Малышка

Итачи собрал сумку и был уже готов выезжать, когда к нему заглянула Карин. — Прости. — Она смущенно опустила глаза в пол. — Я не хочу тебя отвлекать. Просто пришла попрощаться. Ты… Ты приедешь летом? — Приеду. — Итачи кивнул. — Тогда, до встречи летом. — Узумаки застенчиво улыбнулась. — Мы с Саске планируем поехать в летний загородный дом Учих на Лазурном Берегу. Ты мог бы составить нам компанию… Итачи смутно представлял, как младший брат мог планировать это с Карин, потому, как тот очень негативно реагировал на ее присутствие. Но, ничего девушке говорить не стал. Это не его дело. Пусть разбираются в своих личных отношениях сами, они уже достаточно взрослые, чтобы просто попробовать выяснить отношения самостоятельно. — Увидимся летом. — Оставил он ее без обещания. И девушка, снова махнув на прощание, поспешила удалиться, оставляя Итачи в немного расстроенных чувствах. С одной стороны, он не имел права думать о ней в негативном ключе, с другой же, рассказы Саске и беседа Итачи с Карин привели его к выводу, что сейчас у нее довольно скверный характер. Но он все еще чувствовал себя немного виноватым за желание поскорее отделаться от кузины. К тому же, его беспокоили другие чувства. Через какое-то время он должен будет попрощаться. Навсегда. И это было сложнее всего. Пока он был в японском квартале, находясь неподалеку от мемориала, скорбь сидела в его душе тупой иголкой. Однако, чем ближе приближался момент, когда он пройдет мимо, уезжая назад в университет, тем болезненнее становилось его беспокойство. Итачи еще немного посидел с семьей, а потом попрощался и с ними и поспешил взять свой дорожный саквояж, отправляясь в неблизкое путешествие в Эдинбург. Проходя мимо черного мемориала, он на миг остановился, вглядываясь в темный мрамор и белоснежные буквы. Он попрощался мысленно со всеми родственниками из клана Хьюга, а потом замер над именем Хинаты. — Прощай, малышка. — Шепнул Итачи надгробию. — Мне действительно очень жаль… Вот и все. Казалось бы, эти несколько слов сказать было сложнее, чем что либо в его жизни. Но, после того, как он все-таки попрощался, тупая игла перестала так давить на сердце. Она сейчас в Чистом Мире. Там хорошо и спокойно, и пусть там она будет по настоящему счастлива… А потом, развернувшись, статной поступью, Итачи направился прочь из квартала к главным воротам, где его уже ждал кучер. Уже усевшись в комфортный экипаж, Итачи достал небольшую книжку из нагрудного кармана — дорожное чтиво, которое он планировал закончить в пути. Коляска покачнулась, и в нее юркнул младший брат. Итачи удивленно повел бровью, глядя на него. — Я решил, что тебе будет очень скучно ехать без меня. — Выпалил Саске. — Провожу тебя до вокзала. — Хорошая идея. — Он захлопнул книжку, убирая ее назад в нагрудный карман. — Что это? — Книга. — Старший Учиха невозмутимо повел бровью. — Не буду же попусту тратить время в пути. Саске хмыкнул и откинулся на спинку сиденья. Черная классическая извозочная коляска была отделана мягкой обшивкой и в ней было довольно комфортно ехать даже длительные расстояния. Зимний вариант закрытого корпуса позволял укрыться от ветра и морозного воздуха, что братья очень ценили в данной конструкции. В экипажах с открытым верхом ездить было катастрофически холодно. Особенно, когда извозчик поторапливал лошадей. Итачи жестом указал извозчику, что можно ехать, и они тронулись.

***

Хината мучительно приходила в себя, вспоминая те видения, которые являлись к ней во тьме. Больно… Мучительно больно… Словно ее пропустили через мясорубку и выложили вот так вот грудой на кровать не собрав правильно. Она что-то прохрипела, пытаясь сказать хоть слово, но вновь ничего не вышло. Голосовые связки словно отсутствовали в ее горле, не способные сжаться, чтобы издать хоть какое-то подобие звука. Мамочка… Папочка… Вы звали меня, но почему не забрали? — По лицу скатились слезы и Хината всхлипнула. Она не могла пошевелиться. Ни руки ни ноги не работали в должной мере, но болели так, будто их только что отбили молотком. — Деточка, ты пришла в себя! — Услышала она чей-то голос и с трудом разлепив глаза, чуть повернула шею на говорящего. Отек на веках не позволял ей видеть достаточно, а больше повернуться возможности не было, так что, она просто всхлипнула и снова закрыла глаза. — Не закрывай, не надо. — Шепнула женщина. — Тебе нужно выпить вот это. Ей поднесли к губам какое-то странное солено-сладкое питье, вызывающее только тошноту. Женские руки приподняли ей голову, чтобы помочь сделать глоток и все тело прострелило жуткой болью. Хината резко вздохнула и поморщилась. — Я знаю, тебе больно, милая. — Ласково ворковал голос. — Но, мы уже превысили все положенные дозы морфина. Если будем и дальше давать его, это вызовет зависимость… Придется немного потерпеть. Ты идешь на поправку… Голос ворковал и убаюкивал, и девочка продолжила послушно пить эту гадкую жидкость, с трудом глотая ее. А потом снова провалилась в темноту, выныривая из нее через какое-то время и вновь повторилась та процедура с жидкостью. Сколько раз она вот так отключалась и приходила в себя, Хината не помнит, но как позже ей сказала женщина, которая за ней ухаживала, она провела в бреду восемнадцать дней. Даже свой двенадцатый день рождения она вот так просто проспала… Лежать было трудно потому, что от каждого мимолетного шевеления тело простреливала боль, руки и ноги были зафиксированы твердым гипсом и, как рассказала та самая женщина, Хината переломала себе ребра, руки и ноги, пока летела с лестницы. — Деточка моя, как же ты могла так оступиться на лестнице? — Причитала она, обмакивая тело девочки влажной тряпочкой, смоченной в спирте. Она очень хотела рассказать, что это не случайность, и она вовсе не оступилась. Что ее швырнули с лестницы… Но, говорить она не могла… Что ж… Она напишет. Как освободят ее руки. А пока, ей нужно просто стараться игнорировать боль… Легче всего было сосредоточиться на дыхании. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох… Если она заставляла себя думать о том, как дышать, боль становилась чуть менее заметной. Иногда она старалась перестать дышать вовсе. Просто выдохнуть и больше не вдыхать. Но, голова начинала неистово болеть, словно сжимаемая тисками и она не выдерживала, позволяя воздуху болезненно ворваться в легкие. Когда стало более-менее терпимо выносить боль, Хината перестала думать только о дыхании. Лежа вот так на кровати, она стала часто думать о родителях. О том видении, которое звало ее с собой. Нет, она больше не хотела уйти вслед за ними. Раз уж они не забрали ее тогда, не забрали сейчас, значит она для чего-то осталась. Больше она не будет пытаться перестать дышать, не будет просить их забрать ее с собой. Если Ками оставили ее в живых столько раз, значит это для чего-то было нужно. Ками-сама, что же вы мне уготовили? — Думала Хината, глядя в бесконечно однообразный серый потолок комнаты, о которой не знала совершенно ничего. Определенно, в этой жизни у нее еще есть незаконченная миссия. И ей предстояло узнать, что же все-таки Ками ждут от нее.

***

Итачи прибыл в кампус в первых числах января и первым делом обнаружил у себя на кровати рождественский подарок от друга. Хмыкнув, он взял сверток, упакованный в крафтовую бумагу, залитый сверху сургучной печатью дома Гилбертов без каких либо записок, но Учиха прекрасно знал, от кого подарок. — Только приехал? — Сам Грег вошел в спальню буквально через двадцать минут после Итачи, видимо, он вернулся в кампус еще раньше. — Да. Учиха распаковывал этот шуршащий сверток и оттуда выпал карманный блокнот в кожаном переплете ручной работы, на которой был оттиск герба его клана. — Откуда ты узнал про наш герб? — Удивленно ошарашено спросил Итачи, глядя на подарок. — Гилберты всегда славились хорошей сетью связей. Наверное, лучший во всей Шотландии. Узнать что-то мне не составляет труда. — Грег вальяжно развалился на своей кровати, уставившись на друга. — Ну, как тебе? — Это потрясающе! — Выпалил Итачи. — Спасибо. Но, я совершенно для тебя ничего не приготовил. — Пустяк. Я в курсе, что ты и знать не знаешь про такой праздник толком. Но, не мог не подарить подарок единственному другу. — Грегори явно был горд тем, что сделал это. — Спасибо. — Снова выпалил Итачи. — Это действительно потрясающий подарок. Они принялись рассказывать, как прошли каникулы и Итачи с удовольствием послушал про маскарад, устраиваемый семьей Гилберт ежегодно в рождественский Сочельник. Это было очень ново и интересно. Бал. Все собирались танцевать, наслаждаться напитками и музыкой и обществом таинственных незнакомок в масках. — Знаешь, в маске они отдаются с какой-то особой страстью. — Протянул Грег. — Тебе обязательно нужно попробовать это. Ну… Когда будешь готов. Итачи наклонил голову, внимательнее всматриваясь в друга. Конечно же в его возрасте Грег только и думал о сексе и искал мимолетные связи, что постоянно сквозило в их разговорах. Он взрослый молодой человек, это вполне естественно для его возраста. И, наверное, друг прав — пора и Итачи перестать отказывать себе в этом. Тем более, что он попрощался со своей нареченной у черного мемориала. Пора начинать жить заново. — Знаешь, Грег. — Итачи улыбнулся краешком губ. — Наверное, ты прав, мне пора уже снять напряжение. Друг ухмыльнулся, усаживаясь на своей кровати ровнее. — Ты хочешь, чтобы я помог найти тебе леди на вечер? — В его глазах загорелся азарт. — Думаю, я уже готов к твоей помощи. — А как же Мэгги, которой только намекни… Итачи передернуло от мысли о ней. Нет, он определенно не хотел абы кого. Даже для простого сброса напряжения. — Пожалуй, я хотел бы кого-то менее легкодоступного. — Оооо, хочешь повоевать за сердце дамы? — За ночь с ней. — Кивнул Итачи. — Всего лишь ночь. А там — посмотрим. — Договорились! — Грег ударил Итачи по ладони. — Сегодня же и приступим к поиску.