О ссорах и не только

Не то чтобы Кави не обращал на это внимание, но задумался по-настоящему только недавно. Он не был невнимательным, это уж явно не про него, просто игнорировал. Лишь в последнее время стал задаваться этим вопросом. Почему глаза у Аль-Хайтама светились? Ни у кого из тех, кого Кави знал, глаза не выполняли функцию фонарей. Ладно, у Аль-Хайтама светились они не настолько ярко, но похоже, правда. Ну и поскольку глаза у него были странные, то и фонари получались скорее витражными, хотя это мелочи. Еще вопросы вызывали те зеленые геометрические узоры, проявлявшиеся на его коже всякий раз, когда Кави его трахал и когда Аль-Хайтам был близок к оргазму. Естественно, Кави задавал вопросы, вот только Аль-Хайтам игнорировал их с завидным упорством. И Кави пришлось отстать, затаиться в надежде когда-нибудь откуда-нибудь узнать эту тайну. Кроме этого, Кави все не мог никак забыть их первый раз, точнее ту его часть, когда Аль-Хайтам произнес что-то на другом языке и не сказал, на каком. Забыл, это было неважно — во время секса да, вполне, но Аль-Хайтам быстро приходил в себя, и мозг его начинал работать с прежней скоростью буквально спустя минут десять-пятнадцать. И все же стоило Кави спросить, что это был за язык, как ответ он получил все тот же — «не помню». В этот раз Кави не поверил. — Что? — Ты и не помнишь языка, на котором что-то сказал? Чушь. Для такой занудной всезнайки это невозможно. Аль-Хайтам приподнял уголок губ, усмехаясь. — В самом деле? Ну так попробуй сам найти. Если Аль-Хайтам думал, что он Кави этим спугнет, то он заблуждался, потому что уже на следующий день Кави поплелся в Дом даэны. Само собой, сразу он ничего не нашел, пусть и пролистал не один десяток книг. И через неделю не нашел, зато наткнулся на двух студентов Хараватата. Ах, просто сказочное везение! Кави подошел к ним со спины, наклонился и прошептал: — Дорогие мои, не поможете? Не видевшие его студенты с восклицаниями подскочили на стульях и обернулись, один из них даже хотел начать ругаться, но явно узнал Кави и застыл с открытым ртом. Второй пришел в себя гораздо быстрее: — И с чем вам нужна помощь? — Нужно найти, из какого языка вот эта фраза, — он протянул им листок, на который по памяти записал звучание слов Аль-Хайтама, — к сожалению, я услышал ее, поэтому не могу знать, как она пишется на самом деле. Студенты склонились над листком и принялись совещаться тихо. До Кави долетали обрывки фраз, но он не вмешивался, стоял и ждал, со скукой разглядывая книжные полки. В мир реальный они вернулись спустя час, за который Кави успел взять с полки какую-то книгу по медицине и даже прочитать несколько глав. — Простите, но мы не знаем. Это похоже и на древний язык, и на более современные наречия, есть даже что-то от хиличурлского… — Да нет здесь ничего от хиличурлского! — перебил второй студент. — Это явно один из древних языков, тут без сомнений, но я не очень понимаю, из какого региона он пришел. Если судить вот по этим звукам, то создается впечатление, что откуда-то из Лиюэ, но другие сочетания, причем их больше, связаны скорее с Сумеру. Будь эта фраза записана так, как должна, было бы проще. Кави виновато развел руками и улыбнулся. — А откуда вы ее взяли? — поинтересовался первый студент. — Аль-Хайтам сказал. — Господин секретарь? — они переглянулись и воззрились на Кави с недоумением. — Тогда почему не спросить бы его? Он знает больше, чем мы, да и если он автор этой фразы, то точно в курсе, на каком это языке и как переводится. Кави поморщился и скрестил руки на груди. — Да будто он горит желанием объяснять мне это. — В таком случае, может быть…малая властительница Кусанали сможет помочь? — О, а это неплохая идея. Спасибо, удачи вам! — Кави попрощался, взял листок и поспешил на выход из Дома даэны. Итак, где он мог найти Дендро Архонта? Понятно, что в храме Сурастаны, да только пускали туда не всех, к тому же малая властительница Кусанали, насколько Кави знал, часто там отсутствовала, что неудивительно, если бы он был заперт на протяжении пяти столетий в одном месте, то после освобождения разрушил бы его до основания. Так и оказалось — Дендро Архонта в храме не было. Подумав немного, Кави вздохнул и отправился в город. Ну вдруг ему повезет. Несколько часов Кави скитался по Сумеру, пару раз даже думал над тем, чтобы плюнуть на это дело и пойти в таверну, но каждый раз запрещал себе и продолжал идти хоть куда-то. И в конце дня, когда решил выйти за пределы города, удача ему улыбнулась, доказала, что не зря он отказывался от любимого вина, — Дендро Архонт вместе с Итэром, с которым Кави виделся всего три раза, обнаружились на границе города, где били подошедших слишком близко к удаленным от центра Сумеру жилым домам хиличурлов. Ну как били, Итэр стоял с Паймон неподалеку и просто наблюдал. Кави приблизился к ним и успел проследить за тем, как малая властительница Кусанали расправляется с противниками. Ее глаза в тот момент засияли ярко зеленым светом — и это так сильно напомнило Кави Аль-Хайтама, что он застыл на месте. В себя пришел только тогда, когда Дендро Архонт подошла к ним и поздоровалась, с интересом разглядывая его. Кави поморгал пару раз и произнес: — У тебя зрачки похожи на четырехлистный клевер. Чуть позже до него дошло, что обратился он к ней совсем неподобающе, но ее это, казалось, нисколько не задело, наоборот, она улыбнулась и прислонила ладонь к щеке. — Символ удачи, — добавил Кави. Малая властительница явно знала об этом, однако промолчать он не смог. — Такого мне еще не говорили. Спасибо, Кави. Ты хотел меня о чем-то попросить? Сам Кави не очень понял, откуда бы Дендро Архонту знать его имя, но отбросил эту мысль, достал из кармана листок и протянул. — Да. Я бы очень хотел узнать, какому языку принадлежит эта фраза. Ну и в идеале еще, как переводится. Малая властительница взяла ручками листок, развернула его и вчиталась. Перечитала раз и другой, потом снова. Нахмурилась, отошла от них и принялась бродить туда-сюда, шевеля губами от чтения вслух. Кави вздохнул, глянул на Итэра, подумал немного. — У нее же глаза светятся, да? Итэр посмотрел на него в ответ. — Да, когда использует свои силы. Точнее не только глаза, но еще и концы волос. Видишь, они как раз такие зеленоватые под цвет Дендро стихии. — Ага… — у Аль-Хайтама волосы не светились, это Кави заметил бы уж точно. Паймон вдруг сделала петлю в воздухе, прокрутившись, и фыркнула: — Нахида не единственная, у кого глаза светятся. — А? Правда? — вряд ли они видели такое у Аль-Хайтама, значит, говорили о ком-то другом? — А то! Например, у Эи, точнее у сегуна Райден, а еще у Мико — она фамильяр Эи. У бродяжки тоже глаза светятся, у Чж… — тут Итэр, постаравшись сделать это незаметно, ущипнул Паймон. — Ой, у Сяо, у Сяо! Он — один из Адептов Лиюэ, да, защитник Якса. — Вот как… Итэр извинился и оттащил Паймон назад, пользуясь тем, что Кави погрузился в раздумья, хотя их разговор шепотом он все равно услышал. — Да чего ты? Я же не сказала! — Все равно нельзя быть такой болтливой, Паймон, у тебя язык совсем без костей! И разве у Сяо глаза светятся? — Я не помню точно. — И я… В любом случае Кави это уже не касалось. Выходило следующее: глаза светились точно у Архонтов и, видимо, нелюдей, потому что та самая Мико, которая фамильяр Электро Архонта, человеком явно не была, но и до Архонта не дотягивала. Значило ли это, что и Аль-Хайтам человеком не являлся? Все могло быть, Кави о нем практически ничего не знал, точнее знал, но только то, что касалось времени учебы в Академии и того, что было после, а вот события до поступления оставались покрытыми мраком — Аль-Хайтам никогда ничего не говорил о своем прошлом. — Думаю, — раздался рядом с ним спокойный голос Дендро Архонта, — это одно из древних наречий Сумеру, на котором говорили жители пустыни, подданные царя Дешрета. Их было несколько в зависимости от периода истории, но конкретно это относится к более раннему периоду, до того, как царь Дешрет впустил в этот мир запретное знание. Кави издал какой-то полузадушенный то ли писк, то ли крик. Откуда, мать его, Аль-Хайтам знал этот язык?! — А насчет перевода… — тут малая властительница Кусанали отвела взгляд, побарабанила пальчиками по листку и достала словно из ниоткуда карандаш, написала что-то на листочке, свернула его и отдала Кави, — вот. До встречи, Кави. Она прошла к Итэру с Паймон, и они вместе направились неспешно обратно в Сумеру. Кави проводил их взглядом, сжимая в руках многострадальный листок, затем втянул воздух носом и наконец посмотрел, что же малая властительница написала. О Селестия, как хорошо, только не останавливайся, пожалуйста… Кави присел на корточки, закрыв лицо ладонями с зажатым в пальцах листком, и застонал вслух. Наверное хорошо, что те студенты не знали этого языка. Однозначно хорошо.