Малышка

Спустя два дня после того, как Хината произнесла свое первое слово, в их дом приехала Кристин. Ее привез извозчик к главным воротам японского квартала и ее лучшая подруга, бывшая некогда Рени Боден, встретила ее первой. Однако статная выправка, красивое платье, акуратная прическа и спокойное, мягкое выражение лица говорили о том, что встречающая девушка — аристократка, а не сиротка из приюта. — Рени! — Прокричала Кристин, спрыгивая с подножки экипажа и бросаясь к подруге. — Хи… На… Та. — Тихо и сипло прошептала ей подруга в ответ. Слова давались ей с огромным трудом, через болезненные усилия, но Хината не могла позволить себе упустить эту невероятную способность говорить. И несмотря на то, что по ощущениям ее слова были на вкус, как битое стекло в горле, она заставляла себя, выдавливала каждый слог… Кристин отпрянула, шокировано устаившись на подругу. — Ты… Ты говоришь! Хината дернула уголком губ и кивнула. Хотя «говоришь» — это не то, что она сейчас могла сделать. Несколько слов сиплым голосом — это все, что она смогла из себя выдавить. За эти два дня она старательно занималась над тем, чтобы вновь научиться чувствовать свой голос и управлять им. Из горла вместо красивых мелодичных звуков вырывалось нечто хриплое и булькающее, словно она сильно простудилась, как это было пару раз в ее детстве. Но, едва она произнесла первое слово, Итачи пригласил врача, занимавшегося исключительно работой с голосовыми связками и тот, назначил ряд уражнений и необходимые поддерживающие лекарства. Они были вязкими и приятными на вкус. После приема одного такого лекарства, которое нужно было пить мелкими глоточками и которое приятно жгло горло, она не могла говорить около получаса, однако потом должна была сделать несколько упражнений. И они давались Хинате с большим трудом. — Приблизительно через месяц хрип пройдет. Ее связки слишком атрофированы сейчас. Через полгода голос поменяется на более мягкий. Полное восстановление я прогнозирую на ближайгие три года регулярных занятий. — Сказал доктор перед тем, как покинуть их дом. За два дня занятий она смогла сказать как минимум несколько слов, что было большим прогрессом для девушки. — Это самое настоящее чудо! — Воскликнула Кристин, хватая Хинату за руки и пускаясь в пляс. Девушка не сразу осознала, что помимо Хинаты рядом стоит мужчина. Тот самый кузен Хинаты, что забрал ее из приюта и предложил работу девушке. — Здравствуйте, милорд! — Опомнилась она, чуть поклонившись. — Благодарю вас за возможность быть рядом с моей подругой. Я буду хорошей работницей и буду выполнять все, что вы прикажете. — Нет. — Хината просипела это слово еле-еле, крепко сжав ладонь подруги. Кристин удивленно уставилась на нее не понимая, почему она сказала «нет». — Ты хочешь сказать, что теперь необходимости во мне нет? — С тоской переспросила Кристин, но у Хинаты уже не было сил ответить. Однако вмешался Итачи и спас наследницу Хьюга от необходимости перенапрягать и без того слабый голос и стараться что-то объяснить. — Хината попросила меня относиться к вам, как к члену семьи, а не как к работнице. — Сказал Учиха. — Вы здесь гостья, Кристин. Точнее, член семьи. И с сегодняшнего дня у вас будет лишь одна задача — быть рядом с Хинатой и помогать ей в восстановлении. Девушка, полная недопонимания, уставилась на Итачи и робко кивнула. Ты для меня как сестра. — Хината не могла больше использовать голос, поэтому восмользовалась языком их с Кристин жестов. — Ты будешь жить здесь, как член семьи. Горло саднило от напряжения и Хьюга почувствовала необычайную усталость, однако рядом со своей Кристин ей было так легко и спокойно… Какое счастье, что она здесь с ней… — Я не совсем поняла, что от меня требуется. — Призналась Кристин. — Но я от души благодарна вам и обещаю, сделаю все, чтобы не разочаровать вас.

***

Близился конец ноября, через месяц они отправлялись Эдинбург, чтобы провести время гостевом доме Гилберотов и посетить, наконец, бал-маскарад. В этом году Саске впервые должен был его посетить и Итачи предвкушал горящие счастьем глаза брата. А еще хотел поговорить со своим другом. Карин ни за что не признавалась Учихе в том, что у нее были какие-то отношения с Грегом, но Итачи прекрасно знал, что между ними была сексуальная связь и не раз и не два за время пребываения его в гостях. Учиха не был в курсе, была ли Карин еще с кем-то, но он был точно уверен в том, что ему нужно рассказать другу о том, что девушка беременна. Когда-то давно, будучи еще в университете, Грегори обмолвился тем, что не оставляет после себя бастардов. Наверное, он очень тщательно подходил к этому вопросу. Если так, что возможно Карин ждет ребенка не от него. Хотя, Итачи действительно нужно было поговорить с Грегом с глазу на глаз. Такие вещи нельзя доверять письмам. Естественно, в первый же день Карин сообщила своей семье, что скоро клан Учих пополнится и Мизуки пришла к ним в дом на следующий день с подарками. Она сияла от счастья и не прекращала щебетать о том, как гордится тем, что у них с Карин так все срослось. Итачи решил пока не афишировать тот факт, что этот ребенок на самом деле не его. В любом случае, когда ребенок родится — будет легко доказать, что Итачи не имеет к нему никакого отношения. К тому же, это будет прекрасным поводом, чтобы расторгнуть брак. Ведь по условиям контракта Карин требовала, чтобы о фиктивности их брака родители не узнали от него. Учиха не испытывал никаких переживаний относительно будущего этого ребенка. Но видя, как нездоровится Карин, ему было жаль девушку, которая теперь просыпалась чуть свет, потому что ей было плохо поутрам. Как ни как, это была его кузина и Итачи привык заботиться о своих родных. Он приносил ей ранним утром чашку ледяного мятного чая, который рекомендовал доктор в качестве облегчения ее состояния. — В тебе проснулась отцовская любовь? — Болезненно успехнулась Карин, в очередной раз принимая чашечку с чаем из его рук. — Я забочусь о твоем здоровье, потому что ты все еще моя кузина и все еще дорога мне. — Холодно ответил Учиха. — Пей. Доктор сказал, что тебе станет от него легче. — Спасибо. — Учиха Карин печально посмотрела в кружку, делая глоток. — Мне действительно это помогает… Итачи кивнул и вышел из комнаты. С тех пор он всегда приносил ей этот чай. Но больше они почти не разговаривали. Кристин же неплохо прижилась в их доме и за первую неделю показала себя заботливой девушкой, которая всюду следовала за Хинатой. Итачи отметил, что она была очень скромной и несмотря на то, что малышка купила для нее довольно много платьев, девушка носила в основном только два — самых неброских из всех, что были ей подарены. Это было даже хорошо. Скромность — очень важная черта, которую Итачи ценил в людях. Он назначил им учителя танцев и попросил практиковаться по несколько часов в день, ведь прекрасно знал, как красиво танцуют на балу. И он знал, что если его малышка не будет в себе достаточно уверена, она не станет участвовать в этом, а будет скромно стоять в стороне. А он очень хотел, чтобы она ощутила каково это — кружиться под музыку в просторном зале, держа руку партнера по танцу… Итачи очень хотел стать тем самым партнером и станцевать с ней на этом балу. Он клятвенно обещал своей нареченной, что Кристин тоже будет участвовать в этом мероприятии и тоже поедет с ними в Эдинбург. — Все, что ты пожелаешь, малышка. — Отвечал он ей. Ее невинные просьбы умиляли. То она скромно просила оставить в доме подобранного на улице котенка, то научить ее английскому алфавиту, то просила попробовать ею приготовленые круасссаны. После их беседы у камина в тот день, она раскрылась и прекратила зажимать себя, засияв изнутри, словно солнышко. И всегда при этом смущалась и краснела, едва делала что-то, что по ее мнению было черезчур требовательным. А Итачи любовался ее смущенным румянцем и опущенными ресничками. Потому что считал такую застенчивость — самой чистой красотой. Мать Карин, видя, что Учиха стал ближе к Хинате и сторонится ее дочери — восприняла это в штыки. Она постоянно пыталась поддеть его нареченную и подчеркнуть ее недостатки. — Настоящая Хината так не вела бы себя. — Постоянно подмечала Мизуки. Нобору же полностью игнорировал ее присутствие, но Учиха замечал, что периодиечски тот бросает на Хинату недобрые взгляды. Итачи переживал за малышку и постарался как можно сильнее ограничить присуствие семьи Узумаки в его доме. Конечно, совсем запретить родителям его жены посещать дом он не мог. Поэтому когда Мизуки и Нобору появлялись, Хината и Кристин пропадали с поля зрения, находя предлог уйти. Вечерами, когда он приходил к своей малышке, чтобы нанести мази на ее все еще розовые шрамы, он приглашал ее в свой кабинет просто поговорить обо всякой ерунде. Точнее, говорил в основном Итачи, потому что Хината к вечеру испытывала дискомфорт от перетруженных за день связок. Ведь она старательно выполняла указания врача и практиковалась в произношении звуков и слов. Хрип действительно сходил на нет, но громче, чем шепотом она пока говорить не могла. — Все будет хорошо, малышка. — Говорил он, когда девушка теряла звуки на середине слова. — Ты просто перетрудила голос сегодня. Отдохни. Врач прописал ежедневно употреблять теплый винный напиток с медом перед сном, и они пили его вместе, сидя у растопленного камина. — Ты не боишься огня. — Констатирвоал Итачи однажды, глядя, как Хината греет руки у камина. Его вдруг поразило это, ведь раньше он не задумывался об этом, а сейчас видит, как легко и бесстрашно малышка смотрит на пламя. — Не боюсь. — Тихо согласилась Хината. — Не огонь… Виноват в том… Что произошло… Она говорила отрывисто, как всегда к вечеру, однако мысленно Итачи похвалил ее — малышка сказала целое предложение и не сорвалась на беззвучный шепот. — Ты так и не вспомнила его имя? Девушка качнула головой. Он прекрасно понимал, что говороить о тех воспоминаниях для нее — сродни подвигу, но рано или поздно им придется снова поднять эту тему и попытаться помочь ей вспомнить. — Дай мне время… Итачи… — Грустно вздохнула она. — Думаю, у нас его предостаточно. — Кивнул Учиха. Он вовсю готовился к заседанию, которое должно было быть в декабре. Там примут на рассмотрение заявление о восстановлении имени Хинаты. И там он предоставит показания своей нареченной, которые удалось собрать. Их было мало. Но, хоть что-то. По крайней мере, Мартин Фитцеральд, взяв в помощники переводчика, отправился на поиски мужчины, который нашел Хинату тогда. Возможно, тот охотник сможет вспомнить больше деталей…

***

Хината сидела над учебником по английскому языку, который старательно изучала уже почти полтора месяца. Конечно, она не успеет выучить целый язык до поездки, но ей хотелось понимать хотя бы немного, чтобы суметь сказать как минимум «спасибо», или же ответить на излюбленный вопрос о погоде. Хоть что-то, чтобы не выглядеть глупой. Ее день был невероятно занятым, начиная с раннего утра она занималась с Кристин танцами, потом к ней приходил учитель и до самого обеда они проводили в небольшой учебной комнатке, как потом сказал Итачи, Саске после трагедии точно также окружил себя учебой, погружаясь в учебники и прячась от Карин. Хината ни от кого не пряталась. Точнее, возможно она пряталась таким образом от своего страха неизвестности. А бал для нее был самой настоящей будоражащей неизвестностью. После обеда у них с Кристин снова был урок танцев. Она очень хотела не ударить лицом в грязь. Возможно даже наберется смелости и пригласит Итачи на танец… Хината часто рассказывала Кристин свои теплые воспоминания из прошлого. Старалась не задевать тему родителей, поэтому вспоминала только Итачи и Саске, иногда набравшись сил и рассказывая подруге о Ханаби и Неджи. Однако это было всего пару раз и слишком болезненно для нее. — Саске, значит, тоже приедет на бал? — Да. — Тихим шепотом ответила Хината, нежно улыбнувшись. Она скучала по кузену. И ей хотелось его обнять… Кристин все еще чувствовала себя не в своей тарелке, нося роскошные платья и занимаясь только тем, что сопровождала Хинату. — Кристин, тебе скучно. — Констатировала девушка, захлопнув учебник по английскому языку. На этот раз Хината произнесла это даже не шепотом, впервые ей удалось сказать это более-менее нормальным голосом. — Мне… Нет. — Ответила подруга. — Просто, я до сих пор так и не поняла, как так все поменялось, что из безымянной рабочей девочки, я превратилась в даму, носящую платье, стоимость которого превышает сумму моего здесь заработка, не маленького я тебе скажу, за полгода. И мне неловко. Хината дернула уголком губ. — Тебе нужно отвлечься. — Сказала она. — Что ты имеешь ввиду? — Кристин подсела ближе, чтобы слышать тихий голос подруги. — Тебе пора начать учиться. — Хината почувстовала, что от столь длительного диалога ее горло пересохло и, элегантно взяв чашечку с чаем, сделала несколько глотков. — Помнишь, я хотела научить тебя читать и писать? — Но… — Ты — часть моей семьи. Пусть и не по документам, но это неважно. — Хината перевела дух, чтобы успокоить неприятные от столь длинной фразы ощущения, а потом продолжила. — Тебе нужно научиться. — Но, как я это сделаю? — С испугом спросила Кристин, вспоминая, как когда-то Хината пыталась научить ее читать, когда сама не могла издать ни звука. — Теперь, пока я занимаюсь над книгами, мой учитель будет заниматся с тобой. — Она улыбнулась своей идее и посмотрела на опешившую Кристин. — Я не могу представить, как смогу когда-либо отплатить тебе за все, что ты делаешь для меня! — Выдохнула подруга. — Ты сделала для меня гораздо больше. — Ответила Хината, одаривая подругу теплым взглядом прозрачных глаз цвета лаванды.