***
Яркая белоснежная вспышка слепила глаза. В воздухе парили «амбрэ», в которых чувствовались насыщенные нотки стерильных бинтов, трав, горьких зелий и омерзительно ихтиоловой мази. Витало даже что-то непонятное, но знакомое еще с детства. Взгляд моментально встретился с белым, с разводами, явно не новым потолком и слегка обшарпанными, выкрашенными в бледно-белый оттенок стенами. Чувство сдавливания в области лба не прекращало сопровождать Шарлотту, боль становилась только сильнее с каждой секундой. Шея неприятно покалывала, наложенные целительные мази щипли, жгли кожу в этой области. Ведьма подняла руки над головой, принимаясь разглядывать их. Два пальца на правой руке были обмотаны в пластыри, остальные были целы. Эстебан пошевелила конечностями, наблюдая за тем, как они гнутся. Один вопрос — где она? По всей видимости, в целебной палате. Только вот, где все? Неужели за ней никто не приглядывает? Мысли Шарлотты не оправдались. По правую сторону от нее сидела рыдающая от счастья мать, вытиравшая слезы носовым платком с цветочной вышивкой. — Доченька, ты жива! — Элизабет накинулась на пострадавшую с объятьями, поглаживая замотанную в бинты голову. Доченька?… Она никогда так ее не называла. Девушка слегка смутилась от приятного чувства тактильности, но сделала вид, что ей все равно. — А что произошло? — Шарлотта была не очень рада встречи с матерью, отодвинув ее от себя, решила сразу перейти к делу. Она нахмурила брови и отвела взгляд, пытаясь вспомнить произошедшее. — Кто сделал это с тобой?.. — слезно прошептала мать, шмыгая носом. Кажется, память стала постепенно восстанавливаться. Голова отозвалась тупыми покалыванием, а воспоминания врезались в разум. — Сколько я спала? — девушка проигнорировала вопрос Элизабет, вытягивая из матери хоть какую-нибудь информацию. — Это сейчас неважно, главное скажи, кто сделал это с тобой? — женщина решила отвечать дочери тем же, пропуская вопросы мимо ушей, — Это была Агнесса, да?! — Это была миссис Диас, — Шарлотта холодно взглянула на Элизабет, — Да, Агнесса здесь тоже замешана, но убить меня пыталась не только она.День фестиваля.
Она лежала на бетонных ступенях, не смея пошевелиться. Ее надежды на спасение медленно угасали, возможно, она так и умрет здесь, истекая кровью и замерзнув от холода… Но стук каблуков заставил снова открыть глаза. Шарлотта лениво подняла голову вверх, поглядывая на ведьму из-под лобья. Ее единственной надеждой и спасителем оказалась миссис Диас. Ее пепельно-голубые волосы извивались на ветру, а глаза искрились золотом. — Госпожа Диас… пожалуйста, помогите мне… — хриплым, жалостливым голосом молила Эстебан, пытаясь пошевелиться. — Почему такая неудачница как ты выиграла трофей? — женщина сморщила нос от навевающего чувства мерзости, — Если бы не ты, главный приз получила бы Агнесса. — Что?.. Диас присела на корточки, поправив подол вьющегося дорого платья. Тяжело вздохнув, она выдавила маленькую улыбочку. — Ты ведь уступишь место моей малышке Агнессе? Я очень люблю свою дочь, — Диаспора подняла острое крыло от трофея, которое отломилось при попытке Агнессы убить Шарлотту, — Очень люблю… — Пожалуйста, не убивайте…! — хныча, беспомощная ведьма подползла ближе и схватила миссис Диас за ногу. Но взрослая ведьма не послушала Шарлотту и резко вонзила крыло в ее голову. Женщина оскалилась, встряхнув руку от крови. Достав из внутреннего кармашка пиджака платок, она вытерла об него свои пальцы и ладонь, окрасив ткань в бардовый цвет. — Ты всегда бесила меня одним только видом, будет не так жалко, — Диас ушла с места происшествия обратно в зрительный зал, не желая быть застуканной за убийством.***
— Это… была… Диаспора?! — с остановками проговаривала Элизабет, чувствуя, как гнев поглощает ее от и до. Глазные щели сузились, брови опустились, приняли горизонтальное положение и свелись к переносью так, что между бровями появились вертикальные складки. Ее малахитовые глаза стали гореть красным пламенем. — Я сейчас же сообщу всем, что ты очнулась, — мама убежала под предлогом того, что позовет сюда родственников. С коридора послышались возмутительные, женские крики. Видимо, ей просто нужно было выместить куда-то свою злость, а так как в больничной палате Шарлотты было нельзя, она выругалась за дверью. Первой в комнату зашла Шарлин. Она быстрыми шагами настигнула сестру, нежно обнимая, чтобы не навредить ей. — Слава Титану, я так рада, что ты очнулась! — глаза стали блестящими, слезы невольно наворачивались. Улыбка растянулась до ушей, а в груди засело приятное, будоражащее чувство. — Я тоже очень рада встречи с тобой, — Шарлотта приобняла Шарлин, поглаживая спину, — Можешь объяснить, что происходит? И сколько я была без сознания? — Месяц. Ты спала месяц, — старшая сестра смотрела на шокированную Шарлотту, которой было не по себе от чего-то. — С-стой, а как же свадьба и… — Родители перенесли помолвку, — перебила Шарлин, нечаянно бросив взгляд на вазу с цветами, стоящую на прикроватной тумбе, — Кстати, Виттебейны пожелали тебе выздоровления. Хантер даже букет купил. Много букетов. Это уже шестой за месяц. Он каждый раз приходил с новыми разновидными цветами и менял засохшие на свежие, — Шарлотта тоже посмотрела на вазу с пышными голубыми бутонами, чувствуя стыд и смущение вперемешку, — Золотой Страж часами сидел у твоей койки, не хотел уходить. Девушка застыдилась, не зная, что ответить. Ей было неловко и так приятно, что за ней ухаживали. В голове проскользнула мысль, что нужно будет отблагодарить его. Потом. А сейчас Шарлотта теребила свои пальцы и смотрела на красоты природы через открытое окно, думая о своем. Из форточки сквозило, и из-за этого дышать было легче. Было слышно ласковое пение птиц и шелест листвы деревьев, как ветер насвистывает мелодию и как солнечные лучи падают на землю. — Ах да, совсем забыла, — Шарлин поставила золотую статуэтку на тумбу рядом с вазой, придвинув чуть ближе к Шарлотте, — Это твое. Девушка посмотрела на трофей, все еще не веря в то, что она победила. Золото величественно переливалось блеском, а сфера в ее руках мелькнула от солнечных лучей. Ей показалось, что статуя ожила и подмигнула ей, без слов говоря, что она молодец. «Это по праву мое… Я смогла…» — О, с тобой хочет повидаться отец, — старшая сестра скрылась за дверью, а заместо нее пришел мужчина. Сильвестр прокашлялся в кулак, поправил рубашку с коротким рукавом. Шарлотта заметила, что он нервничает, но и инициативу она взять не могла из-за своего стеснительного характера. — Кхм… Я смотрю, ты поправилась, — он подметил ее улучшенное состояние, отсутствие синяков и отеков, румянец, покрывший бледную кожу. — Спасибо, — от молчания неловкость окутала отца и дочь, вынуждая спросить или сказать что-нибудь. Очень неловко, — Как сам? — Хорошо, — он упер одну руку в колено, сгорбившись, — Ты это… главное не нервничай, дело уже расследуют разведчики Императорского ковена… — Это сделала Агнесса и ее мать, — совершенно без эмоционально ответила девушка, и Сильвестр удивленно вскинул брови, не ожидая такого поворота событий. — Что ж… Ладно, — он снова прокашлялся, продолжив, — Но я должен был сказать тебе кое-что другое. Из-за этой ситуации с тобой, я понял, что не уделял вам своего времени, проводя их за улучшением Мерзопакостей. Вы росли без отцовского, точнее, моего внимания, и мне очень жаль… Прости меня. Шарлотта ласково улыбнулась, приобнимая отца и поглаживая его спину. Пусть слова казались пустыми, но девушка знала, что ее отец не многословен, да и эмоции выражать не особо умеет. Возможно, ему сейчас так же неуютно, как и самой Лотте. «Неужели нужно было просто быть при смерти, чтобы все начали тебя ценить?» — промелькнула мысль, которая нагнала грусть и тоску на нее. Она отпрянула от Сильвестра, по-прежнему улыбаясь. Позже мужчина решил уйти, оставив дочь отдыхать.***
Черные лакированные каблуки стучали по проложенным плиткам на улицах. Ее шаги ускорялись с каждой нарастающей вспышкой гнева, с каждой мыслью о Диаспоре. Она не намерена терпеть это. Бледная ладонь Элизабет толкнула стеклянную дверь многоэтажного здания, дрожа от злости. Легкий черный плащ, накинутый на плечи, развивался под ногами. Она покусывала ярко-алые губы до крови, глазами выискивая правильный номер кабинета. Когда взгляд наткнулся на дверь с серебряным номером, она незамедлительно ворвалась туда как вихрь. Женщина, сидящая в мягком крутящемся кресле заметила летящий на нее красный сгусток магии и ловко отразила его, даже не напрягаясь. Лиз тяжко выдохнула, до боли сжимая кулаки. — Ты все такая же предсказуемая, Эстебан, — насмешливо произнесла миссис Диас, подкидывая горящую сферу в руках в тот момент, как женщина вошла. — Зачем ты сделала это? — спросила черноволосая ведьма, затрудненно дыша, — Твоя дочь никчемна и бесполезна, так зачем убивать мою?! — сорвалась она, переходя на крик. — Ну-ну, не злись, а то уже дым из ушей, ха-ха, — спокойствие Диаспоры бесило Элизабет, она готова была разорвать ее в клочья, — Неужели ты только сейчас узнала, что это была я, а? — Заткнись, мразь, — прошипела Эстебан и уперла ладони в стол, наклонившись к бесячей ведьме, — Я обязательно сообщу о твоем бесстыжем поганом поступке, и ты, вместе со своей дорогой доченькой, отправишься в Репрессариум, — тараторила она, оскалившись и фыркнув Диас прямо в лицо. Насмешливая ухмылка медленно поползла вниз. Лицо женщины напротив приобрело кислый вид, словно она съела лимон. Гнев накапливался в груди, сдавливая легкие. — Выметайся, Элизабет, пока я не позвала охрану, — отчеканила ведьма, указав пальцем на выход. Но Элизабет без своего уходить не собиралась. Она накинулась на Диаспору с нецензурной бранью, выдирая клочки ее светлых волос. Женщина почувствовала впившиеся острые ногти в голову и завопила, обхватив запястья Эстебан. Диас пыталась пинаться, в итоге задев острым носком обуви живот Элизабет. Она прокряхтела, но не стала отпускать ее. Гнев — это сильная штука. Мать Агнессы сумела начертить кольцо в воздухе, атаковав противницу. Сфера попала в лицо, и женщина зажмурилась, ненадолго отпустив Диаспору. Элизабет схватилась за больной глаз, чуть горбясь и шипя, а после пронзительным, острым взглядом посмотрела в сторону Диас. В ее нефритовых глазах отразился гнев, они горели словно гнев. Пушистый палисман превратился в деревянную трость, а ведьма встала в стойку. Они стали импульсивно биться в схватке, отражая нападение соперника. Они скрестили посохи, пытаясь сильнее надавить на трость. Элизабет оказалась сильнее и прижала Диаспору к бетонной стене. Легкая ухмылка скользнула по ее лицу, в то время как лицо противницы напряглось. Диас зажмурила глаза, создав вокруг себя золотистую блестящую ауру и отталкивая Эстебан. Та сделала сальто назад и, словно птица, легко и бесшумно приземлилась, отъехав назад. Подошва заскрипела под ногами, но зеленоглазая лишь хитро улыбнулась. Она начертила огромную красную окружность, нападая на Диаспору. Та не стала стоять столбом и направила свое заклинание. Как итог, оба магических заклятий одновременно столкнулись, так и не нанеся вред ни одной из ведьм. Обе тяжело дышали, но все еще сурово смотрели друг на друга. Диас накинулась на Эстебан первой, взмахивая посохом, но та поставила блок. Элизабет совсем случайно посмотрела вниз, и над головой засветилась лампочка. Женщина выставила ногу и начертиоа полукруг, сбив с ног соперницу. Ведьма направила навершие посоха на поверженную. Они еле могли вздохнуть, а по спине стекал пот. Но соперница не стала медлить и ухватилась за трость. Со всей дури и что есть силы, она перекинула через себя Элизабет. Та с глухим стуком проехалась по полу, теряя посох. Диаспора подбежала к ней и уселась сверху, и только она хотела схватиться за ее горло, как Эстебан перехватила руки противницы и переплела пальцы. Они стали давить друг на друга, скалясь. Нельзя чтобы она победила! Лиз повалила соперницу на пол, оседлав ее. Она стала душить Диас, сковывая ее бледную шею. Та в ответ кряхтела и барахталась, сжимая руки зеленоглазой ведьмы. — Это тебе за все. За все то, что ты сделала. За то, что ты перерезала мне горло в тот вечер. За то, что сделала с моей дочерью. За то, что помешала мне жить! — Эстебан почувствовала, как кровь под ногтями брызнула, но не остановилась и продолжила душить Диас. Дверь громко распахнулась, ударившись об стену с внутренней стороны, чуть ли не слетая с петель. Девушки обратили внимание на этот звук, а Элизабет и вовсе перестала сжимать шею противницы. — Что у вас здесь происходит? — спросил один из охранников, проходя в глубь кабинета. Диаспора скинула с себя мать Шарлотты, перехватывая свое горло. — Ничего… Ах, уходить отсюда, — хриплым голосом приказала она, жмуря один глаз. Подчиненные ушли, а вместе с ними и Элизабет. Когда Диас опомнилась, старой знакомой уже не было в кабинете.