***
Райден, как только родила сына, сразу же заявила, что тот станет фигуристом. Уже в два с половиной года, когда другие дети ещё только начинают внятно говорить, маленький Скарамучча впервые встал на лёд. Эи была требовательной не только в роли тренера, но и матери. Скара должен был добиваться не только самых высот в фигурном катании, но и грызть гранит науки, оставаясь хотя-бы в топ 5 на школьной доске успеваемости после каждых экзаменов. Свой третий юношеский разряд мальчик получил в 6 лет. Уже там Скарамучча показал свою выносливость своими отточенными движениями и скоростью на льду. Почти сразу же был защищён второй, а затем и первый юношеский разряд. Эи было важно, чтобы её сын как можно быстрее получал разряды, поэтому тот буквально жил на льду, а в перерывах занимался уроками. Мальчик был рад приносить маме пользу, ведь та после родов больше не смогла выйти на лёд в качестве спортсменки. Огромную роль сыграли изменения гормонов, а следом и строение тела, не позволявшее больше совершать её коронные четверные прыжки, которые Эи начала делать одна из первых среди женщин. Скар выполнял все требования матери: примерно учился, показывал хорошие результаты в фигурном катании, был послушным и счастливым ребёнком. Но одни соревнования полностью всё изменили...***
На другой стороне послышался шелест, привлёкший внимание Скарамуччи. Он тяжело втянул воздух через стиснутые зубы и выдохнул еле разборчивое "да" на вопрос девушки. Та сразу прощебетала что-то неразборчивое в ответ, и послышались звуки шагов по комнате и шуршание одежды. Скарамучча слышал, как она попросила своего брата вызвать такси, а тот сразу начал задавать вопросы. Люмин назвала лишь имя Скара и начала обуваться. Парень вслушивался через звонок в звук молнии на одежде и то, как трётся одежда друг об друга. Дальше лишь скрип входной двери и тихий, успокаивающий шёпот Люмин, что дало фигуристу на несколько минут погрузиться в сон.***
Девушка, поблагодарив таксиста, вышла из машины и подошла к многоквартирному дому, попутно доставая ключи от квартиры Скарамуччи. В звонке уже было слышно тихое, но нервное сопение, так что Люмин просто старалась прислушаться к звукам, чтобы если что напомнить о своём присутствии. Открыв дверь, Люмин окунулась в темноту квартиры. Тёмные стены, задернутые шторы в гостиной. Лишь небольшой свет из ванной комнаты освещал коридор. Девушка стянула с себя бежевое пальто, отключаясь от звонка и выключая телефон, и направилась на поиски парня. Нашла она его в гостиной возле дивана, в обнимку с коленями, и прижатым к уху телефоном, словно это единственная ниточка, связывающая его с реальностью. Скар забился в угол, словно испуганный кот, который подрался с собакой на улице и пытается не попасться ей на глаза снова. Фигуристка опустилась рядом с парнем и аккуратным движением, чтобы не разбудить, убрала чужой телефон и хотела притянуть Скарамуччу к себе, чтобы уложить на своём плече. Но тот сразу дернулся и напрягся, испуганно бегая глазами по темной комнате. — Тихо, тихо, – обхватила Люмин чужое лицо напротив обеими руками, чтобы Скар обратил на неё внимание. Она успокаивающе поглаживала большими пальцами его щеки, которые были холодными, по сравнению с её ладонями. Тёмные, ещё влажные волосы спадали парню на лицо. Они лезли ему в глаза, так что Люмин помогла ему их убрать. – Я рядом. Скара облегченно выдохнул как только услышал знакомый голос. Фигурист опустил свою голову девушке на плечо, обхватив чужую талию руками и крепко прижимая к себе. Он спрятал лицо в коротких блондинистых волосах, скрывая подступающие слезы, которые начали появляться ни то от вновь нахлынувших воспоминаний, ни то от облегчения, что он теперь не один. Люмин поглаживала голову парня, перебирая волосы меж тонких пальцев. Она шептала ему о своём детстве (как часто попадала в неловкие ситуации в школе и отбивалась от мальчишек-хулиганов); о том, каким Итэр был смешным в детстве, и как он вырос; о том, как сильно хочет узнать самого Скарамуччу лучше, чтобы точно знать, что правильнее сказать в любой ситуации. Сейчас девушка лишь пыталась перекрыть чужие воспоминания чем-то другим, просто чтобы отвлечь внимание от чего-то нежеланного. Но в конечном итоге все сводилось к одному. — Я просто хочу, чтобы ты мне доверился.., – утыкаясь носом в чужую макушку, еле слышно прошептала Люмин. Её голос дрожал, хоть она и пыталась это скрыть. – Мне тяжело смотреть, как ты копаешься в своём страхе один... позволь мне помочь... Парень отпрянул от девушки, чтобы рассмотреть её лицо, и увидел блестящие слёзы в уголках её глаз. Его Люмин, такая стойкая, смелая и добрая, сейчас плачет рядом с ним из-за его прошлого, которого даже толком и не знает. Скарамучча ведь так ни разу и не рассказывал своей девушке о конфликте с матерью полностью “от” и “до”. Люмин знала лишь верхушку айсберга, только то, что было озвучено в прессе, когда все узнали о том, что тогда еще совсем юный Скара ушёл из спортивной школы своей матери, где был самым первым учеником, и начал менять тренеров каждый сезон, а иногда и чаще. И парень начал рассказывать ей всё с самого начала, стараясь ничего не утаивать.***
В 15 лет Скарамучча готовился к своим первым Олимпийским играм Это было самым важным соревнованием для каждого спортсмена, а занять место на пьедестале было и вовсе самой настоящей борьбой между участниками. Подготовка началась ещё за год до отборочных и сбора заявок на участие. Эи гоняла сына на тренировках, словно его прокат за олимпийское золото было уже завтра. Программа была готова, её осталось лишь откатать до идеала. Всё шло хорошо, но уже тогда Эи срывалась на родном ребёнке, и ему пришлось съехать в другую квартиру, чтобы как можно реже попадаться на глаза разгневанной матери. Но, не смотря на все обстоятельства, Скарамучча всё равно трудился так сильно ради одобрения со стороны Эи, что не обращал внимание на своё здоровье, что сыграло с ним злую шутку. Когда наступило Гран-при, Скарамучча слег с тяжёлой стадией анемии. Райден была просто вне себя от гнева, что её сын посмел упустить свои первые Олимпийские игры из-за такой ерунды. Родная старшая сестра Эи – Макото – тогда вступилась за племянника и смогла оградить мальчика от огромной волны гневной брани матери. С того самого конфликта мать и сын перестали как либо контактировать. Скарамучча начал заниматься у других тренеров сразу же как оправился от анемии, а Райден начала набор новых учеников. Они разошлись каждый своей дорогой. Но этот неприятный осадок, который остался после той ссоры, до сих пор вспоминается Скарамучче, не давая отпустить и простить родную мать. Его безумно раздражал тот факт, что этой женщине было абсолютно плевать на здоровье собственного сына. Ей было важно лишь его место на олимпийском пьедестале и золотая медаль на шее. В 17 лет парень похоронил тётю Макото на их семейном кладбище. Это был на тот момент единственный человек, который был рядом с ним не смотря ни на что. После этого Скарамучча полностью погрузился с головой в фигурное катание и учёбу в институте, которую оплачивал с выигранных на соревнованиях капиталах. В 19 лет Скарамучча прошёл Гран-при на свои вторые Олимпийские игры, и, встретив свои 20 лет тренируясь на льду, он занял 1 место, но это уже не приносило никакой радости и гордости за самого себя. Там же он познакомился с рыжей бестией – Тартальей – с которым хорошо сдружился. Уже через год Скарамучча участвовал в своих первых соревнованиях в качестве фигуриста-парника. Но и там он не добился особого успеха. Следующий год парень скитался от одного тренера к другому, от одной партнерши к другой, и в итоге в 22 года он вновь встретился с Тартальей, который стал его тренером.***
Люмин слушала рассказ Скарамуччи на одном дыхании. Пара уже успела перебраться с пола на диван, где Скара расположился у девушки на плече и пересказывал всю свою жизнь. Он делал это не торопясь, давая девушке задавать вопросы, но та не спрашивала. Люмин брала только то, что фигурист готов был ей дать. И он давал. Старался дать так много, чтобы девушка наконец смогла разобраться во всей его истории. Их ладони были сплетены в замок, помогая держаться друг другу "на плаву". — Прости.., – Люмин обвила руками шею Скарамуччи так резко, что тот не сразу понял, что произошло. Парень не знал куда деть свои руки, но в итоге оставил их на чужой талии, а лицом вновь уткнулся в блондинистые волосы. Сейчас, немного успокоившись, он мог различить сладкий запах шампуня и масла, которыми девушка всегда пользовалась. – Прости, прости, прости... — Ты ничего плохого не сделала, – всё ещё хрипло пытался остановить подступающую истерику девушки Скара. – Ты не должна извиняться. — Меня не было тогда рядом... — Но ты есть сейчас. Скарамучча резко отдернулся от чужой шеи и, обхватив лицо Люмин, внимательно рассматривал её глаза. В комнате было темно, но всё то сочувствие в чужих глазах Скара видел так отчётливо, словно сейчас на них было направлено сотни прожекторов. На него смотрели с сожалением, а он это ненавидел. Даже Люмин он не мог позволить смотреть на себя так. Она могла видеть его грустным, злым, весёлым и сломанным, но в ответ он не желал увидеть сожаление. Оно ему было не нужно. Никогда не нужно. — Не смотри на меня таким взглядом, – сквозь зубы прошептал Скарамучча прежде чем впиться в мягкие губы своими. Это не был выход из их ситуации. Определённо нет. Но сейчас они оба нуждались в простой близости друг с другом. Скара хотел просто разделить свою обиду с другим человеком, а Люмин приняла всё это слишком близко к сердцу, что очень в её характере. Парень хотел простого "всё будет нормально", а не слёзных "прости" от абсолютно непричастного к ситуации человека. Этой ночью Люмин осталась в квартире Скара, не имея никакого желания оставлять его одного в этот момент.