Внутри.

      salvia palth — (dream)       «Ноябрь — суббота — день — 12:58       Что у вас случилось? И почему вы не спите так поздно?»              «Ноябрь — воскресенье — ночь — 02:03       Я закрывал хвосты по учёбе, засиделся до ночи. Знаешь, а в этих письмах что-то есть, не находишь?»              «Ноябрь — понедельник — вечер — 21:19       Да, но на самом деле я не рассчитывал на переписку. Может, нам придумать что-то вроде расписания?»              «Ноябрь — вторник — вечер — 23:43 — Берг       Зачем? Судя по всему, у нас разная жизнь, вряд-ли мы встретимся. (Как насчет псевдонимов?)»              «Ноябрь — среда — утро — 7:12 — Роменский       Ну раз так, тогда сойдёмся на том, что ты не ходишь к дереву днём, а я ночью. (Идея неплохая) (Только всё же ночью нужно спать)»              «Ноябрь — четверг — вечер — 22:43 — Берг       Идёт. Расскажи, чем ты занимаешься. Я понимаю, что ты фотограф, но я понятия не имею, что они делают, кроме того, что фотографируют.»              «Ноябрь — пятница — вечер — 20:23 — Роменский       На самом деле это увлекательное занятие, оно началось очень давно. Я тогда был в начальной школе…»       — Ты улыбаешься. — внезапный вопрос разрезал поток моих мыслей, вернул за обеденный стол в гостиной.       — Что? — переспросил я, поднимая взгляд на Кристину. Она отодвинула пустую тарелку, в то время как передо мной стояла почти полная.       Девушка наклонилась вперёд, опираясь локтями на стол. Её глаза хитро смотрели мне в лицо, на котором уже не было улыбки. Я чувствовал, как оно густо покраснело, и я попытался вернуть ему нормальное выражение, но, судя по тому, что Кристина наклонила голову вбок, получалось плохо.       — Что ты там пишешь? — о, нет. Опять. За что мне такая допытливая сестра, которая внимательна до пыли в воздухе в тёмной комнате.       Кристина беспокоится за меня, я знаю, тоже беспокоюсь за неё и поступаю, как сталкер, но ей эта роль никак не подходит.       — Ничего такого. — лишь сказал я, убирая книгу, на которую я положил лист, чтобы было удобней писать, и карандаш под стол, положив на колени. Я почувствовал, как мои ладони начали потеть.       — Настолько неважно, что ты улыбаешься, когда пишешь? — она склонила голову сильнее, уже казалось, что передо мной чёртов робот, сканирующий меня за доли секунд.       Нужно было куда-нибудь деть глаза, занять руки. Остывший суп вдруг стал выглядеть более аппетитно, чем несколько минут назад.       — Ага. — киваю я и принимаюсь за еду. Почти холодный, есть неприятно, щеки изнутри пронзает чувством, вызывающим отторжение.       Кристина усмехается, откидывается на спинку стула, но всё равно не сводит с меня взгляда. Свой я отчаянно пытаюсь скрыть.       Я знаю, что поступаю не совсем правильно. На днях она поведала мне тайну, которую помогаю скрывать от мамы, а сам не рассказываю ей ничего, что со мной происходит. Точнее, не «не совсем правильно», а «совсем не правильно». Теперь я чувствую себя не таким хорошим братом, как некоторое время назад.       — Тебе же не нравится. — я снова вынужден поднять взгляд. Кристина права, мне не нравится холодная еда, но, кажется, мне жизненно необходимо было чем-то заняться, чтобы не разговаривать или не смотреть, но девушка активно пыталась завести разговор, как батя — жигули из анекдотов.       Я вздохнул. Это было бесполезно. Достав из-под стола книгу с листом (карандаш безнадёжно потерян под ногами), я выпрямился и посмотрел в окно, нервно облизываю губы, поскольку руки были заняты.       Серые палки какой-то безжизненной гущей стояли во дворе, позволяя мокрому снегу облепить себя. По дому мы начали ходить в тапочках, Кристину я вижу чаще в свитере, которые я сам не люблю из-за колючих воротников, просыпаться по утрам стало сложнее из-за того, что комната вокруг холодная, а воздух под одеялом блаженно тёплый.       Я смотрел на небо, предполагал, что завтра утром мама попросит нас взять из гаража лопаты и почистить хотя бы дорожку от калитки до террасы. Мысль о том, что яма Ханда (называть это «могилой» у меня никак язык не повернётся) тоже покроется слоем снега, с тоской накрыла мою голову, как смог накрыл город, стоявший от нас относительно недалеко.       — И вот опять ты задумался. — я повернулся. Кристина сложила руки на груди и пронзительно смотрела меня.       «Нужно ей рассказать.» говорила мне интуиция, но я просто не мог. Было бы проще показать ей письма, но это казалось такой подлостью, что сравнимо с изменой стране.       — На мои письма пришёл ответ. — лишь сказал я и увидел, как глаза моей сестры заискрились от любопытства.       — Как мы тогда кому-то ответили?       В ответ я только кивнул, это было выше моих сил. Я не мог просто признаться вслух, что мне нравится вести переписку с совершенно незнакомым человеком, который мог оказаться серийным убийцей.       Мама любила приводить нам в пример то, что случилось в старом городе. Флорист «крутил романы с клиентками, а потом убивал их». После этого я боялся ходить мимо цветочных магазинов и побаивался соседки-старушки с бесконечными клумбами.       — Ну? Что дальше? — Кристина как будто слушала пересказ сюжета увлекательного фильма, который ей не удалось посмотреть. Неужели со стороны эта история выглядит именно как фильм или книга?       — Ну и я тоже написал. — я отодвинул тарелку, чувствуя, как от вида холодной еды у меня сворачивается пищевод. Больше я не знал, что сказать. Посмотрел на наши почерки, невероятно разные.       Слова Берга я еле мог читать из-за мелкоты букв или некоторых их частей, иногда появлялись совершенно лишние крючки, из-за чего «с» начала походить на «е».       — А он? — не унималась Кристина. Казалось, что если я помедлю с ответом ещё немного, то она начнёт нервно стучать пальцем о столешницу.       — А он ответил. — очевидно, что моя сестра хотела знать о чём мы пишем друг другу, но какими бы это не было записочками в её глазах, это всё ещё чужие сообщения и письма. Я просто не мог их показать. К тому же, наверное, я должен спросить это у моего нового потенциального друга.       «Друг по переписке». Я вспоминал американские рассказы и задания в школе по английскому.       «Друг по переписке», это звучит так невероятно.       «Друг по переписке».       — Ладно, так и быть. Не буду мучить тебя. — но я видел по её хитрым глазам, что ей интересно.       Я вдруг вспомнил.       — Когда там приедет Саша? — и Кристина замерла, будто у робота кончился заряд. Выглядело жутко, но она подняла на меня взгляд, а потом ответила:       — Завтра он предложил встретиться.       — Отлично. — и я хищно заулыбался.

***

      Утро настало быстро, я спал так крепко, что не сразу услышал будильник. Из окна в комнату вваливалось холодное солнце, которое никак не могло улучшить пейзаж за окном.       Как только раскрыл глаза, я сразу вспомнил, что наконец встречусь с таинственным Сашей, который посмел подобраться близко к моей сестре, не узнав, какие муки я хотел бы ему принести за это.       Не то, чтобы я их действительно мог принести, что я мог сделать? Сфотографирую и ослеплю вспышкой, которой у меня даже нет (я считаю, что нужно ловить естественное освещение)?       Я посмотрел на наручные часы, пусть и знал, на какое время ставил будильник на телефоне. В воздухе вокруг меня витала пыль, давно стоило проветрить.       Внизу меня уже ждала Кристина, она надевала нормальную (!) зимнюю обувь.       — Разве мы не встретимся позже? — я так и застыл на последней ступеньке лестницы. Пол под ногами был холодным, я чувствовал это даже сквозь домашние тапочки. Я резко вскинул руку и снова посмотрел на часы.       — Да, доброе утро, Давид. — сказала девушка и выпрямилась. — Мама просила убрать снег, пока его не стало больше. — я кивнул, понимая, что был прав, и убежал наверх. Нужно было переодеться, чтобы помочь Кристине.       Блин, так и не сказал ей «доброе утро».       Та в свою очередь любезно принесла две лопаты из гаража, даже обойдя его, чтобы кинуть мне в окно снежок. Мелкие осколки льдинок остались висеть на стекле и переливаться светом того неинтересного солнца. Я улыбнулся, рассматривая, как крупинки становятся то фиолетовыми, то голубыми в зависимости от того, с какой стороны я на них смотрю, и взял фотоаппарат.       Первая фотография со снегом. Я подошёл к окну и, не раздумывая, сфотографировал Кристину, которая в одной руке держала лопату, а в другой новый комочек снега. Широкая часть её ботинок скрылась под небольшим сугробом, на штанах висли мелкие осколки льдинок, которые виделись мне белыми круглыми пятнами. Лицо озаряла улыбка. Как я скучал по этой улыбке.       Уже на улице меня охватил легкий мороз, перед носом постоянно вертелся пар изо рта, белыми клубьями поднимаясь выше моей головы.       Вскоре в моих руках оказалась лопата, а в её лопасти — снег. Каждый год мы с Кристиной убирали его по углам сразу после метели. Девушка говорила, что это для кармы, а я просто слушался маму, мне было не сложно ей помочь.       Всё же, она была не просто тем, кто отдаёт «приказы», когда Кристина болела, женщина сама бралась за лопату, иногда никого с собой не звала.       Во всей утренней суматохе, я так и не поел, в отличие от моей сестры (в мусорном ведре я видел закончившуюся банку кофе, так что либо мама его допила, либо Крис). Мы быстро выбежали из дома, я закрыл дверь и ворота калитки, спеша за взволнованной сестрой.       Мы шли сначала к остановке, а после того, как проехали парочку, вышли недалеко от кинотеатра, где мы не так часто появляемся, и направились к большому зданию. В голове я предположил, что это — торговый центр, и сверился с размытой временем картой из воспоминания. Актёры, как я назвал тот корпус, был отсюда далеко, значит у этого Саши есть деньги на общественный транспорт или супер накаченные ноги, чтобы преодолеть такое расстояние.       На самом деле я волновался. Жуть и мурашки пробирались сквозь кожу и щекотали нервные окончания, казалось, у меня тряслись руки. Но я думал, что это из-за того, что я ничего не ел.       На четвёртом этаже был фуд-корт, где я без труда смог уловить урчание внутри моего живота.       Мы приближались к кофейне, и я взглядом старался выцепить кого-то из посетителей, чтобы попытаться угадать, кто из них таинственный Саша.       И я заприметил одного парня. Перед ним был ноутбук, он сидел в телефоне, был, даже я могу точно сказать, красивым. Актёр и айтишник, что только в наше время я не встречу.       — Саша. — Кристина подошла к нему и сделала жест, будто поднимала с головы шляпу.       — Кристина. — он оторвался от экрана и улыбнулся, сделав тот же самый жест. Его взгляд пал на меня. — Давид?       — Александр? — я понятия не имел, что мне делать, но тоже решил сделать вид, что у меня на голове шляпа, которую нужно приподнять в знак приветствия.       — Это мой брат, я говорила. — девушка села на соседний стул, и я сам поспешил присесть. Ноги слегка дрожали, я не знал от волнения или от голода.       — Да, я помню. — столешница под пальцами не была холодной, а торговый центр вокруг уменьшился до размеров нескольких метров. Мой взгляд бегал от яркой фиолетовой толстовки на Саше, до его идеально расчёсанных коротких волос, от улыбки моей сестры, до чехла телефона, угол которого она постоянно стягивала пальцами и неприятно «щёлкала». Не я один волновался, видимо.       И в какой-то момент я понял, что тоже живо участвую в их разговоре. Я слушал и сам говорил, волнение скрылось под интересом к человеку.       Оказывается, Саша увлекался играми, мечтал создать свою, поэтому и увлёкся программированием, а на актёра пошёл только по просьбе его умершей бабушки, как бы наигранно и драматично не звучало. Она любила театр и мечтала иметь с ним что-то более общее, чем билеты и воспоминания о представлениях.       И несмотря на то, что мы — два разных человека, я увидел в нём ещё одного потенциального друга.