Этюд в волшебных тонах

Я помню это так, как будто это было вчера. Гарри и Холмс обсуждали расследование, говоря о мотивах и небезопасном положении клиента за завтраком. Он был незамысловат и состоял из печенья и яиц. Но, когда старый друг нашел нужным навестить нас, подобная простота была скоро забыта. — Отрывок из "Этюда в волшебных тонах". Джон Уотсон, доктор медицины *** Гарри ждал около двери, в нетерпении переминаясь с ноги на ногу. "Взрослые", — думал он, — "легко находят повод для приключений, но совершенно не умеют втянуться в них как следует". Последние тридцать минут Уотсон допрашивал профессора МакГонагалл о мельчайших подробностях будущего обучения Гарри. Как будет организован транспорт? Какая в школе еда? Заботятся ли там вообще о правильном питании? Холмс, отрешенный, как всегда, сидел у окна и курил глиняную трубку. За Уотсоном сыщик наблюдал со скрытой усмешкой, которую можно было угадать по его чуть поджатой на три миллиметра влево нижней губе. Гарри решил, что ему самому всё же стоит активно подойти к началу его нового приключения. — Дядя, а ты не опаздываешь? Разве тебе не нужно посетить пациента за городом? Доктор остановил свой шквал вопросов, чтобы посмотреть на часы. — Святые угодники! Я опаздываю! Холмс, Гарри, Минерва… Уотсон пожал руку МакГонагалл и ринулся к двери. Он схватил свою трость и шляпу с маленького столика и остановился лишь на минуту, чтобы перед отъездом Гарри напомнить ему не забывать писать. Оставшиеся в комнате услышали его шаги на лестнице и звук хлопнувшей двери. В воцарившейся тишине Холмс незаметно улыбнулся. — Отлично, Гарри. Теперь объясни. Гарри просиял, а МакГонагалл озадаченно посмотрела на них обоих. — Легко, — ответил Гарри, — он всегда берет свою тяжелую черную трость, когда едет за город, и он положил свою шляпу на стол, а не на полку, значит, он собирался скоро уходить. Он потерял чувство времени, когда пришла профессор… — А ещё? — сказал Холмс. — А ещё сумка доктора была открыта, когда я проснулся сегодня утром, а это значит, что он открывал её этим утром или вчера вечером. А открывает он свою сумку, только если идет на встречу с пациентом. — А ещё? Гарри удивленно посмотрел на сыщика. — И всё… Холмс потянулся, прежде чем встать. — Неправильно. Это было всего лишь одно слово, но для профессора МакГонагалл Гарри в тот момент выглядел так, словно его ударили. — Точнее, — продолжил Холмс, — следует сказать: "недостаточно". Твои наблюдения весьма неплохи, но ты упускаешь слишком много в своих размышлениях. Единственное настоящее доказательство о цели визита Уотсона, которое у тебя есть, это его трость. Остальные наблюдения усилили видимость достоверности твоей гипотезы, но только потому, что твой вывод касательно трости может быть верным… Уотсон мог запросто потерять свою другую трость и взять старую в качестве замены. Гарри понуро опустил голову прямо на глазах у МакГонагалл, которая была окончательно сбита с толку этим разговором. — Да, — сказал Холмс, — сегодня Уотсон едет за город. Я знаю это из-за главной детали, которую ты упустил. Холмс сделал театральную паузу и сел в кресло у камина. — Его ботинки. Соскоблив немного корки с подошвы обуви, которую он носил вчера, я обнаружил крупную красноватую пыль. Точнее говоря, рассыпавшийся кирпич. Подобную кирпичную крошку можно найти в огромном количестве на месте сноса здания. Например, того, что расположено чуть правее местной кассы железнодорожных билетов. Уотсон, будучи весьма предусмотрительным человеком, предпочитает покупать билеты заранее. Холмс сложил руки и посмотрел на камин. — Запомни, Гарри, угадывание — страшный враг рассуждений. Оно весьма разрушительно для дара логики. Гарри стоял, неловко выпрямившись, как по струнке. Он кивнул. — Я понимаю. — Я знаю. Желаю приятного дня, профессор МакГонагалл. Профессор моргнула. «Ведь это ещё не всё, не так ли?», — подумала она. — «Он же не может просто так…» Но Гарри дернул её за руку. — Мы уже можем пойти? — спросил он. Она посмотрела ещё раз на Холмса, прежде чем кивнуть. — Конечно, мистер Поттер. У нас впереди долгий день. Они едва успели зайти в коридор, как вдруг Холмс позвал мальчика. — Гарри? Гарри и МакГонагалл обернулись, и последняя была поражена увиденным. Профессор подумала, что Холмс выглядел невероятно одиноко, сидя в своей темной гостиной. Холмс повернулся в кресле в их сторону как-то странно и неловко, как отметил Гарри. — В искусстве расследования, — сказал Холмс, — чрезвычайно важно уметь различать во множестве фактов несущественные и первостепенные. Если не разделять эти ключевые моменты, то каждому из них будет уделяться в равной мере ничтожно мало внимания и энергии. Гарри и МакГонагалл ждали, но Холмс отвернулся и погрузился в молчание. *** Идя вдоль по улице с Мальчиком-Который-Выжил, профессор Макгонагалл чувствовала нарастающее в её груди давление. Шерлок Холмс. Великий человек, безусловно, но всё-таки… Она посмотрела на мальчика рядом с ней и подумала о хладнокровном мужчине, которого они оставили сидящим около затухающего камина. Метод обучения, который он применял к Гарри, явно был тяжёлым испытанием для мальчика. Не в первый раз она засомневалась в правильности решения отдать Гарри на попечение такого человека. — Вы ему не доверяете, так ведь? МакГонагалл посмотрела на мальчика. Он глядел на неё без тени беспокойства. «Лицо ребенка», — подумала она. И всё же, что-то было не так. Она на мгновение почувствовала на себе взгляд как будто очень старых глаз, глядевших почему-то с лица маленького мальчика. — Он отличный человек, — ответила она. — Но вам он не нравится. — Мистер Поттер… — Всё в порядке. Он тоже мне не очень нравился поначалу. — А теперь? — Теперь он мой папа. МакГонагалл почувствовала, как словно что-то дернулось в груди. Она лично знала Джеймса и Лили Поттер. Гарри никогда не знал своих родителей, а всё, что теперь у него есть — этот человек-машина. Хорошо, правда, что есть доктор Уотсон. Он выглядел разумным, практичным человеком, но, однако, проводил больше времени на работе, чем дома. — Он научил меня думать, — сказал Гарри. МакГонагалл отвлеклась от своих мыслей и вновь посмотрела на Гарри. — Что ж, это хорошо. В этом и заключалась та игра перед нашим уходом? На лице Гарри возникла мимолетная тень эмоции, слишком быстрой, чтобы её можно было распознать. — Это не игра. Наблюдение — это краеугольный камень расследования. — Так это и есть то, чему он вас учил? Быть сыщиком? — нахмурилась МакГонагалл. Она была невысокого мнения о сыщиках вообще. Сыскная команда мракоборцев* во время войны была бесполезна. Может, даже хуже. И, кроме того, Шерлок Холмс не был официальным сыщиком. Он никоим образом не был связан с полицейскими. Если уж на то пошло, они наверняка втайне глядели на него свысока. — Мне тоже придется всё время использовать палочку? — спросил Гарри. Мысли МакГонагалл спутались. — Что вы сказали? — Палочка. Мне тоже придется её использовать, как и вам, или это делается по желанию? — Палочки — это проводники магии. Они есть у всех. Гарри прошел с ней чуть дальше и вновь учтиво задал второй вопрос: — Значит, волшебникам нужно использовать палочку? — Почти всегда. Некоторые виды беспалочковой магии могут быть использованы для простых действий, но эта область весьма неточная… — О… МакГонагалл улыбнулась. Такая любознательность. Гарри бы мог добиться успехов в… Она остановилась, нахмурилась и повернулась к Гарри. — А кто сказал вам о палочках? — Ну, она лежит у вас здесь, — сказал Гарри, указав на её кожаный чехол для палочки. МакГонагалл машинально дотронулась до чехла. — Я знаю. Но как вы поняли, что волшебники, как вы сказали, «всё время» её используют? Гарри наклонил шею, оглядывая её кожаный чехол, особенно тисненые на нем замысловатые рисунки. — Все думают, что быть маленьким — плохо. Вы бы удивились, узнав, насколько это хорошо. Повернитесь, пожалуйста, направо. Мне так легче будет рассмотреть ваши руки. Вас удивит, что руки людей могут рассказать о них. МакГонагалл посмотрела на него с сомнением, а Гарри снова заговорил. — Мой папа как-то расследовал дело, в котором его клиентом был профессиональный писатель. Этот малый ненавидел пишущие машинки. Он работал только с карандашом и бумагой. У него были весьма заметные отметины на руках и пальцах. Почти как у вас. МакГонагалл нахмурилась и посмотрела на свои руки. Они выглядели так же, как и всегда. Гарри же весело продолжил: — Ваши руки могут рассказать историю долгого использования, но не карандаша, а чего-то более массивного и твердого. Ваша палочка прекрасно подходит под описание — поэтому она единственный возможный кандидат… МакГонагалл вновь взглянула на свою палочку и пригляделась внимательней. На кончике её указательного пальца была едва заметная вмятинка. Она вытащила палочку привычным движением, почти инстинктивным после стольких лет владения ею. Тонкий кусок дерева легко лег в её руке и пришелся точно на кончик её указательного пальца. Она посмотрела на мальчика, а Гарри улыбнулся ей в ответ. — Вы всё ещё думаете, что это игра, профессор?