Принцесса Шейра Таргариен I
22 ноября 2022 г. в 13:03
05.07.300 ПЗЭ,
Планета Кингсланд, система Блэкуотер
Без пятнадцати минут полночь — отличное время для семейного собрания, ну конечно. Если бы Шейру в такое время выдернул кто-то из ее учителей или советников, принцесса с радостью ответила бы им такими словами, за какие мама ее бы на месяц заперла в своих покоях в наказание. Но стражники, явившиеся к ней, пришли от имени намного более авторитетного лица, которому было абсолютно плевать на все создаваемые им неудобства. Шейре оставалось только порадоваться, что сегодня она и так задержалась допоздна на уроках музыки и не успела пока лечь спать. И ее не стали будить из-за того, что Императору опять захотелось поговорить со своими детьми — прямо сейчас, не дожидаясь утра.
Но тринадцатилетняя принцесса все равно думала о том, что середина ночи — не самое подходящее время для семейных встреч. Думала, пока шагала по коридорам дворца, ведя за собой десятилетнего брата Дейрона. Никому не было дело до того, что завтра утром у них обоих была запланирована важная встреча с гильдмастерами и высокопоставленными чиновниками, потом уроки, потом еще какая-то ерунда… И только Семеро знали, в каком измотанном состоянии она будет все это проходить, не говоря уже о Дейроне. Он, в отличие от нее, спал, когда их родитель вызвал их к себе. И им оставалось пройти еще два с половиной километра между своими покоями и бальным залом имени императрицы Мирии, к которому вел целый лабиринт тщательно охраняемых коридоров и лифтов.
Участок дворцового комплекса, куда они шли, в этот час был почти пуст. Он находился на минус каком-то там этаже в Цитадели Мейгора, в сотнях метров под Тронным залом. Дежурившие здесь в ночную смену слуги и стражники приветствовали проходивших мимо детей Императора короткими поклонами, после чего возвращались к своим обязанностям.
Опустившись еще на несколько этажей на последнем лифте, брат и сестра словно переместились на другую планету — помещения, в которые они попали, выглядели так, словно они оказались в Дорне. Император Дейрон Добрый в свое время перестроил эту часть Красного Замка специально для своей любимой жены-дорнийки. Раньше Шейра бывала здесь раз пять или шесть — и была уверена, что после гибели Элии Мартелл эти помещения были полностью заброшены.
Оказалось, что вовсе даже и нет.
Перед последним поворотом, Шейра остановилась возле зеркала во всю стену, поправила церемониальное платье золотистого цвета, придирчиво оглядела брата, пытаясь понять, нужно ли что-то привести в порядок у него. Как оказалось, в этом не было необходимости. Красная туника, прикрытая золотисто-алым плащом, смотрелась на нем просто идеально. Да и держался Дейрон довольно стойко, несмотря на усталость.
— Готов? — спросила она.
— Готов, — обреченным голосом ответил братик. Плохо. Не должен был принц крови говорить с такой покорностью. Но, увы, все было именно так. И она его понимала. Подобные семейные собрания обычно не приносили ничего хорошего — и у нее не было причин думать, что это станет исключением.
Они медленно и с достоинством прошествовали по длинному коридору, устланному кроваво-красным ковром. Его стены были завешены гобеленами, изображавшие величайшие битвы Первого Восстания Блэкфайра. А у дверей бального зала их встретил почетный караул из восьми солдат в черной броне, которые четко отсалютовали принцу и принцессе силовыми алебардами.
Огромные двери, украшенные изображениями Императора Дейрона Доброго и его жены, открылись необычайно тихо для их веса, и как только они зашли внутрь, снова закрылись.
Шесть огромных хрустальных люстр под высоким потолком, были единственным, что осталось от прежних времен. Шейра помнила, что всего несколько месяцев назад бальный зал был оформлен скромно, но со вкусом — в стиле уютного оазиса на столичной планете Дорна. Стены украшали несколько полотен дорнийских художников, а на потолке была большая пейзажная фреска, изображающая виды Сэнда и украшенная гербами в виде солнц и драконов. Но самой яркой деталью был пол, изготовленный по заказу самой императрицы Мирии из редчайшей и безумно дорогой древесины с одной из планет ее дома, пропитанной специальным маслом, заказанным в Тирошийской Вольной Республике.
Теперь зал изменился до неузнаваемости по чьей-то воле. И принцессе не приходилось гадать, по чьей именно.
Больше не было маленьких столиков и альковов, окружавших пространство для танцев. Теперь вместо них стоял длинный и мрачный стол черно-красного цвета. Дорнийские картины и пейзажи пропали и их место на стенах заняли изображения того, что нравилось новому хозяину Красного Замка. Битва при Эшфорде. Харренхолльский триумф. Падение Штормового Предела… А потолок украсили сцены Первой Дорнийской войны, а в самом центре был изображен Балерион, сжигавший крепости и планеты. Стали ли они ломать пол? Этого Шейра точно не знала. Может, и не стали. Но закрыли его толстым ковром, изрисованным таинственными символами. А встроенные в стены воксы терзали слух собравшихся резкой и громкой музыкой с грохотом барабанов и резкими аккордами струнных.
Если бы дорнийцы это видели… У них бы точно появилась еще одна причина ненавидеть Императора. Хотя какая уже разница? Этих причин и так было предостаточно.
Они с Дейроном явились сюда не первыми. За столом уже сидел молодой беловолосый человек в темно-синем наряде с золотыми вкраплениями.
— Дядя Визерис, — поприветствовала его Шейра учтивым поклоном. Принц Саммерхолла был одним из немногих членов семьи, к которым она не испытывала сильной неприязни и была совсем не против того, чтобы увидеться с ним. Дядя рассеянно кивнул в ответ — мыслями он был явно очень далеко отсюда.
Они с братом уселись на свои места, украшенные их личными гербами. На кресле Шейры были выгравированы два красных дракона на желтом поле. У Дейрона — три золотых дракона на красном.
А дальше оставалось только ждать, потягивая холодную воду из стакана. И стараться не думать о том, как далеки они были от невероятнейшего по своим размерам и вычурности трона на другом конце зала. Стоило это недоразумение, насмехавшееся над словами «искусство» и «мода», больше, чем целая флотилия самых дорогих аэрокаров. Сиденье, утыканное сотнями драгоценных камней, не выглядело роскошным — оно выглядело просто идиотским.
Дядя Визерис, судя по выражению его лица, думал примерно так же. Он, как и они с Дейроном, сидели от трона дальше всех. Справа от нее было место Висеньи — об этом нетрудно было догадаться, увидев серебряного дракона на черном поле. А дальше, совсем близко к трону, имели честь расположиться принцы Эйгон и Джоффри.
И еще три места оставались пустыми — по понятным причинам.
Таким простым способом Император Вестероса наглядно продемонстрировал, насколько он ценит каждого из членов своей семьи. Наверняка он полагал, что они будут драться между собой за право стать к нему ближе… А чего еще можно было ждать от тирана, десять лет держащего мать Шейры в Девичьем Склепе?
За дверью послышались быстрые шаги и принцесса приготовилась встать, если ее родитель все-таки удостоит их своим присутствием, век бы его не видеть… Но вместо него в зал размашистым шагом вошла ее сводная сестра.
— Не опоздала? — спросила непонятно кого сероглазая девушка семнадцати лет. — Вот и зашибись.
Если Визерис и двое младших детей императрицы Серсеи, в девичестве леди Серсеи Ланнистер, потратили время на то, чтобы переодеться, то принцесса Висенья явилась на встречу прямо в том, в чем была. В черном летном комбинезоне, подчеркивавшем ее точеную фигуру, при виде которой Шейра почувствовала болезненный укол зависти. Она готова была продать душу Неведомому за такое же тело, как у Висеньи — стройное, подтянутое, мускулистое, пропорциональное, со всеми нужными формами там, где надо… Сама она, как и все подростки ее лет, казалась себе мелкой, плоской и нескладной.
— А ты со своей эскадрильей, я смотрю, продолжаешь осваивать новую технику? — поинтересовался Визерис, когда Висенья, дружески взъерошив волосы Дейрону и приветственно кивнув Шейре, шлепнулась на свое место напротив него и развалилась так, словно это был диван, а не кресло.
— Ну я бы не назвала это «освоением», милорд адмирал, — последние слова были произнесены без малейшей нотки почтительности. — Лично я провожу куда больше времени в ремонтной мастерской, чем за штурвалом. А почему? Да потому что кто-то, не будем показывать пальцами, набивает свои бездонные карманы миллиардами драконов и поставляет в войска всякую нерабочую хрень!
Шейра не понимала, на кого именно намекает дочь Лианны Старк, но, судя по тому, как застыло лицо дяди Визериса, люди это были очень серьезными — и задевать их не стоило во избежание страшной бури в верхах. Последний раз она видела на лице Визериса такое выражение в тот день, когда Император сообщил брату о том, что он должен жениться на дочери лорда Хайтауэра — и это не обсуждается.
— Вообще-то, — медленно начал Визерис. — Не далее как вчера Верховный адмирал Веларион и его прих… помощники уверяли меня в том, что проект штурмовика-сверхневидимки полностью завершен и первая партия идеальных машин уже поступила во флот… Ты хочешь сказать, что они мне солгали?
— Нет, дядя, что вы… Она действительно идеальная — в каком-то смысле… — миролюбивейшим тоном ответила ее сводная сестра, а потом ударила: — …пока не сломается.
Шейра с трудом сдержала смех, а немигающий взгляд Визериса выразил целую гамму чувств — от бессильной ярости до понимания.
— Они так и не решили проблемы с техобслуживанием, — это не прозвучало как вопрос. Он уже понимал, что услышит в ответ.
— Они ничего не решили, дядя, — внештатный пилот-испытатель Императорского флота откинулась на спинку кресла и стала загибать пальцы. — Во-первых, все, кто производил эти реакторы, от хозяев заводов, до тех, кто болты закручивает, заслуживают расстрела. Потому что я могу перечислить десяток важных деталей, которые разваливаются в хлам за сотни часов до окончания гарантийного срока. Если я хотя бы попытаюсь войти в атмосферу на этом корыте, шанс на то, что я немедленно взорвусь, составляет один к трем. Из-за всего, что они туда понапихали, истребитель потерял всякую возможность уворачиваться от ракет. А системы управления всей этой кашей тупо не согласовываются между собой и постоянно долбят мне мозг сигналами о неполадках, которых нет. Устройства сверхневидимости и спецкраситель, поглощающий волны… Тут у меня претензий нет, все работает — по меркам той устаревшей фигни, которую наша доблестная разведка украла у эссосцев пять лет назад. Катапультируемый модуль вообще имеет все шансы убить меня перегрузкой, если мой вес окажется меньше расчетного. Да и кресло пилота… У меня до сих пор шея болит после того, как я полетала часок. Про что я еще не сказала? А, точно, топливо. Если оно окажется перегретым, шланги для подачи хладагента очень быстро не выдерживают нагрузки… А дальше сами понимаете, что бывает. И система жизнеобеспечения несколько раз выходила из строя — если бы не автономка, мне бы хана пришла. Я говорила уже про систему мониторинга состояния машины — ну, как она показывает поломки, которых нет? Я забыла добавить, что из-за этого она не успевает показывать настоящие ошибки. Короче, на каждый час в космосе эта груда хлама проводит сотню в руках техников, которая все эти прелести исправляет. Ну вот как-то так.
Висенья перевела дыхание, отпила из стакана и продолжила.
— Я не скажу, что это худшая машина в Вестеросе — есть и похуже, да. Вот только я, как ни стараюсь, не могу вспомнить штурмовик хуже «Магмы», мать ее так. Я ведь еще не сказала, что она не может использовать половину заявленных видов оружия? Получается, что по всем, абсолютно по всем показателям эти «новые» модели хуже старых, которых они якобы должны заменить.
Она допила воду и стукнула пустым стаканом по столу так, будто ставила точку.
— Короче, эти новые машины — полный хлам. И никто из моих парней не может сказать, как из этого хлама можно сделать что-то достойное. Не говоря уже о «неуловимом убийце кораблей» — или что там еще о нем говорили.
— О, ну не будь столь категоричной, сестренка…
Все взгляды тут же обернулись ко входу. Разумеется, это был наследный принц собственной персоной, как всегда, напыщенный и гордый тем, как он красиво вмешался в разговор.
Шейра подумала о том, что у каждого члена семьи Таргариенов был свой набор повадок и особенностей. Визерис, принц Саммерхолла, например, держался достаточно скромно, одевался элегантно, но неброско, а если его что-то действительно цепляло, он не успокаивался, пока не разрешал все вопросы.
Эйгон же, напротив, явился в зал императрицы Мирии в таком роскошном наряде, что даже хайгарденский гигапавлин при виде такого буйства красок умер бы от зависти. И ведь основой для этой кучи сверкающих и меняющих цвет перьев была военная форма сегментума Блэкуотер, которую он начал украшать по своему усмотрению… И продолжал это делать, пока она не превратилась вот в это.
Сейчас традиционный золотой цвет мундира частично был скрыт красно-черными цветами дома Таргариенов. А общий результат напоминал Шейре квохорского зоара, которого она однажды видела в Императорском зоопарке. Только намного более пестрого.
Старший сын Императора, должно быть, хотел не только привлекать к себе взгляды, но и заставлять всех вокруг испытывать к нему уважение и пиетет. Откровенно говоря… было очень трудно воспринимать такой наряд всерьез. Особенно с этой россыпью наград во всю грудь. Эйгону это казалось величественным, Шейре — крайне претенциозным. Потому что она знала, что за ее плечами столько же сражений, сколько и у наследного принца. Хотя… Может, для него проснуться утром и приказать слуге зашнуровать его сапоги — уже подвиг, заслуживающий награды? А еще эти разноцветные ленты на запястьях, как у карнавального шута. И эполеты в два раза шире плеч…
А ведь это, если верить Висенье, был еще не самый нелепый из его нарядов. Хотя ей лучше знать. Сама Шейра не могла представить себе чего-то более дурацкого.
Медленно и плавно, как и подобает наследному принцу, Эйгон прошествовал к своему месту у самого трона. Но проходя мимо своей сводной сестры, он попытался погладить ее по белоснежным, как у всей их семьи, волосам, и та тут же перехватила его ладонь белыми от напряжения пальцами.
— Ну чего ты опять ломаешься, Сероглазка? — деланно удивился принц Драконьего Камня и любимый сын Императора. — В постели ты позволяла мне намного больше…
— Даже не напоминай… — прошипела сквозь зубы Висенья. — Я буду жалеть об этой ошибке до конца дней.
— Ревность тебе не идет, — равнодушно-скучающим тоном бросил Эйгон, но Шейра видела в его глазах страсть и гнев.
— Ревность? Я с самого начала знала, что ты женишься на дочери Тирелла и была не против… Но я не подписывалась делить твою постель с каждой встречной шлюхой! — если бы принцесса могла плюнуть на драгоценный ковер без последствий, она, скорее всего, так бы и поступила. — Ты мало того, что девственности меня лишил, так еще потом заставлял… — она передернулась от воспоминаний. — Радуйся, что мы с тобой одной крови — иначе я бы вывезла тебя в космос и выкинула через ближайший шлюз!
— Мне тоже очень жаль, — протянул знакомый манерный голос. Шейра даже головы не повернула, хотя обладатель этого голоса был ей ближе, чем все остальные люди в этой комнате. — Сделай ты это — и Семь Сегментумов вместе с Семью Небесами возликовали бы…
«А вот и Джоффри. Ну все, сейчас начнется… Как там Висенья говорила? Бодания рогами, вот».
Старший брат Шейры хотя бы не выделывался так, как Эйгон. Впрочем, возможно, дело было лишь в том, что он и шел-то с трудом в тяжеленном и длиннющем золотом плаще. Сегодня принц Клешневидной туманности выбрал изысканный белоснежный наряд и эту чистейшую белизну, кроме плаща, нарушал лишь золотой трехглавый дракон, вышитый на груди. Да, сегодня одежда всех собравшихся сполна демонстрировала всем окружающим, кто есть перед ними. Кроме, может быть, дяди Визериса, который одевался так, как удобно ему, а не так, чтобы выглядеть поярче. Личным гербом Джоффри был золотой дракон на белом поле, гербом Эйгона — красный дракон на черном. Визерис обошелся зеленым драконом на черном фоне.
Стоило ли напоминать, какими взглядами обменивались сидевшие друг напротив друга Эйгон и Джоффри? Последние несколько лет каждая их встреча превращалась в трагедию пополам с фарсом. Постоянно между ними проскакивали угрозы, оскорбления, принцы хватались за оружие — а потом их подданные внезапно обнаруживали новую строчку в налоговой декларации или штраф за нарушение закона, принятого вот прямо только что.
Это началось даже раньше, чем они стали бросать в сторону Висеньи совсем не братские взгляды… И ей эти взгляды явно не нравились. Шейра ее не винила. Джоффри, хоть и старался держаться так, как подобает настоящему принцу, время от времени срывался — и то, как он вел себя в такие моменты, пугало даже ее, хоть он и был ее родным братом. А вот Эйгон… Ей было не по себе от одной мысли об этом полоумном. И все. И если бы не гвардейцы дома Ланнистеров, охранявшие детей императрицы Серсеи, старший сводный брат наверняка издевался бы над ними не меньше, чем над своими вассалами, слугами и подданными. Избиения, шантаж, публичные унижения и откровенный грабеж — все это было для них рядовыми буднями.
— Ты только не волнуйся, сестра. Мое сердце и моя постель всегда открыты для тебя… — о, нет, Джоффри опять закусил удила…
— Вот как? — бледное лицо Эйгона налилось краской. — А я почему-то думал, что ты до сих пор тискаешься с той шлюшкой из Бракенов, которой приходится терпеть твой жалкий стручок? — яростный взгляд лиловых глаз скрывал в себе желание убивать, и это желание могло исполнится, будь на месте Джоффри кто-то пониже рангом. — Или это еще какая-то грязная нищенка из Ривера? Никак не могу запомнить, кого ты обычно трахаешь…
— Твои попытки задеть меня выглядят просто глупо, адмирал Узкого войда… — ироничная усмешка Джоффри лучше любых слов говорила о том, что он думает о титуле и звании Эйгона. — Я никогда не скрывал того, что у меня было всего три возлюбленные. И я, в отличие от тебя, до сих пор ни с кем не обручен. Это из-за тебя мастер над информацией вынужден обливаться потом, прикрывая все чудачества августейшего лица… Но даже он не может скрыть их. Весь двор знает о том, какое ты чудовище и живой символ упадка и декаданса…
— Да ты мне просто завидуешь! — перебил принц Драконьего Камня. — Трое, говоришь? Ну, тогда и искать долго не придется. Я выберу трех самых уродливых женщин твоей Туманности — и это наверняка окажутся те самые!
— Да даже если бы все дело было в падении нравов… Я бы на твоем месте куда больше боялся обвинений в ереси — а они скоро к тебе придут, — продолжал усмехаться Джоффри. — Экклезиархия уже давно посматривает на тебя косо из-за твоих отношений с Красной Жрицей и ее…
Эйгон расхохотался. На его лице не было ни капли страха.
— Чего мне бояться стариков в рясах? Знаешь, за какое место отец держит Верховного септона? За самое больное, понял? За карман! И он сам у него в кармане! Кто пикнет в мою сторону хоть что-то, тот ничего уже пикнуть не сможет!
Набиравшая обороты перепалка резко оборвалась, когда они услышали звук фанфар. Однако зеленоглазый и лиловоглазый принцы еще раз обожгли друг друга взглядами — и Шейра поняла, что ее брат обязательно отыграется на несчастных жителях Клешневидной туманности.
Правящее семейство встало вокруг стола, готовясь приветствовать Императора Вестероса.
Снова заиграли фанфары и в зал стали входить рыцари Императорской гвардии. Все семеро, что было большой редкостью. Обычно на планете оставалось двое-трое, иногда четверо — но не больше. И чаще всего это были верные подпевалы Императора. Но сегодня собрались все.
Они выстроились рядом с огромным троном. И выстроились так же, как расселись члены семьи Императора. Так, с самого края встал дядя Джейме, мамин брат, который много лет вообще не повлялся на мире-столице. Император вечно гонял его по каким-то отдаленным системам по всяким делам. Но выглядел он сейчас вполне живым и здоровым. Еще один рыцарь Запада, сир Престон Гринфилд, был крайним с противоположной стороны. Рядом с дядей Джейме стоял сир Арис Окхарт, ее личный защитник. А рядом с сиром Престоном — сир Гарт Хайтауэр, стоящий с лицом каменной статуи. Рядом с троном стояли сир Барристан Отважный — хотя Шейра не понимала, какая отвага может быть в человеке, не способном защитить сразу двух Императоров от собственного безумия — и сир Освелл Уэнт по прозвищу «Летучая мышь». Ну а в самом центре, естественно, был сам лорд-командующий Эртур Дейн, приговоренный к смерти в двух сегментумах и десяти секторах, где каждый мечтал насадить его голову на пику.
И после этого они ждали еще секунд десять, прежде чем появился ОН. Хоть и не было никаких причин, по которым повелитель Вестероса заставлял всех ждать. Вернее, причины были — но… лучше бы их не было, честное слово.
Вот и он, Рейгар, именуемый Первым, Император Андалов, Ройнаров и Первых Людей (и неважно, что два народа из трех уже отказывались ему подчиняться), Защитник Семи Сегментумов, Меч Веры, Верховный Властитель Вестероса, и так далее, и так далее, явился, наконец, к ним. С идеально подстриженными волосами цвета платины, благородными валирийскими лиловыми глазами, в идеально скроенном костюме черно-красного цвета…
В таком виде он действительно был похож на Императора.
Пока не двинулся с места.
Шейра ожидала, что он медленно прошествует к трону, пока они будут почтительно стоять, но движения ее родителя были дерганными, отрывистыми и беспорядочными. Пару раз он кидался к какому-то столику или тумбе, хватал с него какой-то предмет — это могли быть часы, астронавигационные приборы или просто украшения — принимался вертеть их в руках и бормотать что-то неразборчивое… Затем он обычно ронял их на пол, словно забывал об их существовании, и шел дальше.
Это было странно. И еще довольно жутко, надо сказать.
Зал был просторным, а Император явно не торопился. Поэтому ему потребовалось несколько минут на то, чтобы доковылять до нелепого трона, посрамившего память Завоевателя одним своим существованием.
Едва он коснулся сиденья, музыка, долбившая их уши со всех сторон, моментально смолкла. И они, наконец, смогли сесть.
— Я собрал вас всех здесь… чтобы сообщить новости пер-во-сте-пен-ной важности, — медленно начал Император. — Я видел, что сообщили мне Камни Веков и слышал шепот бурь в варпе…
И понеслось. То, что он говорил дальше, было самым невероятным бредом из всего, что Шейра слышала за всю свою недолгую жизнь. Она покосилась на Висенью и Визериса — и поняла, что они, скорее всего, думают точно так же. И Джоффри смотрел на своего родителя так, словно это было нелепое цирковое представление. Эйгон вообще на него не смотрел, его взгляд был прикован к груди Висеньи. Дейрон из последних сил держался, чтобы не заснуть прямо в мягком кресле. Гвардейцы… Эти стояли молча, с каменными лицами — как обычно. Может, они просто думали, когда, наконец, очередное покушение позволит им закончить свою тяжелую службу?
А безумие все продолжалось и не было в нем никакого смысла. Неужели этот человек не мог просто дождаться утра или лучше обеда, чтобы выдать весь этот бред попозже? А они с Дейроном успели бы выспаться как следует…
— …и близится Великое Единение. Предзнаменования предельно ясны. Вся наша семья — повторяю: ВСЯ! — должна собраться вместе и скрепить союз моего старшего сына и его невесты, леди Маргери Тирелл.
Шейра постаралась сохранить бесстрастное выражение лица. Она не могла поверить в то, что ее родитель был и в самом деле таким невежественным. Единственным, что объединяло семейство Таргариенов под его началом, была абсолютная ненависть всего Вестероса к каждому из них — кроме, может быть, маленькой Рейлы, дочери Визериса. Сама она, кроме мамы, Дейрона и, с большой натяжкой, Джоффри, могла терпеть только Висенью и дядю Визериса… но только в тех случаях, когда рядом с принцем Саммерхолла не было хайтауэрской гарпии, которая не переносила никого из их семьи.
И вот, Император решил сделать эту гремучую смесь погуще. И размешать ее как следует…
— Визерис. Вы с сиром Джейме отправитесь в Дорн и вернете мне мою дочь Рейнис.
«Он… он ведь пошутил сейчас, да? Кто-нибудь, скажите мне, что это шутка!»
— Осмелюсь напомнить, ваша милость, что дорнийцы поклялись убить каждого Таргариена, что ступит на поверхность их планет — кроме вашей старшей дочери, — холодным тоном ответил принц Саммерхолла, которому эта «шутка» явно не понравилась.— Мои корабли сопроводят судно сира Джейме до Ступеней, но в пространство Дорна заходить не будут. На Сэнд полетит он один. В конце концов, Мартеллы хотят убить всего одного из семи ваших гвардейцев — и это не сир Джейме.
Эртур Дейн никак не отреагировал на его слова, но принцесса — да и остальные тоже — почувствовали, что шпилька Визериса достигла цели.
— Что? Э… Да, ладно. Делай. Как скажешь. Ибо зов песка дважды вознесется к лунам, и реки потекут черным… Забыл. Я совсем забыл…
Шейра очень надеялась, что Император не пишет своих приказов Малому Совету подобными словами… Потому что иначе ей было искренне жаль бедных советников, которым приходилось выслушивать эту дикость.
— Ты, Джоффри, отправишься в Браавос и скажешь, что пребывание Дейнерис на их мире подходит к концу. Моя сестра нужна мне здесь, дома.
— Ваша милость… — ни один из членов семьи Императора, за исключением Эйгона, не имел права называть его «отцом» или «братом». Только по титулу. — Я осмелюсь напомнить вам о том, что согласно условиям договора о воспитании тети Дейнерис, который вы самолично подписали десять лет назад, был оговорен двенадцатилетний срок. К тому же текущие отношения между Империумом и Браавосом очень нестабильны и если мы нарушим договор, это может…
Шейра вдруг подумала о том, что ее старший брат, на самом деле, далеко не самый плохой человек. При всех своих чудачествах он оставался умным, честным и рассудительным. Сейчас его голос звучал разумно, а аргументы, приводимые им, были очень логичными. Вот только он не был Эйгоном, отцовским любимчиком, который мог искалечить, убить и изнасиловать кого угодно — и этот кто угодно сам потом оказывался виноват. И он не был Визерисом, за спиной у которого были верные ему армия и флот целого сектора. Он был Джоффри — и ему такое не прощалось.
— ТЫ СДЕЛАЕШЬ ТАК, КАК Я ТЕБЕ ГОВОРЮ! — почти завизжал Рейгар. — Ты не смеешь! Не смеешь мне перечить! И не смеешь бросать вызов нитям судьбы! Ты понимаешь, что от твоих действий зависит исход Песни Льда и Пламени? Плевать мне на то, что подумают эти браавосийцы! Судьба всей Галактики висит на волоске!
Джоффри от этого крика вжался в кресло, Шейре тоже стало страшно. В лице этого человека не было никакой отцовской любви, не было благородства — было лишь безумие. Впервые за долгое время девочка искренне порадовалалсь за маму, заточенную в Девичьем Склепе. Потому что она поняла, что это… создание на троне убьет ее, если она попытается заступиться за своих детей. Он ведь уже убил двух своих жен, разве нет?
Брат сидел на своем месте, вжав голову в плечи и не мог произнести ни слова в ответ. Но она хорошо знала Джоффри. И понимала, что он отыграется с лихвой на ком-нибудь из своих подданных — скорее всего, из числа тех, кто сильнее всех прочих верен Императору.
— Висенья. Ты отправишься на Винтерфелл и заберешь оттуда свою сестру.
Сероглазка с откровенно глумливым лицом развела руками.
— Да без проблем, чего уж тут… Может, мне еще в Седьмое Пекло по пути зарулить и деду Эйрису привет передать?
Тут даже неизвестно, что звучало хуже — издевательский ответ принцессы или сама постановка задачи. Учителя и наставники Шейры обычно отмахивались от вопросов на эту тему, но она в свои годы прекрасно понимала, какой фикцией оказался Мейденпульский мир и как часто нарушались его условия. Понимала она и то, как относился к этим нарушениям сегментум Север, куда предстояло лететь Висенье. И то, в каком состоянии сейчас пребывала антисеверянская коалиция лоялистов, тоже.
— Этого не понадобится, — сын Эйриса Безумного даже не понял смысла ее слов. — Лезвия не обнажатся до тех пор, пока Великая комета не окрасит Око Скорби алым цветом, и Пожиратель звезд не умрет под клыками Стаи…
— Благодарю вас, ваша милость, ваше знание грядущего оказывает моей миссии неоценимую помощь…
Даже Дейрон тихо хихикнул — абсолютно все, кто сидел за столом, понимали, что Висенья смеется над Императором. Только Рейгар этого не понимал. Видимо, он совсем не знал своей дочери — и воспринимал ее слова на полном серьезе.
— А ты, Эйгон, мой дорогой наследник, отправишься на Хайгарден и предстанешь перед своей будущей женой, прежде чем привести ее сюда, на наш общий праздник!
Впервые за все время встречи кронпринц перестал улыбаться. Он тоже явно не был рад тому, куда его отправили и что ему поручили. Вот только неизвестно, что именно было причиной его недовольства: скорая женитьба, личность невесты или что-то еще третье?
— Хорошо, отец. Я не подведу тебя.
Четверым Таргариенам Император поручил четыре дела. Из них четверо были недовольны поручением — и четверо готовы были его провалить.
«А как бы поступила я на его месте?» — вдруг спросила себя Шейра. И огляделась, обдумывая ответ.
Все знали, что дядя Визерис очень сильно любит свою сестру — не так, как Эйгон Висенью, а по-настоящему. И что это чувство взаимно. Могла ли она найти лучшую кандидатуру для переговоров с браавосийцами? Вряд ли. Да и даже если бы он не смог забрать ее, Визерис был бы рад увидеться с тетей Дени — чего категорически запрещал делать Рейгар.
Висенью можно было бы отправить в Простор — уж ее-то Мейс Тирелл не сумел бы затянуть в свои заговоры. И скандалов с ней удалось бы избежать.
Джоффри… Его бы она отправила на Белую Гавань и далее на Винтерфелл. Конечно, задвинутость ее старшего брата на теме веры могла стать помехой в его общении с северянами, но он, при всех своих недостатках, никогда не нарушал данных им обещаний (поэтому и давал эти самые обещания очень редко) и старался изображать из себя эталон рыцарской чести — а на Севере это действительно ценилось.
Что до Эйгона — этого бы она никуда не посылала. Куда бы принц Драконьего Камня ни пошел, он везде создавал неприятности.
— А теперь давайте поговорим о брачных партиях для других моих детей…
И тут в голову Шейры внезапно залетела мысль о цареубийстве. Ее дед уже погиб от руки члена собственной семьи — причем того, на кого никто бы не подумал. Так что же мешает такому повториться?
«Интересно, найдется ли среди вас кто-то, кто убьет этого пророка недоделанного?»