***
Тьма отступала медленно, давила на грудь, сжимала голову… Было невыносимо больно и хотелось кричать. Хината попыталась простонать что-то нечленораздельное и разлепить глаза, которые, казалось, ей больше не подчинялись. Спустя целую вечность попыток, она услышала над своим ухом чьи-то перешептывания. — Шшш, смотри, она приходит в себя. — Дай сюда нашатырь. — Второй шепот, более громкий, словно ножом резанул по ушам. В нос ударил неприятный запах и Хината снова попытавшись издать хоть звук, наконец-то разлепила глаза. К горлу подкатила тошнота, все кружилось и было каким-то чересчур ярким. Свет резал глаза, причиняя физическую боль и слезы мгновенно покатились по ее щекам. — С возвращением. — Улыбнулась молодая девушка. Хината в недоумении моргнула, попытавшись спросить, куда она вернулась, но не смогла выдавить из себя ни слова. — Ты в госпитале, деточка моя. Попала к нам в крайне тяжелом состоянии. Как ты себя чувствуешь? Хината пыталась раскрыть было рот и что-то сказать, но у нее снова не вышло. Вместо этого, она пристально посмотрела на двух девушек, облаченных в сестринские наряды, ожидая, что они хоть что-то скажут. Возможно объяснят ей, где она. Или расскажут, что с ней произошло. Но, вместо этого, они запричитали над судьбой бедной пострадавшей девочки, которая даже сказать что-то не в силах, и Хината, поддавшись их жалости, разрыдалась, давясь слезами. Она позволила себя пожалеть, позволила дать себе время выплакаться. Позволила горевать. Все-таки, она всего лишь одиннадцатилетний ребенок, переживший самый настоящий ад… — Как зовут тебя, деточка? — Одна из девушек бережно вытирала ее слезы кусочком материи и поглаживала по неперемотанной левой руке. Хината открыла рот, одними губами что-то попыталась произнести, но не смогла… Ками-сама! Она не могла сказать! На секунду ее сковал какой-то ужас. Покалеченная, лишенная всех близких, преданная тем, кому предназначалась… Да еще и онемевшая… Почему она вообще осталась жить??? — Пока ты не скажешь я буду звать тебя Рени, ты, ведь не против? — Девушка еще раз погладила руку Хинаты, а потом отошла. Вторая из сестер достала какой-то шприц и, набрав лекарство, вколола его Хинате. — Отдыхай, деточка, тебе нужно много спать и восстанавливаться. Расскажешь нам свою историю потом. Голова на миг закружилась сильнее, заставляя желудок сжаться в новом приступе тошноты, а потом ее накрыла темнота. Такая спокойная и безмятежная… Из нее не хотелось возвращаться.***
Письма для Итачи пришли в один из субботних дней. Как и обычно, он забирал почту до завтрака, чтобы после было достаточно времени на прочтение и ответ. Именно по субботам вечером он мог отправить ответное письмо своей семье. В этот раз их пришло два, что было очень непривычно. Одно — от Саске, другое — от родителей. Младший брат нечасто писал, так что Итачи принялся открывать его конверт первым. Усевшись в просторное кресло у камина в гостиной своего кампуса, Учиха развернул первое письмо. Почерк Саске, непривычно кривой, словно он писал впопыхах, сразу заставил Итачи немного напрячься. Он выпрямил спину, по которой пробежался холодок потому, что уже первые строки кричали, что произошла страшная трагедия. То, что он прочитал в письме, сковало его сердце ледяным ужасом. Мертвы. Все члены клана Хьюга погибли в одну ночь. Их больше нет… На миг ему показалось, что это глупая шутка. Но, Саске не мог так жестоко шутить над ним. А может это страшный сон? Но разве может человек во сне читать письма? Осознав, что он слишком сжимает бумагу, готовую треснуть от натяжения, Итачи постарался унять дрожь. Но, это у него не получалось. В уголках глаз защипало, наружу готовы были прорваться слезы, но нужно было держаться — негоже статному аристократу проявлять свои чувства на людях. Итачи медленно поднялся из своего кресла и поспешил выйти из людного помещения. Он не заметил, как преодолел длинные коридоры, лестницы и как вылетел из главных ворот старинного замка, в котором и был расположен его университет. Добравшись до небольшого парка внутри кампуса, где в этот момент было довольно безлюдно — все еще были на завтраке, или в своих гостиных, Итачи рухнул на колени. Они, ведь были его семьей. Пусть они носили разные фамилии — за сотню лет все кланы породнились и в их жилах текла общая кровь Японии… А сейчас целый клан исчез в огне… Его нареченная малышка — милая девчонка, всегда восхищенно смотрящая на него, теперь похоронена под грудой пепла… Как это могло произойти? Он принялся бить кулаками землю, пока не окрасил костяшки в алый цвет, но не чувствовал сейчас боли. И ведь даже покинуть кампус он сейчас не мог. Не мог поехать и проститься — время уже ушло, да и никто не отпустит его. Фактически — они не родня… И ректорату сложно будет объяснить, что это трагедия не только семьи Хьюга. Да и слишком поздно. Когда он приедет, лишь встретится с темным мемориальным камнем на месте их дома. Он не мог приехать. Потому, что по документам не являлся им родней. Но, это не имело значения, Итачи было больно. Потому, что он потерял часть своей семьи сейчас… Потерял свою малышку…***
Кушина Намикадзе узнала о трагедии через несколько дней. Они всей семьей отправились на похороны клана Хьюга, где в этот день на останках пепелища был возведен каменный черный мемориал. Имена старших членов семьи и детей белоснежными буквами были выбиты прямо в камне. Они были на японском языке, к величайшему сожалению, Наруто не умел читать на нем. Но, он знал, как пишется фамилия Хьюга. И видел ее за каждым именем, высеченным на камне… Наруто — единственный сын наследницы главной ветви, ровесник Учихи Саске, скромно стоял в стороне всей процессии. Сегодня он впервые облачился в ритуальные японские одежды — родители никогда не заставляли его носить такое. Ему было неловко и очень грустно, но на помощь подоспела его кузина Карин Узумаки. Девочка была на год младше и жила в их японском квартале, глубоко знакомая с культурой Японии, она подсказывала кузену что нужно делать, куда смотреть и что говорить. Наруто был знаком и с Итачи и с Саске и они даже дружили в детстве, но Кушина и Минато жили в Марселе — за много сотен километров от скрытого среди природы в дельте реки японского квартала. А значит, виделся он с ними крайне редко. И сейчас, утопая в горе, младший из братьев Учиха не видел никого вокруг. Наруто очень хотел его поддержать. Но, не знал как. До самого вечера они пробыли в квартале, а потом уже было собрались отправляться назад, когда Наруто решил еще раз посмотреть на мемориал. К нему присоединилась Карин и они молча пошли по тропе от главного дома Узумаки а потом, замерев у черного камня, просто стояли плечом к плечу друг к другу. — Мне так жаль… — Прошептал Наруто. И ему действительно было жаль. Он помнил Хинату — смешную девчонку с вечно радостно распахнутыми глазами. Помнил Ханаби — он видел ее еще едва умеющую ходить. Она хвостиком увязывалась за ними, старательно вышагивая на еще не окрепших ножках. Карин странно посмотрела на него, но ничего не сказала. — Несправедливо, что дети погибают так рано… — C'est la vie. — Почти безразлично пожала плечами кузина. — Да, такова жизнь…