only you have shown me how to love being alive

      У Джейсона бывают плохие дни.       Нет, от них-то, конечно, не застрахован никто: Салим тоже просыпается от кошмаров, тоже иногда не может отделаться от мыслей о прошлом, но у Джейсона бывают плохие дни.       Может потому, что для него всё началось ещё задолго до Ирака; может, из-за прошлой зависимости шестерёнки в голове похерились, но иногда Джейсона кроет.       Сильно.       Салим со временем привык, приноровился понимать, едва открыв утром глаза, что сегодня день плохой.       Правда, так и не понял, что в такие дни делать и как себя вести.       Джейсон обычно остается в постели: иногда, когда особенно плохо, огрызается, чаще — часами гипнотизирует стену, пока не засыпает, чтобы на следующее утро проснуться обычным собой.       Салим же держит дистанцию. Вот и всё.       Через пару месяцев это даже перестает пугать.       Ещё через несколько — когда появляется Меган — плохие дни будто отступают под натиском широкой девчачьей улыбки и звонкого смеха. Джейсона крыть перестает. Салим расслабляется. Салим верит, что всё наладилось.       Пока однажды утром, едва открыв глаза, не осознаёт, что день сегодня плохой.       Джейсон бездумно пялится поверх него на стену — Салим знает, что бесполезно даже пытаться поговорить. Джейсон где-то там, под толщей собственных мыслей. И как бы не было страшно оставлять его с ними наедине, Салиму приходится выбраться из постели.       Надо позаботиться о Меган.       И развлекать её сегодня придётся вдвое усерднее — лишь бы не полезла к папе.       Она испугается.       Она не поймёт.       Мало ли, что может случиться.       Меган за завтраком привычно громкая: смеётся, размахивая ложкой, рассказывает что-то про динозавров (откуда только знает так много?) и строит Салиму рожицы через стол.       И Салим верит уже, что все обойдётся, но дочь бескомпромиссно-любопытным «а папа где?» спешит его разочаровать.       — Папа плохо себя чувствует, малыш, — вздыхает Салим. Они с Джейсоном сразу договорились никогда не врать Меган, но… Это и не ложь, в общем-то. Просто не вся правда. — Сегодня поиграем без него, ладно?       — Ладно, — Меган кивает, но кажется расстроенной.       Тот момент, когда она выскальзывает из кухни, Салим, занятый мытьём тарелок, упускает.       А когда осознаёт, что за спиной стало подозрительно тихо, уже поздно — смех Меган звенит где-то в спальне, а Салима окатывает волной иррационального страха.       Смех обрывается.       Сердце у Салима тоже.       Заглядывать в спальню страшно: Салим не представляет, что там увидит, это и пугает.       Чего он увидеть не ожидает — это Меган в объятиях Джейсона. Ну ладно, объятиями это назвать, наверное, сложно, потому что Меган сама устроилась в безвольных руках отца, и всё же…       Салим почти не дышит, наблюдая с порога, как Меган увлечённо рассказывает Джейсону про динозавров, будто всё в порядке.       Она не знает, что день сегодня плохой.       Джейсон из-под толщи собственных мыслей, кажется, слушает.       Джейсон с розовой резинкой в волосах, кажется, улыбается.