«Интуиция — не пустяк. Это обработка данных столь быстрая, что разум её не воспринимает.»
— Шерлок Холмс из сериала «Шерлок» от BBC
Ноябрь.
Пятница уже завтра, а моя голова пустела с каждой мыслью о том, что я должен рассказать о своём прошлом. Знания фотографии и других предметов исчезали, я не понимал, что происходит. «Скоро будут выходные», думал я и надеялся, что отдохну. Как же. Интуиция меня сжирала тревогой и не давала никакого покоя даже во время, когда нужна была сосредоточенность. Matti Bye — Bye: Ocean Последний месяц осени близился к концу, скоро нужно будет готовить серию фотографий с тематикой осени. Декан ещё об этом не говорила, но я знал, что в конце каждого времени года, перед каникулами, мы должны сдать серию от пяти до десяти фотографий. День города я благополучно пропустил, готовясь к масштабной контрольной по истории искусства и часу у Альберта. Я, трясясь в автобусе, придумывал лживую историю о моём прошлом. Слишком уж сильно въелось подозрение о том, что Альберт — опасный человек. Интуиция рядом с ним буквально сходила с ума, отключая бо́льшую часть мыслительного процесса. В конечном итоге, теперь я в прошлом был мальчишкой, который боится велосипедов, потому что однажды упал на нём с моста. И вместо того, чтобы позвать на помощь в голос, позвонить тогда ещё жившему папе или незанятой работой маме, я взял телефон, чтобы сфотографировать вид моста снизу. У меня действительно была такая фотография, но тогда я уже занимался «любительской» съёмкой, сохранял всё окружение на телефон, заполняя его пейзажами прошлого места жительства, и убегал от каких-то хулиганов вместе с мелкой Кристиной, которая с дуру решила, что попросить достать с дерева что-то именно у них — это хорошая идея. Подсказка: нет, не хорошая. Мы пряталась под мостом, чуть ли не за решётку залезли, нас так и не увидели. «Мы выжили.», с гордостью тогда сказала Кристина и сдавленно засмеялась, прижав ладошки ко рту. Но Альберт думал, что я тогда был один и оказался под мостом из-за собственной неаккуратности. Что в фотографиях я прячу боль, хотя это не так. В фотографиях был другой посыл, я хотел запечатлеть прекрасное вокруг себя навсегда, иногда делая акцент на несовершенности этого «прекрасного». Трещина, грязнота никогда не были помехами для того, чтобы быть красивым и важным. Да и мне просто нравится фотографии с определённым смыслом или историей. Например, когда можно задать вопросы и фантазировать. Фотография тёмного дома, ночь, свет включён только в одном окне, в нём виден силуэт женщины. Почему автор снимка оказался на улице в поздний час? Почему не спит эта женщина? Я представил девчонку, которая чувствовала себя одиноко, не считала семью родной. Она проводила много времени вне дома, на заднем дворе, в каком-нибудь убежище. Чем могло быть это убежище? Старый домик на дереве? Брошенная машина, до которой руки не доходят? Я с усталым лицом опустился на кровать и постарался вспомнить, что происходило в пятницу. Я подошёл к кабинету Хартмана, постучался. Скромный стук поразил тишину здания, я приоткрыл дверь. Парень с капюшоном на голове стоял рядом с креслом, на котором обычно сидел я. Альберт хмурился, как будто не мог решить задачу, которая являлась ключом ко всему. — «Простите.» — сказал я и быстро закрыл дверь. Неловко. Я поспешил отойти от двери. Я совсем забыл, что в пятницу я заканчивал намного раньше, по дороге сюда улавливал в здании ещё имевшийся рабочий шум отдалённых аудиторий, шли последние минуты занятий. Совсем скоро в коридорах появятся группы подростков, начнут быстро спускаться вниз, спешить домой. Когда из кабинета Альберта вышел тот парень, я стоял возле окна и пытался сфотографировать понравившееся мне растение. Я не знал его названия, листы были острыми, казалось, твёрдыми, простой порыв ветра, которого тут и не могло быть, не смог бы их согнуть. — «Можно задержать вас на минуту?» — сказал голос Альберта на другой стороне этажа. Парень, отошедший от кабинета на добрых десять шагов остановился, покосился на меня и повернулся к мужчине. Тот поспешил подойти. Он сказал ему что-то тихим голосом, я услышал только «всё» и «чтобы». Я приподнял фотоаппарат, чтобы со стороны казалось, будто я просто его держу, и сделал снимок. Обожаю скрытую съёмку, особенно чьих-либо секретов. На самом деле мне было почти не интересно знать о том, что это такое «всё», я хотел смотреть на фото и фантазировать. После в кабинете Хартмана я поведал ему неправдивую историю о себе, отмучился с рассказом об одной из фотографий: девушке в автобусе, запечатлённой в тот злополучный день, когда я снова засомневался в том, что всё нормально. О смехе у себя за спиной, который я иногда мнимо слышу, я тоже умолчал. Я не хочу казаться слабым. Не смотря на то, что Альберт не кажется мне плохим человеком, интуиция мне подсказывала, что не стоит этого делать. А ей я доверяю больше. Внутри был какой-то азарт, смогу ли я обмануть школьного психолога и создать для него ложный образ? Да, всё так и было. Эта неделя была сумасшедшей. Не только из-за лжи Хартману, но и из-за письма. Я выучил его почти слово в слово. «Октябрь, воскресенье, час ночи. Я тоже думал, что в начале учебного года, что-то изменится. Это и произошло, но я не рад.» Эта мысль вертелась в моей голове всю дорогу обратно. Я перечитывал красивый ровный почерк, пока шёл дальше через парк, и терялся в догадках. Частый вопрос был: «Какого фига?» Я не думал, что мне придёт ответ, всегда сомневался, что кто-то вообще читает мои письма, а не бросает в мусор, где им и место. Если таинственный человек читает, то сколько он их уже собрал? В прошлом году он тоже читал их или нет? Я потянулся к листу, чтобы снова посмотреть, вдруг я что-то пропустил. Только я уже мог воспроизводить это письмо как принтер. Буквы. Ровные. Настолько ровные, что мне пришла в голову мысль о том, что я веду переписку с роботом. Веду переписку? А если подумать, то почему нет? В конце концов, не станет же этот человек следить за мной?.. Не станет же?.. Я поднялся с кровати, подошёл к столу, сел. Я писал на бумаге некоторые идеи для серии, но пока не одна не цепляла меня. Можно было бы попросить Кристину быть моделью, но в прошлый раз это обернулось не совсем хорошим исходом. Не люблю это вспоминать. Руки сами собой потянулись к фотоаппарату. Захотелось посмотреть фотографии. Я листал, долго всматриваясь во все пиксели, стараясь не упустить ничего, что могло бы натолкнуть меня на мысль об идее. На глаза попалась отощавшая кошка, с интересом смотревшая внутрь приюта через большое окно. С другой его стороны кипела жизнь, собаки и другие коты уживались вместе, там было тепло, все животы довольные и сытные. Внутрь её не пустят. Это знал даже я. Я видел и смотрел, как та жалобно мяучет под дверью, как её отпинывают от себя ногами выходящие из помещения люди, с отвращением сравнивая это существо и новую собственность в своих руках. Сейчас эта кошка живёт за старой теплицей. Там относительно сухо, а с одеялом, которое я попросил у старой соседки, теперь ещё и тепло. Я до сих пор помню её улыбку, радостное подёргивание хвоста и тихое мяуканье. Да, я не про нашу старушку. Может, мне её сфотографировать? Я подумал, что это здравая мысль, но мама всё ещё не спит. Пока горит свет в её комнате, весь двор как на ладони для неё. Не заметно не пробраться. Я выхожу из комнаты, чтобы проверить спит она или нет. Я не успеваю и ступить на лестницу, как дверь аккуратно закрывается. Волосы на затылке и руках встают дыбом, посылая по телу мурашки. Все суставы в миг окаменели, я еле заставил себя быстро отойти назад. «Кто это?» яркий сигнал пробежал у меня в голове. Сигнал тревоги. «Это вор?» Я постарался тихо подойти к дверному проёму и опустился на колени, заглянув в темноту за перилами. Лёгкий букет слабого белого света рассыпался по пылинкам в воздухе. Ко мне вернулось чувство реальности, я как будто ощущал дыхание тени в прихожей перед собой, пусть и сам уже задыхался. Воздух превратился в вакуум, я не понимал ничего, кроме того, что какой-то человек сейчас у нас в доме. Я задался вопросом, почему входная дверь открыта, если все дома? Но успел поразмыслить над ответом, тень метнулась вниз, освещая слабым светом ботинки. Ножка маленькая, либо просто далеко. Я не видел, но, кажется, человек развязывал шнурки. Слишком холодно и сыро на улице для такой обуви. А потом… Ругательство сорвалось с губ человека в прихожей будто неосознанно, и я узнал голос. Секунда, чтобы втянуть воздух в лёгкие и понять. Я решительно двинулся к лестнице и спустился на пару ступеней со словами: — Кристина? — фонарик телефона поднялся, посветив мне прямо в глаза. Я зажмурился и поднял ладонь, чтобы закрыться от боли в глазах. Свет опустился, зажглась слабая лампа над дверью. Девушка стояла в лёгкой куртке, на шее висел шарф, бесполезный, он не закрывал горло, а именно висел, как полотенце после душа. Её морда лица выдавала немного шокированное выражение, одновременно смущённое. Я спустился на пол первого этажа и встал, преграждая путь сестре в глубину дома или на верх, где она может скрыться в комнате. Меня пронзило дежавю. теперь уже я ждал от Кристины ответы, не давая скрыться. Та не гуляла ночью никогда, а сейчас я даже не знал, как и когда она улизнула из дома. Пусть и она не знает о моих ночных походах, но я явно не уходил с участка, а вот она… держала в руках связку ключей, взявшись пальцами за один. От калитки, была за забором. — Где ты была? — я не знал, куда деться. Беспокойство и возмущение накрыло меня одновременно, куда деть руки? — Гуляла. — честно сказала она. Я опустил взгляд на её штаны. Подвороты мокрые, наверняка ещё и холодные, ботинки тоже выглядели не лучше. За окном грязь и маленькие реки на дорогах, а она гуляла в такой лёгкой одежде! Я заметил краем глаза, что её руки подрагивают, но не был уверен, что это так. — Ты замёрзла? — она кивнула. — Тогда я сделаю тебе чай. — я не знал, что делать. Полагаю, она тоже. Никто из нас не ожидал, что я стану свидетелем её позднего прихода. На кухне я покосился на мамину дверь. Открыта, свет горит, но сама она лежит на кровати с книгой, лежащая страницами чуть ли не на её лице. Уснула. Я поставил чайник и стал тихонько пробраться к её кровати. Холодный пол заставил мурашек подняться на меня и пробежать по коже до самой макушки. Ушами я услышал своё сердце, кровь стучала по вискам. Это адреналин? Мои пальцы осторожно подхватили книгу за корешок, мамину руку за край рукава. После того, как я вложил в книгу бумажку и поставил обратно на полку, я решил, что в комнате слишком холодно. Подхватил край покрывала, на котором лежала женщина, и прикрыл ступни. Выключил лампу. Закрыл дверь. Чайник уже вскипятил воду, я принялся заваривать крепкий чёрный, как и любит сестра. Вернувшись в гостиную, я застал её уже в другой одежде, домашней. Насколько я помню, на ней была какая-то вязанная кофта, а сейчас — футболка. Вскоре кружка уже стояла перед ней, а я сидел на другом конце стола. — А чего ты себе тоже не сделал? — она потянула греть руки. — Я не хочу. — на самом деле я хотел, но желание появилось уже после того, как она задала этот вопрос. — Понятно. — Кристина снова опустила голову, смотря на поверхность тёмной воды перед ней. Я внимательно смотрел на неё, хотя не стоило. Она точно чувствует мой пытливый взгляд и пребывает в напряжении. — Так… Как погуляла? — я снова начал под столом сминать ногтями кожу. Волнительно. Как она вообще сохраняет спокойствие, когда спрашивает что-то у меня? — Отлично. — немногословна, дурной знак. Обычно это она была двигателем разговора, а я лишь что-то добавлял и комментировал. Как мне быть, если она не хочет рассказывать, а я просто не могу на неё давить? Мы провели в тишине пару минут, я перестал наблюдать, как светлый пар поднимался вверх и скрывал за собой лицо девушки, теперь он этого не делал, исчез, чай остыл. Я уже начал нервно подёргивать ногой, как она медленно вдохнула и постаралась что-то сказать. Но замолчала. Подбирала слова? — Я не рассчитывала приходить поздно. — хороший знак, мне не придётся сгорать от любопытства и вытягивать насильно все слова из неё. — Вчера у нам сказали, что будет вводное мероприятие у кружка актёрского мастерства, ну я и решила сходить. Там было много из нашей школы, мы общалась с ребятами из более профессиональной сферы, так сказать… Я разговорилась с одним парнем, его зовут Саша. Мы долго говорили после школы, и он предложил мне сегодня погулять. Она замолчала, а я вдруг захотел вырвать ручку из входной двери и погнаться на поиски загадочного актёришки, который задержал мою сестру до такой темени. — Он проводил тебя? — я перестал насиловать свои пальцы. — До автобусной. — значит не на машине. — Он не хотел, чтобы я одна шла по темени. И мне стало спокойней. Немного.