на его постоянное присутствие где-то неподалеку внимание. И ловя такой же, не скрывающий любопытства взгляд, Петров невольно упирал глаза в пол, сразу разрывая зрительный контакт. Выглядел он, наверное, как впервые влюбившаяся семиклассница, которая очень стесняется прямого взгляда с объектом своего воздыхания. Неуверенно вновь поднимая голубые глаза обратно на Рому, Петров встречался с горящим взглядом Пятифанова, который продолжал смотреть. Словно поверить не мог в искренность столь простого, чистого взора от одноклассника, и пытался убедиться, выжидая повторного знака внимания. И одновременно они отворачивались, резко возвращаясь к диалогу со своими собеседниками. Но мысленно находились уже совсем не в диалоге.       Школа за один нечаянный эмоциональный разговор стала уже не тем воинственным бастионом. И весь день Антон проводил, ощущая себя в спокойном, размеренном состоянии. Посодействовало этому, конечно же, разрешение данное себе невзначай, которое позволяет наконец чувствовать. Слёзы, что в громкой истерике скатывались по щекам, были спасением от бушующих гормонов. Но теперь, помимо нейтрального и вполне адекватного состояния, Петров чувствует знакомый, но давно забытый трепет. Чем он вызван, сказать сложно, но голубые глаза, которые слишком часто стали разглядывать скопление незнакомых людей в коридорах, явно вызваны определенным намерением.       Петров думал об этом, сидя на обшарпанной лавочке в коридоре, облокачиваясь спиной на холодную поверхность стены. Уложив локоть на подоконник, блондин улегся головой на ладонь, оглядывая улицу. Снежинки уже более празднично водили хороводы, своим полётом огибали деревья, маневрировали по волнам воздуха и иногда врезались в стекло. Пышные сугробы мирно лежали, прикрывая собой опасную гололедицу. Светлое и чистое небо аккуратно нависало сверху, добавляя своим нежным, пастельным оттенком всему пейзажу дружелюбного вида. Или теперь Антон видит ту же улицу совсем иначе?       — Кхм.. Антон? — послышалось за спиной, и юноша резко повернул голову, отчасти жалобно поднимая вверх глаза. Стоявший напротив Рома неловко потупил взгляд в пол. Всё, что случилось, для них казалось слишком резким и непонятным событием, после которого неясно, как правильнее отнестись к произошедшему. Не было никакого напряжения, оно растаяло между ребятами в тот миг самых искренних эмоций. Осталось лишь незнание. Что дальше? Как поговорить? На что рассчитывать? Немного растерянный, но с невероятным интересом, граничащим с читаемым предвкушением взгляд Антона, устремился точно на Пятифанова. И стоило хулигану наконец более уверенно заглянуть во взаимно смотрящие глаза, укрепляя зрительный контакт, он заставлял обоих чувствовать, что мир вокруг стих. Его краски растворялись, время замедлялось и дрожь под кожей заполняла все тело, делая пульс собственного сердца более слышимым. До дыр стерлась вынашиваемая так долго обида, неведомые её следы застилались пышным снегопадом в груди, скрывая дальнейший маршрут. Исчезла, стоило ей наконец встретиться со скрываемой любовью, которая ради сохранности и без того измученного сердца вырвалась из кандалов. Гул, звонкий хохот, беготня младшеклассников - всё исчезало, стоило взглянуть на Рому иначе. — Я хотел.. — завидев знакомый силуэт в другом конце коридора, Антон резко дернул головой, более растерянно бегая глазами по двум, в данный момент, ключевым лицам. Замешательство взгляда, который резко прыгал туда-сюда заметил и Пятифанов, хмуро поворачиваясь в сторону проёма. Полина беспечно шла в сторону нужного кабинета, весело переговариваясь о чем-то своём с девочкой, которая обучалась в другом классе. Хулиган шумно выдохнул, делая неуверенный, маленький шаг назад. Но Петров-то понимает, что Морозова не глупая девушка, ей не будет тяжело достроить нить событий, если она увидит отходящего от Антона Рому. Мыслить пришлось в экстренном порядке, не думая, а сразу реализовывая первую попавшуюся идею. Блондин резко поднялся с лавочки, уверенно встав напротив Пятифанова. Светлые брови изогнулись домиком, а голубые глаза усердно выискивали понимание в чужом взгляде. Но хулиган желанным пониманием не отвечал.       — Прости.. Пожалуйста.. — прошептал Антон. Пятифанов сильнее нахмурился, в недопонимании уставившись на Петрова, который через резкий выдох, постарался максимально правдоподобно войти в нужную для него сейчас роль. — Хватит ко мне подходить! Сколько можно!? — специально громко, четко и явно отчаянно, начал Петров своё шоу, вызывая у человека напротив забавляющуюся, но не менее удивленную реакцию. — Я же сказал тебе, не трогай меня! — Рома на последнюю фразу едва заметно ухмыльнулся, но его мимика тотчас подстроилась под созданную Антоном атмосферу.       — За базаром следи, я пообщаться хотел, как пацаны нормальные! — парни вполне достойно держались в роли ссорившихся возможно потому, что такое не раз проходило, но Антон готов поклясться, он был уверен, что Пятифанов громко рассмеется буквально через секунду. И это, будь проклят этот Роман, очень сильно сбивало с необходимого настроя, вызывая ответное желание звонко захохотать.       — Не нужны мне твои разборки дворовые, не понятно?! — Антон начал говорить громче, менее правдоподобно сдвигая брови к переносице. Дети и другие подростки, которые были неподалеку, в замешательстве уставились на начинающуюся потасовку. Очень.. Странную..       — Не были бы нужны, хуйни бы не нёс! — парировал Рома, окидывая взглядом подошедшую Полину, которая, внезапно для всех, решила заступиться за Антона в тот момент, когда это буквально не было нужно.       — Пятифанов! — строго вскрикнула девушка, отодвигая рукой Петрова назад. — Долго ты еще будешь доставать его, а?! — её миловидному личику очень не шли подобные эмоции, которые были столь редкими, что одно их проявление может напугать.       — Ты научи его за языком следить, тогда я и не буду отношения выяснять! Хули ты меня крайним делаешь?! — отчеканил Рома, начиная более активно жестикулировать.       — Опа, че у вас тут, на? — внезапно подошедший Бяша добавлял всей ситуации еще бóльшей комичности, а именно - его по-детски забавное выражение лица, которое тут же растворилось и стало более внимательным к происходящему, стоило буряту взглянуть на раздраженных Морозову и Рому.       — Пытаюсь достучаться до здравого смысла твоего дружка, но, кажется, он его с таким же успехом прокурил! — Полине действительно надоела вся эта тема, которая тянется слишком долго. Быть свидетельницей постоянных ссор, в которых участвует твой любимый человек, и старательно держать себя в руках - тяжело, и в этот судьбоносный день, каждому ученику 9 "В" класса, видимо, суждено потерять контроль.       — Да ты не знаешь ни черта, а кричишь здесь громче всех! — ответил Рома, переводя взгляд на Антона. Критическая ошибка. Петров прикрыл рот ладошкой, старательно удерживая тот порыв, который так и вынуждал рассмеяться. Приглушенно Пятифанов сдержал смешки, резко уводя глаза в пол. — Хуй с вами, пошли. — неразборчиво-пляшущим голосом выпалил хулиган другу, разворачиваясь. Слишком напряженные уголки губ так и лезли вверх, и то, как назло, заметил громогласный Бяша.       — Не понял, а ржешь ты че, на? — отойдя буквально на пару метров, хулиган таки сдался, начиная все еще сдержанно, но смеяться, более спешно удаляясь.              Растерянный взгляд Морозовой уставился вслед Роме, а обернувшись, Антона она рядом уже не обнаружила.       Блондин, выждав нужный момент, тихо ретировался, ведь мог отчетливо представить дальнейшие последствия. Полина, которая и без того в недопонимании от внезапного смеха Пятифанова, обернувшись, увидела бы смеющегося Антона. А что в такой, достаточно неудобной ситуации дальше делать - Петров придумать не успел. Так что скрывшись за стеной в проходе на другом конце коридора, юноша уже более спешно сбегал с места преступления. Происходит что-то очень странное и невероятно несвойственное прошлому поведению Антона. И он это понимает.       Но ему это нравится.       Он начинает чувствовать себя, наконец-то, живым.       Пока бежит по коридорам, ощущая выбившиеся пряди волос, развевающиеся в унисон движениям, парень понимает, что чувствует себя свободным.       Не от кого-то, а от себя. От собственной закрытости, которая в первую очередь была нацелена на сокрытие своих желаний от своего же понимания.       И Антон останавливается в углу лестничного проёма, облокачиваясь на стену. Он слышит оглушительную трель звонка, собственное громкое сердцебиение, и точно уверен, что где-то за гранью реального, слышит смех Ромы, который сейчас точно так же сгибается напополам в порыве искреннего смеха. Но Пятифанову, наверное, везёт меньше - ему ещё предстоит объясниться перед Бяшей. Хрупкий блондин и напористый хулиган всегда были единым целым, или только сейчас вдруг приобрели такую связь?       Отдышавшись, юноша направился к кабинету. Опоздание на урок не могло испортить внезапно улучшившееся самочувствие, и блондин шел, с абсолютно новым ощущением оглядывая серые, обшарпанные стены школы. В кабинет Антон зашел стойко. Привычно поздоровался с учителем, уважительно извинился за опоздание, встретился взглядом с недоумевающей Морозовой и более дружелюбно настроенным Ромой. От последнего вновь захотелось рассмеяться, ибо волна, нагоняющая подобный позыв еще не отошла от Антона, но тот справился с этой достаточно тяжелой задачей.       Усевшись за парту, сконцентрироваться Петров не мог теперь не из-за бушующего урагана негативных чувств, а абсолютно наоборот. Его душа так отчаянно рвалась куда-то, торопя хозяина, что нагоняла приторно-сладкое ощущение от приятного волнения. Ручка в руке наконец со всем желанием выводила неведомые Антону линии, вырисовывая какие-то мечтательные завитушки. Всё, что так сильно терзало, вдруг оказалось проблемой, которую по значимости можно было сравнить с муравьем, не более. Семья? Семья всегда такой была. Побитой, покалеченной и измученной. Они ведь тоже не вечно будут присутствовать в жизни Петрова. Однажды он окунется в новую, другую жизнь, смотря на свое будущее с ощущением хлещущих амбиций. Оля? Сестру можно с собой забрать. Она будет уже девочкой взрослой, времяпрепровождение дома в одиночестве не станет для неё серьезным вопросом, хоть и сейчас это не сильно утруждает младшую из семейства Петровых. А думать о проблеме, которая была самой значимой еще в начале дня, просто не было смысла.       Так и наступила перемена. Хорошо то, что учительница не выказала желания проверить записи с урока. Иначе ей пришлось бы сильно разочароваться в отличнике, увидев вместо конспектов кучу непонятных узоров, которые украшали всю страницу.       Ладно, была еще одна нерешенная проблема. Но в ней не то, чтобы смысла не было - она никогда не была значимой.       Полина настойчиво встала у кабинета, одним своим присутствием намекая, что Антона ждет серьезный разговор. Но парень не чувствовал себя обремененным грядущим диалогом, крайне оптимистично смотря на всю ситуацию.       — И что это было? — резко начала девушка, скрещивая руки на груди. Её небольшой прищур старался натянуть тетиву напряженности сильнее, срывая заостренную стрелу, которая попадёт точно в истину. Петров решил, что если становиться актером, то с грохотом и фанфарами, потому окинул Морозову недопонимающим взглядом. Полина цыкнула, практически закатывая глаза. — Куда ты убежал? И зачем? — юноша прекрасно понимал, что от этого вопроса, как ни старайся, не убежишь, и время на подумать себе выиграл.       — Там учительница проходила, видимо шум услышала. Рома ушел, а я не хотел один вновь выслушивать поучительные лекции, хотя снова ни в чем не виноват. — размеренно, с примесью напускной усталости, проговорил Антон. — Так это еще и Алина Олеговна была, а я, если ты не забыла, конспект по английскому так и не сдал. — блондин легко улыбнулся, пытаясь такой реакцией разбавить появившееся напряжение.       — Ладно. — сквозь выдох сказала Полина, сбрасывая со своих плеч тяжелую ношу собственных догадок. Это была лучшая версия, до которой девушка не смогла додуматься самостоятельно. Её мыслительный процесс заводил её в очень странные, абсурдные варианты развития событий, заставляя волноваться. Блондин про себя облегчённо выдохнул, чувствуя, что девушка не пытается на самом деле вспомнить образ учительницы, которой там и в помине не было.       — Полин.. — более мягко и аккуратно сказал Антон, уверенно заглядывая в глаза девушки. Морозова с интересом слегка вскинула брови, выжидающе оглядывая парня. — Я сегодня домой пойду. Уверен, что всё будет хорошо. — и в его словах прослеживалась правда, уловить которую было не сложно, но вот связать с чем-то адекватным, затруднительно. Полина видела, как Петров понуро блуждает по школе, желая скрыться от посторонних глаз, а теперь - сияет ярче солнца.       — Почему так внезапно? — девушка была рада, что у её милого визави всё налаживается, но всё же ощущала искреннее желание оттянуть момент расставания, проводя с Антоном больше возможного времени вместе.       — Я много думал всё это время. И мои думы, на мое же удивление, привели в кой-то веке к чему-то позитивному. Попытаюсь извиниться, а там посмотрим. — Петров улыбнулся, пожимая плечами. — Да и не хочу я слишком сильно тебя донимать, как-никак, ты же не одна живешь. — Морозова понимающе кивнула.       — Хорошо, но если вдруг что, обязательно дай мне знать. Ты же знаешь, я сразу надумаю себе самого худшего. — Полина, пусть это было не так просто, ответила взаимной улыбкой. Кажется, в её груди появилась еще более грузящая состояние мысль, громогласно кричащая, что Антон пытается сбежать из-за её вчерашнего поведения, которое было, мягко говоря, неприлично откровенным. Она в такой ситуации впервой, и желание обрубить все возможные недомолвки на корню, безусловно присутствовало, но не могло перевесить стыда и появившейся неловкости.       — Конечно. — с той же невероятно легкой улыбкой, сказал парень. В его глазах читалось что-то невесомое, неизвестно что, но оно явно было причиной всему этому мечтательно-вдумчивому настроению.

***

      Последний урок, который пролетел быстрее предыдущих, не отличался от других ничем необычным. Разве что объемные, размашистые завитушки украшали теперь и тетрадь по химии. С очередным звонком, Антон расслабленно стал сгребать свои вещи с парты, коих, между прочим, было маловато. Из дома он не сумел забрать дополнительные тетради по всем предметам, а учебники чаще всего заимствовал у сидящих вместе одноклассников, которым было бы вполне комфортно и с одним. Поправив лямки рюкзака, парень, в толпе одноклассников, направился со всем потоком к раздевалкам. Полина шла где-то позади, иногда поглядывая сквозь скопление ребят, которых в коридоре становилось всё больше, на светлую макушку, спешно удаляющуюся от неё. Зайдя в раздевалку, Петров потянулся за курткой, которая лишь временно принадлежала ему. Почувствовав толчок со стороны кого-то сзади, Антон машинально обернулся.       — Извиняй, на! — резко выдал бурят, пытаясь дотянуться до своей куртки.       — Стой. — прошипел Антон, поглядывая на проём из раздевалки. Полина мирно стояла у входа, ожидая, пока толпа одноклассников разойдется, чтобы в более спокойной обстановке забрать свои вещи. — Передай, пожалуйста, Роме, что я буду ждать его на той заброшке. — шепотом проговорил парень, не отрывая взгляд от стоявшей неподалеку Морозовой.       — Без бе, на! А че случилось? — бурят выгнул брови, поджимая губы.       — Тсс, всё. — парень резко отвернулся, абсолютно спокойно забирая куртку и выходя из тесного помещения, которое каждый раз вмещает в себя невозможное количество людей.       — Подождешь, Антон? — бегло сказала Полина, бросая вопрос вслед Петрову. Тот лишь неуверенно кивнул, спешно надевая куртку. — Пройдусь с тобой хоть..       Бяша не стал вмешиваться в не интересующий его процесс дальнейшего разговора Морозовой и Петрова, расталкивая собой одноклассников, и громко крича:       — Извините, извините! — практически припрыгивал, накидывая на себя куртку и прощаясь кратким жестом взмахивающей ладони с другими лицами школы. У Пятифанова за краткое время появилась интересная привычка, которую Бяше пришлось запомнить. Рома стал выходить из класса намеренно быстрее всех, после чего, ребята встречаются в курилке, поддаваясь дружеским диалогам ни о чём. Бурят подошел к главной двери и по-джентльменски придержал её перед какой-то восьмиклассницей, приговаривая:       — Дамы вперед, на. — после чего игриво вскинул брови, проходя за девушкой. Ничем не нагруженный, беспечный паренек достаточно неспешно двигался к пункту назначения, уже издалека заприметив хмурую фигуру Пятифанова, облокотившегося на стену. Вокруг него клубился дым, как около горящего здания.       Подойдя, бурят сразу состроил жалобное выражение лица, выпячивая нижнюю губу.       — Нет. — отрезал Рома, без слов понимая, что сейчас произнесёт друг.       Но Бяша не сдавался. Склонив бровки домиком, бурят стал смахивать воображаемые слезы с уголков глаз.       — Ты всё равно не отъебешься, так? — устало выпалил Пятифанов, всё же протягивая открытую пачку сигарет другу.       — Да-а-а-а.. — протянул Бяша, на лице которого засияла улыбка во все тридцать зубов. Парнишка моментально достал себе сигаретку, второй рукой выискивая в кармане спички. — Че, какие планы у тебя? — вопрос был обывательским, заданным скорее для оценки последующих возможных дел на день.       — Никаких, абсолютно. — Рома давно не казался тем же самым Ромой, энтузиазм в котором светился ярче всех. Бяше так и не рассказали в чем же дело, но тот старается не зарекаться лишний раз, ведь смог во всех красках прочувствовать то, что это достаточно больная тема для лучшего друга.       — А че за прикол был с Полиной и Антохой, на? — бурят заметил, что вопрос своей внезапностью даже выбил Пятифанова из нейтрального состояния.       — Мы пытались побеседовать.. Не вышло, как ты смог увидеть.. — Рома постарался сразу реабилитироваться, возвращая то же выражение лица, что и ранее.       — Ты всегда угораешь после неудачных попыток пообщаться? Нихуево, на. — Бяша наконец прикурил сигарету с помощью спичек, удовлетворенно промычав себе что-то под нос. Обиды не слышалось в его вопросе, скорее, это было очевидной реакцией на такую неоднозначную ситуацию.       — Да там.. — хулиган не сумел быстро придумать логичное объяснение такому поведению, да и бурят нещадно не дал даже договорить, отрезая всевозможную связь с мыслями.       — Тебя Тоха на заброшке нашей ждет, просил передать. — даже достаточно неопрятно сказал Бяша, говоря это буквально между слов. Бурят никак не мог ожидать, что именно такая новость максимально собьёт друга с толку. — А че не рассказал, что вы всё же поговорили, на? — вот теперь театральная обида в действительности заиграла на лице бурята, который задумчиво рассматривал толпу выходящих из школы ребят. — Я вообще не успеваю выкупать, чё у вас происходит, на. И ты даже не рассказываешь! — Бяша не старался высмотреть кого-то в толпе, а просто сфокусировался на обсуждающих что-то парочках ребят, которые шли домой. — Надеюсь Антон нам расскажет всё, на! Или что, меня там тоже не ждут?       — Что ты сказал? — вдруг перебил его Рома, немного дергая за плечо. Бяша потерянно уставился на друга, зажав в губах сигарету.       — Надеюсь он нам расскажет всё, на. — вторил бурят, отчасти пугливо осматривая товарища.       — Нет, блять, раньше. — беззлобно сказал Пятифанов, в глазах которого читалось не легкое, а самое настоящее удивление.       — Чё не рассказал, спрашивал.. — Бяша всё еще не мог понять такой реакции, немного прищуривая глаза от летящего вверх дыма сигареты.       — Раньше!       — Раньше? Э-э-э... А! Тоха тебя ждёт на заброшке.       — Что?       — Ромка, блять, че с тобой, на? — Бяша не смог проследить логику в таком поведении и растерянно уставился на друга, который пропустил легкий смешок. Хулиган взялся руками за голову, громко выдыхая. Бурят не решался спросить что-то еще, продолжая молча наблюдать за странной, но явно позитивной реакцией собеседника. Спустя пару минут, Пятифанов всё же подал голос.       — Подожди, это он сказал? — недоверчиво спросил Рома, на долю секунды меняясь в лице.       — Он, кто же еще, на. — беззаботно продолжил Бяша, немного хмуря брови. — А ты ниче сказать не хочешь, не? — бурят вскинул брови в попытке уличить друга в заговоре.       — Нет, не хочу, стой, дай мне время. — Рома выглядел со стороны человеком, который узнал о том, что выиграл в какой-то лотерее около миллиона рублей, и поверить в такой успех просто не может. А теперь, после осознания всей новости, сразу принялся раздумывать, на что потратить свой выигрыш.       — Не-не, стой, на. Тоха ждёт нас, если мы будем тут стоять, он там от холода помрёт раза три уже. — Бяша кивнул в сторону необходимого маршрута, но столкнулся с достаточно не многообещающим взглядом друга. — Да ну на, Ромыч!       — Да, блять, помнишь я говорил тебе о чем-то, что сказать просто не могу, но когда-нибудь точно расскажу? — Пятифанов в невероятном желании добиться понимания от своего друга положил руки на его плечи.       — Ну?       — Так вот, я расскажу, но сейчас просто.. Но сейчас тебе просто не нужно вмешиваться, это всё испортит. — Рома говорил слишком здраво, а в его глазах метался огонёк какой-то невероятной надежды, который позволял на хмуром лице засиять тем самым потерянным амбициям.       — Да пиздец, Ромыч! — обиженно прикрикнул Бяша.       — Ты просто... Это невозможно объяснить, просто дай мне самому всё решить. — Пятифанов поражал своим внезапным говором, который отличался отсутствием огромного количества нецензурной брани и присутствием действительно искренних просьб.       — Да ладно-ладно, на! Домой пойду, во снах видеть, что ты мне че-то рассказываешь! — теперь его обида была явно притворной. Бяша даже улыбнулся, выражая поддержку на такой внезапный энтузиазм в диалоге с Антоном. Раз это для Ромы столь важно, пусть он решит всё так, как ему хочется, и поскорее возвращается.       — Всё, до встречи тогда! — Рома быстро пожал руку другу, спешно убегая к заброшенному зданию. Бурят проводил подорвавшегося с места товарища заинтересованным взглядом, многозначительно хмыкая себе под нос.       — Ну и дела, на... — пробормотал Бяша, разворачиваясь и спокойно двигаясь в сторону собственного дома.       А Рома спешно огибал сугробы и коротал путь любыми возможными способами, позабыв обо всех обидах, которые совсем недавно казались существенными. Когда такой очевидный шанс дан самим Антоном, Пятифанов ни за что не упустит его, к тому же, когда сам хотел этой беседы. За ней-то он и подходил к блондину, когда его беспардонно прервала внезапно появившаяся Морозова, перед которой пришлось устраивать сценку. Уже к концу всего маршрута, Рома замедлился, думая, что если Антон уже ждёт его, то точно увидит как он отчаянно торопится, словно жалкий мальчишка на побегушках. Уже более размеренно хулиган зашел в здание, облокачиваясь спиной на стену. Петрова пока нет, а значит, есть шанс спокойно отдышаться.

____

             — И я думала, что это действительно нормальная реакция для ребенка, представляешь? — посмеиваясь, продолжала тараторить Морозова, уверенно шагая рядом с Антоном до его дома. — Я правда думала, что все в детстве стараются записать на тетрадке звуки природы, и искренне поражалась, когда видела удивление на лице сверстников! — девушка была единственной, кто поддерживал диалог. Юноша лишь шёл рядом, по мере всей истории приговаривая краткое "ага", чтобы не демонстрировать свою абсолютную незаинтересованность. Он не особо вслушивался в детальный рассказ чудесного детства Полины - он думал, каким образом окажется у заброшенного здания, если Полина решит провожать его до самой двери.       — Давай я отсюда уже сам пойду? А то некрасиво как-то, я тебя провожать должен. — парень попытался взять всё в свои руки, понимая, что никакого диалога и в помине не будет, если он попадёт в зверские лапы своих родителей.       — Да что ты! Мне в радость с тобой лишние минутки прогуляться, не придумывай. — с яркой улыбкой сказала девушка, сразу пытаясь вспомнить то, о чем говорила секунду назад. — А! Так вот.. — но всё, что продолжала говорить Полина, оставалось приглушенным звуком, играющим на фоне. Как в школе исчезнуть с радаров не выйдет как минимум потому, что предательски скрипящий под ногами снег тотчас выдаст дезертира. Ну, и по еще многим причинам.       Завидев на горизонте свой дом, блондин решил действовать наотрез, разворачиваясь к Полине для прощальных объятий.       — Я не хочу, чтобы родители видели нас вместе. Они сейчас особо злые, еще скажут, что ты меня испортила. — Антон хмыкнул, стараясь задобрить Морозову объятиями, в которые ту утащил. Полина тяжело выдохнула.       — Ладно, но ты помнишь? — девушка немного отстранилась, чтобы заглянуть в глаза Петрову. — Если что ты приходи или звони, делись со мной. — её неуверенность в этом плане была подкреплена одной из пережитых ссор, связанных с отсутствием звонка Антона тогда, когда они о нём договорились.       — Да, я помню. — кратко ответил Антон, позволяя себе улыбнуться. — Всё, пойду. — девушка кивнула, провожая отходящего от неё парня взглядом.       Петров шёл, прекрасно понимая, что Морозова в силу своей повышенной невротичности может остаться стоять и смотреть на то, как парень неуверенно заходит в дом. Этого развития событий нужно было каким-то чудом избежать, и ничего лучше, кроме как внезапно поверить в высшие силы, Антон предпринять и не смог. Размеренно шагая к дому, юноша стал накручивать себя до такой степени, что ему действительно казалось, как он ощущает устремившийся ему в затылок взгляд. Обычно это работало только в случае с Пятифановым, а раз его здесь нет, значит и наваждение должно быть ошибочным. По крайней мере именно так себя успокаивал Петров.       Подойдя к забору, парень бросил беглый взгляд на место, где они с Морозовой стояли, встретившись с её фигурой на горизонте, которая только-только начала отдаляться. Юркнув за собственный дом, Петров выдохнул, периодически вновь выглядывая из укрытия. Когда Полина на фоне всего пейзажа казалась размытым, ярким пятнышком, Антон подорвался с места, держа свой путь к желанному зданию. Его быстрому бегу не мешали опасные ветки, которые могли оставить неприятные ссадины на нежных щеках. Петров умело нагибался, избегая подобных последствий, но в какой-то момент его всё же практически занесло в сугроб.       Завидев необходимое здание, Антон перешёл на шаг, полагаясь на те же мысли, что и ожидающий его парень. Терпкое, странное ощущение предвкушения встречи разливалось под ребрами, своими непонятными импульсами одновременно и радуя, и пугая. Зайдя в полуразваленное здание, Петров тяжело вдохнул, поднимая глаза и сразу сталкиваясь с таким же запыхавшимся, немного покрасневшим Ромой, который явно не так давно прибыл на место встречи. Понимание всей ситуации только сейчас опустилось на Петрова, который и был инициатором диалога, но подумать о том, что должен сказать - не успел. Вообще всё казалось таким неожиданным, но таким важным и желанным, что сориентироваться не было возможности. Ребята не обратили внимания на то, что оба были в той же мере уставшими после бега, стараясь скрыть в первую очередь очевидную естественную реакцию на физическую нагрузку у себя. Рома намеренно стал дышать более тихо, пока Антон неловко закашлялся, делая вид, что это и была единственная причина такой одышки.       Но только первые секунды это казалось чем-то значимым. Когда Петров увидел мягкую, ту самую улыбку на лице Ромы, невольно ответил такой же, пропадая в магической обстановке момента.       — Я хотел сказать, что.. — говорить с этой одышкой казалось еще сложнее, но, не это не позволило ему договорить. Нежелание объясняться, вновь замирая от зрительного контакта - вот, что перебило юношу, и не поддаться этому импульсу сердца было невозможно. Парни в один момент шагнули друг к другу, понимая, что слов сейчас не хочет никто. Блондин обвил руками чужой корпус, немного вытягиваясь вверх, пока Рома уместил ладони на чужих щеках, еще сильнее притягивая парня напротив к себе. Нежный, желанный и необходимый, словно воздух, поцелуй заставлял доверчиво размякнуть в чужих руках, пропадая во взмывающих в груди чувствах, взрывающихся, словно красочный фейерверк. Мягкий, плавный и уступчивый поцелуй, был сравним с вальсом, в котором танцующие отчетливо чувствуют последующие движения. Сравним с настоящей химией, которая наконец вырвалась из заточения, украшая пыльную душу. Сравним с мелодичной скрипкой, играющей в первую очередь на струнах подлинных чувств, которая дополняла столь искренний момент. Он простил. Простил, невзирая на всё, что случилось. Оба, словно думая об одном и том же, еще сильнее вжались друг в друга. Петров, с откровенным желанием остаться навек в этих секундах, сжал в руках ткань чужой одежды. И Рома его желание со всей радостью разделял, ни на секунду не выпуская Антона из своих объятий. Тепло от чужого дыхания, такой знакомый запах, чужая снисходительность и понимание - вот, что сейчас подтверждало настоящую любовь, которая затмевала все прошлые, глупые и практически выдуманные обиды. Мир наполнялся красками, смешивался и поражал цветовой палитрой. Всё, казалось бы, искрилось, но ничего не могло отвлечь двух, наконец сорвавшихся парней, которые не могут оторваться друг от друга. Терпкий сигаретный вкус оставался на губах, и Антон был готов поклясться, что до этого момента он не понимал, сколь сильно скучал по этому ощущению.       Поцелуй нехотя разорвался, но расстояние никто из парней друг меж другом не увеличивал. Буквально соприкасаясь кончиками носов, оба беспечно улыбались, тяжело выдыхая.       — Прости меня. — разорвал тишину сиплый шепот Ромы. Блондин чувствовал, как немного огрубевшие, холодные пальцы аккуратно поглаживают его щеки, и трепетно подавался навстречу движениям. — Я придурок.. — Антон окончательно размяк, стоило взглянуть в наполненные искренним сожалением хулиганские глаза.       — Я тоже. — не нарушая сокровенную атмосферу, тем же шепотом ответил Петров. — Пообещай мне.. — рукой юноша обхватил чужое запястье, щекой укладываясь в ладонь посильнее. — Что не отпустишь меня. — Рома слышно хмыкнул, улыбаясь в несколько раз ярче.       — Обещаю. — холодные руки скрепились, переплетая пальцы. — Даже под градом пуль я тебя не отпущу. — Антон не совсем понимал, от чего именно ему хотелось плакать, но это желание не было важнее всего момента.              — Я скучал.       — А я-то, блять, как скучал..       Петрова притянули в крепкие объятия, которые стали уютнее любого другого пристанища.       Но только раздавшийся звук около старого, открытого окна, прозвучавший из-за неопрятности прячущегося, заставил-таки отвлечься друг от друга, хоть этого критически не хотелось.