***
На душе было мерзко. Сейчас этот обман зашел слишком далеко. И она совершенно не знала, как решить эту проблему. Карин прекрасно понимала, что совершенно опростоволосилась. Нет, она пила чаи, которые должны были предотвратить появление ребенка в ее чреве, но возможно, нужно было делать это в большем объеме с учетом того, как активно они с Грегори занимались любовью. Точнее, наверное просто страстным, невероятно чувственным, жарким сексом. Но, для нее это не был просто секс. Едва Учиха узнал, что она ждет ребенка, он впервые впал в бешенство. И в этот момент Карин действительно подумала, что сейчас он причинит ей физическую боль. Но он сдержался. Лишь угрожающе навис над ней и Карин, казалось, видела в его темных, как ночь глазах алый яростный блеск. Она пыталась отвечать ему какими-то совершенно глупыми доводами, неся полную ересь про самозванку и наследие, пыталась отыграть уверенность и совершенный контроль ситуации, но тщетно. Ведь он был прав — когда она родит ребенка — все увидят, что не ее супруг является отцом. И Карин была с ним согласна — она опростоволосилась. Возможно ей стоит прервать свою беременность? Чтобы обман не вскрылся? Но, как она может так поступить с собственным ребенком? Даже сейчас, еще не ощущая в своем чреве изменений, она уже чувствовала нежность к маленькой жизни внутри нее. Ей было страшно от неведения что ее ждет, но сейчас еще есть время подумать. Она не расскажет родителям об истинном отце ребенка, а пойдет и обрадует их вестью о пополнении великого клана Учих. Потому что это действительно радостная весть. А о том, как выкрутиться из ситуации, она обязательно подумает. У нее еще будет время. Гордо задрав носик, она вышла из спальни, оставляя в ней тяжелый груз правды и получая облегчение оттого, что сбежала от этого сложного разговора с Итачи. Сегодня нужно радоваться — она подарит этому миру дитя. Ее дитя. А кто его отец — это только ее дело. Раскрыв над собой зонт, она медленно побрела в сторону дома родителей, ощущая себя полностью разбитой и опустошенной внутри, но согреваемой маленьким комочком радости. Ее ребенок не заплатит за ее ошибку. Ведь он достоин любви и жизни.***
Хината не могла поверить, она поцеловала этого мужчину, посмела понадеяться на что-то… Глупая! Как она вообще посмела питать надежды в отношении женатого мужчины. Пусть и когда-то бывшего ее нареченным. Пусть и сказавшего, что в будущем планирует разорвать с Карин брак. У них будет ребенок. Не удивительно, ведь они спят в одной спальне, они в браке… А раз будет ребенок, значит ни о каком расторжении брака речи быть не может. Черт, наивная девчонка, как она вообще могла позволить себе мечтать о нем? Будто в ее жизни было мало боли! Она бежала, бежала и бежала, оскальзываясь на мокрых камнях, стараясь не упасть, не замечая, что насквозь вымокла под ледяным проливным ливнем. Ноги сами привели ее к черному мемориалу, посещение которого избегала с момента ее появления в японском квартале. Она боялась видеть имена. Боялась, что когда окажется у того места, где вся ее жизнь и все ее счастье обрушились в один момент, ее сердце просто разорвется от боли. Оно не разорвалось. Просто заныло в груди, словно в него воткнули тупую иглу и сдавили стальными тисками. Больно… Хината рухнула на колени, выпачкивая уже второе за день платье. Но, ей было все равно. Перед ее лицом предстали имена… Мамы, папы, сестренки, кузена, дяди, тети и… Ее собственное имя… Да, в тот день Хината Хьюга действительно умерла. А на свет появилась немая, искалеченная душой, израненная снаружи маленькая девочка с французским именем Рени. А Хинаты Хьюга, нареченной невесты Итачи, больше нет в живых. Больно… Больно смотреть на мемориал. Больно думать о том, что прошлое не вернуть. Больно от того, что меньше часа назад она набралась смелости поцеловать мужчину, которого кажется всем сердцем любит, а потом узнала, что у него будет ребенок… Больно от того, что хрупкая надежда, едва замерцав на горизонте, рухнула у нее на глазах, рассыпаясь в пыль. Мама… Папа… — Подумала она. — Я пришла к вам. Ей многое хотелось сказать. Но, конечно, она не могла. Однако, верила, что в чистом мире слышны мысли, обращенные к ним. Теперь у меня осталась только одна цель. Я вспомню, кто напал на нас в ту ночь. И он будет наказан! — Она вложила в эту мысль всю свою боль. В конце концов, ей единственной позволили жить дальше, а значит, от нее действительно ждали действий. Кто-то положил ей руку на плечо. Хината вздрогнула и обернулась. Глаза застилали капли дождя, но она узнала этот силуэт. Итачи. Он пришел за ней. Но, почему он сейчас не с Карин?***
Он не сразу сообразил, куда может уйти в японском квартале Хината. Но, поразмыслив, понял, что, наверное, единственным местом, куда она сейчас пошла, был бы мемориал. Что он ей скажет? Наверное, просто правду. Он не взял зонта, ему было все равно, что даже сквозь осенний плащ вода пробиралась и он постепенно вымокал, чуть ежась от ледяных капель и острой боли намокающих свежих ран от падения. Наверное, он слишком затянул с разговором. Сегодня своим поступком, там в ванной комнате, Хината сама сказала ему без слов, чего она от него ждет. А он, глупец, еще вздумал сомневаться… Сквозь непроницаемую пелену ливня он видел силуэт черного мемориала, расстилающегося огромным прямоугольником на месте фундамента дома Хьюга. Итачи не сразу заметил Хинату. Маленькая, даже крошечная по сравнению с размером мемориала, она сидела у имени своего кузена и непрерывно всматривалась в черноту камня. Итачи замер на мгновение, а потом уверенно подошел к ней, и осторожно положил руку на плечо Хинате. Девушка вздрогнула и обернулась, чуть морщась, ведь глаза застилал дождь. Хината встала, напряженно глядя на Итачи и Учиха встретил ее взгляд с неменьшим напряжением. Сверкнула молния, освещая ее светлые, почти прозрачные глаза. А потом грянул гром. Но, девушка не вздрогнула от шума, она все безотрывно смотрела на Учиху. Напряженно, скорбно, тяжело… А потом через мгновение, сделала шаг вперед и прижалась к нему сжав кулачки на вороте его плаща. Мгновение спустя она положила голову ему на грудь, болезненно зажмурившись. — Хината. — Он произнес это тихим глубоким голосом, словно говорил сейчас сердцем. — Мы вернем твое имя. Я сделаю все для этого. Она кивнула, не поднимая взгляда и все еще прижимаясь к его груди. Итачи не знал, важно ли ей сейчас это, или нет, но он должен был сказать ей прямо сейчас. Приподняв ее лицо за подбородок, он заглянул ей в глаза. — Малышка. Ты должна это знать. Она уставилась на него своими большими фиалковыми глазами в ожидании того, что он продолжит. — Ребенок Карин. — Начал он, видя, как мгновенно меняется выражение лица девушки на еще более скорбное. — Это не мой ребенок. Хината неверяще посмотрела на Учиху, словно спрашивая его глазами, что он имеет ввиду. Ее тело сотрясала дрожь от ледяного дождя и девушка поежилась от порыва ветра. — Пойдем в дом, я объясню тебе все, малышка. Все, что уже давно должен был объяснить. — В его голосе почти послышалась мольба. Он на мгновение запечатал поцелуй на ее лбу, а потом снова заглянул ей в глаза в ожидании ответа. Девушка снова посмотрела на Итачи неверящим взглядом, а потом задумчиво кивнула, отстраняясь. На миг Хината вновь присела к мемориалу, коснулась его пальцами, словно прощаясь. А потом встала и снова уставилась на Учиху своим проницательным взглядом. Она была очень близко, такая маленькая и хрупкая, такая родная и одновременно такая далекая… И они побрели обратно в дом. Вымокшие, замерзшие, но немного согретые невидимой близостью друг с другом.