Малышка

Кэтсеро Узумаки жил в Париже. Спустя почти шесть с половиной лет после того, как он своим усердным трудом достиг прекрасной жизни, он ни в чем себе не отказывал. Наслаждался вином, женщинами и прекрасной свободной жизнью, которую он сам себе заработал. Точнее вернул. Одной непростой ночью, в которой ему пришлось стать убийцей. Однако Кэтсеро ни о чем не жалел и попроси его Нобору сделать это еще раз, сделал бы не задумываясь, потому что себя и свои интересы он ставил превыше всего. Когда-то он был изгнан из клана за провинность. Подумаешь, был пойман с поличным, занимаясь сексом с дочерью служанки. Ей было семнадцать, а ему двадцать. Обоим хотелось секса, пусть даже она сопротивлялась, кричала и вырывалась. Девчонка точно этого хотела. Он-то знал, ведь он был наследником японского клана, а она — всего лишь дочерью простой служанки. Для нее это была честь. Когда же их поймали, девчонка опорочила его, заявляя, что это было против ее воли. И его изгнали. С позором выставили из собственного дома, один только Нобору не прекращал общения с ним. Ну и мама, которой рано не стало. Когда же кузен предложил отбелить свое имя, Кэтсеро Узумаки с радостью согласился. Подумаешь, жизнь ребенка. Болезни в их время забирали гораздо больше детей, чем пожары. Чего стоила жизнь какой-то девчонки, если Кэтсеро мог вернуть таким образом свое имя? Но, что вышло, то вышло. Кто же знал, что тогда в доме было гораздо больше народу и что они поднимут такой шум? Ему повезло, что после того, что он устроил он сумел выйти еще и героем — сделав из своих увечий, которые получил в этой возне в комнате девчонки, целое достояние — он стал героем, жертвовавшим собой, чтобы спасти других. Он картинно расстраивался, что не смог в те ночь никого найти в огне, касался своих шрамов на лице и делано грустил. А его восхваляли. Кэтсеро гордился своим статусом героя, но жить, глядя на пепелище он не смог. Оно вселяло в его голову страшные видения. Поэтому, он принял самое правильное решение — свалить подальше из японского квартала, прихватывая с собой часть наследия клана, вернувшийся ему громкий статус семьи и звание героя, которым не забывал кичиться на каждом углу. Кэтсеро наслаждался спусканием денег в столице Франции, где располагался его просторный дом, купленный на на средства, полученные в наследство от клана Хьюга. Он совершенно не предполагал, что сегодняшний день может отличаться от тех, какими он привык наслаждаться, однако, когда в главные ворота дома постучали, он удивленно покачнулся в своем плетенном кресле и, закутавшись в теплый халат, отправился проверять, кто же пришел. Он открыл дверь и встретился с глазами, каких боялся видеть и какие являлись ему в самых кошмарных снах. Перед ним стоял призрак… Точнее, это был прекрасный призрак… Молодая красивая девушка с уставшим лицом и глубоким взглядом прозрачных глаз клана Хьюга… Хьюга… Кэтсеро сделал шаг назад, потом еще один и судорожно выдохнул, когда девушка молча ступила на порог дома. — Кто ты??? — Выдохнул он. Хотя уже догадался. Это была та самая девчонка, которая выжила в пожаре. Которую жена Нобору не согласилась убивать, а вывезла далеко за пределы квартала. Это точно была она. — Я — Хьюга. — Тихим глубоким голосом произнесла она. — Наверное мое имя нет смысла называть. Вы его прекрасно знаете. За ней вошел Итачи Учиха, а следом несколько человек в полицейской форме. — Вы подозреваетесь в организации поджога. — Заявил один из полицейских. — Нам приказано провести обыск в вашем доме. — Вы… Не имеете права! — Рявкнул он. — Лучше не сопротивляйтесь, дядя. — Сказал Учиха, и Кэтсеро замолчал, глядя на повзрослевшего мужчину. Они перерыли весь дом… Копались в его одежде, белье, посуде. Это липкое чувство страха пронизывало насквозь, и он молчал, словно проглотил свой язык. Надо было убить девчонку еще тогда. Но, Мизуки испугалась брать на себя эту ответственность… Почему же он сам этого не сделал? — Кэтсеро Узумаки. — Один из полицейских вышел из его кабинета, держа в руках тот самый подсвечник, который он прихватил с собой ночь время пожара. Его трофей. Орудие, которым он обеспечил себе прекрасную жизнь… — Что у вас дома делает семейная реликвия клана Хьюга? — Я получил ее в наследство после гибели клана Хьюга, как член клана, принадлежащего японскому кварталу. — Реликвии Хьюга не распределялись между семьями. — Прорычал Итачи. — Их поместили в хранилище и передали ключ моему отцу. Он смотрел на Кэтсеро в упор, проедая взглядом, и мужчина готов был поклясться — он знает правду… Один из полицейских вдруг всмотрелся в этот проклятый подсвечник. — Сэр, этот предмет когда-то был в огне. Смотрите, местами оплавлен, а бархатная подложка вот здесь обуглена. — И он протянул другому мужчине в форме трофей Кэтсеро. Хьюга сделала шаг навстречу ему, а потом заглянула в его глаза. Последний раз он их видел испуганными и распахнутыми в ужасе, отражавшими пламя и словно сияющими изнутри. Сейчас они излучали ледяную уверенность. Она все помнит. И этот треклятый подсвечник… Отпираться нет смысла…

***

— Это так символично… Получить мою жизнь назад в мое совершеннолетие… Сегодня на экстренном заседании суда Хината получила назад свое имя. Кэтсеро Узумаки был осужден и признался в содеянном, также рассказав о том, какую роль во всем этом сыграли родители Карин. Хината вновь встретилась с Мари в этот день, девушка присутствовала, как свидетель и рассказала о том, какие травмы получила маленькая искалеченная наследница великого клана в ту ночь и как ее лечили. Также на заседание суда приехал мужчина — немолодой охотник, который и подобрал ее когда-то. Он рассказал, что та дорога, на которой он нашел Хинату, вела напрямую в японский квартал… Пусть Хинату и нашли слишком далеко, но ее определенно привезли не сворачивая с пути. Этот мужчина по-отечески обнял ее при встрече и признался, что все эти шесть лет думал о ней и переживал за ее судьбу. Это был сложный день, но, когда он закончился, Хьюга Хината почувствовала, наконец, что больше ее сердце ничего не сдавливает. Словно вынули тупую иглу и позволили, наконец, вдохнуть полной грудью. — Новости о том, что наследница клана жива, разлетятся довольно быстро. — Сказал мистер Фитцеральд. — Нам необходимо срочно отправиться в Гилберт-холл, пока они не узнали. Нужно арестовать их и не дать сбежать. — Вы правы, мистер Фитцеральд. — Согласился Итачи. — Нужно выдвигаться назад в Шотландию. — Малышка, ты не расстроишься, что день твоего рождени я мы проведем в пути? — Я уже получила дар на свое восемнадцатилетие. — Холодно ответила Хината. — Справедливость восторжествовала. И если нужно постараться, чтобы были наказаны все виновные, значит так и сделаем. Девушка была немного бледна — это, конечно, стресс для нее — вновь и вновь рассказывать о том, что произошло, а уж тем более при большой публике. Однако, она была несказанно рада, что самая сложная часть позади и ей снова принадлежит ее имя. А им предстояла довольно трудная дорога. Но, она сама хотела этого. Они отправились в Гилберт-Холл незамедлительно. Пора справедливости восторжествовать окончательно. Уже сев в поезд поздним вечером и оставшись в их купе наедине с Итачи, она позволила себе устало выдохнуть. — Это был сложный день. — призналась она. — И ты превосходно справилась с ним. — Ничего бы не вышло без ствоих стараний. Спасибо тебе, Итачи… Я безмерно ценю это. Он улыбнулся, принимая ее благодарность, а потом отвернулся к ней спиной, открыв свой чемоданчик. — Я так и не подарил свой подарок тебе на день рождения. — Сказал Учиха, поворачиваясь к ней. — Ты сделал гораздо больше, Итачи. — Голос ее был тихим, продернутым хрипотцой и совершенно не отвечавшим нежности момента и Хината немного смутилась. Учиха подошел к ней ближе, взял ее за руку, а потом надел на безымянный палец серебряное тоненькое кольцо с едва заметным выгравированным на нем гербом клана Учиха. — Это кольцо я хранил с тех самых пор, как ты родилась. Ведь в тот же день тебя и сделали моей нареченной. Я должен был надеть тебе его на палец в день твоего четырнадцатилетия, но меня не было рядом… Теперь я хочу, чтобы оно было у тебя. Всегда. Хината ахнула, разглядывая красивое колечко и бросилась обнимать Итачи, едва смогла оторвать взгляд от такой красоты. День ее восемнадцатилетия стал определенно самым лучшим днем ее новой жизни…

***

Карин больше не смогла держать в себе секрет их с Грегори отношений. Итачи все не возвращался, однако с каждой минутой пребывания Грега рядом, она переставала переживать об их с Учихой договоре. К тому же, засевшая словно заноза мысль, что она предает не только своих родителей и память о квартале, но и жертву всего клана Хьюга, не давала ей покоя. Ведь получив шанс занять место одной из нареченных, она так его в действительности и не обрела. Зато вернулась назад та, кто называл себя наследницей погибшего клана. Молчунья, которая едва научилась говорить. Наверное, ради памяти о ее семье и из уважения к ее жертве… Стоило бы отпустить все и просто начать жить заново в семье, в которой она обретет, наконец, счастье. — Идем! — Заявила она Грегу за день до нового года. — Завтра праздничный день и портить его я родителям не в праве. А молчать я больше не могу! Поэтому, мы скажем им все сегодня! Гилберт определенно был рад ее решительности. — В новый год с новым статусом! — Согласился он. — Верно. Не будем затягивать, пока у меня есть на то решимость! И они отправились в гостевой дом, где сейчас находились только родители Карин. Старшие Учихи вместе с Саске и их прислуживающей девчонкой Кристин, отправились в театр. — Мама, отец! — Заявила Карин едва войдя в гостиную. — Что ты себе позволяешь?! — Мгновенно набросилась на нее Мизуки. — Где ты шляешься все это время, пока твоего драгоценного супруга нет в стране? Ты хоть в курсе, что он сейчас в Париже? Да еще с кем? С этой девчонкой! — Да, мы с Грегори заходили после Рождества, чтобы побеседовать с ним, но Кристин сказала, то он отбыл. — И ты поэтому пропадаешь вне дома? Заменяешь мистеру Гилберту его друга? — Она была похожа на разбушевавшийся шторм и Карин мгновенно сжалась от страха. — Прошу, выслушайте меня, пожалуйста, миледи. — Вступился за нее Гриегори. — Это мне стоило начать разговор первым. — Мистер Гилберт, я сейчас разговариваю со своей дочерью, а не с вами. Прошу вас не встревать. — Нет, миледи, вы меня простите, но это вам сейчас нужно выслушать меня, а не нам вас. — Он мгновенно поменялся в лице, становясь суровым и горделивао вытягиваясь в струнку. — Это касается меня и Карин, а также ее брака с моим другом. Казалось, сейчас в комнате все воспламенится от взгляда матери, но она молча уставилась на Грегори и кивнула. — Мама… Я… Должна признаться тебе кое в чем… — Начала Карин, совершенно теряя всю свою уверенность. Она рассказала ей все о договоре и о том, что Итачи так и не разделил с ней постель… — Да как ты смеешь, мерзкая девчонка! — Мать не дослушала ее, мгновенно подскакивая к ней и обжигая ладонью ее щеку. — После всего, что мы сделали для тебя!!! После всего, на что мы пошли ради тебя!!! — Вы всю жизнь хотели этого, да? Взращивали в моей голове эти мысли, что я стану супругой одного из Учих любой ценой. С самого детства я только и думала, что в моей жизни лишь одна цель! — Замолчи! — Вмешался, наконец, Нобору. — Нет, не замолчу, потому что вы выслушаете меня! — Взвизннула Карин. — Я не хочу этого брака с Итачи! Он даже не смотрит в мою сторону, ему нужна только его девчонка! А Саске никогда не видел во мне ничего, кроме раздражителя! Лишь один человек увидел во мне что-то большее. И с ним я могу стать по-настоящему счастливой! Он — отец моего ребенка и он хочет, чтобы мы стали семьей! — Ты готова отречься от всего ради своего счастья? — Ледяным тоном произнесла Мизуки. Лицо ее напоминало сейчас серую каменную маску, в которой смешались ненависть и злость. — Я готова. — Карин гордо вздернула носик. Она не ожидала того, что случится дальше. Совершенно. Нобору рявкнул, что ей не выносить выродка-грязнокровку, схватил нож для вскрывания писем, лежавший на столике сбоку, а потом бросился к дочери, всаживая ей этот нож в живот до самого основания рукояти. Грегори Гилберт бросился ему наперерез и успел повалить, но ему не хватило времени, чтобы предотвратить ранение. Карин рухнула на пол, истекая кровью, а ее мать в страхе завопила. — Это все ты! Ты, Грегори Гилберт, напал на нашу дочь! Ты убил ее и ее ребенка!

***

Они ворвались в гостевой дом, слыша истошные вопли. Едва открылась дверь, как Итачи увидел Грегори, скрутившего Нобру, вопящую Мизуки и Карин, распластавшуюся на полу. Она задыхалась от боли, не в силах даже кричать, а ее платье быстро пропитывалось кровью. Следом за ним ворвались сотрудники интерпола, при виде которых Узумаки закричала еще истошнее. — Вы очень вовремя! Это Грегори Гилберт! Он напал на мою дочь! — Вопила Мизуки. — Арестуйте его! — Окажите помощь девушке, ей нужно в госпиталь! — Сказал один из служителей правопорядка. Остальные окружили Нобору и Мизуки. — Карин! — Итачи опустился рядом с девушкой, беря ее лицо в руки. — Карин, ты слышишь меня? Он хотел вынуть нож, но Хината не позволила. Она присела рядом и дрожащими руками накрыла его ладонь. — Она истечет кровью, если вынуть его. Нужно отвезти ее в госпиталь! — Тревожно сказала девушка. Карин открыла глаза, заполненные туманом. Казалось, она не видела ничего вокруг, потому что смотрела куда-то в пустоту. Потом на мгновение взгляд ее сфокусировался на лице Итачи. — Это не Грегори… — Прохрипела она. — Он бы не посмел… Это сделал мой отец… А потом девушка провалилась в бессознательное состояние и руки ее беспомощно повисли. — Карин! — Послышался крик Грегори. — Карин!!! Гилберт бросился к ней, едва за спиной Нобору щелкнул замок, оплетающий руки. Теперь он никуда не уйдет. Молодой аристократ схватил ее на руки и прокричал слугам. — Срочно подготовить экипаж! — Итачи, я сопровожу Грегори и Карин, ты не против? — Робко спросила Хината. Она чувствовала, что ей просто необходимо было отправиться с ними. Учиха сосредоточенно кивнул. — Отправляйтесь, я найду вас, когда улажу вопрос с арестом! И Хината поспешила за мчавшимся к уже запрагяемому лошадьми экипажу. Хоть бы они успели…