***
Скарамучча сидел в центре трибун и смотрел на пустой стадион, в центре которого холодным блеском светился каток. В ушах играла музыка с произвольной программы, и что-то в ней ему не нравится. Заслушивая эту мелодию "до дыр", Скара все больше приходил к выводу, что это не то, не строится у него в голове полноценная картинка выступления. Достав телефон из кармана толстовки, капюшон которой скрывал голову фигуриста, Скара начал искать более подходящую музыку для произвольной. Но через какое-то время он прослушал песню для короткой программы, и та тоже не смогла произвести впечатление на фигуриста. Тихо прорычав ругательства себе под нос, фигурист откинул телефон вместе с наушниками на соседнее зрительское место и положил голову на спинку переднего ряда трибун. В голове было много идей, но в чём был смысл, если не было подходящей музыки? Скарамучча настолько сильно погрузился в свои мысли, что даже не услышал чужие шаги, а когда маленькая ладонь легла ему на плечо, он от неожиданности почти подпрыгнул на месте. Люмин стояла рядом с обеспокоенным выражением лица, словно чувствуя вину за такое неожиданное появление. — Извини, – неловко улыбнулась фигуристка. – Если честно, думала, ты здесь уснул. Блондинистые волосы были собраны в маленький хвостик, но передние прядки были слишком короткими, поэтому спадали ей на лицо. На плече висела маленькая сумочка, из которой выглядывала небольшая тетрадь, в которой Люмин вела записи по тренировкам и будущим программам. — Я просто задумался, – буркнул Скарамучча, отводя взгляд от девушки. – А ты чего сюда пришла? Выходной же. Люмин села рядом с напарником, подбирая откинутый телефон. К нему всё еще был подключен провод наушников и из них был слышен далекий гул музыки с их короткой программы. Девушка протянула вещи владельцу прежде чем откинуться на спинку неудобных трибун. Всё тело после ежедневных тренировок было слишком чувствительным, и Люмин стоило бы остаться дома в свой долгожданный выходной. Но что-то тянуло её на стадион, или кто-то. — Скучно стало. Итэр ещё с утра ушёл в консерваторию, их дебют должен вот-вот состояться. А одной дома непривычно. Скарамучча посмотрел на свой телефон, отключил музыку и начал наматывать длинный провод наушников себе на ладонь. За всё это время парень успел познакомиться с младшим братом Люмин, даже несколько раз поужинал у них дома после тренировки, не забыв поворчать про соблюдение диеты, но всё равно с удовольствием съедал всё до последнего. Он признает, Итэр готовил очень даже хорошо. Это были хоть и простые блюда, по типу риса и жареных овощей, которые, как узнал Скара, просто обожает Люмин, но Итэр мог сделать из них что-то необычное. Не сказать, что Скарамучча так часто ест домашнюю еду. Живёт он один, на семейные праздники не ходит, а сам приготовить может разве что собу. Вроде как самостоятельная жизнь с 14 лет должна была научить его готовить себе еду, но, видимо, эта сфера передалась ему по наследству от матери. Она никогда не умела готовить. Их спасала только Макото, которая всегда приносила что-то вкусное, что приготовила сама. Скарамучча снова посмотрел на пустой лёд, на котором еще были вчерашние многочисленные следы от лезвий коньков. — Если честно, – запнулся Скара. Как-то неожиданно он решил что-то сказать. – Мне не очень нравится наша музыка для программ, – он опустил голову и прикрыл глаза. Он и так слишком много требовал от команды, постоянно придирался, был недоволен всем. А тут ещё и спустя 2 месяца понял, что музыку надо другую. Будь он на месте своей команды, прибил бы себя еще давно. Люмин не проронила ни слова, убеждаясь, что Скар сказал всё, что хотел. Тишина длилась одну, две, пять минут. Скарамучча уже был готов забрать свои слова назад, но тут девушка облегченно выдохнула. — Я уж думала мне они одной не нравятся, – рассмеялась Люмин. Скарамучча поднял голову и с небольшим непониманием в глазах смотрел на партнёршу. – Если честно, не очень они подходят под то, что мы хотим показать зрителям. Я последние пару дней тоже искала другую музыку и есть тут одна, мне кажется, очень в твоём стиле. Хочешь послушать? Скара, не сказав ни слова снова, размотал наушники и протянул штекер девушке. Один наушник парень оставил себе, а другой отдал Люмин. Девушка недолго полистав что-то в телефоне, нашла нужную песню и включила. С первых же нот от музыки веяло той самой надменностью, что ещё больше заинтересовало Скара. Самое начало песни дало фигуристу ощущение какого-то восхождения, превосходства. Дальше это только подтверждалось. В какой-то момент ко всей этой возвышенности пришла страсть. Но это не было похоже на любовную страсть, нет, это было что-то глубже. Скарамучча до самых последних аккордов внимательно прислушивался к музыке, а после около минуты что-то помечал в своем телефоне, пока наконец не повернулся к Люмин. — Это оно, – с горящими глазами выдохнул Скара. – Это то. Не такое длинное, чтобы можно было откатать произвольную, но на короткую должно хватить. – Скарамучча долго рассказывал что-то об этой музыке, помечал детали, делился какой элемент в какой момент можно было бы поставить, что и не заметил, как появилась улыбка у Люмин на губах. Он быстро прикусил язык, опомнившись, что теперь он выступает не один. – А... тебе самой.. нравится? Люмин даже не сразу поняла, что у неё тоже спрашивают мнение. Моргнув несколько раз, словно придя в себя, девушка улыбнулась еще шире. — Конечно! Я же сама тебе эту музыку предложила, а ты смог разглядеть в ней столько интересных вещей. Девушка буквально светилась, а Скарамучча мазохист, раз всё продолжал смотреть на неё, даже не моргая. — Тогда оставим её на короткую? — Конечно! О, у меня ещё есть, она поспокойнее, я бы даже сказала грустная, но думаю тебе она понравится. Люмин включила следующую композицию. И если прошлая композиция начиналась грубо, то эта была какой-то лёгкой, но все еще уверенной. Музыка шла легко, как бы расслабляя, но в ней рассказывалась история. История где она выбрала любовь и хочет жить только ею, словно каждый день последний в ее жизни. Она хочет прожить жизнь с любимым человеком, не думая о последствиях, о прошлом и будущем. Песня рассказывает о беззаботной любви, и это хотела передать на льду Люмин. Она, да, она само воплощение этой песни. Она так ей подходит. Пока Скарамучча слушал песню, он смотрел на неё, как она покачивала головой в такт музыке и тихо её напевала. Он смотрел на её светлые волосы, закрытые глаза, но он знал, что они отливают карамелью на солнце, и бледные ресницы, которые тихонько подрагивали, пухлые губы, которые девушка постоянно прикусывала когда о чём-то задумывалась. Скарамучча даже не заметил, как музыка прекратилась и, точно как он и знал, золотые глаза смотрели на него в ответ. На расстоянии наушников, а может и ближе, они делили воздух на двоих. В глазах Люмин читался интерес к происходящему, и даже переживания. Скарамучча не знал, что видела она в его глазах, а может, просто не хотел знать, но он готов поспорить, что выглядит сейчас глупо. Он никогда себя так не вёл, так почему сейчас? Что изменилось? Почему ему вдруг захотелось приблизиться?***
Тарталья хоть и дал своим подопечным выходной, но ему такого счастья ещё никто не давал. Парень сидел в своём кабинете и перебирал старые бумаги и контракты еще со времен своего участия в олимпиадах. Тут были и билеты, и грамоты, и сертификаты, и, куда же без них, фотографии. Тарталью уже успели нахлынуть воспоминания, и он уже было отправил Чжун Ли, своему давнему другу и сопернику, совместную фотку с их самых первых Олимпийских игр, как он заметил сообщение от Скарамуччи. Он хотел... стоп. ЧТО?! Не долго думая, Тарталья набрал выученный номер своего друга и, о Боги Селестии, как же долго он отвечал. — Д-да, – голос Скара предательски дрогнул, но Тарталья этого не заметил. — А теперь повтори, что тебе там не понравилось?! Скар, ты серьёзно? У нас осталось чуть больше восьми месяцев, вы вот со дня на день должны начать отрабатывать с Райден хореографию, а ты решил поменять музыку? Люмин вообще в курсе?! На другой стороне послышался тяжёлый вздох, и, как смог расслышать Тарталья, целых два. — Стоп, – встряхнул головой рыжик, проверив время. – Только не говори, что она рядом с тобой. Вы вообще где? — На стадионе, – спокойно, но не без язвительного тона ответил Скар. – И да, Люмин тоже здесь, и мы оба пришли к этому решению. Поэтому хватит пялиться на фотографии своего горе-женишка и тащи свою задницу к катку. Скарамучча сбросил вызов, даже не дав Тарталье и слова вставить. Тот, насторожившись, что его подопечный знает, чем он тут занимается, осмотрел кабинет на наличие камер, и, уверив себя, что это была просто случайность, спустился на каток.***
Люмин слушала музыку, которую включила им со Скарой послушать. Это была относительно недавно вышедшая песня, но она так запала фигуристке в душу, что она сразу же захотела под неё выступать на олимпийских играх. Люмин прикрыла глаза, наслаждаясь приятной мелодией, а когда она закончилась, и девушка вновь открыла глаза, то встретила яркие синие огоньки, которые смотрели на неё в ответ. Люмин сначала испугалась, что Скаре не понравился её выбор в музыке, но, кажется, дело было в другом. В этих синих бездонных глазах было что-то такое, чего раньше Люмин не видела. Это не было похоже на обычный безразличный или острый и язвительный взгляд парня, нет. Тут было что-то мягкое, неуверенное. Люмин даже не сразу поняла, как Скара начал наклоняться к ней ближе. И когда между парой оставалось буквально пара сантиметров, раздался телефонный звонок. Скарамучча, словно опомнившись, вскочил на ноги, отвечая на звонок. Его щёки порозовели, как и щёки девушки. Люмин лишь сидела с широко раскрытыми глазами, наблюдая, как её напарник топчется на месте. Из звонка девушка услышала недовольные возгласы тренера, и, когда его громкая тирада закончилась, она устало вздохнула вслед за Скарамуччей. Либо это получилось слишком громко, либо у их тренера был очень чуткий слух (что мало вероятно, ведь иногда он не слышал их на расстоянии 5 метров), но тот быстро спросил где они. Скарамучча ясно дал понять, чтобы тренер пришёл на каток как можно скорее, и сбросил трубку. Между ними повисло неловкое молчание. Скара смотрел на каток, а Люмин на свои вспотевшие ладошки. Она чувствовала, как её щёки заливались краской только от воспоминаний пятиминутной давности. — Пойду схожу за водой, – пробурчал Скар. Люмин, вздрогнув от неожиданности, посмотрела на напарника, но тот, видимо, не хотел показывать своего лица. Чёлка упала на лицо, но фигуристке открылся взор на его красные уши. – А то этот оболтус же ничего не принесёт. Скарамучча быстро скрылся за дверью в коридор, оставив Люмин наедине с катком и своими мыслями.